Текст книги "Империя тюрков. Великая цивилизация"

Кочевые и оседлые народы

Часто говорят о миллионах и миллионах тюрков, которые передвигаются по землям ислама, но при этом забывают о том, что вчерашняя демография абсолютно отличается от сегодняшней. Согласие здесь достигнуто только в том, что были районы постоянного расселения и районы перевалочные или транзитные, что плотность пришлого населения не везде была одинаковой, что за первой волной XI в. последовала по крайней мере еще одна, вторая волна в XIII в., как результат тюркомонгольского нашествия.

В Индию в основном пришли солдаты, которые сформировали аристократию и быстро иранизировались, а затем индуизировались.

Арабский Ближний Восток также привлекал военных, а местные климатические условия не позволяли массам селиться там со своими стадами. Они даже не сохранили всю полноту власти, которая осталась в руках крупных местных семейств, в этом смысле особенно примечателен пример курда Саладина.

Совсем иная ситуация складывалась в Иране и Малой Азии.

Иран в своей совокупности был транзитным путем и благодаря этому обстоятельству не утратил своей идентичности. Мы уже говорили и еще будем говорить, что иранские язык и культура процветали под тюркским владычеством. Но приход огузских племен значительно изменил этнический и лингвистический фон – не сразу, а постепенно, с XI по ХVI в., т. е. гораздо позже. Сельджуки дали толчок процессу, хотя мы не знаем, насколько они продвинули его. Балучи были оттеснены из северного района Дешт и-Кавира на юго-восток туркменами, которые поселились там. Много тюркоязычных элементов проникло в Загрос и Фарс, где они составили крупную федерацию кашгаев. В Азербайджане, в районах Табриза и Баку, тюркские племена скопились у границ христианской Грузии, расположенной на низменностях Закавказья. Они и завершили ассимиляцию местного населения в XV в. и составили совокупность азери, говорящую на языке, близком к тюркскому, но отличающимся от него, вместе с основным меньшинством Ирана – четыре-пять миллионов человек, т. е. примерно одна шестая всего населения. Только низменные и лесные зоны Прикаспия оставались вне досягаемости захватчиков. Они находились в стороне от главного течения истории, а потом стали служить убежищем для беглецов и вскоре оказались перенаселенными.

Тюркские племена в большом количестве прибывали также в Анатолию, где климат и почва были благоприятны для них, и они впоследствии создали Османскую империю. Но как много их было? По мнению современных исследователей Малой Азии их численность в Средние века не превышала двухсот или трехсот тысяч. Но эта цифра спорна. Судя по некоторым источникам, в XIII в., когда тюркизация шла очень медленно и пока новые племена присоединялись к первым переселенцам, тюркское население составляло 10 % от общей численности населения. Ассимиляция также шла медленно и до конца не завершилась.

Тюркское заселение Малой Азии происходило неоднородно. В восточных районах племена оставались кочевыми, а в городах и в сельских районах жили в основном местные народы. Часть населения Великой Армении со столицей в Ани ушла в Киликию и основала Малую Армению. В этих двух царствах симбиоз армян и тюрков был незначителен, если судить по малому количеству армянских слов, перешедших в тюркский язык. Захватчики редко посещали прибрежные равнины, и рыболовство оставалось прерогативой местного населения: все тюркские названия рыб – греческого происхождения.

Тюрки обосновались на высоком центральном плоскогорье к западу от Евфрата, среди византийского населения. Конечно, в период между 1030 и 1080 гг. происходило бегство горожан и крестьян в результате репрессий, но страна не лишилась населения, к тому же паника была преувеличена, и когда образовалось Сельджукское государство, ситуация стабилизировалась. Сельджукские земли Анатолии оставались для мусульман страной Рум.

Кочевой образ жизни у тюркских народов – совсем не то, что мы видим у арабов, где это является признаком превосходства и благородного происхождения. Тем не менее многие племена сохранили верность традиционной бродячей жизни, и упорная политика сельджукского правительства, а позже османской власти, направленная на то, чтобы сделать их оседлыми, не всегда была успешной. Даже когда экономические условия в Турции абсолютно изменились, а кочевой образ жизни практически ушел в прошлое, там еще можно было встретить кочевников. Это в основном погонщики верблюдов, которые пасли овец и коз, но были и другие: бродячие мясники, сборщики хвороста.

В Иране, по мнению иранистов, огузы способствовали разрушению сельского хозяйства и своим примером призывали уже оседлых иранцев и крупное племя бахтияров Загроса вернуться к кочевничеству. Те, кто жил в городах, усиливали царившее там напряжение, в результате чего привели несколько городов к краху (Нишапур). Однако не стоит преувеличивать этот факт, игнорируя другие тяжелые последствия для цивилизации и особенно для иранской экономики, причиненные разрушениями, которые имели место позже, в эпоху походов Чингисхана и Амира Темура.

В Анатолии кочевые народы рассеялись в районах, где сельское хозяйство находилось в упадке. Позже их вытеснили в южные горы страны, имеющие пастбища. Зимой они спускались на прибрежные равнины Памфилии, Киликии и Эгеи. Как ни странно, они покинули эти районы, прежде очень плодородные и дававшие по нескольку урожаев в год. Их крупные древние города большей частью исчезли, за исключением таких портов, как Анталия и Синоп, которые использовались тюрками для внешней торговли. Высокогорное плато было настоящим центром сельджукской страны Рум. Там, несмотря на свой консерватизм, некоторые кланы закрепились на земле уже давно или перешли от тотального кочевничества к полукочевому образу жизни. Смешавшись с местным населением, они в конце концов образовали одну из самых устойчивых рас на Земле.

Поскольку ислам – это городская цивилизация и тюрки тянулись к городам, их предводители выбирали города, хотя и не без разбора. В Иране урбанизация тюрков, как и их переход к оседлости, были незначительны, зато в Анатолии это был всеобщий процесс. Городская жизнь играла важную роль и в экономике, и в политике. Газневиды с размахом застроили свою столицу Газни, в которой насчитывалось около миллиона жителей. Исфахан служил для Великих Сельджуков настоящим культурным центром. У сельджуков Рума не было метрополии, а были многочисленные крупные города или, скорее, поселения, чьи греческие названия все еще чувствуются, несмотря на переименование: Икония стала Конией, Цезария – Кайзери, Анкира – Ангорой, потом Анкарой, Себастейа – Сивасом и т. д. В середине XIII в. в Сельджукском государстве были сотни городов, а Ибн-Саид насчитал восемьдесят, каждый из которых имел губернатора (вали), судью (кади), мечеть (джами) и бани (хаммам). Столица Кония была большим городом с несколькими тысячами жителей; Сивас, видимо, занимал второе место, затем шли Кайзери, Эрзерум, Малатия и другие. Там, где жили вместе несколько этнических групп, как, например, в Анталии, они имели свои кварталы – еврейский, греческий, тюркский; кстати, такое же разделение существовало и у огузов. Понемногу, но везде жили иранцы, которые стали беженцами во время монгольских нашествий.

Тюрки и Крестовые походы

О крестоносном движении в целом следует сказать особо, ибо тюрки имели к этому непосредственное отношение.

В XI–XII вв. стихийное передвижение людей в разных концах Европы охватило весь христианский мир: начались Крестовые походы. Европа бурлила: немцы и датчане нападали на западных славян, испанцы давили на арабов и отняли у них Сицилию, французские нормандцы захватили Англию, покончив с реликтом Великого переселения народов.

Число неуправляемых и свирепствующих на территории Франции и Германии росло. Чтобы спасти свои государства и генофонд, нужна была психологическая доминанта, иными словами, цель, которая локализовала бы избыточную энергию и сбросила ее на сторону.

Тогда-то Отцы Церкви выработали идею священной войны, в которой христианский мир представал как родина, которую надо защищать от «сарацин». Палестина и в особенности Иерусалим, где принял мученическую смерть Христос, занимали первостепенное место в умах верующих. Считалось, что паломничество на Святую землю принесет отпущение грехов.

Военные походы западноевропейских рыцарей в 1096–1270 гг. на Ближний Восток (в Сирию, Палестину, Северную Африку) проходили под лозунгом освобождения христианских святынь (Святой земли) от власти неверных.

По сути, Крестовые походы – это не что иное, как массовое манипулирование сознанием верующих.

Началу походов способствовало обращение византийского императора Алексея I Комнина к папе Римскому Урбану II. «Святейшая империя христиан, – писал император, – сильно утесняется печенегами и тюрками (т. е. со стороны Европы и со стороны Азии). Мы предпочитаем быть под властью ваших латинян, чем под игом язычников».

Зов о помощи свидетельствовал о том, что христианство на Востоке находится в большой опасности. С другой стороны, для папы не было более надежного способа объединить под своим руководством неспокойный мир западного христианства, чем вовлечь его в большое и смелое дело, каким могло стать завоевание Святой земли. Одним словом, папа следовал соображениям не только религиозного, но и политического характера.

Первый крестовый поход был провозглашен в 1095 г. Урбаном II в Клермоне. Аббат Гвиберт Ножанский писал: «По закрытии Клермонского собора – а он был созван в ноябре месяце (1095 г.) – в восьмой день после праздника святого Мартина, по всем провинциям Франции разнеслась о нем большая слава, и каждый, кому быстрая молва доставляла папское предписание, шел к своим соседям и сородичам, увещевая их вступить на стезю господню, как называли тогда ожидаемый поход». Тому, кто откликнется на призыв присоединиться к крестовому походу, папа обещал приостановить дела, возбужденные против него правосудием, и обеспечить охрану его имущества при помощи духовенства. По завершении похода крестоносцы, названные так из-за креста, вышитого на их одежде, получат отпущение грехов.

«Весь Запад, все племена варваров, сколько их есть по ту сторону Адриатики вплоть до Геркулесовых столпов, – писала в „Алексиаде“ Анна Комнина, дочь императора и талантливый историк, – все вместе стали переселяться в Азию. Они двинулись в путь целыми семьями и прошли всю Европу».

Папа был даже удивлен тем откликом, который получило его предложение пойти к Святой земле и освободить ее. Он знал, что можно рассчитывать на рыцарей с юга Франции, но к ним присоединились и другие рыцари: фламандцы и рейнцы из Нижней Лотарингии, сеньоры из Иль-де-Франс и Шампани и, наконец, норманны Южной Италии и Сицилии. Эти четыре рыцарские армии не подчинялись ни одному из королевств, и, помимо желания получить отпущение своих грехов, наиболее могущественные из рыцарей мечтали завоевать земли, во главе которых они бы потом и встали.

К крестовому походу присоединилось много простых людей, которых побудило встать под знамена церкви огромное воодушевление. Возглавил народные массы проповедник Петр Амьенский, который в конце концов затмил роль папы в 1-м крестовом походе.

Крестовый повод, представляемый как порыв религиозного энтузиазма с целью освобождения Святой земли от тюркской оккупации, – это, в сущности, продуманное и подготовленное контрнаступление христианства против ислама, Европы против Азии.

Запад, обуреваемый перед 1-м крестовым походом религиозным пылом, охотно откликнулся на стоны отчаяния, несшиеся из Византии; втайне он мечтал обратить схизматиков в лоно Римской церкви. Вскоре, однако, пыл паломничества остыл, у крестоносцев взяли верх грабительские инстинкты: основным ядром крестоносцев были или бедные рыцари, обездоленные на родине, или безземельные крестьяне, обреченные у себя на нищету; их уже гнала на Восток не столько мысль о гробе Господнем, плененном безбожными «сарацинами», сколько надежда на земное благополучие, утерянное в Европе. И толпы крестоносцев двигались на восток через Европу – это были мародеры, грабившие и разорявшие селения. А попав на Восток, рыцари оседали там, в Сирии и в Палестине, разрушая суверенитет государства.

По просьбе крестоносцев император Алексей I Комнин пропустил их на азиатский берег Босфора. Там крестоносцы попытались проникнуть на тюркскую территорию, но потерпели два серьезных поражения. И хотя император неоднократно предупреждал их об осторожности и помогал им, ход событий повернулся против него. Поскольку христианский Бог не мог быть побежден, то поражение, естественно, приписывалось предательству императора. Так росло недоверие франков к Византии: греки – еретики и коварные существа.

Вскоре после этих событий к Византии подошли войска рыцарей (о предоставлении которых в качестве наемников Алексей Комнин настойчиво просил папу).

Императору удалось получить от рыцарей клятву верности (о которой те вскоре забыли) и обещание вернуть все земли империи, захваченные сельджуками, а также признать его сюзеренитет над землями, которые крестоносцы завоюют на Востоке.

Что касается тюрков, то после смерти Малик-шаха, сын Сулаймана ибн Кутулмуша, тюркского правителя Румского султаната (Малая Азия), Кылыч Арслан, которого Великие Сельджуки взяли в плен у Алеппо, был освобожден и без труда восстановил свою власть в Никее. Он занялся реставрацией отцовского могущества на момент прихода крестоносцев.

Впуская крестоносцев на свою территорию, Византия хотела их руками отобрать у сельджуков города Малой Азии, утраченные ею.

Явившись на Восток для защиты христиан от «сарацин», крестоносцы своим поведением – насилиями и грабежами – вызывали такую ненависть населения Малой Азии, что местные князья, забыв о пропасти, которую церковь определила между христианами и мусульманами, обращаются к сельджукам и объединенно выступают против крестоносцев. Таким образом, на Востоке временно образуется единый блок, направленный против крестоносцев: когда необходимо было сделать выбор между крестоносцами и тюрками, предпочтение тюркам зачастую отдавали армяне и византийцы.

Тюрки стремились осесть в Малой Азии, но с запада шли непрошеные гости, и, разумеется, в крестоносцах они видели захватчиков, посему охотно внимали мольбам о помощи против того, кто также ненавистен и им.

Крестоносцы высадились на азиатском побережье в 1096 г. Кылыч Арслан в то время осаждал Малатию, важнейший коммуникационный центр в Анатолии и перевалочный пункт сельджуков; он срочно вернулся и потерпел поражение при Дорилее. Возможно, то был реванш за Маницкерт? Так сказать, отмена того печально известного события? Конечно нет, но все-таки победа христианства, которая спасла Византию, отбросила тюрков в глубь Анатолии, позволила византийцам вернуть Никею.

После того как крестоносцы пересекли Анатолию, они вышли к Киликии – воротам Сирии. Их радушно встретили армяне, живущие там с XI в. С этого момента в рядах крестоносцев произошел раскол: одни желали обзавестись собственными княжествами, другие оставались верны религиозным мотивам похода.

Пути Византии и крестоносцев разошлись; охладев друг к другу, они использовали сельджуков для достижения диаметрально противоположных целей. Сельджуки, постигшие извороты дипломатии во время пребывания при дворе византийских императоров, оправились быстро от удара, который был нанесен им 1-м крестовым походом.

Таким образом, экспансия сельджуков натолкнулась на крестоносцев, которые всюду ставили им барьеры. Город Никея, молодая столица государства сельджуков, ускользнула из-под их власти, а после поражения при Дорилеи они были отброшены на восток. Сопротивление сельджуков было сломлено: крестоносцы прошли беспрепятственно через Малую Азию, занимая города и вырезая тюркские гарнизоны. Вскоре пaлa и Антиохия, манившая к себе крестоносцев как «древнейшая кафедра св. Петра» (измена одного начальника – армянина, смотревшего на крестоносцев как на освободителей малоазиатского христианства, – облегчила крестоносцам взятие города). Потеряв Антиохию, сельджуки Рума навсегда должны были отказаться от Сирии. В тылу образовалось Эдесское княжество (1098 г.) – плотина, которая должна была сдерживать приток туркменских племен из Хорасана, и князь Эдессы, Балдуин, протягивал руку брату, Готфриду Бульонскому, «защитнику гроба Господня» в Иерусалиме, тоже еще недавно (в 1078 г.) завоеванном сыном победителя Романа Диогена, – так сельджуки были вытеснены и из Палестины, отошедшей к Фатимидам. А на Средиземноморском побережье появляются западные рыцари и закрывают сельджукам дорогу к морю.

Зажатые кругом христианами, сельджуки легко могли быть раздавлены – и для Византии, и для крестоносцев они были помехой, которая сковывала их идеалы, жизненно реальные и религиозные; во время 1-го крестового похода рыхлое государство сельджуков было еще слабо.

Но взоры крестоносцев были направлены на побережье Сирии и Палестины. Придя в Малую Азию для того, чтобы прогнать «сарацин», крестоносцы поняли что, защищая Византию, они наносят ущерб себе. Что касается сельджуков, то они не видели в них большой опасности для себя. Перед ними вырастали новые враги, соперники – мусульманские князья из Месопотамии устремлялись также к Северной Сирии. Крестоносцы должны были принять на себя удары и из Египта, тем самым невольно отведя от сельджуков угрозу сначала со стороны Фатимидов, потом Эюбидов. Таким образом, в силу обстоятельств сельджукам был предоставлен покой, и они смогли оправиться от ударов.

Завершился 1-й крестовый поход в 1099 г. захватом крестоносцами Иерусалима и образованием Иерусалимского королевства.

Своими целями и людскими массами, которые были приведены в движение, 1-й крестовый поход поразил Византию и исламский мир. В результате похода были созданы четыре латинских государства на Востоке, которые занимали площадь от Аскалона до Антиохии и от Средиземного моря до Евфрата. Почти до 1130 г. инициатива была на стороне крестоносцев, но тюркам удалось изменить соотношение сил в свою пользу.

Тем временем в самом центре Азии происходили потрясающие события – восточное христианство противостояло исламу.

Истоки «Желтого крестового похода»

В 1137 г. каракитайский хан Елюй Даши покорением Кашгара и Хотана восстановил против себя весь мусульманский мир. Иными словами, положение на западной окраине Каракитайского (буддийского) ханства было весьма напряженным, тем более что за спиной мелких мусульманских князей стоял сельджук Санджар (см. «Государство сельджуков»), командующий самой сильной армией из тех, что действовали на Ближнем Востоке.

В 1141 г. возник грандиозный конфликт. На борьбу с неверными явился султан Санджар, сопровождаемый вспомогательными отрядами из Хорасана, Седжестана и горных областей Гура, Газны, Мазандарана. Здесь были лучшие войска мусульманского мира, закаленные в боях с греками и крестоносцами, экипированные по последнему слову тогдашней техники. Войско Санджара исчислялось приблизительно в 100 тыс. всадников. Таких сил не выставляли даже против крестоносцев.

Но, несмотря на все это, в 1141 г. на Катванской равнине, лежавшей между Ходжентом и Самаркандом, Елюй Даши, разделив свое войско на три части, оттеснил мусульман в долину Диргам (один из притоков Зеравшана) и разгромил их так, как этого не могли сделать ни Карл Мартелл, ни Лев Исавр, ни Готфрид Бульонский.

Султан Санджар успел скрыться, но его жена и соратники попали в плен, а 30 тыс. лучших сельджукских воинов пали смертью храбрых.

Невольно возникает вопрос: как могло войско Елюя Даши нанести подобное поражение?

В источниках очень мало информации по этому поводу. Вывод однозначен: войскам Елюя Даши неоткуда было ждать пополнения армии, подкрепления для войны с мусульманами. Даже набрав добровольцев, надо было их кормить, вооружать, обучать, а значит, кто-то должен был давать деньги, которых у хана не было.

Так кто же мог субсидировать Елюя Даши? Тот, у кого они были и кому было нужно, чтобы гурхан воевал с мусульманами. И это были уйгуры, одна часть из которых были буддисты, другая – несторианцы.

Именно уйгуры приняли гурхана в своей столице Бешбалыке, снабдив его продовольствием, дали возможность реорганизовать армию, а в дальнейшем пополнить ее степными удальцами. За это они получили то, что нужно любому коммерсанту, – их ставленник, Елюй Даши, сокрушил их конкурентов в Самарканде, Фергане, Кашгаре и Хотане и обеспечил им монополию караванной торговли.

Причем, к коммерции политической и финансовой уйгуры-буддисты отношения не имели, поскольку это противоречило их религиозным принципам, их монастыри были изрядно богаты. Зато несториане ненавидели мусульман со всей страстью, на которую были способны, и к тому же тоже занимались торговлей.

Одним словом, с Катванской битвы начался расцвет уйгурских городов, а там, где власть попала в руки христиан, мусульманских купцов облагали налогами.

Несториане отличались конфессиональной нетерпимостью и не жалели средств для войны против иноверцев. Им нужен был военный вождь. Елюй Даши отвечал всем требованиям: он был достаточно культурным, чтобы избежать подозрений в язычестве, достаточно светским, чтобы не стать буддийским монахом, и, оказавшись врагом султана Санджара, он уже не мог и помышлять о принятии ислама.

Елюй Даши, как опытный политик, понимал, что, если он хочет удержаться на новой земле, ему следует обеспечить себе поддержку, пусть несториан. И его наследник получил христианское имя Илия, а крестоносцы в Палестине и Сирии искренне поверили в существование христианского царства на востоке от Ирана.

На самом деле царства, как такового, не было, но идея его существования, его необходимости возникла и играла роль в политической и военной истории Азии.

Христианское царство, возглавляемое царем-священником, – только мечта восточных христиан, но эта мечта была настолько действенна, что к моменту смерти Елюя Даши начала казаться реальностью.

Территория под непосредственным управлением гурхана располагалась к югу от р. Чу и Центрального Тянь-Шаня. На юге она была ограничена Амударьей, на западе – Аральским морем, на востоке – богатым оазисом Хотаном. Кашгар, Самарканд, Бухара и Термез после Катванской битвы платили гурхану дань.

В начале XIII в. была учреждена несторианская митрополия «Кашгара и Невакета (Семиречье)».

Итак, восточное христианство противостояло исламу. Именно уйгуры стояли у истоков «Желтого крестового похода».

Забегая вперед, следует отметить, что в 1253 г. состоялся курултай тюрко-монгольского народа – войска, на котором приняли решение освободить от мусульман Иерусалим. Это было началом «желтого крестового похода» за Христову веру к гробу Господню. Об этом речь пойдет в следующей главе, а сейчас обратимся к сельджукам Сирии и их роли в Крестовых походах.