Текст книги "Великие сражения Востока"

ВООРУЖЕНИЕ, ОСОБЕННОСТИ ТАКТИКИ

Ислам не религия, подобно христианству, а военно-политическая организация народа…

(Ганс Дельбрюк, т. III; с. 149)

Роль армии в халифате во многом определяла доктрина ислама. Основной стратегической задачей халифов считалось завоевание территории, населенной неверными (немусульманами), путем «священной войны». Принимать в ней участие обязаны были все совершеннолетние и свободные мусульмане, лишь в крайнем случае разрешалось нанимать для участия в священной войне неверных.

Бой тяжеловооруженных всадников. Стенная роспись из дворца в Пенджикенте, Согдиана, VII–VIII века

На первом этапе завоеваний арабская армия представляла собой племенное ополчение. Однако необходимость укрепления и централизации армии вызвала ряд военных реформ конца VII – середины VIII века. Арабская армия стала состоять из двух основных частей – постоянного войска и добровольцев, и каждая находилась под командованием своего полководца. В постоянном войске особое место занимали привилегированные воины-мусульмане.

Основным родом войск была конница. Но поскольку арабы были воинственным племенем, в котором каждый взрослый араб был воином, а приобрести и содержать коня мог далеко не каждый, в составе войска арабского халифата имелась и многочисленная пехота. Для ускорения марша пехоты арабы использовали верблюдов, что значительно повышало мобильность армии. Для ведения боя воины на верблюдах вооружались длинными копьями.

Полное вооружение арабского всадника было весьма богатым и разнообразным; два крепких и толстых лука с тридцатью стрелами, длинное бамбуковое копье с железным наконечником, метательный диск с острыми краями, колющий и рубящий меч, способный рассечь лошадь противника, боевая палица или обоюдоострый топор, 30 камней в двух переметных сумах. Также арабы широко применяли осадные орудия – баллисты, катапульты и тараны. Их изобретением стали горшки с горящей нефтью, которые с помощью катапульт забрасывались за стены осажденных крепостей, вызывая пожары. Защитное вооружение араба состояло из панциря, шлема, надевавшегося на шапку, поручей, поножей и набедренников.

Сила арабского войска была в мобильности – способности быстро передвигаться и появляться в самых неожиданных для противника местах, а также в хорошо организованном взаимодействии пехоты и конницы. Останавливаясь на ночь или делая длительный привал, арабское войско, как правило, сооружало укрепленный лагерь, защищая его со всех сторон валом и рвом. Дельбрюк приводит следующую цитату из арабского сочинения:

cite«Как только разбит лагерь, эмир прежде всего повелевает в тот же день без отлагательства и задержки прорыть ров; этот ров служит для прикрытия армии, препятствует дезертирству, предотвращает попытки нападения и предохраняет против других опасностей, которые могут возникнуть благодаря хитрости противника и всяким неожиданным событиям».

Бой пехотинцев. Стенная роспись из дворца в Пенджикенте, Согдиана, VII–VIII века

Арабы широко применяли засады, набеги и внезапные нападения – преимущественно на рассвете, когда сон особенно крепок. Многие победы обеспечивались активным использованием шпионов, причем не только для разведки, но и для ведения подрывной работы среди противника. Командование не гнушалось для этого ничем; применялись подкупы, устрашения, задабривания, откровенное вероломство. Подобная практика, скорее всего, и помогла им одержать верх в описываемой битве.

Варвары сильны лошадьми. Лошади – выгода в быстрой схватке. Ханьские войска сильны арбалетами…

(«Вопросы танского Тай-цзуна и ответы Ли Вэй-гуна»)

Время династии Тан – эпоха своеобразного китайского Возрождения – ознаменовалось и новым взлетом военного искусства Китая. Вообще само возникновение и утверждение династии Тан стало возможным прежде всего благодаря талантливым полководцам. Особо в это время проявили себя два военачальника, один из которых – великолепный стратег Ли Цзин[9]9
  О Ли Цзине говорили, что если и можно с кем-то обсуждать искусство У-цзы и Сунь-цзы, то только с ним. Когда Ли Цзина отправили усмирять дикую и отдаленную область, он, демонстрируя с одной стороны устрашающую силу и боевой дух, с другой стороны проявлял чрезвычайную заботу о больных, слабых и пожилых людях этой местности, в результате чего очень быстро привел область к покорности. В последний период жизни был военным советником императора и носил титул «Полководца несравненной доблести». Умер на семьдесят девятом году жизни в величайшем почете.


[Закрыть] (571–649), а другой – сын первого императора династии Ли Ши-минь (599–649), известный как танский Тайцзун. Оба увековечены в последнем из семи военных канонов – «Вопросы танского Тай-цзуна и ответы Ли Вэй-гуна {князя Ли})».

Фрагмент стенной росписи из Пенджикента (возле Самарканда) с изображением осадной машины. Около 700–725 годов. Возможно, машина имеет китайское происхождение

Обсуждаемые в «Вопросах и ответах» стратегии – это не просто теоретические концепции, но проверенные в важнейших битвах тактические принципы. Тайцзун, согласно историческим трудам, лично возглавлял войска во всех решающих сражениях. Командовать войсками Тай-цзун начал уже с пятнадцати лет, и в 627 году стал вторым императором династии.

Основатель династии Тан, сам наполовину тюрк по происхождению, Лю Юань, будучи еще офицером пограничных войск, последовательно и терпеливо приучал своих солдат к новому типу ведения боя, заимствованному у кочевников. Солдаты должны были жить в юртах, питаться мясом и молоком, ездить верхом и участвовать в облавных охотах. Он сумел добиться того, чтобы его вновь сформированная конница по боевым качествам перестала уступать тюркской. В Китае возникла настоящая мода на все тюркское – одежду, жилище, пищу и т.д. Многие китайские вельможи ставили юрту у себя во дворе и переселялись в нее на зимнее время. О достоинствах жилища кочевников ими слагались стихи. Столь близкое соприкосновение с образом жизни тюрков очень быстро принесло свои плоды.

Теперь китайские полководцы в борьбе с окружающими их воинственными племенами демонстрировали прямо-таки чудеса изобретательности. Один из них во время сражения с кочевниками применил совершенно оригинальный прием: на пригорок, недалеко от поля битвы, вышли музыканты, танцовщицы и начали представление. Степняки заинтересовались и стали смотреть на прекрасных китаянок, а в это время китайские войска зашли им в тыл и атаковали, наголову разбив ошеломленных дикарей.

В отношении организации армии к VII веку в Китае глубоко укоренилась введенная еще Цао Цао практика, позднее получившая наименование «системы военных округов» (фу-бин). Она заключалась в том, что в стране, помимо административных, учреждались своеобразные военные округа. Они могли быть трех разрядов: высшие, поставлявшие до 1200 солдат, средние – до 1000 и низшие – до 800 солдат. Количество военных округов в империи Тан колебалось от 600 до 800, что означало практически постоянную готовность армии в 600–800 тысяч человек.

В «Истории династии Тан» сказано:

cite«Когда была учреждена система фу-бин, воины вне службы занимались сельским хозяйством. Те из них, которым приходило время отбывать повинность, несли охранную службу в столичной гвардии – и только. Если же где-либо возникала потребность в войсках, тогда назначался полководец, чтобы возглавить поход. А когда инцидент исчерпывался, воины возвращались в свои поселения, а полководец – ко двору».

Китайский магазинный арбалет

Продолжительность службы в столице составляла один лунный месяц. Специальные «военные инструкторы» обучали молодежь. Обучение молодежных групп велось как в столицах, так и в военных поселениях, на специально оборудованных площадках. Одни обучали «приемам с пикой цзи», другие – караульному делу, приемам использования в бою флажков и т.д. Часто солдаты читали «Теорию боя на мечах дао и стрельбы из лука гун». В конце каждого месяца устраивался небольшой строевой смотр. Обучение финансировалось из казенных средств.

Преимущества такой организации заключались в том, что она не требовала от государства заметных расходов на содержание армии, ибо в мирное время рекруты занимались земледелием, а во время походов должны были обеспечивать себя сами. Мало того, что такая система не позволяла усиливаться военной верхушке, которая в мирное время не имела в своем распоряжении войск, она еще и делала армию удобным средством подавления беспорядков на местах. И наконец, эта военная организация хорошо вписалась в надельную систему землепользования.

Однако у этой системы была и оборотная сторона. Для решения военных проблем текущего дня государство использовало небольшие профессиональные воинские соединения численностью от 10 до 45 тысяч человек. Многие же военные акции китайские императоры и вообще предпочитали осуществлять не силами регулярных ханьских войск, а с помощью племен, изъявивших покорность империи. Также активно использовалась конница, состоявшая из отрядов иноплеменников, перешедших под покровительство Тан.

С усилением военной активности танского государства система наемников получила еще более широкое распространение: в армии Тай-цзуна их насчитывалось около ста тысяч. Военачальниками важнейших походов назначались хорошо проявившие себя воины некитайского происхождения. Не раз во время танских завоеваний применялась практика малых войн, когда «заслуживающим доверие племенам» вменялось в обязанность «беспокоить набегами» своих соседей, в ослаблении которых был заинтересован Китай.

Китайский лучник в легком доспехе

Наиболее дальновидные генералы понимали опасность такой практики. В «Вопросах и ответах» Ли Цзин говорит:

cite«Ваше величество приказали создать линию из шестидесяти шести сторожевых постов от тюрков до уйгуров, чтобы они наблюдали за передним краем… Однако мое недостойное мнение таково, что было бы удобно ханьские войска обучать одним способам, а варваров – другим… Если мы столкнемся с нашествием другого племени, в нужный момент можно будет тайно приказать полководцам изменить знаки различия…»

Возможно, подобные рекомендации замечательного полководца не были проигнорированы. Однако они являлись спасительными лишь в некоторых определенных случаях.

По поводу построения армии в «Вопросах и ответах» говорится следующее:

cite«Люди первым делом должны быть организованы в соответствии с „методом пяти”. После того, как организация в пятерки завершена, обеспечьте организацию в армии и полки. Это первый этап. Правило военной организации в армии и полки в том, чтобы строить от одного до десяти, от десяти к ста. Это еще один этап».

И далее:

cite«В самом маленьком порядке – пять человек, в самом большом – двадцать пять. Если последнийутроить, то будет семьдесят пять. Если взять их пять раз, получится триста семьдесят пять. Триста человек – это прямые войска, шестьдесят – гибкие. Пятнадцать же – командиры... В этом случае их можно вновь разделить на две части, образовав две группы прямых войск по сто пятьдесят человек, а также две гибких по тридцать человек…»[10]10
  Смысл различения прямых и гибких войск заключается не только на тактическом уровне (использовании прямого и маневренного действия), но и на стратегическом – примером чего может служить покорение Ли Цзином дикой провинции. В «Вопросах и ответах» Ли Цзин говорит: «Древние... не учили гибкому. Они управляли войсками, как стадом овец. Войска наступали вместе с ними, отступали вместе с ними, но они не знали, куда идут. Цао Цао был надменным и любил побеждать... Полководцы увязли в таинственных способах и поэтому часто терпели поражения».


[Закрыть]

Огромное значение придавалось моральной составляющей. Военные идеалы заключались в стремлении поддержания добра и изгнания страха по отношению к злу. Император Тай-цзун даже построил павильон Линьянь для поощрения военных идеалов верности и храбрости. Идеалы воина утрачиваются, когда кто-либо не может отличить добро от зла, выступает против добра, использует силу для того, чтобы взять верх над слабым или помогает порочным людям в совершении злых дел. Утративший идеалы теряет не только их – он также полностью утрачивает в дальнейшем свое боевое мастерство. Без страха разум спокоен и дух сосредоточен. Непреклонная сила может предотвратить насилие и покончить с конфликтами. Если полководец ведет себя в соответствие с традиционными китайскими ценностями преданности, терпения, сострадания, сыновней почтительности и скромности, он сможет достичь выдающегося боевого мастерства.

Все это напрямую связано с развитием традиционных китайских боевых искусств, основанных на совершенствовании идеалов, улучшении физической формы, самозащите, а также в стремлении обладать глубокой теорией техники и мастерства. Поэтому боевые искусства являются очень важной частью воинской культуры Китая. Особенно распространилась специализация отрядов в каком-либо одном виде оружия; в войсках широко использовались меч, копье, посох, топор-юй (топор с длинной ручкой) и даже серп и вилы. В эпоху Тан особенного расцвета достигли многочисленные техники владения мечом, возникшие еще в эпоху Сражающихся царств. Известен афоризм: тремя сокровищами династии Тан являются стихи Ли Бо, техника владения мечом Пэй Миня и каллиграфия Чжан Сюя. Получили развитие и тяжелые арбалеты, установленные на лафетах, и противоконные «железные шипы». Стрелы изготовлялись из высушенного бамбука.

Тактика основывалась преимущественно на скорости и мобильности, на фланговых и охватывающих маневрах. Китайские полководцы выстраивали войска по «диаграмме восьми рядов Чжугэ Ляна» в «строй шести цветов». Следовало обладать большой искусностью, чтобы посредством гонгов, флажков и барабанов в полной мере управлять в бою такой армией. Поэтому китайские полководцы, имевшие возможность собрать миллионную армию, предпочитали управлять небольшими соединениями в 10, 30 или 45 тысяч воинов.

Армия состояла из арбалетчиков, пехоты и конницы. Поскольку в эпоху Тан был изобретен способ выплавки стали из железа, благодаря которому значительно усовершенствовалась технология металлургического производства, оружие и защитное вооружение китайской армии было наилучшим в регионе.

Лошадей у них много, и копыта у них тонкие и изящные. Численность войска он определил приблизительно в двадцать тысяч всадников.

(Ибн аль-Асир)

Карлуки, впервые упомянутые в китайском ежегоднике Танг-шу (VII век) как кололу, что означает «снежный сугроб», являются одним из тюркских племен. Каждое племя, входившее в эту ветвь, управлялось своим каганом, который имел собственное войско.

Приемы работы с двуручным мечом. Рисунок из «У Пэй Чи» (Wu Pei Chih)

Все кочевники, которые последовали за небольшой группой тюрок во главе с их легендарным предводителем Ашиной – телесцы, кыргызы, уйгуры, тогонцы и многие другие – говорили на одном языке, понятном каждому кочевнику, и имели практически одинаковое военное искусство. Карлуки не являлись исключением.

Китайские источники свидетельствуют, что у тюрок была хорошо организованная и дисциплинированная армия, ядро которой составляла тяжеловооруженная кавалерия – копейщики. Стратегия и тактика у кочевников зачастую были далеки от совершенства, но благодаря умению использовать все преимущества своего образа жизни им удавалось достигать на полях сражений самых невероятных результатов. Дистанционный бой, доведенный до совершенства хуннами, перешел в разряд одного из тактических приемов ведения сражения, а маневренная конница, призванная изматывать противника, научилась атаковать боевым строем. Стремительно напав на врага бронированной лавой, они сеяли смятение в ряды обороняющихся, планомерно разбивали их на части и, обратив в бегство, уничтожали.

Для достижения этой цели кочевникам понадобилось возродить латную конницу (катафрактов), которая когда-то была уже у их далеких предков – скифов. Но в описываемое время латы изготавливались уже не из тяжелых бронзовых пластин, а из железных, которые были тоньше, легче, а главное, намного прочнее. Это стало возможным благодаря сказочным богатствам Алтая, где в изобилии имелись залежи железной руды. Железо кочевники получали сыродутным способом, благодаря которому получается губчатая металлическая масса – крица. Качество кричного железа даже сегодня считается гораздо выше доменного. Китайцы латную кавалерию кочевников называли фули (волки) – волк издревле являлся тотемным знаком тюрков.

Еще одной отличительной особенностью кочевников являлось умение выносить тяготы длительных походов и совершать внезапные, молниеносные набеги. При этом тюркские латники оказались достойным противником и для китайских пеших копейщиков, и для иранских конных стрелков. В рукопашной схватке с легковооруженным противником тяжелая конница кочевников имела все преимущества, однако при осаде крепостных стен оказывалась несостоятельной. Спешившийся латник-кочевник был, как и прежде, мало боеспособен.

В рассматриваемый период кочевники сообразили, что тактика китайцев переменилась, и быстро внесли существенные изменения в свою стратегию, сделав ставку исключительно на внезапность нападения. При этом они стали придавать большое значение разведке и сбору информации через шпионов. Кроме того, в ходе военных операций кочевники стремились всячески дезинформировать противника.

Китайский конный доспех. Рисунок из «У Пэй Чи» (Wu Pei Chih)

Любопытны описания кочевников у мусульманских авторов того времени. Так, аль-Джахиза пишет:

cite«Тюрки – народ, для которого оседлая жизнь, неподвижное состояние, длительность пребывания и нахождения в одном месте, малочисленность передвижений и перемен невыносимы. Сущность их сложения основана на движении, и нет у них предназначения к покою... они не занимаются ремеслами, торговлей, медициной, земледелием, посадкой деревьев, строительством, проведением каналов и сбором урожая. И нет у них иных помыслов, кроме набега, грабежа, охоты, верховой езды, сражений, поисков добычи и завоеваний стран».

Другой историк, говоря об изготовлении меча у арабов, сначала перечисляет восемь-девять операций, каждую из которых выполняет особый мастер, а затем отмечает:

cite«Подобно этому происходит изготовление седла, стрел, колчана, копья и всего оружия... А тюрк делает все сам от начала до конца, не просит помощи у товарищей, не обращается за советом к другу. Он не ходит к мастеру и не тревожится его отсрочками со дня на день, его лживыми обещаниями и не думает об уплате ему вознаграждения».

И, наконец, еще одна любопытная запись, оставленная арабами:

cite«Тюрк стреляет по диким животным, птицам, мишеням, людям... он стреляет, гоня во весь опор назад и вперед, вправо и влево, вверх и вниз. Он выпускает десять стрел, прежде чем арабский стрелок положит одну стрелу на тетиву…»

ХОД СРАЖЕНИЯ

Битва состоялась юго-восточнее небольшого городка Тараз[11]11
  Тараз (Талас) – арабское название Талассы, реки в Средней Азии, и города, с 1938 по 1993 год именовавшегося Джамбулом. Город был известен как крупный торговый центр еще до того, как в 893 году Саманид Исмаил-бей Ахмед взял его и превратил в нем церковь в мечеть. Население города, вероятно, составляли согдийцы и тюрки.
  Это место известно также состоявшейся здесь в 39 году до н. э. битвой китайцев с хуннами.


[Закрыть] в Таласской долине, которая протянулась на 250 км вдоль левого берега текущей у подножия гор реки Талас между Киргизским хребтом на севере и Таласским Алатау на юге, на территории современной Киргизии недалеко от границы с Казахстаном.

В Китае сохранились очень скудные сведения об этом событии. С арабской стороны об этой битве впервые упоминает историк Ибн аль-Асир (1160–1232). Ни Табари (838–923), ни другие дошедшие до нас ранние исторические труды арабов ничего не упоминают о ней. Арабы говорят о сотнях тысяч воинов с каждой стороны. Однако при детальном исследовании наиболее вероятной представляется следующая картина.

Зияд ибн-Салих пришел к Таразу с 20-тысячным корпусом и не рискнул напасть на хорошо организованное профессиональное китайское войско, послав к Абу Муслиму за подкреплением. Последний набрал из согдийцев и союзных им других тюркских племен еще около 20 тысяч ополченцев.

У китайского полководца Гао Сяньчжи, согласно всем источникам, было 30 тысяч солдат. Однако, судя по логике разворачивавшихся событий, к моменту подхода Зияда ибн Салиха Гао имел в своем распоряжении лишь экспедиционный корпус численностью в 10 тысяч воиновДесять тысяч – условное число; по штату «цзюнь» насчитывал 12,5 тысяч воинов.[12]12
  Десять тысяч – условное число; по штату «цзюнь» насчитывал 12,5 тысяч воинов.


[Закрыть]. Вассалы Китая, карлуки под предводительством своего ябгу Тон-Бильге, общей численностью в 20 тысяч человек, находились в этот момент в Ферганской долине, расположенной примерно в двух сотнях километров южнее Таласской долины, за Таласским Алатау. При подходе арабов Гао тотчас послал за ними, и следующие четыре дня 10-тысячный китайский корпус и 20-тысячный корпус Зияда ибн Салиха стояли друг против друга, выжидая подхода подкреплений.

Китайский главнокомандующий полагал, что конница карлуков последует ему на выручку, поскольку он только что помог карлукам в борьбе с их противниками в Ташкенте. Арабы же полагали иначе – по всей видимости, не без оснований, иначе они не стали бы дожидаться их подхода. На пятый день карлуки прибыли. Однако, позабыв о ссорах с прочими тюркскими племенами, они вступили в бой не против арабов, а против давнего врага степняков, ударив во фланг танской армии. Далее события разворачивались примерно следующим образом.

Гао был опытным полководцем и прекрасно знал нравы степняков, поэтому наверняка очень внимательно наблюдал за тем, как именно приближается конница карлуков. Латная конница не может вступить в бой, подойдя на рысях; для сокрушительного удара ей нужно набрать ход. Таким образом, у китайского полководца было вполне достаточно времени для того, чтобы выдвинуть несколько рядов пехотинцев с большими щитами и длинными копьями для заслона, и дать команду арбалетчикам открыть огонь.

Удар набравшей ход латной конницы сокрушителен – но вряд ли карлуки смогли пройти сходу более двух линий ощетинившихся пехотинцев. В результате на фланге танской армии завязалась сеча, в которой обе стороны стали нести значительные потери.

Едва только карлуки вступили в бой, Зияд ибн Салих также бросил в атаку свою конницу. Однако здесь первая волна арабской атаки захлебнулась, скорее всего, понеся значительные потери от огня арбалетчиков. После этого Зияд затеял «хоровод». Это давало арабам двойную выгоду: скачущие вдоль фронта легкие лучники не позволяли танским арбалетчикам вести прицельный огонь, в то время как сами вполне успешно поражали скученных китайских воинов, да еще и оставляли «без работы» ощетинившуюся пехоту. В результате танцы начали нести большие и ничем не оправданные потери с фронта.

Тем временем вдвое превосходящая танский корпус конница карлуков, наткнувшаяся на отчаянное сопротивление, стала растекаться по долине, грозя охватить противника с флангов. Гао вынужден был дать сигнал к отходу. Однако отход флангов вызвал панику несущего бессмысленные потери фронта.

Китайский генерал Ли Ши, бывший заместителем Гао Сяньчжи, оценив обстановку и поняв, что поражение неизбежно, предложил оставить поле боя. Дуан Сиуши, услышав это, сказал: «Бежать от страха перед врагом – не доблесть, спасать себя, бросая на погибель других – не доброта». После этих слов Ли Ши принялся вместе с Дуаном собирать рассеянные войска и сам возглавил арьергард. Когда остатки китайского войска прошли узкую горловину ущелья, Ли Ши, орудуя своим боевым посохом, лично положил огромное количество арабских воинов, в результате чего преследование захлебнулось. Арабы не рискнули сунуться вслед за ушедшими китайцами в ущелье – вероятно, еще и потому, что уже надвигалась ночь.

В Китай вернулось около двух тысяч солдат.

Судя по тому, что арабы вообще оставили Таласскую долину, которой завладели карлуки, Абу Муслим предложил степнякам за помощь против китайцев именно такую цену.

Сведения о потерях в арабских источниках, по всей видимости, также значительно завышены; в них указывается, что китайцев погибло 50 тысяч – что явно невозможно, даже если считать китайцев вместе с карлуками. Наиболее вероятными представляются следующие цифры: потери карлуков и Аббасидов составили около десяти тысяч убитых и раненых, потери китайцев – около 7 тысяч убитых и раненых, еще около 2 тысяч попало в плен. Подтверждением этому служит и отсутствие особого внимания к этой битве у современников; для тех времен, особенно в Китае, такие потери считались совершенно незначительными.