Текст книги "Бои местного значения"

Капитан Балабанов, стоя в рубке, всматривался вперед, как будто надеялся увидеть впереди спасительную сушу. Свою задачу его группа выполнила, даже с лихвой. Потоплены крейсер, ракетный эсминец и три фрегата. Они убили сегодня как минимум тысячу американцев, а может быть и больше. Даже самый маленький из фрегатов имел водоизмещение и экипаж больше чем у всех катеров в его группе, вместе взятых. Но эйфория от победы быстро уступала место трезвому расчету. Американцы, получив такую звонкую оплеуху, захотят рассчитаться с ними.

Когда капитан Хвальков набрал пять тысяч метров, его штурман-оператор, старший лейтенант Седых всмотрелся в экранчик «Сокола».

– Две цели на три часа от нас, высота наша, дальность всего 4. Еще три по азимуту 90, высота 2, дальность 20. И вижу еще три, но далеко, сигнал слабый, дальность примерно 35, высота 15, азимут 70.

– Эти две ближние наверняка те, которые САБы сбрасывают. Убиваем их, быстро! «Четыреста девятый», видишь противника на три часа?

– Я «Четыреста девятый», противника вижу.

– Бери правого, после атаки уходим вниз.

Пара «Скайрейдеров», остававшихся наверху, после сообщения о том, что их коллеги по эскадрилье сбиты, находилась в некотором замешательстве. Спикировать вниз? А смысл? Без подсветки они никого не обнаружат в этой темноте. Вдобавок внизу сейчас идет драка, парни из группы прикрытия «зачищают» русских «бандитов», и соваться в эту свалку рискованно, можно попасть между двух огней. Придется оставаться наверху, топлива пока много, вдобавок скоро будет заправщик. Поэтому они неспешно барражировали на высоте пять километров, время от времени один из них сбрасывал САБ, а второй высматривал на воде катера противника. И такая тактика оказалась довольно эффективна, «Толстые собаки» уверенно «вели» советские катера, вцепившись в них, как бульдоги. Через 10–15 минут здесь будут «Скайхоки» с «Леди Леке» и «Йорктауна», и тогда русским конец. Такие идиллические мысли командира пары А-1Н прервало радио.

– «Браво-3», я «Папа Джонс», быстро убирайтесь из этого квадрата, курс 90! Вас атакует пара «бандитов»! Ваше прикрытие связано боем, в 20 милях от вас наша пара «Демонов», идите к ним на полной скорости!

Предупреждение офицера центра управления воздушной операцией немного запоздало. Аппаратура РЛС «Следопыта» не могла эффективно обнаруживать цели на фоне морской поверхности, особенно при волнении моря. То есть в этом случае эта зона на экране РЛС «Трейсера» наблюдалась, как сплошная «зона помех». Выскочившую на высоту из «зоны помех», как поплавок, пару Яков самолет ДЛРО «Трейсер», барражировавший в двадцати километрах восточнее, увидел только тогда, когда у Яков в кабинах стрелка альтиметра превысила отметку 2000 метров. Из-за несовершенства аппаратуры «Трейсер» сначала вынужден был сообщить об этом на «Форрестол», а уже оттуда офицер управления известил экипажи «Скайрейдеров». Но все это заняло драгоценное время, десятки секунд, а перехватчик Як-25М набирал 44 метра высоты в секунду. В итоге когда пилоты «Толстых собак» заложили вираж на курс 90, преследующие их Яки были всего на 400 метров ниже и на два километра позади. Штурмовик А-1Н «Скайрейдер» был хороший самолет. Для штурмовика он имел все необходимые качества: большую грузоподъемность, огромную номенклатуру применяемых боеприпасов, хорошую бронезащиту и живучесть, огромную дальность, легкость в управлении… Но поршневой двигатель Wright R-3350-26WA Cyclone мощностью 2700 лошадиных сил разгонял его всего до 520 километров в час. А два реактивных РД-5А у его преследователей позволяли им выжимать скорость в два раза больше. Поэтому шансов уйти у «Скайрейдеров» не было, от слова «совсем». Оператор «Трейсера» в отчаянии наблюдал, как две вражеские отметки быстро настигают отметки «Браво-3» и «Браво-4», потом отметки сливаются, от них на экране РЛС AN/APS-82 сыпется вниз какой-то мусор, а потом остаются всего две отметки, вражеские. Которые тут же пикируют вниз, опять входя в «мертвую зону» радиолокатора «Трейсера».

К тому времени в бою четверок Як-25М и «Крусейдеров» произошли изменения. Сначала ведомый второй пары американцев, глубоко просев в пикировании, слишком погасил скорость и на развороте наконец-то влез в прицел «Четыреста седьмого» на дальности всего 400 метров. Через несколько секунд он превратился в багрово-красный клубок огня. Но тут у «Четыреста седьмого», как говорится, «взыграло». Окрыленный уже второй победой за этот бой, он полез на высоту за оставшимися тремя американцами, которые, как ему показалось, были деморализованы потерей. О чем он думал, непонятно, ведь «Крусейдер» превосходил Як-25 в скороподъемности в три раза! За ним дисциплинированно пошел его ведомый, «Четыреста восьмой». Но оставшиеся три пилота из VF-103 отнюдь не были деморализованы, они только разозлились. И когда «Четыреста седьмой» опрометчиво вылез за ними на высоту, таким подарком они сразу воспользовались. Пользуясь подавляющим преимуществом в тяговооруженности, они, оторвавшись от пары Яков, перевели бой на вертикали, на которых устаревшие советские машины безнадежно уступали «Крестоносцам».

В результате оба Яка были сбиты, но у американцев уже мигали сигнальные лампы по остатку топлива. И три оставшихся F-8 на максимально экономных режимах начали набирать высоту 12 километров для рандеву с подходившим заправщиком.

Тем временем капитан Хвальков, нырнув на малую высоту, вовсе не собирался уходить домой. Снаряды еще были, топливо в баках тоже, и он решил еще раз проделать этот финт с резким набором высоты, только на этот раз в районе трех отметок целей. Еще тогда штурман-оператор Седых обратил его внимание на то, что две отметки слабые, а одна яркая. Значит, там крутится или заправщик, или постановщик помех, или самолет ДЛРО под прикрытием пары истребителей. Если этот фокус удался во вчерашнем бою, почему он не может получиться и в этом? Только вот ведомого в прошлом бою сбили, значит, надо быстрее приходить ему на помощь, после того, как он разделается с «жирной» отметкой. На этот раз одна отметка, «жирная», барражирует гораздо ниже, чем в прошлый раз. Помимо того, что это значительно облегчает задачу советским истребителям, этот факт означает еще одно. «Жирная» цель– это не заправщик и не постановщик помех, тем как раз максимальная высота нужна. А вот американские палубные самолеты ДЛРО, ЕА-1 «Скайрейдер» и Е-1В «Трейсер» летают именно на такой высоте, чтобы по минимуму исключить помехи от подстилающей поверхности. Следовательно, если сейчас его атака удастся, управление боем у американцев будет серьезно нарушено, а значит, у прикрываемых их эскадрильей катеров будет хоть какой-то шанс уцелеть.

Фокус, который задумал капитан Хвальков, получился почти полностью. Когда оператор «Следопыта» засек всего в трех милях от себя пару Яков, рвущихся от морской поверхности, над которой они подкрались, на высоту, времени у него почти не было. Связаться с центром управления на авианосце, сообщить о «бандитах», дождаться подтверждения, потом ждать, пока офицер управления свяжется с истребителями, все это по голосовым радиоканалам занимает не один десяток секунд. А Якам нужна была всего одна минута. Но так оказалось, что один из «Демонов» прикрытия, барражировавших над «Следопытом», заметил Яки, уже полезшие вверх, чуть ли не раньше самолета ДЛРО. Не то что бы его радар был так хорош, просто так совпало, он случайно оказался в нужное время в глубоком вираже со снижением, и луч РЛС APQ-51, «мазнув» по Яку Хвалькова, выдал сигнал на экран американского пилота. Но «Демон» находился на целых пять километров выше, к тому же в развороте. Пока американская пара перестраивалась для атаки, Яки уже настигли тихоходный и неповоротливый «Трейсер». Меняясь местами, Хвальков с ведомым несколькими скупыми очередями отправили горящий «Следопыт» вниз. И, слыша все возрастающий писк СПО в наушниках, не принимая боя, спикировали до самой поверхности воды. Советские пилоты уже обнаружили тот факт, что ГСН американских ракет отвратительно работает по целям на фоне подстилающей поверхности, особенно такой, как морская вода, да еще с волнением в три балла.

«Демоны» пошли в пике за Яками, но пока более тяжелые американцы разгонялись, Яки, обладая лучшей тяговооруженностью, были уже далеко. Капитан решил идти домой, топлива еще минут на двадцать боя было, но снарядов оставалось всего пяток на ствол, на одну очередь. Вести воздушный бой в этой ситуации было просто самоубийством. Последняя пара Яков, оставшаяся барражировать над отходящими катерами, тоже потихоньку оттягивалась на юго-запад. Все вроде шло нормально, но тут над морем появились новые действующие лица. Отходящие катера настигла четверка «Скайхоков», с разных авианосцев, под прикрытием еще одной четверки «Демонов». Если бы капитан Хвальков не сбил «Следопыта», все бы было закончено в ближайшие минуты. Но американским самолетам пришлось действовать уже при полном отсутствии целеуказания, и это дало русским небольшой шанс. «Демоны» и Яки обнаружили друг друга почти одновременно, у американцев радары были лучше, зато русские находились ниже и их РЛС засекли американцев на фоне неба, не испорченном никакими помехами. Оставшаяся пара Яков, «Четыреста десятый» и «Четыреста одиннадцатый», видя, что противник снизился почти до километра, пошли ему навстречу. Американцев было банально больше, они были свежее, с полными баками и боезапасом. В таком раскладе выбирать прежнюю тактику – это значит добровольно подставить шею под топор палача. Шесть самолетов неслись друг другу навстречу в лобовой атаке. Русским терять было нечего, лобовая атака – всегда лотерея, и, может быть, получится вытянуть у судьбы счастливый билетик. Американцы были просто в ярости: как же так, проклятые комми, у которых флот ничего, кроме усмешки, не вызывал, этой ночью умудрились утопить у «Таффи-72» целых семь кораблей. Уму непостижимо! Еще один американский козырь, ракеты «Спарроу», на встречных курсах был бесполезен, но ведущий американской группы был спокоен. У них в группе 16 дудок калибра 20 миллиметров, что могут противопоставить им два вражеских самолета? В конце концов понятие «огневая мощь», это же американское изобретение?

Но советский перехватчик проектировался для боя с такими огромными и прочными самолетами, как В-50, В-47 и В-36. Поэтому на Як-25М стояли по две 37-миллиметровые пушки Н-37Л, каждый снаряд которых весил примерно как четыре американских. И Яки первыми открыли огонь. Ведущий «Демон», казалось, остановился в воздухе, получив сразу два почти килограммовых «подарка». В следующее мгновение он рассыпался в воздухе, даже не успев загореться. Нервы у ведомого не выдержали, и он отвалил резким разворотом вправо. Но «Четыреста десятый» радовался победе считаные доли секунды. В следующие мгновения на его машине сошлись трассы сразу восьми стволов второй пары.

Правое крыло как пилой отрезало по самый двигатель, и он закувыркался вниз. От перегрузок при таком быстром вращении пилоты не успели выпрыгнуть, и самолет вместе с ними поднял белопенный столб воды, воткнувшись в море. «Четыреста одиннадцатый», продолжая жать гашетку, упрямо шел вперед, на оставшуюся пару врагов. Все это заняло считаные секунды, но для четырех людей, сидевших в кабинах трех самолетов с белыми и красными звездами, эти секунды показались вечностью.

Капитан Антюхин, пилотировавший Як-25, не замечая прокушенной губы, от которой уже потекла кровь по подбородку, «ловил» ручкой отметку ведущего пары противника. Его уже было видно визуально, вернее не его, а темную точку, из которой густо выходили трассы пушечного огня, из кабины Яка видные, как светящиеся жгуты, которые шарили по небу и все никак не могли нащупать их Як. Правая рука его все время давила на гашетку, до боли в пальцах под кожей перчатки, не замечая, что все, пушки уже не стреляют, выпустив все снаряды «до железки». На заднем кресле что-то отчаянно-яростно орал его штурман-оператор. А американец все увеличивался в прицеле с каждым ударом сердца. Наконец в последний миг глаза Антюхина успели передать в мозг картину темного силуэта самолета противника прямо перед носом Яка, с характерной «бородой» под фюзеляжем, из которой вырывались вспышки выстрелов. «Демон», – успел подумать капитан, как по глазам ударила яркая вспышка и наступила темнота. Последние очереди «Демона» попали в «Четыреста одиннадцатый», но это уже не имели никакого значения. Разваливающийся и горящий Як всеми 12 тоннами веса врезался в F-3C. Летевшая позади и выше четверка «Скайхоков» увидела лишь красно-багровую вспышку взрыва. Но своей гибелью последняя пара Яков дала прикрываемым катерам призрачный, но шанс. Пока пилоты уцелевшей в убийственной лобовой атаке пары «Демонов» приходили в себя, пока пилоты «Скайхоков», впечатленные гигантской яркой вспышкой, мешкали, выясняя, что это было, утекали секунды. Общую сумятицу усугубляло то, что никакого целеуказания не было, самолет ДЛРО был сбит, и сейчас с «Лексингтона» ему на замену спешно поднимали резервный. Но когда он долетит до места сражения? В конце концов сумятицу прекратил ведущий четверки штурмовиков, выделив один «Скайхок» для сброса САБов, он погнал его на высоту, под прикрытие единственного F-3C. Второй «Демон», находящийся слишком близко при огненном таране Яка, при взрыве получил пару дырок и ушел на посадку. Вражеских истребителей вроде бы больше не было видно, да командир четверки А-4С особо их и не опасался. В конце концов во вчерашнем бою парни с «Форрестола» на двух «Скайхоках» уже расстреляли из пушек одного «бандита», не дожидаясь, пока эти олухи из истребительных эскадрилий снизойдут прийти на помощь. А его ребята ничем не хуже. Ну вот наконец залезший на пять миль вверх А-4С сбросил первые САБ, и дело пошло. Через шесть минут они обнаружили первый катер. «Скайхоки» на этот раз были увешаны различным вооружением, что твоя рождественская елка, спасибо гениальному конструктору Эду Хайнеману. На двух узлах подвески каждый А-4С нес две противокорабельные ракеты AGM-12B «Буллпап», еще на двух по шесть стофунтовых САБ Мк26 и еще на одном узле – по три обычные 500-фунтовые фугаски Мк82.

Первым был обнаружен и потоплен ракетный катер Р-123, он последним отстрелялся и лег на обратный курс позже всех. Когда точно над ним вспыхнуло очередное «солнце» в виде ослепительно яркой горящей мертвенно белым светом Мк26, медленно спускавшейся на парашюте, командир катера, пока не видя других целей, приказал расстрелять САБ из двух новейших спаренных 30-миллиметровых зенитных автоматов АК-230. Что и было сделано, но через минуту, немного справа и выше вспыхнула еще один САБ. Оператор системы управления МР-104 «Рысь» только матерился. Цели были, два самолета ходили над ними, на высоте около восьми километров, еще три неспешно заходили на катер с кормовых углов. Но тоже на высоте около четырех километров, а дальность до них была все восемь. Пушки же зенитных автоматов НН-30, или, как их обозначали в промышленности, 29 Ш, имели максимальную табличную дальность 4738 метров при угле возвышения 45 градусов. Внезапно СУ «Рысь» захватила еще одну цель, летящую со скоростью почти в два Маха, гораздо ближе, всего в 4 километрах. Приводы кормовой спарки развернули ее навстречу новой угрозе, стволы задрались вверх на требуемый угол возвышения, но очереди не последовало. СУ потеряла цель. Произошло точно то же, что происходило часом ранее, только РЛС на этот раз была советская, а ракета американская. Радиолокатор «Рыси» просто не мог уверенно удерживать в захвате маленький, длиной чуть более трех метров и диаметром всего 305 миллиметров, корпус AGM-12B. Еще через пять секунд взрыватель 114-килограммовой полубронебойной части ракеты сработал, когда она, попав в палубу носовой части, фактически уже входила под водой, возле форштевня, практически проткнув катер насквозь. Р-123 споткнулся на мгновение, а потом исчез во вспышке взрыва.

Ведущий четверки А-4С, дождавшись, пока в эфире смолкнут крики пилотов, обсуждавших потопление катера комми, как гол, забитый на стадионе «Янки» любимой командой, сухо скомандовал начать новый поиск. Он был не очень доволен – его группа потратила шесть САБов и целых четыре «Буллпапа», чтобы утопить одну лоханку красных. Наводить ракету по радиокомандам, удерживая все время марку оптического прицела на крохотной цели, едва видимой в мерцающей и все время меняющейся подсветке непрерывно снижающегося САБа, оказалось чертовски тяжело. Еще тяжелей оказалось совмещать джойстиком наведения с еле различимой целью метки слабеньких трассеров ракеты. Три ракеты ушли в «молоко», полетев в итоге черт-те куда, они даже разрывов не наблюдали. Второй раз лоханки красных они обнаружили еще через пять минут. К тому времени «Скайхоки» поменялись на высоте местами, САБы у первого кончились. Но зато у него были нерастраченными «Буллпапы». На этот раз командир четверки полез на высоту сам. Ему уже стало ясно, что катера красных рассредоточились и следуют на базу поодиночке, в первую очередь надеясь на скрытность. Такая тактика давала свои плоды, он раз за разом, сбрасывая САБ, видел под собой только темные волны. И лишь когда он сбросил уже предпоследний, освещающий опять только пустоту, на краю освещенного пространства краем глаза увидел появившиеся белые росчерки бурунов.

У командира ТК-47, идущего средним ходом 25 узлов, когда на высоте, справа от него загорелось рукотворное «солнце» САБа, не выдержали нервы. И он приказал дать полный ход, чтобы быстрее уйти из освещенного пространства. ТК-1287, идущий рядом с отставанием на пару секунд, сделал то же самое. Но буруны, поднятые на полном ходу в 48 узлов, и выдали местонахождение катеров американцам. 48 узлов очень большая скорость для корабля, но самолет гораздо быстрее. И следующий САБ повис прямо над торпедными катерами. А дальше все повторилось снова, с той разницей, что у советских моряков даже призрачного шанса отбиться не было. Стрелять из спаренных 25-миллиметровых автоматов с визуальным наведением ночью по двухмаховой ракете никто даже не пытался. Правда на этот раз или американские пилоты преуспели в наведении, или большие, в рост катера, белопенные буруны облегчали им эту задачу. На два катера пилоты «Скайхоков» израсходовали всего по паре «Буллпапов».

Капитан 3-го ранга Балабанов, чей катер шел южнее, с отчаянием и болью наблюдал, как постепенно, но неотвратимо погибают катера его отряда. Свои истребители прикрытия или сбиты, или ушли, они остались без прикрытия с воздуха. Все происходило по одной схеме: сначала с большой высоты катер оказывался освещен, как днем, как тело, неподвижно лежащее в морге на столе у прозектора, а потом к катеру с высоты, из невидимой темноты, начинали тянуться огненные росчерки факелов двигателей ракет. Один, другой, в конце концов какой-то из росчерков упирался в темный силуэт катера, который тут же исчезал в багровой вспышке взрыва. И эта картина больше всего била по нервам от ощущения своего полного бессилия, невозможности что-либо сделать. И наконец, то, чего его команда подспудно все время желала избежать, произошло. Над Р-108 вспыхнул очередной САБ, заливший все вокруг мертвенно белым, слепящим светом. Владимир Балабанов глубоко вздохнул, глупо было вообще надеяться, что американцы позволят им уйти после таких потерь. Ну что же, теперь остается только максимально затруднить американским пилотам свое убийство. Ведь пока их будут топить, с каждой лишней секундой шансы остальных катеров его отряда становятся все менее призрачными. Он, стараясь, чтобы его голос не дрожал, скомандовал:

– Старшему комендору, открывать огонь по готовности, самостоятельно, без команды. В машинном – полный ход. Рулевой – после начала стрельбы поворот право сорок пять.

В обычном порядке оператор РЛС системы управления огнем МР-104 «Рысь» осуществлял поиск целей, а потом, после определения принадлежности цели аппаратурой госопознавания «Нихром-РРМ», наводил на нее спаренные 30-миллиметровые автоматы АК-230, и лишь потом, после команды капитана катера, открывал огонь. Но все это требовало лишних секунд, которых сейчас враг мог бы им и не дать.

Тем временем три дизеля М-503Г взревели, выдавая каждый по четыре тысячи лошадиных сил, и Р-108, задрав нос, понесся со скоростью 38 узлов. По бокам, выше бортов, расходились белопенные буруны, еще больше выделяя катер на фоне темного моря. «Плевать, американцы нас уже обнаружили и не потеряют, с бурунами или без», – отстраненно подумал Владимир. Тем временем старший комендор Дорофеев срывающимся голосом прокричал:

– Две цели, дальность три с половиной, высота пятьсот, заходят на нас с правых кормовых углов. Еще одна, дальность пять…

«Я же приказал ему открывать огонь по готовности, без команды», – удивился Балабанов и открыл было рот, но тут все звуки заглушила стрельба кормовой снарки. Когда работает спаренный 30-милллиметровый зенитный автомат, звук его стрельбы не спутаешь ни с чем. Больше всего похоже на звук раздираемого полотна ткани, только в сто раз громче, как будто огромное полотнище рвет над твоей головой великан.

Ведущий второй пары «Скайхоков» немного нервничал. Управляемые ракеты у них уже закончились, и значит, надо использовать бомбы. Но для этого надо подлететь гораздо ближе к цели, и его пара наверняка попадет в зону зенитного огня. Но потом он вспомнил вчерашний бой, когда «Скайхоки» атаковали и фактически обездвижили целых два русских эсминца. Тогда зенитный огонь русских кораблей не произвел какого-то сильного впечатления на американцев. Так что особого сопротивления не надо ожидать, тем более что сейчас впереди были не эсминцы, а маленькие катера. Он ошибался, и довольно сильно. Зенитная установка АК-230 была одной из лучших в мире и, без оговорок, самой лучшей зенитной установкой на вооружении советского ВМФ в 1962 году. Во всяком случае она была гораздо эффективнее, чем устаревшие зенитные автоматы ЗиФ-31 и ЗиФ-71 и совсем уж допотопные 85-миллиметровые зенитные пушки, стоявшие на эсминцах проекта 30-бис. Но осознать свою ошибку он не успел. Первая трасса прошла почти впритирку с фонарем его кабины. Он даже не успел ни испугаться, ни среагировать. Через полсекунды вторая очередь из 20 снарядов пришлась по правому крылу его «Скайхока». Первый снаряд, попавший в крыло, был бронебойно-трассирующий АЗ-УБр-83. Болванка весом в 360 граммов, вскрыв, как бумагу, обшивку носка крыла, влетела внутрь, наискосок, между нервюрами силового набора, задела по касательной одну из нервюр, почти разорвав ее верхнюю часть и изменив траекторию, вышла в верхней части крыла, попутно вырвав полметра обшивки со стрингерами. Повреждения серьезные, но не фатальные. А-4С мог бы доковылять и даже сесть на авианосец с такой дырой в крыле. Но в следующее мгновение из той же очереди в то же крыло попал еще один снаряд, на этот раз осколочно-фугасно-зажигательный АЗ-УОФ-83. Он попал гораздо ближе к центроплану, в место стыка переднего лонжерона и нервюры. Когда 12-сантиметровое тело снаряда прошило обшивку носка крыла, сработал головной взрыватель замедленного действия МГ-30, а через несколько долей секунды, когда снаряд порвал место заделки нервюры в лонжерон, замедлитель взрывателя догорел. Сорок граммов гексогена – это довольно мало, если взрыв происходит где-то рядом с самолетом. Но в этом месте… Крыло «Скайхока» отломилось, как ломается шоколадка в руках у нетерпеливого ребенка. «Могучий малыш» закувыркался и, разваливаясь на лету, упал в воду. Пилот не выпрыгнул.

Тем временем у пилота второго «Скайхока» при виде столь быстрого и эффектного конца своего командира сдали нервы. Он сбросил бомбы, едва дождавшись, когда маркер прицела «наползет» на цель, на максимально возможной дистанции, сразу же заложив боевой разворот с набором высоты, подальше от этого неожиданно кусачего катера русских. Но катер, согласно ранее выданной команде своего командира, уже находился в циркуляции, разворачиваясь вправо, и бомбы упали довольно близко, но за кормой. Взрывной волной катер даже подбросило, засвистели редкие осколки. Но повреждения, если они и были, не сказались на работе дизелей и винторулевой группы, катер по-прежнему резал волны со скоростью 38 узлов. Спустя секунду после разрывов зенитные автоматы снова затрещали, на этот раз огонь вели обе спарки. Оставшийся «Скайхок» даже не стал пытаться выходить на дистанцию сброса бомб. Видя, как пушечные трассы огненными хлыстами проходят неожиданно близко от самолета, пилот А-4С не стал рисковать и сбросил бомбы с дистанции более трех километров. «В конце концов, – думал пилот этого ”Скайхока”, закладывая разворот и уходя наверх от этого огрызающегося огнем русского, – наше звено утопило уже три катера русских, а выходить в упор в атаку на эти чертовы пушки – это неоправданный риск». Ведущий четверки, когда он озвучил ему свои доводы, нехотя с ним согласился. Бомбы оставались только у него, а заходить в одиночку в атаку на цель, которую до этого не удалось утопить втроем, ему не очень-то хотелось. Вода в океане в это время довольно холодная.

Тем временем капитан 3-го ранга Владимир Балабанов, вытирая пот, обильно выступивший под форменной шапкой, старался унять бешено бьющееся сердце. Неужели им повезло? Они отбились, отразив атаку трех самолетов! Хриплым, пересохшим от волнения голосом он приказал сбавить ход до крейсерских 30 узлов и осмотреть катер на предмет повреждений. Повреждения были. Осколками был пробит топливный танк и за катером сейчас стелился отчетливо осязаемый запах солярки. Также ранение получил помощник командира старший лейтенант Надточий, и осколками был пробит правый задний пусковой ракетный контейнер, к счастью, уже давно опустевший. Но старшина команды мотористов Курдыбаха заверил командира, что по показаниям расхода они дотянут до места постоянной дислокации, бухты Богородское Озеро в Авачинской губе.