Текст книги "Рассеиваясь, как свет. Призрачная красота"

Я погладила поверхность камня, вделанного в амулет, на миг вглядевшись в золотые крапинки в его глубине, которые улавливали свет. Было почти невозможно объяснить то чувство, которые он мне дарил, чувство могущества и силы. В порядке эксперимента я вытянула руку и сконцентрировалась на этом изящном браслете, вернувшись мыслями к тому, что я сделала с Лукасом. Тогда я мысленно направила заряд энергии из моего амулета в его собственный, когда они были совмещены. Сейчас я попробовала снова мысленно послать подобный заряд, думая о том, чтобы сконцентрировать энергию, необходимую для помощи Кэллуму: надо же перенести его в мир живых.

Мою руку начало медленно охватывать странное ощущение, и амулет начал светиться.

Ошарашенная, я опустила руку, тряся ею, как будто мне хотелось избавиться от надоедливой мухи. Странное свечение тотчас прекратилось.

– Ничего себе, – невольно пробормотала я вслух.

Я сидела, глядя на свой амулет, и на меня вдруг снизошло ни с чем не сравнимое чувство спокойствия. И вместе с этим спокойствием пришла четкая и абсолютная уверенность в том, что я могу спасти Кэллума и всех остальных Зависших. Я просто знала это, и все.

Я слишком беспокоилась о том, что случилось с Лукасом, поняла я. Возможно, мы так никогда этого и не узнаем и проведем всю оставшуюся жизнь, изводя себя сомнениями, все больше раздражаясь от собственного бессилия и так и не попытавшись вернуть Кэллума в мир живых. Но теперь я была твердо убеждена – я знала, что достаточно мне попытаться, и с Кэллумом случится то же самое, что и с Кэтрин. Единственная разница будет состоять в том, что вместо прямого использования силы моих воспоминаний, чтобы помочь ему освободиться, я пропущу эту силу через амулет.

Я почувствовала себя так, словно у меня гора упала с плеч. Решение было принято, и я невольно улыбнулась. Оставалось только выбрать время.

Я все еще сидела на своем кресле-футоне, глядя на амулет, когда покалывание в запястье известило меня о том, что Кэллум наконец пришел.

– Привет, – нерешительно сказал он.

– Ты все-таки пришел! А я уже собиралась позвать тебя, пока еще не поздно. – Я начала вставать, чтобы сесть за стол.

– Нет, не двигайся. Мы можем поговорить и здесь.

Я уселась поудобнее.

– Если тебе так хочется. Но я предпочла бы видеть тебя.

Кэллум кашлянул с несвойственной ему неловкостью.

– Скажи, сегодня вечером, недавно, ты что-нибудь делала со своим амулетом?

– А что? Ты что-то почувствовал?

– Примерно пять минут назад мой амулет несколько секунд светился. Думаю, с амулетами некоторых других Зависших произошло то же самое, так что я сразу поспешил к тебе, чтобы узнать, все ли в порядке. Ты что-то делала со своим?

Я не могла его видеть, но сам он наверняка видел мое лицо, которое – я это чувствовала – заливалось краской. Так что не имело никакого смысла врать.

– Да, я провела со своим амулетом небольшой эксперимент. Но он продлился не более секунды.

Я услышала, как Кэллум резко втянул в себя воздух.

– Значит, это действительно была ты? В самом деле?

– Разумеется. С чего мне говорить неправду?

Его голос зазвучал немного сконфуженно:

– Я был не вполне уверен, не ошиблась ли ты насчет того, что случилось с Лукасом. Я думал, что, возможно, это просто совпадение, что он пропал, когда ты послала заряд энергии из своего амулета в тот, что был у него.

– Кэллум, я знаю точно, что могу направлять силу своего амулета, и знаю, что мой план осуществим и мы могли бы воплотить его в жизнь в любое время. Нам только надо решить, хотим ли мы получить дополнительную информацию, прежде чем попробовать это сделать. Что ты предпочитаешь – дождаться получения доказательств или просто начать действовать? Ведь вполне возможно, что Лукаса унесла река и его так никогда и не найдут. Мы могли бы потратить всю жизнь на поиски ответа и так никогда его и не получить.

– Я понимаю, – вздохнул он. – Я тоже над этим думал.

– Но право решать принадлежит тебе, – прошептала я. – Я ничего не стану тебе навязывать. – Я подняла руку и попыталась отыскать его лицо, но у меня ничего не вышло. – Где ты, Кэллум? Дай мне тебя увидеть.

– Я здесь, – ответил он вдруг охрипшим голосом, и я почувствовала на щеке его едва ощутимое прикосновение. – Ты в этом уверена?

– Я знаю – это сработает. Просто знаю, и все.

– Нет, я говорил не об этом. Алекс, ты вполне уверена, что хочешь, чтобы я вернулся в твой мир? У меня не будет никаких воспоминаний, не будет денег, мне некуда будет идти, я окажусь полностью зависим от тебя. Так что ты должна по-настоящему желать, чтобы это произошло. Я бы не хотел быть тебе обузой…

– Перестань! Ты никогда не будешь мне обузой, а все остальное мы как-нибудь уладим, когда ты окажешься в мире живых. – Я на секунду замолчала, но он так ничего и не ответил. – Честное слово, Кэллум, я ума не приложу, что могу сделать, чтобы убедить тебя в том, что я люблю тебя и больше никого. И что еще мне надо сказать. – Мне было необходимо его увидеть, и я схватила со стола зеркальце и отыскала любимого рядом с собой. Он задумчиво смотрел в окно.

– Я так люблю тебя, Кэллум. Давай не будем и дальше терять время на пустые разговоры.

Наконец он повернулся ко мне, и я увидела на его лице тень улыбки.

– Когда тебе этого хочется, ты умеешь убеждать.

Я засмеялась, почувствовав огромное облегчение.

– И каким же образом мы это сделаем? – спросил он.

– Ммм, насколько я могу судить, нам нужны только мы сами и наши амулеты, и еще надо удостовериться, что на реке в это время нет прилива. Думаю, надо будет посмотреть, в какие часы бывают отливы, и прочесть последние прогнозы погоды. Вряд ли мы сможем узнать что-то еще.

– А ты сумела выяснить, что означает та надпись на твоем амулете?

– Да, она означает «смерть памяти», или «смерть воспоминаний» или что-то в этом духе. Думаю, она просто описывает назначение амулета.

– И как же ты смогла это узнать?

У меня екнуло сердце.

– Просто попросила перевести слова надписи одного человека, который изучал латынь.

– И кто же это был? – Теперь он наконец улыбался по-настоящему. – Кого мы должны благодарить за этот перевод?

Я не могла сказать ему еще одну неправду, как велико бы ни было искушение.

– Макс, – прошептала я.

Последовала долгая пауза.

– Макс? – наконец произнес Кэллум.

– Да, он изучал латынь и только что сдал выпускной экзамен по этому предмету.

– Значит, ты поделилась нашим секретом с Максом?

– Конечно же нет! Я просто попросила его перевести латинские слова!

Я видела в зеркале, как губы Кэллума сжались в тонкую линию, и уже подумала было, что он сейчас исчезнет. Но он просто продолжал смотреть на меня с разочарованием на лице. Наконец он заговорил снова: – Уже поздно, и мне пора возвращаться в собор. Наверное, ты тоже устала. – Он опять замолчал и поднял было свободную руку, чтобы погладить меня по волосам, но тут же опустил ее, так и не коснувшись меня. – Мы поговорим завтра, если ты захочешь.

Я почувствовала, что уже сыта этим по горло, и взорвалась. Следующие слова вырвались у меня сами собой, прежде чем я успела подумать о том, какой они могут произвести эффект.

– Не смей так со мной разговаривать! Я только что сказала тебе – и доказала, – что могу помочь, а ты только и смог, что ныть о разговоре, который состоялся с человеком, не имеющим для меня никакого значения, когда я была на отдыхе! – Я смотрела на него гневным взглядом и, прежде чем он успел что-либо сказать, продолжила: – И в этой связи я хочу тебя спросить: насколько тебе вообще это надо? Я думала, ты ничего не хочешь так сильно, как выбраться из мира Зависших. Тогда почему же ты продолжаешь ставить мне палки в колеса?

Кэллум глядел на меня, потрясенно разинув рот, и я вдруг осознала, что мне совершенно не хочется выслушивать его оправдания. Я отдернула руку и сложила обе руки на груди, так чтобы он не мог видеть мой амулет.

– Сейчас я больше не желаю об этом говорить. Ты приходи ко мне, чтобы поговорить об этом завтра, когда наконец будешь готов. – С этими словами я повернулась спиной к зеркалу, чтобы больше не смотреть на него, чувствуя, как бешено колотится мое сердце и как стучит в висках кровь. Когда через несколько секунд я обернулась, он уже исчез.

Преследовательница

Я еще долго мерила шагами комнату, беспокоясь о том, какое впечатление мои слова произвели на Кэллума. Возможно, я говорила с ним слишком резко – ведь его существование и так было постоянно полно отчаяния и тоски, и мне, пожалуй, не следовало так выходить из себя, но иногда с ним и правда бывало очень трудно иметь дело. О том, в какой мере мое настроение можно было объяснить не оставляющим меня чувством вины, я старалась не думать.

Вероятно, было уже далеко за три часа ночи, когда я наконец рухнула на кровать и провалилась в неспокойный сон. Проснувшись, я инстинктивно потянулась за своим карманным зеркальцем, ожидая такого знакомого ощущения покалывания в правой руке. Нет, я не собиралась звать Кэллума сама, но мне не пришлось долго ждать его прихода.

– Доброе утро, – осторожно сказала я.

Кэллум тяжело вздохнул и наконец посмотрел мне в лицо. Под глазами у него залегли темные круги. – Прости меня, я вел себя как идиот. Просто я был несколько ошарашен.

Я посмотрела в зеркальце, где именно находится парень, и ласково коснулась его губ, чувствуя огромное облегчение от того, что он снова со мной.

– Это единственные губы, которые я жажду, и мне хочется поцеловать их по-настоящему как можно скорее. Я смогу попасть сегодня на Золотую галерею? Мы могли бы обговорить наши планы и там, а потом начать действовать.

Он криво улыбнулся, но его потемневшие глаза улыбнулись лишь едва-едва.

– Думаю, я могу попробовать это устроить.

– Уверяю тебя, если ты сумеешь сделать так, что Золотую галерею закроют для посетителей, я не оставлю в твоей душе никаких сомнений относительно того, кого я люблю на самом деле. – Я ласково погладила его по щеке, чувствуя под своей рукой что-то почти неосязаемое.

Не говоря больше ни слова, Кэллум придвинулся ко мне совсем близко, и в зеркале я увидела, как его руки крепко меня обнимают. Как и всегда, я ощутила объятия лишь едва-едва.

– Давай больше не ссориться, – тихо сказала я, пытаясь прижаться к нему. – Жизнь и так трудна, так давай не будем осложнять ее еще больше.

– Это верно. – Я почувствовала, как его губы покрывают поцелуями мои волосы. – Прости меня, прости.

– И ты меня прости. – Я улыбнулась ему, и мое сердце было полно желания и надежды.

* * *

Золотая галерея на вершине купола собора Святого Павла была единственным местом, где Кэллум казался человеком из плоти и крови, хотя из всех живых его по-прежнему могла видеть и осязать одна только я. Когда мы встречались здесь прежде, ему всякий раз удавалось сделать так, что галерею закрывали для туристов якобы на время проведения ремонтных и профилактических работ – он добивался этого, проникая в сны смотрителя, который отвечал за то, чтобы все помещения собора содержались в порядке. Но я не очень-то рассчитывала на то, что ему удастся сделать это и сейчас, утром. После ухода Кэллума я уже собиралась отправиться в собор, когда мое внимание привлек сложенный лист бумаги, лежащий на моем письменном столе. Кто же послал мне это таинственное письмо? Был только один способ это выяснить. Я взяла телефон и набрала номер мобильника, указанный в письме, плотно закрыв дверь своей спальни, прежде чем нажать кнопку вызова. Раздался один гудок, потом номер переключился на голосовую почту.

«Вы позвонили на номер преподобной Уотерс. К сожалению, сейчас я не могу ответить на ваш звонок, но пожалуйста, оставьте сообщение после звукового сигнала, и я вам перезвоню!

Я тотчас же отключилась и уронила мобильник на кресло-футон, как будто от него могла исходить какая-то зараза. Опять она! Что ей может быть нужно?

Преподобная Уотерс работала в соборе Святого Павла, и это она говорила со мной после того моего ужасного визита на Золотую галерею, который я совершила, когда мой амулет был в руках Кэтрин. Я тогда была сама не своя, и она пыталась мне помочь, но я вовсе не собиралась рассказывать о Кэллуме совершенно незнакомой мне женщине – попытайся я что-то ей объяснить, и меня упекли бы в психушку. Я видела ее и во время других своих визитов в собор, но всякий раз ухитрялась избежать дальнейших разговоров с ней.

Откуда же ей стало известно, где я живу? И что ей вообще может быть от меня нужно? На протяжении всего пути до центра Лондона мои мысли продолжали раз за разом возвращаться к этому вопросу, пока в голову не пришел единственный возможный ответ на него – она видела, как я проникаю на лестницу, ведущую на Золотую галерею, игнорируя табличку «Закрыто», и собирается устроить мне неприятности за проникновение в запретную зону. Я не могла позволить ей остановить меня, только не теперь, когда я была столь близка к окончательному примирению с Кэллумом. А после того, как мы поговорим и обсудим детали того, что нам нужно сделать, я верну его в мир живых. И если после этого она вознамерится конфисковать у меня годовой абонемент, дающий право посещать собор Святого Павла, мне уже будет все равно.

Я соскочила с автобуса на остановке у собора и огляделась по сторонам. Преподобной Уотерс нигде не было видно, но я не собиралась входить в здание и рисковать, пока не удостоверюсь, что опасности нет. Я села на ступеньку освещенной теплым летним солнцем лестницы и достала из кармана зеркальце, готовясь позвать Кэллума, чтобы выяснить, смог ли он опять закрыть посетителям доступ на купол.

Как обычно, среди толп туристов бродили Зависшие, время от времени то тут, то там отбирая у кого-то очередное счастливое воспоминание. Я видела, как внимание сразу двух Зависших привлек мужчина с аурой из ярко-желтых огоньков. Они немедленно бросились к нему один с одной стороны, второй с другой, и между ними началась короткая потасовка. В конце концов одна из фигур в темных плащах с поднятыми капюшонами отпихнула другую и провела своим амулетом сквозь желтые огоньки. Те сразу же погасли, и я увидела, как лицо мужчины приняло озадаченное выражение. Что бы он ни вспоминал только что с таким удовольствием, это воспоминание исчезло из его памяти навсегда.

Я вздохнула и отвернулась. Как бы несправедливо это ни было по отношению к тем, кто лишался счастливых воспоминаний, я не могла осуждать Зависших за то, что они делали. У них просто нет другого выбора. Только так они могли сделать свое существование хоть сколько-нибудь сносным.

– Ого, какой печальный вздох. С тобой все в порядке? – Как всегда появление Кэллума ознаменовалось ощущением покалывания в моем правом запястье.

– Со мной все хорошо. Просто только что довелось наблюдать, как двое твоих сотоварищей сцепились друг с другом, пытаясь заполучить особенно лакомое воспоминание. Мне до сих пор с трудом верится, что вам приходится так жить. Все это неправильно, несправедливо!

– Кому ты это говоришь! – с горечью сказал он.

– Наверное, тебе не удалось закрыть доступ на купол? – догадалась я.

– Да, ничего не вышло. У того малого, который ведает этими вещами, сегодня выходной, а его заместитель куда менее склонен поддаваться моему внушению. Прости.

– Это не твоя вина, – ответила я, пытаясь скрыть свое разочарование. Мне было бы куда легче убедить Кэллума в искренности моих слов, если бы я смогла обнять его. Мы снова оказались на исходной точке. Я взяла его за руку и, насколько это было возможно, сжала ее. – Я все равно могу подняться на Золотую галерею. Согласна, это будет не так здорово, как когда мы бываем там одни, но мы все же сможем какое-то время побыть вместе. Разве это того не стоит? – И я улыбнулась ему моей самой лучезарной улыбкой.

– По мне, так это всегда того стоит, – согласился он, наконец улыбнувшись в ответ. – Ты готова?

Я замялась.

– Сначала тебе придется оказать мне кое-какую услугу. В соборе есть одна женщина-священник, которая хочет поговорить со мной. А мне этого вовсе не хочется. Ты не мог бы посмотреть, там ли она сейчас?

– А в чем дело? – Он был в недоумении. – Почему она хочет с тобой поговорить?

– Понятия не имею, но она прислала на наш домашний адрес вот это письмо. – Я сунула руку в свой рюкзачок и достала оттуда листок плотной писчей бумаги. – Я набрала этот номер и попала на ее голосовую почту. Она прислала только это и больше ничего. – Я видела, как Кэллум глядит на письмо через мое плечо, и еще раз с отвращением взглянула на рукописные строчки. – Странно, что она отправила это. Мне приходит в голову только одно объяснение – она заметила, как я перелезаю через барьеры, которые перегораживали путь на Золотую галерею, когда та была закрыта, и теперь хочет сделать выговор. Но мне непонятно, почему она напускает туману и ничего не говорит прямо.

– Хорошо, значит, нам надо избежать встречи с ней. А какая она из себя?

– Очень старая, седые волосы, и все время носит длинную черную рясу. Я видела ее как внизу, так и на Галерее шепота.

– Тогда давай пройдем через крипту, чтобы незаметно попасть на лестницу. Я могу пойти впереди и проверить, в галерее ли она сейчас, прежде чем звать туда тебя.

– Идет, это хороший план. Иди и посмотри, свободен ли путь, и, если все в порядке, я поднимусь сразу вслед за тобой.

Было воскресенье, так что вокруг собора толпилось множество людей. Я пробралась через туристов, сидящих на залитых солнцем ступеньках лестницы, слушая их речь, и в конце концов добралась до бокового входа, откуда можно было спуститься в крипту. Здесь было сумрачно и прохладно, и безмолвный длинный коридор, по которому я шла, казалось, находился далеко-далеко от шума и сутолоки, царивших наверху.

Идя между столиками кафе, я нарочно опустила голову, чтобы мои распущенные волосы скрыли лицо.

– Путь свободен? – тихо прошептала я, подходя к центральной части крипты.

– Ее нигде не видно, так что иди дальше.

– Отлично, тогда давай пройдем к лестнице, идущей к куполу, как можно быстрее. – Подходя к проходу, возле которого сидел билетер, я держала свой годовой абонемент в руке наготове. У сидящего за столом и проверяющего билеты мужчины оказался на редкость скучающий вид; он совсем уже было собрался пропустить меня, но вдруг настороженно выпрямился на своем стуле.

– Извините, мисс, не могу ли я еще раз взглянуть на ваш билет? – Он протянул руку ко мне.

– Э, да, конечно. А что, есть какие-то проблемы?

– Просто в последнее время мне на глаза попалось несколько подделок, только и всего, – ответил он, не глядя на меня и сверяясь с чем-то, лежащим перед ним на столе. – Все в порядке. Желаю вам приятного пребывания в наших стенах. – Он протянул абонемент обратно и перевел взгляд на следующего человека в очереди. Я схватила абонемент и, не оглядываясь, поспешила дальше, направляясь прямиком к подножию лестницы, ведущей на купол. Если начать подъем здесь, я не смогу походить по центру собора, находящемуся точно под куполом, зато, поднимаясь отсюда, я привлеку к себе куда меньше внимания. Я не пыталась пользоваться зеркальцем, чтобы увидеть Кэллума, потому что знала – он будет держаться вдалеке от меня. Здесь, внизу, купол собора влиял на Зависших негативно – в крипте страдания, которые они были вынуждены терпеть, читались на их лицах особенно ясно, здесь они, казалось, старели и потому избегали спускаться сюда. Поэтому я немало удивилась, вновь ощутив покалывание в руке и увидев полупрозрачную фигуру Кэллума, поднимающегося по ступенькам бок о бок со мной.

Когда он заговорил, его голос звучал напряженно.

– Этот билетер позвонил по телефону, как только ты отошла на достаточное расстояние, чтобы тебе стало не слышно, что он будет говорить.

– Что? Что он сказал? – Я как вкопанная застыла на ступеньке лестницы.

– Продолжай подниматься, – сказал Кэллум. – Я слышал не все, но почти уверен, что речь шла о тебе. Он сказал что-то вроде «если вы хотите с ней поговорить, то скорее идите сюда».

– Черт! Должно быть, он позвонил этой женщине-священнику. Я не хочу с ней встречаться, только не сейчас.

– Если тебя это беспокоит, мы можем не подниматься на купол.

Я повернулась, чтобы посмотреть на него, продолжая идти вверх ступенька за ступенькой. Когда я видела его рядом, мое сердце таяло независимо от того, что еще творилось вокруг.

– Ну уж нет. Я хочу подняться на Золотую галерею. Я не собираюсь отказываться от возможности обнять тебя по-настоящему, пусть даже и на людях, просто потому, что какая-то эксцентричная женщина-священник хочет меня отчитать. – Последние слова я произнесла не совсем внятно. – Я не могу одновременно взбираться вверх и говорить, Кэллум. У меня сбивается дыхание. Увидимся на Галерее шепота. – Он повернулся ко мне и одарил улыбкой, полной такой страсти, что на секунду я совсем позабыла о боли в мышцах икр. Затем он исчез из виду, и я продолжила взбираться дальше.

Я поднималась так быстро, как только могла, остановившись только тогда, когда оказалась на площадке, рядом с которой находилась Галерея шепота.

– Кэллум? – тихо позвала я. – Путь через галерею свободен? – После того как я вошла в короткий узкий проход, ведущий на Галерею шепота, повернуть назад уже было проблематично, но, когда я выйду на саму галерею, то смогу увидеть всех, кто там находится, и сама буду как на ладони, поскольку спрятаться там негде.

– Ее там нет, – объявил Кэллум, внезапно снова оказавшись рядом со мной и совместив свое запястье с моим. Он продолжал идти бок о бок со мной все время, пока я шла по галерее мимо Зависших, которые сидели на своих местах на каменной скамье, опоясывающей стену, невидимые для всех остальных. Некоторые из Зависших смотрели на меня с любопытством, но большинство, завидев возвышающуюся надо мной фигуру Кэллума, вжимались в стену и прятали лица под капюшонами. Благополучно пройдя через небольшую дверь, ведущую к следующему участку лестницы, я на несколько секунд остановилась, только сейчас осознав, что шла по Галерее шепота, затаив дыхание.

– Кэллум, была ли там Оливия? Я ее не видела.

– Я тоже ее не видел. Не знаю, куда она подевалась. Возможно, она сейчас на Каменной галерее. – Он на секунду замолчал. – Ну, что, как ты? Готова продолжить подъем?

Я выпрямилась и глубоко вздохнула. Следующая часть винтовой лестницы всегда казалась мне самой тяжелой: надо было карабкаться вверх по спирали, все кружа и кружа, и вокруг не осталось ничего, что могло бы сказать, насколько близко я подошла к ее концу.

– Готова, – сказала я наконец и стала подниматься вновь.

Когда я добралась до следующей площадки, Кэллум появился снова.

– Я проверил всю следующую часть лестницы до самого верха. Этой женщины-священника там нет, и внизу я ее тоже не вижу, так что мы можем немного отдохнуть. Если она стара, то никак не сможет быстро подняться сюда.

– Слава богу, тогда можно немного расслабиться.

– Да, можно больше не паниковать. Но мы же не будем попусту терять время, да? – Он улыбнулся мне; теперь его рука стала куда более осязаемой, и я на миг сжала ее.

– Нет, не будем. Пошли.

Сегодня мне нет нужды преодолевать барьеры с табличкой «Закрыто», поскольку доступ на Золотую галерею был открыт. Когда Кэллум сказал мне, что она открыта для посетителей, это стало для меня неприятным сюрпризом, но видеть Кэллума воочию, пусть и на людях, все равно лучше, чем не видеть его вообще, и чем ближе я подходила к самому верху купола, тем более воодушевлялась – ведь еще немного, и я осуществлю свой план. Кэллум продолжал идти вверх рядом со мной сквозь переплетение деревянных балок и чугунных лестниц, и всякий раз, когда я поворачивалась к нему, он становился все более и более похожим на человека из плоти и крови.

– Стой, дай мне передохнуть, – задыхаясь, выговорила я, когда мы добрались до небольшой лестничной площадки и он направился к следующему пролету. – Обычно я здесь останавливаюсь и какое-то время отдыхаю. Кстати, почему сегодня ты решил подниматься на купол бок о бок со мной? – Обычно он встречал меня только на самом верху, что давало мне возможность несколько минут спокойно постоять, чтобы отдышаться и прийти в себя после продолжительного подъема. Сейчас он видел меня отнюдь не в самом выгодном свете – мое лицо было красно, я задыхалась.

– Теперь о том, что ты бываешь здесь, знают и все остальные. Я больше не собираюсь оставлять тебя тут одну, только не после того, как на тебя напал Лукас.

– Да, ты прав. Как думаешь, кто-нибудь еще может попытаться атаковать меня?

– Я почти уверен, что никто бы не посмел, ведь тебя охранял Мэтью.

– Мэтью меня охранял? Я его не заметила.

– Ну, не буквально. Просто ему пришлось приказать им всем держаться в рамках, когда они находятся рядом с тобой. Теперь, когда Лукас исчез, все стало значительно проще – он всегда был самым худшим из всех.

– Так вот почему почти все Зависшие держались так настороженно, когда я проходила по Галерее шепота?

– Вероятно, да. Мэтью дал им весьма четкое указание, чтобы они держались от тебя подальше. – Кэллум сказал это сдавленным голосом, и я поняла, что сейчас он вспоминает свою недавнюю схватку с Лукасом на этой самой части лестницы, когда тому едва не удалось заставить меня снять амулет. Я содрогнулась.

– Сейчас больше нет нужды беспокоиться, Кэллум. Я никогда его не сниму. Никто из них уже не может причинить мне вреда, ведь теперь я знаю, на что они способны.

Он уклончиво хмыкнул, что могло означать как да, так и нет.

– Послушай, со мной правда все будет хорошо, – продолжала я, задыхаясь. – Я больше не могу говорить. Я перезвоню тебе, когда доберусь до Золотой галереи. – Я мельком улыбнулась проходящему мимо туристу, которому определенно было любопытно, с кем я говорю по телефону на такой верхотуре. Я демонстративно достала из кармана мобильник и нажала кнопку отмены, но не вынула наушники из ушей. Кэллум поднялся еще выше и исчез из вида, и я, возобновив подъем, сосредоточилась на том, чтобы добраться до следующей площадки.

Внутри купола было жарко и душно, и, выйдя наконец на Золотую галерею, я почувствовала огромное облегчение. Кэллум был тут как тут, и мне пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не броситься в его объятия. Поскольку никто из тех, кто находился вокруг, его не видел, это бы выглядело по меньшей мере странно. Я сделала вид, что звоню. – Привет, Кэллум, наконец-то я добралась – я на самом верху купола!

– Вижу, – сухо сказал он. – Если ты перейдешь на восточную часть галереи, там будет меньше народу и мы сможем какое-то время посидеть рядом, если захочешь.

– Именно этого я и ждала. – Я посмотрела на него с улыбкой. Сейчас на галерее не было такой толкучки, как во время некоторых из наших предыдущих визитов сюда, не было змеящейся очереди из переступающих с ног на ногу людей. У ограждения стояли небольшие стайки туристов, показывающие друг другу на те или иные достопримечательности Лондона, которые были так ясно видны с этой головокружительной высоты. Здесь не было сидений как таковых, но имелись выступы в каменной стене, на которых можно посидеть и отдохнуть. Теперь я наконец-то могла чувствовать, как сильные пальцы Кэллума сплетаются с моими, и крепко стиснула их.

Я села на узкий каменный уступ рядом с Кэллумом, прислонилась к нему, и он, обняв, прижал меня к себе. Я слышала, как под тонкой белой рубашкой, которая была на нем всегда, бьется его сердце. Я демонстративным движением поправила наушник в ухе, хотя, по правде говоря, на меня никто не обращал ни малейшего внимания.

– О, Кэллум, мне так тебя не хватало!

– Я знаю и прошу прощения за все, – взволнованно ответил он. Я чувствовала, как он покрывает поцелуями мои волосы, и на сей раз это были уже настоящие поцелуи, а не слабый намек на них. Мне приходилось изо всех сил сдерживать себя, чтобы не повернуться и не поцеловать его в губы по-настоящему. – Просто я так сильно по тебе скучал, вот и приревновал.

– Право же, тебе нет нужды извиняться. Мы оба сейчас здесь, и только это и имеет значение, все остальное не важно. – Его рука дразняще гладила меня по волосам и спине. – Что действительно досадно, так это то, что у того малого, который ведает здесь ремонтом и профилактическими работами, сегодня выходной. Я не знаю, сколько еще смогу терпеть.

– Знаешь, – прошептал он, покрывая поцелуями мою шею от уха до плеча, – в кои-то веки ты находишься полностью в моей власти. И думаю, мне это нравится! – Он начал ласково гладить меня по руке, и я едва сдерживалась, чтобы не ерзать.

– Ты несносен! – засмеялась я, радуясь тому, как быстро и легко он избавился от своего мрачного состояния духа, просто оказавшись здесь, наверху.

Какое-то время мы сидели, потом я встала и подошла к ограждению. Кэллум стоял прямо за моей спиной. Это было не то же самое, как по-настоящему обнимать его самой, но он мог прижимать меня к себе, а я могла держать его за предплечья и целовать в ладонь, когда на меня никто не смотрел. Далеко внизу, под нами, сверкала на солнце Темза. Я смотрела на панораму Лондона, но не видела ее – я думала сейчас о своем плане. Я знала, что способна спасти его и что могу это сделать в любую минуту. За считаные секунды он мог бы обратиться в сноп искр, и уже вечером мы с ним могли бы быть вместе по-настоящему.

– Ты что-то совсем примолкла, – заметил Кэллум. – Тебя что-то беспокоит?

– Сегодня вечером ты мог бы оказаться в моем мире, Кэллум, рядом со мной. Тебе достаточно сказать да.

Он тяжело вздохнул.

– Знаю. Со вчерашнего дня я только об этом и думаю. – Я смотрела, как его длинные пальцы гладят серебряный ободок моего амулета. – И я принял решение. Ты явно убеждена, что твой план сработает, и, если так оно и произойдет, я смогу соединиться с тобой. А если нет, я умру. Но я не могу дальше жить так, как живу теперь. Я слишком сильно тебя люблю, чтобы все время оставаться далеко от тебя. И поэтому хочу попробовать, что бы из этого ни вышло.

Я повернулась, чтобы посмотреть на него, проигнорировав странные взгляды, которые бросал на меня идущий мимо турист. Глаза Кэллума потемнели от волнения, золотые крапинки в них сверкали.

– Ты уверен? Если мы сделаем это, назад пути не будет. – Я осеклась, осознав, что меня подслушивают. Я достала из кармана мобильник и вперила сердитый взгляд в пару средних лет, которая подкралась к нам слишком близко.

– Да, уверен. А потом ты сможешь сделать то же самое с Оливией и остальными, да?

– Я не вижу ничего, что могло бы этому помешать. Когда я отправляю заряд энергии с помощью амулета, это нисколько меня не утомляет.

– Тогда пора рискнуть, – твердо сказал он. – В моем нынешнем состоянии тебе от меня мало толку, разве не так?