Текст книги "Офицеры. Книга первая. Излом"

Хлопнула входная дверь, щелкнул замок…

– Я так, так соскучился по тебе, – в его голосе зазвенело накопившееся желание обладать ее столь прекрасным телом.

– Изголодался, мой мальчик, – с волнующим придыханием шепнула она, совершенно тая в его руках.

– Не то слово, – ответил он, осыпая ее поцелуями.

– Ах, – выгибалась она в истоме и еще крепче прижималась к нему.

Куда девалось его былое смущение? Молодой и сильный орел яростно терзал свою беззащитную добычу…

– Не надо, не вставай, – удержал он ее утром в постели. – Отдыхай. Я сам соберусь, – парень нежно и с обожанием в глазах смотрел на утомленную девушку.

– Когда к тебе можно будет прийти? – сонно поинтересовалась она.

– Где-то после двух у нас конец занятий. Я подойду на КПП.

Прощаясь с ним, она чуть подняла руку, которая тут же без сил упала на подушку. Укатали сивки бурку. Спать, спать… Но, если хорошо подумать, то отдыхать можно, конечно, и на пляже, подставляя себя под лучи, пусть уже и осеннего солнца. Девушка направилась на пляж, спустя час, помня его слова о том, что это должно быть совсем где-то рядом. Как это можно, быть у моря и ни разу не искупаться в нем?

Казалось, что с приездом Дины у Рэма началась полоса удач. Не зря же говорят, что вся наша жизнь состоит из чередующихся между собой белых и черных полос или, точнее сказать, их всевозможных оттенков. За явно черной полосой, пережитой парнем с большим трудом, должно быть, пошла полоса белая.

На одном из перерывов между парами учебных занятий к о чем-то мечтающему Рэму подошел младший сержант Коваль, непосредственный его начальник, исполнявший на тот момент обязанности замкомвзвода. Парень не то, чтобы нахмурился, но по его лицу скользнула тень. Не очень хотелось ему в эту самую минуту увидеть своего командира. Коваль заметил это и ухмыльнулся. Он неофициально поставил в известность своего подчиненного о том, что накануне уговорил старшину поставить курсанта Валишева не в наряд по столовой или где-то внутри городка, а в гарнизонный патруль. А это значит, а это значит, сообразил Рэм через пару секунд, что следующие сутки он должен будет провести за пределами училищного забора. А если еще как-то умудриться и попасть на маршрут патрулирования у железнодорожного вокзала, можно будет заодно и Дину проводить.

«Ай да, Серега Коваль! – подумал Рэм. – Вот не ожидал!». Он прищурил глаз и уже с большим вниманием посмотрел на сержанта.

– Рэм, послушай, – непривычно дружелюбно обратился к нему Коваль. – Ты не думай, что я совсем ничего не понимаю в этой жизни. Служба, само собой понятно, службой, а кое-что человеческое мне тоже не чуждо.

«Вот тебе раз», – улыбнулся про себя Рэм. Эта песенка в исполнении сержанта прозвучала впервые.

– Не надо думать, что я состою только из одних уставных команд. Нам вместе жить и служить еще долгих четыре года. Давай вместе будем искать общий язык.

«Вот тебе два», – усмехнулся Рэм. Его мнение о младшем сержанте стало поворачиваться в другую сторону. Интересно, что это так повлияло на изменение в мировоззрении командира? Не жаркое ли вчерашнее солнце так напекло ему голову? Нет, конечно. Но что тогда?

Может, Коваль стал понимать, особенно в свете последних дней, что они, бывшие солдаты, поставленные на должности младших командиров, что-то делают в горячем желании добиться от своих подчиненных абсолютного подчинения не совсем так, как это надо было бы, или, если честно сказать, то совсем не так. Училище – это не армия. Тут одними только методами «дедовщины» не обойтись. Нужны какие-то иные подходы. Вот он и начинал заранее прощупывать почву. Валишев, например, никогда ни на кого не кричит и не орет, а все его все равно почему-то слушают.

А Дина ждала, с нетерпением ждала своего парня, когда тот на всех допустимых рамками приличий парах примчался на проходную, чтобы передать ей хорошую новость. Быстренько перекинувшись между собой парочкой фраз, они договорились о том, что ей надо бы делать дальше, через пару-тройку часов. А пока ей можно снова отправиться на пляж.

Военная комендатура тут же, почти рядом. Надо пройти до нее всего-то метров триста. Как партизанка, девушка скользила за группой курсантов, следующих на развод гарнизонного наряда. А там, через щелку ворот, можно с неутолимым детским любопытством понаблюдать за тем, как серьезные взрослые люди словно играются в оловянных солдатиков, строясь то так, то эдак, потом поворачиваясь то налево, то направо, а то и вовсе кругом. Зачем-то стали ходить по кругу, отдавая при этом неизвестно кому и зачем честь. Какие смешные, оказывается, эти военные, если понаблюдать за ними со стороны.

Развод караулов закончился. И снова удача. Начальник патруля майор Алексеев на немые вопросы своей пары патрульных коротко бросил:

– Привокзальная площадь, – и скупо улыбнулся, увидев озарившиеся после его сообщения лица молодых ребят.

Лучше и не придумаешь! И вокзал рядом, и по службе к нему не сильно-то привязаны. Когда надо, всегда можно, в случае чего, на время сойти со своего маршрута. Площадь большая, за десять минут всю не обежишь. Если что, всегда можно будет найти веские оправдания своему отсутствию на месте во время проверки.

Комендатура осталась позади. У выездных ворот к ним присоединилась одиноко стоящая до этого девушка. Успокаивая и туша тревожные огоньки в ее волнующе расширившихся зрачках, Рэм показал ей большой палец. В ответ Дина улыбнулась ему одними глазками и уголками губ. Майор довольно быстро заметил, что их настойчиво сопровождают, но возражать против ее присутствия с ними не стал. Ему сразу все стало понятно, когда уже в троллейбусе девушка бочком-бочком протиснулась к парню и о чем-то зашептала ему на ухо. Поэтому не был он и против того, чтобы на площади подружка находилась с ними рядом. Напротив, время от времени вступал с ней в довольно оживленную беседу. Рэм давно уже заметил, что у его Дины как-то совсем легко получалось находить общий язык со многими людьми, нисколько не смущаясь тем, кто бы перед ней ни стоял.

– Хорошая у тебя девушка, – с одобрением отозвался начальник патруля о своей собеседнице, когда Дина на какое-то время покинула их, отправившись по совету майора поглазеть на одну из местных достопримечательностей – ЦУМ, раскинувшийся в одном квартале от их площади.

В торговый центр можно было попасть, пройдя через подземный переход, гордо названный находчивыми местными жителями первой станцией метро, постройка которого почему-то постоянно откладывалась на неопределенное время.

– Не каждая бы решилась поехать в такую даль одна. Если любишь ее, боец, – офицер пристально посмотрел на курсанта, – то тебе надо обязательно держаться за нее. Вряд ли, еще когда-нибудь и где-нибудь найдешь кого-то лучше, чем она.

– Да мне другой и не надо, – нисколько не раздумывая, ответил Рэм. – Я лично «за» двумя руками. Но меня смущает то, что она там, а я здесь. Она сейчас далеко от меня, как звезды в небе, и приходится надеяться только лишь на благоприятное их ко мне расположение, – парень с грустью улыбнулся.

– «Астра регунте фатусе, сапиенс доминитбитур астрос», – серьезно и многозначительно произнес майор и сразу перевел. – Что, примерно, означает: «Звезды правят дураками, а мудрый – своими звездами». Ты сам, своими руками, должен бороться за свое счастье. А она стоит того, чтобы за нее побороться. Вот ты и попробуй вершить свою судьбу собственными же руками. Она хочет продолжить свое образование и дальше? Прекрасно. Предложи девушке, чтобы она приехала к нам и получила высшее образование у нас. В городе десятки учебных заведений. При желании можно будет завтра зайти и в местный университет и там все хорошенько разузнать. Я не думаю, что это будет так сложно.

Тут Рэм задумался. Начальник патруля – преподаватель философии и, наверное, хорошо знает то, о чем говорит. Возможно, если, конечно, он захочет это делать, то сможет им чем-то и помочь. Было в этом майоре, было что-то отличное от их отцов-командиров. И некоторые положения устава он трактует более свободно, что ли? Приглашает как-нибудь зайти в свободное время к нему на кафедру. Может быть, действительно, стоит к ним зайти?

Словно в подтверждение сложившегося о нем мнения майор Алексеев совершенно спокойно дал курсантам возможность самим решить, куда пойти переночевать. Появился выбор. Идти спать в казарму или…? Рэм, подхватив с собой девушку и напарника, направил стопы в сторону съемной квартиры. Мишка, стесняясь, начал, было, отнекиваться, но потом быстро сообразил, что его появление в казарме одного без Рэма может всему навредить. Чтобы сильно не смущать человека, парень и девушка, прихватив с собой полотенце, просто-напросто взяли и ушли на пляж. Вопрос о том, как разместиться втроем в одной комнате, решился сам собой. Мишка пускай там, спит себе спокойно, а им главное, чтобы остаться вдвоем. А где – не важно. Вода была теплой, словно парное молоко. Они долго купались, наслаждаясь окружающей их тишиной и одиночеством. И только далекие звезды да проказник-месяц были немыми свидетелями их нежной игры…

– Этого всего могло бы и не быть, – задумчиво произнесла Дина. – Если бы вы с Маратом в тот день не приехали на машине, то я, наверное, смогла бы себя заставить не думать о тебе. Ты так незаметно вкрался в мою жизнь, что я с трудом боролась с собой. Но после рыбалки я ничего уже не смогла поделать со своими чувствами. Желание видеть тебя, слышать твой голос, снова ощущать твои прикосновения, полностью подавили мою волю. Мне так хорошо, так легко с тобой, что даже не хочется думать о том, что это когда-нибудь может закончиться. Знаешь, я так боюсь разочароваться…

Уставшие, но счастливые они вернулись лишь под утро. Начинался новый трудовой день. Пора было и им отправляться на службу и ждать прибытия начальника патруля в заранее условленном месте. Милая и наивная девушка спрашивала себя, ну, зачем и кому нужно это совершенно бесполезное, на ее взгляд, патрулирование. Город большой, все равно его весь не охватишь. Народу не хватит повсюду выставить наряды. Но вокзал – это, чуть ли, не лицо города. Хотя бы там и кое-где еще не мешало бы, конечно, навести какую-то видимость порядка со стороны военнослужащих, проверить законность их появления в районе вокзала, соблюдения ими правил ношения военной формы одежды. Но все прекрасно знают, что нарушитель, конечно же, не пойдет в то место, где, наверняка, стоит и ждет его патруль. Он-то пройдет не по главной улице, а через одну из многочисленных подворотен.

Часам к одиннадцати количество людей в форме, желающих пересечь бдительно охраняемую патрулем площадь, заметно убавилось, и майор Алексеев, оставив своих курсантов одних обозначать присутствие наряда на маршруте, подхватил девушку под руку и повел ее в университет.

– Мы скоро…

Вернулись они довольно быстро. А что тут такого? Ехать надо было всего-то одну остановку. Рэм превратился в один большой знак вопроса. Офицер широко улыбнулся и подмигнул, давая парню понять, что у них с этим делом все в порядке.

Тогда пришла самая пора подумать и о гостинцах. Сообща решили, что кое-что из продуктов лучше всего брать на Дерибасовской, а уже в пути часа через четыре, отъехав за город Котовск, можно будет на станциях совсем по дешевке купить грецкие орехи и южные фрукты.

В «Золотом ключике» от изобилия конфет глаза просто разбегались, не давая своей хозяйке сосредоточиться на чем-то одном.

– А можно нам попросить вас взвесить несколько видов грамм так по двести-триста, – боясь с ходу нарваться на грубость продавщицы, вежливо попросила Дина и, услышав ответ, приятно удивилась.

– Как вам будет удобно, – приветливо ответила девушка в фирменной униформе. – Заказывайте.

– Взвесьте нам, пожалуйста…

Отстояв в кассе, Рэм принес чек и принял на руки увесистый пакет.

В магазине напротив свободно лежали апельсины всего-то за два рубля. И не штука, а целый килограмм. Естественно, что надо было их обязательно брать. Там, у себя в России, они видят цитрусовые только раз в году в небольших пакетах с подарками от Деда Мороза.

А как же можно было им пройти мимо магазина «Рубин», не зайти и не посмотреть на выставленные на многочисленных витринах украшения и драгоценности?

Не отрываясь, Рэм смотрел на приглянувшуюся ему чудную цепочку, сразу мысленно представив себе, как она будет прекрасно выглядеть на шее его любимой девушки. По соседству с ней выстроились в ряд прелестного вида кулоны с изображением знаков Зодиака. Парень вспомнил что-то, когда-то краем уха услышанное, и определил, что по дате рождения его Дина – Стрелец. Быстро прикинув в уме свои возможности, он, больше ни секунды не раздумывая, попросил выписать чек. Ошеломленная девушка от такого и неожиданного подарка моментально порозовела, точнее сказать, она стала пунцовой, глаза ее вдруг заблестели от предательски набежавших слезинок.

– Откуда у тебя такие деньги? – с тревогой спросила она на улице. – Конечно, мне очень приятно, очень. Но сколько ты уже на меня истратил? Тебе не жалко родительских денег? – голос у нее задрожал.

– Откуда деньги? – он смущенно переступил с ноги на ногу.

Девушке показалось, что ее догадка близка к истине. Он тратит на нее не им самим заработанные деньги. Конечно, так легко быть щедрым за чужой счет, когда не знаешь, с каким трудом достаются эти деньги…

– Ты не волнуйся, – как бы ни хотелось ему, но придется все же сказать. – Это деньги мои. Я их заработал сам. Это еще в суворовском мы, как бы это правильнее сказать, занимались спекуляцией, перепродавая значки. Во время тренировок бегали на черную барахолку на рынке, скупали там по дешевке всевозможные знаки солдатской доблести и отличия и сбывали их потом девятиклассникам. А те охотно брали. Спрос рождал предложение. А что нам еще оставалось делать? – Рэм «слепил» такое простодушное и по-детски невинное лицо, что она невольно прыснула. – Если бы не мы, то тут же нашлись бы другие. А часть денег заработал в отпуске, помогая отцу, – лицо его снова стало серьезным. – Это у тебя только, наверное, сложилось впечатление, что я весь месяц бездельничал, только и бегая за тобой. Нет, мы успевали еще кое-чем заниматься, кроме как волочится за прекрасным полом. Вот так, моя милая, носи себе на здоровье и ни о чем не переживай. И вовсе я не транжира и не мот, – его пальчик легко скользнул по нежной кожице ее зарумянившейся щеки.

Ей сразу стало легче. Как он заработал эти деньги, это уже другой вопрос. Всем давно известно, что самый главный спекулянт у них в стране это само государство. Поэтому-то оно так рьяно и борется с, так скажем, некоторыми излишне предприимчивыми людьми, которые своей, с точки зрения самого же государства, незаконной экономической деятельностью подрывают сами устои существующего строя.

– Спасибо, Рэмушка. Извини, я не хотела тебя обидеть, – она ласково взяла его за руку. – Ну что, пойдем?

Нет, она уже больше не сможет жить без него. С каждым днем, с каждым часом ее все больше и больше затягивает в эту «пропасть». Что там ждет ее? Неважно. Лишь бы только вместе с ним. С ним ничего не страшно…

Минутная стрелка привокзальных часов вдруг резко куда-то заторопилась, оставляя им все меньше и меньше времени. Вот и все. Поезд медленно набирал ход. Родное милое лицо в оконном проеме, тихо покачиваясь, поплыло вперед, становясь все меньше и меньше, пока не скрылось вдали за поворотом. Пришла пора снова вернуться в окружающую его действительность.

Ощущение праздника жизни, появившееся у него с приездом Дины, вместе с ней и уехало. Жизнь продолжалась…

Глава третья
Камо грядеши

Стань тем, кто ты есть,

Когда ты этому научишься…

1

Жизнь продолжалась. Надо было учиться и служить. В сентябре начались плановые занятия. Может быть, кому-то это показалось странным, но весь уклад жизни высшего военного учебного заведения был подчинен учебному процессу.

Хотя бывает порой и так, что весь учебный процесс начинает сильно мешать ремонту казарм, строительству свинарников и командирских дач, отправке личного состава на всевозможного рода заработки, используя его в качестве дармовой рабочей силы. Тогда боевой и политической подготовкой некоторые командиры начинают игнорировать.

Четко организованный, грамотно отлаженный учебный процесс в училище расставил все по местам. Почти прекратились доводящие до исступления частые тренировки по выполнению команд: «Подъем!», «Отбой!» и многоразовой заправке кроватей.

Не так много возможностей оставалось и для организации хорового пения на плацу в составе штатных подразделений с обязательным топтанием при этом асфальта. Подготовка к практическим и семинарским занятиям отнимала слишком много сил и времени у прежде чересчур ретивых любителей покомандовать своим личным составом.

Оказалось, что порой очень трудно совместить подготовку к плановым занятиям по предметам обучения с неплановыми тренажами, в одно и то же время решать задачки, к примеру, из высшей математике и подавать команды из устава на строевом плацу.

Последовавшие одна за другой самостоятельные и контрольные работы дали наглядную возможность посмотреть на вновь набранных курсантов и уже оценить их реальные возможности совсем с другой стороны. Основная масса бывших солдат, как и следовало этого ожидать, оказалась в хвосте.

Над ними втихую, а иногда и совсем откровенно подсмеивались те, кто еще, может быть, и не полностью овладел азами военной науки, но зато хорошо соображал в математике и физике, что явно не шло на пользу командирскому авторитету первых.

Трудно его поддерживать, командирский авторитет, если держится он на одном только крике и не опирается на уважение к человеку, который на поверку оказался неспособным осваивать программу обучения.

Обширные знания, полученные Рэмом за два года учебы в суворовском училище, позволяли ему легко осваивать программу высшей школы, оставляя при этом много времени на другие увлечения, в том числе и на чтение и изучение специальной и просто художественной литературы. Библиотека в училище была обширной…

Очень много полезного дали юноше посещения кафедры общественных наук, на которой преподавал Алексеев. Майор с видимым удовольствием возился с понравившимся ему с первого взгляда курсантом, в глазах которого он сразу заметил настоящее желание разобраться в непонятных пока ему жизненно важных вопросах.

– Главное – это стать Человеком с большой буквы, – майор философ по образованию слыл философом и по жизни, – и оставаться им на протяжении всей своей жизни. Но для этого прежде надо познать себя, – указательный палец преподавателя потянулся вверх. – Вот, что говорил по этому поводу древнегреческий поэт Пиндар: «Стань тем, кто ты есть, когда ты этому научишься…». Счастлив будет лишь тот, кто сможет свою судьбу пережить, а не перестрадать, гласит одна из древних мудростей. Конечно, говорят и так: «Страдания наши даны нам за грехи наши». Это уже библейская мудрость. Но она может быть применима, когда мы рассматриваем человеческое общество в целом. В чем, ответь мне, провинился грудной ребенок, которого бросила непутевая мать? Почему он должен страдать за чьи-то чужие грехи? Одними страданиями дело не поправишь. Трудности и преграды, которые в немалом количестве будут возникать на твоем пути, должны быть использованы тобой, как стимул для твоего дальнейшего развития. Человек становится настоящей личностью, только преодолевая самого себя.

Алексеев остановился и на минутку задумался, желая донести свои мысли, как можно, понятнее.

– Надо поставить перед собой цель и настойчиво идти к ее выполнению. Определить для себя, так сказать, задачу-минимум и задачу-максимум. Или, как еще говорят наши военные: «…ближайшую задачу, последующую задачу и направление дальнейшего наступления». И главное при этом – действовать всегда надо в диапазоне своих реальных возможностей, может быть, чуть шире, но, никак уж не претендуя на невозможное. И еще, – майор, словно на ходу, подстроил свою речь. – Человек в этом мире живет не один, а в тесном взаимодействии с окружающим его миром. Поэтому его, как личная, так и духовная свобода не абсолютна, а весьма относительна. Но, чем сильнее и гуманнее будут его, а данном случае, твои нравственные и духовные мотивы, тем сильнее будет твоя свободная воля, которая предполагает не только свободу выбора или допущения, но и свободу отказа, ибо только в этом и только в этом случае и будет проявлена свобода решения. И тогда ты сможешь постоянно ощущать не только свободу своих решений и действий, но и нести полнейшую ответственность за них. Возможно, что сказано еще сложно для тебя, зато абсолютно точно…

Притихший Рэм внимательно слушал и молчал, запоминая и обдумывая. Однако в какой-то момент количество полученной информации стало зашкаливать.

– А хочешь что-нибудь узнать интересное про характер и темперамент твоей девушки? – с веселой улыбкой спросил офицер, заметив, что курсант уже с трудом стал улавливать ход его мыслей.

Юноша тут же встрепенулся, и глаза его снова загорели любопытством.

– Кто она у тебя по знаку Зодиака? – майор подошел к шкафу и достал оттуда толстую тетрадку.

– Стрелец, – смущенно выдавил из себя курсант.

– Читаем по тексту: «Стрельцы» – это люди темпераментные и веселого нрава. Обладают свободолюбивым и очень независимым характером, большим стремлением к самостоятельности. Это люди, способные ко многим наукам, с обостренным чувством справедливости, высокой требовательностью к себе и окружающим. Полюбив по-настоящему, они могут быть и верны, и преданы. Это борцы за социальную справедливость, свободу и независимость, не переносящие никаких ограничений, насилия, принуждения и угнетения…». Ну что? – спросил Алексеев, подняв глаза на внимательно его слушавшего Рэма. – Какие-нибудь совпадения есть?

Соглашаясь с майором, Рэм кивнул головой:

– Не то слово. Очень на нее похоже. То же говорила как-то про Дину и ее бабушка.

– Ну вот, видишь, оказывается, что звезды у нас тоже не врут…

Им, звездам, со своей высоты намного видней…

Постепенно налаживались отношения Рэма со своим, оказавшимся не таким уж и непробиваемым заместителем командира взвода. Коваль, трезво оценив слабый уровень своей школьной подготовки, понимал, что одному, без чьей-либо помощи, ему не обойтись. Обращаться же за ней к простым курсантам, с которыми он успел выстроить жесткие уставные отношения, было бы нелогично. Другое дело, если попросить помощи у кого-то из трех своих командиров отделений. Только у первого же попавшегося просить не станешь…

Командир первого отделения Алексей Быков сам едва-едва со всем справлялся, суетился, старался сделать, как лучше, часто ошибался и постоянно везде не успевал. На роль помощника он явно не годился. А второй, Кучеренко, вполне осознанно пошел на поводу у общественного мнения, настроенного против требовательного замкомвзвода. Хитрый и тщеславный, а также ленивый Игорек работал, в основном, на публику и занимался самой настоящей показухой. Шума много, а толку никакого нет. Оставался третий – Рэм Валишев.

Давно уже Коваль приглядывался к нему. Серьезный, немногословный паренек выстраивал взаимоотношения с окружающими какими-то своими, присущими только ему одному, не всем и не сразу понятными методами.

Он был требователен и к себе, с душой выполнял любую поставленную задачу. В то же самое время проявлял при этом непонятную многим другим заботу о своих подчиненных, не давая их в обиду, не позволяя другим командирам использовать своих курсантов больше того, что им положено по уставу, строго следя за соблюдением очередности назначения в наряд или на любую другую работу.

Странно, но ему как-то удавалось быть на хорошем счету одновременно и у командиров, и среди курсантов. Такое удавалось немногим.

Много раз Сергей спорил с Рэмом по этому поводу, часто упрекая его в излишней мягкости, но и сам в душе понимал, что на одном крике далеко не уедешь. Такие командиры редко выдерживали до конца второго курса, к этому времени их никто всерьез уже не воспринимал. На старших курсах только авторитет командира позволял действенно управлять начинающей качать свои права курсантской массой. Все хорошо понимали, что после выпуска у каждого на плечах будут сверкать одинаковые лейтенантские погоны, и чем ближе к концу подходило дело, тем сильнее проявлялась тенденция к панибратским отношениям между рядовыми курсантами и младшими командирами. Но до этого им, конечно же, еще далеко. Первый курс только-только начался.

Да, рос авторитет Рэма и среди командиров. Ему время от времени стали поручать выполнение отдельных задач, требующих к себе особого отношения, проявления настойчивости и умения, перестав доверять таким щелкоперам, как Кучеренко, умеющим только четко рапортовать: «Есть! Так точно! Будет сделано!» и при этом ловко щелкать каблуками до блеска начищенных сапог. А потом приходилось все переделывать за ними или делать заново, затрачивая при этом уже куда больше сил и времени.

Во многом Рэму помогало то, что он, прежде всего, старался себя поставить на место других, перед тем, как принять решение. Хотя бы мысленно представить себе на мгновение то, как он сам бы отнесся к этому, если бы приказали ему…

Опытные преподаватели старались на всех своих занятиях прививать курсантам умение мыслить самостоятельно. Учили их тому, как от простого идти к сложному, от частного – к общему. Хорошо зная принцип действия одного механизма, иногда бывает достаточно усвоить особенности действия другого механизма, и можно им свободно пользоваться. Зная устройство одного базового орудия, достаточно только уяснить для себя особенности устройства любого другого. Вот так все, оказывается, становится легко и просто. Зная, как действует в обороне или при наступлении обычный взвод, легко, увеличивая размеры и масштабы выполняемых задач, перейти к действиям роты, батальона, полка.… Тот, кто способен это уяснить, чувствует себя вполне уверенно на любых тактических занятиях.

Вопросы, изученные в ходе теоретических занятий в теплых уютных классах, требовали обязательной их отработки на практических занятиях с выездом в учебный центр. К своему первому выходу в поле все готовились с особенной тщательностью. Все было готово и радовало глаз довольных командиров и преподавателей. Но тут вмешалась погода и смешала все карты. Уже месяц, теплая и сухая, вселяя радужные надежды на веселую и добрую прогулку на свежем воздухе. И начало утра было таким погожим. Пока грузились, выстраивали колонну и выезжали за училищные ворота, светило ласковое осеннее солнышко. Но стоило ненамного отъехать от города, как резко задул порывистый леденящий ветер, иссиня-черные тучи заволокли все небо, вокруг мгновенно потемнело, и, немного погодя, повалил густой снег, первый в этом году и, как оказалось потом, последний. Вот повезло, так повезло…

– У, зараза! – не сдержался боец сквозь болючие слезы после того, как растянулся во весь рост, спрыгивая с борта автомобиля. Нога поскользнулась, не найдя привычной твердой опоры. – Не мог еще недельку подождать!

Наверное, не мог. Скорее всего, просто не захотел. Снег шел целый день. Огромные снежинки залепляли глаза. Они нагло и бесцеремонно забирались за короткие воротники шинелей, враз ставших колючими и жесткими. Мокрый снег быстро превратил сухие и хорошо укатанные полевые дороги в непролазную грязь. Чертов суглинок…

Тематика тактических занятий не предусматривала присутствия на поле автомобильной техники. Орудийные расчеты тянули пушки на себе, накрест обвесившись лямками буксировочных шнуров, муравьиной кучкой облепив задранные как можно выше вверх станины, дружно навалившись на скользкие, погрязшие в липкой жиже колеса.

– Раз-два, взяли! Тяни, мать твою!..

– Грязь, грязь лопатой с колес сбивай! Не стой, раскрыв зенки…

– Пошла-пошла, родимая…

К концу занятий все вымокли и вымазались с головы до ног. Короче говоря, буквально всего за несколько часов вкусили романтики…

Конечно же, по коварному замыслу небесной канцелярии на следующий день должен был ударить весьма неслабый мороз. А как же еще иначе. Невысохшая за ночь и непросохшая толком одежда на пронизывающем ветру моментально задубела и стала колом, добавив ошалевшим от свалившихся на них разом кучи невзгод курсантам дополнительную порцию неприятных ощущений. Строй стоял, вернее сказать, подпрыгивал на месте, выстукивал окоченевшими ногами немыслимую дробь, пытаясь хоть как-то согреться, пропуская при этом мимо ушей объяснения преподавателя.

– Что-то стало холодать, не пора ли нам поддать… – выстучал кто-то зубами, больше от отчаяния.

– Счас, тебе поддадут и еще добавят, – не заставил ждать себя злорадный смешок. – Подставляй…

– Сейчас бы в погребок куда закатить, кофейку горячего с коньячком…

– Счас, будет тебе и ванна, и кофе, и коньячок в придачу…

Самой желанной в этот день была команда на перерыв, а верхом блаженства усталый выдох подполковника: «Конец занятия!». Горячий обед огрел не только желудки, но и упавший, было, воинский дух.

На третий день потеплело, и руководители занятий сумели достигнуть своей цели – практически отработать все вопросы, изученные на зимних квартирах, довести до полного автоматизма выполнение команд: «Орудие к бою!» и «Отбой», вдоволь потренировать курсантов в наводке орудий на цель. Но грязи при движении столько налипало на колесах, что приходилось постоянно откидывать ее с помощью лопат.

– Господи, да, когда же все это закончится?!

– Когда вперед ногами вынесут. Ха-ха-ха…

Четвертый день – последний. Природа, кажется, тоже прознала про это. К обеду выглянуло солнце и уже не покидало свое место на небосводе на всем пути возвращающегося в пункт постоянной дислокации четвертого дивизиона курсантов. Снова, как и прежде, установилась сухая и теплая погода, дав возможность немного потрепанным ею ребятам привести боевую технику в порядок, очистив и отмыв ее от грязи, и отмыться самим.

Таким самым незатейливым образом природа проверила будущих офицеров на психологическую устойчивость и прочность. Кто-то там наверху постоянно проводил эксперименты над этим только что созданным дивизионом. А ведь была еще и новая переходная программа обучения.