Текст книги "Битва за Лукоморье. Книга I"

Ведьма вдруг вздохнула и на мгновение показалась обычной женщиной.

– А что дитю родимому ласка материнская да отцова твердая рука надобны, то им и невдомек. Что королевский сын должен после них на трон сесть и дело разуметь, о том они и не думали. Решили, верно, что знания сами через трон в задницу зайдут. Тьфу ты, родители, тоже мне!

– Так ты бы подсказала, научила…

– Вот еще! Не для того я в Измигун направлена… – Она осеклась и откинула голову назад, будто кто-то дернул за волосы. – Только это не моя тайна.

Василиса подалась вперед, усиливая ток волшбы:

– А ты расскажи, поведай, я все пойму.

Вот и банный теплый дух охватывает тело, льется водица на каменку, пахнет распаренным березовым веником, лежать бы, ни о чем не думая, не печалясь…

– Я не из здешних краев, – наконец выговорила ведьма. – Из соседней державы Бахмурской, где правят царь Громол и царица Малонья. Слыхала про таких?

Василиса склонила голову, не спуская с ведьмы взгляд.

– Как не слыхать, подруженька? Слухом земля полнится. Недобрым слухом. Мало кто в том царстве бывал, еще меньше живыми оттуда вернулись.

– Там я и родилась. Способности к чародейству у меня сызмальства были, а как подросла, стала в силу входить, тут и приметил меня колдун местный, стал по книгам учить. Выучил на свою голову. – Шарка издала неприятный, хлюпающий звук. То ли всхлип, то ли смешок. – А вот не надо было рассказывать, что силу можно себе взять от другого чародея, если убить его. Я тогда молоденькая была, неопытная, убила быстро, а надо было, чтоб подольше помучился, оттого и силы бы мне поболе прибыло. Жаль, да сделанного не воротишь. С тех пор и занималась всем понемногу – скот в деревне лечила, в засуху дождь выкликала, в дожди тучи разгоняла, снадобья-зелья варила, кому надо – приворотные, а кому и посильнее чего, коли хорошо платили. Все бы ничего, да сдохла у старосты рябая корова. Отавой мокрой объелась, брюхо вздуло, поздно было спасать. А обвинили меня…

– Продолжай, сестра дорогая, вспоминай, – ласково велела Василиса.

– Уж хотели каменьями побить, а тут случилось, проезжала через нашу деревню сама царица Малонья, приметила толпу на площади, приказала остановить карету, допросить народ, ну и забрала меня к себе. Мол, у себя в столице разберется и вынесет приговор справедливый. А все потому, что почуяла она во мне дар чародейский. Обучением моим сама занялась. Ох, и многому научила! Держала хоть и не при дворе, но все обо мне знала. Я-то, дура, думала: вот счастье привалило, у самой грозной царицы в фаворе! Жила не тужила, замуж вышла, деньги завелись. Да только недолгим мое счастье было.

Василиса вздохнула. Ну, конечно. Черная волшба долгим счастьем не одарит…

– Призвала как-то Малонья меня пред ясные свои очи и повелела важную службу выполнить. Пришлось мне все бросить и ехать сюда, в Измигун, поступать в няньки к королевичу и ждать указаний, как лучше насолить владыкам тутошним.

– Что же ты не отказалась?

– Как отговоришься? Она сильнее да еще и царица. Да к тому времени и не держало меня в Бахмуре ничего… Муж-то мой как раз перед тем помер, да нехорошо, сам в петлю полез, а с чего – неведомо. Так и появилась я семнадцать лет назад во дворце здешнем. Лик сменила, чтобы в доверие втереться, мол, вдовушка ласковая…

Плохой лик выбрала, чуть не сказала Василиса. Неживое лицо Шарки сразу напомнило ей маску, да глаз за маской не спрячешь.

– Приняли меня хорошо, вид у меня был чистый, опрятный, мол, честная вдова ищет себе место, деток любит. Войтех закапризничал, так я его живо успокоила невидимыми чарами, он и замолк, разулыбался…

Шарка и сама улыбнулась, одурманенная силой Василисы и собственными воспоминаниями.

– Так и оставили меня в няньках, – продолжила она. – Сперва была одной из многих слуг, потом ключницей стала. Кто перечил мне, тех убирала. Как? Да по-разному. Кого оговорила, кого перессорила, кому серебро в сундучок подбросила, проворовался будто. А кому в питье зелья без цвета и запаха подлила. Насмерть редко травила, чтобы подозрения не вызывать. Мало ли от чего занемог человек? Да только кто ж станет вечно больного во дворце держать. Бывало, заклятие какое накладывала, бывало, стращала до полусмерти…

– И руны небось внутри дворца потерла?

– Ясное дело! Они и так ослабли, чародеев-то тут давно нет, некому подновлять. Осталось только выпить из них всю волшбу, себе в помощь, да начертать новые, в потаенных местах, чтобы власть свою над двором укрепить, людей одурманить.

Ясное дело, заморочила голову всему двору, волшбой добилась положения. Пустили лису в курятник. А был бы хоть один чародей у короля в советниках…

– А дыру во внешней защите сделала?..

– …Так чтоб королевичем отсюда управлять, ясное дело. Тут местечко укромное, выберусь потихоньку из дворца, усядусь, да и за дело. – Шарка весело рассмеялась, будто убийство людей для нее забава детская.

– Ну и для чего все это? Для чего тебя сюда прислали?

– Сперва чтобы следить, потихоньку вредить да Малонье про дела здешние докладывать. Оно не так и трудно было, только в последний год все наперекосяк пошло. Сначала ни с того ни с сего у короля с королевой наладилось. Уж как я ни старалась их рассорить, да отчего-то не вышло. Потом королевич вырос, изменился, меня перестал слушать, отмахивался. Стал науками интересоваться, мало что на охоту с отцом ездил, так еще и на советах королевских торчал. Дарослав-то, ясное дело, доволен – взялся, мол, наследник за ум. А тут еще и помолвка некстати, а ведь после нее честным пирком за свадебку, а там и детки пойдут… Вот трон и укрепится: женатый королевич уже может отцу наследовать, а там, глядишь, и свои наследники пойдут, не с руки это Малонье. Да и невеста у Войтеха хуже не придумать: мало того что царство Ставинское нам враждебно, так сама Оляна с тем еще норовом, себе на уме. Мы-то как хотели: вырастить наследника-себялюбца, Дарославу несчастный случай устроить, ну и крутить потом молодым королем как захочется… а при такой жене не повертишь.

– Ловко вы все придумали, – оценила сложность долгосрочной интриги Василиса. – Мало кто так сможет.

– Только все обернулось не в нашу пользу, – посетовала ведьма. – Королевич-то в отца удался, где сядешь, там и слезешь, пришлось действовать по-иному. Порешили мы с Малоньей сперва Войтеха извести, заодно всю королевскую кровь выставив в дурном свете, мол – чудовища ваши правители, людоеды. Ну а там и родителей его как-нибудь… способов-то много… в могилу свести. В державе-то без главы начнутся раздоры, грызня за трон, наследнички с самозванцами сбегутся – вот тогда и хватай корону измигунскую, будто грушу спелую с ветки. Воевать даже не надо – сами соседей призовут, чтобы навели порядок.

Да, хитра царица Малонья, выдумщица-придумщица! Другие способы, попроще, видать, не срабатывали. Похоже, Дарослав – орешек крепкий, так просто не расколешь…

– А какова она, царица Малонья? Стара, молода, красива? Что любит, во что одевается?

– Да такая… – И тут разговорчивая Шарка вдруг растерялась. – Она всякий день разная, даже цвет глаз не уловить. Ей ничего не стоит мертвого из могилы поднять, живого в нее уложить. Грозная – как разгневается, глядеть страшно, молнии из глаз мечет, хочется в мышь обернуться и в щелочку забиться, не до смотрин тут.

Даже описать точно не может, значит, не помнит. Ай да Малонья, и в самом деле умелая чародейка! Верно, и впрямь ей сама Тьма помогает. Ну ничего, придет время…

– Так это она измыслила, как королевича извести? А снадобье и проклятие кто готовил?

Лицо Шарки озаряется улыбкой – неужто гордится своим мастерством?

– Я, всё я, всё сама, сама… по советам Малоньи, конечно, но собственноручно. Не сразу получилось, пришлось потрудиться, сколько тел израсходовала, пока нужное зелье сварила!

– Тел? – нахмурилась Василиса. – Как израсходовала?

– Что ты, совсем несведуща? – приосанилась ведьма. – Просто же всё. Берешь ребятенка, на нем и испытываешь.

– И многих ты… к испытаниям привлекла? – несмотря на приложенные усилия, голос Василисы всё же дрогнул.

– С десяток где-то, точно уж и не упомню.

Царевна почувствовала внезапный озноб и потерла плечи, пытаясь согреться.

– Что ж, их никто и не хватился? – тихо спросила она.

– Да кому они нужны, босота бездомная, – слегка удивилась Шарка. – Их и искать особо не надо было. На столичной окраине их полно – со всего царства стекаются в поисках лучшей жизни. Посулишь горячей похлебки али рубаху подержанную, не только сами придут, а и товарища приведут. А зачем таким на свете жить? У них одна дорога: у парней – к заплечных дел мастеру[14]14
  Заплечных дел мастер (разг.) – палач, в обязанности которого входят не только казнь, но и пытки, дознания и истязания.


[Закрыть], как только воровать начнут, у девок – в веселый дом, а опосля – в канаву придорожную. А так – важному делу послужили.

– То есть получилось всё у тебя?

– Еще как! Зелье я получше самой Малоньи сварганила.

Отвращение к ведьме и жалость к неведомым детишкам, загубленным для «важного дела», заставили Василису немного ослабить заклятие услады. Шарка немедленно прошипела:

– Так что сильно мое заклятие. Убьешь меня – королевича прикончишь.

Это проверить нетрудно, достаточно прикоснуться к голове ведьмы. Василиса прошептала нужные слова, ее пальцы коснулись потного чужого лба и тут же отдернулись. Точно врет! Она уже не имеет власти над королевичем, а если залечить место ожога, то всякая связь прервется. И обязательно должно быть снадобье, окончательно снимающее основной слой заклятия, очищающее кровь жертвы от черной волшбы.

– Тут ты маху дала, нет такого ядия, на которое не найдется противоядие, – произнесла Василиса, и глаза ее обрели прежний цвет. – Ты ведь наверняка изготовила снадобье отмены на случай, коли что пойдет не так, верно? Зелье, что очистит кровь королевича от вредоносной магии?

Шарка мигнула, ошарашенно тряхнула головой, словно очнувшись от обморока, прорычала:

– Ах ты, тварь… Что ты сделала?..

– Ничего, – улыбнулась ярости ведьмы Василиса. – Мы просто поговорили. Как подружки.

– Больно много знать хочешь, «подруга».

Убивать не хотелось, может, попробовать вразумить?

– А если ты сама, добровольно, освободишь Войтеха?

– Ни за что! Пусть знает! Пускай все видят, на что я способна!

Шарка вдруг на мгновение задумалась, будто оценивая все «за» и «против», а потом выпалила:

– Давай вместе действовать! – Похоже, услада еще не до конца ее отпустила. – Эх, Василиса, да мы с тобой сообща таких дел наворотим! Какие богатства к нам потекут! Никто нас не остановит, саму Малонью одолеем. Я многое про нее порассказать могу…

«Да ничего ты не можешь, – с горечью подумала Василиса, – а всё, что могла, уже сотворила. Слаба ты и слишком далеко зашла в своих злодействах…» И ведь не спасти, не вернуть к Белобогу… Всё, что может сделать волшебница для обезумевшей, продавшейся Тьме дуры – даровать милосердную смерть и очистить ее душу, отправляя на Ту-Сторону.

Остается одно. Противно, неприятно, но оставлять… это… в живых нельзя.

… Василисе шел двенадцатый год, когда мать впервые приказала ей убить живое существо – зарезать петуха. И не то чтобы питала девочка какие особые чувства к куриному племени, скорее уж презирала вечно голодных, глуповатых птиц, но убивать живое оказалось сложно. Вот только что он бегал, гонялся за курами, греб землю, а теперь лежит с перерезанным горлом, и с каждой багровой каплей уходит из тела жизнь, тускнеют и закрываются глаза, обмякает, перестает дергаться пернатое тельце. Василиса тогда не заплакала, не озлилась на мать, но навсегда поняла – отнимать жизнь непросто и делать это без крайней нужды нельзя.

Теперь как раз такой случай, неприятно, тяжко, а надо. Иначе может случиться худшее – Малонья свою прикормленную ведьму без присмотра надолго не оставляет, поймет, что дело неладно, может вмешаться, Войтеха окончательно добить, а то и еще чего похуже устроить. Пока не поздно, необходимо разорвать эту цепь, уничтожив одно из звеньев.

Главное, чтобы быстро. Царевна подошла к Шарке, простерла руки вперед и мысленно проговорила заклятие. Невидимый тяжелый шар сорвался с пальцев, ударил в висок колдуньи, и туловище в ярких одеждах дернулось, обмякло, краска сошла со щек, руки сползли на лавку. В момент смерти душа Шарки вырвалась из мертвого тела и прошла через очищающий купол, который над ней воздвигла волшебница – особая китежанская магия, которую Охотники используют, чтобы упокоевать непритомников.

Шарка ушла тихо и безболезненно, со счастливой улыбкой на искусанных губах. Немногим ведьмам удается получить столь милосердную смерть…

Василиса выпрямилась и вздохнула. Вот и все, заклятие, связывающее Шарку с королевичем разорвано, пора Нежане появиться…

Хлопок в ладоши – мамка-нянька тут как тут и, даже не взглянув на покойницу, докладывает:

– Уснуло наше чудище. Металось в клетке долго, да решетка держала. Только зверюга назад в человека не оборотилась…

– Под утро превратится, после третьих петухов, – устало кивнула Василиса. – А мы ему поможем излечиться окончательно. Давай, Нежаня, искать снадобье для исцеления Войтеха. Ты вверху пошарь, а я по низу пройдусь. Ну а коли не найдем, сами сделаем, ничего особо сложного там нет…

Искали старательно и долго. Чего там только не было: пучки разных трав, ступки, плошки, миски, сушеные летучие мыши, бутыли с вонючими настоями, толченные в порошок снадобья, несколько пергаментных свитков с чудными знаками, даже кусок веревки повешенного завалялся. Всё – бесполезный мусор.

Нужные флакончики Нежаня обнаружила у самой притолоки, неприметные такие, кабы не крылышки, которые помогли подняться повыше, их и заметить-то не удалось бы. Василиса сразу же поняла, что это то, что они ищут – даже сквозь заговоренное стекло фиалов ощущалась знакомая волшба.

– Вот теперь и во дворец пора. Но сперва сожжем это поганое место со всем, что тут есть, а то еще набредет какой дурень, себя погубит и другим навредит.

Вышли наружу. Взмах палочками – и кровлю хибары окутывает огненное покрывало. Горит ровно, без дыма и копоти, домишко будто тает сверху вниз, растворяясь в жарком пламени, но огонь не касается ни нависших древесных ветвей, ни пучков пожухшей травы вокруг завалинки. На месте избенки даже следов гари не осталось, будто и не было тут ничего.

Небо на востоке начало сереть, рассвет близко.

– Во дворец! – воскликнула Василиса, оборачиваясь сизой горлицей.

* * *

Ставший поутру добрым молодцем королевич спал беспробудным сном, только уже без цепей. Василисе осталось залечить ожог-руну, очистить кровь от черной волшбы да стереть из памяти Войтеха все следы ведьмовского воздействия – флакончик со снадобьем отмены, что Нежаня нашла, тут и пригодился.

– Ах, как я долго спал! – произнес королевич, просыпаясь и потягиваясь.

Хотя, может, лучше бы этот охальник и дальше спал. Он только зенки свои бесстыжие пролупил, тут же на Василису вытаращился маслено.

– А ты кто будешь, краса ненаглядная?

Глаза царевны от возмущения полыхнули зеленым огнем, но королевич намека не понял. И минуты не прошло – он уже и постельные утехи предлагает, и замуж за себя зовет, и руки свои загребущие к персям тянет. Василиса брезгливо отстранилась, еле сдержалась, чтобы не обратить паршивца в еще худшее чудище, чем был.

– Ваше высочество, вы сговорены, свадьба на носу, – холодно напомнила она.

– Свадьба – не смерть, можно и отменить, – отмахнулся бесстыжий юнец. – Люба́ ты мне, раскрасавица, ты в сто раз моей невесты красивше. Сама знаешь – сердцу не прикажешь!

Ну, видать, всё с негодником в порядке, превращения ночные на него не повлияли, каким был, таким остался. Василиса усмехнулась одними губами, будто ледяной водой окатила, и молча вышла.

– Погодите-ка, – донеслось вслед растерянное, – а чего это я в узилище делаю?..

* * *

Королева, похоже, в эту ночь почивать вовсе не ложилась, извелась вся, аж почернела. Едва Василиса появилась на пороге, Тереза потянулась к ней – а слово вымолвить боится. Король у кресла жены и вовсе словно в статую превратился, только глаза и жили.

– Успокойтесь, ваши величества, – улыбнулась Василиса, – всё хорошо! Наследник престола жив-здоров, проклятие снято. Надо думать, к завтраку будет. Необходимые распоряжения слугам я отдала.

Они выдохнули и будто бы обмякли оба. Королева залилась слезами, а Дарослав позволил себе сдержанную улыбку.

– У меня, ваше величество, есть для вас два совета, непрошеных, да важных – во-первых, обязательно надо придворного чародея завести, чтобы была защита от происков вражеских. Был бы у вас хороший волшебник, не случилось бы подобного. Коли желаете, могу присоветовать надежного, знающего мага.

Дело-то и вправду оказалось пустяковым. Придворный волшебник с таким справился бы на раз. А посоветовать Василисе и впрямь было кого, того же Радея… Радей… Кстати…

Погладив ус, Дарослав согласно кивнул:

– Правда ваша, обязательно возьму. А второй совет?

Василиса отвлеклась от внезапных мыслей и продолжила:

– Присмотритесь получше к своим соседям, особливо к царице Малонье. Именно она подослала к вашему двору Шарку, которая, по сути, взяла власть надо всеми слугами, а потом и вовсе вознамерилась извести вашего сына и позже – вас самих.

– Шарка?! – Тереза ахнула, а Дарослав нахмурился, плотнее обычного сжав тонкие губы.

– Да, она. Воспользовалась вашим доверием и… некоторыми… кхм… слабостями царевича…

Впрочем, не время сейчас нотации читать – они столько пережили… А дурь молодая у чада ненаглядного выветрится со временем.

Чадо объявилось в покоях родителей, чисто вымытое, приодетое в лучший наряд. О событиях последних дней Войтех продолжал пребывать в счастливом неведении, поэтому для него полной неожиданностью стали слезы матери и объятия родителей.

– Отец, маменька, да что стряслось-то? Вы меня никогда так не ласкали… Ничего не понимаю! Очнулся в темнице, представляете? Выхожу, никто ничего толком объяснить не может – стражники молчат, как истуканы, слуги бледные как мел, бормочут что-то, шарахаются, как от прокаженного. До бани-то добрался, так даже спину помыть было некому, все по углам попрятались… Зато какую я в узилище встретил красавицу! То ли привиделась, то ли… – Он осекся, наконец-то заметив Василису, стоявшую у окна. – Да вот же она! Воля ваша, а я не отступлюсь, пока ее своей женой не сделаю!

– Это царевна Василиса, жена нашего соседа, Желана-царевича, – отрезал счастливый отец, наивно полагая, что сведения эти образумят похотливого сынка.

Но тот, уже не слушая родителей, попытался покрыть поцелуями сперва руки, а потом и щеки царевны.

И тут раздался громовой рык Дарослава:

– Ты чего творишь?! К замужней царевне лезть?! У тебя, балахвоста[15]15
  Балахвост – волокита, бабник.


[Закрыть], своя невеста имеется!

Войтех покраснел, отскочил от Василисы, как ошпаренный, забормотал слова извинения, но восторженного и бесстыжего взгляда так и не отвел. Ох, и счастьице неведомой Оляне привалило. Надо бы при удобном случае с невестой сластолюбца поговорить о своем, о девичьем…

* * *

Уезжала Василиса на следующий день, покончив со всеми оставшимися делами: напоследок прошлась по дворцу, отыскала и уничтожила руны подчинения, начертанные коварной Шаркой. Пришлось попотеть, их разыскивая, потому как руны оказались слабосильными. Василиса их едва учуяла, да и то только потому, что искала. Несмотря на малую мощь черных начертаний, опутавшая дворец паутина волшбы работала безотказно – благодаря ей ключницу-ведьму слушались все обычные люди… и даже венценосцы.

Провожал гостью к карете сам Дарослав. Был он не слишком словоохотлив, но глаза говорили сами за себя. Попросил передать привет Годимиру Твердославовичу и его старшим сыновьям, и отдельный поклон Желану-царевичу, а потом, немного смущаясь, принес извинения за всё, чему стала свидетельницей Василиса.

– Понимаю, вероятно, ваше высочество было обескуражено сложившимся у нас положением вещей. Передайте, пожалуйста, моему побратиму, чтобы при малейшей возможности наведался в гости, сам ему обо всем подробно расскажу.

– Ваше королевское величество не должны волноваться. Вы можете рассчитывать на мое молчание.

Дарослав поклонился и поцеловал Василисе руку, пощекотав кожу усами.

– Главное, что хорошо всё кончилось, – сказал он, выпрямляясь, – и только благодаря вам. Государство Измигунское перед вами в долгу, а, как у вас говорят, долг платежом красен.

Василиса мягко улыбнулась в ответ и села в уже знакомую карету. Глядя в окошко на мелькающие мимо дома, она задумчиво крутила в пальцах шейную подвеску – золотой наконечник стрелы.

Той самой.