Текст книги "Миссия: Земля «Внутренний враг»"

Нужно было как следует шевелить мозгами! Это обезумевшее существо указывало на меня. Она все еще видела меня! На помощь мне пришел мой гений. Я заорал во всю силу легких:

– Прячьтесь в укрытие! Это сумасшедшая Мэгги, снайпер с Тайме-сквер!

Группа захвата рассеялась, как облачко пыли.

Раздалась ружейная пальба. Прошитая пулями, Маргарита Помпом Либидо в медленном, долгом полете достигла земли и с глухим стуком грохнулась о мостовую. Вы всегда можете рассчитывать на то, что полиция выполняет свой долг, – особенно когда полицейские считают, что им ничто не угрожает!

Графферти убедился, что на крыше снайперов больше нет. После этого он подошел к трупу, перевернул его ногой.

– Господа, – сказал он в репродуктор, обращаясь к в общем-то пустой улице, – теперь вы можете выходить и заниматься своими делами. Главное для полиции – это защитить своих налогоплательщиков. Благодаря Бульдогу Графферти улицы снова безопасны. – Он или снова баллотировался на должность, или собирался ошарашить город повышением цен.

Я ушел фланирующей походкой.

Какой-то земной поэт сказал однажды, что нет большей ярости, чем ярость оскорбленной женщины. Наверное, он имел в виду Маргариту. Трудновато было фланировать с зарядом дроби в ягодице.

ГЛАВА 6

Пришла пора принимать суровые меры: вводить войска, танки, артиллерию. Было ясно, что Хеллер невероятно опасен. Даже попытка наблюдения за его комнатой могла стоить мне жизни. Свидетельством этому служила моя задница.

До тех пор пока я не оказался у себя в ванной, я был убежден, что моя рана почти смертельна, и воображение рисовало мне трогательную сцену: Ютанк извлекает пулю, я же стоически выношу муки, лишь слегка постанывая. Но, к сожалению, дробь не проникла в тело и, когда я снимал штаны, просто выпала наружу. Но был синяк. Очень болезненный. Четверть дюйма в диаметре! Нет, не мог я больше подвергаться смертельному риску из-за Хеллера. Поэтому, сидя в замысловатой позе в богато украшенном кресле, я снял трубку золотисто-белого, богато украшенного телефона и позвонил в контору Роксентера.

Диспетчер коммутатора отеля связался со справочной телефонной компании, диспетчер которой вышел на главного справочного диспетчера Нью-Йорка. Все они говорили, что нужно позвонить в нефтяную компанию «Спрут» в штате Огайо. Я с этим не согласился, и они предложили мне позвонить в нефтяную компанию «Спрут» штата Нью-Джерси. Они спорили друг с другом по телефону, словно в конференц-зале. Спустя некоторое время кто-то предложил связаться с диспетчером Континентальной телефонной компании, а тот в свою очередь высказал идею, что, может быть, Международной телефонной компании что-то известно. К этой телефонной конференции подключалось все больше и больше народу. Похоже, никому не приходило в голову позвонить Делберту Джону Роксентеру, – они не были уверены, не явится ли такой звонок чем-то вроде святотатства.

Наконец они включили в свой разговор арабского диспетчера по срочной справочной информации в Йемене, и тот на ломаном английском посоветовал навести справки у местного оператора в Херитаун, штат Нью-Йорк: он-де слышал, что его король ездил туда однажды, и ему пришлось оповещать монарха о дворцовом перевороте. И вот этот местный оператор включился в общую трескотню, пообещав, что спросит у дворецкого в поместье Роксентера – здесь неподалеку, в Покан-тикл – и, возможно, тому известно, как позвонить Делберту Джону Роксентеру. На связь вышел четвертый помощник дворецкого, который высокомерным тоном заявил, что если это звонит не мисс Агнес, то все такие телефонные звонки должны адресоваться уполномоченным адвокатской конторы «Синнул Лизинг» на Уолл-стрит.

И вот уже секретарша в приемной конторы «Киннул Лизинг» включилась в общую тарабарщину, она была в ужасе: такого еще не было, чтобы звонили по телефону Делберту Джону Роксентеру! Об этом следует заявить в полицию! Меня осенила блестящая идея. Суровым голосом я потребовал:

– Свяжите меня с мистером Гробсом!

– Ах, извините, – сказала она, – но мистер Гробе сейчас находится в своем особом отделе в здании компании «Спрут» на площади Роксентера. На десять часов у него назначена встреча с мистером Роксентером, и сегодня его не будет.

Вздох облегчения пронесся по проводам от Нью-Йорка до Лондона и Саудовской Аравии. Загнали-таки Бога в берлогу! Наверняка большинство из них устроили перерыв, чтобы выпить кофе сразу же после того, как отключились от линии!

Девушка на коммутаторе в отеле сказала:

– Это всего лишь в нескольких кварталах от нас! Я соединю вас.

Чудеса! Ровно в час у четвертого помощника секретаря в конторе мистера Гробса в здании нефтяной компании «Спрут» выдалась свободная минута, и он согласился встретиться со мной.

Я, разумеется, принял душ, наложил повязку на ушибленное место и нарядился в костюм, в котором я больше всего был похож на следователя ФБР. Я привел в порядок свои документы и ровно в час, со шляпой с широкими провисающими полями в руках, сидел перед зарешеченной и защищенной пуленепробиваемым стеклом конторкой четвертого помощника секретаря в особом отделе мистера Гробса в здании компании «Спрут». В час пятнадцать он вернулся с обеда. Я предъявил свое удостоверение так, чтобы ему было видно сквозь стекло. Он сел за стол и сказал:

– Извиняюсь, но насчет Сената мы сегодня не получали никаких распоряжений.

– Вам лучше дать мне встретиться с мистером Гробсом, или смотрите – вы очень пожалеете! – припугнул его я.

Он снова внимательно посмотрел на мое удостоверение.

– Служебный вход в подвале, – сказал он.

– Мне нужно видеть мистера Гробса, – твердо сказал я.

– Мистер Гробе только что вернулся с важного совещания. Он очень устал! Меня ваш тон шокирует!

– Ты сейчас возьмешься за эту дудку, милок, и скажешь мистеру Гробсу, что шокирован будет Делберт Джон Роксентер, если я не доберусь до него!

– Вы мне угрожаете? – Он нажал на кнопку. В дверь позади меня ворвались двое вооруженных охранников.

– Ты скажешь Гробсу, что я пришел сюда предотвратить скандал! Иначе это разлетится по всем газетам.

Охранники схватили меня.

– Что за скандал? – спросил четвертый помощник.

– Семейный, – отвечал я, сопротивляясь.

Четвертый помощник поспешно поднял руку, останавливая охранников. И вовремя – они почти выставили меня за дверь.

Чудеса!

Две минуты спустя охранники доставили меня в контору мистера Гробса. Ее хозяин высох еще больше. Видимо, жизнь его не щадила – он казался морщинистей чернослива.

– Ну, что там насчет скандала? – спросил он.

Я взглянул на охранников. Гробе кивнул, те обыскали меня и, забрав мой пистолет, ушли.

– Дешевое горючее, – сказал я.

– Это еще не семейный скандал.

– Станет им, если я не повидаюсь с Делбертом Джоном Роксентером. Дешевое горючее может уничтожить все состояние семьи.

Адвокат с Уолл-стрит обдумал мои слова и спросил:

– Такое уж дешевое?

– Еще дешевле, – сказал я. – В результате долгого и тщательного расследования раскрыт подлый заговор.

– Кто знает о нем?

– Я и Шалбер. Но ему неизвестны подробности. Я пришел прямо в штаб-квартиру, когда у меня не осталось сомнений.

– Что за горючее?

– Это я скажу Делберту Джону Роксентеру.

– Э, нет. Вы скажете мне, а я передам ему.

– Все так говорят, – раздраженно проворчал я. – Этот материал не дороже песка. Думаете, расскажу кому-то еще? А Роксентеру хотелось бы этого? Это противоречит старому семейному принципу: «Не доверяй никому!»

– А, – задумчиво протянул он, – понимаю, что вы хотите сказать. Мистер Роксентер твердо придерживается курса семейной политики. Какова же ваша собственная ставка? Я должен быть уверен, что это честная сделка.

– Личная месть врагу, – ответил я.

Это имело смысл. Такие вещи были ему понятны. Но он еще колебался.

– Все-таки мне кажется, что вам лучше рассказать об этом мне. Другого пути к мистеру Роксентеру у вас нет. Ни одного.

– Есть мисс Агнес, – сказал я, пользуясь зацепкой, данной мне четвертым помощником дворецкого в поместье Покантикл.

– Проклятье! – взорвался мистер Гробе. – Сколько я ему твердил, чтобы он сплавил эту (...) подальше! – Он справился со своей вспышкой, недостойной юриста, и устало провел рукой по черносливоподобным морщинам лица. – Ладно, – проговорил он наконец. – Если вы настаиваете, я пропущу вас через эту мельницу. Но смотрите, если будете шельмовать, окажетесь в Ист-Ривер в бетонных башмаках.

Видя, что я полон решимости, он нажал на кнопку звонка, и вскоре в кабинете появились двое других охранников. Потом еще кнопки и быстрые переговоры по внутренней телефонной сети – и в комнату вошел огромный гориллоподобный детина в очень дорогой одежде. Адвокат сказал ему:

– Проведи его через сектор предварительной проверки, а затем к мистеру Роксентеру.

– Что? – взревел гориллоподобный, явно не веря своим ушам.

– Делай, что тебе говорят, – нахмурился Гробе и добавил, обращаясь ко мне: – Если никогда вас больше не увижу, не обессудьте.

«Хеллер, – сказал я себе, – пиши завещание. Теперь твоя жизнь не стоит и гроша ломаного, а может, и того меньше!»

А после, подумав о всех этих мерах безопасности и предосторожности, я воздержался от излишнего оптимизма: Хеллер только тогда угодит в настоящий переплет, если мне действительно удастся попасть к Роксентеру и повлиять на него!

ГЛАВА 7

Мы вышли из здания компании «Спрут», украшенного черным ониксом и серебристым алюминием, прошли по примыкающей к нему площади, спланированной с учетом ландшафта, перешли авеню Америка. Бдительные охранники крепко держали меня за руки.

Миновав городской мюзик-холл, мы отмахали целиком всю улицу, превращенную в сады, которая оканчивалась флагами Объединенных Наций. Перешли Пятую авеню. Проходя под бронзовой статуей Атласа, удерживающего на своих плечах огромную ажурную планету, я подумал: должно быть, Делберт Джон Роксентер чувствует себя кем-то вроде этого гиганта. Мы прошли один квартал на север, минуя собор святого Патрика. Справа и слева от меня сурово шагали охранники, и я задавался вопросом: что значит весь этот странный променад? Стараются ли они смутить или испугать меня? Или же эта прогулка под охраной имела целью показать мне все здания, которыми Роксентер владел лично?

Гориллоподобный зашел в лавку и купил кварту козьего молока и мешочек попкорна.

Мы вернулись назад, и, как мне показалось, все тем же путем, хотя точно сказать не берусь – я совершенно запутался. Затем вошли в роскошно украшенный вестибюль, где все стены были покрыты росписью, прошли в маленькую дверь, только что казавшуюся сплошной стеной, и оказались в лифте. Он пошел вверх, открылся, мы вышли. Меня препоручили дюжим охранникам в передней, им же передали мой пистолет. Гориллоподобный остался со своим попкорном и козьим молоком. Охранники обыскали меня, протащили через какую-то баррикаду, мимо двух пулеметов со стрелками. В новой комнате меня передали другим охранникам. Они снова обыскали меня, отобрали удостоверение и, позвонив сенатору Шалберу в офис, убедились в его подлинности. Потом меня провели через еще один барьер, передали мой пистолет уже новым охранникам, те записали его серийный номер, пальнули из него в звуконепроницаемом боксе и через кого-то сообщили о результатах по телефону. На дисплее компьютера замигала надпись:

«ПРИ ПОКУШЕНИЯХ НА ГЛАВ ГОСУДАРСТВ ОРУЖИЕ В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ НЕ ИСПОЛЬЗОВАЛОСЬ».

Наконец меня провели еще через один барьер. Снова смена охранников, обыск. У меня сняли отпечатки пальцев и сделали моментальную фотографию, которую ввели в компьютер статистического учета тяжких государственных преступлений, принадлежащий ФБР. Она отправилась в Вашингтон, вернулась назад, и на дисплее проступила надпись:

«ЕЩЕ НЕ В РОЗЫСКЕ».

Карточку с отпечатками пальцев и фотографию бросили в бумагоутилизатор. Все это время гориллочеловек был поблизости, со своим попкорном и молоком. Меня протолкнули через новый барьер к новой группе охранников, усадили в зубоврачебное кресло, сделали рентген зубов на предмет нахождения в них капсул с ядом, а также рентген всего тела на предмет вживленных в него бомб, после чего провели в соседнюю комнату и передали следующей группе охранников. Те обследовали мой бумажник, нет ли там спрятанных ножей, мои ключи – нет ли там лезвий с секретом, просветили рентгеновскими лучами подошвы моих туфель. Меня провели меж двух гаубиц – еле протиснулся, – и вот я оказался в комнате, совершенно темной, если не считать лужицы света посередине. Сбоку стоял письменный стол с табличкой: «Главный психиатр».

Я понял, что нахожусь среди друзей.

Он подвел меня к освещенному месту, усадил на табурет. Так, чтобы на меня падал свет, и осмотрел выпуклости на моей голове. Отойдя в сторону, он кивнул гориллочеловеку, и тот подтолкнул меня к двери-вертушке. Я прошел и оказался в миниатюрной больничной операционной. Двое куривших сотрудников в сине-зеленых халатах выкинули сигареты и надели маски. Они раздели меня, измерили температуру и артериальное давление. Затем взяли пробы мокроты и исследовали их под микроскопом. То же самое проделали с пробой крови.

Старший из двух кивнул, и другой затолкал меня в какой-то стеклянный шкаф. Они стали наполнять баллоны.

– Эй, – обратился я к гориллоподобному. – Нужно ли все это?

– Слушай, – отвечал он, – если через это может пройти премьер-министр Англии и не пикнуть, значит, можешь и ты!

Баллоны наполнились, двое в халатах нажали на кнопки и обрызгали меня антисептиком. Я вышел, туда бросили мою одежду и тоже обработали антисептиком, после чего меня с одеждой поставили перед сушилкой. Как только я оделся, гориллочеловек указал мне на следующую дверь со стальными зубьями по обе стороны, которые, очевидно, могли моментально смыкаться.

Там, забравшись с ногами на стол, сидела девица и жевала жвачку. Я вспомнил фотографию в газете и узнал Мисс «Вселенная». Вон оно что! Он использовал свой персонал для приветственных церемоний. Ловко!

– Пока все чисто, – сказал гориллочеловек.

Она спустила со стола ноги, открыла гигантский ящик с множеством крупных, похожих на пуговицы значков, на которых поверху шли надписи: «король», «банкир» и тому подобное, а под титулом была пустая строчка для имени.

– О, (...), – выругалась Мисс «Вселенная». – Совсем не осталось значков «нежелательный гость». Не хочу, чтобы хозяин думал, будто я плохой работник.

– Дай ему любой, – посоветовал гориллоподобный. – А то у меня уже молоко прокисает и я опаздываю.

Она взяла значок «победитель дерби», подумала, бросила обратно; взяла «наемный убийца года» и снова бросила. Мисс «Вселенная» заколебалась.

– (...)! Если я на этого парня не приколю значок, он не будет знать, с кем разговаривает!

Сказалась аппаратная вьгучка. Мой быстрый взгляд различил надпись: «тайный агент, достойный звания семейного шпиона». Я сказал:

– Это единственное, что подходит. Я не король.

– Верно, – сказала она, быстро взглянув на меня. – Ты не король, это точно.

– Эй, пошевеливайся, – поторопил ее обезьяночеловек. – Этот попкорн остынет! Хочешь, чтобы я потерял работу?

Она схватила мое удостоверение личности и написала «Инксвитч» на выбранном мной значке. Затем воткнула его в лацкан моего пиджака и в меня. Этот Роксентер, должно быть, человек хоть куда, если у него такой верный и преданный персонал! На другой стороне кабинета была арочная дверь, как в церкви. Гориллоподобный втолкнул меня в нее, и я оказался в огромном помещении с высоким сводчатым потолком, с нишами для святых – как в соборе, – под каждым из которых горели свечи. Все статуи изображали Делберта Джона Роксентера. Большой стол служил алтарем.

Он, однако, сидел не за столом, а на позолоченном троне, и смотрел на невидимую мне стену. «Ага, – подумал я, – Делберт Джон Роксентер пребывает в глубокой задумчивости и умом своим могучим решает мировые проблемы».

Охранник толкнул меня, и я увидел, на что смотрит Роксентер. Это был поляризационный светофильтр – зеркало, позволяющее видеть сквозь него с тыльной стороны. С обратной его стороны находилась туалетная комната с уборной для хористок. Они переодевались и ходили в уборную.

Роксентер почувствовал, что кто-то вошел в кабинет. Он прыгнул вперед, повернулся и пристально посмотрел на нас. Это был высокий, уже начинающий стареть мужчина с сильно поредевшими волосами. Роксентера в нем можно было узнать безошибочно по чертам лица: помесь политика и голодного ястреба. Но чего в них больше, трудно было сказать – весь его кафедральный офис утопал в красном освещении.

– Вы что, не видите, что я перекусываю?! – зарычал он на нас.

– Я принес, – сказал гориллоподобный, протягивая попкорн и козье молоко.

– Ты не должен входить сюда, пока я сосредотачиваюсь. – Тут он заметил меня, подошел, взглянул на значок. – Еще не присягал, но ничего – можешь начинать обучение. – Он махнул рукой в сторону зеркала. – Просто хочу убедиться, что ни одна из этих барышень не беременна. Не выношу грудных младенцев. Слышал, конечно, о моих программах, связанных с абортами и убийством младенцев? Приходится снижать численность населения. Плодятся, подонки!

Он тут же забыл обо мне, снова уселся в троноподобное кресло и возобновил тщательный осмотр хористок на предмет возможной беременности. Одновременно он перекусывал попкорном и козьим молоком. Это помещение, очевидно, примыкало с задней стороны к театру. С противоположной стороны кабинета находился балкон, выходящий на парк и город. Двери были изготовлены из толстого стекла, вероятно, пуленепробиваемого.

Гориллочеловек исчез. Чуть погодя Роксентер вздохнул и нажал кнопку на своем громадном кресле. Портьеры перед зеркалом с шумом сомкнулись. Он забросил в рот остатки попкорна и выцедил последние капли козьего молока.

– Отличная вещь, – с сожалением вздохнул он. – Вот что сделало Ганди первым человеком в мире. – Он снова посмотрел на мой значок. – Инксвитч, так? Ну, Инксвитч, что же ты такого сделал, чтобы дорасти до звания семейного шпиона? Должность эта, Инксвитч, довольно значительная. Они могут быть сущими (...).

– Я всегда был одним из ваших самых надежных тайных агентов, – начал я расписывать свои заслуги, черпая факты из его личного дела. – Я скрыл информацию о ваших связях с

компанией ИГ Барбен, а также о ее связях с бандой Фаустино Наркотичи по кличке Петля. Для чего еще нужен тайный агент, как не для того, чтобы опускать все концы в воду?

Я заинтересовал его. Особому риску я себя не подвергал: ведь на него пахали сотни миллионов, и вряд ли он знал хотя бы одну миллионную часть своих работников.

– Еще раньше я подружился с этой семьей, но говорить об этом не хотел. Я даже состоял в группе организаторов похорон тетки Тиманты.

– Так, так, – сказал Роксентер. – Я вижу, тебя уж давно бы надо повысить в должности.

– Но я к вам не с пустыми руками, – продолжал я. – В последнее время я служил вашим интересам в качестве следователя Сената от Комитета по экономическому кризису, возглавляемого сенатором Шалбером. И когда я узнал о моем повышении, то взял себе за правило собирать все данные о самом вопиющем надувательстве, какое только можно себе представить. Сенатор Шалбер пришел в ярость. Он назвал это энергетическим кризисом века.

– Этот Шалбер – один из наших лучших людей. Надежный. Всегда перед каждым голосованием советуется со мной! Ну, и в чем заключается этот кризис?

– Мне стало известно о заговоре с целью введения на планете нового дешевого источника энергии, от вас совершенно независимого, который составит вам сильную конкуренцию.

Что-то в моих последних словах задело его за живое.

– Клянусь Богом, Инксвитч! Самый хороший конкурент – это мертвый конкурент!

– Аминь, – добавил я набожно в соответствии с атмосферой собора, царящей в помещении.

– Мы владеем тысячами патентов на изобретения, позволяющие повысить эффективность горючего. Мы скупаем их и бросаем в картотеку, всегда закрытую для посторонних. Почему бы и это новое достижение не пустить по нашим обычным каналам?

– По подлости его не сравнишь со всеми другими: горючее становится дешевле грязи. И у них монополия на это изобретение.

– Кто этот изобретатель?

– Его имя Джером Терренс Уистер.

– А подкупить его нельзя?

– Абсолютно уверен, что нет.

– А убрать – так, как, по слухам, мой прадед отделался от Рудольфа Дизеля, – темной ночью в Ла-Манш?

– Уже пытались.

Роксентер перебрался к столу. Красные настольные лампы придали его лицу зловещий оттенок. Он нажал на кнопку переговорного устройства и вызвал адвоката Гробса. Стукнув по креслу-трону, он заставил его повернуться на шарнире к балкону. Глядя на меня сверху вниз, он сказал:

– Вот что, Инксвитч, пока мы ждем Гробса, я могу привести тебя к присяге как семейного шпиона. Подними правую руку. Повторяй за мной: торжественно клянусь применять на деле, поддерживать и свято хранить следующие фамильные принципы.

Я поднял правую руку. Что значит еще одна клятва для чиновника Аппарата? Я повторил за ним его слова. Он продолжал:

– Первое: конкуренция душит систему свободного предпринимательства. Второе: люди всего мира должны неустанно верить в то, что, пока всем владеет Д. Дж. Роксентер, они могут не опасаться деструктивных соперников. Третье: правительства должны постоянно понимать, что, пока они выполняют приказы Д. Дж. Роксентера, им обеспечена уйма конфликтов. Четвертое: банки и впредь должны знать, что, пока Д. Дж. Роксентер получает прибыль, больше никто не достоин внимания. Пятое: мы стоим за демократию лишь до тех пор, пока она не мешает коммунизму. Шестое: система образования должна прививать населению мысль о необходимости легкой, безболезненной смерти – эвтаназии, массовых абортах и необходимости участия в собственном умерщвлении. Седьмое: только то, что хорошо для Д. Дж. Роксентера, хорошо для всех. Восьмое: Д. Дж. Роксентер – единственный член семьи, с кем необходимо считаться. И девятое: не доверяй никому. Даю нерушимую клятву заботиться о том, чтобы эти принципы вдалбли

вались каждому в мозги, и тем самым помочь мне, Роксентеру.

Я все это повторил, и он удовлетворенно сказал:

– Ну вот, дело сделано. Этого я не могу доверить никому другому. Я сам должен быть уверен.

В этот момент в другую дверь вошел Гробе. Он выглядел каким-то осунувшимся и всполошенным.

– Гробе, – обратился к нему Роксентер, усаживаясь за свой стол-алтарь, жуткий в этом красном освещении, – вот Инксвитч говорит, что кое-кто в последнее время совсем расшалился – изобретает дешевое горючее. Слышал ли ты когда-нибудь о Джероме Терренсе Уистере?

Семейный адвокат побелел как мел!

Я моментально ухватил ситуацию: Гробе так и не рассказал Роксентеру о том инциденте! Адвокат полагал, что этот человек мертв! Но аппаратная выучка вещь тонкая – я быстро нашелся что сказать:

– Откуда мистеру Гробсу слышать что-либо о нем? Представить себе не могу. Это же просто какой-то студент – выскочка. – Я подмигнул адвокату правым глазом так, чтобы

не видел Роксентер.

Адвокат стоял, наблюдая за мной, словно взвешивая то, что сказал прокурор. Роксентер продолжал:

– Сдается мне, что этот самый Уистер – серьезная угроза для общества. Изобрел дешевое горючее и отказался продать изобретение. – Он повернулся ко мне: – Ты все мне сказал или знаешь еще что-нибудь?

Я почувствовал, как напрягся адвокат, и сказал:

– Он, очевидно, собирается продемонстрировать его на автогонках.

– Ах так! – Роксентер погладил подбородок и нахмурился. Затем закурил и сказал нечто такое, чего я, как ни бился, понять не мог. Он сказал: – Гробе! Никому не говори об этом изобретении. Найми этому Уистеру агента по рекламе.

– Слушаюсь, сэр, – ответил адвокат.

Может, это прозвучало недостаточно громко. Роксентер встал и вплотную подошел к Гробсу.

– Хватайся за это дело! Влезай на него и качай! Не слезай до тех пор, пока не (...) его до конца. Понял?

Я был слегка потрясен. Голос! Осанка! Единственно, чего не хватало до полного сходства с Ломбаром, так это встряхивания за лацканы и «жала»!

– Слушаюсь, сэр. – Адвокат выглядел еще больше осунувшимся.

Похоже, на этот раз его согласие прозвучало погромче, и Роксентер отошел от него. Он показал на меня, говоря:

– Инксвитч только что принял присягу семейного шпиона. Он секретный агент в должности федерального следователя, и я сразу же назначаю его на это дело!

Гробе посмотрел на меня и вдруг принял решение:

– Уверен, из него получится превосходный семейный шпион. Работать с ним будет одно удовольствие.

Адвокат ушел. Я тоже поднялся, но Роксентер смотрел на часы.

– Нет, рано. Прошло всего несколько минут. – Он пошел к балкону и открыл двери, впустив в церковную атмосферу комнаты мягкий шум уличного движения. Потом взмахнул рукой, указывая на великолепные арки. – Небось теперь, став семейным шпионом, ты думаешь, что это слишком просто и без претензий? Но я человек скромный. Мне многого не надо. В организации врачей, существующей на мои пожертвования, на днях говорили мне, как они рады, что сделали меня бессмертным. Для мира такая благость, когда хоть один человек обладает этим навеки. Вряд ли им по карману платить налог на наследство. Когда ты сюда вошел, я заметил, что ты удивляешься – мол, почему я не женюсь на одной из тех девушек. Ты так тесно связан с семьей – тетка Тиманта и прочее, – что имеешь право знать и не сделаешь ошибки, сблизившись с моими чертовыми родственниками. Мне нет нужды жениться, Инксвитч. Эта организация врачей уверяет меня, что я буду жить вечно, и не нужен мне никакой сын – это только лишняя конкуренция, понимаешь? Поэтому не церемонься с другими членами семьи, Инксвитч. Ясно?

Я кивнул, но он уже не смотрел на меня. На город, которым он владел, как и планетой, ложился вечер. Роксентер взглянул на часы, затем поднял голову, и на его лице появилось выражение экстаза.

– Неужели ты не слышишь музыку арф? Это происходит ежедневно в это время. Теперь слушай! Слушай внимательно! – Он помолчал, и его лицо расплылось в блаженной улыбке. – Вот она! Точно по времени! Ах, какие прекрасные слова: «Единственный истинный бог – это Делберт Джон Роксентер!» – Он повернулся, ринулся к столу и вскоре вернулся с ручкой и листом бумаги на золоченой дощечке. – О, я так рад, что есть еще один свидетель! Подпиши это подтверждение, пожалуйста.

Я подписался, но чувствовал, что голова у меня идет кругом: Слуховая галлюцинация! Параноидальная шизофрения! Мания величия! Точно как у Ломбара! Делберт Джон Роксентер – чистейшей воды сумасшедший!

Я работал на двух психов!