Текст книги "Покорение Южного полюса. Гонка лидеров"

Итак, теперь у Амундсена был настоящий корабль и дерзкий план преодоления Северо-Западного морского пути, который предусматривал только триумфальное завершение экспедиции после целых столетий бед и неудач. Но вначале Амундсен настоял на учебном плавании с лучшим из возможных наставников. В качестве помощника капитана он пригласил прежнего владельца «Йоа» Ханса Христиана Йоханнсена, старого шкипера и охотника на тюленей, одного из опытнейших арктических моряков того времени. Амундсен очень гордился своим учебным плаванием с Йоханнсеном. Их команда состояла из зверобоев, поскольку для того, чтобы покрыть расходы на плавание, они собирались охотиться на тюленей.

Амундсен взял с собой и Педера Ристведта, своего сержанта времен военной службы, который хотел отправиться с ним и в основное путешествие (впоследствии Ристведт всегда был первым кандидатом в любую экспедицию Амундсена).

15 апреля 1901 года «Йоа» вышел из Тромсё и направился в Баренцево море между Шпицбергеном, Землей Франца-Иосифа и Новой Землей. Желание Амундсена «потренироваться» осуществилось. Арктика создавала ему все возможные и невозможные препоны. Охота шла плохо, погода оказалась ужасной, а со льдом было и того хуже. Амундсен получил все уроки, о которых так мечтал, чтобы проверить «Йоа» в трудных условиях.

Он научился многому, сдав экзамены по разным предметам арктического курса. Команда честно помогала ему в этом. Кстати, все члены экипажа были уроженцами района Тромсё и все – даже корабельный кок – обладали тем самым особым опытом, так необходимым Амундсену.

Сегодня рано поутру [писал Амундсен 10 мая] нам подали стейк из свежего тюленьего мяса, вкус великолепный – как у нежного бифштекса. На обед была жареная кайра, а на ужин – тюленье рагу, просто бесподобное. Это был настоящий арктический день, и пища была ему под стать. Какое удовольствие – видеть, что всем здесь в Северной Норвегии – в Тромсё – нравится чудесное свежее тюленье мясо. Из него можно приготовить массу различных блюд.

Амундсен быстро понял, что в северных морях мясо тюленя должно быть основным продуктом питания и что его приготовление требует особых навыков. На «Бельжике» он узнал, к каким несчастьям приводит плохое приготовление пищи, вследствие чего самым важным членом любой полярной экспедиции, по его мнению, является кок.

4 сентября после дрейфа во льдах, длившегося почти пять месяцев, «Йоа» вернулся в Тромсё. При подведении общего баланса Амундсен подсчитал, что они добыли 1200 тюленей, двух моржей, двух белых медведей и одного нарвала на общую сумму 4800 крон. К этому можно было добавить бочку тюленьего жира, то есть еще 21,5 кроны. В той экономической ситуации и особенно в то время года это считалось отличным результатом. По древним законам тринадцать человек на борту разделили добычу поровну, и единственной привилегией, которую получил при этом Амундсен как капитан, стала еще одна доля «на корабль». Тем самым он компенсировал свои затраты на обучение, но не более того. Во время плавания он не имел возможности провести все те наблюдения, которые были обещаны Нансену. Поэтому Амундсен телеграфировал ему с обещанием закончить все опыты и наблюдения в следующем году. Нансен посчитал это непростительной задержкой, которая помешает реализации более важного предприятия, и попытался отговорить Амундсена от его намерений. Но здесь Нансен потерпел неудачу, поскольку Амундсен с отвращением относился к неисполнению своих обещаний.

Тем временем у «Йоа» обнаружились серьезные недостатки. Он имел лишь парусную оснастку и неуверенно чувствовал себя во льдах. Вскоре после возвращения из Арктики Амундсен заказал полное переоборудование корабля с установкой новой «ледовой кольчуги» вдоль бортов и современного бензинового двигателя с калильными головками, что превратило «Йоа» в одно из первых моторных судов. Патронаж Нансена, о котором аккуратно упоминалось, помог получить необходимый кредит-.

На остальное средств не хватало. Для подготовки к плаванию Амундсену требовалось еще по меньшей мере 70 тысяч крон. Этих денег у него не было. Тем, кто спрашивал его, где он намерен найти недостающие средства – среди любопытствующих оказался и Нансен, – он отвечал одно и то же: «Я надеюсь на удачу и доверие ко мне».

В этот момент он очень кстати познакомился с человеком по имени Фриц Запфф, который, будучи аптекарем, работал внештатным корреспондентом столичной газеты «Моргенбладет». Запфф так вспоминал о том периоде в жизни Амундсена:

Каждый день в течение нескольких недель я видел незнакомого молодого человека, проходившего мимо аптеки, в которой я работал. Я не мог не заметить его своеобразную походку. Когда он делал шаг, то немного сгибал ногу в колене, словно шел на лыжах…

Запфф, почувствовав «запах истории», решил провести расследование. Его знакомые мало чем могли помочь. Казалось, никто не знал, к чему готовили «Йоа». Амундсен «не отвечал, когда его спрашивали». Тогда Запфф решительно направился к нему домой.

Вначале его появление Амундсен воспринял как вторжение. На вопрос ответил почти наивно:

Не хочу ничего говорить, пока не завершу свое дело. Я хотел бы отплыть при минимально возможном внимании публики. Вначале я должен чего-нибудь добиться и лишь потом позволить появиться информации в прессе-.

Потом Запфф вытянул из него сведения о трудностях с финансированием и коварно предположил, что огласка могла бы подвигнуть какого-то современно мыслящего филантропа поддержать начинание Амундсена.

Видимо, эта мысль никогда не приходила Руалю в голову. Запфф нащупал его слабое место. Времена для Норвегии были трудные, денег постоянно не хватало. И Амундсен согласился дать интервью.

Статья вышла на первой полосе. Она помогла Густаву, пытавшемуся найти для брата средства, получить от двух состоятельных судовладельцев 15 тысяч крон. Амундсен, в свою очередь, хорошо усвоил урок публичности – ему не требовалось объяснять что-то дважды.

С Запффом он сблизился больше, чем просто с журналистом или источником новостей. Тот стал одним из немногих друзей Амундсена. Он был не только и не столько аптекарем или журналистом. Запфф катался на лыжах и покорял горы. У него были знакомства в разных уголках Норвегии, в которых так остро нуждался Амундсен. Они испытывали одинаковую страсть к снаряжению. Когда Амундсен осел в Тромсё, чтобы подготовиться к своей экспедиции, Запфф стал с энтузиазмом помогать ему. Именно Запффу с помощью друзей-саамов, живших на побережье, удалось найти хороший олений мех и сшить качественные спальные мешки, одежду и унты (мягкие сапоги из оленьего меха) для Амундсена, чем, как правило, пренебрегали организаторы экспедиций, зависевшие от обычных поставщиков.

В те времена, когда не было синтетических материалов и снаряжения, изготовленного промышленным способом, полярникам приходилось полагаться на природные материалы и местные технологии (если они были здравомыслящими людьми). Запфф стал хорошим примером норвежца, многому научившегося у саамов.

Субарктическая Северная Норвегия всегда была населена норвежцами и саамами – исконными жителями Скандинавского полуострова. Саамы жили за счет северных оленей, легко приспосабливающихся к арктическим условиям, и сами отлично адаптировались к холодному климату. С доисторических времен они считались превосходными лыжниками, и жители Северной Норвегии много узнали у них о специфике выживания в условиях Арктики.

В результате такого полезного взаимодействия с многовековой саамской культурой норвежцы были готовы учиться у местных жителей по меньшей мере в полярных экспедициях. Так, Нансен в первый переход через Гренландию взял с собой двух саамов, чтобы по возможности воспользоваться их знаниями. Амундсен тоже последовал этой давней традиции.

Одним из саамских материалов, приобретенных Запффом, был сеннеграсс – растение, распространенное на севере Норвегии и хорошо впитывающее влагу. Саамы издавна использовали его как изолирующий материал, делая, в частности, из сеннеграсса подкладку для унтов, чтобы сохранить сухость и тепло. Его могли сушить и использовать несколько раз, но в конце концов приходилось заменять. Нужно было найти крупного поставщика, для чего требовались связи и терпение. Сеннеграсс собирали на отдаленных вересковых пустошах, и лучшее сырье саамы оставляли себе.

В конце мая 1902 года Амундсен завершил все дела в Тромсё и отплыл на «Йоа» в Христианию. Там он переключил свое внимание на пеммикан – проверенный временем рацион полярников. Его придумали индейцы племени кри из Северной Америки, и состоял он из постного сушеного и растертого в порошок мяса, смешанного с топленым жиром. До изобретения дегидрированной пищи это был наиболее концентрированный из всех доступных продуктов.

И снова Амундсен выразил свое недоверие коммерческой продукции. Он отыскал заброшенную пекарню и отправил туда Ристведта, чтобы приготовить партию пеммикана нужного качества. Друг Нансена, профессор университета Христиании Софус Торуп, контролировал этот процесс.

Тем временем Амундсен ухитрился найти время для занятий проблемами магнетизма. Летом 1992 года он сопровождал Алекса Стина в исследовании магнитных явлений на севере Норвегии, а потом вернулся в немецкую обсерваторию по изучению процессов земного магнетизма и прошел обучение в такой же обсерватории в Потсдаме, занимаясь с учеными, изготовившими для него измерительные приборы. В октябре он получил сертификат-, давший ему право командовать любыми иностранными судами под норвежским флагом. До этого момента Амундсен мог плавать в качестве капитана лишь в пределах своих территориальных вод, теперь же он мог вести «Йоа» сколь угодно далеко.

Из Германии Амундсен на «Йоа» вернулся в Норвегию. Вскоре туда же на «Фраме» прибыл и Отто Свердруп, проведя четыре года в Канадской Арктике. Свердруп был верным спутником Нансена и во время первого перехода через Гренландию, и во время дрейфа «Фрама» во льдах. А в этот раз он сам уже стал капитаном корабля. После высадки в Норвегии он принял командование «Фрамом» и возглавил экспедицию, в результате которой открыл и нанес на карты около 300 тысяч квадратных километров новых земель, что равнялось всем территориям, изученным всеми экспедициями за предшествующие 60 лет, – но Свердруп осуществил это с гораздо меньшими затратами.

Огромным достижением Свердрупа стало усовершенствование техники полярных путешествий. Он продолжал изучать и тестировать методы, впервые примененные Нансеном, благодаря чему выяснил, как совмещать в пеших переходах собачьи упряжки с лыжниками, и выявил возможности их максимального взаимодействия.

Свердруп и его спутники не попадали в приключения, в их действиях отсутствовал героизм. С легкостью, хотя и не без усилий, они изучили ту же страну, которая вселяла ужас в души их предшественников, принося им одни несчастья. Это был интересный урок для тех, кто хотел учиться. Амундсен хотел. Свердрупу удалось многое. Он доказал, что лыжи можно использовать на большинстве видов снежного покрова и морского льда. Он убедительно продемонстрировал, как нужно двигаться на лыжах вслед за собачьими упряжками, вместо того чтобы ехать на нартах. И такой способ передвижения впоследствии позволил экспедициям перевозить большие грузы. Свердруп показал, что европейцы способны научиться управлять собаками не хуже эскимосов. Весь опыт его первого путешествия на «Фраме» говорил о том, что хаски из Гренландии лучше сибирских собак. Он вообще многое знал о собачьей психологии. Отношения между собакой и возницей должны были быть равными: собака – не лошадь, она партнер, а не вьючное животное. С хасками полярная пустыня становилась комфортной. Эта собака – настоящий товарищ, забавный, трогательный, иногда несносный, но умеющий развлечь любого человека.

«Ох уж эти собаки, – любил повторять Свердруп. – Именно они придают полярному путешествию изюминку, без них оно было бы действительно мрачным».

Амундсену повезло, что Свердруп вернулся именно в то время. Ведь он мог рассказать о собаках все, что знал сам. И Амундсен понял, что с помощью этих животных добираться до Северного магнитного полюса легче всего, но он не имел такого опыта путешествий. Это не практиковалось в Норвегии. На «Бельжике» тоже не было собак. В обращении с собачьими упряжками Амундсен оставался абсолютным новичком.

Но по крайней мере он получил от Свердрупа все возможные теоретические знания. Более того, Свердруп отдал ему своих собак. Кроме того, благодаря ему Амундсен заполучил в команду «Йоа» Адольфа Хенрика Линдстрама, кока «Фрама» и мастера на все руки.

Правда, Амундсен от достижений Свердрупа не только приобрел, но и потерял. За девять лет «Фрам» совершил два удачных плавания – и норвежцы считали, что теперь их национальная гордость удовлетворена и необходимости в еще одной полярной экспедиции нет. Кроме того, времена были тяжелые. Найти деньги стало практически невозможно.

Тем не менее Амундсен невозмутимо продолжал свои приготовления, убежденный в том, что так или иначе летом 1903 года отправится в путь. В конце 1902 года он решил посетить Англию, чтобы поговорить с людьми, знавшими тот полярный район, куда он собирался плыть. Весьма полезным оказалось знакомство с сэром Клементсом Маркхэмом, президентом Королевского географического общества, которому его представил сам Нансен.

Сэр Клементс в то время был в Норвегии, проходя ежегодный курс медицинских процедур в Ларвике, курортном городке на южном побережье, где с 1894 года лечил подагру.

Амундсен рассказал ему о своих планах и пригласил прогуляться на «Йоа» по Христиания-фьорду. «Я тогда полностью поддержал его, – вспоминал сэр Клементс. – Да и Нансен был очень высокого мнения о юном Амундсене».

Скотту Келти, секретарю Королевского географического общества, сэр Клементс написал следующее: «По крайней мере в этой схеме нет изъянов и авантюрности. Хотел бы я, чтобы такие вещи делали англичане».

С рекомендациями от сэра Клементса Амундсен в ноябре отправился в Лондон, по дороге посетив Данди, чтобы договориться с кем-то из капитанов китобойных судов о перевозке провизии для своей экспедиции в Далримпл-Рок, что на северо-западе Гренландии. «Йоа» был слишком мал, чтобы на нем могли безопасно доставить все припасы через коварные воды залива Мелвилла.

Рассказывают, что беседу с Амундсеном все капитаны начинали с вопроса, не он ли тот человек, что пройдет Северо-Западным морским путем.

«Нет, – обычно звучало им в ответ. – Я лишь попытаюсь сделать это, опираясь на опыт других». Если он так и не говорил, то мог, поскольку эти слова хорошо подтверждают одну из сторон характера Амундсена.

Будучи в Лондоне, Амундсен совершил оплошность, нанеся визит сэру Клементсу Маркхэму, но не встретившись при этом со Скоттом Келти, то есть оказал внимание президенту, проигнорировав секретаря Королевского географического общества. Нансен впоследствии посчитал своим долгом извиниться от имени Амундсена.

Это случилось лишь потому, что он чрезвычайно скромный молодой человек, несмотря на его внешний вид и уверенность в себе, которая, к сожалению, появляется не всегда, когда она нужна.

Амундсен приехал в Лондон отчасти для того, чтобы встретиться с двумя ветеранами Арктики. Одним из них был адмирал сэр Леопольд Макклинток – человек, обнаруживший почти полвека назад место гибели Франклина. Когда Амундсен утром позвонил в его дверь, сэр Леопольд еще даже не встал с постели. «Но это простительно, – написал Амундсен брату Густаву, – поскольку ему 85 лет и он глух».

По крайней мере Амундсен выразил ему свое уважение. Макклинток был одним из пионеров освоения Арктики – и даже Нансен с легкостью признавал, что многим обязан ему.

Потом Амундсен отобедал с сэром Алленом Янгом. Старый капитан торгового флота сэр Аллен еще в 1876 году провел свою яхту «Пандора» далеко вглубь пролива Франклина, между Землей Принца Уэльского и Бутия Феликс[21]21
  В данный момент это полуостров Бутия в канадской части Арктики. Прим. ред.


[Закрыть] – наиболее вероятным путем для успешного преодоления Северо-Западного прохода. Он был, как писал Амундсен Густаву, «тоже очень стар, но тем не менее в совершенно здравом уме и ясной памяти и рассказал мне много полезного».

От сэра Аллена Амундсен, имея рекомендацию сэра Клементса, направился в Адмиралтейство с просьбой предоставить ему карты.

Мне был оказан [писал он] очень сердечный прием, все… нужные карты вышлют в качестве подарка вместе с копией «Арктической лоции», печать которой должны ускорить, чтобы она попала ко мне вовремя.

Затем Амундсен спешно направился в Потсдам, чтобы получить дополнительные инструкции по вопросам, касавшимся земного магнетизма. Вернувшись в Христианию в конце декабря, он столкнулся с жестоким финансовыми кризисом. Покидая Норвегию, он оставил массу долгов и наив-но верил, что кредит будет бесконечным, поскольку планы его грандиозны, а намерения благородны. Но запах банкротства достиг ноздрей его кредиторов. Они хотели денег, причем быстро.

На этот раз его спас Нансен, возможно, единственный человек в Норвегии, который мог это сделать. Он обратился за помощью к королю Швеции и Норвегии Оскару II, направив письмо в его резиденцию в Стокгольме. В этом письме Нансен рассказывал, что Амундсен

внушает доверие… у него особенно высокие способности организатора и руководителя Арктической экспедиции. Он подготовился… тщательно, заботливо и с таким самообладанием, которого я никогда не встречал… Если бы Ваше Величество соблаговолило поддержать его предприятие пожертвованием, я уверен, что это было бы двойным благом для Амундсена, поскольку помимо поддержки как таковой… пример такого милосердия со стороны Вашего Величества помог бы ему относительно легко привлечь средства наших состоятельных граждан.

О великодушии (или политическом чутье) Оскара II красноречиво свидетельствует тот факт, что он немедленно пожертвовал экспедиции Амундсена 10 тысяч крон. В конце концов, он был шведским королем, кампания за независимость Норвегии от Швеции приближалась к кульминации, а Нансен являлся одним из ее лидеров.

Отчасти именно эта кампания диктовала Нансену необходимость столь настойчивой поддержки Амундсена. Благодаря своим арктическим открытиям сам Нансен занял положение, которое далеко выходило за рамки Норвегии и темы полярных исследований. Он стал личностью международного масштаба и оказался на голову выше своих скандинавских современников. Он представлял Норвегию за рубежом, являясь тем оружием, совладать с которым у Швеции не было никакой надежды. Всю свою репутацию Нансен использовал для создания благоприятного международного образа собственной страны. Он стал пионером в использовании культурных ценностей в широком смысле этого слова для решения политических задач. Нансен предвидел, что успешное преодоление Амундсеном Северо-Западного морского пути поднимет национальный престиж и во время кризиса станет ценным активом. Это не только вызовет уважение за рубежом, но и добавит уверенности всей нации, что удержит норвежцев от опрометчивых поступков, которых Нансен не любил, особенно в политических вопросах. Он хотел независимости, но без войны, к которой, по-видимому, склонялись милитаристски настроенные шведы и радикальные норвежцы.

По сравнению с политическими проблемами страны подготовка к полярной экспедиции оказалась безболезненной и понятной. Снаряжение – оплаченное или нет – было разработано и получено. Команда набрана.

Несмотря на финансовые сложности, Амундсен попросил своего брата Леона помочь ему выплачивать жалованье членам команды в течение четырех лет. Именно столько, как ожидалось, должна была продлиться экспедиция. Он хотел, чтобы его сопровождали лучшие – и платил хорошо.

С Ристведтом в качестве первого инженера и Линдстромом в качестве кока у Амундсена появилось хорошее ядро команды. С помощью Запффа он привлек двух опытных арктических навигаторов из Северной Норвегии: шкипера и гарпунера зверобойного судна Антона Лундта, хорошо знавшего паковые льды, и Хелмера Ханссена, верного товарища Лундта, почти двадцать лет плававшего вместе с ним.

Хелмер Ханссен родился на островах Вестеролен на границе Арктики. Он принадлежал к роду фермеров и рыбаков, летом возделывавших небольшие земельные участки на островах, а зимой ловивших треску с небольших лодок. Это была трудная жизнь; местный фольклор и по сей день полон неистовых штормов, злых духов моря и трагических саг. С двенадцати лет Хелмер Ханссен вместе с семьей забрасывал рыболовные сети (их маршруты так напоминали морские пути викингов!) и учился чувствовать волны Арктики. Став взрослым, он начал охотиться на тюленей и китов, это были традиционные для островитян способы добывать пропитание. Затем Ханссен получил сертификат помощника капитана и плавал к Новой Земле в составе частной экспедиции состоятельного англичанина Генри Пирсона. После чего остепенился, женился и построил дом в Тромсё.

Впервые Ханссен встретил Амундсена в Сандефьорде в 1897 году, когда его корабль стоял вплотную рядом с «Бельжикой». По словам Ханссена, несмотря на большое объявление «Вход запрещен», он

просто не мог не прийти посмотреть на корабль, который собирается в антарктическое приключение. Это же был почти край земли. [Меня послали к помощнику капитана, и я] познакомился с высоким, статным молодым человеком.

«Это вы помощник капитана?» – спросил я.

«Да, – ответил он, – так мне сказали». [И] показал мне весь корабль. С первого мгновения этот высокий человек приятной наружности с добрым лицом понравился мне… но в тот раз мы расстались с Руалем Амундсеном. Он пошел на юг, а я на север.

Ханссен водил пароходы Северной линии вдоль побережья Норвегии, когда Запфф рассказал ему о вакансии на «Йоа». Он, конечно же, сразу загорелся желанием занять это место, оставив жену и маленького сына ради неопределенного количества лет в Арктике.

Большой трудностью для Амундсена оказалось найти первого помощника. Он искал офицера военно-морского флота, в основном из-за их теоретической подготовки, поскольку это давало возможность возложить на него руководство научной частью экспедиции. Но в Норвегии желающих не нашлось, и единственным кандидатом оказался датский морской офицер лейтенант Годфред Хансен. Поскольку он был датчанином и братом-скандинавом, говорящим (почти) на таком же языке, его кандидатура подходила почти так же хорошо, как и кандидатура норвежца. Он плавал в водах Исландии и, помимо всего прочего, обладал прямолинейным копенгагенским чувством юмора. Амундсен решил взять его.

Хансен открыто попросил Нансена направить от своего имени запрос командованию военно-морского флота Дании на разрешение участвовать в плавании. Нансен ответил согласием. «Это хорошо проработанный план, – написал он в своем запросе. – Экспедиция тщательно и блестяще снаряжена и экипирована, как ни одна из прежних».

Хансена освободили от службы на четыре года, и он стал полноправным первым помощником Амундсена.

Тем временем команда пополнилась вторым инженером – им стал Густав Юл Вик, артиллерист норвежского военно-морского флота.

Теперь их было всего шесть человек. По любым стандартам – небольшая экспедиция.

В феврале Амундсен нашел время для еще одной поездки в Потсдам, чтобы окончательно удостовериться в правильном понимании инструментов, от которых зависела точность определения магнитного полюса. Ему по-прежнему недоставало 20 тысяч крон, но Амундсен считал, что, находясь под патронажем Нансена и короля Оскара II, сможет убедить кредиторов подождать с выплатами до завершения экспедиции. Он собирался заработать на газетных статьях – Нансен уже начал переговоры от его имени с газетами разных стран. Северо-Западный проход стоил одного-двух заголовков на первых полосах, а это означало деньги от рекламы – в свое время. Амундсен считал, что в данный момент следует сконцентрироваться на главном и завершить приготовления с той тщательностью, которой требовала его душа перфекциониста.

По возвращении в Христианию он постепенно расстался с наивными иллюзиями. Кредиторы стали еще настойчивее и требовали погашения долгов– до отплытия. Наибольшее беспокойство причинял один из них, угрожавший конфисковать «Йоа», если его условия не будут выполнены.

Три месяца Амундсен пытался найти деньги. Даже активное участие Нансена до последнего момента не вселяло в него уверенности в том, что нужные средства будут найдены. Но в этот отчаянный момент все решилось благодаря родственникам.

Двоюродный брат Олаф Дитлев-Симонсен, подающий надежды судовладелец (впоследствии один из крупнейших в Норвегии), вспомнил о родственных узах и предоставил Руалю кредит в несколько тысяч крон.

16 июня все дела были окончательно улажены, и теперь Амундсен наконец-то мог отправиться в путь. В качестве сознательного символического акта он решил отчалить в полночь. Город затянуло вуалью облаков, лил дождь. На пустынном, полуразрушенном причале не было никого, кто бы мог сказать ему «до свидания». Тихо, почти украдкой «Йоа» выскользнул из фьорда в открытое море.

Так началось первое плавание под командованием Амундсена. О его лидерских способностях красноречиво свидетельствует тот факт, что, несмотря на все трудности, команда поддерживала Амундсена, хотя ее члены не могли оказать своему капитану никакой поддержки, кроме моральной, даже Годфред Хансен, явно видевший его неудачи в деловых вопросах. Все почувствовали облегчение, выйдя из территориальных вод. Когда норвежский берег окончательно пропал из вида, появился Амундсен с бутылкой рома и предложил всем выпить. «Ну что ж, друзья, мы избавились от кредиторов, – сказал он. – Теперь все зависит от того, как каждый из нас будет исполнять свои обязанности. Все просто. В добрый путь!»

Человек (среди прочего) определяется тем, кого он любит. Из всех исследователей Северо-Западного прохода Амундсен выбрал в качестве образца для подражания того, кем больше всего пренебрегали: Ричарда Коллинсона.

Коллинсон был капитаном Королевского военно-морского флота Великобритании и командовал одной из многих экспедиций, целью которой стали поиски Франклина. Он провел в Арктике на корабле «Энтерпрайс» четыре года, с 1850 го по 1854-й. Ему не удалось найти следов Франклина, но посчастливилось открыть сотни миль новой береговой линии, не потеряв при этом ни одного человека. Экспедиция в целости и сохранности вернулась на родину на своем корабле. А вот капитан Роберт Ле Мезурье Макклур, командовавший «Инвестигейтором» и подчинявшийся Коллинсону, потерял свой корабль и нескольких членов экипажа, после чего его спасла специально организованная дорогостоящая экспедиция. Он не был профессионалом– своего дела. Но именно на его долю выпали все яркие приключения. Ле Мезурье Макклур стал первым человеком, который завершил прокладку пути по Северо-Западному проходу. И уже никого не смущал тот факт, что сделал это моряк, потерпевший крушение и вынужденный бесславно выходить в безопасный район по льду. Все почести достались ему. А Ричарду Коллинсону, сумевшему избежать неприятностей, должного уважения не оказали.

Амундсен хорошо понимал Коллинсона, чей дневник, опубликованный после его смерти, был одной из любимых книг юного Руаля. И строфа из «Като» Аддисона, размещенная на титульной странице этой книги, стала его девизом:

Не смертные успех определяют; мы, Семпроний, способны только заслужить его.