Текст книги "Бои местного значения"

Глава 3
Вежливые люди в далекой стране[20]20
  Автор отрывка про Сакраменто – Сергей Петров.


[Закрыть]

27 октября 1962 года, 5 часов утра по местному времени. Калифорния, Сакраменто, окрестности ранчо Кордова и базы ВВС США Мэтер

Есть края, как будто благословленные Богом, где красота природы сочетается с плодородием земли, богатством недр и мягкостью климата. И среди них одно из первых мест по праву занимает Калифорния.

Давно прошли времена золотой лихорадки, но земли «апельсинового штата» продолжали привлекать к себе людей самых различных профессий и призваний: жаждущие славы звезд кино устремлялись в Лос-Анджелес, художники, музыканты и битники находили себя в Сан-Франциско, ищущие истину в вине находили себя на многочисленных виноградниках, а талантливые инженеры получали работу во множестве фирм, выполнявших гражданские и военные заказы.

Но помимо этого Калифорния являлась одной из крупнейших баз американского флота, а на множестве аэродромов, разбросанных по всему штату, базировались сотни военных самолетов, в том числе грозные стратегические бомбардировщики, готовые доставить смертоносный груз в любую точку земного шара.

По контрасту с оживленными городами побережья формальная столица Калифорнии Сакраменто представляла собой тихий, по сути, провинциальный город. Казалось, правительственные офисы в центре живут в отдельном ритме от других районов города. Учитывая сорокаградусную жару, продолжающуюся подчас до октября, дела в городе делались обстоятельно и не торопясь, а основным развлечением жителей было посещение многочисленных церквей и еще более многочисленных баров.

Вот и сейчас Дик Фрэнсис – хозяин одного из самых посещаемых баров Сакраменто «Веселый пилот» – спешил перевезти на своем грузовике кеги со свежим фирменным пивом, которое с энтузиазмом потребляли военнослужащие с базы Мэтер, гарнизоны которой были разбросаны по всему Сакраменто. Правда, в последнюю неделю на фоне тревожных слухов, приходящих с Кубы, количество военных, являвшихся основными клиентами его бара, среди посетителей сократилось. А те, кто все же посещал бар во время увольнений, пили больше обычного и, чуть расслабившись, начинали обсуждать шансы выжить в ядерной войне с СССР. Подвыпившие пилоты и бортмеханики, увлеченные подобными беседами, не замечали, что обычно веселый парень и душа компании Дик в такие моменты становился молчалив и напряжен.

Гражданин Канады Дик Фрэнсис открыл свой бар в Сакраменто в начале пятидесятых и быстро превратил некогда захудалый кабак в одно из лучших мест для развлечений в Сакраменто: фирменное пиво, прекрасная бильярдная, красивые и сговорчивые официантки, веселая и модная музыка, а самое главное – скидки для военных, которые периодически объявлял хозяин, привлекали многочисленных посетителей. Легкий в общении и приветливый Дик быстро обзавелся кучей друзей и приятелей среди персонала базы. Помимо этого Дик устраивал обзорные экскурсии по Сакраменто и окрестностям с наблюдением взлета настоящих боевых самолетов для туристов. Большинство из них никогда не узнали, что настоящий Дик Фрэнсис пропал без вести еще в 1949 году, а под его именем живет майор ГРУ Алексей Фролов.

База Мэтер, служившая тренировочным центром ВВС США, привлекла особое внимание ГРУ ГШ СССР с 1 апреля 1958 года, когда на нее перебазировалось 4134-е авиакрыло стратегического командования, состоящее из 15 бомбардировщиков Б-52 и подразделения воздушных заправщиков Боинг КС-135. Особое беспокойство советского командования вызывало то, что половина бомбардировщиков находилась в 15-минутной готовности к боевому взлету, поэтому информация, добываемая Фроловым, приобретала особую важность. Помимо этого, ограниченное в возможностях применения ядерных боезарядов советское командование еще с конца сороковых годов организовывало многочисленные закладки с оружием и взрывчаткой на территории США и проводило ознакомление будущих диверсантов с «местностью», которую многие из них посещали под видом туристов из Западной Европы и Латинской Америки. Контроль за состоянием закладок и путешествием «туристов» в окрестностях Сакраменто также лежал на плечах Фролова.

За последнюю неделю октября число шифрованных запросов по поводу обстановки в окрестностях базы зашкаливало, страшная нервозность ощущалась и среди населения Сакраменто: в местной газете печатались инструкции по гражданской обороне, детей учили прятаться под партами при вспышке, в местных магазинах стремительно раскупали консервы и патроны.

Фролов сохранял надежду на мирное разрешение кризиса до 24 октября, когда при очередном радиосеансе он получил приказ подготовиться к активным действиям по плану А, предусматривающему автономные действия в случае прерывания связи с центром или при явных признаках начала боевых действий вооруженными силами США против СССР и его союзников. Для выполнения задач ему подчинялись несколько сотрудников ГРУ, инфильтрировавших в Сакраменто и его ближайшие окрестности в начале октября под видом коммивояжеров, туристов и сезонных рабочих.

В 7 утра надежда пропала окончательно, когда передачу радиостанции «Радио Сакраменто» прервал экстренный выпуск новостей, сообщивший о ракетной атаке СССР по территории Америки. Фролов быстро набрал несколько телефонных номеров, произнося каждый раз кодовый набор чисел, затем, забрав небольшой чемодан, запрыгнул в машину, навсегда покинув свой бар.

Полтора часа спустя в уютный дворик супругов Хейгл, расположенный рядом с парком Линкольн Вилидж, буквально влетел грузовик, из которого выскочили несколько человек. Попытка протеста мистера Хейгла была прервана самым решительным образом, а именно левым хуком. Подхватив обмякшее тело незадачливого хозяина, решительные джентльмены затащили его в дом, откуда на все это безобразие с ужасом смотрели миссис Хейгл, выскочившая из спальни на шум в одном халате, и двое детей супругов. В следующие несколько минут все обитатели дома были крепко связаны, а молодая женщина, оказавшаяся среди налетчиков, вколола им снотворное.

– Рита, оптику в зубы и на третий этаж быстро, – отдал приказ обладатель мощного хука капитан ГРУ Иванютин, так и не успевший снять с себя костюм скромного коммивояжера.

Рита, убедившись, что семейство Хейглов мирно спит, подхватила увесистую сумку и побежала на третий этаж уютного особняка, с которого открывался прекрасный вид на окрестности, в том числе на главный аэродром базы Мэтер.

Тем временем во дворе была закончена сборка и подготовка к бою двух 82-миллиметровых минометов БМ-37. Максимальная дальнобойность минометов составляла 3040 метров, что позволяло обстреливать из двора Хейглов три четверти территории аэродрома. Фролов, во время ВОВ командовавший минометной батареей, отдал приказ начать обстрел. Мгновение спустя на ВПП базы Мастерс взорвались первые мины.

Хотя расчеты минометов состояли не из 4, а из 3 человек на орудие, советские диверсанты в ходе огневого налета выпускали по 15 мин в минуту. Наведение осуществлялась по заранее рассчитанным для боевой позиции данным в индивидуальных таблицах стрельбы. Рита, выполнявшая роль наблюдателя-корректировщика, доложила об очагах пожаров на базе в предполагаемом месте расположения самолетов-заправщиков. В подтверждение ее слов после второй серии выстрелов на базе прозвучало несколько мощных взрывов. В небо поднялась огромная вспышка пламени, спустя мгновения к пожару прибавились звуки от взрывающихся авиабомб, горящих вместе с бомбардировщиками.

– Хорошего понемногу, ребята, уходим, – скомандовал Фролов, и диверсанты, погрузившись в грузовик, покинули гостеприимный дом Хейглов. Вся операция заняла около 15 минут.

Вечером того же дня на совместном совещании представителей военных, ФБР и полиции подводились неутешительные итоги.

– Итак, в результате теракта полностью утрачены 7 бомбардировщиков Б-52 и 3 заправщика КС-135, еще 3 бомбардировщика повреждены, но подлежат восстановлению. К счастью, 5 бомбардировщиков ушли на выполнение боевого задания за полтора часа до теракта. Пропавшими без вести числятся около 90 военнослужащих, как мы прекрасно понимаем, все они мертвы, раненых около 100, безусловно, особую важность приобретает частичное разрушение корпусов атомных авиабомб и выброс радиоактивных элементов в воздух. Слухи об этом уже распространились по городу и вызвали паническое бегство жителей. Чем, скорее всего, воспользуются террористы, чтобы скрыться со слабо контролируемым потоком беженцев. Командующий базой полковник Дженнингс застрелился, – тяжело вздохнув, закончил свой доклад представитель военных, передавая слово представителю ФБР.

– При осмотре места происшествия во дворе Хейглов обнаружены 2 миномета советского производства и остатки ящиков для мин. При попытке осмотра минометов произошел взрыв, погиб криминалист ФБР, еще несколько сотрудников получили тяжелые ранения. Опрос Хейглов практически ничего не дал: у мистера Хейгла сломана челюсть и амнезия после тяжелого сотрясения мозга, миссис Хейгл и дети находятся в состоянии нервного шока, ничего толкового от них добиться пока нельзя. Установлен хозяин грузовика – это хозяин бара «Веселый пилот» Дик Фрэнсис. Сегодня утром бар сгорел, Фрэнсис пропал без вести. Имеет ли он прямое отношение к теракту или сам является жертвой, не установлено, Фрэнсис объявлен в розыск. Вся доступная информация состоит в том, что нападавших было несколько, среди них есть женщина, они очень хорошо подготовлены и, скорее всего, не остановятся. Мы начали широкий комплекс розыскных мероприятий, но будут ли они иметь успех в условиях начавшейся войны и массовой паники среди населения?

Тем временем советские диверсанты, разделившись на несколько групп, спешили покинуть гостеприимный округ Сакраменто. Их война только начиналась.

27 октября 1962 года, 8 часов утра по местному времени. Калифорния, Майра-Меса, окрестности Сан-Диего, возле объединенной базы ВВС US NAVY и MARINE Мирамар

Она давно уже стала местной достопримечательностью. И пожилые люди, старожилы Майра-Меса, и юные студенты из многочисленных университетских кампусов университов Уэбстер, Сан-Диего и Аллайант Интернэшнл, все сходились во мнении, что вкуснее выпечки, чем в булочной тетушки Ирмы, на углу Кирни-Вилла-роуд и Мирамар-роуд, не сыскать во всей Майра-Меса. А может быть, и во всем Сан-Диего. Каждое утро пожилая Ирма Шрайбикус с двумя своими племянниками вставала затемно, в четыре часа. А уже в шесть тридцать булочная открывалась, наполняя улицу запахом разнообразной выпечки, от которого у прохожих слюнки текли. К семи часам утра в булочную выстраивалась натуральная очередь, в основном из студентов. Постоянным оптовым покупателям свежие рогалики, плюшки, круассаны и прочие вкусности развозили на своем пикапчике племянники тетушки Ирмы, Роберт и Людвиг. В Майра-Меса эта замкнутая группа немцев, бежавших после войны от ужасов коммунистического режима, обосновалась после трехлетних скитаний, в 1948 году. Когда-то давно, в начале пятидесятых, Ирму, тогда еще не получившую гражданство США и работавшую в этой булочной у старины Майлза пекарем, на птичьих правах, только с видом на жительство, вызывали даже в комиссию Маккарти по расследованию антиамериканской деятельности. Кто-то из бдительных соседей настучал, что в булочной работает сомнительная иммигрантка из Германии, вдобавок из Восточной. Но Ирма Шрайбикус прошла слушания на комиссии легко. Посудите сами, на вопрос члена комиссии: «Как вы относитесь к коммунистам?» она ответила: «Я ненавижу коммунистов больше, чем вы все вместе взятые!» и разразилась гневной речью на десять минут, из которой маккартисты узнали, что Ирма до войны держала кафе и отель в Данциге. Она владела трехэтажным зданием в центре города, первый этаж которого занимало большое кафе, а два других были гостиничными. А потом пришли русские коммунисты, вместе с польскими, и выгнали ее в два часа. Она даже показала пачку пожелтевших документов, заботливо завернутых в папиросную бумагу и перевязанных ленточкой. Некоторые наиболее дотошные члены комиссии развязали эту пачку, чтобы просмотреть документы подробнее. Один, отставной офицер, воевавший в Европе, владел немецким и перевел остальным. Там было все, от права собственности на здание и разрешений на гостиничный и ресторанный бизнес, до пожелтевшего меню, датированного пятнадцатым августа 1938 года. При виде этого меню Ирма расплакалась, мешая английские и немецкие слова, она говорила, что вот, видите, «какое у меня было хорошее кафе, а коммунисты все отобрали, а вы еще меня подозреваете в симпатии к ним. Да я и приехала сюда потому, что до Америки им никогда не добраться!» Председатель комиссии, престарелый судья Джойс, все время молчавший на заседании, после слов Ирмы все не мог понять и переспрашивал ее, как так можно было отобрать частную собственность. Узнав, что очень даже можно, более того, можно быть в один момент изгнанным из родного немецкого города Данциг, ставшего в одночасье польским Гданьском, насупился и произнес: «Ну эти польские комми звери еще почище нацистов». Одновременно сняв все вопросы к будущей гражданке США Ирме Шрайбикус.

С тех пор прошло немало лет. Старина Майлз ушел на покой, получив от Ирмы хорошие деньги за свою булочную. Племянники Ирмы, тоже в начале пятидесятых получившие гражданство и скитавшиеся по стране в поисках лучшей жизни, постепенно перебрались под крыло к тетушке, которая медленно, но верно расширяла свой немудреный бизнес. Вот и в это утро они привезли шесть лотков с выпечкой к шлагбауму пункта пропуска военного городка авиабазы Мирамар. Караул был насквозь знакомый, с сержантом Роберт вообще часто вместе по девкам ходил, благо в ближайших трех университетах количество любвеобильных студенток превышало самые смелые предположения. Но в этот раз обоих племянников заставили выйти из машины под дулами автоматов и тщательно обыскали. Обшарили также весь пикап, один самый ретивый солдат даже вознамерился потыкать в выпечку ножом, но Людвиг возмутился:

– Эй, полегче, ты что, думаешь, что наши бравые пилоты будут жрать эти рогалики с дырками от твоего ножика? Да что у вас стряслось вообще, парни?

– Ты чего, там у своей тети Ирмы совсем ничего не слышал? – Сержант уже опустил автомат, который он сначала держал направленным на Людвига. Это же свой, местный, а как они погуляли неделю назад с его братом, заявившись вечером на этом самом пикапчике вдвоем с тремя ящиками пива к девкам из университета Уэбстер в кампус! Сержант даже на секунду облизнулся.

– А чего мы должны услышать? Мы с четырех часов утра работаем, сначала тетке помогали, да еще в пекарне вентилятор в одном духовой шкафу барахлит, шумит, громче самолетов у вас на базе, надо опять сервисную службу вызывать. На улице, правда, много машин было, непривычно для раннего утра, но мало ли куда народ собрался. А в пикапе приемник не работает уже неделю, ты же сам его заблевал, когда мы от девок возвращались, с тех пор все никак в ремонт не отдам, – возмущенно произнес Роберт.

– Три часа назад Советы начали с нами атомную войну. Они ударили ракетами с этой чертовой Кубы по юго-восточным штатам. Наши тоже в ответе не остались. Так что, ребята, выгружайте по-быстрому ваш товар, раз уж вы его привезли, и уматывайте из города, тут все-таки военная база. Да и флотская база в Сан-Диего недалеко. А у русских ракеты не только на Кубе есть.

– Спасибо за совет, но мы же военнообязанные. Будем ждать повестки из призывного пункта, а тетю Ирму, наверное, отправим подальше отсюда.

С этими словами парни погрузились в пикап и покатили по территории авиабазы, которая сейчас напоминала развороченный муравейник. В этот момент на авиабазе Мирамар, которая являлась также крупнейшим центром по переподготовке пилотов флота и морской пехоты на Тихом океане, находились целых три эскадрильи. Две флотские, VF-74 и VF-114, и одна морской пехоты, VMF(AW)-314. Все три заканчивали переподготовку на новейший истребитель-перехватчик F-4B «Фантом-2». Уже было принято решение форсировать завершение обучения, чтобы иметь мощный резерв, более семидесяти самолетов, которые в любой момент можно перебросить для усиления в требуемую точку Тихоокеанского театра военных действий. Пикапчик подкатил к двери, ведущей в кладовые большого здания кафе летного состава авиабазы. Перебросившись парой слов с дежурным утренней смены обслуживающего персонала кафе, парни, прихватив по лотку с выпечкой, пошли внутрь. Роберт, сгрузив свой лоток, сразу стал ворковать со знакомой дежурной кладовщицей, поручив Людвигу таскать остальные лотки. Внимательный наблюдатель, если бы такой находился в технических помещениях, заметил бы некоторые странности в поведении братьев. Роберт, мило беседуя, взял девушку под локоток, увлекая ее подальше от Людвига, тащившего уже пятый лоток, нарочито громко выражая свое возмущение братом, у которого при виде любой красивой мордашки мозг немедленно стекает ниже пояса. Убедившись, что Роберт увлек девушку подальше от нужного ему места и вдобавок окончательно запудрил ей мозги, Людвиг тихо поставил лоток с выпечкой и вытащил из укромного тайника, устроенного им в помещении несколько лет назад, небольшой контейнер странного вида. Пододвинув пылившуюся в углу стремянку, он легко и бесшумно поднялся по ней до настенной вентиляционной решетки, закрывавшей каналы кондиционеров, проходивших по всему зданию кафе. Но ему не нужно было все здание, – за стеной, он это знал по плану, который они раздобыли уже в момент начала строительства, начинался большой зал, где через час соберется на завтрак весь летный состав. Он осторожно положил контейнер, оказавшийся фарфоровым, в нужную сторону и аккуратно повернул кольцо, выступающее на корпусе. Кольцо разомкнуло ранее герметично замкнутую полость, в которой находился питательный раствор. Сейчас от полного раскрытия на две неравные половинки контейнер удерживал всего-навсего небольшой кусочек сахара, который растворится через десять минут. И субстрат, много лет назад с немалыми предосторожностями залитый безвестным лаборантом на закрытом заводе 15-го управления Генштаба СССР в Свердловске-19, получит свободный путь наружу. А вместе с ним и споры легочной формы сибирской язвы, которая в первые два дня по симптомам ничем не отличается от тяжелой простуды или пневмонии. Но Людвиг старался об этом не думать, и вообще, им надо оказаться подальше от этого здания. Он аккуратно поставил решетку на место, задвинул стремянку обратно в угол. Торопливо отнес на место последний лоток. И подошел к Роберту, по-прежнему любезничавшему с девушкой.

– Я закончил. Поехали домой, Роб, дел полно. Я думаю, надо не ждать повестку, а сегодня заглянуть самим в призывной пункт. И решить, как быть с тетушкой, может, отправить ее к родственникам Майлза на ферму? Они давно ее приглашали приехать. Извини, Мэри.

– Да ничего, я же понимаю. Пока Роберт, пока Людвиг. – И, Мэри помахав им рукой, пошла внутрь длинного коридора, навстречу медленно расползавшейся невидимой смерти.

Ирму Шрайбикус на самом деле звали совсем по другому, и она видела Гданьск, бывший Данциг, только по множеству фотографий, которые целый год запоминала вместе с остальной легендой в подмосковном училище подготовки агентов ГРУ. Звали ее Ириной Шариной, родилась и выросла она в семье поволжских немцев. В ту войну она служила лейтенантом-переводчиком в разведотделе Первого Белорусского фронта. А когда война уже подходила к концу, стало ясно, что недавние союзники стремительно становятся врагами. И Ирину, в совершенстве знавшую и немецкий и английский, забрало к себе ГРУ, с ее согласия, конечно. А что ж не согласиться, – непыльная постоянная жизнь в нетронутых войной Соединенных Штатах, это неплохая альтернатива проживанию в разоренной, лежащей в руинах родной стране, где даже хлеб по карточкам. Потом последовало обучение, обеспечение легенды, приведшее к тому, что настоящая Ирма Шрайбикус бесследно сгинула где-то на полпути от Данцига до Гамбурга. Долгий путь внедрения, сначала спящим агентом, потом, когда к ней приехали Роберт и Людвиг, тоже офицеры ГРУ, они начали искать подходы к проникновению на базу Мирамар. На удивление, схема проникновения оказалась несложной, хотя и требовала от них много постоянных усилий. Но теперь можно забыть об этой чертовой выпечке. Ирма подумала, что уже никогда в жизни не сможет спокойно смотреть на опостылевшие круассаны и плюшки. И утром следующего дня пикапчик с Ирмой, Робертом и Людвигом выехал на дорогу.

Военные медики на авиабазе Мирамар всполошились через три дня. Положение осложнялось тем, что к этому времени две эскадрильи из трех, флотская VF-114, и морской пехоты, VMF-314, уже вылетели сначала в Ванкувер, а потом на Алеуты, в Датч-Харбор. VF-114 предполагалось использовать для восполнения потерь в авиагруппе флагмана TF-72, авианосца «Форрестол», а морпехов планировалось применить с аэродрома Командорских островов, после его захвата. Но пилоты обеих эскадрилий почувствовали себя плохо уже в Ванкувере. Сначала они списали все это на акклиматизацию. Все-таки прилетели из Мирамара, который рядом с Мексикой, в почти приполярный Ванкувер. Кто-то бодрился, не обращая внимания на озноб, кашель и спорадическое повышение температуры. Пятеро самых опасливых легли в местный лазарет. Остальные, посетив столовую и зайдя на брифинг на командном пункте, вылетели дальше, в Датч-Харбор. При подлете к нему плохо стало уже почти всем. Пилот одного из флотских «Фантомов» вообще потерял сознание, штурман, не закончивший курс переучивания на новую машину, не смог взять управление на себя, и новенький F-4B рухнул в море. При посадке разбился еще один «Фантом», на этот раз из морпехов. Пилот с температурой под сорок не смог адекватно оценить высоту захода и проскочил половину полосы. Команду руководителя полетов уходить на второй круг он вообще не услышал. В итоге «Фантом» выкатился за пределы ВПП, подломил стойки шасси и пропахал по каменистой земле еще сто метров, раздирая камнями себе брюхо. Из загоревшегося самолета ни пилот, ни штурман-оператор выбраться не смогли. В итоге когда медицина флота сложила факты вместе, на карантин потребовалось закрывать не только часть авиабазы Мирамар, но и авиабазы в Ванкувере и Датч-Харборе, что сильно осложнило операцию «Миракл». Американцам пришлось перенести весь воздушный транзитный трафик на маленькие аэродромы на островах Атту и Адак, что поломало всю логистику, как раз во время развернувшейся битвы над Камчаткой.

Связать применение бактериологического оружия с булочками тетушки Ирмы получилось еще через день. Когда медики окончательно установили тип и примерное время примененного против базы микроба. Был проведен тщательный опрос всех служащих авиабазы, находившихся на ней в это время. Сначала следователи узнали о прибытии рано утром пикапа с выпечкой, опросив смену караула, дежурившую в тот день. Потом они нашли и с трудом допросили девушку – дежурную кладовщицу. С трудом, потому что трудно допрашивать человека в инфекционном отделении, когда у нее температура выше сорока и она периодически теряет сознание. Особенно, если на допрашивающем надета такая неудобная штука, как противочумной костюм. Но что-то из отрывистого бреда девушки выудить следователям удалось, и в помещениях кладовой провели тщательный обыск. И нашли, правда не сразу, пустой контейнер. Эта была уже веская улика, из-за которой можно было сразу арестовывать всю семейку Шрайбикусов и сажать на электрический стул, предварительно выбив из них все, что знают, о советской агентуре. Но все это уже было слишком поздно. Во-первых, семейства тети Ирмы давно уже след простыл, а во-вторых, сводной региональной группе агентов ФБР и военно-морской контрразведки Сан-Диего стало резко не до них. Над военно-морской базой и городом вспыхнули два ядерных взрыва по шестьсот пятьдесят килотонн.

Советская атомная подводная лодка К-45 проекта 659 из состава двадцать шестой дивизии шестой эскадры подводных лодок ТОФ наконец-то добралась от Перл-Харбора до западного побережья США. Всплыв в предрассветных сумерках на позицию в трехстах километрах к западу от Сан-Диего, лодка через четыре с половиной минуты выпустила первую ракету П-5Д, еще через полторы минуты – вторую. Еще через две минуты у командира К-45, капитана первого ранга Белашева в планах был сдвоенный удар по Лос-Анджелесу, благо радиус действия ракет позволял сделать это, не меняя позиции. Надо только чуть довернуть по пеленгу. Замполит лодки, до этого стоявший в уголке центрального поста тихо как мышь, наконец-то вспомнил, что его задача – поднимать боевой дух советских подводников, проблеял что-то типа «ну все, еще две ракеты и можно домой, задание партии и правительства выполнили». Белашев даже не успел шикнуть на него, как все заглушил срывающийся голос дежурного группы радиометрической службы:

– Зафиксировал работу корабельной РЛС! – И еще через несколько секунд:

– Есть работа самолетной РЛС, предполагаю поисковую РЛС «Нептуна»!

Капитан Белашев негромко выматерился вслух, с неприязнью глядя на съежившегося замполита. Поисковая РЛС AN/APS-20 американского противолодочного самолета «Нептун» была способна обнаруживать подлодки даже по отраженному сигналу от перископа, а они вообще находятся на поверхности! Капитан обратился к командиру БЧ-2:

– Сколько осталось до пуска ракет из контейнеров четыре и один?

– Из четвертого пуск через тридцать секунд, из первого – через две минуты!

Белашев принял решение:

– Пуск не отменяю, приготовиться к срочному погружению сразу после пуска!

Один из многочисленных американских эсминцев радиолокационного дозора обнаружил лодку сразу после всплытия, десять минут назад. До нее было целых полсотни миль, и командир эсминца немедленно связался с патрульной авиацией. Поначалу он считал, что его цель – русская дизельная подлодка, всплывшая для перезарядки аккумуляторных батарей и вентиляции отсеков. Это становилось уже обычной рутиной. Противолодочные силы седьмого флота за несколько дней после начала военных действий отправили на дно немалое количество таких субмарин, каждый раз по одной и той же отработанной тактике. Главное в ней было вообще засечь лодку красных, потом к ней стягивались корабли и противолодочная авиация, которые раз за разом вцеплялись в дизельные субмарины Советов, как бульдоги. И уже редко красным подводникам удавалось разжать эти челюсти. Сменяясь, самолеты и вертолеты гоняли лодку до изнеможения, одновременно подзывая к ней патрульные эсминцы и фрегаты. Субмарины раз за разом пытались оторваться от всей этой своры на поверхности, но тщетно. Раз вцепившись, противолодочные силы US NAVY почти никогда не упускали свою добычу. Они находили ее при помощи акустических буев, газоанализаторов и магнитомеров. Забрасывали глубинными бомбами и атаковали противолодочными торпедами. В конце концов лодки гибли. Или тихо, на глубине, под ударами торпед и глубинных бомб, огрызаясь торпедными атаками, или шумно, на поверхности, всплывая с вконец разряженными аккумуляторными батареями, пытаясь хоть как-то взять плату за свою жизнь. Тогда в ход шли обычные бомбы, ракеты и даже артиллерия. Но эти размышления командира американского эсминца оборвал крик оператора РЛС:

– Дьявол меня разгрызи! Наблюдаю разделение целей, одна остается на поверхности, другая очень быстро удаляется курсом девяносто пять, скорость не меньше шестисот узлов! Сэр, это ракетная лодка, и она только что выпустила ракету по побережью Америки!

Через полторы минуты офицеры, собравшиеся в рубке у экрана РЛС, с бессильным отчаянием смотрели на уже вторую отметку, стремительно несущую атомную смерть к берегам их страны. Радист эсминца, в эти несколько минут охрипший от переговоров с кучей начальников, враз помертвевшим голосом произнес:

– Никто не успеет. Ракеты попробуют перехватить сухопутные «Найки», но они летят слишком низко. Низко и для истребителей-перехватчиков из NORAD. А лодку атаковать пока некому. Ближе всего патрульный «Нептун» из патрульной эскадрильи VP-ML-2, он ее уже засек, но будет на дистанции применения оружия только через четыре минуты, он без ракет, только с глубинными бомбами и торпедами. А сколько у этих красных сволочей вообще может быть ракет?

Ему ответил старпом:

– Трудно сказать. Если эта лодка – старая дизельная «Двойной виски», то две, и она уже их выпустила. Если это более новая «Виски Лонг Бин», то четыре, и она еще две может выпустить в ближайшие минуты. Но у русских может быть и что-то поновее, чего нет в «Джейне».

В этот момент оператор РЛС снова заорал, глядя на экран, от которого они все ненадолго отвлеклись:

– Еще одна, сэр! И у нее чуть изменился курс, она идет по азимуту севернее.

Радист, до этого момента напряженно слушавший эфир в наушниках, доложил капитану:

– Сэр, парень с «Нептуна» сообщает, что через минуту будет готов к сбросу торпед.

Капитан эсминца, хмуро наблюдающий, как от лодки отделяется еще одна, четвертая отметка, произнес:

– Этот сукин сын свою работу уже сделал. А нам надо теперь постараться сделать свою, чтобы он не ушел дальше морского дна. Нам и парням из VP-ML-2, я слышал, у них половина базы в Мирамаре до сих пор на карантине после той дьявольской шутки красных шпионов. Штурман, наше время прибытия в район цели?

– Через сорок пять минут мы будем у них над головой.

Через сорок пять минут американский эсминец DD805 «Шевальер» класса «Гиринг» подобрал из воды несколько обломков и один труп в спасжилете. «К-45» была атакована противолодочным самолетом «Нептун», не успев окончательно погрузиться. Самолет сначала сбросил торпеду Мк44 модели 1, а потом, когда лодка оказалась снова на поверхности, поврежденная взрывом боевой части торпеды, развернулся и, включив мощный прожектор, расстрелял длинный корпус лодки из шести носовых двадцатимиллиметровых пушек. На третьем заходе «Нептун» сбросил на уже горящую субмарину еще серию бомб, но это было уже лишнее. К-45 уже погружалась, заваливаясь на нос, потом переломилась и утонула почти со всем экипажем. Из девяноста человек быстрее всех надел спасжилет замполит, и его выбросило на поверхность из стремительно разваливающейся тонущей субмарины. Но это ему не помогло, он получил открытый перелом ноги в момент атаки самолета и к моменту прибытия «Шевальера» умер от потери крови.

27 октября 1962 года, 5 часов утра по местному времени. Аризона, учебный центр

ВВС MARINE Юма

Если выйти из большого здания гражданского аэропорта в городе Юма, штат Аризона, то взгляду предстанет благостная картина – опрятные кварталы зданий самой Юмы на северо-востоке и радующие глаз своей зеленью пальмовые рощи, лежащие сразу за взлетной полосой на юго-западе. Если вы сядете в такси и поедете, минуя кварталы Юмы, на юг, по дороге 95, которая потом поворачивает на восток, то попадете в сонный городок Сомерстон. А вот если вы на повороте дороги 95 продолжите путь на юг, съехав с главной трассы на неприметную дорогу с забавным названием «Авеню В», то через пять миль вы убедитесь в реальности одной из поговорок, которую говорят в Америке про свои вооруженные силы. А именно, той, в которой говорится, что и в раю военные устроят свою базу рядом с мусорной кучей. Судите сами, сначала кончатся аккуратные домики еще одного городка, Лаки Лу Эстэйтс, по обе стороны вашего пути, вместе с пальмовыми рощами и бассейнами. Они превратятся в кусты, которые стремительно сменятся самой натуральной каменистой пустыней. И наконец вы упретесь в кучку лачуг, где живут чернорабочие, обслуживающие учебный центр. Дальше, на юго-востоке, будут уже две взлетные полосы авиабазы центра, расположенные буквой «Виктори», а по сторонам, насколько хватает взгляд, учебные полигоны – с высоты птичьего полета это выглядит как огромные круги и квадраты, расчерченные на большом расстоянии, ведь территория центра занимает больше семисот квадратных километров. Перед поворотом к аэродрому находятся еще несколько жилых и административных зданий, где собственно живет и обучается весь летно-технический состав учебного центра авиабазы морской пехоты.