Текст книги "Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 1"

5. Варвар и чужак (1908–1914)

Летом 1908 г. у Лавкрафта случился самый настоящий нервный срыв, причины которого он нигде не раскрывает. Подробности нам неизвестны. Вот четыре отрывка из писем с 1915 по 1935 г.:

«В 1908 г. я должен был поступить в Брауновский университет, но из-за подорванного здоровья от этой идеи пришлось отказаться. Меня тогда мучили и мучают до сих пор сильные головные боли, бессонница и слабость нервной системы в общем, в связи с чем я не могу долго заниматься каким-то одним делом»[377]377
  От Г. Ф. Л. к М. У. М., 1 января 1915 (ИП 1.9).


[Закрыть].

«В 1908 г. я собирался поступать в Брауновский университет, когда здоровье мое совершенно испортилось, и я был вынужден отказаться от получения высшего образования»[378]378
  От Г. Ф. Л. к Р. К., 16 ноября 1916 (ИП 1.40–41).


[Закрыть].

«… в конце концов, не стоило мне идти в старшие классы. Учеба мне нравилась, однако напряжение было слишком велико для моего состояния здоровья, и в 1908 г., сразу после окончания школы, я пережил нервный срыв и не сумел поступить в университет»[379]379
  От Г. Ф. Л. к Бернарду Остину Дуайеру, 3 марта 1927 (ИП 2.110).


[Закрыть].

«Состояние здоровья не позволило мне пойти в университет, так как регулярное посещение школы привело к чему-то вроде нервного срыва»[380]380
  От Г. Ф. Л. к Хелен Салли, 4 декабря 1935 (рукоп., БДХ).


[Закрыть].

В первом, втором и четвертом письмах Лавкрафт немного недоговаривает и даже вводит своих собеседников в заблуждение, намекая, будто учеба в Брауновском университете была практически решенным делом, тогда как на самом деле он даже не окончил школу – ему понадобилось бы отучиться еще как минимум год, чтобы рассматривать возможность получения высшего образования. В третьем же отрывке Лавкрафт откровенно врет о том, что окончил школу, хотя вообще ему это несвойственно.

Мы не располагаем никакой информацией о характере его срыва, и остается лишь строить догадки о произошедшем, в чем нам помогут свидетельства со стороны. Гарри Бробст, говоривший с женщиной, которая училась в одной школе с Лавкрафтом, рассказывает: «По ее словам… у него случались ужасные тики – например, он внезапно вскакивал со стула и начинал прыгать. Кажется, это называли припадками. Из старшей школы его забрали, и дальше он, видимо, занимался только с репетиторами. Она сказала, что помнит Говарда, еще как помнит. Наверное, он перепугал других учеников до полусмерти»[381]381
  Уилл Мюррей, «An Interview with Harry Brobst», LS № 22/23 (осень 1990): 34.


[Закрыть]. Из этого примечательного воспоминания можно сделать вывод, что у Лавкрафта по-прежнему проявлялись симптомы малой хореи (если он действительно страдал от этой болезни). Бробст, будучи доктором психологических наук и специалистом по уходу за психически больными, рассматривает возможность наличия у Лавкрафта «хорееподобных симптомов» и даже предполагает, что у него были истерические припадки – чисто психологическое заболевание, не имеющее физиологической причины. Теперь уже трудно установить, бросил ли Лавкрафт школу именно из-за этих припадков.

Кое-какие детали мы узнаем и от Гарольда У. Манро, который вспоминает еще один случай с Лавкрафтом:

«… строили новый дом, и это, естественно, привлекало всех ребят с округи, особенно после того, как у плотников заканчивался рабочий день. Внимательно осматривались бочонки с гвоздями, из которых щедро набирали образцы на пробу. Подниматься и спускаться можно было только по приставным лестницам, поэтому самым интересным считалось покорение верхних этажей. Это место интриговало и маленького Говарда, который, правда, ходил туда один по темноте. Потом вдруг стало известно, что какой-то мальчишка – мальчишка Лавкрафтов – сорвался (с какой высоты, никто не знал) и упал прямо на голову. Когда волнение из-за этой новости понемногу затихло, в тот же день сообщили, что голову пострадавшего “обложили льдом”»[382]382
  Гарольд У. Манро, «Lovecraft, My Childhood Friend» (1983), по Lovecraft Remembered, 70–71.


[Закрыть].

Манро не указывает, когда конкретно произошел этот случай (сам он ничего не видел, а лишь передал услышанное от одной девочки «немного помладше Лавкрафта», впоследствии ставшей супругой Манро), а далее прямолинейно добавляет: «Лавкрафт не окончил ни Хоуп-Стрит, ни какую-либо другую школу. Он хотел получить оценки, которые позволили бы ему поступить в Брауновский университет, но пошатнувшееся здоровье вынудило его бросить учебу еще задолго до окончания выпускного года». Таким образом, Манро безоговорочно связывает данное происшествие с тем, что Говард перестал ходить в школу.

Нервный срыв Лавкрафта – будь то расстройство чисто психоневрологическое или же вызванное совокупностью психических и физических факторов, – как и менее серьезный срыв в 1906 г., явно был связан с учебой в школе, однако «регулярное посещение» всего трех предметов, выбранных им на третьем году в Хоуп-Стрит, вряд ли могло спровоцировать настолько тяжелое заболевание. Лавкрафт изучал химию, физику и алгебру: по первым двум предметам он получил наивысшие баллы, а по алгебре заново проходил часть прошлогоднего курса. Вероятно, из-за неудач с алгеброй он постепенно осознал, что никогда не сможет профессионально заниматься химией или астрономией и сделать карьеру в какой-либо из этих областей. Это наверняка был серьезный удар, заставивший Лавкрафта полностью пересмотреть взгляды на будущее. Вот что он писал в 1931 г.:

«Учился я неплохо, с трудом мне давалась только ненавистная математика. Еле-еле сдавал ее на проходной балл. Правда, больше всего проблем возникало с алгеброй, а вот геометрия была полегче. Все это ужасно меня расстраивало, ведь я намеревался связать свою жизнь с астрономией, а углубленная астрономия – сплошная математика. Впервые в жизни я столкнулся с такой серьезной неудачей, впервые в жизни осознал свою ограниченность. Мне не хватало мозгов, чтобы стать астрономом, и невозмутимо проглотить эту пилюлю я был не в силах»[383]383
  От Г. Ф. Л. к Р. И. Г., 25–29 марта 1933 (ИП 4.172).


[Закрыть].

И вновь Лавкрафт не связывает случившееся со срывом 1908 года, хотя, как мне кажется, намек вполне ясен. Повторюсь, что это всего лишь гипотеза, в отсутствие достоверных данных остается только предполагать.

Кое-что нам удается узнать от супруги Лавкрафта, по словам которой пик его сексуального влечения пришелся на девятнадцать лет[384]384
  Р. Ален Эвертс, «Howard Phillips Lovecraft and Sex», Nyctalops 2, № 2 (июль 1974): 19.


[Закрыть]. Возможно, сексуальная неудовлетворенность тоже поспособствовала срыву, так как я сомневаюсь, что Лавкрафт в том возрасте поступал в соответствии со своими потребностями, однако вряд ли эта проблема стала решающим фактором, если учесть, насколько в целом пассивным было отношение Лавкрафта к половым связям.

Вот откровенный рассказ Лавкрафта о том, как срывы влияли на его психологическое состояние:

«В юные годы умственная и физическая деятельность зачастую доводила меня до такого изнеможения, что приходилось бросать учебу в школе – иногда надолго, иногда не очень. В подобные моменты мне требовался полноценный отдых от всех дел и обязанностей. В восемнадцать лет из-за очередного срыва я отказался от поступления в университет. У меня не было сил видеться с людьми, мне хотелось задернуть шторы и спрятаться от внешнего мира»[385]385
  От Г. Ф. Л. к Р. Х. Б., 10 апреля 1934; O Fortunate Floridian, 125.


[Закрыть].

В результате нам очень мало известно о жизни Г. Ф. Лавкрафта с 1908 по 1913 г. Чем он в это время занимался, с кем дружил и общался, что сочинял? Мы не знаем. Лавкрафта легкомысленно называли «чудаковатым затворником», однако данные слова справедливо использовать только для обозначения пятилетнего периода «тишины». Крупицы информации об этих годах можно собрать из его писем, написанных уже во взрослом возрасте.

Лавкрафт упорно старался не забрасывать свои научные интересы и в начале 1909 г. даже возобновил работу над Scientific Gazette, закрытым четыре года назад, и Rhode Island Journal of Astronomy, который не выпускался с 1907 г. (не считая номеров, вышедших под редакцией Артура Фредлунда). В единственном номере Scientific Gazette за этот период (январь 1909 г.) попадается интересное объявление:

МЕЖДУНАРОДНАЯ

ЗАОЧНАЯ

ШКОЛА

Основана в 1891 г.

Глава – Т. Дж. Фостер

14 курсов

по общей и технической химии

Недорого

Все необходимые приборы

и реактивы предоставляются

по низким ценам

ПОЛНЫЙ КУРС

$161.00

Учебники можно получить бесплатно

Скрэнтон, штат Пенсильвания, США

Это тот самый заочный курс, который Лавкрафт, по его словам, проходил «некоторое время»[386]386
  ИП 1.9 (прим. 1).


[Закрыть]. Неизвестно, как долго длилось обучение, зато я могу рассказать, откуда он узнал о вышеупомянутой организации. Если мать Лавкрафта была готова заплатить 161 доллар за курс химии, значит, она по-прежнему не ограничивала Говарда в реализации его интересов. Возможно, она даже считала, что данный курс поможет ему найти работу, хотя это казалось маловероятным. Впрочем, формальные аспекты науки вновь утомили Лавкрафта и привели к трудностям в учебе:

«В период с 1909 по 1912 г. я стремился к самосовершенствованию в области химии и с легкостью осваивал неорганическую химию и качественный анализ, ведь именно этими разделами я так увлекался в детстве. Однако органическая химия с ужасно нудными теоретическими задачами, запутанными случаями изомерии углеводородных радикалов, бензольными кольцами и тому подобным оказалась невыносимо скучной. Стоило мне позаниматься от силы пятнадцать минут, как голова раскалывалась от мучительной боли, и я лишался сил на весь остаток дня»[387]387
  ИП 1.31 (прим. 2).


[Закрыть].

Тем не менее в 1910 г. Лавкрафт создал серьезную работу под названием «Краткий курс неорганической химии», которую позже называл «громоздкой писаниной»[388]388
  От Г. Ф. Л. к Альфреду Галпину, 19 августа 1918 (ИП 1.75).


[Закрыть]. Насколько я знаю, данный труд не сохранился, и его содержание нам не известно.

Два выпуска Rhode Island Journal of Astronomy (январь и февраль 1909 г.) тоже нельзя назвать особенно информативными. Лавкрафт, что поразительно, возобновляет серию статей о Луне, прерванную после номера за апрель 1907 года, как будто читатели с нетерпением ждали ее продолжения! Февральский выпуск представляет собой печальное зрелище: если на первой странице есть хотя бы четыре новостных статьи, то на второй дело не продвинулось дальше названия журнала в верхней части страницы и двух вертикальных линий для разделения пустых колонок. Скорее всего, Лавкрафт понял, что нет смысла поддерживать давнее юношеское начинание, ведь к тому моменту ему уже исполнилось восемнадцать с половиной лет.

Он пытался работать и над более амбициозным астрономическим проектом, который, правда, не предназначался для публикации. Речь идет об астрономическом блокноте – какое-то время он находился во владении Дэвида Х. Келлера, а затем использовался для коллекции «Лавкрафтиана» Грилла-Бинкина. На блокноте написано следующее: «Астрономические наблюдения Г. Ф. Лавкрафта, проживающего по адресу: США, штат Род-Айленд, г. Провиденс, Энджелл-стрит, 598, за годы 1909/1910/1911/1912/ 1913/1914/1915»[389]389
  См. Марк Оуингс и Ирвинг Бинкин, A Catalog of Lovecraftiana (Baltimore: Mirage Press, 1975), илл. 20.


[Закрыть]. По словам Келлера[390]390
  Дэвид Х. Келлер, «Lovecraft’s Astronomical notebook», Lovecraft Collector № 3 (октябрь 1949): 1–4.


[Закрыть], в блокноте исписано как минимум сто страниц. На девяносто девятой странице можно найти такую запись:

«Основные задачи по изучению астрономии:

1. Ежемесячно отслеживать все астрономические явления, такие как положение планет, фазы Луны, зодиакальные созвездия, покрытие одного небесного тела другим, метеоритные дожди, а также другие необычные явления и новые открытия.

2. Накапливать практические знания о созвездиях и периодах их видимости.

3. Наблюдать за всеми планетами и т. п. через большой телескоп в период их наилучшего расположения (зимой в 19:30, летом около 21:00, дополнительно проводить утренние наблюдения).

4. Наблюдать за объектами среди звезд с помощью инструментов малого увеличения (театральный или полевой бинокль), записывать результаты.

5. Тщательно фиксировать проделанную работу за каждый вечер.

6. Каждый месяц отправлять в «Вечерние новости Провиденса» (Providence Evening News) статью по астрономии объемом 7 рукописных или 4 машинописные страницы[391]391
  В расшифровке Келлера дано название Providence Evening Journal, но это явно ошибка.


[Закрыть] (начиная с 1 января 1914 г.)».

Впечатляющий план, хотя Лавкрафт не всегда его придерживался. Как утверждает Келлер, в блокноте нет ни одной записи о наблюдениях за 1911 и 1913 гг. Среди материалов за другие годы имеется упоминание лунного затмения 3 июня 1909 г., «многословное описание» появления кометы Галлея 26 мая 1910 г., частичное лунное затмение 11–12 марта 1914 г. и объемное рассуждение о комете Делавана от 16–17 сентября 1914 г. Мне не удалось самому ознакомиться с этим документом, поэтому я полагаюсь на слова Келлера, однако из его рассказа мы не получаем никаких сведений о том, пытался ли Лавкрафт в молодом возрасте как-то бороться со своим затворничеством и искать себе подходящее место во внешнем мире.

Позже Лавкрафт пришел к мысли, что, несмотря на отсутствие высшего образования, должен был выучиться на какого-нибудь конторского служащего, ведь это позволило бы ему найти постоянную работу, а не слоняться по дому без дела:

«В юности я не подозревал о том, что карьера в литературе не приносит регулярный доход. Мне следовало получить какую-нибудь рутинную конторскую профессию (как Чарльз Лэм или Готорн), которая приносила бы стабильный доход и не загружала бы сильно мою голову, занятую творчеством, но как человек, прежде не знавший нужды, я не задумывался о будущем – и это было чертовски глупо. Я считал, что у всех есть деньги на ежедневные нужды как нечто само собой разумеющееся, а если понадобится заработать, я “всегда смогу продать свой рассказ или стихотворение”. Увы, я сильно ошибался!»[392]392
  От Г. Ф. Л. к Джонквил Лейбер, 29 ноября 1936 (ИП 5.363).


[Закрыть]

В итоге Лавкрафт был обречен на жизнь в бедности.

Что же в данной ситуации делала его мама? Трудно сказать. В ее медицинской карте в больнице Батлера (здание уже не существует), указано следующее (со слов Уинфилда Таунли Скотта): «Женщина ограниченных интересов, узнавшая о приближающемся банкротстве, что привело к травматическому психозу»[393]393
  Скотт, «His Own Most Fantastic Creation» (1944), по Lovecraft Remembered, 15.


[Закрыть]. Так ее состояние оценивали в 1919 г., хотя психологические проблемы наверняка появились сразу после смерти Уиппла Филлипса, ее отца, и развивались на протяжении многих лет. Она с похвалой отзывалась о творчестве сына, называя его «поэтом высочайшего уровня», однако Скотт справедливо предполагает, что, «несмотря на обожание, подсознательно она, возможно, критиковала сына, не способного заработать ни цента своим выдающимся умом». Недовольство Сьюзи тем, что Говард не смог окончить школу, поступить в университет и содержать себя, лишь осложняло ему жизнь.

Рассказывая о неизбежном ухудшении финансового положения семьи, Лавкрафт упоминает «несколько серьезных ударов, например, когда в 1911 году дядя потерял кучу моих и маминых денег»[394]394
  От Г. Ф. Л. к М. У. М., 5 апреля 1931 (ИП 3.367).


[Закрыть]. Как установил Фейг, речь идет об Эдвине Э. Филлипсе, брате Сьюзи, и я думаю, что о нем Лавкрафт и говорил[395]395
  Фейг, Parents, 28.


[Закрыть]. Судя по самым разнообразным записям о трудоустройстве Эдвина, он с трудом держался на плаву. Как именно Эдвин потерял деньги Сьюзи и Говарда – неизвестно, однако можно предположить, что Лавкрафт имел в виду неудачные вложения, из-за которых они упустили не только проценты, но и сам капитал.

Все это наверняка плохо сказалось на Сьюзи и ее отношении к сыну. Пусть жена Лавкрафта и не была знакома с его матерью (к тому моменту Сьюзи уже скончалась), ее утверждение, что «Сьюзи изливала на единственного ребенка всю свою любовь и ненависть одновременно»[396]396
  Соня Х. Дэвис, «Memories of Lovecraft: I» (1969), по Lovecraft Remembered, 276.


[Закрыть], кажется вполне правдоподобным. Тревожный рассказ Клары Хесс о событиях, относящихся примерно к тому времени, лишь подтверждает слова Сони Дэвис:

«…когда она [Сьюзи] переехала в маленькую квартирку на первом этаже дома на Энджелл-стрит, неподалеку от пересечения с Батлер-авеню, мы с ней часто встречались в трамвае, и однажды, после множества настойчивых приглашений, я все же зашла к ней в гости. Уже тогда поговаривали, что она немного чудит. Я приятно провела время, только вот в доме царила довольно странная атмосфера, воздух был спертый, а миссис Лавкрафт все твердила о своем несчастном сыне, настолько отвратительном, что он прячется от людей и никуда не выходит, лишь бы на него не глазели.

Когда я сказала, что она преувеличивает и что мальчику не стоит бояться людей, Сьюзи посмотрела на меня печальным взглядом, как бы говоря: “Вам не понять”. В итоге я с удовольствием вырвалась из ее дома на улицу, соскучившись по свежему воздуху и солнечному свету, и в гости к ней больше не ходила»[397]397
  Цит. по Фейг, Parents, 32–33.


[Закрыть].

Это одно из самых скандальных воспоминаний о Лавкрафте и его матери, и я думаю, мы вполне можем поверить Кларе Хесс на слово. «Отвратительной» Сьюзи, по всей вероятности, считала его внешность, поэтому данный рассказ стоит отнести к тому периоду, когда Говарду было около 18–20 лет. В более юном возрасте он выглядел так обыкновенно, что никто, даже чудаковатая мать, не осмелился бы назвать его «отвратительным», однако годам к двадцати он вымахал до метра восьмидесяти и обзавелся заметно выступающей челюстью – сам он, кстати, впоследствии считал ее физическим недостатком. Как рассказывает Гарольд У. Манро, уже в старших классах Лавкрафт столкнулся с проблемой вросших волос на лице, хотя «жуткие порезы» на лице Говарда, как он полагал, появились от того, что тот пользовался тупой бритвой[398]398
  Манро, 69.


[Закрыть]. На самом деле, по признанию Лавкрафта, порезы оставались от иглы и пинцета, с помощью которых он вытаскивал вросшие волоски[399]399
  От Г. Ф. Л. к Дуэйну У. Раймелу, 13 апреля 1934 (рукоп., БДХ).


[Закрыть]. С этой проблемой он справился только после тридцати лет, и, возможно, она тоже сыграла свою роль в его критическом восприятии собственной внешности. Даже в феврале 1921 года, всего за несколько месяцев до смерти матери, он сообщал ей в письме о новом костюме, придающем ему «вполне приличный вид, насколько это возможно с моим-то лицом»[400]400
  От Г. Ф. Л. к Саре Сьюзан Лавкрафт, 24 февраля 1921 (ИП 1.123).


[Закрыть].

Я ни в коем случае не поддерживаю высказывание Сьюзи и считаю, что ни одна мать не должна говорить подобное о своем сыне, даже если он действительно некрасив, хотя, возможно, за ее словами скрывается нечто большее. Многие предполагают, что Сьюзи вымещала на Говарде ненависть и отвращение, вызванные болезнью мужа, что, как мне кажется, весьма вероятно. Вряд ли ей – да и врачам тоже – было что-то известно об истинных причинах его заболевания, однако Сьюзи наверняка догадывалась, что оно как-то связано с сексом, и теперь, когда ее сын начал превращаться во взрослого мужчину, одолеваемого половым влечением, она, быть может, подозревала, что Лавкрафт станет похож на ее супруга, особенно если он в то время носил отцовскую одежду. Так или иначе, я думаю, у нас нет оснований сомневаться в том, что Сьюзи назвала Говарда «отвратительным», тем более что Лавкрафт сам (правда, всего однажды) признавался жене, что мать оказывала на него «губительное»[401]401
  Дэвис, 276.


[Закрыть] воздействие, поэтому не будем больше искать причины, объясняющие ее поведение.

И Клара Хесс, и Гарольд У. Манро подтверждают, что, бросив в старших классах школу, Лавкрафт действительно избегал общения с людьми. Когда Август Дерлет попросил Клару Хесс рассказать об этом подробнее, она написала: «Иногда я видела, как Говард ходит по Энджелл-стрит совсем один и смотрит прямо перед собой, опустив подбородок и подняв воротник пальто»[402]402
  Цит. по Фейг, Parents, 33.


[Закрыть]. «Как настоящий интроверт, он передвигался подобно сыщику – ссутулившись, глядя вперед, никого не узнавая, под мышкой вечно зажаты книги или газеты»[403]403
  Манро, 71.


[Закрыть], – вспоминает Манро.

До нас дошли лишь обрывки сведений о том, чем на самом деле все это время занимался Лавкрафт. По его собственному признанию, в 1908 г. он ездил в Мусап-Вэлли и в том числе посещал дом Стивена Плейса в Фостере, где родились его мать и бабушка[404]404
  От Г. Ф. Л. к Ф. Б. Л., 26 октября 1926 (ИП 2.85); от Г. Ф. Л. к Р. Х. Б., 20 апреля 1935; O Fortunate Floridian, 241.


[Закрыть]. Едва ли Лавкрафт отправился туда с целью отдохнуть, так как в прошлый раз он ездил туда с матерью еще в 1896 г., вскоре после смерти бабушки. Сохранилась фотография (вероятно, сделанная самим Говардом) Сьюзи, стоящей у родного дома[405]405
  См. фотографию, опубликованную в «Howard Phillips Lovecraft: The Early Years 1890–1914» Кеннета У. Фейга-мл., Nyctalops 2, № 1 (апрель 1973): 11.


[Закрыть]. Похоже, Лавкрафт хотел вернуться к своим корням, считая, что это поможет ему справиться с психологической травмой, однако ничего не вышло.

За 1909 г. нет никаких данных, за исключением астрономических наблюдений и информации о заочных курсах по химии. В 1910 г., насколько нам известно, Лавкрафт видел комету Галлея, только не в обсерватории Лэдд. В 1918 г. он писал: «Я более не посещаю ни обсерваторию Лэдд, ни другие достопримечательности Брауновского университета. Некогда я надеялся, что смогу пользоваться всем этим оборудованием, когда стану студентом, а затем, возможно, и управлять телескопом, будучи преподавателем. Однако, узнав, как говорится, всю подноготную, сейчас я уже не хочу являться туда в качестве далекого от университета варвара и чужака»[406]406
  От Г. Ф. Л. к Р. К., 4 декабря 1918 (ИП 1.78).


[Закрыть]. Чувство отстраненности, вероятно, начало проявляться после нервного срыва в 1908 году, так что комету Галлея Лавкрафт наблюдал через собственный телескоп. Также он добавляет, что ранее в том же году упустил одну яркую комету, «потому что валялся в постели с жуткой корью!»[407]407
  От Г. Ф. Л. к Р. Х. Б., 23 июля 1936 (ИП 5.282).


[Закрыть]. В другом письме Лавкрафт говорит, что в схватке с корью похудел почти на двадцать пять килограммов и едва не умер[408]408
  От Г. Ф. Л. к Ф. Б. Л., 8 февраля 1922 (ИАХ).


[Закрыть]. При этом в 1910 г. он часто посещал театральные постановки и посмотрел много спектаклей по Шекспиру в оперном театре Провиденса[409]409
  От Г. Ф. Л. к Р. Х. Б., 11 декабря 1936; O Fortunate Floridian, 383.


[Закрыть]. Также Лавкрафт ездил в Кембридж в Массачусетсе, – скорее всего, чтобы навестить свою тетю Энни Гэмвелл и двенадцатилетнего племянника Филлипса[410]410
  От Г. Ф. Л. к Р. К., 9 ноября 1919 (ИП 192).


[Закрыть]. В городе Броктон, тоже расположенном в штате Массачусетс, примерно на полпути между Провиденсом и Бостоном, он полетал на воздушном шаре[411]411
  От Г. Ф. Л. к Л. Д. К., [17 августа 1929] (открытка) (рукоп., БДХ).


[Закрыть]. Судя по этим поездкам, Лавкрафт вел не совсем уж затворническую жизнь, а в полете на шаре его, возможно, сопровождал Филлипс Гэмвелл. 20 августа 1911 г. Лавкрафт отметил свой двадцать первый день рождения, без конца катаясь на электрическом трамвае.

«Несмотря на плохое самочувствие, я устроил себе праздник и весь день катался на электрическом трамвае: сначала поехал на запад, в сторону живописной сельской местности, где жили мои предки по матери, пообедал в Патнаме, штат Коннектикут, затем отправился в Уэбстер, штат Массачусетс (с местностью близ которого связаны мои самые ранние воспоминания), после чего повернул на северо-восток к Вустеру, потом к Бостону и, намотав практически рекордный круг, ближе к ночи наконец-то вернулся домой»[412]412
  От Г. Ф. Л. к Ф. Ли Болдуину, 27 марта 1934 (рукоп., БДХ).


[Закрыть].

Быть может, таким способом Лавкрафт тоже пытался вернуться в детство, ведь он, без сомнения, помнил о поездке на трамвае в 1900 или 1901 году, послужившей основой для его забавного стихотворения «Неудачное путешествие».

В 1911-м (скорее всего, ближе к концу года) Лавкрафт видел президента Уильяма Говарда Тафта, когда тот перед выборами приезжал в Провиденс[413]413
  См. прим. 32.


[Закрыть]. Позже он восхищался Теодором Рузвельтом и, по всей вероятности, голосовал именно за него (или высказывался в его поддержку), когда Рузвельт, разругавшись со своим протеже Тафтом, решил баллотироваться на пост президента от Прогрессивной партии, известной под прозвищем «партия лосей», и с осени 1911 г. активно включился в борьбу. Хотя в августе 1912 года, всего за два-три месяца до выборов, Лавкрафт видел Рузвельта в оперном театре Провиденса[414]414
  От Г. Ф. Л. к Л. Д. К., 4–5 ноября 1924 (рукоп., БДХ).


[Закрыть], спустя много лет он признавался: «Что касается Вудро Вильсона, тут все не так просто. В 1912 г. я выступал за него, потому что Вильсон, как мне казалось, олицетворял цивилизованную форму правления – в отличие от откровенно грабительской плутократии консерваторов Тафта и слепо бунтующих “лосей”. Правда, нерешительная политика в отношении Мексики почти сразу настроила меня против Вильсона»[415]415
  От Г. Ф. Л. к У. Г. Ботцу, 16 мая 1935 (ИАХ).


[Закрыть]. Таким образом, в выборах 1912 г. Лавкрафт оказался на стороне победителя: голоса республиканцев разделились между Тафтом и Рузвельтом, и в итоге их обошел демократ Вильсон. Упоминая Мексику, Лавкрафт имел в виду Мексиканскую революцию, в которую США периодически вмешивались на протяжении следующих трех лет. К 1912 году Лавкрафт уже мог голосовать, однако по вышеупомянутой цитате непонятно, воспользовался ли он тогда своим правом.

12 августа 1912 г. Лавкрафт составил единственное за всю жизнь завещание. Позже мы еще поговорим об этом подробнее, если вкратце, в документе указано, как следует распорядиться его имуществом и личными вещами в случае смерти, а именно передать все матери, Саре С. Лавкрафт, или, если она умрет раньше, тетям Лилли Д. Кларк (две трети) и Энни Э. Гэмвелл (одна треть) или же, если и они умрут раньше, их наследникам. Завещание засвидетельствовали Эддисон П. Манро (отец Гарольда и Честера), Честер П. Манро и Альберт А. Бейкер, поверенный Лавкрафта, который до совершеннолетия Говарда считался его опекуном.

Поддерживал ли Лавкрафт отношения с друзьями? Имеющиеся в нашем распоряжении факты довольно неоднозначны. Он наверняка чувствовал себя неудачником по сравнению со школьными приятелями, которые вступали в брак, находили работу и брали на себя обязанности, присущие взрослой жизни. Гарольд Манро женился, переехал в Ист-Провиденс и стал помощником шерифа[416]416
  От Г. Ф. Л. к Э.Э.П.Г., 19 августа 1921 (ИП 1145).


[Закрыть]. Честер Манро, как мы вскоре узнаем, отправился в Северную Каролину. Стюарт Коулман поступил на военную службу и дослужился до майора. Рональд Апхэм стал коммивояжером[417]417
  Фейг, «Early Years», 6, по данным городских справочников.


[Закрыть]. Один школьный товарищ, чьи сочинения нередко правил Лавкрафт, опубликовал статью в «Трибуне Нью-Йорка» (New York Tribune)[418]418
  От Г. Ф. Л. к Р. К., 4 декабря 1918 (ИП 1.77).


[Закрыть]. В результате в 1916 г. Лавкрафт заявлял: «Я бесконечно стыжусь своего домашнего образования, но по крайней мере осознаю, что не мог поступить иначе. Я самостоятельно занимался химией, литературой и тому подобным… Считая себя неудачником, я избегал человеческого общества и не хотел показываться на глаза людям, знавшим меня в юности и зря ожидавшим от меня больших успехов»[419]419
  ИП 1.41 (прим. 2).


[Закрыть].

А вот что вспоминал о Лавкрафте Эддисон Манро в беседе с Уинфилдом Таунли Скоттом:

«Он жил через несколько домов и частенько бывал в гостях у наших сыновей. Мы специально отвели мальчикам комнату в подвале под “клуб”, и Говарду там очень нравилось. В этот клуб входили соседские парнишки лет двадцати, человек шесть, и когда они устраивали так называемый импровизированный “банкет” – еду готовили сами, – Говард всегда был главным оратором и, по словам моих мальчиков, произносил великолепные речи»[420]420
  Скотт, 13.


[Закрыть].

Видимо, речь идет об Историческом клубе Ист-Сайда, члены которого продолжали собираться даже после окончания школы. Если Манро верно указывает возраст парней, то упомянутые встречи как раз пришлись на тот период (1910 г.), когда Лавкрафт, по его собственному утверждению, «избегал человеческого общества», и особенно своих друзей. «После Хоуп-Стрит я ни разу не разговаривал с Говардом, хотя несколько раз его видел»[421]421
  Манро, 71.


[Закрыть], – отмечает Гарольд Манро (по всей видимости, не входивший в клуб). Впрочем, он и не был близким другом Лавкрафта. Думаю, в правдивости рассказа Эддисона Манро о времени и характере встреч клуба сомневаться не стоит. Он добавляет:

«Иногда мне выпадала возможность пообщаться с ним, и его рассуждения, такие зрелые и логичные, всегда меня поражали. Больше всего запомнился один момент: с 1911 по 1914 г. я был членом сената Род-Айленда, нам предстояло принять некоторые важные меры, и Говард, зайдя к нам однажды вечером, решил их со мной обсудить. Он оказался невероятно осведомлен в области, которую двадцатилетние парни редко находят интересной. И не просто осведомлен – такими глубокими знаниями обладал мало кто из сенаторов, участвовавших в голосовании по принятию тех самых мер»[422]422
  Скотт 13.


[Закрыть].

Полагаю, Манро правильно указал срок своей службы в сенате Род-Айленда, и его воспоминания точны. А вот Лавкрафт, несомненно, почерпнул знания о политике, прочитав целую подборку «Газеты Провиденса» (Providence Gazette) и «Сельского журнала» (Country-Journal) (1762–1825) в библиотеке Провиденса[423]423
  От Г. Ф. Л. к Роберту Блоху, 4 декабря 1935 (ИП 5.208).


[Закрыть]. Кроме того, он наверняка регулярно читал Providence Journal (или, что более вероятно, вечернее издание этой газеты, на которое он затем подписался).

Стихотворения «Стихи, которые друг автора отправит шурину на Новый год» и «Мистеру Манро, по мотивам его поучительного и увлекательного рассказа о Швейцарии» (пусть и не самые выдающиеся) доказывают, что Лавкрафт поддерживал связь как минимум с одним человеком из семьи Манро. Первое не датировано; скорее всего, оно было написано примерно в 1914 г., а на рукописном тексте второго указано 1 января 1914 года. Друг автора, упомянутый в названии, – кто-то из Манро, но кто именно, мы не знаем. В другом источнике («Познакомьтесь с мистером Честером Пирсом Манро») Лавкрафт заявляет, что работу о Швейцарии на самом деле написал Честер, хотя о цели ее создания не рассказывается. Возможно, это было задание в университете. В одном из двустиший есть непредумышленный намек на затворничество Лавкрафта: «Студент-домосед, он нигде не бывал, / Из дома все горы он изучал». Мысль о поездке в Швейцарию, вероятно, казалась ему не менее фантастической, чем экспедиция в Антарктиду, ведь до 1921 г. Лавкрафт побывал лишь в трех штатах (Род-Айленд, Массачусетс и Коннектикут)[424]424
  От Г. Ф. Л. к Д. В. Ш., 19–31 июля 1931 (ИП 3.383).


[Закрыть], с 1901 по 1920 г. ночевал исключительно в собственном доме[425]425
  От Г. Ф. Л. к Эдвину Бейрду, 3 февраля 1924 (ИП 1.298).


[Закрыть] и (в основном по финансовым причинам) никогда не выезжал за пределы Северной Америки.

Вот что рассказывает Лавкрафт о своем творчестве за этот «бессодержательный» период:

«В годы нездоровья я сочинял труды по химии и немного занимался историческими работами и исследованием древности, а году так в 1911-м снова вернулся к литературе и капитально переосмыслил стиль, очистив свою прозу от мерзких газетных штампов и нелепой тяжеловесности. Понемногу я осознал, что сумел выковать инструмент, которым должен был обзавестись еще десяток лет назад, – приличный стиль для выражения мыслей. Несмотря на это, я продолжал сочинять стихи и, обманывая самого себя, зваться поэтом»[426]426
  ИП 2.110 (прим. 3).


[Закрыть].

Примечательно, что до нас дошло крайне мало образцов его «разъяснительной прозы», написанной в период между рассказом «Алхимик» (1908) – или последней статьей для Providence Tribune под названием «Солнечное затмение в июне» (1 июня 1908 г.), смотря что появилось позже, – и работой над колонкой об астрономии для Providence Evening News, к которой Лавкрафт приступил 1 января 1914 г. В любопытном письме от 3 августа 1913 г. к редактору Providence Sunday Journal он жалуется на нехватку мест на выступлениях оркестра в парке Роджера Уильямса (судя по содержанию письма, Лавкрафт регулярно посещал эти концерты) и дает невообразимую рекомендацию – построить в городе огромный концертный зал наподобие театра Диониса в Афинах. Сохранились и другие письма, о которых я еще расскажу.

Зато в нашем распоряжении есть подборка стихов, написанных «около 1911 года» или немного позже. Лишь одно из них представляет интерес для биографии автора – «От членов мужского клуба Первой универсалистской церкви Провиденса, штат Род-Айленд, к главе клуба, отправляющемуся поправить здоровье во Флориду».

Назвать точное время написания не получится, можно лишь обозначить предполагаемый период – с 1910 по 1914 г., однако из самого стихотворения мы узнаем, что Лавкрафт состоял в мужском клубе. Первое универсалистское общество было основано в Провиденсе еще в 1821 г. и поначалу располагалось в часовне на пересечении улиц Вестминстер и Юнион (теперь там деловой центр города). Новую церковь построили в 1872 г. на углу Грин-стрит и Вашингтон-стрит[427]427
  Филд, «State of Rhode Island», 2.206.


[Закрыть] (на западной оконечности центра Провиденса, рядом с библиотекой), и, видимо, туда и ходил Лавкрафт на встречи клуба. Не удивлюсь, если в этом замешана мать Лавкрафта, которая дважды пробовала отдать сына на воспитание в обычную воскресную школу и теперь подумала, вдруг ему придется по вкусу менее суровое религиозное учение. Надо полагать, таким образом она пыталась вытаскивать сына из дома, чтобы он хоть иногда бывал среди людей. В стихотворении восхваляется безымянный основатель и глава клуба: