Текст книги "Как молоды мы были"

Оперативка

Шла оперативка. Как обычно, длинная и нудная. Начальники мехколонн отчитывались за выполнение плана и, как всегда, валили вину на управление комплектации. Начальник управления снабжения где отбивался, где обещал, а кое-где наотрез отказывал. В общем, все шло своим нервно-скандальным чередом. Начальники отделов сидели, слушали, переговаривались, дожидаясь, когда поднимут их вопросы. Начальник сметно – договорного отдела плюс к этому, еще и зевал от волнения.

Вдруг раздался звонок по красному телефону, и управляющий, выслушав короткую фразу, произнес: "К нам на оперативку едет председатель облводхоза", который вскоре и появился.

В кабинете произошло некоторое нестандартное оживление: «Что-то новенькое…».

Председатель облводхоза был похож одновременно на бульдога и кабана. Массивная фигура, выражение лица, лысина и торчащие во все стороны остатки жестких черных волос напоминали кабана, а отвисшие щеки, тройной подбородок соответствовали бульдогу.

Председатель:

– Товарищи! В прошлом году трест не сдал… гектар орошаемых площадей. В переводе на мясо это означает, что область недополучила… тонн мяса. Основной причиной этого является крайне низкая исполнительность аппарата треста и, в первую очередь, планового, производственно-технического и сметно – договорного отделов.

Мысли про себя:

Начальник планового отдела: "Попробуй выполни план, если он в два раза превышает возможности треста."

Начальник сметно-договорного отдела: "Красиво заливает, кто не знает, небось, аплодировал бы сейчас и калёным железом пригвоздил присутствующих к позорному столбу."

Зам. по снабжению. "Знал бы он, на сколько процентов мы обеспечены материалом?!"

Председатель:

– Все коллективы, выполняя решения майского (1982 г.) Пленума ЦК КПСС, включились в соцсоревнование за выполнение решений партии и добились выполнения и перевыполнения планов. Только ваш трест всё провалил.

Мысли про себя:

Начальник планового: "Кстати, в выступлении секретаря ясно говорится, что планы должны быть реальными, и соответственно – жёсткий спрос за них."

Начальник сметно-договорного: «Послушаешь его, чуть ли не лидер партии, а конкретно – один блеф. За всю прошлую пятилетку трест освоил по орошению 29 млн. руб., а он загнал в текущую пятилетку такое, что только в этом году должны осваивать 30 млн. руб. И самое главное, нет отдачи в нашей зоне от водной мелиорации, за исключением разве что овощеводства. Упираемся, скандалим до хрипоты, портим друг другу нервы, сдаём, наконец, объект с полными испытаниями, а через год тишина, только раскуроченная поливная техника по краям. И сколько таких полей по области?! Предлагали ведь дирекции, чтобы гектары по реконструкции и новому строительству шли в один зачёт. Так нет: „Новое нужно“. В своем-то доме, небось, прежде, чем надумать покупать новый телевизор, стараешься отремонтировать старый».

Управляющий: "Послать бы этого гегемониста подальше, но нельзя, молод я еще. А трехтысячный коллектив уже три года премий не видит."

Напоследок, облив аппарат треста еще раз грязью, председатель торжественно удалился.

Это выступление переполнило, наконец, давно копившуюся горечь терпения в тресте.

Наутро начальники сметно-договорного и планового отделов, закрывшись в кабинете, составили краткую, но снабженную всеми необходимыми расчетами докладную в облисполком и министерство о скрытой форме нереальности плана года и пятилетки.

Ждали бури, но стояла мертвая тишина. Управляющий, обивая пороги, слышал везде одно и то же: "Середина пятилетки, какая может быть корректировка?"

Начальники ПМК, видя явную невыполнимость планов, махнули на все рукой. Трест скатывался вниз, снижая уже достигнутые объемы.

Наконец подуло свежим ветром: тресту спустили план, за который можно было побороться. Председатель облводхоза кинулся по кабинетам облисполкома и обкома партии: "Область недополучит 3 миллиона средств!" Но там уже убедились в нереальности планов, из-за которых летели и показатели области. Поняли, что миллионы, не подкрепленные материалами и фондом зарплаты, – липа, и посоветовали ему бросить гегемонизм. А вскоре тихо, без шума сняли с формулировкой "По состоянию здоровья."

А что трест? В первый год он выполнил план, во второй прибавили миллион, на третий – два миллиона рублей строймонтажных работ. Начали развивать свои подсобные производства, получать премии.

Где вы сейчас, друзья? Трудоголики, которые заканчивал» работу 31 декабря в 21.00 вечера и которые вытащили-таки трест из глубокой ямы.

Смогли ли вы воспользоваться приятными плодами победы?

Хотя вряд ли…

У нас вечно "награждают непричастных".

1984; 1988 гг.

Развод

Это наконец-то, должно было случиться.

Прошли упоительные годы рождения первого ребенка, получения квартиры, ее обстановки, первого ремонта и прочего милого семейного обустройства.

Началась эта длинная история поздней, хмурой осенью. Марат подхватил воспаление легких. Не зная этого, десять дней ходил на работу, пока сердобольные сослуживцы, глядя на его состояние, не заставили пойти и провериться. Сколько напрасной паники сеют они, наши добрые сослуживицы, сколько пустых разговоров образуют. Но все-таки иногда попадают в точку. И эти попадания оправдывают треть их ошибок и пустословия. Так и в этот раз.

Увлеченный работой, Марат пошел на флюорографию только для того, чтобы отвязаться от надоевших разговоров и малость успокоить свои только зарождающиеся сомнения. Каково же было его удивление, когда пожилая медсестра, вся в белом, сказала: "У Вас правосторонняя бронхопневмония, придется месяц полежать в больнице".

На 9-ом этаже областной больницы было тихо и покойно. Все заботы, только вчера казавшиеся важнейшими, остались за бортом лесочка, окружающего эту тихую заводь. Осталась одна единственная боль, не отступающая даже перед болезнью.

Боль эта началась давно, с того вечера, когда Светлана заявила: "Я подала заявление на развод!" и показала иск. Марат любил её, любил сына и такое заявление повергло его в состояние глубокой депрессии. Но прошел месяц, другой, третий, его никуда не вызывали, никто их не разводил.

Всякое ожидание хуже своего наказания. Марат испил это полной чашей. По истечении полугода он задал вопрос, когда же их наконец, начнут разводить. В ответ услышал: "А я и не подавала в суд".

Душа – это постоянный костер, у кого больше, у кого меньше. Но бывают случаи, когда и у тех, и у других всё перегорает, остается одна зола. То же произошло с нашим Маратом. Полгода мрачных мыслей, переживаний и все это оказалось блефом. С этого дня он понял, что разлюбил. Горечь, только горечь осталась в душе.

Как много бытовых мелочей влияют на наши радикальные решения, как много высоких мыслей грубо приземляется недостатком материальным. В данном случае всё уперлось, как это часто бывает, в жильё. Жили они в однокомнатной квартире в доме для малосемейных. Разменять ее в условиях миллионного города нечего было и думать.

Потянулись еще три серых, беспросветных года. Марат старался: дома – обходил скандалы, на работе – влезал во все дела, защищая интересы своей организации.

Как и для всякого настоящего мужчины, работа была для него – всё. Всё остальное – производное от работы.

В конце концов на службе поняли это, и дали ему двухкомнатную квартиру в лучшем районе Уфы.

Он сделал ремонт, перевёз вещи, а через три дня улетел к другу.

Далеко и навсегда.

Улетел с одним дипломатом.

В тот январский день в Уфе пошел дождь…

1990 г.

Калужская серия « Портреты»

Калуга, калужане – первый взгляд

Калуга – идеальное сочетание провинциальности и областной столичности. Тишина, улицы переходишь, где хочешь, трамваи не гремят, их здесь просто нет, только кур не хватает. И одновременно: театр драмы, концертный зал с московскими знаменитостями, асфальт, парадная застройка старой части. Уникальные торговые ряды, 25 сохранившихся, в том числе 16 действующих церквей, есть даже церковь-шутка архитектора. Видно, заядлый театрал, не удержался и первый этаж церкви сделал в театральных колоннах. Есть все, что положено иметь областному центру. Соответствующее и снабжение, которое (это надо отметить к чести руководителей) на глазах улучшается.

А вечно и всем недовольных кумушек надо послать года на три, нет, не в ссылку, сейчас это осуждается, а просто в служебную командировку в один из таких городов, как Куйбышев, Саратов, Казань, Уфа, Челябинск, и далее на восток. Обратно приедут патриотками.

Что еще? 350 тысяч населения, не загрязненный воздух и полное отсутствие отрыжек цивилизации. Человеку, переехавшему сюда из крупного индустриального уральского центра, это особенно заметно. Прекрасна Ока, много старины, она превалирует. Старая часть уютна, вся в человеческом масштабе, но окраины… Короче, далеко не провинция. А человеку, придумавшему устроить водохранилище, я бы поставил мемориальную доску на берегу за явление в ландшафтной архитектуре. Насколько стратегически выбрано место, насколько торжественен стал въезд в старый город! Как заиграли вековые церкви и новые постройки… А музей истории космонавтики на берегу? Тайны космоса и тайны подводного мира сомкнулись. Тайны в квадрате…

Но, как во всех областях, близких к столице, – первый и главный признак близости Москвы: пустующие деревни и дома и сёлах. В далекой Башкирии, в самых дальних аулах, если к го-то и выезжает всей семьей на сторону, а случается это все-таки редко, минимальная цена на остающийся дом на негласном сельском аукционе начинается с трех тысяч рублей. И это и селах, расположенных от Уфы в 200–300 километрах, а уж от Москвы-то будет все 1700 км. А тут от столицы всего 180–200 км, и масса пустующих домов. Огромный конгломерат-Москва и прокатившаяся через большую часть области война увели или выбили лучшую часть мужского населения. И, хотя вся жизнь строится на женщинах, прогресс все-таки делают мужчины.

На Урале и в Сибири никто даже вообразить себе не может, что из 3260 населенных пунктов 266 состоит из менее чем пяти человек, в 291 селе живут от шести до десяти человек, в 782 (!) – от одиннадцати до двадцати пяти, в 695 селах живёт менее пятидесяти человек. А что такое сорок человек? Это всего двадцать семей! Итого ущербных сел – 60 %. Страшно.

Единственно, сегодня зародилась надежда на спасение в виде фермерства. Но и то призрачно. Да и город – кого ни спросишь, все приезжие: кто десять лет назад, кто пятнадцать, кто двадцать. И, как следствие, где много сборного народу, там много и…

Должен сразу оговориться, что данное мнение касается, в основном, мира строителей. Калужанин-строитель нынешний – это очень хитрый человек, обладающий прекрасной памятью на многие годы о тех высказываниях областного руководства, которые позволяют не выполнять сегодняшнего поручения или, по крайней мере, отсрочить его исполнение на долгие времена.

Яркий пример – начальник отдела Шиков. Кто и в какие времена определил ему, вернее, его предкам такую фамилию? Первый Шиков таким и был, скорее всего. В те стародавние времена прозвища давали острые и меткие. Но, как заметили один умный человек, дворянство, мещанство, интеллигенция сильны в третьем поколении, а дальше идет упадок, если вовремя не влить свежей пролетарской крови. Так и здесь – от первого Шикова осталось только щегольство слов. Говорит он весьма складно, может в том же духе продолжать бесконечно. Это кстати, относится далеко не к одному Шикову, здесь вообще любят поговорить. Остро не хватает людей, работающих молча, высокопрофессионально и с полной отдачей фирме, в которой получают зарплату. Впрочем, эта болезнь далеко не одной Калуги. Есть и другие отрыжки столичности. Около 30–40 процентов женщин здесь замужем во второй и даже, в третий раз. В провинции это было не принято, не одобрялось ни сверху, ни снизу, ни даже сбоку. Узнав, что женщина уже дважды была замужем, местные настораживаются и отходят в сторону.

Но положительного больше. Есть уважение к человеку как к личности, не говоря уже о полной недопустимости таких методов, как подкарауливание человека в легком подпитии у своего подъезда и увоз в медвытрезвитель.

И даже к Указу о борьбе с пьянством здесь отнеслись спокойно, без перегибов, по-деловому. Не запретили, как в городах Башкирии, продажу спиртного в ресторанах – ведь глупо делать это в заведениях, где на выходе стоят два милиционера. И захочешь – не напьешься, знаешь, что ждет. Впрочем, два, три милиционера – это относится не к калужским питейным введениям, их там нет. То ли придерживаются старых традиций знаменитых московских кабаков – не допустить, чтоб гость попал в полицию, то ли милиция здесь демократичнее.

То ли все понимают, что самая страшная, глухая и социально опасная пьянка идет не в ресторанах.

Женщины здесь тоже более открытые. Приветливые и спокойные. А такого количества прямых, стройных ног, растущих чуть ли не от ушей, не увидишь, пожалуй, ни в одном городе Союза, особенно, в период летних студенческих каникул.

Короче, если тремя словами, то: "Теплый, уютный город".

1988 г.