Текст книги "Все еще мертв. Фальшивые намерения"

Глава 13. Лекция о числах

– Итак, – произнес Бридон, опустившись в плетеное кресло, – ты избавилась от императрицы Евгении.

– О, мой милый, мы ошибались на ее счет – она совсем не унылая старуха. Даже лучшие детективы порой попадают пальцем в небо. Она говорит без умолку, но совсем не глупо и в хорошем стиле, просто ходячий Мэйфер. С ней приятно общаться. К тому же интересуется семьей Риверов, которых знает чуть ли не с пеленок. Не думай, что только ты потратил время с пользой.

– Выкладывай. Как ты хорошо знаешь, мне трудно чем-то удивить. Что она сказала о Риверах?

– Например, что Колин Ривер был… Боже, я забыла, как это называется! Пиломаньяк?

– Может, пироманьяк?

– Вот именно. Терпеть не могу, когда ты изображаешь всезнайку. Я узнала кое-что такое, чего ты не раскопал, проторчав два дня в Дорне и оставив меня чахнуть среди бегоний. Майлз, только не говори, что тебя это не поражает, иначе я расплачусь.

– Меня это поражает. Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что на сей раз могу говорить первой, поскольку это мое открытие. В ночь на среду Колин Ривер был еще жив, потому что это он поджег солому. Вот!

– Ну, раз это твоя версия, могу добавить, что на одежде Колина обнаружили следы соломы. Доктор Парвис только что рассказал мне об этом.

– Все сходится! Майлз, разве ты не доволен?

– Я доволен всем, что делает эту историю хоть немного более понятной. Однако я не сторонник поспешных умозаключений. Факт, что во время смерти Колина произошел пожар, можно естественно связать с его прежними наклонностями. Эта связь не так очевидна, как ты пытаешься представить, но все-таки… Правда, доктор Парвис утверждает, что Колин Ривер много курил и в его карманах нашли ершики для чистки трубок, но никаких следов самой трубки или табака. Не было даже спичек, а они весьма полезны для поджогов. Кроме того, при нем не обнаружили денег, не считая немного мелочи серебром… Впрочем, это нам уже известно.

– Похоже, Колин потерял свое пальто.

– Именно. Только я пошел бы дальше и сказал, что он неожиданно остался без пальто. Обычно путешественник кладет деньги и табак в карманы пальто или плаща – это удобно, потому что в пути верхняя одежда всегда на нем и ему приходится часто пользоваться деньгами и курить трубку. Но, разумеется, легкий плащ не подходит тому, кто бродит по дорогам и даже живет в пещере. Давай вспомним, что еще мы там видели?

– В пещере? Помню, ты меня спросил, чего там не хватает, а я ответила – мыла. Я слишком хорошо воспитана, чтобы сразу задавать вопросы, но теперь ты можешь мне сказать: я была права?

– Не совсем. Как насчет бритвы и бритвенных принадлежностей?

– О, я об этом не подумала.

– Ну, да, потому что ты женщина. А мужчине это сразу пришло бы в голову.

– Майлз, ты темнишь. Что ты вообще скажешь о пещере? Со стороны майора Генри было очень умно вспомнить про Чертову впадину, верно?

– Это местная достопримечательность, и нет ничего удивительного, что у двух человек могла появиться одна и та же мысль: а где у нас самое лучшее место, чтобы спрятаться? Меня больше интересует, почему Колин Ривер вообще решил укрыться там в такое время года. Зачем ему прятаться? И если уж он это сделал, для чего потом спускаться вниз и бродить по родному поместью, чтобы там и умереть? С какой стороны ни посмотри, это выглядит странно.

– Но ты же не станешь отрицать, что «К.Р.» – это Колин Ривер, учитывая дату? А разве цитата не взята из той книги Стивенсона, которую он читал? Майлз, у него просто помутился разум, и я уже сто раз тебе говорила. Бесполезно размышлять, почему они поступают так, а не иначе. Они действуют как во сне.

– Я бы сказал, Колин действовал как в кошмарном сне. Ну, хорошо, если он написал на стене «тринадцатое февраля», то зачем он взял и все испортил, перечеркнув последнюю единицу, словно речь шла о двенадцатом числе?

– Люди часто путают даты. У меня тоже так бывает, я думаю, что сейчас уже завтрашнее число, а потом спохватываюсь и исправляю цифру. Ты же видел мои письма. Может, это была просто случайная трещина на стене.

– Господи, помоги этой женщине! Она говорит так, словно это что-то меняет. Если у Колина Ривера не было таких заскоков с датами, какие, по твоим словам, есть у тебя, тогда он действительно написал это тринадцатого числа и в таком случае его мертвое тело не могли найти у дороги в то же утро. По крайней мере, это маловероятно, ведь он вряд ли сделал надпись раньше, чем рассвело.

– Почему?

– Иначе Колин работал бы со свечой. А человек, пишущий при свече, постарался бы зайти глубже в пещеру, подальше от сквозняка. Если надпись сделана у входа, значит, он писал при свете дня, причем довольно ярком, иначе ему мешала бы тень.

– Ты прав. Но бедняга избавил бы нас от множества проблем, если бы нацарапал дату обычными английскими цифрами, а не римскими. Почему он так не сделал? Они ведь короче.

– Зато в них есть закругления. Похоже, в школе тебя никогда не заставляли вырезать свое имя на доске. Иначе бы ты знала, что резать легко, пока делаешь прямые линии. Проблемы возникают, когда они начинают изгибаться. Римляне, дорогая Анджела, – раз уж ты хочешь услышать лекцию по палеографии, – сначала выбивали свои надписи на надгробиях и тому подобных местах, поэтому цифры у них в основном прямолинейные. Арабы же использовали перо и чернила и могли позволить себе округлости. Колин Ривер и так намучился, вырезая свои инициалы, и ему не хотелось тратить лишние усилия еще и на цифры. Пока он не добрался до года, разумеется, писать год римскими цифрами чересчур длинно, ему бы не хватило места. Но чтобы исправить дату, Колину пришлось бы сильно попотеть, стирая лишнюю единицу, на которую ушло столько трудов. Поэтому он должен был дважды подумать, прежде чем написать число.

– Хорошо, пусть будет тринадцатое. Но на скале была трещина, она перечеркивала последнюю «I», а он этого не заметил, поскольку заканчивал работу вечером. Или его инструмент случайно скользнул вбок, когда надпись была уже готова. Или… хотя все остальные «или» означают, что в пещеру мог заглянуть кто-нибудь еще. По крайней мере, я не представляю, зачем Колину Риверу, потратив столько сил на вычерчивание даты, понадобилось бы исправлять ее на ложную.

– Верно. Вот почему меня так интригует данный факт. Но если в пещере после Колина побывал кто-то другой, то кому могло понадобиться подделывать дату? Что это был за человек?

– Например, Дональд Ривер. Хотя вряд ли он стал бы шататься по болотам, едва оправившись от болезни. Но если это не он, значит, кто-то, кто мог получить выгоду от его завещания.

– Когда я научу тебя правильно выражаться? Не «мог получить выгоду», а думал, что может получить выгоду. И это еще больше усложняет дело. Если бы Дональд Ривер умер, мы бы сразу узнали, кто получил в наследство деньги от страховки. Даже сейчас, когда он так неосторожно выздоровел, мы можем это выяснить, например, спросить его самого. Но нам это ничего не даст, потому что человек в пещере – не тот, кому достанутся деньги, а тот, кто думал, что они ему достанутся; и мы можем предположить, кто это был, только опираясь на догадки. Между тем ты наверняка заметила…

– Что подделка была сделана неправильно? Да, заметила. Если там написано «тринадцать», Компания обязана выполнить свои обязательства по страховому договору. Но если это число «двенадцать», ее обязательства оказываются под вопросом. Вывод: кто-то из директоров «Бесподобной», следуя твоим инструкциям, явился сюда и изменил «тринадцать» на «двенадцать».

– Блестящая версия. Правда, чтобы забраться на эту скалу, каждому из них как минимум полгода пришлось бы просидеть на диете. В то же время, как ты правильно заметила, непонятно, почему кто-то, желая передвинуть дату смерти Колина Ривера, зачеркнул последнюю единицу. Было бы логичнее соединить нижние концы двух последних единиц и получить число XIV.

– Майлз, наверное, меня слишком далеко заносит, но, может, это был двойной обман? Допустим, сначала Колин действительно написал XII. Потом пришел кто-то, кому хотелось заставить Компанию раскошелиться. Почему бы ему просто не дорисовать еще одну «I»? Это легко установить, скажем, он сделал не такой пробел, или работал инструментом не так, как Колин, или просто его цифра чем-то отличается от других, если рассмотреть ее под микроскопом. Как он мог отвести подозрения в подделке? Да очень просто, перечеркнуть ту цифру, которую сам же и написал. Так он снял подозрения с себя, переложив их на другого.

– Анджела, это любопытное предположение.

– Я довольно умна, не правда ли?

– Да, ты довольно умна, именно это и делает тебя такой полезной. Потому что я могу использовать твое мышление как индикатор мышления других людей, например, преступников. Большинство мошенников, пытающихся обмануть страховые компании, как правило, довольно умны. А вот если бы ты была очень умна…

– Эй, хватит! По-твоему, я сморозила чушь? Ты скажешь, что так в жизни не бывает. Это твоя обычная реакция, когда не знаешь, что делать с моими гениальными идеями.

– В данном случае мне безразлично, как бывает в жизни. Вопрос в том, может ли «довольно умный» человек вроде тебя считать, что такие вещи действительно случаются. Если да, что ж, прекрасно, значит, они порой и происходят. Единственное, чего я не понял, почему, на твой взгляд, поперечная черта выглядит такой бледной? Казалось бы, наоборот, она должна быть очень четкой, чтобы ни у кого не возникало никаких сомнений… Ну, хорошо, теперь давай вспомним еще раз о том, что в пещере не было бритвы.

– Ты имеешь в виду, что если Колин Ривер находился в пещере уже в воскресенье двенадцатого, то в ночь на среду у него бы уже отросла щетина… Но мы не можем быть уверены, что все случилось именно в ночь на среду! Проклятие! Тогда так, если Колин был в пещере в понедельник двенадцатого, то в ночь на среду его щетина должна была заметно отрасти. Верно?

– Да, это я и хотел сказать. Ладно, давай обсудим вот что: доктор Парвис сказал, что когда нашли тело, у него было мертвенно бледное лицо. Что ты об этом думаешь?

– Вообще-то, я плохо разбираюсь в трупах, но, по-моему, этого и следовало ожидать.

– Я не стану говорить тебе про свою версию, потому что для меня важно, как на все это смотрит человек со стороны. Иначе я не смогу трезво оценить факты и начну подгонять их под свою версию. Что тебе еще сказала Императрица? Как, кстати, ее зовут?

– Миссис Уочоуп. Ну, она много болтала про их семью. Заявила, что у Генри Ривера – чудовищный характер и ему очень повезло, что Колин умер раньше своего отца, иначе пришлось бы платить двойной налог на наследство. Еще упоминала, что Колин, по слухам, был влюблен в дочь доктора Парвиса. А у доктора мания говорить правду. И что она отдыхает днем наверху, потому что заботится о цвете своего лица.

– Кто – дочь доктора?

– Нет, миссис Уочоуп. Майлз, я хочу представить тебя этой даме. Она может положить на лопатки любого собеседника. Получишь удовольствие. Так, кажется, посыльный несет тебе телеграмму. По крайней мере, он смотрит на тебя, словно сомневаясь, тот ли ты человек, кто ему нужен. Можешь ее вскрыть, пока я не ушла. Есть новости?

– Нет, скорее их вечное отсутствие, – ответил Бридон, нахмурив брови. – Компания нанимает частные детективные агентства, чтобы разгребать всякую рутинную работу в таких делах, как это. Вопрос в том, хорошо ли они ее делают? В агентстве клянутся, что за последние две недели в Саутгемптоне на берег не сошло ни одного человека по фамилии Ривер.

– Он мог забыть свое имя, если потерял память.

– Да, но таможенники обычно заглядывают в паспорт. А паспортный контроль – вещь серьезная. Только не говори, что Колин мог приехать под вымышленным именем, тогда тебе придется объяснять, откуда он взял фальшивые документы. Боюсь, придется попросить судоходную компанию дать телеграмму капитану «Скандермании». Мне бы этого не хотелось, ведь тогда история станет всем известна. Или лучше телеграфировать консулу в Мадейре? Наверное, я так и сделаю.

– По-твоему, консул что-нибудь знает?

– Да, если произошло то, что я думаю. Разумеется, официально я должен сделать это через детективное агентство, но вряд ли Компания станет возражать. В общем, ситуация та еще. Смотри, кажется, это автомобиль Хемертона.

Действительно, это был тот самый «таркуин», который накануне привез Бридона в отель. За рулем сидел сам Винсент Хемертон. Не успел детектив представить его своей жене, как он выпалил привезенную им новость.

– Просто невероятно! Помните, как майор Генри за чаем излагал свою версию о заговоре и говорил, что намерен сам заняться расследованием смерти Колина? Мы только что получили от него письмо, где он уверяет, что обнаружил нечто чрезвычайно важное. Конечно, трудно предположить, что Генри Ривер может счесть «чрезвычайно важным», но поскольку он попросил меня приехать, отказаться было бы невежливо. Про вас майор ничего не пишет, однако я уверен, что он не будет возражать против вашего приезда, раз уж вы занимаетесь нашими проблемами. Может, и миссис Бридон к нам присоединится? Вы должны познакомиться с майором, миссис Бридон, это любопытный экземпляр.

Но Анджела объяснила, что хочет написать несколько писем до дневной отправки почты, и Бридон собрался ехать один.

– Что такое мог раскопать майор? – пробормотал он. – Чувствую, скоро я останусь на вторых ролях рядом с таким энергичным конкурентом.

Хемертон рассмеялся:

– Скорее всего, это полная чушь!

Добравшись до перекрестка, они свернули на Пенстивен и через несколько минут уже ехали по сонным улочкам старого городка.

– У них тут даже светофоров нет, – вздохнул Хемертон.

Глава 14. Находка майора Ривера

Дом Генри Ривера представлял собой нечто среднее между скромным особняком и уютной виллой, словно он так и не смог определиться, где ему хотелось жить – в деревне или в городе. Серое здание, опрятное и чистое, было сложено из местного камня, испорченного многократной обработкой и попытками придать фасаду «натуральный» вид: грубая поверхность стала бугристой под мазками извести. Рамы в окнах и лестничные перила резко выделялись на фоне древесины, которую в любой другой стране покрыли бы краской. К главному подъезду поднимался широкий веер из ступенек, поскольку особняк был «врезан» в склон холма. На маленькой лужайке перед входом торчал флагшток, с помощью которого майор выражал свои патриотические чувства, если какой-нибудь национальный праздник или годовщина давали ему для этого повод. Генри Ривер увлекался садоводством и любил возделывать всякие экзотические растения на скудной почве, где природа предназначила расти только вереску, папоротнику и чертополоху. Он усердно копал землю, подстригал кусты и полол грядки, но не из любви к симметрии и не ради красоты, а чтобы побить чей-нибудь рекорд и сообщить об этом в «Ежемесячник любителей рододендронов». Вполне возможно, что вскоре и террасам Дорна предстояло превратится в некое подобие гималайских гор.

Майор встретил гостей в просторном холле, увешанном барометрами и головами антилоп.

– Заходите и садитесь! – произнес он. – Пока мы не начали разговор, скажу сразу: скоро сюда должен приехать доктор Парвис. Он мне нужен, позднее я объясню, зачем. Признайтесь, Хемертон, вы сочли меня болваном, когда я сказал, что хочу обыскать обочины дороги? Это было написано у вас на лице.

– Не стану отрицать, я не верил, что вы что-нибудь найдете, майор. Особенно, если вы были правы насчет криминальной подоплеки в этом деле, в чем я отнюдь не уверен. Раз уж тут, по-вашему, действовал преступник, то неужели он не позаботился получше замести следы? Если бы я совершил преступление, то льстил бы себя мыслью, что люди начнут искать всякие улики. В том числе, обследовать местность. Но мы с нетерпением ждем ваш рассказ, майор. Надеюсь, вы не возражаете, что я привез мистера Бридона? Он – заинтересованная сторона.

– Несомненно. Я бы и сам попросил вас приехать, если бы знал, что вы еще здесь. Но мне никто не сообщил. А, вот и Парвис, подождите минутку, я выйду встретить его. Осторожнее с ковром, мистер Бридон – он сделан до войны!

Майор быстро вышел и вскоре вернулся с довольным видом. Доктор Парвис, появившийся вслед за ним, скептически щурился, словно заранее уверенный в том, что вся эта суета ни к чему не приведет.

– У меня мало времени, майор, – предупредил он. – Выкладывайте сразу. Нет, спасибо, никаких угощений.

– Ладно, давайте без предисловий, – объявил Генри Ривер. – Итак, одно мы знаем наверняка, тело бедного парня таскали, как мешок с углем. Сделать это можно двумя способами. Быстрее всего на машине, но пешком можно передвигаться более скрытно, поскольку вы не связаны с шоссе и можете идти по бездорожью. Кроме того, если я прав в своих предположениях, то эти джентльмены не из тех людей, кто может легко раздобыть машину или ездить на ней, не вызывая подозрений. В понедельник утром на главном шоссе не было никаких автомобилей, кроме вашего, доктор, и кроме вашего, Хемертон. Как я это узнал? Спросил в полиции. Они специально все проверили: ни одной машины в обе стороны. Прочесали все боковые дороги, опросили жителей в каждой деревне – ничего. Значит, Колина везли не на машине, а тащили по земле. Это ясно?

– Если считать, что его кто-то вез, – заметил Хемертон.

– Итак, его тащили без машины, но не по дороге, потому что там бы их сразу увидели. Они прошли через придорожную ограду. Но где именно? Не со стороны парка – это было бы слишком рискованно. Вы бы первый их заметили, доктор, выбери они этот путь. Значит, они пронесли его через изгородь с противоположной стороны шоссе. Куда ведет ближайшая тропа? Через пустоши в сторону Чертовой впадины. Завтра я намерен сходить туда.

– Мы с доктором Парвисом были там сегодня утром, – сообщил Бридон. – Потом расскажем вам, что увидели.

– Хорошо. В ночь с воскресенья на понедельник была оттепель, земля размякла. Если бы полицейские знали свою работу и осмотрели бы почву вокруг ограды, то наверняка заметили бы на ней следы. Вместо этого они искали отпечатки шин на дороге. Не знаю, что они там нашли, мне никто не говорил. В ночь со вторника на среду было намного теплее, поэтому нет оснований считать, что они оставили следы. В любом случае отпечатки исчезли бы раньше, чем я успел бы найти их. В общем, в поисках не было особого смысла, если вы не рассчитывали найти нечто более важное. Например, если они развели костер или что-нибудь потеряли. Вы были правы, Хемертон, – это маловероятно. Но, сказал я себе, когда тащишь тело, надо быть очень осторожным, иначе можно выронить что-нибудь из карманов. Как известно, в карманах Колина нашли совсем мало вещей: ни спичек, ни трубки. Ладно, подумал я, я должен убедиться, что они ничего не обронили. Так вот, пройдя половину пути между тем местом, где нашли труп, и дорогой на Чертову впадину, я нашел… Как вы думаете, что?

– Наверное, трубку, – предположил Бридон. – Ее легко потерять.

– Плащ! И весь набор вещей: табак, трубка и тому подобное.

– Этого следовало ожидать, – сдержанно пробормотал Бридон.

Реакция доктора Парвиса оказалась более бурной.

– Плащ? По ту сторону дороги? Но почему вы решили, что это плащ Колина?

– Разумеется, его! А чей же еще? По-вашему, люди часто бросают плащи посреди пустоши? Какой табак он курил?

– «Уокер». Я убедил его перейти на этот сорт. Тот, что он курил прежде, был для него слишком крепким.

– Ладно, посмотрим, что лежит в его кисете. Я буду крайне удивлен, если сестра Колина или кто-нибудь из слуг не узнают его трубку. Кисет новый, куплен в «Дертчипе». И фонарик тоже.

– У него был с собой фонарик? – оживился Бридон.

– Конечно. Как можно жить в пещере без фонарика? И портсигар с деньгами.

– Тоже новый?

– Нет, старый, из оружейного металла. Жаль, что он не оставил еще и визитную карточку – для скептиков вроде вас, доктор.

– И больше ничего? – спросил Бридон. – А паспорт?

– Слава богу, в Британии можно путешествовать без паспорта, – ответил майор. – Шотландия ведь пока не другая страна?

– Самое лучшее, что можно сделать с паспортом, – сказал Хемертон, – это сразу после таможни убрать его в ручной багаж. Тогда вы точно не потеряете его. Я всегда так поступаю.

– Очень мудро, – с легкой улыбкой отозвался Бридон. – Но, насколько я знаю, ваш шурин не был предусмотрительным. Пройдя таможню, он скорее положил бы его в карман плаща или пальто. Впрочем, Колин мог потерять паспорт позднее.

– Естественно, – кивнул майор. – А может, его прикарманили преступники, которые похитили Колина? Например, чтобы потом сбежать с его помощью из страны?

– Не так-то легко уехать из страны по чужому паспорту, – возразил Бридон. – Это превосходит возможности местных коммунистов. Кроме того, незаметно, чтобы кто-то шарил по карманам Колина. Деньги-то они пропустили. Сколько там было?

– Фунт и десять пенсов. Немного. Но вы правы, они бы взяли их, если бы нашли.

Доктор продолжал с недовольным видом барабанить пальцами по столу.

– Сомневаюсь, что присяжные согласятся с вашим мнением, майор, – заявил он. – У вас есть старый портсигар, каких полно, пригоршня табака, который курит половина Англии, новенький кисет, новенький фонарик, коробка спичек – и больше ничего. Ах да, трубка. Согласен, хозяева легко узнают свои трубки, но кто может поклясться, что эту трубку курил Колин Ривер и никто другой? И еще плащ, откуда он?

– Плащ? Куплен в Оксфорде. Здесь такие не носят.

– И это все?

– Доктор, сначала ответьте на мой вопрос. Вы лечили Колина Ривера. Скажите, он принимал таблетки?

– Так вот почему вы просили меня захватить пилюли Дрэймана? А я уж надеялся, что вы снова сляжете в постель. Значит, у него были с собой лекарства?

– Да, пузырек, а в нем белые таблетки. Сверху написано: «Дрэйман». Куплены в лондонской аптеке на Пиккадилли. Вопрос в том, действительно ли это пилюли Дрэймана? Я подумал, что неплохо бы их сравнить. А потом вы можете забрать их с собой – проанализировать состав.

– К чему вы клоните, майор? – спросил Хемертон, удивленный не меньше остальных.

– Его накачали, – коротко объяснил майор Генри. – Накачали Колина таблетками, вот что они сделали. Я всегда это подозревал. Вот почему Макуильям был сбит с толку, когда нашел его в первый раз. Колина напичкали таблетками. Понятно, что человек вроде Макуильяма не смог заметить разницу…

– Майор Ривер! – перебил его Бридон. – Вы же говорили, что Макуильям сам был одним из заговорщиков, и все они считали Колина мертвым, когда решили оставить его на обочине дороги?

– Да, – подтвердил майор, пытаясь на ходу переделать свою версию. – Макуильям вполне мог являться заговорщиком. А как вам такой вариант? Они усыпили беднягу Колина и оставили лежать на холоде, пока не решили, что он умер. А он взял и открыл глаза в самый неподходящий момент. Снотворное – вот что это за пилюли. Сейчас все сами увидите. Я их принесу.

Он вышел и вскоре вернулся, держа в руках обычный плащ с оттопыренными карманами.

– Я положил все так, как было, – гордо объявил майор. – Вот трубка, вот фонарик, вот спички. Мистер Бридон, вы курите трубку и разбираетесь в таких вещах. Ваша версия?

Майор спросил это таким тоном, словно рассчитывал, что Бридон немедленно выложит ему имена и адреса преступников.

– Можно позаимствовать ершик с вашего камина? – произнес детектив.

Он сунул щетку в канал трубки и вытащил ее абсолютно чистой. Потом пощупал кисет с табаком и озадаченно сдвинул брови.

– Вы курите трубку, мистер Хемертон? – спросил он.

– Нет, только сигареты. Не хочу много курить, а любители трубок часто этим грешат.

– Значит, вы не поймете, что тут не так. Но майор догадается. Трубка чистая, словно ее давно не курили. А табак совсем свежий. Майор, вы знаете, что стоит табаку полежать несколько дней в кисете, и он превращается в труху? Как можно связать две эти вещи, если плащ действительно принадлежал Колину?

Майор с озабоченным видом пощупал кисет.

– Вы правы. Но такой табак хранится долго, не то, что ваши английские смеси. Могу сказать, что он пролежал тут не более недели. Похоже, Колин насыпал его незадолго до смерти. Да, так оно и было.

– Я тоже слабо разбираюсь в табаке, – заметил доктор. – Можно взглянуть на ваши таблетки? Тут я в своей стихии.

Парвис вынул из кармана пузырек, снял крышку и вытряхнул на ладонь пару белых пилюль. Таблетки, которые майор с гордым видом фокусника извлек из плаща, выглядели так же. Коробка, где они лежали, была наполовину пуста. Доктор достал несколько штук и, положив их вместе со своими на столе, внимательно рассмотрел.

– Не вижу никакой разницы, – сообщил он. – Хотя отштампованный на фабрике ширпотреб обычно можно отличить от лекарств ручной работы, которые делают в аптеках. Будь это какой-нибудь необычный препарат, вряд ли его выпускали бы тысячами… В любом случае таблетки следует изучить, если, конечно, вы не хотите опробовать их на своей собаке. Хотя непохоже, чтобы ваш Виктор нуждался в транквилизаторах, когда он так мирно лежит возле камина.

Все обернулись и взглянули на спаниеля, который развалился у ног майора и, помаргивая, смотрел на них с видом умного пса, понимающего, что говорят о нем.

– Может, сначала попробуете сами? – возразил майор, слышавший, что доктор был сторонником опытов на животных. – А то вдруг это какой-нибудь яд?

– Скоро узнаем, – пообещал доктор Парвис и, смахнув на ладонь свои пилюли, аккуратно убрал их обратно в пузырек. – Я возьму на анализ две или три таблетки, на случай, если они разного состава.

– А сколько осталось в коробке? – спросил Хемертон. – Если с ними что-то не так, мы должны знать, какую дозу принял бедняга Колин.

– Верно, – кивнул Бридон. – К счастью, такие таблетки оставляют белые круги на том месте, где они лежали, так что мы легко сможем посчитать, сколько их было. Одна, две… не хватает трех.

– По-моему, больше, – заметил Хемертон. – Нет, – добавил он, пересчитав белые пятна, – я ошибся.

– Если это настоящие пилюли, в такой дозе они не причинили ему особого вреда, – заявил доктор. – На ярлычке ясно написано «раз в день перед едой», да и вообще, они довольно безопасны. Колин иногда жаловался на проблемы с пищеварением. Хемертон, не знаете, он принимал это лекарство?

– Нет. Мэри должна знать.

– Мистер Бридон, – вмешался майор, – вы говорили, что были на Чертовой впадине и собирались нам об этом поведать. Что вы там нашли? Бандитское логово?

Бридон подробно рассказал о том, что они обнаружили в пещере, и о странной надписи, вырезанной на скале у входа. Трудно сказать, кто был больше взволнован этой новостью: Хемертон или Генри Ривер. Майор торжествующе воскликнул:

– Ну, что я говорил? Самое подходящее место для этих негодяев. Достаточно поставить наверху человека с револьвером или даже палкой, и пленнику ни за что оттуда не выбраться. Они просто подождали, когда его убьет холод. Наверняка это случилось в понедельник, поскольку во вторник мороза не было. Да, вот как все произошло!

– Пожалуй, мне пора ехать, – произнес доктор, взглянув на часы. – Подбросить вас в город, мистер Бридон? Тогда Хемертону не придется заезжать в Блэруинни.

– Не возражаете, если я прихвачу с собой фонарик? – спросил Бридон. – Похоже, его купили в «Дертчипе», но кто знает, может, он продавался в каком-то маленьком магазинчике. Тогда есть надежда, что покупателя кто-нибудь вспомнит. Большое спасибо. Не хочу упускать даже маленького шанса.

Сомнения Бридона в происхождении фонарика не помешали ему заехать в один из филиалов «Дертчип» и купить точно такой же. В конце концов, не только доктор Парвис умел проводить эксперименты.