Текст книги "Север Москвы вокруг Ярославской дороги. Путеводитель для путешественников и паломников с описанием наиболее интересных исторических объектов"

^{Виндавский (ныне Рижский) вокзал. Вид с открытки конца XIX столетия.}

Достопримечательностью местности вблизи Крестовской заставы по праву считается здание ныне Рижского, а тогда Виндавского вокзала. Оно выгодно выделяется красивым наружным фасадом в старинном русском стиле и состоит как бы из трех теремов, соединенных по первому этажу крытыми переходами. Украшают здание практически все элементы, встречающиеся в русской архитектуре XVII века: разнообразной формы окна, наличники, кокошники. Особенно торжественной была центральная часть вокзала с крытым крыльцом, удобным входом. Вокзал обоснованно считался самым удобным для пассажиров и был во многом технически совершенен. Он имел свою электростанцию, которая освещала помещения и платформы. В связи с ростом внешней торговли Высочайшим указом Николая II от 2 марта 1897 года потребовалось создание кратчайшего, бесперегрузочного пути из «старой столицы» к незамерзающим портам Прибалтики – Виндаве (ныне Вентспилс) и Риге. Торжественное открытие Виндавского вокзала в Москве состоялось 11 сентября 1901 года. Современники единодушно отметили большой вкус и грамотность конструкции молодого петербургского архитектора С. Бржозовского, автора Витебского вокзала в Санкт-Петербурге. Строительство вокзала велось под руководством архитектора Ю. Дитриха. Со времени постройки и до 1930-х годов вокзал назывался Виндавским, затем Балтийским, Ржевским, а с 1946 года – Рижским. Площадь Рижского вокзала до 1917 года носила название Крестовской площади. Ныне на территории Рижского вокзала располагается музей натурной железнодорожной техники, где экспонируются 47 уникальных образцов паровозов и локомотивов, свидетелей и участников развития железнодорожной отрасли России.

^{Крестовские водонапороные башни. Фото 1888 года.}

При выезде с Крестовской площади на Крестовский мост, с места, где стояли величественные Крестовские водонапорные башни, открывалась перспектива Троицкой дороги, ведущей за пределы столицы. Она проходила мимо Пятницкого кладбища, находившегося за чертой города.

Когда московские кладбища при приходских церквах разрослись настолько, что мешали проезду по городу, государь Петр I в 1723 году издал указ о том, чтобы «в Москве и во всех прочих городах при церквах погребаемы были только знатные персоны, а прочие, чтоб похороняемы были… при приходских церквах вне города». Поэтому до устройства кладбищ вне города для погребения были указаны сначала церкви: Николаевская в Дербени, Харитоновская в Огородниках, Спасская в Пушкарях, Троицы на Листах, Николы в Драчеве, Адриана и Наталии и Филиппа Митрополита в Мещанской, Спаса в Спасской и Знамения в Переславской слободе. В 1771 году в Москве появилась «заразительная болезнь, известная под именем чумы, или моровой язвы». «…В Москве, по распоряжению гражданского начальства кладбища и деревянные на них церкви устроены под надзором архитектора Баженова и члена юстиц-коллегии бригадира Дурнова. В 1772 году бригадир Дурнов доставил в Консисторию реестр новоустроенным кладбищенским церквам»[32]32
  Розанов Н. О московских городских кладбищах //Душеполезное чтение. – М., 1868.


[Закрыть]. Среди прочих в реестре значилась церковь преподобной Параскевы по Троицкой дороге.

^{Церковь Живоначальной Троицы. Пятницкого кладбища. Архитектор А. Григорьев. Фото начала 1970-х годов.}

Пятницкое кладбище за Крестовской заставой как раз и было основано во время эпидемии чумы 1771 года. Деревянный храм по Троицкой дороге «за Крестом» освящен 23 декабря 1772 года во имя преподобной Параскевы Пятницы, откуда и название кладбища – Пятницкое. В 1830 году заложена, а в 1835 году освящена нынешняя каменная церковь с главным престолом Троицы и приделами преподобных Параскевы и Сергия. Ансамбль Пятницкого кладбища 1830–1835 годов создан по проекту архитектора А. А. Григорьева. До сих пор в южной стене снаружи храма сохранилась надгробная доска с надписью:

«Священник Федор Симеонович Протопопов тщанием которого сооружен сей храм и сделаны все другие улучшения на кладбище (1792–1845) Священствовал 30 лет».

В 1911 году Троицкий храм был великолепно отделан усердием вкладчицы кладбища Е. Е. Нос. Внутри храма близ южной стены погребена мать знаменитого святителя, Митрополита Московского Филарета; надгробие сохранилось и доныне.

^{Церковь Сошествия Святого Духа на Лазаревском кладбище. Вид на ротонду. Фото конца XIX века.}

К середине XIX века при московских городских кладбищах возникла проблема нехватки земли для новых захоронений в недорогих или бесплатных разрядах кладбища. В деле Канцелярии Московского Губернатора 1873–1874 годов о прирезке земли к кладбищам Пятницкому и Лазаревскому, отражена существовавшая на то время проблема нехватки кладбищенской земли для захоронения неимущих Мещанской слободы и окрестностей. «… Вследствие заявления священно-церковнослужителей Пятницкого и Лазаревского кладбищ о неимении на этих кладбищах мест в 6 и 7 разрядах для погребения умерших в больницах Чернорабочей, Шереметевской, Мариинской, Екатерининской, Тюремных, а также Университетских клиниках и сифилитическом отделении Чернорабочей больницы, в 1871 году было сделано распоряжение, чтобы умершие в означенных больницах были прогребаемы, впредь до прирезки городом земли к Пятницкому кладбищу. Вместе с тем Губернатор просил бывшего Московского Городского Голову оказать надлежащее содействие к скорейшему окончанию дела о прирезке земли к Пятницкому кладбищу.

В настоящее время Управляющий Старо-Екатерининским отделением больницы для чернорабочих вошел к Губернатору с представлением, в коем объясняя, что по настоящее время умершие отвозились и отвозятся на Ваганьковское кладбище, отстоящее от отделения в весьма дальнем расстоянии и перевозка эта сопряжена с весьма большими трудностями, между тем, как Лазаревское и Пятницкое кладбища находятся от больницы в весьма недалеком разстоянии, и перевозка туда умерших не представит затруднений, просит сделать распоряжение к скорейшему окончанию дела о прирезке земли к Пятницкому кладбищу. Признавая означенное заявление управляющего Старо-Екатерининским отделением больницы чернорабочих заслуживающим полного внимания, необходимо оказать зависящее содействие к скорейшей прирезке городом земли к Пятницкому кладбищу, так как переписка по этому делу производится уже с 1865 года».

Московская Городская Дума в своем докладе по делу о прирезке земли к Пятницкому кладбищу от 14 января 1874 года излагала причины затянувшегося дела и предлагала решение наболевшей проблемы. «…Вследствие ходатайства Московского митрополита Филарета о прирезке земли к Пятницкому кладбищу, господин московский губернатор, 8 марта 1857 года предписал бывшей Шестигласной Думе представить свои соображения о возможности прирезки из городской выгонной земли и в каком количестве, а если этого сделать нельзя, то из какой-либо другой. По сношении с Консисториею, последняя уведомила Думу, что к Пятницкому кладбищу надо прирезать земли с южной стороны 92 сажени длиною, 74 сажени шириною, а с северной длиною 44 сажени, шириною 56 сажень. По дознанию Думы оказалось, что с северной стороны находится земля удельных крестьян села Алексеевского, с южной – земля ямщиков Переславской слободы, а с западной – земля графа Шереметева, и при том земли, лежащие к северу и востоку и принадлежащие удельным крестьянам села Алексеевского, оказались неудобными, с одной стороны, как застроенные, а с другой, как находящиеся невдалеке от водопровода. Земли же графа Шереметева и ямщиков Переславской слободы оказались удобными для кладбища. Предложение о погребении умирающих в больницах (до 1300 человек в год) на другие кладбища оказалось неудобоисполнимым, так как на Лазаревском кладбище нет разрядов, Миусское маломерно (около 1 десятины), а Семеновское отдалено от Пятницкого.

По сделанному Шестсигласною Думою сношению с удельною Конторою и Палатою государственных имуществ, они уведомили, что ни удельные крестьяне села Алексеевского, ни ямщики Переславской слободы променять свои земли, прилегающие к Пятницкому кладбищу, на городские земли, по отдаленности их не желают. Затем московский генерал-губернатор 1 декабря 1859 года предписал Думе доставить сведения, не может ли быть для этого употреблена земля графа Шереметева с западной стороны кладбища, в количестве 2 десятины 695 кв. сажен. По сношению с конторой графа Шереметева, последняя уведомила 21 апреля 1861 года, что граф Шереметев согласен уступить означенную землю по 500 рублей за каждую десятину, а всего за 1146 рублей, с расходами на счет Думы по обмежеванию и при том по окончании срока аренды той земли, т. е. после 10 октября 1862 года, или по взаимному соглашению Думы с арендаторами. На представление Думы московский генерал-губернатор 4 сентября 1861 года изъявил согласие на покупку означенной земли и предписал 1146 рублей внести на роспись 1862 года, каковая сумма с 1 мая 1863 года перечислена в партикулярную сумму. 11 июня 1862 года Дума просила контору графа Шереметева командировать уполномоченное лицо для измерения земли и совершения акта, а топографу Белоусову поручила измерить ту землю и составить план. По измерении земли оказалось, что вместо 2 десятин 695 саж., только 2 десятины 15 саж. В феврале 1862 года контора графа Шереметева просила Думу поспешить с совершением акта на означенную землю, на что Дума отвечала, что т.к. по измерении земли оказалось менее 680 сажен, то вместо 1146 р. договоренной суммы, разсчитывая по 500 р. за десятину, за наличную землю причитается уплатить только 1000 р. 42 к.; почему Дума просила контору графа Шереметева уведомить – угодно ли будет согласиться принять сию последнюю сумму за покупаемую землю. Ответа от конторы не последовало, и лишь в октябре месяце 1867 года она уведомила Думу, вследствие вновь сделанного с нею сношения, что земля графа Шереметева, прилегающая к Пятницкому кладбищу, отдана им в надел бывшим его дворовым людям.

^{Шереметевская богадельня. Фото 1888 года.}

За оказавшеюся таким образом невозможностью прирезать нужное количество земли к Пятницкому кладбищу и за неимением мест 6 и 7 разряда на этом кладбище, московский митрополит просил генерал-губернатора сделать распоряжение, чтобы умершие в больницах: Чернорабочей, Шереметевской, Мариинской, Екатерининской, Полицейской и Тюремных были предаваемы земле на Ваганьковском кладбище до того времени, когда представится возможным прирезать в достаточном количестве землю к Пятницкому и Миусскому кладбищам.

Московский генерал-губернатор, имея в виду, что отведенная земля для Ваганьковского кладбища, при погребении на оной умерших из всех больниц, может быть вся занята в непродолжительном времени, 6 августа 1871 года предложил бывшему городскому голове оказать содействие к скорейшему окончанию дел о прирезке земли к Пятницкому и Миусскому кладбищам.

^{Софийский храм на Миусском кладбище. Фото 1903 года.}

В сентябре 1871 года бывшая Распорядительная Дума вызвала в свое присутствие для переговоров об уступке городу земли под расширение Пятницкого кладбища старосту села Новоостанкина Калмыкова и выборного Перголина. Лица эти заявили (и дали подписку), что общество крестьян означенного села ни в каком случае не соглашается продать участок земли, подаренный им графом Шереметевым около Пятницкого кладбища, потому что хотя эта земля и находится в настоящее время в аренде у огородника Ефремова, но в 1880 году они обязаны, по условию с графом Шереметевым, переселиться из Останкина на землю около Пятницкого кладбища, и кроме этой земли на какую-либо другую, принадлежащую городу, крестьяне не согласны; но если бы граф Шереметев, вместо земли около Пятницкого кладбища, оставил во владении их ныне занимаемую ими землю в Останкине, то они отказались бы от подаренного им участка около кладбища.

^{Заявление Святейшего Патриарха Тихона в отдел Моссовета с просьбой о разрешении варить миро в Троицкой, что на Пятницком кладбище, церкви. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 352}

Соображения и заключение: Вопрос о безотлагательном расширении Пятницкого кладбища (и других) возбужден давно, но не мог получить до сих пор удовлетворительного окончания. Предмет этот, требующий как собрания сведений о положении вообще всех московских кладбищ, так и всестороннего обсуждения мер к устранению существующих неудобств и устройства новых кладбищ, с постановлением особых правил для управления и заведывания этими кладбищами, может быть разработан в подробности особою специальною комиссиею, единственно с этою целью назначенною. Поэтому просить Городскую Думу назначить таковую, ассигновать на распоряжение Городской Управы до 10000 рублей на приобретение крайне необходимого количества земли для расширения Пятницкого кладбища, от графа Шереметева той земли, которая находится между кладбищем и шоссе, ведущим от Москвы в Сергиеву Лавру, или части той земли. Если же приобретение земли для Пятницкого кладбища окажется невозможным по нежеланию владельцев, или назначением непомерно высокой цены, то войти куда следует с ходатайством об экспроприации необходимо нужной для означенных кладбищ земли»[33]33
  ЦИАМ. Ф. 17. Оп. 47. Д. 74. Л. 1–6.


[Закрыть].

При Троицкой кладбищенской церкви в начале XX века существовала одноклассная смешанная церковно-приходская школа. В 1916 году посреди кладбища был построен небольшой второй храм – во имя св. Симеона Персидского. В этом храме Патриарх Тихон 30 декабря 1924 года совершил одну из своих последних служб. В тот день в кладбищенском храме было положено начало мироварению. Храм св. Симеона Персидского был закрыт и использовался под склад кладбищенского инвентаря. Храмовый образ св. Симеона Персидского был помещен на клиросе Троицкой церкви с юга.

Троицкий храм в 1930-е годы не закрывался, однако он был передан Моссоветом в руки обновленцев, вместе с другими московскими кладбищенскими церквами. Правда, в 1929 году протоколом Президиума Моссовета было постановлено «закрыть Троицкую церковь на Пятницком кладбище по ходатайству рабочих фабрики общества политкаторжан, фабрики «Целлулугол» и завода «Коса» о передаче здания церкви под клуб, принимая во внимание пригодность для этого испрашиваемой церкви, малочисленность ее группы верующих и наличие на этом кладбище другого здания церкви». Но, видимо,  у Моссовета, на счет Троицкого храма на Пятницком кладбище появились другие планы.

^{Дорога из Марьиной Рощи в Останкино. Фото конца XIX века.}

Вообще московские городские кладбища являлись лакомым куском для новоявленных городских властей. Поэтому для того чтобы добиться собственности кладбищенских храмов, Моссовет прибегал к различным ухищрениям. В то время часто здание и имущество кладбищенского храма делилось Моссоветом сразу между несколькими общинами, принадлежавшими к различным религиозным течениям, с тем чтобы беспрепятственно пользоваться доходами с кладбища. Так, 29 июня 1923 года Первый ликвидационный отдел писал в церковный отдел Управления Моссовета: «…нужно выяснить, какой состав групп, пользующихся церквами на кладбищах; в случае их реакционности, как, например, группа церквей на Даниловском кладбище, необходимо приписать их, по типу часовен к одной из обновленческих групп; … в виду того, что храмы на кладбищах являются местом для отправления треб верующих всей Москвы, может быть, было – целесообразнее дать возможность пользоваться для отправления культа в этих церквах на равных началах, всем церковным группам, не приписывая ни к одной, но если это технически окажется невозможным, тогда часть кладбищенских церквей следует передать обновленцам, а часть группам староцерковного уклада».

В Областном архиве сохранилась секретная переписка отдела Управления Моссовета с Президиумом Моссовета. В документах излагалась суть новой «хитроумной» схемы по захвату московских городских кладбищ: «Отдел Управления Моссовета настоящим сообщает, что кладбищенские здания культа при Дорогомиловском, Миусском, Ваганьковском, Пятницком, Калитниковском, Семеновском, Даниловском и Новоспасском кладбищах Отделом исключены из списков зданий культа, подлежащих сдаче в арендное пользование группам верующих, потому что они обслуживают всё верующее население Москвы, а не отдельные его части, и приписаны все без исключения к храму т.н. Христа Спасителя, который как исторический памятник нуждается во всемерной поддержке, требующей больших затрат, каковые религиозная группа при таковом может черпать с доходов, идущих с кладбищенских зданий культа. Таковая постановка дела не противоречит декрету об отделении церкви от государства и практике, потому что в дореволюционное время кладбищенские здания культа были не приходскими, а числились за Консисториями. Настоящие меры были приняты с целью поддержать обновленческое движение. Считается, что данными действиями не нарушается декрет об отделении церкви от государства и поддержка обновленческому движению замаскировывается в туманную причину материальной поддержки храма т. н. Христа Спасителя как исторического памятника. Отдел Управления полагает, что постановление его на сей предмет будет признано Президиумом Моссовета правильным и утверждено. Договор с вышеупомянутыми группами рассматривается в порядке перерегистрации. 13 авг. 1923 г.»[34]34
  ЦГАМО. Ф. 19. Оп. 1. Д. 45. Л. 172–174.


[Закрыть]

Православная община и Приходской совет Троицкой на Пятницком кладбище церкви, как могла, пыталась отстаивать свои права, отправляя в Президиум Моссовета свои просьбы и жалобы на действия отдела Управления: «Отношением от 17 Августа отдел Управления сообщил, что храм Пятницкого кладбища приписывается к Храму Христа Спасителя, а договор, заключенный с нами на пользование зданием культа и имуществом, расторгается. Одновременно с вручением нам означенного отношения у нас были отобраны: договор, заключенный с нами Моссоветом, опись имущества церковного, печать и штамп. Принимая во внимание, что никаких оснований к расторжению договора с нами не имелось, что храм Пятницкого кладбища уже несколько лет состоит в ведении нашей группы верующих и что Храм Христа Спасителя отстоит от нашего храма на 12 с лишком верст и приписка к нему является совершенно не отвечающей ни духовным интересам нашей группы верующих, состоящей из 3 тысяч человек по преимуществу рабочих и железнодорожных служащих, ни хозяйственным условиям хранения и распоряжения церковным имуществом. Приходской совет полагает, что вышеописанное действие отдела Управления является совершенно незаконным, ибо гражданская власть, по существующим ныне законам, ни в коем случае не может касаться внутренней жизни религиозных общин, поскольку последние ни в чем не нарушают договора, по коему им было вверено церковное имущество. Ввиду этого мы просим действия Отдела Управления признать неправильными и отменить, предписав ему немедленно вернуть нам всё у нас отобранное. До рассмотрения же сей нашей жалобы просим сделать срочное распоряжение о приостановлении дальнейшей передачи нашего храма и расторжении договора. 21 июля 1923 года»[35]35
  ЦГАМО. Ф. 19. Оп. 1. Д. 45. Л. 175–175 об.


[Закрыть].

Массовое закрытие и разрушение церковных зданий пришлось на период с 1929 по 1936 годы. Репрессии 1930-х годов унесли жизни сотен тысяч православных священно-, церковнослужителей и мирян.

^{Просьба инженерной инспекции ОГПУ в Президиум Моссовета о разрешении продать колокола с часовни бывшей Набилковской богадельни 1924 год. ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 18. Д. 316}

Такой же неоправданной и кощунственной стала практика московских властей того времени изменять исторические названия улиц, переулков, парков и прочих муниципальных объектов. Карта Москвы стала для советского политического «новояза» обширнейшим театром военных действий против культуры, традиций, духовности, здравого смысла. К числу «достояний» советского топонимического языка относится Безбожный переулок. Старинное его название – Протопоповский (переименован в Безбожный в 1924 году). Протопоповский (или Протопопов) переулок свое название получил по фамилии одного из домовладельцев, что для названия московских переулков было распространенным явлением. Площадь Крестовской заставы, названная по часовне «У Креста», переименована с 1947 года в Рижскую площадь. Обе часовни на 1-й Мещанской улице (переименованной вначале в Гражданскую, а затем в Проспект Мира), «Красная» и «У Креста», разрушены около 1929 года, а Крест времен царя Алексея Михайловича передан в Знаменский, что в Ямской Переяславской слободе храм, где находится до сих пор.

^{Фрагменты нивелирного плана города Москвы. 1890 года.}

Москвичи, так или иначе причастные к развитию своего города, государственные мужи, простые служащие и рядовые домовладельцы оставили свой неизгладимый след в истории. Их имена, творения, технические новинки, произведения искусства и архитектуры, дела милосердия и евангельской заботы о ближнем навеки отображены в чертах города Москвы, архитектонике его лабиринтов, монументальности сооружений, целесообразности построек, эстетике и глубине храмового зодчества.