Текст книги "Дикари"

Со скамеек теперь доносился лишь неясный шум. Ставки поднимались... Боевой дротик в руках карфагенянки позволит ей, в случае если противница попытается приблизиться к колесу, держать ее на расстоянии. Иначе стальное острие...

Нахмурив брови, Сулла старался прочесть что-нибудь на лице любовницы усопшего Менезия. Вступит ли она в кровавую стычку для удовлетворения своей гордости и злобы, хотя и время и место не подходили для этого.

Презрительная ухмылка на лице его теперешней рабыни не предвещала ничего хорошего. Стиснув зубами калиновую веточку, Сулла почувствовал все возрастающий гнев. И впрямь эта убийца – настоящее дикое животное, переполненное ненавистью, о чем недавно и говорил владелец лупанариев. Галл хотел было подняться со скамейки, спуститься вниз, подойти к повозке Металлы и приказать ей оставить карфагенянку в покое. Но никто не знал его ни в цирке, ни в этом предместье, да и было слишком поздно. Белые лошади рванулись вперед, колесница по прямой пересекла арену и за несколько секунд настигла карфагенянку. Ашаика, улыбаясь, подняла дротик. Британка летела все ближе и ближе. Острие коснулось ее груди.

Ошарашенные зрелищем, люди на трибунах вновь повскакивали со своих мест. Дротик, казалось, вошел под ребро Металле. Все алчно вытянули шеи – не течет ли кровь. Сулла тоже встал. Металла не уклонялась, все пытаясь достать до колеса черной колесницы. Вынуждала карфагенянку идти до конца и воткнуть в нее дротик, взвалив на нее вину за первую пролитую кровь.

Прекрасно вышколенные черные и белые кони теперь неслись сами вдоль трибун и где надо поворачивали. Соперницы бросали друг на друга вызывающие взгляды. Металла подняла хлыст, ударила карфагенянку поперек груди. Ашаике было нестерпимо больно, но внешне она по-прежнему оставалась невозмутимой. Из бока Металлы закапала кровь. Кровь выступила и на голой груди негритянки.

Бешеная скачка продолжалась. Амфитеатр ревел. Металла вновь подняла свой хлыст. Изловчилась и ударила. Ремень обвился вокруг руки ее соперницы, затянулся намертво. Лошади заходили на поворот, когда она вдруг резко остановила своих белых коней. Четверка аж вся выгнулась, взметая из-под копыт фонтаны песка, а Металла в это время навалилась всей своей тяжестью на тормоз колесницы. Ее отбросило вперед, она едва не упала на дышло. Ашаика, выдернутая из колесницы ремнем, крепко обвившим ее руку, упала на песок бездыханной. А ее пустая упряжка под рев трибун поскакала дальше.

Металла выровняла коней и шагом доехала до центра арены. Помощники лекаря с носилками уже бежали к поверженной.

– Ты видел, а? – спросил сосед у Суллы, стараясь всех перекричать. – И так каждый раз. У нее всегда припасен трюк, другим он не под силу... – Он поднялся, собираясь уйти. – Да, – воскликнул он, – вот это представление! Хитрец Вибий Крисп не ошибся, вытащив Металлу из эргастула[54]54
  Эргастул – тюрьма для рабов.


[Закрыть], где она прозябала со всяким сбродом. Никто не хотел ее брать, она кусала всех клиентов, желавших переспать с ней. Так он мне рассказывал. Крисп приходил к моим девочкам. Умер в прошлом году от болезни. Так вот, он бил ее кнутом каждый день, пока она не смирилась. Она должна была или подчиниться, или сдохнуть... В конце концов смирилась. Крисп знал, что ее захватили на колеснице в Британии, и повел ее в цирк. Она, наверное, кончила, когда при ней колесница с возницей разлетелись в воздухе на мелкие кусочки. Тогда все и решилось. Купил он ей самых дорогих лошадей. Она уже выступала на арене, Когда Менезий вернулся то ли с какой-то войны, то ли из путешествия и увидел, как она дерется... Ну и смеялись над ним, когда узнали, что он заплатил за нее миллион сестерциев. Он знал, что делал. Да и что такое миллион сестерциев для такого человека, как Менеэий? А мы всегда сильны задним умом, да?

– Точно, – согласился Сулла.

Сосед совсем уж собрался уйти и внимательно посмотрел на своего собеседника.

– Позволь мне сказать, что ты мне симпатичен, – заявил он. – Я иду домой перекусить. И приглашаю тебя! Ты не будешь скучать. Я предложу тебе девушку, даже две, если захочешь! – Выправка и сдержанность Суллы, видимо, что-то ему напоминали, так как он добавил: – Скажи мне. Я почти что уверен, ты служил в легионе! У тебя такой вид...

– Да, – сказал Сулла, – у меня такой вид.

– Тем более! Отдадим должное творцам римской славы! Скучно нам не будет. У меня есть все: вино, конечно же девушки, с ними все ясно... Ты мне расскажешь, чем ты занимаешься, зачем приехал в Рим и все остальное...

Сулла тоже поднялся.

– Благодарю тебя, – сказал он. – Я очень тронут твоим приглашением, но у меня здесь дело, и безотлагательное...

– А я думал, ты просто прогуливаешься.

– То есть... – начал Сулла, смущенный тем, что его поймали на противоречии.

– Ладно, дела так дела! – коротко, но доброжелательно отрезал собеседник. – Я не хочу быть любопытным...

– Тем не менее, – ответил Сулла, – я пробуду здесь несколько дней, и, как только смогу, обещаю, что повидаю тебя! Как твое имя?

– Арпокрас! Хозяин Арпокрас. Всякий укажет, где я живу! Большой белый дом с навесом из черепицы, возле бассейна, под акведуком...

– Обещаю, – сказал Сулла. – Vale!

– Vale! – ответил другой, улыбаясь, и приветственно поднял руку. – Удачи тебе с Металлой, – бросил он, прежде чем стал спускаться по ступенькам.

Глава 14
Наказывайте ваших непокорных рабов

Сулла въехал во двор школы «Желтые в зеленую полоску». Два раба-сторожа увидели на сбруе его лошади серебряные пряжки с гербом Менезия. В тот же момент на галерее появился управляющий. Сулла припомнил, что видел его в тот день, когда знакомился с дворцовой челядью Менезия. Он быстро спустился по внешней лестнице галереи, которая шла по второму этажу основного здания и ограничивала двор с одной стороны.

– Господин, почему ты не предупредил о своем приезде? Все бы собрались приветствовать тебя...

– Это не обязательно, – ответил галл. – Я увижу каждого в свое время. Мне нужно встретиться с Металлой. Она здесь?

– Она вернулась, господин. Я провожу тебя к ней.

– Лучше укажи мне дорогу. Я пойду один.

– Как пожелаешь, господин. Она в своих покоях. Ты пройдешь через двор и после конюшен увидишь здание за садом.

Сулла прошел под аркой в глубине двора и очутился перед конюшнями. Конюхи-рабы рассматривали нового хозяина с большим интересом. Он похвалил их за хорошее содержание помещения и направился к саду. Сад заканчивался леском из красных буков и далее рядом кипарисов. За ними и находился дом возницы. Его и не сразу-то было видно за стволами деревьев. Фронтон поддерживали восемь колонн, за ними вход в атрий, посреди которого стояла серебряная статуя, изображавшая саму Металлу. Она стоя управляла боевой колесницей...

И что за чувство испытывал Менезий к Металле? Сулла сам был тому свидетелем: не женщина, а опасное животное! В чертах статуи горел огонь насилия, что не мог, конечно, не заметить такой совершенный человек, как Менезий, который читал философов и относился ко всем вещам с высоты своего блестящего интеллекта! Озадаченный, Сулла с минуту постоял перед изображением из массивного серебра. Специально ли патриций лишь подчеркнул недостатки возницы? Значит, именно в этом и проявилась его страсть. Менезий испытывал двойное удовольствие, когда обладал этой кровожадной рабыней и представлял ее более зловещей убийцей, чем она была на самом деле.

Обернувшись, Сулла увидел босоногих рабынь. Они подошли к нему и рассматривали его с удивлением. Самая старшая из них заговорила:

– Кто ты и почему тебя пропустили сюда?

– Я – Сулла. Знаешь ли ты хотя бы имя твоего хозяина?

– Как же мне его не знать? Все здесь только и говорят о галле, которому мы отныне принадлежим. Постой! Я позову Металлу, и ты познакомишься с ней...

– Вижу, тебе знакомы правила хорошего тона, – пошутил бывший офицер-легионер. – Но не беспокойся. Мы уже познакомились, – сказал он, показывая рукой на серебряную статую возницы.

– Тогда иди все время прямо, – сказала рабыня, – и постучи в белую дверь.

Прежде чем уйти, он снова обратился к ней.

– Вы довольны своей хозяйкой? – спросил он сдержанным голосом.

– А ты можешь изменить вселенную? – Она скорчила гримасу.

– Нет, не совсем, – пробормотал Сулла, уходя. – Но могу заставить крутиться быстрее или медленнее...

Он миновал несколько безлюдных комнат, пока не оказался перед белой дверью. Не постучал, а просто откинул медную щеколду, начищенную до блеска. Перед ним открылась очень красивая и большая комната, облицованная плитами черного лавового камня. Взгляд его уперся в кирпичную стену, покрытую глазурью. Вдоль стены бассейн с водой и цветками лотоса. Дальняя часть комнаты находилась под открытым небом, а высокие двери из эбенового дерева представляли собой передвижную перегородку. Их закрывали, когда было холодно.

Помимо бронзовых жаровен на резных ножках, в комнате стояли лишь кровать, два кресла с сиденьями из слоновой кости и низкий столик с маленьким гонгом. На стенах висели мечи, а копья стояли прислоненными к колоннам. Они же поддерживали кесонный потолок, выкрашенный в черные и белые ромбы.

Металла, в белой тунике, сидела на кровати. После возвращения с арены служанки вымыли и сделали своей хозяйке массаж. Две женщины на корточках у ее ног удаляли ей волоски на ногах. Все три повернули головы и смотрели на Суллу.

– А! – закричала Металла презрительным тоном. – Галл! Верный друг!

Служанки поднялись, держа в руках свои приспособления: чашки с воском и маленькие жаровни на древесном угле. Они не знали, остаться и присутствовать при неприятной сцене или удалиться без личного приказа хозяйки, тем самым вызвав на себя ее гнев.

– Только тебя здесь и не хватало! – продолжала она.

– Ты не удостоилась прийти ко мне вчера, я побеспокоился сам... – спокойно возразил Сулла. – Бывший легионер посмотрел на стоявших служанок. – Оставьте нас, – приказал он.

Обе рабыни вышли через маленькую дверь. Должно быть, она вела в туалетные комнаты и комнаты служанок.

Металла рассмеялась.

– Раскомандовался, – иронично заметила она.

– А как же иначе, – улыбнулся Сулла.

Она посмотрела на него с отвращением. Поправила подушки на кровати, расположилась поудобнее. В каждом ее жесте чувствовался вызов.

– Ты, конечно, приехал, чтобы и здесь все прибрать к рукам? – продолжала насмехаться она.

– Я приехал потому, что ты очень много значила для Менезия...

Она пожала плечами.

– Не так уж и много. Всего лишь любимая игрушка! – горько сказала она. – Лицо ее стало непроницаемым. – Обойдемся без красивых фраз! Не пытайся разжалобить меня лестью... Галл, послушай меня: ты ничего для меня не значишь и никогда не будешь значить. Менезий дал тебе право решать мою судьбу. Не надейся, и пальцем не пошевельну, чтобы снискать твою милость. Тому не бывать никогда, ты слышишь? Через недельку-две ты захочешь переспать со мной! Не сразу, конечно. Ведь твой друг только что умер. Но ты захочешь этого, я знаю... Так зачем ждать? – воскликнула она вызывающе. – Давай, бери! Все твое! По завещанию!

И Металла развязала тунику. Она упала к ее ногам. Широко раздвинула ноги. Сулле открылось ее самое интимное место – половые органы с начисто удаленными волосами.

Сулла, сидевший на стуле, даже не пошевелился.

– Нет? Тебе стыдно? – играя удивление, спросила она. – Может, ты сомневаешься в действительности завещания? Здесь, в Риме, с нашими судами... Все продается и все покупается! Затей кто-нибудь тяжбу с тобой, как все говорят, и ты потеряешь все, что таким чудесным образом заполучил. Так спеши! Возьми меня, пока я еще тебе принадлежу!

Она залилась смехом. Сулла подождал, а потом тоже рассмеялся.

– Благодарю тебя, – весело сказал он. – С тех пор как я приехал в этот город, я только и занимаюсь любовью. Все предлагают. Не ожидал я подобного, когда согласился на просьбу Менезия приехать к нему...

– А ты и не знал, что в Риме думают только о том, как убить или развлечься с женщиной?

– Ну, к первому я уже привык. К второму скоро привыкну. Проще простого, – заметил он.

Металла явно растерялась перед его самообладанием. Наступил заключительный момент.

– Я только что видел, как ты выгоняла Ашаику с арены... – начал он.

– Ты там был!

– Да. Замечу, что ты не имеешь права вести себя так, как ты вела. Впрочем, тебе и так это известно.

– Это мое дело, – отрезала она.

– Наши дела, – поправил ее Сулла.

– Я хотела испытать негритянку. Вот почему и спровоцировала ее на стычку. Мне ее убивать на арене цирка, а не тебе! Поэтому дай мне самой решать вопросы так, как я считаю нужным.

– Нет, – сказал Сулла. – Не забывай, если Менезий позволял тебе делать все, что захочется...

Металла пожала плечами:

– Я уже сказала тебе – ты ничего для меня не значишь, и я буду делать все, что сочту нужным.

– Тогда прими наказание в соответствии с законом, – спокойно возразил Сулла. – Я пришел к тебе с лучшими чувствами. Ты оскорбила меня и надругалась над памятью Менезия, продемонстрировав самым непристойным образом свои гениталии. За это ты получишь двадцать ударов кнутом, а еще десять за карфагенянку. Прогнала ее с нашей арены, сознательно нарушила положение договоров, которые мы подписали с другими гладиаторскими школами...

Металла привстала со своих подушек и засмеялась во все горло:

– Ты накажешь меня кнутом? Здесь? Ты, галл? Да никто не выполнит твоего приказа!

Сулла встал, подошел к маленькому гонгу, ударил в него. Пожилой раб и два других раба вышли из-за маленькой дверцы.

– Управляющего Сальвия, и немедленно, – приказал галл.

Рабы спешно вышли, и вскоре показался Сальвий.

– В здании, – спросил его Сулла, – в отхожих местах проточная вода или они устроены по-старинному, с ассенизационными бочками?

– Сожалею, господин, но в этой части квартала не хватает воды для снабжения современных отхожих мест. Поэтому у нас еще используются ассенизационные бочки. Но если ты желаешь, чтобы все было устроено по-новому, то мы можем возобновить переговоры с городским управлением по поводу строительства отвода от акведука, который дойдет до нас...

– Я не о том, – сказал Сулла. – Речь идет о другом. Если есть ассенизационные бочки, то есть и ассенизаторы?

– Совершенно верно, господин...

– Они, должно быть, настоящие силачи? Бочки ведь тяжеленные?

– Да, – сказал, смеясь, управляющий Сальвий. – Настоящие силачи, которые не боятся работы...

– Как можно быстрее приведи сюда... пятерых и предупреди палача, пусть приготовит кнуты. Пусть все явятся к атрию этого здания.

– Кнуты? – удивленно спросил управляющий.

– Да, кнуты! – отрезал Сулла.

– Разве ассенизаторы сделали что-то не так, господин? – разволновался Сальвий, который подумал, что Металла пожаловалась новому хозяину и потребовала наказать виновных.

– Нет, нет, – сказал Сулла. – Поторопись выполнить мое приказание.

Появились ассенизаторы: пять человек в черных туниках из грубого материала; с бритыми черепами. Впервые они попали во внутренние покои той, что уже многие годы царила, как богиня, в школе гладиаторов Менезия. Ошеломленно озирались по сторонам.

Металла смотрела на Суллу, на пятерых рабов, выполняющих самую грязную работу, и на управляющего Сальвия с вызовом, в котором просматривалось и недоверие. Лицо ее совершенно побелело.

Галл спросил ассенизаторов:

– Вы меня знаете?

– Конечно, – осмелился сказать один из них. – Ты – галл Сулла!

– Я ваш хозяин?

На ассенизаторов накатывал страх: что еще могло случиться? Тот, кто осмелился ответить Сулле, продолжил неуверенным голосом:

– Действительно, ты наш новый хозяин, ведь Менезий завещал тебе свои богатства...

– Тогда приказываю схватить эту рабыню и отнести ее к атрию, где она примет наказание кнутом.

Казалось, ассенизаторов парализовало. Они не решались дотронуться до Металлы своими огромными ручищами, привыкшими к нечистотам экскрементов. Сколько раз они видели, как она въезжала во двор школы, держа за поводья упряжку в сотни тысяч сестерциев. Да и к тому же они знали, что Металла была любовницей самого патриция Менезия, человека богатого и могущественного, который полностью распоряжался их жизнями. Схватить ее силой?!

– Вы что, отказываетесь повиноваться? – спросил Сулла, нахмурив брови.

Нерешительно пятеро приблизились к вознице. Она выхватила копье, стоявшее у колонны.

– Если кто-нибудь дотронется до меня, галл, я убью тебя!

Сулла повернулся к управляющему Сальвию:

– Если эта рабыня ударит кого-нибудь из нас, меня или одного из тех, кому я отдал приказ отвести ее на место наказания, то ты тут же распнешь ее на кресте во дворе. Пусть умирает медленно на нем. И не сметь давать ей воды. Ты слышишь меня, Сальвий?

– Я слышу тебя, господин.

Лицо Металлы исказилось. Не двигаясь, смотрела она на Суллу. Потом поставила копье у колонны и дала ассенизаторам, которые едва касались ее рук, увести себя. Галл вынул из блузы и положил в рот веточку калины. Проходя мимо Суллы, она плюнула ему в лицо. Галл утерся рукой.

Это была последняя веточка калины, и он подумал, найдет ли он ее в Риме. Завтра же утром он прикажет главному садовнику достать калину за любую цену.

* * *

Сулла блаженствовал в большом атрии, куда принесли свежую воду и фрукты. Вслед за вошедшим Сальвием показался палач. Ремни его кнута были испачканы кровью. Кровь была и на его рубахе.

– Дело сделано, господин, – сказал управляющий.

– Она жива? – спросил Сулла у палача.

Палач улыбнулся:

– Я знаю свое ремесло, господин.

– Хирург осмотрел ее?

– Осматривает.

Сулла одобрительно покачал головой:

– Я еще не закончил, Сальвий. Пригласи нотариуса и четверых свободных граждан, которые будут свидетелями.

– Освободить рабов, если позволено будет спросить?

– Совершенно верно. Найдется ли в этом предместье нотариус?

– Их много, и я сейчас кого-нибудь срочно позову.

– А свободные люди?

Управляющий раб улыбнулся:

– Не очень много, господин Сулла. Как ты знаешь, у гладиаторов все или почти все – подневольные люди... Но все-таки такие есть.

– Хирург?

– Нет, хозяин. Он по своему положению не свободен. А вот старый всадник по имени Кассий Карвиний. Он переселился сюда из-за любви к гладиаторам. Он покупает и перепродает их, ставит большие суммы. Карвиний глух, как тетерев, но из хорошей семьи и к тому же живет около школы.

– А ты слышал, мне говорили, о некоем Арпокрасе, который содержит лупанарии?

– Конечно, хозяин. Точно, он должен быть свободным человеком. Мы разыщем его, как ты хочешь того. Он будет польщен...

– Найди еще двоих и поскорее собери всех в атрии.

Рабы сразу же отправились на розыски нотариуса. А галл принялся за фрукты, стоявшие перед ним. Приближалась ночь. Вошли слуги, внесли масляные лампы и повесили в специально отведенных местах. Гладиаторы и челядь, которые присутствовали при наказании Металлы, не решались уйти. В надвигающихся сумерках теснились группками в перистиле[55]55
  Перистиль – прямоугольный двор, окруженный со всех сторон крытой колоннадой.


[Закрыть], надеясь вновь увидеть ужасного галла. Они все еще испытывали ужас, охвативший всю школу при объявлении о немилости возницы. Прошедший после смерти Менезия слух о том, что якобы Металла была виновной или сообщницей в отравлении патриция, вдруг принял ясные очертания. Он и был предметом жарких споров и разговоров.

Первым вошел нотариус. Два его помощника несли свои письменные приборы. Он прослышал о наказании кнутом только под вечер. Следуя римской традиции, в его предместье все так же отправлялись на улицы или в таверны в поисках сплетен, свежих новостей и компании. И теперь он был счастлив встретиться с этим необычным галлом, который взбудоражил все местное население.

Церемонно поклонился Сулле.

– Я – нотариус Папиний, – объявил он, – польщен знакомством с тобой. Мне и раньше приходилось составлять документы по просьбе секретарей усопшего Менезия. Чем я могу быть полезен?

– Составить акт об освобождении, – сказал Сулла.

– Конечно, необходимо четыре свидетеля, свободные по своему состоянию...

– А вот и они...

В эту минуту вошел римский всадник Кассий Карвиний, сутулый, с белыми волосами, в руках акустический рожок из слоновой кости.

– Я счастлив познакомиться с тобой! – прокричал старик прямо Сулле в лицо, как делают все глухие люди. – Тебе повезло, что ты обладаешь такой красивой и смелой рабыней, как Металла!

Прислонил рожок к уху и указал галлу рукой на рожок: мол, говори туда.

– Прости, что побеспокоил тебя, Карвиний! – прокричал Сулла в аппарат. – Знаешь ли ты, что Металла не всегда послушна? Своевольная и упрямая!

– Так в чем же дело! – смеясь, проорал Карвиний. – Заставь ее повиноваться! Накажи ее кнутом, если надо!

– Что я и сделал!

– И правильно, – одобрил его старый всадник. – Кнут! На двух столбах и держится могущество Рима: смелость легионов и покорность рабов... Империя и существует до тех пор, пока будут соблюдаться эти два условия!

Вскоре появился гладиатор Алсцистий из соседней школы. Он принадлежал к свободному сословию и избрал столь опасное ремесло после службы в легионах, как многие и делали. Алсцистий, выживший после многочисленных ранений, покинул арену. Но перед тем соблазнил достаточно обеспеченную вдову из патрицианской семьи Торквати. Она не жалела денег на его содержание, но он отчаянно скучал. Проводил время в попойках и играх с гладиаторами. Немного позже предстал оружейный мастер, прибывший из Испании в Субреат в поисках заказов. Его нашел прямо на улице один из помощников управляющего Сальвия.

И наконец появился Арпокрас, в безупречной тоге, тщательно причесанный и более вычурный, чем утром, когда Сулла встретил его на скамейке арены. На ногах у него были надеты сандалии из белой кожи, подбитые золотыми гвоздями.

Сначала он в восхищении уставился на серебряную статую Металлы на колеснице, которая привлекала к себе взоры всех, кто входил в атрий. Потом увидел Суллу, стоявшего между всадником Карвинием и торговцем оружием из Испании. В изумлении остановился.

– Вот те на! – закричал он галлу. – Какое совпадение! Тебя тоже пригласили в свидетели!

И, вдруг осекшись, замолчал. Видя, как держится Сулла и как ведут себя все вокруг него – и управляющий, и рабы, – он понял, что галл, которого он встретил на скамейке утром, и мог быть тем самым галлом Менезия.

Сулла подошел к нему:

– Ave, Арпокрас! Я обещал, что встречусь с тобой, как только у меня будет время...

– Всемогущие боги! – воскликнул Арпокрас. – Ты! – И так как он уже был в курсе насчет Металлы, то спросил вполголоса: – Правда, ты наказал ее кнутом?

– Да, – сказал Сулла.

Спросил еще тише:

– Она не хотела подчиняться?..

– Точно, – ответил Сулла.

– Значит, ты поступил как Вибий?

– Именно так, – сказал галл.

Арпокрас подумал одну минуту, потом продолжил:

– Ты прав. Если даже на нее и расходуются миллионы, но она все равно твоя рабыня. Она должна тебе подчиняться.

– Я тоже так думаю.

– Если рабы не повинуются, – сказал Арпокрас, качая головой, – значит, в нашем обществе не все в порядке... Ни тебе домашнего спокойствия, ничего не будет. Ни лупанариев... Тогда и я разорюсь, – заключил он.

– Ничего такого не случится, – сказал, улыбаясь, Сулла.

Повернулся к нотариусу, который разглагольствовал перед экс-гладиатором Алсцистием, сделал ему знак. Нотариус в ответ жестом позвал своих двух помощников. Те держались где-то позади с секретарями школы. Откашлялся и провозгласил:

– Мы собрались по просьбе бывшего офицера-легионера Суллы, наследника патриция Менезия и владельца школы «Желтые в зеленую полоску». Собрались, чтобы составить акт об освобождении согласно установленной форме... Также у нас имеются четыре свидетеля...

Два клерка сидели на земле, поджав ноги. На коленях дощечки для письма и в руке стиль для письма. Папиний начал диктовать:

– "Я, Папиний, нотариус предместья Субреат, в присутствии всадника Кассия Карвиния, гладиатора и римского гражданина Алсцистия, оружейного мастера Нептомириса, проживающего в городе Билбилисе Испанской провинции и приехавшего в Субреат по своим делам, и, наконец, Арпокраса, владельца домов свиданий в Субреате, составил по просьбе римского гражданина Суллы, офицера-легионера в отставке и единственного наследника недавно умершего патриция Менезия, настоящий акт, в соответствии с которым он освобождает раба... " – Нотариус прервался, обернулся к Сулле: – Какое имя раба?

– "Рабыню Металлу, возницу, британскую пленницу, принадлежавшую ранее патрицию Менезию, который завещал ее мне", – продиктовал в свою очередь бывший офицер-легионер.

Нотариус застыл с открытым ртом. Арпокрас едва оправился от изумления, охватившего его при виде галла, хозяйничавшего под крышей возницы, опять оцепенел. Все остальные – и слуги, и управляющий Сальвий – находились в еще большей растерянности. Освободить, когда кровь ее еще не высохла на кнуте...

– Так и писать – «Металлу-возницу»? Такова твоя воля? – спросил с недоверием нотариус.

– Так и писать. Она станет моей вольноотпущенницей. Я передаю ей права на владение школой «Желтые в зеленую полоску». Кроме того, два миллиона сестерциев, ее денежный капитал. Сначала составь акт об освобождении, а затем и документы на эти формы дарения.

– Хорошо, – сказал нотариус, который обрел свое хладнокровие. – Все сделаем без промедления... Я могу сказать, что был потревожен не зря, – добавил он.

* * *

Под актом подписались свидетели. Помощники нотариуса сделали несколько копий для своего архива и архива Суллы. Один экземпляр вложили в плетеный чехол. Нотариус взял чехол и обратился к хозяину дома:

– Желательно мне самому передать бумагу лично заинтересованной стороне в присутствии двух моих клерков. Ты не возражаешь?

– Делай как знаешь, – ответил Сулла. Затем управляющему: – Проводи нотариуса Папиния и сопровождающих его в покои Металлы.

– Она... – замялся управляющий, – болеет...

– Ничего страшного, – заметил Сулла. – То, что ей принесут, улучшит ее состояние.

Нотариус и его помощники последовали за Сальвием. Рабы-официанты провели свидетелей в маленькую столовую, где для них уже было готово угощение.

Арпокрас ненадолго задержался с Суллой в атрии.

– А ты не такой человек, как другие, – сказал он. – Она не хочет спать с тобой, ты забиваешь ее почти до смерти, как говорят об этом в городе, а потом преподносишь ей в подарок свободу да еще школу гладиаторов, которая стоит я не знаю сколько миллионов!

– Это не каприз. Я всего лишь исполняю желание Менезия, выраженное в завещании. Он поручил мне как можно лучше устроить судьбу своей любовницы. И сам обещал освободить ее. Я держу его слово. Многие мне говорили, и ты в том числе, что она не хотела смерти своего хозяина...

Сулла дружески взял руку Арпокраса. Он был ему очень симпатичен за непосредственность его чувств.

– И я никогда и не хотел спать с ней, – добавил он. – Я просто пошутил над тобой. Не сердись на меня! Хотел вызвать тебя на откровение и услышать твое мнение о ней. Пойми, что я не могу переспать с ней из уважения к Менезию...

Арпокрас огорчился:

– Очень жаль... Менезия больше нет, и этим ты не обидишь его.

– А меня самого... не обижу ли я себя?

– Может быть, – улыбнулся Арпокрас, – если ты из тех, кто думает о подобных вещах... Значит, не все потеряно! Время все расставит на свои места. И ты получишь от вольноотпущенницы то, что не смог потребовать от рабыни...

Появился нотариус со своими помощниками. И все вместе они направились к накрытому столу. Вино лилось рекой, мужчины громко разговаривали, слышались взрывы хохота. Сулла тихонько вышел и направился в комнату Металлы.

* * *

Всего одна масляная лампа стояла около кровати. Возница лежала на животе. Спина и низ тела были обвязаны повязками, пропитанными сильно пахнувшей мазью. Чехол с актом об освобождении лежал на кровати, рядом с ней. Пожилая рабыня, за столом, дежурила у больной. Сулла приблизился и тихо приказал ей ненадолго выйти. Она повиновалась. Сулла наклонился к молодой женщине. Лицо ее было красным, глаза закрыты, дышала она с трудом...

– Ты слышишь меня? – спросил он.

Вместо ответа, возница, повернув к нему голову, слегка приподняла веки.

– Послушай меня, – сказал он. – Я останусь в Риме до тех пор, пока не узнаю, кто погубил Менезия... – Он нагнулся, взял чехол с документом об освобождении и показал ей. – Что бы ты мне еще ни говорила, я не передумаю. Как здесь написано, так и будет. Теперь боги позаботятся о твоей судьбе. Только ответь мне: замешана ли ты каким-нибудь образом в смерти Менезия?

Он говорил тихо. Большая комната с черным полом и эбеновой стеной, раздвинутой на ночь, выглядела застывшей в тишине, которую только подчеркивал свет маленькой лампы.

После долгой паузы Металла, с закрытыми глазами, с трудом отрицательно покачала головой.

Сулла спрашивал себя: что лилось по лицу возницы – пот или слезы, – но не захотел наклоняться ниже, чтобы выяснить это, боясь, как бы она не усмотрела в этом движении проявление нежности или вожделения. Он выпрямился и вышел из комнаты.