Текст книги "Бои местного значения"

В 30 километрах к юго-востоку от острова Беринга

– Так, парни. Это «Кит». Извините, что вмешиваюсь в вашу высокоинтеллектуальную беседу, но через 30 секунд я включаю свою игрушку, – вклинился в неторопливый треп пилотов эскадрильи «Скайхоков» голос командира самолета – постановщика помех, летевшего в двадцати милях позади ударной группы. – Надеюсь, никто не забыл, что ему делать? Ближайшие пять минут мои «хорьки» забьют эфир наглухо, надо же им как-то отыграться за сидение в металлической норе.

В самолете РЭБ ЕА-3В «Скайуорриор», помимо двух пилотов и штурмана, сидевших в большой остекленной носовой кабине, были еще четыре человека, операторы РЭБ. Они сидели в гермокабине, вмонтированной вместо бомбового отсека. Узкая, забитая различной радиоэлектронной аппаратурой, она имела всего три малюсеньких квадратных иллюминатора и действительно походила на тесную нору. Не удивительно, что в US NAVY обитателей этой гермокабины сразу же прозвали хорьками.

– О’кей, «Кит». Принято, – лаконично ответил командир эскадрильи. И впрямь, его парни что-то разошлись. А ведь это боевой вылет. Хотя у русских нет никаких шансов. Три шестерки «Скайхоков». Первые пары с самыми опытными пилотами из каждой шестерки вешают осветительные бомбы на парашютах над аэродромом, поселком и локатором, остальные четверки зачищают эти места от всего, что хоть как-то походит на военную технику. Одна пара «Крестоносцев» страхует шестерку, которая работает по аэродрому, вторая остается прикрывать «Кита». Хотя можно было бы обойтись и без них, «Кит» не обнаружил никаких вражеских самолетов в воздухе, а страховать его парней над аэродромом ни к чему, «Скайхок» и сам вполне может «перекрутить» «Фреско» в воздушном бою. Тем более, если в кабине А-4С сидит парень, как пилоты в его эскадрилье. Единственный, кто вызывал его опасение, это новичок, Джон Маккейн. Он так до конца и не понял, что это за тип. Пилотирует вроде прилично, но иногда как-то дергается. Ну да ладно, он ведомый последней пары в той шестерке, которая разбирается с поселком, самая легкая задача. И остальные парни там опытные, в случае чего за ним присмотрят.

31 октября, местное время 00:08.

Полевой аэродром на западной оконечности острова Беринга

– Товарищ капитан, проснитесь!

Капитан Венедиктов с трудом оторвал голову от стола в дежурке, где находились пилоты дежурной пары. Вообще-то дежурным пилотам полагалось, согласно готовности № 1, сидеть в своих кабинах, но в первой же день выяснилось, что это невозможно. Имея всего шестерку на аэродроме, невозможно постоянно держать одну пару в первой готовности. Техники просто не могли поддерживать самолеты в такой высокой готовности. Да и сидеть в кабинах самолетов с прогретыми двигателями, как то предусматривала готовность № 1, оказалось тоже очень сложно – выяснилось, что ресурс двигателей шестерки МиГ-17 быстро закончится. Поэтому капитан, по согласованию с командиром полка, сразу изменил порядок действий. Дежурная пара истребителей находилась в готовности № 2, а места в кабинах своих МиГов она занимала только перед взлетом, когда требовалось прикрытие немногочисленных разведчиков. Венедиктов посмотрел на часы: планируемый вылет на сопровождение разведчика еще через три часа, какого черта его будит дежурный? Он вопросительно посмотрел на молодого лейтенанта, тот хотя и смутился, но твердо ответил, правильно поняв невысказанный вопрос капитана:

– Товарищ капитан, нет связи, пропала напрочь! Радист утверждает, что нас глушат. А вы сами просили будить вас в случае нештатных ситуаций!

Все остатки сна из головы капитана вылетели моментально.

– Боевая тревога! Быстро готовь остальную четверку к вылету! Телефонная связь с зенитчиками есть? Поднимай их, это налет! Все, выполняй, я к самолету.

Держа в руках шлемофон, капитан Венедиктов на бегу пытался объяснить задачу своему ведомому:

– Сразу после взлета уходи разворотом в сторону поселка, радиосвязь не включай. Нас уже глушат, постановщик помех летит обычно позади строя, значит, противник уже где-то на подлете к острову. Наведения с земли не будет. Поэтому высоту не набирай и «Изумруд» сразу не включай, если меня потеряешь – барражируй над береговой линией примерно в десяти километрах от поселка к западу, низко, как только сможешь. Как только американцы начнут налет, подбирайся к ним, включай «Изумруд», на форсаже набор высоты, заходи в хвост, бей и сразу уходи. Уходи в Елизово, поэтому горючки будет у тебя в обрез, только на короткий бой. Понял?

– А как же я пойму, когда они начнут?

– Ты это сразу увидишь, первые самолеты наверняка САБы сбросят.

Они едва успели взлететь. МиГ капитана еще находился в боевом развороте над морем, на траверсе поселка, как над аэродромом вспыхнул мертвенно белый свет от четырех «люстр», медленно плывущих с высоты к земле. Венедиктов мрачно выругался. Придется ломать и так наскоро придуманную им схему боя, захода «чисто в хвост» у них может не получиться. К тому же он не видел своего ведомого, надежда на то, что ведомый может за ним удержаться по слабому факелу двигателя ВК-1ф, была совсем призрачной. В наушниках шлемофона по-прежнему раздавался только треск и какие-то завывания. Капитан переложил свой МиГ в пологий разворот вправо, уходя в море. Сейчас… Ну точно. Небо позади, где только что был его самолет, озарилось таким же светом, как и над аэродромом. Значит, они повесили САБы и над поселком. Выждать еще десять секунд.

Теперь боевой разворот влево, с набором высоты. Самолет снова резко накренился, теряя скорость. Добавить газу. Капитан потянул РУД до упора, одновременно беря ручку управления на себя. Мысленно перекрестился и включил РЛС. Пару секунд, пока «Изумруд» прогревался, показались вечностью. Наконец станция РП-1 вышла на рабочий режим, и капитан обомлел. В режиме обзора радиолокационная станция «Изумруд» сканировала пространство на расстоянии до 12 километров по азимуту плюс-минус 60 градусов и углу места плюс-минус 26 градусов. И сейчас в этой, в общем-то, куцей зоне, на индикаторе наблюдения за целями, было больше десятка отметок целей! А руки машинально управляли самолетом, выводя нос машины на две метки, расположенные справа внизу на маленьком круглом экране индикатора РЛС на ближайшем расстоянии. Тем временем в наушниках раздался короткий писк, и одна метка из двух «проявилась» на стекле прицела АСП-Зн. Значит, до этих двух американцев менее двух километров, и одного блок № 6 станции «Изумруд» автоматически только что взял на сопровождение. Форсаж, еще чуть ручку на себя. Здорово помогали САБы, сброшенные американцами. Они как раз опустились на высоту менее километра и невольно «подсветили» замыкающую пару «Скайхоков», заходящую в атаку на поселок. Два А-4 летели довольно близко друг от друга, Венедиктов даже уважительно хмыкнул, одновременно ловя смутный силуэт ведущего в прицел. Выдержать ночной взлет с авианосца, потом полет на машине, увешанной бомбами, как новогодняя елка игрушками, сохранив строй, – в кабинах этих машин сидят летчики экстра-класса. Эти мысли пронеслись в его голове за несколько мгновений, тем временем счетно-решающее устройство прицела АСП-Зн «вынесло» упреждение в заданную точку, совместив отметку цели с маркерной точкой прицела, и капитан нажал на гашетку. Две пушки НР-23 выплюнули очередь из 10 снарядов, и ведущий «Скайхок» исчез в огненном шаре взрыва.

Какой-то снаряд очень удачно попал в подвеску, отстраненно подумал капитан Венедиктов, поворачивая нос своего МиГа на ведомого «Скайхока». Тот, казалось, впал в оцепенение, пару секунд летя прежним курсом. Нет, от А-4 отделились аварийно сброшенные бомбы, и он попытался уйти крутым разворотом влево с набором высоты. «Сука», – прохрипел капитан, ловя в прицел постоянно ускользающий «Скайхок». Это получалось плохо, капитан с удивлением обнаружил, что этот чертов американец на вираже ничуть не уступает его МиГ-17. Еще немного и его самолет сорвется в штопор, МиГ уже трясло, он находился на предельном радиусе виража. Но «Скайхок» внезапно переложил руль вправо, дал форсаж, попытавшись оторваться со снижением.

Венедиктов довольно ухмыльнулся, американец ошибся и сейчас должен за это поплатиться. Его МиГ оказался быстрее, чуть-чуть, но этого хватит, чтобы догнать американца. Еще секунду и можно открыть огонь. Внезапно в наушниках раздался противный писк «Сирены», проклятье, подумал капитан, уходя боевым разворотом вправо со снижением из-под удара, этот американец был у меня почти в прицеле. Он бросил взгляд на указатель уровня топлива. Его МиГ опять начал терять скорость в крутом вираже, капитан физически ощущал, как машина идет на грани сваливания в штопор. От перегрузок темнело в глазах, но все-таки с трудом, краем глаза, он увидел мелькнувший левее и выше факел ракетного двигателя. «Черт, – подумал капитан, мгновенно вспотев. – Еще немного и мой МиГ попал бы в зону срабатывания неконтактного взрывателя». Оглушительный писк «Сирены», так напрягавший его, внезапно стих. И опять там же, левее и выше, на фоне еще горевших САБов, Венедиктов увидел длинный стремительный силуэт, проскочивший мимо него по гораздо большему радиусу разворота. Его атаковал не «Скайхок», силуэт самолета противника он опознал как новый «Крусейдер», хоть капитан и видел его мельком, всего секунду. Значит, американских штурмовиков прикрывают еще и истребители, как минимум пара, если он не забыл те материалы про тактику действий американской авианосной авиации, которые читали летчикам 865-го полка. Надо уходить, против пары «Крусейдеров» у его МиГ-17 мало шансов, а еще к ним наверняка присоединятся «Скайхоки», как только отработают по земле. А маневренность последних его сегодня уже неприятно удивила. Вдобавок на свою полосу в ближайший час сесть ему не светит, надо уходить в Елизово, а это значит, топлива в обрез. Его решение подтвердил вновь возникший в шлемофоне писк «Сирены», пока слабый и прерывистый. Капитан Венедиктов опять переложил машину в крутой разворот со снижением, максимально прижимаясь к поверхности моря. Писк «Сирены» пропал, и его МиГ взял курс в сторону камчатского берега.

Ведомый капитана Венедиктова, лейтенант Автушко, после взлета за МиГом ведущего не удержался. Факел от МиГа, летящего впереди, был совсем слабо виден, подойти ближе Автушко опасался из-за боязни столкновения. Когда сзади его МиГа на большой высоте вспыхнули САБы, сброшенные первой атакующей американской парой, лейтенант отвлекся и окончательно потерял ведущего. Но указания капитана, полученные на бегу к самолетам, он не забыл. Развернулся с набором высоты и приготовился включить свою РЛС. Правда, по времени он это сделал позже капитана. Но внезапно лейтенант обнаружил впереди факел двигателя. Решив, что это МиГ капитана, Автушко перевел РУД на максимал, чтоб сократить расстояние и восстановить свое место. Но факел тем не менее пропадал из виду, расстояние между ним и МиГом лейтенанта явно увеличивалось! Тем временем «Изумруд» и аппаратура ответчика наконец-то заработали нормально, и лейтенант Автушко с потрясением обнаружил, что он пытается пристроиться за чужим самолетом, а вот тот, чужой, явно заходит в атаку на своего, метки на экранчике РЛС указывали на это однозначно. Реакция лейтенанта была мгновенной, форсаж, ручку чуть на себя. Чужой самолет по-прежнему был лишь меткой на экране, визуально он определялся как смутная размытая черточка на фоне горящих еще дальше САБов. Когда до чужака оставалось чуть меньше километра, от него отделилось яркое пятно, стремительно уменьшавшееся в размерах. «Проклятье», – подумал лейтенант, американец пустил ракету по его командиру. А ему никак не удается выйти на дистанцию открытия огня из своих 23-миллиметровок, расстояние никак не сокращается.

Внезапно в ушах оглушительно запищала «Сирена», Автушко машинально, на автомате заложил боевой разворот влево. Через пару секунд его МиГ ощутимо тряхнуло. Сразу же погас экран индикатора «Изумруда». На самом деле неконтактный взрыватель одной из двух ракет «сайдвиндер», выпущенных по МиГу Автушко ведомым пары «Крусейдеров», все-таки уловил слабые колебания магнитного поля и дал команду на подрыв боевой части. Но поскольку МиГ и ракета AIM-9B уже летели на сильно расходящихся курсах в момент подрыва, да еще на приличном расстоянии, лейтенанту Автушко повезло. Единственный осколок на излете попал в «клюв» обтекателя РЛС, находящегося над лобовым воздухозаборником, пробив антенну РП-1. Мгновения лейтенант пребывал в оцепенении, но обнаружив, что машина по-прежнему послушно управляется, сразу, находясь в развороте, заложил полубочку, потом толкнул ручку от себя. Самолет сильно «просел» по высоте, задрав нос и одновременно теряя скорость. Автушко здорово рисковал, сейчас его МиГ не имеет ни высоты, ни энергии для маневра. Но американец и так был у него на хвосте! А вот где он окажется сейчас? И вися на ремнях в кабине в перевернутом положении, лейтенант увидел, как справа и вверху от него проносится смутная стремительная тень. Он с трудом довернул нос машины, выпустив длинную очередь из своих пушек. Попал или нет? Ему показалось, что один из трассеров, яркими нитями исчезающих в ночи, уткнулся во что-то более материальное, чем ночная тьма. Но без работающей РЛС дальнейший бой вести бессмысленно, его просто расстреляют, как мишень, как приговоренного к смерти человека, стоящего с завязанными глазами. Автушко повернул свой МиГ в сторону Камчатки, разгоняясь со снижением, прижимаясь как можно ближе к морю. В наушниках пару раз пискнула «Сирена», потом все стихло, тишину нарушал только монотонный шум работающего двигателя.

– Разгрызи меня бог! Этот чертов комми все-таки зацепил меня! – так орал ведомый пары «Крусейдеров» из наряда прикрытия ударных групп. Кричал сам себе, все равно его никто не слышит, «хорьки» хорошо делали свою работу, полностью подавив связь в этом районе. А вот они, лучшие в мире пилоты на лучших в мире истребителях, облажались. Сначала один «Фреско» сбил их подопечного, ведущего «Скайхока» концевой пары из третьей группы, сбил и умудрился уйти из-под удара его командира. В это время он атаковал еще одного шустрого комми, который уже пристраивался в хвост его ведущему. Атаковал, выпустив две ракеты, и, по крайней мере, одна попала, он же ясно видел взрыв в ночной темноте! Этот чертов «Фреско» должен был упасть, но он не только не упал, но и умудрился всадить в него снаряд из пушки, когда его скоростной «Крусейдер» проскочил мимо тихоходного и, как он полагал, уже подбитого «Фреско». И сейчас его F-8 медленно, но неотвратимо теряет топливо. Остальные системы самолета вроде работают, но стрелка указателя уровня горючего ненормально быстро клонится влево. До палубы ему не дотянуть, это уже сейчас ясно. Остается дождаться конца работы «хорьков», взяв курс на свой авианосец. Садиться на вынужденную на остров Беринга, после того, как парни проутюжили аэродром и единственный поселок, пилоту поврежденного «Крусейдера» не очень хотелось.

Командир эскадрильи «Скайхоков», командующий налетом на остров Беринга, до момента возобновления связи считал, что все идет идеально, как по учебнику. Немного беспокоило решение начальника штаба авиакрыла, планировавшего операцию, забить все мыслимые диапазоны связи с помощью постановщика помех с начала подлета к острову, до времени примерного окончания первого захода ударных пар. Но все частоты, на которых могли работать радиостанции противника, были неизвестны, так что в принципе, это решение было правильным. Его парни достаточно опытные летчики, чтобы сделать свою работу без радиосвязи. А после первого захода комми будет уже не до радио. Так, в сущности, и произошло. Почти. Когда вторая пара А-4С уже заходила на аэродром, который был виден, словно ярким днем, освещенный полдюжиной САБов, сброшенных с большой высоты первой парой, стало ясно, что русских застали врасплох. Зенитного огня не было, два МиГ-17 стояли на стоянках открытыми, один стоял на рулежной дорожке и еще один только начинал разбег по взлетной полосе. Сбросив кассетные бомбы на стоянку с МиГами, ведущий, чуть довернув, поймал в прицел уже успевший взлететь «Фреско». МиГ пытался уйти из-под огня, стараясь развернуться «блинчиком», еле успев убрать шасси и набрав несколько десятков метров высоты, но из кабины «Скайхока» эти потуги смотрелись слишком примитивно. У русского не было ни скорости, ни высоты, ни времени, чтобы увернуться от гибели. Короткая очередь из пары 30-миллиметровых пушек оторвала «Фреско» правое крыло, и он, кувыркаясь, рухнул на заснеженные скалы западного берега. Тем временем последний «Фреско» вырулил на взлетную полосу и начал разбег. Но третья пара «Скайхоков» ему не дала ни единого шанса. Из-под крыльев сразу двух А-4С, заходящих вдоль полосы в пологом снижении, начали тянуться дымные шлейфы 70-миллиметровых неуправляемых авиационных ракет Hydra 70, и последний красный МиГ просто исчез в куче разрывов. Тем временем первая пара «Могучих малышей»[4]4
  «Могучий малыш» – прозвище штурмовика А-4 «Скайхок», присвоенное самолету отделом по работе с прессой компании «Douglas» еще на этапе летных испытаний.


[Закрыть], сбросивших в первом заходе САБы, уже пошла на второй заход.

Целью его были позиции батареи зенитных 57-миллиметровых орудий, проспавших практически все начало американского налета, но выдавших себя несколькими неприцельными очередями в сторону уходящей третьей пары штурмовиков. Было очевидно, что батарея пока не управляется и огонь ведет беспорядочно, без единого командования. Только этим можно было объяснить тот факт, что зенитки С-60 вели беспорядочный огонь в сторону уходящих самолетов и совершенно прозевали второй заход, уже непосредственно на позиции зенитчиков. Каждый из двух «Скайхоков» вывалил на позиции батареи по две кассетные бомбы Mk12 Rockeye I, и на позицию батареи пришла смерть. Уцелеть в частых разрывах почти тысячи девятифунтовых поражающих элементов было невозможно. В этот момент «хорьки» с постановщика помех ЕА-3В наконец закончили свою работу, и сразу в эфире разгорелся гвалт. Одни пилоты восхищенно орали «Иехуу», похваляясь своей меткостью, у других были проблемы посерьезнее. Командир группы поначалу даже не смог разобраться в этой мешанине голосов, потом приказал всем заткнуться и докладывать поочередно. В итоге выяснилось, что все идеально прошло только у его шестерки. Шестерка, выделенная для подавления РЛС, банально не смогла найти в первом заходе свою небольшую цель.

То ли пара, осуществлявшая подсветку, сбросила свои «люстры» не туда, то ли ударная четверка не смогла разглядеть в заснеженных горах кунг с антенной, но в итоге раздолбаи из расчета РЛС П-10 во главе с лейтенантом получили отсрочку от встречи с костлявой. Позицию зацепило только краешком, РЛС попала в зону поражения только пары боевых элементов из последней кассеты, сброшенной замыкающим штурмовиком. Все осколки на излете принял на себя высокий снежный бруствер, сам кунг и расчет остались невредимыми, только взрывной волной завалило антенну, которую как раз только-только успели поднять в рабочее положение, но не успели закрепить. В настоящий момент весь расчет, в спешке прихватив оружие и кое-какие вещи, шел по узкой тропе, вернее почти бежал, быстро, как только может передвигаться человек ночью в заснеженных горах. Лейтенант приказал покинуть позицию, как только увидел падение антенной системы. Если они останутся на месте, то, скорее всего, погибнут напрасно через несколько минут, которые потребуются американцам, чтобы уточнить их позицию и выполнить второй заход. Восемь кассетных бомб, сброшенных четверкой «Скайхоков», это очень весомый аргумент для придания максимально возможной скорости, никого подгонять не требовалось. Больше всего лейтенант переживал из-за осознания, что они подвели всех, наверняка уже аэродром атакован. А они даже не смогли предупредить о налете. Но его душевные терзания оборвал свист реактивных двигателей, громко прозвучавший прямо над ними. Он заглушил даже далекие разрывы, слышимые в стороне аэродрома и поселка. Он бежал замыкающим, по заснеженной колее, с трудом передвигая ноги, вязнущие в мокром и липком снегу. Надо пробежать еще метров десять вверх, а там дорога пойдет вниз, в долину. Они едва успели проскочить эти метры, как над ними вспыхнули еще две «люстры», заливая все мертвенно белым светом. «Ложись!» – хрипло закричал лейтенант. Они попадали в снег, и через несколько секунд все вокруг утонуло в разрывах. Четверка «Скайхоков», зашедшая на второй круг, сбросила еще восемь кассетных бомб.

Шестерка «Скайхоков», атаковавшая вроде бы самую простую цель, поселок Никольское, столкнулась с наибольшими трудностями. Первая пара правильно нашла поселок, все-таки это крупная, неподвижная, к тому же известная на всех картах цель. Поэтому САБы были сброшены идеально, полностью высвечивая все здания и сооружения, включая здание погранзаставы, стоящее на отшибе, и причал с пришвартованным к нему катером пограничников. Ведущий второй пары, видя эту картину, как на ладони, довернул свою машину именно на него, резонно решив, что поселок, в отличие от катера, никуда не денется. Зайдя в пологом пикировании со стороны моря, он аккуратно расстрелял катер из своих 30-миллиметровых пушек. Более тяжелое вооружение пилот решил не использовать, раз уж морякам так нужен этот кусок суши, что они решили тут высадить десант. Причал им точно пригодится. Ведомый второй пары не стал мудрить и тупо сбросил свои бомбы на поселок. А вот третья пара штурмовиков оказалась вне игры. Ведущий был на подлете сбит неизвестно откуда выскочившим МиГом, его ведомый, уклоняясь от атаки того же МиГа, сбросил все подвешенное на него вооружение, шесть кассетных бомб. Именно этот факт позволил пограничникам, только-только поднятым по тревоге, покинуть здание заставы. Их было немного, из полусотни человек погранзаставы на острове Беринга десять находились на наблюдательных постах, разбросанных вдоль извилистого побережья острова. И когда, с восстановлением связи, американцы смогли организовать второй заход на поселок, пограничники уже находились в окопах, отрытых с начала войны неподалеку от здания. Некоторые даже открыли стрельбу из автоматов, скорее для самоуспокоения, попасть в стремительные смутные тени самолетов, проносящихся на фоне слепящего света повторно сброшенных САБов, было нереально. В третьем заходе к оставшейся паре из состава третьей шестерки добавились «Скайхоки» из состава других групп, которые бомбами и пушками окончательно превратили и поселок, и погранзаставу в груды горящих обломков. Тем временем пилот поврежденного «Крусейдера», взявший курс на юго-восток, наконец-то смог связаться с авианосцем. Командир крыла тут же выслал ему навстречу заправщик, благо один A3D-2 со смонтированной системой дозаправки и топливным баком уже находился в ангаре «Форрестола» в дежурной готовности. Поднимать штатные винтовые заправщики КА-2В Savage командир, оценив ситуацию, не стал. Дорога была каждая минута, а турбовинтовой «Дикарь» сильно проигрывал реактивному «Небесному воину» в максимальной скорости почти на 330 километров в час. Заправщику и поврежденному истребителю удалось в темноте быстро найти друг друга, хотя у «Крусейдера» в этот момент почти пять минут горела лампа аварийного остатка горючего. Когда вспотевший до нижнего белья пилот «Крусейдера» наконец-то смог состыковаться со «Скайуорриором», все облегченно вздохнули. В связке они так и долетели до авианосца, расцепившись только на подходе к зоне посадки. Правда, пилот F-8 выдохся настолько, что его пришлось после посадки вынимать из самолета.

31 октября, местное время 04:30.

Поселок Никольское на острове Беринга

У капитана, командовавшего пограничными заставами на островах Беринга и Медном, выдалась тяжелая ночь. Сначала воздушный налет, который полностью разрушил поселок. Вдобавок неизвестно, что произошло с аэродромом и станцией РЛС, которая, вообще-то должна была выдать предупреждение о налете. Но американские самолеты свалились на голову внезапно. Единственное, что успели сделать пограничники, когда в поселке начали рваться бомбы, это выскочить по тревоге, разобрав личное оружие в оружейной комнате. Радист еще успел забрать носимую радиостанцию, да проводники успели вывести собак из вольера. И то не до конца, на втором заходе американские самолеты сравняли заставу с землей. Убиты и тяжело ранены были шесть пограничников, занимавшихся выносом припасов и не успевших укрыться в щелях, отрытых возле заставы. Хорошо, хоть с началом войны часть боеприпасов, продуктов и амуниции была размещена в специально вырытом блиндаже, иначе бы они вообще остались сейчас без всего. Капитан, когда окончился налет, выслал по паре бойцов на разведку, на аэродром и к верховьям реки Полуденная, узнать, что произошло с военными.

Американские самолеты бомбили и там, это было видно из поселка даже ночью, но ему надо было точно знать, смогут ли они рассчитывать на помощь со стороны армии, или, наоборот, военные сами нуждаются в помощи. Оставив радиста налаживать связь, он с остальными поспешил в поселок. К утру пограничники совершенно вымотались. В поселке жило больше тысячи человек, но сейчас население Никольского составляло немногим больше сотни людей, включая раненых и обожженных. Поскольку леса нет, дома на Командорах строят в основном щитовые, из досок, между которыми засыпан котельный шлак, опилки, мох либо какой-то другой утеплитель. Несколько тысяч четырехкилограммовых осколочно-фугасных кассетных элементов, щедро высыпанных американскими пилотами сплошным ковром на поселок, разносили эти строения просто в щепки, не оставляя никаких шансов спящим в них людям. Уцелели считаные здания. Причал, возле которого торчала мачта потопленного пограничного катера. И все, остальное было уничтожено. Вернулись посыльные от авиаторов. Аэродром был полностью разгромлен, ни одного здания не уцелело, все четыре зенитных 57-миллиметровых орудия были разбиты. Частично повреждено было металлическое покрытие взлетной полосы. Уничтожены четыре самолета.

Из командиров на аэродроме никто не выжил, из расчетов зенитных орудий тоже, с посыльными пришло только с десяток солдат, в основном из аэродромной обслуги. От них капитан пограничников узнал, что два наших истребителя успели взлететь, но что потом с ними произошло, никто сказать не мог.

Бойцы, посланные к позиции РЛС возле верховьев реки Полуденная, еще не вернулись. От поселка до места размещения локаторщиков напрямую было всего километров пятнадцать, но напрямую пешему пройти было сложно даже днем. А по дороге, если можно так было назвать слабо накатанную колею по береговой гальке, которая потом переходила вверх, вдоль каменистых берегов небольшой быстрой речки Полуденная, в верховьях которой и размещена была позиция РЛС, было почти 25 километров, это расстояние и на машине преодолевали несколько часов. Но вся техника пограничников, гусеничный вездеход ГАЗ-47 и два автомобиля ГАЗ-67, сейчас весело горела под перемешанной с кровельным железом грудой досок, которая ранее была гаражным боксом заставы. Так что известий оттуда капитан ожидал лишь к полудню. Но он не получил этого времени. Только-только капитан успел отправить обратно на разрушенный аэродром всех выживших военных, поставив во главе одного из своих сержантов. С приказом разобрать все завалы, найти и сложить все уцелевшее имущество в оставшиеся неповрежденными блиндажи для расчетов зенитных орудий. Еще у него в планах было добавить к ним пару десятков более-менее вменяемых гражданских добровольцев, наскоро снабдив их одеждой и продовольствием. Но тут в его планы внес коррективу радист, принесший срочную радиограмму со второй заставы на Командорах, с острова Медный. Кроме этой заставы в маленьком поселке Преображенское да нескольких наблюдательных пунктов, на Медном больше не было ничего. Ни аэродрома, ни даже причала. Может, поэтому американцы не стали бомбить Медный? Так или иначе, с заставы, расположенной в середине южного побережья Медного, пришла информация о замеченных в море трех крупных кораблях, идущих с юго-востока на запад. К острову Беринга. К ним. Командир пограничников сразу понял, что это означает. Американцы разбомбили все, кроме причала и взлетной полосы, ему уже доложили, что на полосе только взрывами смяло листы настила, в самом основании больших воронок нет. Значит, они будут высаживать десант. И им нужен аэродром, больше на этом острове американцам делать нечего. Три корабля…

Его губы скривились в горькой усмешке, для них, после сегодняшнего налета, и одного десантного катера будет достаточно. Что делать? Но они же пограничники! Двадцать один год назад заставы на западе СССР приняли на себя первый удар вермахта, погибая одна за другой, но немцы дорого заплатили за жизни пограничников. А вот сейчас, что он может сделать, кроме как геройски погибнуть на берегу поселка Никольский под огнем корабельных орудий? И вдруг он понял, что он может сделать. Отдав необходимые команды радисту, он подозвал своего заместителя, лейтенанта Сергеева.

– Сергеев, слушай меня внимательно. Сейчас берешь всех шестерых проводников с собаками, еще шестерых, радиста со всей его амуницией. Берете продуктов на неделю, из тех, что поменьше весят, пару палаток, по два БК к штатному оружию и все, что удастся унести за один раз. И без чего ты не обойдешься, этих местах зимой, сам соображай, только быстро. Забери всю оптику, я только себе бинокль оставлю. Не забудь литров пятьдесят бензина в канистрах. И через полтора часа чтоб тебя здесь не было. Идете к реке Федоскина, там все это надежно прячешь. Оттуда потом рассылаешь людей к промысловым избушкам в бухте у Старой гавани, у озера Саранное, на мысе Ревизор, в бухте Буян и на мысе Северо-Западный. Пусть они из избушек тоже все продукты и имущество прячут по укромным уголкам поблизости. Вам помогут наши посты с мысов Манати, Казарменного, Толстого и Вакселя, я по радио команды им только что отдал. На постах проделают то же самое. Обязательно забери бензогенераторы и топливо с постов на Казарменном и Вакселя. Вам в ближайшие дни надо обустроить пару мест, где можно нормально скрытно базироваться, и самое главное, как можно быстрее оборудовать наблюдательный пункт за аэродромом, лучше где-нибудь в горах у реки Федоскино. Ты должен, во-первых, постоянно наблюдать за аэродромом, во-вторых, иметь надежную связь с нашими на Камчатке.

– А чего его контролировать, там же все американцы ночью раздолбали? – недоуменно спросил Сергеев, находясь под впечатлением от объема информации, вываленной на него командиром.