Текст книги "Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 1"

 
Основы клуба были заложены твоими руками,
При твоем правлении созданы основные правила,
Твои усилия помогли нам моментально набрать мощь,
Чтобы учить и развлекать.
Вдумчиво ты выправил его стратегию
С верным сочетанием серьезности и веселости,
А на частых собраниях не было нехватки
Благородного учения и занимательных увеселений.
 

Похоже, нам не суждено узнать подробности о деятельности клуба и цели его создания, так как в стихотворении об этом не говорится.

В других поэтических произведениях Лавкрафта, написанных в тот период, тоже затрагиваются вопросы местного значения, и, к сожалению, в них четко прослеживается тема расизма. «Провиденс в 2000 г. н. э.» – первое опубликованное стихотворение Лавкрафта, его напечатали в выпуске «Вечернего вестника» (Evening Bulletin) от 4 марта 1912 г. Оно довольно забавное, хотя в наши дни такой юмор воспринимается плохо. История его создания объясняется в прозаическом предисловии («По сообщению Providence Journal, итальянцы хотят поменять название улицы Этвелл-авеню на авеню Колумба»): с чего вдруг итальянцы из Федерал-Хилл имеют право менять название главной улицы своего района? Мол, что за нелепость, ведь это название, присвоенное уроженцами Новой Англии. (Улицу в итоге так и не переименовали.) Насмешка получилась язвительной: по сюжету в 2000 году некий англичанин возвращается в Род-Айленд, высаживается в порту залива Наррагансетт и видит, что все вокруг теперь иностранное: «Сошел я с корабля и удивленным взглядом / Окинул город с чужеземным гласом». Португальцы переименовали Фокс-Пойнт в мыс Святого Мигеля, по вине ирландцев Саут-мейн-стрит превратилась в авеню О’Мерфи, евреи назвали Маркет-сквер площадью Голдштейна, а дорогу у небоскреба «Голова Турка» – перекрестком Финкельштейна. Наконец герой добирается до итальянского квартала:

 
Сел я в трамвай на северо-запад
И оказался среди смуглых лиц,
Проехал мимо Ла коллина федерале,
Близ Иль пассаджо ди Коломбо.
 

Затем он узнает, что город Потакет теперь носит название Новый Дублин, а Вунсокет превратился в Новый Париж. В Олнивилле англичанин натыкается на дорожный знак с надписью «Всжксип?&%$ладислав» и в ужасе бежит обратно к пристани, где сталкивается с «дряхлым существом», которое считает себя «чудовищным дарованием»: «Я последний из своего рода, несчастный скиталец, / Меня зовут Смит, и я американец!» Раз стихотворение опубликовали в Evening Bulletin, значит, оно показалось смешным не только самому Лавкрафту. По крайней мере, здесь он высказывается не против конкретной расы, а критикует все этнические меньшинства Провиденса – итальянцев, португальцев, евреев, поляков, ирландцев и франкоканадцев.

Другие стихотворения Лавкрафта, относящиеся к данному периоду, куда более язвительны, к счастью, они не были опубликованы. В «Падении Новой Англии» (апрель 1912 г.), злобном высказывании из 152 строк, эпиграф к которому предсказуемо взят из третьей сатиры Ювенала (о смешении рас в Риме), рассказывается, как в некую вымышленную эпоху основы культуры Новой Англии заложили трудолюбивые и набожные англосаксонские крестьяне:

 
Частенько в деревню ездил добрый фермер Джон,
Чтоб запасти еды и сена для конюшни.
Средь тенистых улиц он искал лавчонку
И окликал местный люд, собравшийся у входа.
 

Однако в общество просочились «грубые чужаки» и начали развращать его изнутри:

 
Гудит деревня от похабных иностранных криков,
Близ винной лавки стоят с туманными глазами
Жуткие созданья, пародия на человека,
Осмелившиеся звать себя американцами.
 

Тут замешан не только дремучий расизм, но и целый ряд избитых образов и тошнотворной сентиментальности в описании счастливой жизни спокойного фермера-крестьянина. Пожалуй, ниже Лавкрафт пал только в печально известном и постыдном «На сотворение негров» (1912). Приведем целиком это стихотворение:

 
Когда давным-давно Бог создал Землю,
Человека сотворили по образу Зевса.
Затем появились звери,
Слишком далекие от человечества.
Чтоб заполнить сей пробел,
Хозяин Олимпа придумал хитрый план
И выковал другое существо, получеловека,
Наделил его пороками и дал ему имя – НЕГР.
 

В защиту сего творения можно сказать лишь одно: в отличие от «Триумфа природы» и «Падения Новой Англии», здесь Лавкрафт хотя бы не лицемерит и не прибегает к христианским образам, в которые сам не верил. Мы не обнаружили публикаций данного стихотворения и надеемся, что оно так и не было нигде напечатано. Впрочем, текст сохранился в виде гектографической копии, и Лавкрафт, вероятно, распространял его среди родных и друзей, которые наверняка одобряли его позицию или, по крайней мере, ему не возражали.

Стихотворение «О новоанглийской деревушке в лунном свете», судя по дате на рукописи, Лавкрафт сочинил 7 сентября 1913 г., а опубликовали его только в 1915-м. Все становится ясно уже по вводному абзацу: «Мирные старые деревеньки Новой Англии быстро теряют свой земледельческий дух в угоду промышленности, и место коренных северян занимают низкопробные иммигранты из Западной Азии и с юга Европы». В восьми четверостишиях Лавкрафт вновь возвращается к теме, затронутой в «Падении Новой Англии», хотя больше внимания все же уделяет спаду сельского хозяйства и соответствующего образа жизни в связи с натиском машинного оборудования, а не вторжением иностранцев. Правда, ему казалось, что эти явления взаимосвязаны.

По сравнению с «Новоанглийской деревушкой» «Парк Квинсникет» предстает довольно безобидным творением. Лавкрафт относит его к 1913 г.[428]428
  . «The Defence Remains Open!» (1921).


[Закрыть]. Парк Квинсникет (ныне – парк Линкольн-Вудс), одно из его любимых мест отдыха, находится в четырех милях к северу от Провиденса. Лавкрафт часто там гулял, читал и писал на свежем воздухе. Хвалебное описание этого уголка природы звучит банально и неестественно, однако среди 117 строк можно найти вот такой интересный отрывок:

 
Из заросшего тростниками озера того гляди
Появится робкая нимфа иль сатир:
Наши глаза с восторгом ищут наяд,
А уши прислушиваются к трубам Пана.
 

Сразу вспоминается, как в семь лет Лавкрафту привиделись «бог Пан с копытами вместо ног и сестры Фаэтусы», правда, произошло это, скорее всего, в парке Блэкстоун на берегу реки Сиконк, а не в Квинсникете.

Больше ничего конкретного о том, чем занимался Лавкрафт в те годы, нам не известно. Вполне может быть, что он с головой погрузился в свои исследования и читал множество книг, как научных, так и художественных. По-видимому, именно в тот период он набрался знаний в самых разных областях и позже изумлял коллег своей эрудированностью. Несомненно, Лавкрафт продолжал читать и «странную прозу». В 1925 г. он утверждал, что прочитал «Затерянный мир» Конан Дойла «лет пятнадцать назад»[429]429
  От Г. Ф. Л. к Л. Д. К., 23 сентября 1925; Letters from New York (San Francisco: Night Shade Books, 2005), 198.


[Закрыть], однако книга вышла только в 1912 г., поэтому ознакомиться с ней раньше он никак не мог.

Также, как нам известно, Лавкрафт в огромных количествах поглощал только-только появившиеся палп-журналы. В единственном сохранившемся номере Rhode Island Journal of Astronomy (27 сентября 1903 г.) упоминается статья Э. Дж. Доджа «Сможет ли человек полететь на Луну?», напечатанная в октябрьском выпуске Munsey’s Magazine, – получается, в 13 лет Лавкрафт уже читал этот журнал. До сих пор не утихают споры по поводу того, можно ли отнести разнообразные журналы, которые публиковал Фрэнк Э. Манси, к бульварному чтиву. Будем считать, что они являлись предшественниками палп-журналов и занимали важное место в цепочке развития массовой журнальной прозы от «десятицентовых» и «пятицентовых» романов конца девятнадцатого века до самого настоящего бульварного чтива 1920-х. Лавкрафт запоем читал «десятицентовые» романы, и немудрено, что ему пришлись по нраву журналы Munsey, пусть они и были своего рода постыдным удовольствием. Впрочем, тогда он еще не предполагал, что эти журналы в корне изменят его жизнь и карьеру – в основном, но не во всем, к лучшему.

Неизвестно, как долго Лавкрафт читал «Манси» до выхода октябрьского выпуска 1903 года (который, подобно большинству популярных изданий, появился в продаже раньше указанной на обложке даты) и сколько еще продолжал читать его после. Зато у нас есть информация из следующего письма в журнал «Еженедельные истории» (All-Story Weekly) от 7 марта 1914 г.:

«Я прочитал все номера вашего журнала, начиная с самого первого, вышедшего в январе 1905 г., и считаю, что я вправе высказать вам свое одобрение и несколько замечаний по наполнению.

В наш век вульгарности и убогого реализма чтение All-Story Weekly, создаваемого по художественным принципам По и Верна, – настоящая отдушина».

В другом письме Лавкрафт рассказывал, что первый выпуск журнала за январь 1905 г. появился в газетных киосках еще в ноябре 1904-го[430]430
  От Г. Ф. Л. к Р. Х. Б., 31 марта 1932; O Fortunate Floridian, 28.


[Закрыть]. All-Story Weekly был похож на «Аргоси» (Argosy), который в октябре 1896 г. по решению Манси превратился в полностью литературное издание[431]431
  См. Сэм Московитц, «Under the Moons of Mars» (New York: Holt, Rinehart & Winston, 1970), в разных местах.


[Закрыть]. Название журнала много раз менялось; с 7 марта 1914 г. он стал еженедельником, а с 16 мая 1914 г. его объединили с «Кавалеристом» (Cavalier), выпускавшимся с октября 1908 г., и журнал стал выходить под названием All-Story Cavalier Weekly. Лавкрафт, конечно, покупал и Argosy, хотя трудно сказать, когда именно он им заинтересовался. В 1916 г. он застенчиво признавался, что «в 1913 г. я обзавелся предосудительной привычкой читать дешевые журналы вроде Argosy, которые помогали немного разогнать скуку»[432]432
  ИП 1.41 (прим. 2).


[Закрыть], однако такое заявление кажется по меньшей мере уклончивым в свете его письма в All-Story Weekly. Вполне возможно, что Лавкрафт начал читал Argosy с 1905 г. или даже раньше, но пусть это пока останется нашим предположением. К тому же в Argosy регулярно появлялась полностраничная реклама Международной заочной школы из Скрэнтона в Пенсильвании, о которой Лавкрафт, скорее всего, узнал как раз из этого журнала примерно в 1909 году. В письме 1935 г. он сообщает, что «где-то 25–30 лет назад»[433]433
  От Г. Ф. Л. к Ричарду Ф. Сирайту, 26 сентября 1935; Letters to Richard F. Searight, 64.


[Закрыть], то есть около 1905–1910 гг., читал «Популярный журнал» (Popular Magazine) (конкурент Argosy от издательства Street & Smith), однако мы не знаем, как долго и как часто Лавкрафт покупал этот журнал, в котором публиковали значительно меньше «странной» литературы по сравнению с изданиями Munsey.

Вот еще один интересный и отчасти тревожный факт: Лавкрафт прочитал все номера «Журнала железнодорожника» (Railroad Man’s Magazine, 1906–1919)[434]434
  От Г. Ф. Л. к Ричарду Ф. Сирайту, 16 апреля 1935; Letters to Richard F. Searight, 54.


[Закрыть], то есть огромное количество статей и художественных произведений о железных дорогах. Это был первый специализированный палп-журнал из серии Munsey, и от одной мысли о том, что Лавкрафт прочитал 150 ежемесячных выпусков данного издания, становится немного не по себе. Возможно, как раз в возрасте семнадцати лет он забросил игры с деревушкой «Нью-Анвик» и стал удовлетворять свой интерес к поездам с помощью чтения.

Что же в тех журналах так привлекало Лавкрафта? Ответ на данный вопрос частично дается в вышеупомянутом письме: в них печатали много произведений в жанре ужасов, фэнтези, детектива и научной фантастики, которых становилось все меньше и меньше в глянцевых и литературных изданиях того времени. Как отмечал Лавкрафт в 1932 г.: «В целом… в изданиях Munsey публиковали больше “странной прозы”, чем в любом другом журнале начала двадцатого века»[435]435
  См. прим. 54.


[Закрыть]. В других письмах он говорит, что «впервые обратил внимание»[436]436
  От Г. Ф. Л. к Р. Х. Б., 14 апреля 1932; O Fortunate Floridian, 29.


[Закрыть] на «Черного кота» (Black Cat, 1895–1922) примерно в 1904 г. и что благодаря этому журналу и All-Story он «впервые познакомился с современной “странной” литературой»[437]437
  От Г. Ф. Л. к Д. Ф. М., 23 февраля 1936 (ИП 5.227).


[Закрыть]. Как человека, выросшего на произведениях Э. По, У. Кларка Расселла и других авторов девятнадцатого века, Лавкрафта вдохновляло осознание того, что в «странном» жанре пишут и его современники.

И все же я не упоминал о его запойном чтении палп-журналов Munsey до этого момента потому, что, в отличие от бульварных романов, они никак не повлияли на создание двух сохранившихся рассказов периода 1903–1908 гг. – «Зверя в подземелье» и «Алхимика». Здесь просматриваются черты Э. По, готической литературы и эссеистов августинской эпохи (в стиле прозы), что довольно странно, учитывая бурный интерес Лавкрафта к журналам Munsey. Так или иначе, теперь мы хотя бы знаем, от какого занятия Лавкрафт не отказался во время периода «затишья» с 1908 по 1913 г.: даже несмотря на нервный срыв, он не пропускал ни одного номера All-Story.

Его первое опубликованное письмо в журналы Munsey (обнаруженное совсем недавно) появилось в Argosy за ноябрь 1911 г.[438]438
  Все письма в Argosy самого Г. Ф. Л. и посвященные ему послания собраны в «H. P. Lovecraft in the Argosy» (West Warwick, RI: Necronomicon Press, 1994).


[Закрыть]. Раздел с письмами читателей запустили только в февральском выпуске того же года, и поначалу в журнал приходило не очень много писем, однако уже к концу года многие из них напечатали с комментариями редактора (автора обозначали только инициалами и городом проживания). В номере за ноябрь 1911 г. редактор объявляет: «А теперь передаем слово Г. Ф. Л. из Провиденса, штат Род-Айленд» – и далее приводит отрывки из письма Лавкрафта, благодаря которым мы узнаем следующее: его любимый писатель – Альберт Пейсон Терхьюн (на тот момент автор исторических романов и рассказов, еще не прославившийся историями о собаке Лесси); ему не нравится, что в некоторых произведениях используют разговорный стиль, и он предпочитает рассказы, где действие происходит в прошлом или в каком-то интересном месте, а не в настоящем. Все это вполне характерно для Лавкрафта, хотя бросается в глаза отсутствие критического взгляда на творения Терхьюна, который был всего лишь умелым бульварным писакой. Вероятно, хвалебные стихи в адрес Терхьюна («Мистеру Терхьюну, о его исторической прозе») относятся примерно к тому времени – точная дата не указана. Написаны они в форме письма к редактору Argosy, хотя в журнал он, возможно, их так и не отправил. Так или иначе, стихи там не опубликовали.

Следующее письмо Лавкрафта появилось в номере от 8 февраля 1913 г. в All-Story Cavalier, где он высказывался по поводу великолепного рассказа Ирвина Ш. Кобба «Рыбоголовый» о необычном герое – наполовину человеке, наполовину рыбе: «За последние годы вышло очень мало рассказов, которые могли бы сравниться по качеству с этим творением». Полагаю, «Рыбоголовый» произвел на Лавкрафта сильное впечатление, ведь один из его самых известных рассказов написан под влиянием данного произведения, о чем я подробнее расскажу немного позже.

Осенью того же года Лавкрафт опять начал писать письма в Argosy, но сейчас давайте вновь обратимся к письму 1914 г., которое я уже цитировал. Его объем составляет около 2000 слов на двух печатных страницах, и оно представляет своего рода обзор всего, что Лавкрафту нравилось в журнале. Высмеивая просьбу некоего Дж. У. Ф. из г. Данди (Шотландия), желающего читать более «правдоподобные» истории, Лавкрафт заявляет:

«Если уж человек неспособен создавать живых существ из неорганического вещества, подчинять лесных тварей своей воле, карабкаться с дерева на дерево вместе с обезьянами в африканских джунглях, возрождать к жизни мумифицированные трупы фараонов и инков или исследовать атмосферу Венеры и марсианские пустыни, то позвольте нам хотя бы в воображении стать свидетелями этих удивительных событий и удовлетворить жажду неизведанного, странного и невозможного, присущую каждому, кто активно мыслит».

Последние строки звучат чересчур оптимистично, ведь если бы все вокруг испытывали жажду неизведанного, «странный» жанр не оставался бы настолько непризнанной литературной формой. В начале же Лавкрафт перечисляет не только сюжеты самых известных рассказов из All-Story, но и некоторые детали, которые сам использует в своих будущих работах (или, возможно, уже использовал в не дошедших до нас произведениях 1903–1908 гг.).

Далее следует похвала в адрес наиболее популярных авторов All-Story. Кого же Лавкрафт упоминает первым? «Возглавляет список ваших писателей, без сомнения, Эдгар Райс Берроуз». Затем он выделяет такие публикации Берроуза, как «Тарзан, приемыш обезьян» (октябрь 1912 г.), «Боги Марса» (январь – май 1913 г.) и «Владыка Марса» (декабрь 1913 г. – март 1914 г.), правда, в свойственном ему духе не забывает указать на астрономические и другие фактические ошибки. Во взрослом возрасте Лавкрафт стыдился своего юношеского (или не такого уж и юношеского – на момент написания письма ему было двадцать три года) увлечения Берроузом и хотел дистанцироваться от создателя Тарзана. В 1929 г., убеждая некоего журналиста не поддаваться соблазнам литературного рынка, где процветает халтура, Лавкрафт сваливает Берроуза в одну кучу с Эдгаром А. Гестом и Гарольдом Беллом Райтом – якобы все они являют собой пример того, как «полнейший идиот и неуч может прославиться лишь благодаря везению»[439]439
  От Г. Ф. Л. к Зелии Бишоп, 20 марта 1929 (ИП 2.325).


[Закрыть]. Вскоре после этого Лавкрафт сообщает: «Я и сам скоро обращусь к межпланетной тематике» – и сразу спешит разъяснить: «Но ни в коем случае не выберу в качестве образца Эдмонда Гамильтона, Рэя Каммингса или Эдгара Райса Берроуза!»[440]440
  От Г. Ф. Л. к К. Э. С., 3 декабря 1929 (ИП 3.88).


[Закрыть] А ведь пятнадцать лет назад Лавкрафт с удовольствием читал романы из марсианского цикла Берроуза про Джона Картера.

Дальше в письме Лавкрафт хвалебно отзывается о многих писателях – Уильяме Паттерсоне Уайте, Ли Робинете, Уильяме Тиллингасте Элдридже, Уильяме Лорене Кертиссе, Дональде Фрэнсисе Макгрю и других, хотя мало кто из них действительно этого достоин. В более позднем письме (напечатанном в All-Story Cavalier Weekly от 15 августа 1914 г.) он высоко оценивает работы Джорджа Аллана Ингленда, Альберта Пейсона Терхьюна и Зейна Грея, хотя их произведения, что любопытно, вовсе не относились к «странной прозе»: Зейн Грей был легендарным автором вестернов, упоминавшийся ранее Терхьюн стал известен благодаря рассказам о собаках, а Макгрю сочинял захватывающие приключенческие истории, от которых Лавкрафт был в восторге. Говарду даже нравились юмористические рассказы из этого журнала. Получается, он ежемесячно, а затем и еженедельно прочитывал каждый выпуск – объемом в 192 или 240 страниц – от корки до корки: огромное количество массовой литературы. К тому же его подход к чтению противоречил самому замыслу подобных журналов, ведь произведения разнообразных жанров публиковались в них для того, чтобы каждый член семьи мог найти для себя интересную историю[441]441
  См. Уилл Мюррей, «Lovecraft and the Pulp Magazine Tradition», в «An Epicure in the Terrible», под ред. Дэвида Э. Шульца и С. Т. Джоши (Rutherford, NJ: Fairleigh Dickinson University Press, 1991), 103.


[Закрыть]. Складывается впечатление, что всем своим занятиям Лавкрафт отдавался с неконтролируемым энтузиазмом: открыв для себя Античность, он написал свои версии «Одиссеи», «Илиады» и других классических работ; в связи с интересом к химии начал выпускать ежедневную научную газету, за которой последовал еженедельник по астрономии, выходивший на протяжении многих лет, и вот теперь, познакомившись с палп-журналами, Лавкрафт стал жадно поглощать и хорошую, и плохую литературу независимо от того, соответствовала ли она его привередливым вкусам.

Возможно, весьма длинное письмо Лавкрафта опубликовали в выпуске All-Story от 7 марта 1914 г. по причине того, что тот превратился в своего рода знаменитость в масштабах всех изданий Манси. Произошло это довольно странным образом. Читая все, что печатали в Argosy, Лавкрафт все-таки выделял из общей массы некоторые произведения, которые нравились ему больше других. Вот отрывок из того самого письма:

«“Души человеческие” Марты М. Стенли – чтение крайне неприятное, тогда как “Влюбленные пилигримы” Де Лайла Ферре Касса и вовсе отвратительны, просто неописуемо тошнотворны. Господин Дж. У. С. из Чикаго считает, что Касс “учтиво обходится с очень сложной темой, повествуя о любви в восточном антураже”.

Но как бы “учтиво” автор ни “обходился” с этой темой, нам не нужны настолько пошлые истории. О “любви в восточном антураже” стоит отозваться в духе находчивого школьника-лентяя, который на просьбу учителя рассказать о правлении Калигулы ответил, что “лучше будет промолчать”».

Благодаря письму вырисовывается ход мыслей, свойственный Лавкрафту в то время: он вовсе не считал «пошлыми» захватывающие сюжеты Берроуза, однако любой, даже отдаленный намек на непристойность моментально вызывал неодобрение пуританина Лавкрафта. «Пилигримов» Касса»[442]442
  Одно время считалось, что Касс – это псевдоним К. Э. С., поэтому длинный рассказ Касса, который должен был появиться в «Thrill Book» в 1919 г. («As It Is Written» [1982]), опубликовали под фамилией Смита, однако сейчас уже известно, что данное предположение не подтвердилось. См. Уилл Мюррей, «As It Was Not Written; or, The Curious Conundrum of De Lysle Ferrée Cass», Studies in Weird Fiction № 4 (осень 1988): 3–12.


[Закрыть] я не читал, вполне возможно, что ситуации сексуального характера в данном произведении описывались более открыто, чем было принято в литературе того периода. Лавкрафту в любом случае не пришлась бы по вкусу подобная работа, даже если бы она относилась к высокому стилю.

Поэтому неудивительно, что в номере за сентябрь 1913 г. Лавкрафт разгромил Фреда Джексона, одного из самых популярных писателей в Argosy. Джексон считался ключевым автором журнала, и в недавних выпусках целиком напечатали две его повести – «Первый закон» (апрель 1913 г.) и «Третий акт» (июнь 1913 г.). Так много страниц в журнале прежде не отводили ни одному автору, но Лавкрафту его творения пришлись не по душе. Ниже приведен отрывок из «Первого закона», невероятно слащавой, мелодраматичной и многословной истории об оперной певице:

«Она боролась с ним изо всех сил, негодование разрывало ее изнутри, но он был явно сильнее. Он быстро схватил ее, коснулся губами ее уха, шеи, затем подбородка и глаз и наконец впился в рот, и у нее едва не перехватило дыхание.

После этого он отстранился, а она так и осталась лежать в его руках, дрожа от ужаса – что за безумие овладело ею? Он как будто пробудил спящего внутри нее демона, неизвестное существо, жаждущее его поцелуев и объятий»[443]443
  Фред Джексон, «The First Law», Argosy 72, № 1 (апрель 1913): 35.


[Закрыть].

Пожалуй, в наши дни из Джексона вышел бы отличный автор пародийных романов.

Правда, исследователи зачастую не обращают внимания на то, что Лавкрафта к написанию сей тирады сподвигло не только непривычное господство Джексона на страницах Argosy, но и якобы критикующее его письмо в выпуске за июль 1913 г. Впрочем, письмо от некоего Ф. В. Беннетта из Ганновера, штат Иллинойс, написано так безграмотно, что Лавкрафт считал его самопародией, истинной целью которой на самом деле являлась похвала в адрес Джексона.

«вы знаете почему я перистал читать Cavalier Это все из-за Фреда Джексона его слишком много почему я Должен платить за ARGOSY когда он занимает Почти половину журнала… Я не стану продлевать подписку на ARGOSY Если вы и дальше будете так часто Печатать его произведения потому что я их больше не читаю Просто терпеть Не могу и раз вы собрались Опубликовать еще один роман Джексона в июне то наверна это Письмо вам не Понравится».

Не зря у Лавкрафта сложилось такое впечатление, тем более сам редактор журнала иронично прокомментировал: «Нет-нет, зря вы так – это письмо мне правда понравилось».

А вот письмо самого Лавкрафта, опубликованное в сентябрьском номере 1913 г., уже никак не назовешь самопародией. Для начала он цитирует предисловие Томаса Тикелла к «Катону» Дж. Аддисона («Любовь царила долго на британской сцене, смягчив трагическую нашу ярость»), а затем высказывает свое мнение о том, что письмо Беннетта – «на самом деле хитрая попытка еще сильнее прославить вашего автора Фреда Джексона». «Со стороны кажется, что своей небывалой рекламной кампанией вы насильно навязываете читателям труды мистера Джексона, вдобавок публикуя письма с лестными отзывами о его творениях», – добавляет Лавкрафт. Действительно, в нескольких предыдущих номерах раздел читательских писем источал сплошную похвалу произведениям Джексона, и, что интересно, его поклонниками в основном были мужчины. Только вот Лавкрафт даже представить не мог, что читателям Argosy на самом деле нравился Джексон – точнее, он не задумывался о низменных вкусах любителей журнала, которые интересовались лишь дешевым развлечением. Впрочем, Лавкрафт и не говорит, что романы Джексона «совсем уж лишены достоинств», однако с иронией замечает: «Многим людям самый большой восторг приносят истории, в которых можно следить за сложными любовными приключениями воображаемых парней и девушек», в связи с чем он настойчиво возражает против засилья подобных материалов в Argosy. А Джексон, продолжает Лавкрафт, – попросту плохой автор:

«Мало того что он выбрал вульгарную тему, так еще и пишет банально, с излишней мелодраматичностью, а местами и вовсе непристойно.

…

В сердца героев, у которых эмоции откровенно преобладают над разумом, Джексон вкладывает страсти и чувства, свойственные неграм и человекоподобным обезьянам.

Слог у него слабый и зачастую слишком уж дерзкий. Он переусердствует с расщепленными инфинитивами и периодически использует странные слова вроде “обжилой” вместо “обжитой”».

И снова расистский комментарий, хотя вполне ожидаемый от человека, за год до того написавшего стихи «На сотворение негров».

Ни Мэтью Уайт-мл., ни сам Лавкрафт и представить не могли, какой будет реакция на его письмо. В номере за ноябрь 1913 г. опять появилось несколько писем, посвященных Джексону: одно (такое же безграмотное, как и предыдущее) от грозного Ф. В. Беннетта, который, очевидно, не понял, что Лавкрафт записал его в сторонники Джексона («Г. Ф. Лавкрафт Прав он понял что я Имел в виду дайте нам Отдохнуть от Джексона»; одно от «Э. Ф. У. К.» из города Парижа в Кентукки с критикой Беннетта, но без упоминания Лавкрафта, и еще два, где авторы поддерживают Джексона, осуждая и Лавкрафта, и Беннетта. В одном из них некто Т. П. Крин из г. Сиракьюс, штат Нью-Йорк, пишет: «До сих пор ломаю голову над письмом Г. Ф. Лавкрафта. Я вполне могу понять, чем Джексон не понравился нашему блестящему Ф. В. Беннетту, но мистер Лавкрафт, судя по его письму, способен отличить хорошую литературу от плохой. Из чего я делаю вывод, что своим посланием он лишь хотел продемонстрировать всем читателям Argosy богатый словарный запас…» Подобное мнение еще не раз высказывалось на протяжении всего спора, который, возможно, не принял бы особый оборот, если бы автор другого письма, Джон Расселл из г. Тампа, штат Флорида, не высказал бы свои взгляды в стихах. Его причудливое творение из четырех строф начинается так:

 
Считает ли Лавкрафт, что это умно –
Такими длинными словами критиковать автора,
Которого мы так высоко ценим?
Я имею в виду Фредди Джексона.
 

«Написано четырехстопным размером… да настолько остроумно, что я задался целью написать ответ»[444]444
  ИП 1.41 (прим. 2).


[Закрыть], – такова была реакция Лавкрафта. И, естественно, в январском номере за 1914 г. появился его стихотворный отклик в стиле, как ему казалось, «Дунсиады» Поупа. Поэма и правда написана очень талантливо, и в ней прослеживается язвительная сатира, одно из немногих достоинств поэтических произведений Лавкрафта.

На рукописи поэмы указано название «Ad Criticos» («К [моим] критикам»), а ниже – подзаголовок «Liber Primus» («Первая книга»), добавленный, вероятно, позже, когда Лавкрафт добавлял в данный цикл новые стихи. Опубликованный вариант носит заголовок «Лавкрафт возвращается: Ad Criticos». Поэма начинается с грозных слов:

 
Что за протесты мучают мой взгляд?
Это приспешники Джексона восстают в гневе!
Его страстные читатели, погрязшие в любовных сказах,
Искренне преданные своему кумиру;
Отважно защищают приторные интриги
И проклинают критика.
 

Лавкрафт не забывает похвалить остроумие и мастерство Расселла, после чего обращается к следующему противнику, Т. П. Крину:

 
По правде, слова мои вполне понятны тем,
Кто английской речи внемлет;
Но Крин, боюсь, так давно читает Джексона,
Что позабыл родной язык.
 

В конце он сравнивает нынешние времена с «вульгарной эпохой Карла II», когда «на сцене ставили мерзости Уичерли и Драйдена».

Впрочем, Лавкрафт подвергся резкой критике еще до публикации поэмы, в декабрьском выпуске журнала за 1913 г. По заголовкам, которые редактор придумал для некоторых писем, можно понять, какую бурю эмоций вызвали слова Говарда: «Вызов Лавкрафту» (Дж. Э. Боннер, Спрингфилд, штат Огайо), «Вирджиния против Провиденса» (мисс Э. Э. Бланкеншип, Ричмонд, штат Вирджиния), «Элмира против Провиденса» (Элизабет Э. Луп, Элмира, штат Нью-Йорк), «Бомба для Лавкрафта» (Ф. У. Сондерс, Колгейт, штат Оклахома). «Мистер Лавкрафт, вы ведете себя очень неблагородно. Как вы смеете называть романы Джексона “эрратическими” [sic]? Лично мне они кажутся очаровательными, в них столько невинности, нежности и добродушия», – писала мисс Бланкеншип; «… если читателю надоедают такого рода истории, по-моему, проблема в самом читателе, а не в авторе», – утверждал Дж. Э. Боннер, нахваливая последние два романа Джексона. Письма Лавкрафта, полные сложносоставных слов, утомили и сбили с толку Элизабет Э. Луп, которая пришла к следующему выводу: «Истории мистера Джексона я обожаю, а вот послание мистера Лавкрафта, нашего друга из Провиденса, вызвало у меня лишь неприязнь».

Самым длинным из критических писем оказалась «Бомба для Лавкрафта» от Сондерса, однако в высказываниях автора мало сути, да и к тому же он обнаруживает собственное невежество. «Мне кажется, мистер Л. противоречит самому себе, приписывая Фреду Джексону разнообразные недостатки, в том числе использование странных слов. Тогда уж мистер Л. и сам страдает сим недостатком, если его можно считать таковым», – заявляет Сондерс. Как и Элизабет Луп, он жалуется на обилие длинных слов в письмах Лавкрафта и говорит, что не нашел в своем словаре ни «джошбиллингсовский», ни «ганноверский». «Если кто-нибудь из читателей увидит у себя в словаре такие слова, пожалуйста, вырвите листок и отправьте его мне, чтобы я их “освоил”», – просит Сондерс.

Авторы двух других писем все-таки встали на сторону Лавкрафта, их напечатали под заголовком «Согласны с Лавкрафтом». В первом, которое пришло из Парижа (Франция), некто А. Миссбаум выражает очень схожие с Лавкрафтом взгляды: «… я полностью согласен… с Г. Ф. Лавкрафтом… Да, Фред Джексон отвратителен. Давайте поменьше любовных историй (годятся только те, что из реальной жизни) и побольше связанных с научными тайнами». Г. Ф. Б. из Лос-Анджелеса, автор второго письма, недоволен лишь тем, что Джексону отводят слишком много страниц в журнале, оставляя другим «первоклассным писателям» совсем мало места.

Во «Второй книге», опубликованной в номере Argosy за февраль 1914 г., Лавкрафт критикует новых оппонентов, и тон его поэмы становится более резким по сравнению с предыдущим высказыванием. Конечно, в интеллектуальном плане Лавкрафт превосходил большинство своих «жертв», поэтому нападки давались ему проще простого. Тем не менее его сатирические замечания звучат крайне уничижительно. Вот что он советует Ф. У. Сондерсу, занятому поиском непонятных слов: «Не стоит искать там сей лексикон, / Ведь в словаре толковом нет собственных имен». Накинувшимся на него женщинам Лавкрафт ответил так:

 
Вот и подали голос нежные созданья,
Амазонки в их безрассудной ярости.
Мадам Луп, как и Крин из Сиракьюс,
Выступает против моих сложных слов;
Если кто хочет добиться почета этой леди,
Пусть выражается односложными словами.
 

Не мог он пройти и мимо ошибки мисс Бланкеншип, перепутавшей слова erotic и erratic[445]445
  Erotic – эротический, чувственный; erratic – эксцентричный, чудаковатый. (Пер. с англ.)


[Закрыть]: