Текст книги "Девушка с медицинским"

Забыла о том, о чём так давно мечтала и грезила по ночам. Но пошла по другому, навязанному мне пути, который не принёс счастья. Сделал из меня человека, которым я недовольна, каждый раз видя его в зеркале.

Я не писала с первого курса колледжа, потому что думала, что нашла призвание в жизни и незачем тратить время на такую ерунду, как писательство. Сейчас я уже почти два года работала в аптеке и начинаю ощущать, что мне чего-то не хватает в жизни. Чего-то очень важного. Какой-то части меня, чтобы собрать всё воедино.

Мама ещё не пришла с работы, и я медленно плетусь на кухню, чтобы поставить чайник и разогреть что-нибудь на ужин. Я хотела обсудить с ней всё, что сегодня произошло. Под «что-нибудь» подразумевается еда, которая осталась в холодильнике со вчерашнего ужина. Например, макароны с фрикадельками.

На душе отчаянно плохо. Хочется, чтобы это ощущение прошло и всё было по-старому, но я понимаю, что уже сделала первый шаг и ничего не исправить. В любом случае, у меня есть хобби, и жить стало чуточку легче.

Я шагнула навстречу переменам, о которых и понятия не имела. Но назад пути теперь точно не будет!..

Глава 3
Копия Эллины

Просыпаюсь утром, чтобы отправиться на очередную первую смену. Впереди новый двенадцатичасовой рабочий день. С восьми до восьми, без перерыва, как гласит табличка при входе в аптеку. Сегодня работаю в паре с новой девочкой, которая на год младше меня. Её зовут Аня, и она пришла из другой аптеки, потому что у нас уволилась одна из фармацевтов.

Между прочим, много от той сотрудницы проблем было. Чего только стоили пятьдесят тысяч недостачи!.. Терпеть не могу людей, после которых кашу приходится расхлёбывать всем, потому что мы повязаны понятием «коллективная ответственность». Для некоторых это достаточно удобная причина, чтобы воровать из аптечной кассы, а сумму после ревизии делить на всех сотрудников. Повезло ещё, что руководство прошло навстречу, и каждому пришлось внести не так уж много: по три с лишним тысячи. Это были деньги, которые мне должны были заплатить за дополнительные смены, когда у нас в отпуск ушла Эллина и я выходила вместо неё. Видимо, всё, что так или иначе связано с ней, несёт негатив…

Я пью на кухне чай и смотрю на рассвет. Мне нравится наблюдать за восходом солнца. Есть в этом что-то необъяснимо величественное и красивое.

Ровно в половине восьмого выхожу из дома, и через пятнадцать минут уже на работе. Девушка с роскошными – длинными, чёрными, густыми – волосами, заплетёнными в косу до плеч, встречает меня улыбкой (прямо-таки до ушей) и радостно говорит:

– Привет!

Я расплываюсь в ответной улыбке:

– Привет! – «Неплохое начало дня!» – отмечаю про себя.

Переодеваюсь в униформу, ставлю обед в холодильник и считаю кассу до открытия. Мне не о чем волноваться и переживать. День проходит на одном дыхании. Всю смену мы болтаем с новой напарницей о колледже, о работе, о покупателях.

Отчасти со временем я разгадаю её. Почти такая же, как Эллина, которая гонится за планом. Но между ними есть существенное отличие: Аня жизнерадостна и всегда улыбается. Хотя и такая же подлиза… В любом случае, это лучший вариант, чем Эллина.

Я всегда доверяю людям прежде, чем понимаю, каковы они на самом деле. Отзывчивость – это качество, из-за которого возникает немало проблем, но оно делает меня другой в глазах большинства. Одна из причин, по которой люди мне завидуют. Так произойдёт и с этой девушкой. Но всё, что ни делается, всегда имеет и благоприятное продолжение…

Это произойдёт в ноябре, и я серьёзно задумаюсь над тем, чтобы уйти из аптеки. Проблема взаимоотношений всегда начинается с того, что кто-то умнее и выполняет план по продажам, пока ты раскладываешь препараты. Или подлизывается к заведующему, выставляя тебя в самом невыгодном свете и перевирая всё сказанное тобой. Или завидует тебе и пытается всеми силами выжить из аптеки (например, крадёт деньги из твоей кассы). Не пойман – не вор. А ты потом вкладываешь из собственного кошелька.

К сожалению, не все в коллективе чисты на руку. Кто-то этот соблазн не может преодолеть и тащит из аптеки препараты, деньги, одним словом – всё, что можно.

Моя одногруппница Оля как-то заявила:

– Это же болезнь!

Но если это действительно болезнь, то почему нельзя уйти, чтобы другие не страдали?.. В конце концов, многое при желании можно вылечить. Но у людей нет желания признаваться себе, что больны. А если его нет, значит, можно бесконечно оправдываться и чувствовать себя абсолютно безнаказанным.

И, конечно, у этого человека «благие» цели: предположим, строительство дома, больные родители, большое семейство. Но ведь всё своё детство я провела, не шикуя, однако всё же выросла и не стала воровать! Даже держа в руках пятьдесят, восемьдесят или сто тысяч, я никогда (положа руку на сердце!) не испытывала желания взять чужое. Главное – зарплату дайте, и я буду работать дальше.

Я всегда помогала другим делать план, когда выполняла его сама. Такой уж я человек – всегда готова пожертвовать собой ради других, что в наше время не ценится. И за проявленной слабостью всегда следует весьма подлый и глубокий удар в спину.

Аня была не более отзывчивой, чем Эллина. Помню, как у меня поднялась температура и я попросила её выйти вместо меня в смену, а она отказала мне. В то время как я несколько месяцев назад вместо неё вышла.

Теперь, когда за моей спиной уже четыре года стажа работы первостольником (для непосвящённых: это первый человек, к кому обращаются в аптеке за советом или покупкой), я понимаю многое.

Проблема фармацевта в том, что стоимость медикаментов в нескольких аптеках может различаться на сумму до пятисот рублей. С учётом того, что каждый год открывается бесчисленное количество аптек.

Проблема начальства в том, что выручка падает. А если она падает, значит, в этом виноваты фармацевты. Я всегда старалась быть на стороне людей, и, я уверена, так же поступают многие специалисты. Мы всегда готовы проконсультировать по препаратам, оказать помощь. Но ведь я такой же человек, я отдаю всю себя работе и два выходных дня с трудом восстанавливаю силы.

Ещё одна проблема работника первого стола в том, что мы оказываемся под двойным прессом: между покупателями и начальством. Ни те, ни другие не хотят понимать, что от нас ничего зависит. Ни ассортимент аптеки, ни отсутствие разменной монеты, ни растущие цены. Ровным счётом ничего.

Покупатели наивно полагают, что мы приходим на работу и весь день рисуем новые ценники, чтобы продать медикаменты подороже. Они не понимают, что товары везут нам поставщики с документацией, в которой уже заложено ценообразование. Мол, по телевизору сказали: «фармацевты накручивают цены». Телевизор вообще стоит меньше смотреть, особенно передачи с советами про здоровье – к примеру, в период эпидемий гриппа, когда на фармацевтов пытаются повесить всех собак и чуть ли не сжечь их за грехи на костре.

Поэтому по двенадцать, тринадцать или даже двадцать четыре часа в сутки приходится выслушивать, что «вот в аптеке напротив препарат X стоит на… рублей дешевле…»

А начальство ведь требует выручку с нас! И это состояние – словно я нахожусь в тисках – мне не нравится. Просто представления о том, как замечательно я буду работать в аптеке, с действительностью не совпали… Сплошное разочарование.

После возвращения домой решаюсь снова сесть за ноутбук и попробовать продолжить то, что пару дней назад я начала неожиданно для самой себя, – писать. Через полчаса я уже не могу оторваться от компьютера ни на секунду. Слова льются из меня непрерывным потоком, я больше не сдерживаюсь и пишу всё, что чувствую.

Сколько времени я не писала? Как я могла быть такой глупой и игнорировать свои мечты? Как я позволила себе стать несчастной?..

Буквы сами складываются в слова, а слова – в предложения. Тут поставить точку, а там – запятую. Написать о чувствах, о неразделённой любви, изложить все трудности этой жизни. Изобразить окружающую среду: время, местность, погоду, здания…

Какой кайф! Какое счастье! Вот она – я! Это моё настоящее призвание. Я писатель. Я всегда хотела стать писателем!..

– Я тебя уже три раза звала ужинать. Ты меня слышишь или нет? – спрашивает мама.

– Слышу! – я встаю и разминаю затекшие ноги.

Кидаю взгляд на часы и не верю своим глазам: уже пролетело три часа!

– Чем ты занимаешься столько времени? – новый вопрос, уже с ноткой подозрительности.

– Я пишу, мама, – говорю как можно более коротко.

– И что? Это не освобождает тебя от выполнения домашних обязанностей!

Я пережёвываю котлету с макаронами и пропускаю это мимо ушей. Не хотелось бы сейчас снова поднимать вопрос о моём неправильном выборе. Ведь, сколько себя помню, мне всегда хотелось стать писателем, просто в школе у меня не набралось достаточного опыта. Мне было страшно учиться рядом с одноклассницами, которые частенько надо мной издевались. Ещё в школьные годы единственными моими друзьями стали книги, персонажи которых мне оказались ближе, чем ровесники.

В школе же я пыталась писать книги и пробовала силы в сочинении стихов. Для меня не оставалось сомнений в том, что следует выбрать профессию журналиста, потому что многие известные писатели работали сначала репортёрами или корреспондентами. К тому же журналистика – верный способ повидать мир, оказаться там, куда я ещё ни разу не попадала. Но в то время моим мечтам не суждено было исполниться…

Писательство для меня тогда выглядело всего лишь способом самовыражения через тетрадь и ручку. Но я пыталась. Пыталась много раз, даже если из этого и выходил просто пересказ прочитанной книги или просмотренного фильма.

Только сейчас мне хочется, чтобы сочинение книг стало именно моей профессией. Именно той работой, о которой мечтала. И каждый раз, пытаясь донести до мамы свою точку зрения, я непременно сталкивалась с возведённой стеной непонимания. Человек, который вырастил и воспитал меня, не понимал, что это призвание всей моей жизни. Путь, который я сама выбрала и по которому хочу идти.

Но рано или поздно мама поймёт и смирится с этим. Поймёт, что я не могу больше отсиживать по двенадцать-тринадцать часов в помещении аптеки, пусть даже в тепле и с контейнером еды. Не могу смотреть на то, как с каждым днём теряю возможность рассказать о персонажах, которые то и дело появляются в моей голове. Иногда до меня даже доносятся отрывки их разговоров. Чувства, о которых невозможно молчать. Поступки, которые они совершают, и жизнь, которой живут.

Со стороны, наверное, это кажется сумасшествием, но ведь музыкант, который в голове слышит ноты своего произведения, не безумен? Так почему же тогда я должна быть ненормальной? Нет, это не бред. Я именно писатель. Я должна писать и развиваться в этом направлении. По-другому не могу больше жить, не изменяясь и не двигаясь вперёд.

– Приятного аппетита! – говорит мама.

– Спасибо… – я криво улыбаюсь.

Моя мама всю свою жизнь занималась физическим трудом. Именно её трудолюбие позволило нам выжить, и, конечно же, помогли родные мамины сёстры и братья. Для неё большим достижением в жизни являлась уже моя работа в аптеке. Ну а потом – и поступление в вуз.

Не могу объяснить, почему всё внутри меня запротестовало, и мне захотелось изменить окружающую обстановку. Захотелось общаться с интересными людьми, работать над книгой, ездить в путешествия, развиваться и… просто стать счастливее. Некоторое время мне казалось, что это не совсем нормально. Зачем менять стабильную, неплохо оплачиваемую работу на будущее, полное неизвестности? А я хочу. Просто хочу – и всё!

Пишу в свободное от работы время часами напролёт. Пишу о девушке, которая с детства была психически нездорова. Но, тем не менее, боролась за свои жизнь и рассудок каждый день.

Не замечаю, как за окном темнеет, и день подходит к концу. Это моя зависимость, религия, жизнь… и от этого не убежать, не спрятаться, не скрыться. Я и так слишком много времени игнорировала свои желания в попытке быть такой, как все. Но для меня этого недостаточно – жить «как все», с каждым днём убеждая себя, что всё в полном порядке. Недостаточно жить и совершенно ничего не делать. Я не такая, как они. Я всегда была другой. Но только теперь ничто не заставит меня свернуть с моего пути. Пусть завидуют и ненавидят меня за то, что иду к своей цели!

Пусть говорят, что мне никогда не издать книги и не стать писателем. Мне и не нужно их одобрений. Они просто завидуют тому, что я нашла в себе силы признать истину, от которой столько лет скрывалась. Они завидуют, потому что мне не нужно беременеть и женить на себе мужчину, чтобы он меня содержал. Они завидуют, потому что боятся того, что у меня всё изменится в один прекрасный день.

И в тот момент, когда всё и вправду изменится, они начнут завидовать ещё сильнее. А я не буду понимать их ещё больше, потому что никогда не завидовала. Потому что всегда искренне верила, что каждый человек – творец своей судьбы. Я всегда считала, что окружающие меня люди никогда не смогут оставить меня или предать, ведь сама я так не поступаю. Ведь мне нужны друзья так же, как и я им.

Розовые очки уже разбиты вдребезги. А я ранена этими осколками. Теперь многое прояснилось для меня… Каков человеческий характер в наше время. Что данные и невыполненные обещания, признания в любви и клятвы на самом деле ничего не стоят. Ценен только накопленный опыт…

Я не чувствую раздирающую меня на части боль, когда мои пальцы касаются клавиатуры компьютера. Моё разбитое сердце перестает кровоточить и гноиться. Слова, которые появляются на экране, исцеляют меня намного лучше всяких антидепрессантов. Жизнь возвращается ко мне с каждой напечатанной страницей.

И я больше не влюблена в него.

Я свободна.

Я счастлива и безмятежна, как было до его появления в моей жизни.

Глава 4
Жизнь заиграла новыми красками

В ушах наушники, и я иду на работу. Телефон настроен на частоту моей любимой радиостанции. Жизнерадостная песня заставляет чувствовать себя частью этого мира.

Совсем не замечаю, как один сезон сменяет другой и мир изменяется, потому что много времени провожу на работе. Вижу только конечный результат того, что сделала весна – листья на деревьях распустились, газоны позеленели, а с юга вернулись птицы. Люди тоже сменили свои однообразные серые одежды на разноцветные плащи, ветровки и кожаные куртки.

Меня радует солнечное утро. Меня радует, что сегодня я буду работать с Валентиной Семёновной. Мне нравится с ней работать – она старше на шестнадцать лет, и с ней о многом можно поговорить. Она довольно спокойна, рассудительна и не смотрит на меня свысока, как Эллина.

Я открываю дверь и вижу непросохший пол. Валентина Семёновна относится к тому поколению фармацевтов, для которых прибраться в аптеке не составляет проблем, для неё это естественно. В отличие от Эллины, которая кое-как раз в месяц протирает со своей стороны пыль и убирает витрины. Я знаю многих фармацевтов, которые не поддерживают порядка в аптеке, считая, что это не входит в их обязанности.

– Доброе утро! – раздаётся за кассой.

В голосе коллеги звучат нотки радости и жизнелюбия.

– Доброе утро, – улыбаюсь я. – Вы полы помыли? – спрашиваю и прохожу к шкафу, чтобы переодеться.

– Ну да! – отвечает Валентина Семёновна. – В чистоте и работать приятнее!

– Это верно, – соглашаюсь я.

Людей, с которыми интересно разговаривать в течение смены, на самом деле мало. Таких, кто не завидует, не хамит тебе в ответ, кто поможет найти препарат под завалом коробок, оставшихся от другой смены.

Мне не по душе, что в аптеке, в которой я работаю, иногда невозможно найти препарат из-за этого кавардака. Мне вообще не нравится расположение медикаментов, когда на самих верхних полках шкафа стоят препараты от давления, и попробуй найти, если спутаешь цвета коробочки или, скажем, производитель сменил оформление упаковки. Люди дают целый список, и носишься по аптеке как угорелая, собирая все лекарства. И иногда приходится отказывать из-за безалаберности другой смены. А потом, когда прибираешься перед окончанием рабочего дня, Эллина непременно жалуется заведующему, что «все наводят свои порядки».

– Нам надо было давно вместе работать, – говорит Валентина Семёновна, стоя возле своей кассы и повернув лицо в мою сторону.

Мне нравится её стрижка каре, которая актуальна в этом сезоне.

– Да, надо было, – соглашаюсь я. – Но я не знала, что так всё обернётся. Не знала, что Эллина со мной так поступит.

– Не только с тобой. Я как-то препарат один не могла найти и попросила её помочь мне, – говорит фармацевт, переставляя на полке медикаменты.

– Помогла? – спрашиваю с интересом.

– Швырнула мне потом эту коробку вот сюда, – показала Валентина Семёновна на стеклянную полку витрины, которая находилась на уровне кассового аппарата.

– Не может быть! – удивлённо восклицаю. Моему возмущению нет предела. – Я думала, что она к вам хорошо относится, у вас же больший опыт. И потом, вы старше.

– Она очень высокомерная, – подтвердила Валентина Семёновна.

– Разве можно вести себя так не по-человечески? – задала я риторический вопрос и продолжила: – А ведь мне говорили, что фармацевты тут долго не задерживаются. Здесь недостачи большие всегда были, – неожиданно призналась я.

Валентина Семёновна пришла в аптеку спустя год, как я сюда устроилась. Она работала в производственной аптеке своего посёлка: готовила и разливала стерильные растворы во флаконы, которые заказывала больница. Но, как только аптека закрылась, Валентина Семёновна, лишившись любимого места работы, решила устроиться в нашу сеть. В то время у нас как раз уволились заведующая, фармацевт и санитарка.

– Тут очень тяжело работать. Народ какой-то… – разочарованно махнула рукой моя напарница. – Покупатели злые, все хотят, чтобы препарат был действенный, но дешёвый.

– А сами… посмотрите, с такими котомками уходят! – показала я на женщину, которая с трудом несла по четыре полных пакета в каждой руке.

По правде говоря, я не знаю, зачем в городе столько аптек. Возможно, это звучит некрасиво. Но когда правда была упакована в красивую, яркую, блестящую обертку и подана изысканно? Да никогда! Зачем на одной улице открывать пять аптек? И ведь со временем цены в них станут одинаковыми, персонал начнёт утекать, зарплата – падать…

Всё превращается в бизнес, но бизнес, выгодный только одной стороне. Тому, кто хочет получить прибыль. Я не имею экономического образования, но даже простыми словами могу выразить всю несправедливость по отношению к аптечным работникам.

Ко мне подходит покупательница и требовательно говорит:

– Дайте мне какой-нибудь лёгкий антибиотик!

– Антибиотики только по назначению врача, – вежливо отвечаю я.

– А мне всегда давали так. Без всякого рецепта! – тон женщины говорит о том, что я для неё не больше, чем мебель.

– Кто давал? – спрашиваю я, вызывая ещё большее раздражение, и твёрдо повторяю: – Они ВСЕГДА отпускаются по рецепту!

– Ну, дайте мне какой-нибудь! – начинает капризничать женщина, как пятилетний ребёнок. – Мне некогда к врачу идти!

– В поликлинику сходить недолго.

– Слушай, дай антибиотик! Ишь, какая умная! Понабрали тут всяких, кто платно учился! – уже со злостью кричит «больная».

Слышать это очень обидно. Валентина Семёновна, которая обедала в кабинете заведующего, не выдержала, вышла и отпустила скандалистке антибиотик.

«За что? За что мне всё это?» – задаюсь мысленно вопросом. Я сбегала в туалет и умылась. Потом села за обеденный стол и вытирала слёзы, пытаясь успокоиться.

Это внутреннее выгорание… День за днём я начинаю ненавидеть себя за выбор профессии. Из-за таких вот людей, которые лечатся тем, что посоветовали «другие» – люди без образования, уверена, что болезни диагностируются неверно или слишком поздно для начала адекватного лечения. Я не хочу нести за них ответственность. Это меня не касается, но терзает. Это меня волнует. Потому что выбирала я эту профессию из-за того, что хотела помогать людям. Но, чувствую, моя помощь им не нужна.

По правде говоря, я считаю, что нужно повысить уровень уважения ко всем профессиям. Прежде всего, к таким, как продавец, врач, медсестра, фармацевт, акушерка, официант, уборщица, учитель, дворник, водитель… Список можно продолжать до бесконечности. Просто представителей перечисленных специальностей я чаще наблюдаю в повседневной жизни.

Мы всего лишь люди, и это не значит (совсем не значит!), что мы должны прислуживать и ублажать других! Ошибочно думать, что «если я появился где-либо, то официант (медсестра, уборщица) МНЕ ДОЛЖЕН». Исходя из своего опыта, хочу сказать, что каждый из нас осознаёт в полной мере ответственность. Мир не строится на долге перед кем-либо. Мир строится на взаимном уважении друг к другу – только так мы можем существовать бок о бок.

Совсем другое – это внутреннее, личное отношение, которое может отличаться от того, как ведёшь себя с окружающими.

Я всегда стараюсь здороваться с людьми и вести себя так, как воспитала меня мама, потому что иначе я не буду чувствовать себя человеком. Я не всегда ожидаю от других такого же отношения ко мне, но, когда доброта возвращается, это никогда не остаётся незамеченным. Всегда приятно, когда тебя приветствуют при встрече и относятся с уважением, хотя в наши дни это редкость.

Я мечтаю, чтобы вместо мата (на улице доносящегося порой от девушек младше меня или от вполне симпатичных парней, идущих впереди) люди говорили по-русски правильно, изъясняясь красивыми словами, используя эпитеты и метафоры. Как было бы здорово, если бы популярные певцы и группы выбирали песни с глубоким смыслом, а не распевали несуразные стишки, построенные лишь на игре рифм! Я не слушаю музыку, которая не переворачивает мой внутренний мир или хотя бы не будоражит его. То, к чему относишься равнодушно, не может называться искусством.

Сама жизнь – это искусство. По крайней мере, я так воспринимаю реальность. И повседневность так же прекрасна, как и праздник. Чего только стоит лето, которое приходит после весны, которая следует за холодной, долгой, тёмной зимой!

Мне нравилось нежаркое лето, наступившее в этом году. От зноя мне становилось плохо, и спасением был только прохладный душ. А когда стоит прекрасная погода, то и настроение становится хорошим от одного взгляда на сочную зелёную листву, в которую переоделись деревья… Я просто приходила на работу и стояла за кассой, не получая удовлетворения от работы. Правда, проводя эти часы не без выгоды для себя. Я приносила книги и читала, читала всё время, пока никто не заходил в аптеку. Потом, отпустив нужный препарат, я снова погружалась в необыкновенный мир, который дарили мне книги, порой успокаиваясь после неадекватного покупателя.

Возвращаясь с работы, почистив зубы и переодевшись в пижаму, я всё чаще сразу засыпала. Мне нравились перемены, которые происходили со мной. После прощения, после того, как я смогла отпустить прошлое, словно воздушный шар, жить стало намного проще и спокойнее. Однако это совсем не означало, что я откажусь от своей мечты.

Не устану повторять, что благодаря мечте я смогла так измениться, и это ещё не предел. Я верила, что всё самое лучшее ждёт впереди!.. Писательство занимало в моей жизни всё больше времени и места, и я уверена, что однажды мне предстоит сделать выбор между делом, которое я люблю, и работой, за которую мне платят.

После школы я действительно собиралась делать что-то хорошее, полезное – к примеру, спасать людей. Мне казалось, это главное предназначение моей жизни. Но из-за того, что я боялась одного вида шприца и недолюбливала врачей, мама сказала, что из меня может получиться неплохой фармацевт. Кто же знал, что наступят такие времена?..

Просыпаюсь от ужасных звуков каких-то инструментов (дрель?), которые раздаются сквозь стену: похоже, кто-то меняет стеклопакеты. Пытаюсь спрятаться под подушкой и снова уснуть. Как назло, в мой выходной…

Часа на два мне удаётся забыться сном, а просыпаюсь я от уже усилившегося шума. Валяюсь ещё около получаса в кровати, включив в телефоне музыку. Наконец, заставляю себя подняться и добрести до ванной, чтобы умыться. Плетусь на кухню, дотрагиваюсь до чайника в надежде обжечься, но он лишь еле тёплый. Ставлю чайник на плиту и иду одеваться.

Нет ничего более унылого, чем просыпаться в холодной хрущёвке осенью. Отопление ещё не подключено, и складывается ощущение, что проснулся на улице: так же холодно, и ветер дует в щели окон.

Пока чайник медленно греется, захожу через телефон в социальную сеть, чтобы проверить сообщения и узнать новости. Ничего нового. Ни от кого известий нет. Самый дружелюбный человек (это я про себя) ни от кого не получает сообщений. Что с моей жизнью происходит? Совершенно ничего. Я никому не нужна.

Бывают такие дни, когда не знаешь, куда деться от одиночества, грызущего изнутри. Но я не могу к себе никого подпустить. Если я снова влюблюсь, то второй раз собрать моё сердце по кусочкам уже не удастся. Мама не заставит меня ничего взять «в кредит», чтобы у меня была цель, ради которой стоит жить…

Я очень, очень сильно влюбилась в него. И мне так хотелось, чтобы мы вместе в этой жизни развивались и добивались целей! Наивная… Он оказался лентяем и разгильдяем. Такие люди не меняются, пока в жизни не происходит неожиданный поворот.

Я всё ещё была в него влюблена, когда объявила о том, что хочу закончить наши отношения и остаться друзьями. В глубине души я надеялась, что стала для него той самой – единственной и неповторимой, которой он не даст уйти и ради которой изменится. Потом… Потом я испугалась, что никто в целом мире не полюбит меня и я останусь одна. Только по этой причине я унижалась перед ним, принося извинения. Во мне, в отличие от него, всё ещё жили чувства, когда я пыталась его вернуть. Но он растоптал всё до последнего осколка. Отверг мои чувства и оттолкнул меня. Именно это оказалось мучительно больно. На какое-то время я совершенно потеряла почву под ногами. Потому что моё будущее было распланировано на ближайшие пару лет, а теперь не осталось ничего. Ни планов, ни будущего.

Мама собирала меня тогда буквально по кусочкам, словно я была жертвой, пережившей катастрофу. Цунами, например… хотя больше всего подходит землетрясение. В определённый момент я просто полетела в бездну неизвестности: без замыслов и намерений, рассчитанных на то, чтобы придать жизни ясность. Но это была всего лишь катастрофа под названием «отношения между людьми».

Я видела в маминых глазах страх, который она скрывала от меня за неизменными улыбками и шутками. Она обнимала меня, позволяя всем слезам вылиться. Она ложилась со мной рядом и шептала на ухо, что уж она-то меня любит… даже когда другие не любят. Покупала кучу всевозможных пирожных и конфет, а по выходным пекла пироги.

Я приняла слишком близко к сердцу всё, что продолжалось долгие месяцы. Я отравилась реальностью и проходила лечение временем. Мне были прописан покой. Детоксикационная терапия душем – по нескольку часов подряд, пока никого не было дома. Заместительная терапия музыкой и огромным количеством книг.

В моей голове каждое утро звучал мысленный диалог между ним и мной. Вся моя невысказанная боль, смешанная с обидой и ненавистью, все воспоминания, оторванные от него и тянувшие меня вниз – туда, откуда я не найду выхода второй раз…

Мама слишком хорошо знает меня, чтобы дать мне утонуть, не попытавшись спасти. Она знает, что, пока я балансирую на грани депрессии, ей удастся сказать, сделать что-нибудь. Это трудно, но возможно.

Чайник закипает, и я бросаю в чашку одноразовый пакетик. Выключаю конфорку и ставлю чайник на место.

Бывает, что раз в два или три месяца со мной пытаются познакомиться, но я всегда вру, что у меня есть парень. Не хочу повторения случившегося. Никому не верю и не хочу ни с кем встречаться. Лучше провести жизнь в полном одиночестве, и пусть оно грызёт меня: раз я чувствую боль – значит, жива.

Мама вернулась с работы и спросила:

– Встала уже?

– Да, – вяло проговорила я.

Она сняла спецодежду, помыла руки и начала выкладывать из сумки батон, пакет с пряниками и буханку чёрного хлеба.

– Мам, послушай, я хочу стать писательницей, – осторожно начинаю я. – Но я не брошу работу, пока не смогу зарабатывать этим на хлеб. Я со старших классов помогала тебе мыть полы и потом ещё нашла себе работу на полставки. А в колледже я раньше остальных устроилась уборщицей в аптеку. И за всё время, что работаю, я ещё ни разу не взяла отпуск. Я хочу работать, а не просиживать штаны, по-любому. Это ведь моя жизнь, и мне не нужна другая работа, я хочу писать книги… Пожалуйста, пойми меня и прими такую. Я буду работать до тех пор, пока моя мечта не сбудется!..

– Сейчас ты заставила меня гордиться тобой, – сказала мама.

Я заметила, что на глазах у неё выступили слёзы. Она поднялась и обняла меня.

Я всегда боролась за то, что любила. Теперь я не одна. Мама поддержит меня, и это для меня главное.

Нет лучшего чувства, чем снова быть живой!..