Текст книги "Что вдруг"

1.

См.: Циллиакус Виктор Р., Вогак К.А. Россия и русские. Русская хрестоматия для средних и высших классов средних учебных заведений Финляндии. Helsingfors. 1910; Изд. 2, испр. и доп. 1914.

2.

См. нашу справку о нем: Пяст Вл. Встречи. М., 1997. С. 336–337.

3.

Русская печать в Эстонии. 1918–1940: Биобиблиографические и справочные материалы к изучению культурной жизни русской эмиграции: В двух выпусках / Сост. О. Фигурнова. М., 1998. Вып. 1. С. 192 (Ко «Дню русской культуры». Стихи // Русский вестник (Нарва). 1931. 7 июня).

4.

Литературное зарубежье России: энциклопедический справочник / Гл. ред. Ю.В. Мухачев. М., 2006. С. 5. Ныне см. справку о нем: Российское зарубежье во Франции. 1919–2000. Биографический словарь. В 3 т. Т. 1. А-К. Под общей ред. Л. Мнухина, М. Авриль, В. Лосской. М., 2008. С. 294. Здесь сообщается, что он подготовил два тома «Истории русской литературы».

5.

Струве Г. К истории русской поэзии 1910-х – начала 1920-х годов. Berkeley, 1979. С. 14.

6.

«Откликаюсь фрагментами из собственной биографии…»: Эпизод переписки Г.П.Струве и В.В. Вейдле / Публ., подгот. текста, предисл. и коммент. Е.Б. Белодубровского // Новый мир. 2002. № 9. С. 136.

7.

Тименчик Р. К изучению круга авторов журнала «Гиперборей» // Тыняновский сборник: Пятые Тыняновские чтения. Рига; М., 1994. С. 275–278.

8.

Тименчик Р. Тынянов и некоторые тенденции эстетической мысли 1910-х годов // Тыняновский сборник: Вторые Тыняновские чтения. Рига, 1986. С. 59–70.

9.

См. письмо М.Л.Лозинского к Вас. В. Гиппиусу от 29 октября 1912 г.: «Сегодня Вогак, <О.Э.> Мандельштам и я сообщили вкратце <Ф.А.> Брауну о нашем кружке. Браун отказался быть руководителем за недостатком времени, но просил прийти к нему завтра, во вторник, в 7 часов для беседы о целях и характере кружка» (Азадовский К.М., Тименчик Р.Д. К биографии Н.С. Гумилева (вокруг дневников и альбомов Ф.Ф. Фидлера) // Русская литература. 1988. № 2. С. 183). Вероятно, об этой же затее К.В. Мочульский писал В.М. Жирмунскому: «Познакомился я в Университете с поэтом Гумилевым, который собирается учредить кружок изучения поэтов (вероятно, в том числе и самого себя), в котором будут участвовать многие достославные люди: Мандельштам, <Вас.> Гиппиус, Пяст, <М.Л.>Лозинский, Лебедев, Шилейко и прочие. Записался и я» (Мочульский К. Письма к В.М. Жирмунскому / Вступ. ст., публ. и коммент. А.В.Лаврова // НЛО. 1999. № 35. С. 146). Лебедев, упоминаемый наряду с довольно широко известными сегодня лицами, идентифицирован в публикации А.В.Лаврова как «возможно, Леонид Васильевич Лебедев (1889-?), студент историко-филологического факультета Петербургского университета (с 1908 г.)». Нельзя не обратить внимание на перекличку с именем пока неизвестного нам Б.А.Лебедева в первом письме К.А.Вогака к Г.Л. Лозинскому. Он фигурирует в списке поэтов, заседавших в Цехе поэтов 10 ноября 1911 г. в квартире С.Б. Пиленко, составленном М.Л. Лозинским, другие участники вечера: С.М. Городецкий, В.А. Пяст, Е.Ю. Кузьмина-Караваева, А.А. Ахматова, Вас. В. Гиппиус, В.И. Нарбут, М. Лозинский, гость – Д.В. Кузьмин-Караваев (ИРЛИ. Коллекция П.Н. Лукницкого. Альбом X. № 19). 22 декабря 1911 г. на квартире М.Лозинского на заседании шутейного сообщества «Транхопс» он вместе с другими цеховиками участвовал в сочинении сонетов-акростихов на тему «Цех ест Академию» («Транхопс» и около (по архиву М.Л.Лозинского): Часть II. Публикация И.В. Платоновой-Лозинской. Сопроводительный текст, подготовка и примеч. А.Г. Меца // Габриэлиада. К 65-летию Г.Г. Суперфина (www.ruthenia.ru/document/545574.html). В списках членов Цеха поэтов, начиная с февраля 1912 г., не фигурирует. Он печатал стихи, начиная с 1908 г., в журнале «Бодрое слово», «Новом журнале для всех» и других изданиях. Как и К.А. Вогак, он учился у И.А. Шляпкина (см. его письмо к учителю: ИРЛИ. Ф. 341. Оп. 1. № 1650), написал работу «Татары в русском эпосе (по собранию Рыбникова)» (Там же. № 497).

10.

См. воспоминания ученицы: «От него мы получали знания о театральных системах прошедших времен, может быть, не столь четкие и историчные, как в позднейших трудах С.С. Мокульского, А.К. Дживелегова и А.А. Гвоздева, но дававшие представление о лице театра – французского, испанского, итальянского и других. Вогак приносил на занятия много редких книг, показывал имевшиеся в них иллюстрации. Именно тогда, помнится, меня особенно пленили офорты Калло» (Смирнова-Искандер А.В. О тех, кого помню. Л., 1989. С. 14).

11.

Любовь к трем апельсинам. 1914. № 4–5. С. 98–99. Интересны некоторые детали этого курса, характерные для теоретических поисков 1910-х: «Пауза в современном русском стихе (А. Блок и его творчество). <…> На этом первая часть курса – учение о построении стиха была закончена. В качестве практического упражнения по этой части курса был произведен подробный метрический и ритмический разбор предложенных одним из участников Студии (Г.Г. Фейгиным) стихотворения А. Блока “Девушка пела в церковном хоре” и 3.Гиппиус “О, ночному часу не верьте!” При этом был рассмотрен вопрос о появлении в русской метрике, кроме признаваемых школьными учебниками ямба, хорея, дактиля, анапеста, амфибрахия и пэонов, новых для русского стиха, более сложных стоп – пиррихия, спондея, молосса, амфимакра, дихорея, диямба и хориямба, притом не только в качестве ритмических, но иногда и метрических единиц. В связи с этим были внесены соответствующие поправки в обычную схему исторического развития русского стиха: от народного стиха через силлабическую к метрической системе. <…> Особые случаи рифмования: внутренняя рифма, начальная рифма, строчная рифма; рифмы витые и возвращающиеся. <…> В связи с начавшимися с одной из групп участников Студии занятиями по тексту драмы Кальдерона “Врач своей чести” (в переводе К.Д. Бальмонта), а также в связи с постановкой на сцене Александринского театра драмы Кальдерона “Стойкий принц”, были рассмотрены главнейшие особенности стихосложения испанских драматургов. План этих занятий был такой. Формы испанского народного стиха (soleares, coplas, seguidillas) в связи со сходными явлениями у других народов. Примеры монострофичных стихотворных форм. Русская частушка. Японская танка и хокку (хайкай). Непременное условие – большая драматичность и изобразительность (испанские песенки и лучшие танки и хокку – у Мибу но Тадаминэ и Басё). Способность монострофичных форм к диалогизации. (Примеры из цикла испанских песен и из русских частушек.) Связь монострофичных форм с танцами и хороводами, стало быть, с первичным драматическим действом. Танцевально-ритмический элемент испанских размеров. Четырехстишия у Кальдерона. Дробление четырехстиший между различными действующими лицами и вытекающие отсюда особые приемы читки текста испанской драмы. Как отзываются на исполнении четырехстиший значительные сценические события – уход фигур, появление значительных аксессуаров» (Любовь к трем апельсинам. 1915. № 1-2-3. С. 150–152).

12.

См. «Кофейня разбитых сердец».

13.

Живую картинку из истории этого замысла рисует дневниковая запись В.Н. Соловьева от 16 декабря 1913 г.: «Не пошел на бега, а отправился к Мейерхольду для чтения Терещенке “Трех апельсинов”. Головин не пришел. Терещенке дивертисмент понравился, но он находит неосуществимым его сценическое воспроизведение за отсутствием актеров, годных к импровизации. Вогак, игравший апельсина, был не в духе и читал средне» (Санкт-Петербургский государственный музей театрального и музыкального искусства). Сценарий К.А. Вогака «Арлекин в странах гиперборейских» игрался студенческим любительским кружком на дачах соседей автора в поселке Хотакка летом 1913 г. (Рыков А.В. Мои встречи с Мейерхольдом // Художник и зрелище. М., 1990. С. 306).

14.

Левинсон А. Комедиант о комедиантах // Вечерний звон. 1917. 7 декабря. Некоторым подтверждением этим наблюдениям Андрея Левинсона служит продолжение цитировавшейся выше дневниковой записи В.Н.Соловьева: «Встретил около трамвая Г.Ф. Гнесина, с которым долго говорил о театре <А.П.>Зонова. Участники этого спектакля, как и все, разыгрывая пьесу Гольдони и ученую комедию, предполагали, что разыгрывают пьесы commedia dell’arte».

15.

Мейерхольд и другие. Документы и материалы. М., 2000. С. 442.

16.

Вогак К.А. О театральных масках // Любовь к трем апельсинам. 1914. № 3. С. 16.

17.

Я, петербуржец. Переписка А.А. Блока и М.Л. Лозинского / Предисл., публ. и коммент. А. Лаврова и Р. Тименчика // Литературное обозрение. 1986. № 7. С. 110–111; Пяст Вл. Встречи. С. 367.

18.

Вейдле В. О тех, кого уж нет / Публ. Г. Поляка // Новый журнал (Нью-Йорк). 1993. № 192–193. С. 398.

19.

См. прежде всего: Dolinina A.A. Forgotten Name: Grigory Lozinsky’s Life and Scholarly Work // Культурология: The Petersburg Journal of Cultural Studies. 1993. V. 1. № 3. P. 91–98. Ср. также: Из литературного быта Петрограда начала 1920-х годов (Альбомы В.А. Сутугиной и Р.В. Руры) / Публ. Т.А. Кукушкиной // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1997 год. СПб., 2002. С. 400.

20.

Елизавета Леонидовна Лозинская (в замужестве – Миллер; 1884–1970), сестра М.Л. и Г.Л. Лозинских. Ее воспоминания о М.Л.Лозинском опубликованы И.Н.Толстым (Русская мысль. 1990. 6 апреля: Литературное приложение. № 9. С. 18). Эмигрировала из России в 1918 г., с 1920 по 1947 г. жила во Франции, с 1947 г. до конца жизни – в Южной Африке.

21.

Поэт и переводчик Михаил Леонидович Лозинский (1886–1955). Его позиция по вопросу об эмиграции сформулирована им в письме к Е.Л.Миллер 1924 г.: «Конечно, жить в России очень тяжело, во многих отношениях. Особенно сейчас, когда все увеличивается систематическое удушение мысли. Но не ibi patria, ubi bene, и служение ей – всегда жертва. И пока хватает сил, дезертировать нельзя. В отдельности влияние каждого культурного человека на окружающую жизнь может казаться очень скромным и не оправдывающим приносимой им жертвы. Но как только один из таких немногих покидает Россию, видишь, какой огромный и невосполнимый он этим приносит ей ущерб; каждый уходящий подрывает дело сохранения культуры; а ее надо сберечь во что бы то ни стало. Если все разойдутся, в России наступит тьма, и культуру ей придется вновь принимать из рук иноземцев. Нельзя уходить и смотреть через забор, как она дичает и пустеет. Надо оставаться на своем посту. Это наша историческая миссия» (Ивановский И. Воспоминания о Михаиле Лозинском // Нева. 2005. № 7. С. 202).

22.

Татьяна Борисовна Лозинская (ур. Шапирова; 1885–1955) – историк, экскурсионист; дети – Сергей Михайлович Лозинский (1914–1985) – впоследствии видный советский математик, преподаватель Военно-воздушной академии, председатель Ленинградского математического общества, заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1966); Наталья Михайловна Лозинская (1915–2007) – впоследствии жена доктора физико-математических наук, профессора Петербургского университета Никиты Толстого, преподавательница английского языка. В 2001 г. она вспоминала о тех временах, к которым относился вопрос К.А.Вогака: «Первые годы после революции были голодными. И в гостинице “Европейской”, что на Невском, открылся карантинно-распределительный пункт для беспризорных детей, которых после войны оказалось немало. Их там отмывали, лечили, учили и распределяли по детским домам. Здесь работала учителем моя мама, историк по образованию, Александр Брянцев, ставший позже директором ТЮЗа, и другие представители интеллигентской элиты города. А поскольку у нас дома было холодно, нам с мамой и братом дали номер в “Европейской”. Папа остался жить на кухне в промерзшей квартире на Кировском и часто приходил к нам. Был он высоким, статным, красивым и, конечно, хорошим отцом – добрым и внимательным. Несмотря на то, что работал с утра до вечера, находил время для игр с детьми» (Наталья Лозинская: «Таких людей, как мой отец, на свете больше нет» // Комсомольская правда (Санкт-Петербург). 2001. 21 июля).

23.

Мочульский К. Поэтическое творчество Анны Ахматовой // Русская мысль (София). 1921. № 3–4; Константин Васильевич Мочульский (1892–1948) – литературовед.

24.

«Эриннии», «античная трагедия» Леконт де Лиля, была поставлена в 1909 г. в Михайловском театре в Петербурге в переводе Ольги Чюминой. Перевод Михаила Лозинского был издан отдельной книжкой: Леконт де Лиль. Эринии. Пер. и вступ. ст. М. Лозинского. Режиссерские указания В.Н.Соловьева. Эскизы декораций и костюмов А.Я. Головина. Пг.: Петрополис, 1922. Ср. рецензию: «“Эринии” уже были переведены на русский язык покойной О.Н. Михайловой-Чюминой, но эта честная дубоватая переводчица не умела чутко воспринять и передать все особенности языка и стиля Леконт де Лиля, как удалось это М.Л.Лозинскому. Перевод Лозинского – виртуозный, артистический труд, исполненный с осторожнейшею строгостью и трезвостью. Мы знаем Лозинского как поэта, он сам из наших парнасцев, ему и книги в руки, такие книги, как трагедия Леконт де Лиля, и, хотя она сама нам не нравится, мы не можем достаточно надивиться искусству переводчика в выборе словесного материала, в воспроизведении ритмики и инструментовки подлинника. Местами это настоящий tour de force, а вообще образец технического мастерства, достойный внимательного “студийного” изучения. Есть, впрочем, несколько промахов» (Н. Л<ернер>. [Рец.] Леконт де Лиль. Эринии. Пг., 1922 // Книга и революция. 1922. № 9-10 (21–22). С. 69–70).

25.

Яков Ноевич Блох (1892–1968), секретарь правления издательства «Петрополис», переводил фьябы Карло Гоцци (вместе со своей сестрой Раисой Блох и М.Л.Лозинским), писал предисловие к их изданию во «Всемирной литературе» (Пг.; М., 1923).

26.

Византийский эпос X–XII вв. о богатыре Дигенисе Акрите (см.: Дигенис Акрит / Пер., ст. и коммент. А.Я. Сыркина. М., 1960), переложенный в древнерусской литературе («Девгениево деяние»), о котором Иннокентий Анненский говорил: «Влияние поэмы о Дигенисе на нашу поэзию еще не вполне выяснено» (Анненский И. Книги отражений. М., 1979. С. 292) Вариант работы «Василий Дигенис Акрит в византийском мире» (1913) сохранился в бумагах И.А. Шляпкина (ИРЛИ. Ф. 341. № 442). Ср. письмо К.А. Вогака к И.А. Шляпкину от 23 мая 1915 г.: «…не откажите привезти в Петроград для представления в испытательную комиссию находящееся у Вас мое зачетное сочинение (Тема – “Василий Дигенис Акрит в византийской и русской литературах”)» (ИРЛИ. Ф. 341. № 994. Л. 5). Приведем как характерный документ письмо К.А.Вогака к И.А.Шляпкину от 6 мая 1916 г.:

«Глубокоуважаемый Илья Александрович,

спешу написать Вам несколько слов по следующему экстренному поводу. Сегодня узнал из Нов<ого> Вр<емени>, что Министерство Народного Просвещения разрешило организовать научную экспедицию в Трапезунд. «Цель экскурсии – на месте наметить план для охраны имеющих ценность предметов древности. Руководить экскурсией будет академик Успенский» (Н<овое> Вр<емя>. № 14426 от 6 мая 1916 г. стр. 7). Судьба этой экскурсии не может меня не интересовать, так как именно в Трапезунде находится знаменитая рукопись поэмы о Василии Дигенисе Акрите – именно та, которая была найдена Саввой Иоаннидом в монастыре в Сумела и принесена в дар библиотеке Трапезундской народной школы, где и находится в настоящее время. <…> Если газетное сообщение не утка и если Вам представится какая-нибудь возможность, не откажите замолвить словечко перед кем-нибудь из причастных этому делу лиц, чтобы рукопись поэмы о Дигенисе и бумаги Саввы Иоаннида не были забыты экскурсией. Если понадобится, я с удовольствием представлю Вам или тому лицу, которое Вы укажете, описание Трапезундской рукописи, сделанное господами Сафа и Леграном <…> Что касается до официального письма о продлении срока моего оставления при университете, о котором Вы говорили мне зимой, то я не счел возможным написать его, так как по наведенным мною, хотя и не лично, справкам, я в числе оставленных при университете не значусь» (Там же. Л. 6–7 об.). Трапезундская рукопись «Дигениса Акрита» была введена в оборот в 1875 г. – описание ее, о котором говорит К. Вогак: Sathas C., Legrand E. Les Exploits de Digenis Akritas. Paris, 1875. Турецкий город Трапезунд был «занят по праву войны» в апреле 1916 г. Трапезундская археологическая экспедиция 1916–1917 гг. была предпринята на средства Русского археологического института в Константинополе по инициативе византиниста Ф.И.Успенского. Рукопись, о которой идет речь, ныне считается утерянной.

27.

Речь идет о деятельности Комитета по обеспечению образования русских студентов в Чехословацкой республике, основанного в августе 1921 г. См.: Обзорный материал о помощи русским студентам и профессорам. 21 декабря 1921 г. // Сладек З., Белошевская Л. Документы к истории русской и украинской эмиграции в Чехословацкой республике (1918–1939). Praha, 1998. С. 32–33.

28.

Илья Александрович Шляпкин (1858–1918) – историк литературы, преподавал на историко-филологическом факультете Санкт-Петербургского университета с 1881 по 1918 г.

29.

Алексей Александрович Шахматов (1864–1920) – филолог-славист, с 1909 г. профессор Петербургского университета.

30.

Михаил Иванович Ростовцев (1870–1952) – археолог, историк античности, академик Российской АН с 1917 г., в 1920–1925 гг. профессор в Мадисоне (Висконсин, США), в 1925–1944 гг. профессор Йельского университета.

31.

Димитрий Константинович Петров (1872–1925) – историк литературы, испанист, арабист, член-корреспондент АН (1922); Федор Артурович Фиельструп (1889–1933) – этнограф, тюрколог, в годы Гражданской войны преподавал в Томском университете, служил переводчиком в армии А.В. Колчака и с ноября 1921 г. работал в Петрограде, где в 1933 г. арестован по «делу Российской национальной партии» и скончался во время следствия; Алексей Александрович Гвоздев (1887–1939), литературовед, историк театра, выпускник романо-германского отделения историко-филологического факультета Петербургского университета, с 1916 г. – приват-доцент этого университета, в 1917–1920 гг. профессор Томского университета, с 1920 г. до смерти – в Петрограде/Ленинграде; об Алексее Антоновиче Гвоздинском (1883-?; последние известия о нем относятся к 1947 г.), одном из немногочисленных подписчиков журнала «Гиперборей», знакомце семьи Лозинских, попавшем в германский плен в 1914 г., вернувшемся после Первой мировой войны в Одессу, бежавшем в Константинополь, жившем затем в Баварии и Польше, возможно (добровольно или принудительно) вернувшемся в Россию, см.: Письма А.А. Гвоздинского Е.Л. Миллер (1918–1921) / Публ., вступ. ст. и коммент. О.Р. Демидовой // Минувшее: Исторический альманах. 18. М.; СПб., 1995. С. 426–477.

32.

Семен Афанасьевич Венгеров (1855–1920) – историк литературы, умер в Петрограде 14 сентября 1920 г.; Василий Васильевич Сиповский (1872–1930) – историк литературы, член-корреспондент Академии наук (с 1921 г.); Павел Никитич Сакулин (1868–1930) – литературовед, академик АН СССР (1929); Иван Иванович Толстой (1880–1954) – филолог-античник, академик АН СССР (1946), в 1918–1953 гг. – профессор классической филологии ЛГУ.

33.

Владимир Николаевич Соловьев (1887–1941) – историк театра, театральный рецензент, еще в предреволюционное время спорадически выступал как режиссер. В 1920-е ставил в Театре народной комедии, Театре новой драмы, Молодом театре, Ленинградском театре драмы им. Пушкина, Малом оперном театре. Ср. рассказ Дины Шварц о его гибели в блокаду: «У него была великолепная библиотека, уникальная библиотека. Он жил на Загородном, когда он услышал бомбежку, он побежал к себе домой и стал спасать эти книги, бегать от полки к полке, прикрывая собой. И умер» (Война – не война, но экзамен будет… // Петербургский театральный журнал. 1994. № 5. С. 53).

34.

Игорь Владимирович Воинов (1897?-1942) – поэт, прозаик, автор поэтического сборника «Чаша ярости» (Париж, 1938). Эмигрировал в 1920 г. в Финляндию, в 1923 г. переселился в Париж. См. о нем: Петербург в поэзии русской эмиграции (первая и вторая волна) / Сост. Р. Тименчика и В. Хазана. СПб., 2006. С. 180–181, 613–614.

35.

Ярослав Владимирович Воинов, брат Игоря Воинова, перебрался в Эстонию в 1920 г. Заведовал литературным отделом газеты «Последние известия» (Таллинн), издал сборник «Саркофаг одной весны: Стихи» (Ревель, 1920). В конце 1920-х у ехал из Эстонии в Южную Америку. Ср. о разговоре М. Кузмина с художником В.В. Воиновым: «Рассказывал он биографии своих 12 братьев: казак расстрелян, секретарь Великого князя Дмитрия Павловича убежал, Ярослав тоже, еще какой-то тоже» (Кузмин М. Дневник 1921 года / Публ. Н.А. Богомолова и С.В. Шумихина // Минувшее. Париж, 1991. Вып. 12. С. 469). См. о нем: Петербург в поэзии русской эмиграции. С. 184–188, 615–616.

36.

См. о нем (1890–1920?), ученике студии Л. Шервуда, экспоненте «Мира искусства»: «…организаторы театра при “Детском городке” в Краснодаре <….> осенью 1920 года <…> обратились к молодому, даровитому художнику Святославу Владимировичу Воинову, предложив ему принять участие в предполагаемом деле. С тех пор прошло уже больше 2 лет. Трагической смертью погибла молодая жизнь художника» (Юнгер А. Художник в «Театре для детей» // Васильева Е., Маршак С. Театр для детей. Сборник пьес. Краснодар (Екатеринодар), 1922. С. 231–232).

37.

Ринальдо Викторович Лоренцони (1857–1924) – лектор итальянского языка на историко-филологическом факультете Петербургского университета. Ср. в письме К.В. Мочульского от 22 октября 1912 г.: «Я написал итальянскую поэму в терцинах, в подражание Данте. Дело происходит в Purgator’и, где Данте встречает знакомых лиц – Вогака, Лозинского, Тэдди, Лоренцони – одним словом, всю итальянскую компанию. Думаю прочесть ее на лекции у Лоренцони» (Мочульский К. Письма к В.М. Жирмунскому. С. 146). В некрологе Г.Л. Лозинский писал: «Многие из старых студентов помнят еще, вероятно, его характерную фигуру, его степенную походку, когда он по университетскому коридору направлялся во вторую или четвертую аудиторию комментировать “Божественную Комедию”. Он не искал популярности среди слушателей, иногда отпугивал напускным пессимизмом. Но достаточно было подойти к нему без задней мысли, навести его на интересующую его тему, не требовать от него “грамматики”, как он становился незаменимым учителем. Он был действительно носителем римского духа: достаточно было посмотреть на его величавую осанку, послушать, как он декламирует Данте или веселые сонеты Белли на римском наречии. В беседы со слушателями он вносил остроумие, образность, красочность, все то, что заставляет любить итальянский язык и литературу живой, а не книжной любовью. За этот дар ученики Лоренцони будут высоко чтить его память. Непрактичный в устройстве личных дел, болезненно-подозрительный порою, он за сорок лет жизни в России постиг какую-то жизненную мудрость, которую его друзья особенно оценили в тяжелые большевистские годы. Эти-то годы и сломили его крепкий организм и преждевременно свели его в могилу. В Петербургский университет покойный был приглашен Веселовским в 1902 году. До этого он преподавал в Петербургской Консерватории и состоял лектором Харьковского университета. В харьковских “Университетских известиях” была помещена его статья о поэте Кардуччи, а в 1892 г. он напечатал в Петербурге любопытную брошюрку (по-французски), содержащую обзор теорий о происхождении современного итальянского языка. Если не ошибаюсь, единственный экземпляр этой брошюры хранится в Публичной Библиотеке, а все остальные погибли во время странствований автора по России. Обстоятельства жизни и неуверенность в своих силах не позволили Р.В.Лоренцони продолжать научную работу. Но он и без многочисленных печатных трудов сделал много для распространения итальянского языка в России и внушил своим ученикам горячую любовь к итальянской литературе» (Звено. 1924. 23 июня).

38.

(и) точка (итал.).

39.

божественный (итал.).

40.

жалко! (итал.).

41.

Алексей Степанович Ломшаков (1870–1960) – профессор Политехнического института в Санкт-Петербурге, специалист по теплоэнергетике, председатель Союза русских академических организаций за границей.

42.

Николай Владимирович Ястребов (1869–1923) – профессор Петербургского университета, историк славянских народов. Эмигрировал в 1919 г., с 1920 г. профессор Пражского университета.

43.

Давид Давидович Гримм (1864–1941) – правовед, экономист. В 1920 г. жил в Финляндии, затем в Париже, с 1922 г. – в Праге.

44.

Андрей Дмитриевич Руднев (1878–1958) – филолог-монголовед, профессор Петербургского университета, в 1918 г. уехавший на выходной к семье в Выборг и оказавшийся в провозгласившей независимость Финляндии, где остался жить и работать.

45.

Лоллий Иванович Львов (1888–1967?) – поэт, критик. В Финляндии оказался в 1919 г. Одно время числился ассистентом юридического факультета Русского научного института в Берлине (1923–1924 гг.).

46.

Григорий Лозинский был инициатором издания ахматовского сборника «Подорожник» в основанном им кооперативном издательстве «Петрополис» и, вероятно, был заказчиком перевода стихотворения португальского поэта Антеро де Кентала «Заре» (Лозинский Г. По поводу одного стихотворения Анны Ахматовой // Голос России (Берлин). 1922. 27 августа; Тименчик Р. Анна Ахматова в 1960-е годы. М., 2005. С. 367). «“Подорожник” был пущен в продажу на общем собрании членов “Петрополиса” в апреле 1921 г.<…> Интересно было выступление Льва Дейча, возражавшего против печатания ”Петрополисом” стихов. С ответом выступил Гумилев, произнесший речь в защиту поэзии. Присутствовавшие молчаливо высказались за тезисы Гумилева: почти каждый унес с собою по одному или по нескольку экземпляров “Подорожника”. Номинальный тираж “Подорожника” – 1000 экземпляров; в действительности было отпечатано значительно большее количество. Было выпущено 100 нумерованных экземпляров на бумаге верже, для членов кооператива, и 60 именных на плотной бумаге. Почти все книжки – в белой обложке; некоторое количество в серой, обрезанной по краям» (Лозинский Г. Petropolis // Временник Общества друзей русской книги. II. Париж. 1928. С. 36). Перед побегом из Петрограда он составил письмо, которое впоследствии обнародовал в эмигрантской печати:

«До Петрограда дошли сведения, что за границей, в Германии, готовится новое издание “Подорожника“ Анны Ахматовой, выпущенного в свет в апреле с. г. Кооперативным Издательством “Petropolis”.

“Petropolis” не располагает никакими иными средствами, чтобы воспрепятствовать осуществлению этого плана, кроме обращения к русской зарубежной печати.

Не говоря о том, что самовольная перепечатка “Подорожника” наносит существенный ущерб издательству, положившему много труда и денег на выпуск книги при самых неблагоприятных условиях книжного рынка, – подобный образ действия со стороны заграничного издательства затрагивает интересы автора, подобно “Petropolis’у”, лишенного возможности охранять свои права.

Издательское право на “Подорожник” отчужденно Анной Ахматовой “Petropolis’у” сроком на пять лет.

В настоящее время в Петрограде готовится новое, дополненное издание «Подорожника», и определенный процент с продажной цены отчисляется в пользу автора. Всякое неавторизованное издание наносит материальный ущерб последнему, и едва ли русское общественное мнение за границей, зная экономическое положение русских писателей, спокойно отнесется к этому факту, в особенности, когда дело идет об Ахматовой.

За “Подорожником” могут последовать и другие перепечатки. “Petropolis” энергично протестует против нарушения его прав, делающего невозможным продолжение серьезного культурного дела, объединившего группу лучших русских писателей, которые работают, невзирая на тяжелые условия существования.

Пусть русские писатели за границей поднимут свой голос в защиту их товарищей, оставшихся в России.

Г. Лозинский

Председатель Правления “Petropolis'а”»

(Голос России (Берлин). 1921. 19 октября).

Покойная Н.Я. Мандельштам с чьих-то слов говорила пишущему эти строки, что у Ахматовой был роман с Г.Л.Лозинским («хромым Лозинским»).

47.

В ноябре 1913 г. жена Федора Сологуба Анастасия Николаевна Чеботаревская (1876–1921), покончившая с собой в сентябре 1921 г., устраивала в зале Калашниковской биржи «Беседу о современном театре», в которой принимал участие К.Вогак (Литературное наследство. Т. 92. Кн. 3. М., 1982. С. 425).

48.

Объявления о спектакле печатались в хельсинкской русской газете «Новая русская жизнь» 1, 5 и 8 февраля: «Выборгский Городской театр. В 1-ый раз “Плутни Бригелла”. Комедия-пантомима в 3-х действиях. Соч. № 5 с прологом, интермедией, музыкой, танцами и пением. Сценарий и постановка по принципам итальянской комедии масок XVII века (Comedia Gell´arte) (sic! – Р.Т.). Главный режиссер К. Вогак. Художник Вл. Щепанский. Балетмейстер А. Сакселин. У рояля проф. А.Д. Руднев». (Александр Сакселин до эмиграции служил в Мариинском театре.)

49.

Живописец Владимир Петрович Щепанский (1895–1985) жил в Финляндии с 1918 по 1944 г., затем в Швеции, с 1951 г. – в Канаде. См. справку о нем: «Сын польского мещанина; крещен матерью в православие. В 1916 окончил реальное училище Александра II в Петрограде и поступил вольнослушателем на архитектурное отделение Академии художеств. Был мобилизован, воевал, служил в артиллерии. В марте 1918 демобилизовался и продолжил занятия в АХ. Эмигрировал в Финляндию, поселился в Хельсинки. В 1933 стал членом-учредителем Общества русских художников в Финляндии, участвовал в его ежегодных выставках. Был председателем общества. Во время II мировой войны жена (художница Мария Щепанская), дочь и сын погибли при бомбардировке Хельсинки» (Лейкинд О.Л., Махров К.В., Северюхин Д.Я. Художники русского зарубежья: Биографический словарь (1917–1939). СПб., 1999. С. 638).

50.

Упомянуты композиторы: Кунау (Kuhnau) Йохан (1667–1722), Скарлатти (Scarlatti) Джузеппе Доменико (1685–1757), Перголези (Pergolesi, Pergolese) Джованни Баттиста (1710–1736), Люлли (Lulli, Lully) Жан Батист (1632–1687), Рамо (Rameau) Жан Филипп (1683–1764), Пуньяни (Pugnani <sic!>) Гаэтано (1731–1798), Куперен (Couperin) Франсуа (1668–1733), Фишер (Fischer) Йохан (ум. в 1746 г.).

51.

Ср. отзыв, подписанный «Мих. Р.»: «Господин К.Вогак, ставивший эту пьесу, показал себя очень талантливым режиссером и сумел дать в сотрудничестве с художником Вл. Щепанским ряд в высшей степени интересных типов. Все исполнители играли живо и увлекательно, а господин Бегичев сверх того с успехом спел две итальянские песни. Музыка была в стиле остальной постановки. На рояли играл г-н А. Руднев» (Новая русская жизнь. 1922. 16 февраля); другой отзыв был подписан «Овъ»: «Нам, приученным долгими годами к натуралистическому театру, было немного странно видеть на сцене возродившиеся фигуры Панталона, Доктора, Бригелла, Арлекина и других непременных персонажей старой итальянской комедии. В упрек автору можно поставить недостаточно ясное развитие действия. Очень хороши и красочны были костюмы, выполненные по рисункам художника Вл. Щепанского, давшего подлинный театральный гардероб той эпохи. Режиссер К.А.Вогак весьма умело поставил позы и жесты, которые хотя немного отдавали буффонадой, но все же не выходили из границ итальянской комедии. Ensemble труппы был настолько хорошо составлен, что трудно выделить кого-либо из артистов. Все старались создать наиболее точно типы старой итальянской комедии, и надо сказать, что на фоне музыки старых мастеров (Люлли, Рамо, Перголези, Скарлатти и др.), очень удачно подобранной проф. А.Д. Рудневым, создали удивительно яркий, интересный и незаурядный спектакль. Необходимо отметить поставленный балетмейстером А. Сакселин “танец шутов”, прекрасно исполненный Оцко, Леагилье, Фроловой и Федоровой. Удачны сцены Панталона (Вл. Щепанский), Доктора (Г. Кузьмин) с Капитаном (А. Ларской) и комической дуэли Капитана с Принцем (А. Сакселин), Бригеллом (Н. Бегичев) и Арлекином (В. Красовский). Хорошо исполнили роли служанок Поскуэллы и Смеральдины г-жи Ленская и Оцко. Танец Принца был поставлен и исполнен г-ном А. Сакселин. По слухам антрепренер труппы Э.Фрейман собирается дать ряд спектаклей комедии “Плутни Бригелла” в Териоках (23.02), в Котке, Вильманстранде, Фредрихсгаме и Великим постом в Гельсингфорсе» (Новая русская жизнь. 1922. 22 февраля).