Текст книги "Механика Небесных Врат"

На этот раз, чтобы не попасть впросак, Штайн начал внимательно читать вывески. К своему удивлению, он обнаружил, что они часто не имели ничего общего с продающимся внутри товаром. Вызывающие и броские вывески призывали покупателя зайти и немедленно что-нибудь купить. А вот о свойствах товара они почти ничего не рассказывали. Скажем, заглянув в магазинчик под вывеской «Туда-сюда», Штайн вместо механизмов поступательного действия обнаружил внутри срамные картинки и, пылая щеками, поспешил ретироваться. Подобный конфуз ожидал его и в магазине с названием «Движение – жизнь», где продавали вполне целомудренные, но совершенно бесполезные для механикуса костыли самых причудливых форм и размеров.

Постепенно Штайн начал понимать, почему магистр Ланье заказывал механические детали в Механикусе. Торговля на Кольцевой шла бойко, здесь действительно можно было найти любую забавную штуковину, что была способна украсить собой секретер любимой тетушки. Но это была улица развлечений, а не работы. Вскоре Конрад отчаялся найти что-то достойное интереса профессионального механика. Он понял, что познакомить его с достижениями науки магистров может только сам магистр. И вряд ли для этого он поведет гостя в торговые ряды.

Разочарованный механик двинулся было в обратную сторону, к Магиструму, но тут ему на глаза попалось крыльцо небольшой лавки, что притаилась в переулке. Основной поток покупателей тек мимо крыльца, но Штайн направился прямо к нему – рядом со ступеньками стояла конструкция из вращавшихся шестерен.

На этот раз он не ошибся. Войдя в темный зал, Конрад сразу ощутил привычный запах смазки и смолы. Вдоль стен были расставлены разнообразные механизмы, продавца нигде не было видно, и Штайн без промедления приступил к осмотру.

На этот раз ему повезло. Это оказался самый настоящий магазин с действительно полезными товарами, созданными магистрами. Больше всего его заинтересовал небольшой двигатель насоса, что приводился в движение энергией глоуба. Правда, механизм оказался великоват, размером с голову самого Конрада, но все же он был намного меньше тех паровых чудовищ, что использовали механики.

Штайн внимательно изучил насос. В нем не было ничего сложного – он вполне мог собрать такой же. Но без глоуба, снабжавшего энергией двигатель, вся конструкция была бесполезной. Увы, глоубы до сих пор были под запретом в Механикусе. Да и магистры не спешили делиться секретом их производства. Конечно, они были готовы поставлять готовые источники энергии, заряженные и готовые к использованию. Но это делало покупателей зависимыми от продавцов. Механикум не хотел настолько зависеть от Магиструма. И власти официально запретили использование всех тех механизмов, которые нельзя было воспроизвести в собственных мастерских. Конечно, отдельные вещи, так или иначе, попадали в Механикум – для изучения или в качестве дорогих подарков. Но и только.

Рассматривая насос, Конрад понимал, что перед ним грубая и дешевая вещь. Предельно функциональная. Судя по размеру, предназначенная для откачивания жидкостей из малых емкостей – например, воды из цистерн. Для откачки, например, воды из шахт и туннелей должны использоваться более крупные экземпляры. Штайна же интересовали, напротив, более маленькие модели. И даже не столько двигатели, сколько источники питания. Оставалось надеяться, что магистр Ланье сможет сотворить чудо и уменьшить исходную схему до минимума.

Штайн окончательно разобрался в схеме и даже стал прикидывать, как переделать собственный двигатель под похожий глоуб. Выходило все очень просто – пять минут работы, не больше. Он мог вернуться в гостиницу и сделать все прямо сегодня. Но, увы, у него не было подобного глоуба. Более того – даже этот, на который он смотрел, был слишком велик. Нужен был маленький и мощный источник питания. Тогда бы все получилось.

Когда за спиной раздался хриплый голос продавца, Штайн едва не подпрыгнул от неожиданности. Рука привычно скользнула за отворот френча, но тут же остановилась. Продавец, от которого не ускользнуло подозрительное движение покупателя, довольно грубо поинтересовался, что тот собирается брать. Штайн поприветствовал его и попробовал выспросить, не продаются ли где глоубы, похожие на этот, но поменьше размером. Продавец – сутулый небритый мужчина лет сорока – тут же надулся и обиженно пояснил, что у него самый лучший товар. А это самый маленький глоуб из тех, что можно купить в этом проклятом городе. И если его никто не собирается покупать, то лучше бы напрасно в нем зенками дыру не протирать, потому как вещь дорогая и редкая.

Штайн лишь вздохнул. Распрощавшись с грубияном, он покинул лавку и вернулся на улицу. Его опасения подтвердились – в продажу поступали только самые несовершенные и простые предметы. Оборудование, с которым работали сами магистры, наверняка не покидало пределов их огромного здания.

Вспомнив о Магиструме, Штайн вынул из кармана хронометр и удивленно поднял брови. Оказывается, он провел за разглядыванием насоса почти полный час. Время обеда близилось к концу, и пора было возвращаться в Магиструм. Немного приободрившись, механик зашагал обратно к огромному зданию, от которого, казалось, только отошел.

На этот раз людей у входа было мало – двое мальчишек в черных одеждах учеников пялились на парадный вход. Видимо, представляли, как однажды для них распахнутся эти двери и их на руках внесут внутрь, славя их новое гениальное изобретение. Штайн быстро прошел мимо них и поднялся по лестнице. Оказавшись в пустом холле, он не стал подходить к стражникам, а остановился и начал осматриваться. И не ошибся – вскоре из-за колонны показался знакомый привратник и направился прямо к гостю.

– И снова здравствуйте, Эдмунд, – поприветствовал его Конрад. – Магистр Ланье еще не вернулся?

– Увы, – привратник развел руками. – Прошу прощения, господин механикус. Я не намеренно ввел вас в заблуждение. Оказывается магистр Ланье был сегодня в Магиструме, но очень недолго. Он не работал, всего лишь заскочил на минутку и снова покинул нас. И когда он вернется – никто не знает. Я даже не смог передать ему ваше послание.

– Вот как, – сказал Конрад, чувствуя, как хорошее настроение испаряется. – Это печально.

– Это очень необычно для Ридуса, – тихо сказал привратник, и Конраду показалось, что в его голосе звучало оправдание. – Обычно магистр дни и ночи проводит в своей лаборатории. Видимо, случилось что-то необычное.

– И как же мне его найти? – Штайн нахмурился. – Признаться, не думал, что это будет так сложно.

Привратник вновь развел руками, причем вид у него был весьма смущенный – похоже, он тоже не понимал, что нашло на магистра.

Впрочем, он тут же опустил руки по швам и поклонился. Конрад, обернувшись, заметил, что к ним подошел один из магистров, судя по длинной черной мантии. Штайн опустил голову, приветствуя гостя.

– Кто это у нас здесь? – бодро осведомился магистр – неопрятного вида толстячок, небритый и неухоженный. – Никак механикус?

– Конрад Штайн, – представился инженер, чувствуя некоторое раздражение от бесцеремонности нового собеседника.

– Господин инженер ищет магистра Ланье, – пояснил Эдмунд. – Но, увы, они разминулись, и, боюсь, что по моей вине.

– Ищите Ридуса? – спросил толстяк, и его кустистые брови взметнулись к редеющему чубу. – Зачем же?

– Деловое предложение, – сухо пояснил Конрад.

– Почему именно Ридус? Вы знакомы?

– Я имел честь поставлять магистру Ланье некоторые детали, произведенные мной, – ответил Штайн.

– Ах вот как, – толстяк почесал нос и вдруг подмигнул механику. – Дела, значит? Да, непросто вам будет найти сегодня Ридуса. Он как с цепи сорвался.

Конрад в замешательстве взглянул на привратника, он никак не ожидал, что настоящий магистр будет столь бесцеремонным. Но тот лишь едва заметно пожал плечами.

– Магистр Бруно, – сказал он. – Быть может, вы, как друг магистра Ланье, порекомендуете нашему гостю, что делать?

– Что делать? – задумчиво произнес магистр, разглядывая механика так, словно тот был забавной диковинкой с Кольцевой улицы. – И в самом деле…

Засунув руку в огромный карман мантии, Бруно извлек на свет клочок бумаги и маленький грифельный карандашик. Быстро нацарапав что-то на клочке, он сунул его в руки Конраду.

– Вот, – сказал он, когда инженер нерешительно принял мятую бумажку. – Это адрес пансиона, в котором иногда ночует Ридус. Думаю, сегодня его будет проще застать именно там.

– Благодарю, магистр Бруно, – тотчас отозвался Штайн, воспрянув духом. – Вы очень добры.

– Ничего, – рассмеялся толстяк и по-простецки похлопал инженера по плечу. – Но когда встретитесь с Ридусом и завершите эти ваши таинственные дела, напомните ему – за ним должок.

Толстяк вновь подмигнул Штайну, явно надеясь на какой-то ответ, но Штайн лишь вежливо ответил:

– Всенепременно передам.

– Ну, тогда бывай, – бросил магистр и устремился к огромной лестнице, ведущей на верхние этажи Магиструма.

Конрад, пребывая в некоторой растерянности, проводил его взглядом и повернулся к привратнику.

– Магистр Бруно – гордость Магиструма, – тотчас отозвался Эдмунд. – Но, увы, не пример для подражания в том, что касается общения.

– Понимаю, – пробормотал Конрад, опуская бумажку с адресом в нагрудный карман. – Часто гении ведут себя в обычной жизни… непредсказуемо.

– Очень точно замечено, господин Штайн, – тут же подхватил привратник. – Позволю заметить, что если вы собираетесь посетить тот пансион, то лучше это сделать поздно вечером или ночью. Магистр Ланье обычно поздно возвращается домой.

– Благодарю за совет. – Конрад коснулся рукой козырька кепи. – А теперь позвольте откланяться. Думаю, что злоупотребил вашим вниманием.

– Всего хорошего, господин инженер, – отозвался привратник. – Надеюсь, вы встретитесь с магистром Ланье.

Штайн коротко поклонился, развернулся и направился к выходу. Он уже понял, что больше в Магиструме делать нечего, караулить тут Ланье бессмысленно. Пора было позаботиться о себе, – отобедать и хорошенько выспаться. Ведь, похоже, этой ночью ему спать не придется.

Спускаясь по широким ступеням, он подумал, что если Ланье похож на Бруно, то есть шанс, что предприятие потерпит крах. Потому что гении гениями, но если все магистры такие, как Бруно, то серьезные дела с ними лучше не обсуждать. Встречу с первым магистром нельзя было назвать приятной, с сожалением отметил Штайн. Разговор скорее расстроил его. Такому собеседнику он не доверил бы своей тайны – ни за что на свете. Но был и приятный момент – теперь у него есть домашний адрес Ланье. И на этот раз ему не ускользнуть. И есть надежда, что Ланье, в отличие от своего друга, не болтун. Конечно, переписка с ним была весьма куцей – всего лишь десяток фраз, что нужно и куда доставить. Но, судя по этим строчкам, Конрад представлял себе магистра Ланье как человека выдержанного, собранного, целеустремленного.

И сейчас Штайн очень надеялся на то, что так оно и есть на самом деле.

* * *

Нужный дом Ланье нашел сразу. Тот тянулся вдоль всей улицы, и не заметить такую громадину было решительно невозможно. Сложен дом был из темно-красного кирпича, чуть блестевшего от влаги. Никаких украшений на нем не было – прямоугольная коробка с ровными рядами окон с белыми ставнями. Даже четыре крыльца, что вели к обычным дубовым дверям, украшенным ромбиками, не были ничем украшены. Просто ступени, каменные перила и ничего более. Ни статуй, ни вазонов с цветами. Среди буйства архитектуры Магиструма такая скудность наводила на мысли либо о преступном отсутствии вкуса, либо о строжайшей экономии. Вздохнув, Ридус подумал, что второе более очевидно, чем первое. Дом содержал Магиструм, а казначеи всегда одинаковы – везде и всегда ищут возможность экономии. И казначеи науки не исключение, денег у них не допросишься, это Ланье знал на собственном опыте. Ему не раз приходилось получать отказ в финансировании своих проектов. Видимо, этот дом, где доживали свое одинокие и больные работники Магиструма, был еще одним доказательством скупости казначейства. Ланье вдруг стало неуютно. Он представил, как в старости он, так и не обзаведшийся семьей и просидевший всю жизнь в лаборатории, попадает в этот дом. Его несут на руках сестры медикусы, кладут на жесткую деревянную лавку и оставляют наедине с голыми кирпичными стенами…

Вздрогнув, магистр зябко поежился. Глупости. Чушь. Он просто не доживет до такого возраста и умрет либо за рабочим столом, либо где-то на ночных улицах города. Глупая мысль. Но сойдет за утешение.

Взяв себя в руки, Ланье сверился с запиской, где был обозначен адрес, и двинулся ко второму крыльцу, что на вид ничем не отличалось от прочих. Поднявшись по гладким каменным ступеням, магистр остановился у закрытых дверей. Поиски ручки, звонка или молоточка не увенчались успехом. Тогда Ридус осторожно постучал в дверь набалдашником трости. Ответа не последовало, и, выждав пару минут, Ланье постучал громче.

На этот раз его услышали. Дверь распахнулась, на пороге появилась горничная – немолодая особа крепкого телосложения, что сделало бы честь иному мяснику. Поверх темно-коричневого платья был надет белый передник без всяких намеков на украшения. Лишь алая брошка свидетельствовала о том, что перед Ланье сестра из братства медикусов.

Вид этой особы, смерявшей незваного гостя строжайшим взглядом, произвел на Ридуса еще более гнетущее впечатление, чем внешний облик дома. Клятвенно пообещав себе умереть на рабочем месте от разрыва сердца, он вежливо приподнял цилиндр.

– Магистр Ридус Ланье, – представился он. – Я ищу магистра Тьена Ризаноса.

Взгляд строгой дамы немного смягчился, похоже, магистры все еще пользовались некоторым уважением в этом доме. Без лишних слов она отступила в сторону, и Ланье шагнул в темную прихожую. Не увидев вешалки, он замер посреди прохода с цилиндром в руках. Горничная же, а Ридус уже не был уверен, что это горничная, закрыла дверь и жестом пригласила гостя следовать за ней. Ланье, не без секундного колебания, повиновался.

Поднимаясь по широкой лестнице с вытертыми деревянными перилами, магистр отметил, что внутреннее убранство дома было под стать его внешности. Все крайне просто и скупо. Но чисто. Лестница вела вверх, от площадок расходились длинные коридоры, в которых было пусто. Они освещались газовыми рожками, что бросали блики света на ряды коричневых дверей в коридорах. Ланье это напомнило дешевую гостиницу, и ему опять стало немного не по себе.

Поднявшись на третий этаж, строгая сестра-медикус свернула в правый коридор и вскоре остановилась у двери, что ничем не отличалась от других. Ни номера, ни узоров – гладкая доска, залитая коричневой краской, с единственным выступающим предметом – латунной ручкой в виде гладкого шара.

Сестра постучала в дверь, излишне громко, на взгляд Ридуса, и возвестила:

– Магистр Ризанос! К вам посетитель!

Голос у нее был грубым и хриплым. Ланье лишь вздохнул про себя, представляя, чем же таким тут вынуждены заниматься медикусы, если им нужны такие крепкие дамы. Наверное, держат пациентов во время процедур. А быть может, носят на руках тех больных, что не могут ходить.

Из-за двери раздалось невнятное бормотание. В нем слышалось крайнее изумление, но общий тон был скорее доброжелательным.

Сестра распахнула дверь перед Ридусом и сказала:

– Магистр примет вас. После окончания визита спуститесь к двери, магистр Ланье. Я буду ждать вас там.

Ридус, придя в крайнее замешательство, лишь коротко поклонился и быстро юркнул в комнату Ризаноса. Дверь за ним захлопнулась, и магистр остановился, пораженный до глубины души.

Маленькая комнатка резко контрастировала с бездушным выглаженным коридором. Вдоль стен стояли шкафы с торчащими из них свитками, с потолка свисала странная конструкция из тонких медных трубочек, по стенам были развешаны карты и чертежи. Пол был усеян обрывками бумаги и тряпками. При этом дощатый пол, проглядывавший сквозь залежи, сиял чистотой. Похоже, здесь частенько велась война не на жизнь, а на смерть между поборниками стерильной чистоты и творческой натурой обитателя комнаты.

– Магистр Ризанос! – позвал Ланье, рассматривая шкафы с распахнутыми дверцами. – Магистр?

– Сюда!

Ланье обернулся на голос и, наконец, увидел хозяина комнаты. Оказывается, тот сидел за столом, стоявшим у окна. Старый магистр удобно устроился в кресле с высокой спинкой, и его не было видно от двери.

– Идите сюда, – с раздражением бросил Ризанос. – Я вас не вижу.

Ланье подошел к столу, взял стул и сел рядом с хозяином комнаты. Тот повернулся в кресле и, наконец, увидел гостя.

– Ланье? – переспросил он, подслеповато щурясь.

– Это я, – тихо сказал Ланье, с грустью разглядывая пожилого магистра.

Время не пощадило его. Когда Ридус видел его в последний раз, тот уже был седым высохшим стариком. Теперь же перед ним в кресле сидела бледная тень магистра Ризаноса. Седые длинные волосы, небритые щеки с такой же белесой щетиной, россыпь глубоких морщин – вот все, что осталось от прежнего преподавателя. Казалось, он даже стал меньше ростом, и целиком умещался в глубоком кресле.

Тьен сердито фыркнул, вытянул хрупкую старческую руку и зашарил в куче бумаг, разложенных на столе. Ридус молчал, не зная, с чего начать. Пожалуй, тревожить старика баснями о Вратах не слишком-то вежливо. Ризанос тем временем вытащил из груды бумаг деревянную подставку с маленьким темным шариком. Повернул его пальцем, и шарик вспыхнул, залив стол ярким светом.

– Ага! – радостно возвестил старик, оборачиваясь к гостю. – Так намного лучше.

– Действительно, лучше, – признал Ланье.

– Значит, Ланье, – заворчал старик, по новой разглядывая гостя. – Постой. Мальчик-часовщик! Помню, помню!

Ланье чуть не поморщился, услышав старое прозвище, но вовремя взял себя в руки и, сделав над собой усилие, улыбнулся старику.

– Да, это я, – сказал он. – Хотя давно меня так не называли.

– И правильно, – оживился старик. – Самый молодой магистр! Вот что значит старая школа. Правильно мы вас гоняли и в хвост и в гриву. Нынче-то везде бардак. Стоило нам только отвернуться…

Ризанос, не договорив, махнул рукой, а Ланье, пораженный, выпрямился. Он был приятно удивлен тем, что его узнали. Внезапно сообразив, что он сидит в одежде, Ланье отложил в сторону трость и цилиндр, расстегнул плащ.

– Итак, мальчик, что же тебя привело ко мне? – спросил старик, пристально разглядывая трость. – Вряд ли ты решил просто так навестить всеми забытого старика.

Ланье уловил упрек, но не стал оправдываться.

– Мне нужны ваши знания, магистр, – сказал он. – Ваш ум и ваш совет.

– Ого! – поразился Ризанос. – Ум старика! Ты записной льстец, Ридус.

– Я ищу информацию по одному проекту, – сказал Ланье. – И всем известно, что в этой области вы являетесь признанным специалистом. Никто не знает об этом больше вас.

– Да ну? – с подозрением в голосе осведомился Тьен. – Даже так? Надо сказать, что река знаний Магиструма сильно обмельчала, раз уж приходится за советом идти к старику. И что же ты ищешь?

– Небесные Врата, – ответил Ланье.

Ризанос нахмурился и отвернулся. Нахохлившись, словно птица, он дрожащей рукой поправил ворот клетчатого халата.

– Довольно бестактно с вашей стороны, – хрипло сказал он, – напоминать мне о моей слабости. Неужели вы пришли просто посмеяться над стариком, магистр Ланье?

Ошеломленный Ридус прижал руки к груди и подался вперед.

– Ну что вы, что вы, – залепетал он. – Простите, магистр! Я ни в коей мере не хотел обидеть вас! Я и в самом деле ищу информацию о Вратах. Вы всегда собирали сведения о них, потому-то я и пришел к вам. Я убежден, вы знаете больше меня и сможете рассказать мне то, чего я не знаю.

Ризанос медленно повернулся к гостю. Бросил на него взгляд из-под нахмуренных бровей и внезапно покачал головой.

– Мальчик, я слышу в твоем голосе ту горячность, что когда-то звучала в моем, – с печалью сказал он. – Ты говоришь искренне. Но не знаешь, о чем просишь. Оставь эту глупую затею.

– Нет, магистр, вы не понимаете, – с жаром перебил Ланье.

– Нет, – неожиданно повысил голос Ризанос. – Это ты не понимаешь. Посмотри на меня! Я всю жизнь положил на погоню за этим призраком, и видишь, чего я достиг? Ты молод и умен. Твои способности принесли тебе заслуженную славу, что достигла даже этого склепа. Оставь глупую затею и займись работой.

Ланье, встретивший неожиданный отпор, откинулся на спинку стула. От удивления у него даже перехватило дыхание. Прижав руку к сердцу, он выдавил:

– Но, магистр… Вы думаете, что Врата – это миф? Мне казалось, что вы-то наверняка уверены в их существовании. Я надеялся найти у вас поддержку и понимание.

– Врата существовали, – чуть помолчав, ответил старик. – Я знаю это наверняка. И также я знаю, что мы не сможем их построить. Утеряны знания. Утеряна общность. Мы разделены на враждующие группы и не способны сотрудничать друг с другом даже для достижения такой высокой цели. Но не слушай старика.

– Почему? – вырвалось у Ридуса.

– Потому что это пустой прожект. Я знаю, ты наверняка наткнулся на крохотный клочок с древним текстом. И явился ко мне за всем остальным. Забудь. Ты всю жизнь будешь двигаться от клочка к клочку, искать намеки в книгах и легендах. Толковать их по-своему, искать подтверждение своих теорий в полузабытых текстах и новых формулах, пока однажды не осознаешь, что все это – самообман. Что ты подгоняешь факты под свои теории, ни на йоту не приближаясь к истине. Ты потратишь свою жизнь на погоню за миражами и призраками, тогда как мог бы прожить ее с большим толком. Не обманывай себя, Ридус, вот мой тебе совет, за которым ты пришел.

– О, – протянул ошеломленный Ланье, глядя на старика в кресле, что мрачно смотрел на стол, устланный бумагами. – Ну, в моем случае, похоже, обманулся не я. А обманули меня.

– В самом деле? – равнодушно пробормотал Тьен. – Что, тебе продали секретную карту? Или старый дневник сумасшедшего мага? Наверно, в крохотном магазинчике на Кольцевой улице, так?

– Даже хуже. – Ридус выдавил из себя виноватую улыбку. – Отдали даром, сунули в руки прямо на улице. Похоже, это все-таки глупая шутка…

Запустив руку в карман, он достал жестяной футляр, отвинтил крышечку. Небрежно вытащив свиток, он бросил его на стол перед старым магистром. Тот брезгливо, одним пальцем, коснулся чертежа.

– Даром? – осведомился он, поцарапав ногтем бумагу. – Богатые нынче шутники пошли. Вот в наше время мы бы на эти деньги поставили бы десяток опытов.

Наклонившись над столом, Ризанос одним движением развернул свиток и уставился на переплетение черных линий. Свет глоуба придал его лицу голубоватый оттенок – такой неприятный, что Ланье он напомнил о покойниках.

Ризанос вдруг сжал пальцы, скомкав свиток. Ланье с тревогой наклонился к старику, решив, что тому стало плохо с сердцем, и тут же подскочил от его крика.

Издав пронзительный вопль, старик повернулся к гостю. Глаза Ризаноса горели огнем, как два крохотных глоуба, а седые волосы стояли дыбом, как после удара хорошим зарядом элементальной энергии.

– Где ты его взял? – закричал старик. – Где?!

Ланье невольно подался назад, отстраняясь от разъяренного магистра, но тот ловко выбросил вперед худую руку и вцепился тонкими пальцами в плечо Ридуса.

– Кто тебе это дал? – прошипел старик, с силой сжимая пальцы. – Где? Когда?

Взглянув в его пылающие глаза, Ланье почувствовал, как у него пересохло в горле. Только сейчас, в этот самый миг, он вдруг ясно и отчетливо понял, что его жизнь больше никогда не будет такой, как прежде. Никогда.

* * *

Верден выбрался с окраин города уже в сумерках. За то время, пока он добирался до центра, в Магиструм пришел вечер. Владельцы домов запалили старенькие фонари на крылечках, фонарщики же разжигали газовые фонари на больших улицах. Альдер не спешил, торопиться было некуда. Он шел твердо и уверенно, но не прибавлял шаг, чтобы не изматывать себя понапрасну. Он шел по следу, не спеша, но неотвратимо, как само возмездие.

Постепенно Верден оправился от магического удара. В этом ему помог обычный укрепляющий эликсир и пара горьких пилюль собственного изготовления. Этими нехитрыми средствами маг пользовался всякий раз, когда возникала необходимость снять последствия перенапряжения. Средства были не раз проверены на предыдущих заданиях и отлично себя зарекомендовали. И в тот момент, когда маг ступил на залитую светом фонарей Кольцевую улицу, он чувствовал себя не хуже, чем утром.

Несмотря на вечер, людей на торговой улице, казалось, стало еще больше. Верден, не раз бывавший в Магиструме, этого ожидал, но все же немного удивился. Такого столпотворения он еще не видел. Чтобы добраться до своих меток, ему приходилось протискиваться сквозь толпу, раздвигать ее крепким плечом, прокладывая себе путь.

Крики зазывал, расхваливающих товар, стали еще громче и пронзительней. Над улицей висел непрерывный гул разговоров, и вскоре Альдеру стало казаться, что еще немного – и его голова лопнет от этого проклятого шума. Он проглотил еще одну пилюлю, что должна была снять головную боль, и решительно двинулся сквозь толпу напролом.

Его крепкое телосложение позволило ему без труда протиснуться к фонтану, а грозный вид, широкие плечи и крепкие кулаки отпугнули любителей затевать ссоры на пустом месте. Верден прислонился к чаше фонтана и сунул руку за спину, ощупывая то место, где оставил метку. Она оказалась там, где ее оставил маг. Вот только когда Альдер запустил под ободок чаши руку, то его пальцы нащупали лишь крохотный уголек, что тут же раскрошился.

Прикрыв глаза, Верден сосредоточился, пытаясь разобраться в магическом фоне, что исходил от сгоревшей метки. Он хотел понять, что здесь произошло, и потому внимательно вслушивался в отголоски всплеска заклинаний.

Похоже, метке удалось заметить сильного мага. Она выполнила свое предназначение, почувствовала сильное магическое поле и, зарядившись от него, послала сигнал владельцу. Но ее действия не остались незамеченными. Маг, проходивший мимо метки, ощутил ее работу и сразу же вычислил ловушку. Если бы он оказался случайным прохожим, то просто поспешил бы уйти. Но Верден был уверен – маг оказался тем самым, за которым он вел охоту. Этот парень был не промах, сразу сообразил, в чем тут дело. Ответным заклинанием он выследил метку и послал на нее сильнейший сигнал, перегрузив безделушку и заставив ее вспыхнуть. Больше того, он выследил ее связь с остальными метками и запустил заклинание в сплетенную сеть. И его заклинание сожгло эту сеть, как факел, брошенный в паутину. Метки были связаны с Верденом, ожидавшим от них сигнала, потому досталось и ему. К счастью, магический удар ослаб, да и Альдер успел защититься. И все же он понимал, что разбит наголову.

Во-первых, маг понял, что охота ведется именно за ним. Если вчерашнюю заварушку с участием одного из Грачей можно было списать на уличную преступность, то ловушка Вердена недвусмысленно говорила о том, что теперь охота ведется за сильным магом. Теперь жертва станет более осторожной. Во-вторых, этот хват определил тип меток и тип заклятия, связавшего их в сеть. Теперь он знает почерк охотника – Вердена, и сможет, если у него хватит знаний и сил, выследить самого охотника. И в-третьих, в самых главных… Верден не мог припомнить, чтобы кто-то из его знакомых магов был способен учинить подобный фейерверк. Кем бы ни был этот тип, он во много раз был сильнее Альдера Вердена, вольного следопыта.

Отлепившись от чаши фонтана, маг побрел по улице наугад, куда глаза глядят. Он не хотел привлекать внимания к своей персоне и потому постарался слиться с шумной толпой, стать ее частью, пылинкой, затерянной в человеческом море.

Осознавать свое поражение было неприятно. Но Альдер давно научился усмирять гордость и прятать подальше задетое самолюбие. Именно это и создало ему репутацию человека, всегда доводящего дело до конца, человека хладнокровного, изобретательного, не пасующего перед трудностями и всегда находящего выход из самого безвыходного положения. Он не собирался отказываться от этого задания, хотя теперь оно перешло из разряда трудных в разряд невозможных. Сейчас ему нужно было немного поразмыслить над тем, как быть дальше.

Альдер знал, что бесполезно навещать остальные метки. Все они превратились в угольки. Больше того, он даже не был уверен, какая из меток первой заметила мага. Он предполагал, что именно эта, здесь след был наиболее ярок. Но с таким же успехом это могло быть результатом действия мага, он мог нарочно оставить свой след именно здесь, тогда как на самом деле появился у метки на противоположном краю Кольцевой. Ладно. План провалился. Пора составить другой. Больше всего сейчас Альдера тревожило отсутствие информации о противнике. Только обладая ею, можно составить по-настоящему действенный план. А он, получается, не знал о своей жертве почти ничего.

Да, советник дал ему отпечаток ауры. Но из него не следовало, что владелец маг. Альдер, конечно, с самого начала заподозрил в деле какой-то подвох, – вряд ли член Совета Магов стал бы нанимать охотника для устранения какой-то мелкой сошки. Но сейчас речь шла уже о других масштабах.

Альдер неплохо знал магов Малефикума. Со многими был знаком лично, о некоторых знал понаслышке. Кое-кто удосужился попасть даже в записи охотника. И он знал, что таких сильных магов можно пересчитать по пальцам одной руки. Даже сейчас он прикидывал, кто бы это мог быть – и не находил ответа. Конечно, это мог оказаться один из членов Совета Магов. Эти стариканы всю жизнь пробивались к власти, а выживали в этой борьбе только сильнейшие. Но ни один из них не покидал Малефикума долгие годы, это было естественно. Они не могли оставить город, их сети власти пришли бы в упадок, множество заклинаний разрушилось бы, их влияние сошло бы на нет. Конечно, это мог оказаться кто-то из боевых магов, что годами пропадают на границе с Механикумом. Талантливый молодец, выросший на границе, о котором никто не знает, кроме сослуживцев. Но молодость и сила не заменят опыта – а в действиях противника чувствовался немалый опыт по скрытию личности и уходу от слежки. Боевой маг наломал бы дров, поставил на уши весь Магиструм и вызвал бы охотника на поединок. Да, это в духе армейцев. Но здесь, похоже, разыгрывалась сложная и многоходовая партия, не любящая суеты.

Альдер нахмурился. Он вдруг понял, что впервые в жизни начал сомневаться в своих силах. Если раньше для него невозможное задание означало только то, что на него придется потратить больше времени, чем обычно, то сейчас он уже не был уверен в успешном исходе дела. А это меняло все. Он вновь подумал о том, что самым разумным было бы сейчас собрать вещи и убраться подальше от Магиструма, где идет чья-то сложная игра. Но нет. Теперь он часть ее и должен довести свою партию до конца. И не потому, что ему нужны деньги и привилегии. Нет, если он сейчас уйдет, то просто потеряет себя. К тому же теперь ему стало чертовски любопытно, во что он вляпался. Что происходит в этом проклятом городе и что скрывают от него, следопыта? Похоже, советник Маркус держит его за пешку. Но пусть остережется – всякая пешка имеет шанс стать ферзем.