Текст книги "Как жить в Викторианскую эпоху. Повседневная реальность в Англии ХIX века"

Рис. 29. Реклама «оздоровительных» корсетов.

New York Journal and Advertiser, 1891.

Самым простым средством для создания нужной формы служила нижняя юбка, подбитая шнурами. Она представляла собой белую хлопковую юбку с рядом параллельных горизонтальных строчек, идущих по всей окружности на некотором расстоянии от подола. Внутрь строчек продевали веревку или шнур. Благодаря этому ткань становилась более жесткой, а юбка приобретала форму колокола, но при этом ее все еще можно было стирать. Модные юбки в 1840-х и 1850-х годах становились все объемнее, и для их поддержки требовалось все больше нижних юбок. Одну из нижних юбок обычно делали из материала, сотканного из конского волоса. Вплетенный в ткань конский волос (crin au lin) делал ее чрезвычайно жесткой и упругой. Собрав эту ткань складками, женщина получала достаточно прочную основу, способную выдерживать вес верхней юбки и не терять свою форму. Однако в 1836 году был изобретен легкий стальной кринолин, и нижние юбки из конского волоса стали не нужны. Обручи из стальной проволоки соединяли между собой тканевыми лентами и располагали концентрическими кругами вокруг единственной нижней юбки (см. цветную илл. 10). Похожая на клетку конструкция позволила женщинам отказаться от многослойных тяжелых нижних юбок. В продаже имелись кринолины самых разных форм и очертаний, отвечавших требованиям моды, – их почти всегда покупали, а не изготавливали в домашних условиях, поскольку они были не особенно дорогими и продавались, как правило, за треть цены платья аналогичного качества. Позже в этом столетии, когда модные юбки стали узкими спереди и по бокам, но огромными сзади, на смену кринолинам пришли турнюр (подушечка, набитая мягким материалом, например перьями) и кринолет (жесткий каркас из стальной проволоки и хлопковой тесьмы), которые подкладывали под юбку сзади. Мягкий турнюр можно было изготовить самостоятельно – например, одна хозяйка обнаружила, что ее служанка для создания нужного эффекта просто привязывает под юбку несколько тряпок для вытирания пыли.

Рис. 30. Одна из многочисленных карикатур журнала Punch, посвященных кринолинам, 1856 г.

Punch, 1856.

Одна из причин огромной популярности всех этих вспомогательных предметов одежды заключалась в том, что они позволяли менять фасон уже имеющегося платья. Если женщине удавалось правильно воспроизвести общий силуэт, она могла модно выглядеть без особых денежных затрат, лишь слегка изменив кое-какие детали своего уличного платья. Однако носить эти приспособления было непростой задачей. Прежде всего, нужно было хорошо представлять себе их размеры, чтобы без помех двигаться в ограниченном пространстве. Садиться в таких юбках было настоящим искусством. В любой заметно выступающей назад юбке подходить к стулу следовало по диагонали. На иллюстрациях, представляющих модные наряды 1870-х, дамы сидят на самом краешке стула под углом примерно 45 градусов, слегка наклонившись вперед. Поза выглядит очень элегантной, и в то же время это самое разумное решение, если на вас надет турнюр или кринолет. Примерно в 1885 году женщине, одевающейся по последней моде, пришлось заново учиться ходить и сидеть – юбки и нижние юбки становились все более узкими. Неудобство в ходьбе было довольно важной особенностью: оно делало новую моду недоступной для работающих женщин. Но я обнаружила, что его можно уменьшить, если выработать особую походку. Секрет заключается в том, чтобы при каждом шаге не просто выдвигать ногу вперед, а описывать ею небольшой полукруг. Благодаря этому ткань юбки всегда остается натянутой, не сбивается и не собирается складками, затрудняя движения. Кроме того, при такой походке бедра слегка покачиваются, что отлично сочетается с узкой юбкой. Женщина, одетая в узкое платье и идущая такой походкой, выглядела очень соблазнительно, хотя вряд ли могла хоть немного прибавить шаг.

Рис. 31. Турнюры.

The Graphic, 1895.

Последним слоем женского нижнего белья служили разнообразные нижние рубашки, камисоли, накорсетные сорочки и другие вещи, которые надевали поверх корсета. Одни предназначались для сохранения тепла, другие для смягчения видимой линии корсета на груди. Многие викторианские хлопковые камисоли и накорсетные сорочки дошли до наших дней и часто встречаются в антикварных магазинах вместе с ночными рубашками и детской одеждой. В основном это красивые вещи с вышивкой, кружевами и лентами. Из более прозаических повседневных моделей, встречавшихся гораздо чаще и рассчитанных в первую очередь на сохранение тепла, сохранились лишь немногие. Нарядная одежда вообще отличается гораздо более высокой исторической выживаемостью по сравнению с простыми и функциональными предметами.

Рис. 32. Дамы, сидящие на краешке стульев, 1889 г.

Cassell’s Family Magazine, 1889.

На Всемирной выставке 1851 года были представлены вязаные трикотажные нижние рубашки более 10 производителей. Трикотажные нижние рубашки были дороже, чем фланелевые, которые легко изготовить дома. Тех, кому не по карману была даже фланелевая нижняя рубашка, выручала простая манишка. Она представляла собой кусок теплого материала – фланели, кожи или заячьей шкурки, – который прикладывали к груди и закрепляли, наподобие детского слюнявчика, с помощью пары завязок вокруг шеи и еще пары вокруг талии. Некоторые обеспеченные и следящие за модой женщины тоже выбирали манишку (обычно из заячьей шкурки), поскольку она давала тепло, не увеличивая объем, и позволяла не только позаботиться о здоровье груди, но и сохранить исключительно стройный силуэт. Самые бедные женщины для защиты от ветра точно таким же образом использовали сложенную в несколько раз газету. У небогатых женщин в роли верхней одежды, как правило, была шаль, но поскольку шаль мешала при выполнении многих видов работ, газета, проложенная между лифом и корсетом, часто оказывалась очень кстати. У меня бывали дни, когда мне приходилось работать под открытым небом в середине зимы в викторианской одежде, и могу подтвердить – это действительно бесценное подспорье.

Уличная одежда

Платье, которое молодая королева Виктория надела в первый день после своей коронации, не вполне отвечало последним веяниям моды – скорее оно вобрало в себя элементы, появлявшиеся на модных картинках в течение всего предыдущего года. Изначально сшитое из простого черного шелка, сейчас оно выцвело до темно-коричневого цвета. Пара вертикальных полосок бахромы сбегает по юбке наискосок сверху донизу, рукава по всей длине собраны гармошкой и перевязаны лентами, на плечах заложены крошечные тугие складки. Скопировать такое платье было совсем не сложно, а если взять вместо шелка набивной хлопок, платье стало бы доступным не только большинству девушек из среднего класса, но и некоторым служанкам. Модные картинки, позволявшие умелой швее или портнихе следить за последними тенденциями, получали все более широкое распространение и служили отличным подспорьем для тех, кто жил вдали от Лондона, но стремился оставаться в курсе модных веяний. В сельской местности платья в основном шили местные портнихи по индивидуальным меркам клиенток. Умение сшить платье, отвечающее последним требованиям моды, значительно повышало спрос на услуги. Некоторые женщины обладали нужными навыками и могли самостоятельно обшить себя с головы до ног, но большинство ограничивалось лишь пошивом необходимого семье нижнего белья. Ошибка при изготовлении более сложной уличной одежды могла обойтись слишком дорого, поэтому лучше было доверить дело профессионалам. Конечно, за их работу приходилось платить, но это, по крайней мере, избавляло вас от риска испортить тот единственный отрез ткани, который вы могли себе позволить в нынешнем году.

Рис. 33. Иллюстрация, представляющая модные наряды, журнал The Ladies’ Cabinet, 1839 г.

The Ladies’ Cabinet, 1839.

Еще одним вариантом, своего рода промежуточным звеном между домашним и профессиональным производством, были услуги портнихи. Она приходила в дом и выполняла все работы по раскройке и подгонке, а затем вы вместе с дочерями выполняли под ее присмотром большую часть швейных работ. Это было выгодно, если вам нужно было за один раз сшить много одежды, например по платью для каждой из женщин в вашей семье. В качестве альтернативы можно было распороть старое платье и использовать его как образец для раскройки нового. Это позволяло сэкономить и избежать хлопот с подгонкой, однако в результате вы получали наряд плачевно устаревшего фасона.

Рис. 34. Иллюстрация, представляющая модные наряды, The Englishwoman’s Domestic Magazine, 1862 г.

The Englishwoman’s Domestic Magazine, 1862.

Те, кому не по карману были все вышеперечисленные варианты, обращались к весьма оживленному рынку подержанной одежды. Если молодая женщина была служанкой, одеждой ее нередко снабжала хозяйка, и это был основной маршрут перемещения одежды между классами. В некоторых семьях слуг обеспечивали униформой, что значительно облегчало дело, но вместе с тем хозяйки очень часто отдавали служанкам свою старую одежду. Поскольку многие семьи возражали против того, чтобы прислуга выглядела слишком модно (вопреки своему «низкому» положению), подаренную одежду часто продавали или передавали дальше. Эта практика была настолько распространена, что никто не удивлялся, видя на небогатых людях не слишком поношенную, но давно вышедшую из моды одежду. Вдобавок это дополнительно подстегивало развитие моды: если вы не следили за ней, то рисковали быть принятыми за прислугу.

Рис. 35. Карикатура из журнала Punch – кринолин вызывает замешательство под омелой[2]2
  В Британии омелой украшают дома на Рождество. Существует традиция: любому позволяется поцеловать человека, оказавшегося под веткой омелы.


[Закрыть].

Punch, 1857.

В одежде работающих женщин в 1830-х и 1840-х годах явно прослеживались региональные тенденции. Например, в рыбацких деревнях на северо-востоке женщины продолжали носить стеганые нижние юбки, которые были на пике моды в 1760-х годах. В других областях страны от них давно отказались, но на этом отрезке побережья жены рыбаков по-прежнему любили стеганые юбки и продолжали их шить. Местные жительницы воспринимали их не как старомодную нелепицу, а как элемент собственного уникального стиля. Региональный колорит прослеживался и в костюмах валлийских женщин с их знаменитыми высокими черными шляпами, красными шалями и юбками из полосатой шерстяной ткани местного производства. Ирландские женщины ходили босыми и носили короткие юбки до колен. Однако традиционная одежда соседствовала с быстро распространяющимися лондонскими модами, хотя и продолжала стойко удерживать свои позиции. Для этого были свои причины – например, женщина из долины Ронды могла столкнуться с тем, что дешевый набивной хлопок, которого было полно в Чешире и Хартфордшире, для нее не так доступен, как местная шерсть в грубоватую полоску. Определенную роль играли традиции, кроме того, в провинциях могли быть свои законодатели мод, которые задавали там тон. Нося одежду своего сообщества, человек чувствовал связь с родными местами – сходство с проезжими англичанами могло порой оказаться совсем некстати. По мере того, как железные дороги проникали во все уголки Британии, региональные тенденции постепенно утрачивали силу. Ткани стали примерно одинаково доступны во всех областях, люди начали больше ездить по стране. В 1861 году был отменен налог на бумагу, и это, вместе с рядом технологических усовершенствований в полиграфической промышленности, спровоцировало рост тиражей и падение цен на книги, журналы, листовки, каталоги и плакаты. Новости моды стали одной из самых быстро развивающихся отраслей в печати и помогли стандартизировать вкусы по всей стране. Прекрасные, раскрашенные вручную модные картинки из журнала The Ladies’ Cabinet 1839 года могли увидеть в лучшем случае несколько тысяч женщин, а картинки, сопровождавшие выпущенный супругами Битон The Englishwoman’s Domestic Magazine в 1862 году увидели в 10 раз больше читательниц. Первые бумажные выкройки в натуральную величину появились в Британии в 1830-х годах. В 1858 году в Лондоне было как минимум 10 разных магазинов, где выкройки продавали в розницу и отправляли по почте. Начиная с 1860 года супруги Битон начали публиковать в своем журнале полноразмерные бумажные выкройки от одного из ведущих французских домов моды, а также модные картинки. В 1876 году американская компания Butterick присоединилась к общему веселью и открыла магазин на Риджент-стрит. Их выкройки стоили от трех пенсов до двух шиллингов, причем каждый месяц приходило от 40 до 60 новых моделей. Это направление оказалось чрезвычайно успешным, и бумажные выкройки стали неотъемлемой частью женских журналов.

В 1860 году модный силуэт создавался при помощи корсета и кринолина, имел крошечную талию и огромную юбку. Женщине, надевающей платье на стальной кринолин, приходилось аккуратно распределять по его поверхности большое количество ткани. В целом воспоминания женщин, которые носили кринолины, кажутся положительными. Женщина, которая на момент появления кринолинов была подростком, так передавала свои впечатления: «О, это было восхитительно! С тех пор как они вышли из моды, я больше не испытывала такого удобства. С ними нижние юбки не путались в ногах, походка была легкой и свободной». Но не обошлось и без недостатков. Управление юбочной конструкцией, такой широкой и упругой, сопрягалось с определенными трудностями. Садиться, не выставив напоказ ничего лишнего, было совсем не просто. Как правило, приходилось незаметно приподнимать заднюю часть юбки – для этого делали небольшое резкое движение бедрами, которое заставляло кринолин подпрыгнуть. Если это вызывало затруднения, можно было отвести руки назад, нащупать под слоями ткани верхний обруч и приподнять его на несколько сантиметров. Немало хлопот доставляли узкие дверные проемы – протискиваясь сквозь них, невозможно было сохранять изящный вид. Кроме того, всегда существовала опасность, что из-за внезапного порыва ветра вам придется спешно приводить в порядок задравшуюся юбку. Карикатуристы обожали кринолины, множество сатирических зарисовок выходило из-под их перьев. Punch не оставлял без внимания ни одной шутки на эту тему, поскольку они, кроме всего прочего, позволяли публиковать картинки с дамами в неглиже, но при этом сохранять видимость респектабельности. Карикатуры изображали сидящих в омнибусах женщин, чьи юбки выталкивали мужчин из окон; пикники, во время которых кринолины расположившихся на траве женщин поднимались вверх наподобие воздушных шаров, выставляя напоказ панталоны; женщин, застревающих в дверях; влюбленных, тщетно пытающихся заключить в объятия женщин в огромных юбках.

Лично я очень люблю кринолины – носить их очень весело. Мне нравится, как они качаются и подпрыгивают. Однако некоторые викторианцы находили это в высшей степени непривлекательным и жаловались на то, что все эти колыхания и рывки крайне раздражают. Женщины, по мнению этих людей, должны передвигаться всегда плавно и грациозно. Конечно, в кринолине тоже можно грациозно двигаться, но далеко не все из нас прирожденные танцовщицы. Единственное, что не нравится в кринолинах мне, – сквозняк, на него жаловались и многие викторианские женщины. Привыкнув к тому, что нижняя часть тела закутана в несколько слоев ткани, чувствовать, что теперь единственной защитой от буйства природных стихий служит лишь пара хлопковых панталон, было не слишком комфортно.

В 1862 году на производство кринолинов еженедельно уходило от 130 до 150 тонн стали. Это был процветающий бизнес, поглощавший одну седьмую часть всей произведенной в Шеффилде стали. Кринолин пользовался популярностью не только у светских дам – его носило удивительно много работающих женщин. Конечно, женщина в кринолине могла заниматься далеко не всем – например, она не могла толкать под землей тележку с углем или работать в поле. Но кройке и шитью кринолин ничуть не мешал. Многие женщины придерживались золотой середины: в течение рабочей недели ходили в обычной одежде, а кринолин надевали только по воскресеньям. Многие работницы шахт запечатлены на фотографиях 1860-х годов не только в рабочих брюках, но и в своих лучших воскресных нарядах с кринолинами. Журналист Генри Мэйхью однажды предположил, что, вероятно, каждая женщина Британии имеет в своем гардеробе как минимум два кринолина – лишь это объяснило бы объемы продаж.

В 1860-х годах много внимания привлекали облаченные в брюки работницы шахт. Это был не столько региональный костюм, сколько профессиональная спецодежда. Сохранившиеся фотографии показывают, что женщины действительно носили мужские брюки, но делали это в довольно необычной, явно женственной манере. Традиционно работавшие под землей женщины поднимали на поверхность вырубленный мужчинами уголь. Им приходилось толкать вперед или тянуть за собой нагруженные углем тележки по туннелям с низким сводом. Для этого женщине нужно было наклониться под значительным углом и использовать вес своего тела. Юбки обычной длины в таком положении постоянно путались бы в ногах, поэтому нужно было либо носить платья с очень коротким подолом (примерно до середины бедра), либо подтыкать его до той же высоты. Последнее имело гораздо больше смысла, поскольку на поверхности подоткнутую юбку можно было снова развернуть – для тепла и из соображений благопристойности. Однако, работая с голыми ногами, женщины могли поранить колени, и кроме того, оставался вопрос приличий, ведь женщины часто работали рядом с мужчинами. Маленькие дети в то время носили под короткими юбками панталоны длиной до щиколоток, и считается, что первоначально работницы шахт надевали нечто подобное. Но поскольку им приходилось работать в грязных и суровых условиях, смена бельевых панталон на прочные мужские брюки была в конечном счете неизбежной. В итоге работницы шахт носили свои знаменитые брюки вместе с высоко подоткнутыми во время работы юбками, что придавало женщинам специфический вид, но не делало их мужеподобными. Брюки для них превратились в профессиональную униформу, своего рода знак статуса и положения.

По всей викторианской Британии манера одеваться безошибочно указывала на род занятий. Рыбачки, работающие на восточном побережье Шотландии и северо-восточном побережье Англии, носили по нескольку полосатых шерстяных юбок, одну поверх другой, и подтыкали их так, что босые ноги оставались голыми ниже колен. Свой наряд они дополняли шалью, концы которой перекрещивали на груди и туго завязывали сзади. Многие уделяли большое внимание расположению юбок, стараясь подоткнуть их так, чтобы разные полосы и узоры гармонично сочетались между собой. Одетые таким образом, эти женщины работали на скалах и на берегу, помогали мужчинам спускать лодки на воду и вытаскивать на берег, сгружали улов и готовили его к продаже. На причале, когда наступало время потрошить и солить рыбу, они расправляли юбки и надевали большие фартуки из промасленной кожи. Наряд отличался большой практичностью и был настолько узнаваемым, что привлекал внимание фотографов и иллюстраторов. А в 1876 году в универмаге Debenham & Freebody появилась коллекция детской одежды по мотивам этого стиля.

Рис. 36. Рыбачка, 1875 г.

Good Words Magazine, 1875.

Рис. 37. Безудержная пышность в женской моде: огромные юбки и броская отделка.

The Englishwoman’s Domestic Magazine, 1863.

Середина викторианского периода ознаменовалась революцией в цветах одежды. По времени она совпала с пиком популярности кринолина. В 1856 году Уильям Перкинс открыл краситель из каменноугольной смолы, которая до этого считалась отходом производства. Перкинс дал новому оттенку название «мов», и это был исключительно яркий цвет. За ним последовали изумрудно-зеленый, маджента, сольферино и азулин[3]3
  Мов – розово-лиловый, сольферино – пурпурно-красный, азулин – лазурно-голубой.


[Закрыть] – тоже пронзительно яркие, особенно когда их использовали для окрашивания шелка. Мода 1860-х годов ни в чем не знала меры – неброская элегантность и тонкий вкус оказались забыты, наступила эпоха безудержности. Безумные оттенки, кринолины и пристрастие к бахроме – многие платья того периода заставили бы устыдиться самые затейливые абажуры (см. цветную илл. 11).

На верхних ступенях модной пирамиды появление швейной машины привело к тому, что усложнилась отделка, дамы увлеклись оборками, ведь теперь при одинаковом объеме работ можно было получить больший результат. Постепенно расширялся гардероб менее обеспеченных людей. Цены у надомных работников, в потогонных мастерских и на швейных фабриках снижались: благодаря швейной машине производственный процесс шел быстрее, спрос на продукцию возрастал. В краткосрочной перспективе это легло ужасающим бременем на плечи бедных женщин, занимавшихся сдельной работой. Им платили так мало, что они не могли купить или хотя бы арендовать швейную машину, а значит, были вынуждены конкурировать с более обеспеченными владельцами швейных машин. Переходный период был суровым и продолжался довольно долго. Много лет назад я купила викторианскую ночную рубашку. Позднее я обнаружила, что эта модель есть в каталоге для заказа товаров по почте за 1889 год. Значит, это был предмет массового производства, выпущенный через тридцать с лишним лет после появления швейной машины. И все же эта рубашка была полностью сшита вручную, вероятно, как раз одной из таких сдельных работниц.

К концу 1860-х годов модная юбка уменьшилась спереди и по бокам – теперь ткань убирали назад и вверх, создавая объем в задней части. К счастью для многих стесненных в средствах любительниц моды, чтобы изменить таким образом фасон платья, достаточно было всего лишь купить новый кринолин (или кринолет) и искусно задрапировать поверх него уже имеющуюся юбку. Постепенно новые кринолины превращались в небольшие турнюры, общие очертания фигуры становились все стройнее, а лиф все длиннее и тоньше.

К концу 1880-х годов рынок готовой одежды для женщин начал догонять рынок мужской готовой одежды. Лифы по-прежнему сопротивлялись массовому производству, поскольку требовали подгонки по фигуре, невозможной в условиях фабричного производства XIX века, но ассортимент готовой одежды для продажи все же расширялся. Раньше нижнее белье и одежду для сна женщины шили дома, но в 1880-е годы значительно расширилось коммерческое производство этих изделий. Благодаря швейным машинам и машинному кружеву процесс изготовления сорочек, комбинаций и ночных рубашек во много раз ускорился, а сама продукция сделалась более привлекательной. Эти вещи пользовались большой популярностью у женщин из небогатых кругов, которые были счастливы переложить бремя шитья на чьи-то плечи. Нижние и верхние юбки теперь тоже можно было купить в готовом виде, как и разнообразные модели плащей, пальто и других предметов уличной одежды.

Среди тех, у кого не хватало денег даже на готовое платье и кому был не нужен профессиональный или региональный костюм, одежда могла передавать еще одно важное культурное сообщение. Кем вы были – представителем добропорядочной бедноты или одним из отчаявшихся? До тех пор пока вам удавалось сохранять приличный внешний вид, надежда еще была, но стоило вам опуститься ниже определенного уровня, и перед вами начинали захлопывать двери, а возможности уплывали из рук. В приличном костюме вас еще могли нанять на работу, но немногие согласились бы взять человека, чья одежда уже вышла за рамки негласных требований приличия. Определенную роль здесь играла чистота – поношенная одежда, за которой явно ухаживали, производила гораздо более приятное впечатление, чем грязная и неопрятная, – но, кроме того, нужно было иметь вещи, составляющие более или менее полный костюм. Даже среди нищих это имело значение. Генри Мэйхью неоднократно упоминал об этом в своих интервью с представителями лондонской бедноты. Нищий, похожий на работающего человека, в изношенной, но пристойной одежде, обычно собирал гораздо больше денег, чем нищий, одетый в лохмотья. Люди были готовы понять и поддержать человека, переживающего временные трудности, но попрошайка, не имеющий даже приличной одежды, никак не мог рассчитывать на уважение.

Часто одна и та же одежда совершенно по-разному воспринималась на разных людях. Например, если отчаянно бедной женщине отдавали в качестве благотворительного жеста превосходное модное платье и она носила его, несмотря на то что у нее не было подходящих к нему туфель и чулок, мало кто счел бы такой наряд респектабельным. Скорее он наводил викторианцев на мысли о проституции, поэтому, получив модное платье, было разумно продать его и купить на вырученные деньги дешевый комплект одежды. В таком костюме можно было с успехом искать работу или постоянное жилье.

Еще хуже, по мнению многих, была одежда работных домов. Она более-менее защищала от холода, но имела на себе неизгладимую печать стыда. Каждый союз работных домов мог выбирать униформу по собственному усмотрению. В большинстве случаев она примерно соответствовала общему стилю одежды рабочего класса своего периода, с некоторым налетом старомодности. Ливерпульский союз в 1843 году рекомендовал выдавать взрослым женщинам по две небеленые ситцевые сорочки, одну фланелевую нижнюю юбку, серую юбку из льна и шерсти, два жакета (их называли блузами – устаревшее название даже для того времени) из прочного набивного ситца в синий и белый горох, а также ситцевый платок лилового и белого цвета, два фартука, две пары черных шерстяных чулок и пару туфель. Поскольку все носили одно и то же, униформу работного дома мгновенно узнавали в любом месте. Ее шили из самых дешевых тканей, и, поскольку верхнюю часть тела закрывали только хлопковые вещи, она была не особенно теплой. Имея две сорочки, две блузы и две пары чулок, женщины могли носить одну вещь, пока другая была в стирке, и сохранять приличную чистоту. Но униформа не предусматривала никакой дополнительной одежды для разных времен года, и тем более она не предполагала никакой индивидуальности. Женщины в работных домах сами изготавливали для себя одежду, и можно было предположить, что им разрешали подогнать ее по фигуре, но в действительности это было запрещено – руководство предпочитало сохранять стандартные размеры, чтобы вещи оставались взаимозаменяемыми. В сущности, женщина в работном доме не имела собственной одежды – она носила то, что ей выдавали после еженедельной стирки. В некоторых работных домах униформа почти не обновлялась на протяжении всей истории заведения и со временем становилась все более анахроничной и все больше бросалась в глаза посторонним. На фотографии работного дома Сент-Панкрас в Лондоне, сделанной во время обеда в 1900 году, сотни обездоленных женщин сидят на лавках в мешковатых платьях по моде 1850-х годов.

Ощущения от одежды

Я изготавливала и носила самую разную викторианскую женскую одежду; страдала в множестве корсетов и осыпала проклятиями не одну швейную машинку; шила вручную целые костюмы в разных стилях до середины XIX века; настойчиво добивалась своего от швейных машинок с ручным и ножным приводом при изготовлении одежды более позднего периода. Я изучала разные способы расставки корсета и приемы обработки конского волоса и провела не один час, подрубая края носовых платков. Все эти занятия доставляли мне много удовольствия, отнимали прорву времени и вызывали большой интерес. Ни один источник не помог бы мне лучше понять и оценить письменные свидетельства того времени. Изготовление одежды многому меня научило, но и ношение одежды тоже дало мне очень много.

Все было бы иначе, если бы я носила имитацию или театральные костюмы, созданные в наши дни из современных материалов с использованием современных технических средств. Костюмы, продающиеся в магазинах реквизита (даже лучших в мире), изготовлены с учетом потребностей актеров кино и театра. Некоторые из этих костюмов очень красивы и близко воспроизводят исторические образцы, но большинство представляют собой лишь грубое подобие. Некоторые сшиты из тканей, очень похожих на ткани своего периода, большинство – из дешевого и доступного материала. Поскольку в театре нередко приходится быстро переодеваться из одного костюма в другой, все театральные костюмы, к какому бы веку они номинально ни относились, обычно застегиваются на молнии и липучки. И чаще всего под эти костюмы надевают современное нижнее белье. Разумеется, в этом нет ничего плохого. Но это означает, что большинство театральных костюмов ощущаются на теле совсем не так, как ощущалась бы оригинальная одежда, и не представляют большой ценности в качестве инструмента исследования. Если вы хотите знать, каково на самом деле носить викторианскую одежду, вы должны подойти к делу добросовестно, то есть подобрать правильные ткани, раскроить детали, используя соответствующие периоду техники кройки (притом что они часто менялись), использовать правильную нить для шитья, правильные инструменты и правильные приемы работы (они также регулярно менялись). Кроме того, что вы должны носить все слои одежды – не только те из них, которые непосредственно видны окружающим. Это непросто, но это дает совершенно иные ощущения и помогает многое понять.

Каждый комплект правильной исторической одежды, которую я носила, – а их было несколько, и не только викторианского периода, – влиял на то, как я двигалась. Каждый костюм меняет манеру держаться – сидеть, стоять и ходить. Кроме того, он меняет ваш образ действий. В одежде разных эпох одни движения могут казаться легкими и удобными, а другие неловкими и неестественными. Я обнаружила, что использую для одной и той же работы или действия совершенно разные методы и приемы, в зависимости от того, какая на мне одежда. Возьмем, например, работу серпом. Я убирала злаковое поле серпом в платье 1620-х годов, убирала остатки по краям (новейшая жатка-сноповязалка, запряженная лошадьми, не захватывала области рядом с изгородью) в одежде 1870-х годов и расчищала заросший участок в одежде 2010-х годов. Как выяснилось, в костюме самого раннего периода выполнять эту работу удобнее, если встать, поставив одну ногу перед другой и сильно согнув в колене ту, что впереди. После этого я опиралась на согнутое колено левым локтем, поддерживая свой вес и разгружая спину. Я продвигалась по полю с серпом в правой руке, сначала отделяя несколько стеблей изогнутым лезвием, затем собирала их за верхушки левой рукой, которой опиралась о колено, и резким быстрым движением срезала их. Попытавшись проделать то же самое в одежде 1870-х годов, я выяснила, что она начинает давить и впиваться в тело, но если перенести центр тяжести ближе к середине и опереться на корсет, то можно наклониться вперед и работать более уверенно, расслабив мышцы спины и пользуясь поддержкой, которую дают упругие стальные вставки. Одежда 2010-х годов требовала другого подхода: я оставила попытки работать стоя и передвигалась по земле на коленях. Различия проявляются в самых разных действиях. Обычно мы не задумываемся об этом, поскольку мода, как правило, меняется медленно, и мы все постепенно адаптируемся к ней, почти не замечая, как одежда влияет на поведение.