Текст книги "Экономическая безопасность страны"

Так, Венгрия и Польша в 1999 г. допустили расширение зарубежного контроля над 70 % своих банков и 35 % промышленности, Чехия – соответственно над 45 и 35 %. В Эстонии участие иностранного капитала составило около 80 % в банковской сфере и промышленности. В Латвии и Литве аналогичная ситуация в банках и несколько меньше влияние западных инвесторов в производстве. В последующий период показатели зависимости указанных стран от Запада возросли, тогда как в зоне ЕС участие иностранного капитала стабильно: в промышленности не превышает 15 % и в банковской сфере – 13 %. Познаньский констатирует, что, подобно событиям в средневековье, происходит раскол континента на Западную и Восточную Европу. При этом, как это было до Великой французской революции, мировой порядок сейчас регулируется сильными государствами, бесцеремонно вторгающимися в дела слабых стран.

Для наглядности неудачи польских реформ Познаньский сравнил десятилетие Терека (1970–1979) с десятилетием Бальцеровича (1990–1999). В частности, рост национального дохода Польши составил соответственно 170 и 120 %, а увеличение внешнего долга -24 и 58 млрд долл.; строительство квартир (на 1 тыс. чел.) – 23,3 и 8,5; потребление мяса и мясопродуктов (на 1 чел.) – 69 и 57 кг; молока – 262 и 194; масла – 3,9 и 4,3 кг; покупка книг (на 1 тыс. чел.) – 4136 и 2425 штук.

Ясно, что аналогичное сравнение данных по России выглядит не в пользу реформаторов. По оценке Познаньского, влияние иностранного капитала в России в добывающих отраслях, сталелитейной, автомобильной, бумажной и других сферах промышленности также говорит о патологическом характере реформ. Он считает превышение иностранного участия более чем в 1/10 банковского капитала и в 1/4 или 1/3 промышленности реальной угрозой перетекания капиталов «отсталого» социализма к развитому капитализму.

Восточно-европейские оценки свидетельствуют о бесперспективности нынешних псевдолиберальных реформ в России. Российское руководство должно создать специфическую модель реформ в стране, опираясь на потенциал всей российской науки. Пока же видны лишь новые «чикагские мальчики», сидящие на шее народа и зачастую работающие ему во вред. Причем их развелось гораздо больше, чем во времена развитого социализма. Вот статистика.

В 1796 г. один чиновник у нас приходился на 2250 жителей, в 1851 г. – на 926, в 1903 г. – на 335, в 2002 г. – на 127. По численности госаппарат нынче такой же, каким был в СССР… с его пятнадцатью союзными республиками.

Смешав учителей, врачей, чиновников, библиотекарей в общую массу, именуемую «бюджетники», власть легко прячет зарплату верных слуг. У начальника управления, отдела какого-нибудь главка она 10–15 тыс. руб.; у библиотекаря со всеми надбавками – около 2 тыс.

И этого подчас им мало. За прошлый год российские чиновники, по подсчетам экспертов, получили в качестве взяток 16 млрд долл. Изобретено множество способов отъема денег у частных лиц и предприятий.

Систему эффективного управления госактивами Правительство РФ так и не разработало. Основному рыночно-базарному принципу «Купить подешевле, продать подороже» – не обучено. Состоялся аукцион по продаже «Славнефти». Леонид Рокецкий, представитель Думы Таймырского автономного округа в СФ, недоумевал: если Счетная палата оценила компанию в 2,5–3 млрд долл., то как можно было ее продавать за 1 млрд 860 млн?! Оказывается, можно.

Член Совета Федерации (СФ), представитель правительства Ставропольскою края Анатолий Коробейников предложил А. Кудрину «щадящий» путь. «Довольных нынешним подходом к формированию мизерного для нашей страны бюджета нет и, конечно, не будет, – заявил Анатолий Антонович. – Само правительство изыскивать более существенные источники пополнения доходной части не собирается. Трехсторонняя комиссия – это больше прикрытие для участия парламентариев в формировании бюджета. Поэтому предлагаю создать государственную комиссию, в которую вошли бы представители правительства, парламента, Счетной палаты, регионов, по изысканию новых источников пополнения бюджета 2004 г.». Однако Глава Минфина энтузиазма по этому поводу не выразил. Но другого пути у страны просто нет [РФ сегодня. 2004].

3. Теневая экономика и коррупция

Экономическая преступность тормозит развитие производства, отвлекает инвестиционный капитал, подстегивает инфляцию, лишает госбюджет значительной части доходов, обостряет все существующие экономические проблемы.

Сперва дадим оценку положения и несколько цифр из документа Информационно-аналитического управления Совета Федерации «Актуальные проблемы национальной безопасности на современном этапе», раздел «Криминогенная обстановка в России: динамика и структура преступности, прогноз до 2000 г.».

«На протяжении последних лет в России сохраняется сложная криминогенная ситуация, характеризующаяся интенсивной криминализацией общества, которая распространяется даже на те общественные и экономические институты, считавшиеся до недавнего времени от нее надежно защищенными (финансовая, внешнеэкономическая деятельность и др.). Этот процесс уже реально угрожает социально-экономическому развитию и внутренней безопасности страны. Традиционно преобладающую долю в структуре преступности продолжали составлять посягательства на собственность… в 1995 г. зафиксирован рост имущественных преступлений на 2,8 %, а их число достигло 1,7 млн. За три последних года почти втрое увеличилось число совершаемых мошеннических действий. В 1995 г. их зафиксировано более 67 тысяч»¹.

Высокую степень криминализации общества в стране усиливали кризисные явления в хозяйственно-экономической и социальной сферах, этнорегиональные конфликты. Шел более активный процесс криминализации экономики с одновременным усилением альянса экономической и общеуголовной преступности, в том числе и в наиболее опасных ее формах. Основу этого процесса составляли незаконное отчуждение государственной собственности в ходе приватизации и корыстные злоупотребления при управлении ею, а также противоправное перераспределение произведенного валового внутреннего продукта в пользу криминальных слоев путем преступных махинаций в кредитно-финансовой и внешнеэкономической сферах, на валютно-денежном и потребительском рынках.

Такая ситуация обусловлена тем, что реформирование экономики проводилось без адекватного механизма защиты государства и добросовестного предпринимательства от противоправных посягательств. В результате не только увеличилось количество преступлений экономической направленности, но и получила развитие тенденция сползания некоторых секторов экономики на «теневые» принципы функционирования. Резко возросло число хозяйствующих субъектов, осуществляющих предпринимательскую деятельность нелегально. Расширилась практика использования лжефирм или предприятий, зарегистрированных на подставных лиц. Это повлекло сокращение как в количественном, так и ресурсном отношении легальной экономики при одновременном усилении ее «теневой» части.

Отмечающийся ежегодно рост количества выявленных экономических преступлений лишь отчасти отражает возрастающие масштабы криминализации хозяйственного комплекса, поскольку правонарушения в этой сфере отличаются исключительно высокой степенью латентности.

«Значительная часть сконцентрированных в криминальной среде теневых капиталов направлялась как на воспроизводство экономической, так и общеуголовной преступности, а также на денежную и материальную поддержку преступных элементов, отбывающих наказание. По оперативным данным, подкупленные чиновники в государственных органах оказывают содействие, по крайней мере, каждой десятой организованной преступной группировке»¹. А в публикации министра внутренних дел Российской Федерации в газете «Интерфакс-АиФ» от 8-14 декабря 1997 г. указано, что преступные сообщества на подкуп должностных лиц расходуют до половины преступно добытых средств².

Основными очагами деятельности криминальных группировок являются регионы с высокой степенью предпринимательской и финансовой активности: Москва и Московская область, областные центры: Казань, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Пермь, Тюмень, Нижний Новгород, Саратов, крупные города Дальнего Востока, Северного Кавказа. По-прежнему в центре интересов этих группировок находятся свободные экономические зоны, приграничные территории, места добычи и переработки топливно-энергетических ресурсов, транспортные магистрали.

Более интенсивной криминализации общества в анализируемый период способствовали дальнейший рост безработицы, слабость социальной защищенности значительной части населения, возрастание доли неимущих, маргинальных элементов с потенциально высокой степенью готовности к противоправному образу жизни. Статистические данные убедительно подтверждают, что именно из группы безработного населения на протяжении 1993–1996 гг. шло наиболее интенсивное пополнение криминальной среды.

В большинстве своих проявлений преступность стала характеризоваться выраженной корыстной направленностью. Идет процесс вытеснения из сферы корыстной преступности примитивного уголовника преступником интеллектуальным и предприимчивым, с новыми, более изощренными способами и формами преступной деятельности.

Продолжается усиление криминальной направленности в коммерции. Многие предприниматели, имеющие опыт деятельности в подпольном бизнесе и теневой экономике, где конфликты интересов не могли разрешаться правовыми методами, привнесли его в легальные экономические отношения. Этому способствует и беспомощность правоохранительных органов, и загруженность судей, и отсутствие эффективной службы судебных исполнителей.

В результате беспрецедентного расслоения общества, растущей безработицы и сокращения армии на социальное «дно» попадает значительное число квалифицированных специалистов. Это усиливает процесс «интеллектуализации» и профессионализации преступности. Особые качественные изменения связаны с появлением в криминальной среде хозяйственных руководителей, офицеров, специалистов по технологиям, анализу информации и т. д.

Вот некоторые тенденции развития криминализации общества в России до 2000 г.:

«… Темпы роста корыстной преступности останутся в прогнозируемый период наиболее высокими (до 10–15 % и более в год). Одновременно снизится ее раскрываемость и будет расти латентность. Но и в этом случае учтенная корыстная преступность станет увеличиваться интенсивнее других видов. Ее доля в структуре регистрируемой преступности приблизится к 90 % и более.

В прогнозируемый период получат распространение новые способы совершения преступлений, связанные с недостаточной законодательной обеспеченностью формирующихся рыночных отношений и современными достижениями науки и техники: фиктивные хозяйственные операции, создание лжепредприятий, махинации с ценными бумагами, незаконная эмиссия ценных бумаг, хищения путем внедрения в телекоммуникационные и компьютерные сети, промышленный шпионаж, посягательства на интеллектуальную собственность, нарушения патентных прав, нецелевое использование кредитов и т. п.

Уголовно направленные организации продолжат свое проникновение в легальный бизнес, под «крышу» собственных коммерческих структур, усилят партнерство с экономической преступностью. Возникнут крупные преступные объединения, контролирующие различные сферы экономики, конкретные регионы и территории. Расширится глубоко законспирированная связь преступных организаций с коррумпированными должностными лицами в структурах власти и управления, правоохранительных и контролирующих органах, а также прямое проникновение в эти структуры ставленников организованной преступности.

Организованная преступность в еще большей мере будет специализироваться на поставках незаконных товаров и услуг (оружие, алкоголь, наркотики, секс-бизнес), не упуская из рук контрабандный ввоз и вывоз высокодоходных товаров, металлов, энергоресурсов, сырья»³. Так оно, к сожалению, и получилось. Материальный ущерб только по оконченным производственным делам за четыре года (1993–1996 гг.) составил 985,7 млрд руб.

В кредитно-финансовой сфере развитие негативных процессов прошло ряд этапов.

На первом, в 1992–1993 гг., доминировали хищения денежных средств банков с использованием фиктивных платежных документов (авизо, чеки «Россия» и т. п.).

Второй этап – совершение преступлений с использованием финансовых и трастовых компаний криминальной направленности, расцвет которых пришелся на 1993–1994 гг. Ими было присвоено не менее 20 трлн руб. Пострадали, по разным оценкам, от 3 до 10 млн человек²⁰. Основными способами завладения средствами частных инвесторов были заведомо невыполнимые договоры займа, траста, селенга, страхования, а также продажа акций и других суррогатов без денежного и материального обеспечения.

Третий этап – с 1994 г. получили распространение факты незаконного получения и присвоения кредитных ресурсов банков.

Четвертый этап – появились новые виды присвоений, где предметом преступных посягательств являлись ценные бумаги, а также материальные или денежные средства, которые можно получить по ним. «В кредитно-финансовой сфере в 1997 г. зарегистрировано 22,5 тыс. преступлений – как минимум в два раза больше, чем в 1996 г. и в 80 раз (!) больше, чем в 1991 г. Потери от 547 махинаций с ценными бумагами, расследуемых МВД, составили 580 млрд руб. В 1998 г. рост преступности в кредитно-финансовой сфере, по прогнозам МВД, составит от 100 до 200 %»²⁰.

Пятый этап – с 1997 г. криминальное поле финансово-кредитной системы активно заполняется преступлениями, связанными с использованием электронных средств доступа (компьютерные, телекоммуникационные системы, кредитные карточки и др.). Еще в 1995 г. было выявлено 185 таких преступлений, ущерб от которых составил 150 млрд руб., а также 500 фактов незаконного использования кредитных карт²⁰. В целом на ущерб от преступлений в кредитно-финансовой сфере приходятся 2/3 совокупных потерь государства от противоправных действий²¹.

И все этапы сопровождались и сопровождаются нелегальным вывозом капитала. Начальник Организационно-аналитического управления ГУЭП МВД полковник милиции А.Мордовец оценивает их от 150 до 300 млрд долл.:

«В сфере приватизации и управления государственной собственностью с момента начала реформирования отношений собственности по 1996 год выявлено более 30 тыс. преступлений. Практически в каждом втором регионе России привлечены к уголовной ответственности руководители местных администраций, территориальных комитетов по управлению имуществом и фондов имущества.

В золотодобывающей отрасли и алмазо-бриллиантовом комплексе единичные факты хищения ценностей переросли в массовое разграбление достояния государства. В 1995 г. добыто немногим более 122 т золота, что почти на треть меньше, чем в 1990 г. 40 % фактически добываемого золота по отчетам не проводится, похищается и реализуется многочисленными коммерческими структурами. Только в 1995 г. у преступников изъято 336 кг золота, 85 кг платины, 390 кг серебра, 1733 карата алмазов, 26 каратов бриллиантов, 3054 карата изумрудов».

Оценка процессов дает основание предполагать дальнейшее осложнение оперативной обстановки в ближайшие годы, рост криминальных проявлений в 2–3 раза. В промышленном секторе экономики с 1993 по июль 1996 года выявлено почти 71 тыс. преступлений²⁰.

Прогнозируя развитие ситуации в промышленном и топливно-энергетическом секторах экономики при сохранении ныне существующих правовых условий их функционирования, можно сделать вывод о неизбежности дальнейшего развития негативных тенденций, росте криминальных проявлений. Здесь уже создается широкая сеть криминально ориентированных фирм и организаций. Экономическая преступность вышла на уровень, угрожающий национальной безопасности России. Объем теневого сектора, по разным оценкам, составлял на конец 1996 г. минимум 45 %, а максимум 75 % от официального объема ВВП²². В 1997 г. российские эксперты объем теневой экономики оценивали от 25 до 50 % ВВП, западные эксперты – в 30–40 % ВВП²³.

Для эффективной борьбы с теневой экономикой автор считает целесообразным объединение на ближайшие 10 лет МВД с налоговой полицией и налоговой инспекцией или, как минимум, утроение в каждой области подразделений ГУЭП МВД, сделав их своего рода «белыми воротничками» МВД, владеющими не приемами карате, а приемами экспресс-ревизий, аналитики предприятий, внешнеэкономической деятельности, таможенных проводок, современных средств платежей, обналичивания и получающими за свой высокоинтеллектуальный труд соответственно высокие звания и оклады. А часть следователей прокуратур и судей необходимо направить на учебу с отрывом или без отрыва от производства за счет государства для получения второго высшего образования – финансового. Благодаря усилиям высшей школы, условия для этого есть в каждом областном центре.

Но усилий МВД, прокуратуры, судов явно недостаточно. Необходим комплекс мер, осуществляемых Минэкономики, Минфина, ЦБ, Правительства, Государственной думы. И в первую очередь нужна срочная минимизация наличного оборота денег в стране.

В 2000 г. Россия потеряла 66 млрд руб. от преступлений в сфере экономики. Сотрудниками налоговой полиции в 2000 г. выявлено около 34 тыс. экономических преступлений, что почти в 2 раза больше, чем в 1999 г. Было возбуждено более 32 тыс. уголовных дел, сумма причиненного ущерба по оконченным делам составила более 17,3 млрд руб. (в 1999 г. – 4,4), по ним возвращено в бюджет более 14 млрд руб.

В 2001 г. в России организованная преступность контролировала до 40 % частных и 60 % государственных предприятий, а также от 50 до 80 % банков. Эти цифры привел заместитель председателя Комитета Государственной думы по безопасности Александр Куликов. По словам депутата, коррупция наносит государству ущерб в размере 15 млрд долл. в год, а в сферу теневого бизнеса втянуто около 9 млн россиян.

Очередной «Путеводитель взяточника по России» составили в 2000 г. эксперты авторитетной международной организации «Тrаnsраrеnсу International», на этот раз при помощи фонда «Информатика для демократии». Результаты исследования «Лидеры и аутсайдеры российской коррупции в регионах» малоутешительны, но предсказуемы.

В процессе своего исследования эксперты опросили 5666 граждан и 1838 представителей малого и среднего бизнеса в 40 регионах на предмет, когда, кому и в каких размерах они давали взятки. На основе этого объем коррупционного рынка в 40 регионах эксперты оценили в 520,9 млрд руб. в год. От граждан чиновники получали 170,4 млрд руб. в год, а от предприятий малого и среднего бизнеса -350,47 млрд руб.

Выяснились и географические особенности национального мздоимства. Наиболее развит институт взяточничества в Московской, Нижегородской, Саратовской и Челябинской областях, а также в Москве и Санкт-Петербурге. Слабее поставлено дело в Карелии, Ярославской, Тюменской, Архангельской и Омской областях, отмечают «Ведомости». При этом авторы исследования обнаружили на юге России «пояс коррупционной пораженности, простирающийся от Ростовской области до Поволжья».

Сами чиновники объясняют региональные различия особенностями генотипа. «Поморы никогда в деревнях двери не закрывали – какая уж тут коррупция? – говорит вице-губернатор Архангельской области Виктор Митин. – У нас долгая зима, тяжелый климат, без поддержки и доверия в таких условиях не выживешь. Поэтому у нас особенный генотип».

Авторы исследования не исключают, что перечисленные условия оказывают влияние на коррупцию, но при этом убеждены, что и южных, и даже московских чиновников при желании можно исправить. Например, при помощи общественного давления на власть. Пока же остается надеяться только на то, что, увидев себя в зеркале исследования, верховные власти примут кардинальные законы о коррупции. Опросы предполагается проводить регулярно.

Но пока результаты неутешительны. Отметим, что данное исследование – второе по счету. Результаты первого были оглашены в мае 1999 г. И с тех пор в стране наметился «существенный рост» коррупции, отмечают в ИНДЕМЕ. Например, если раньше граждане оценивали риск вымогательства при встрече с инспектором ГАИ в 60 %, то сейчас этот показатель подскочил до 72 %; риск заплатить милиции увеличился с 30 до 40 %, суду – с 26 до 47 %, а попасть в коррупционную ситуацию в стенах вуза – с 36 до 52 %. При этом средний размер взятки преподавателю вуза вырос с 4300 до 10 000 руб. По данным прошлого исследования, работники ГАИ в масштабах страны зарабатывали на взятках 370 млн долл. в год, а сейчас – до 1 млрд долл.

По данным международной организации «Тrаnsраrеnсу International», Россия по борьбе с коррупцией стоит на 82-м месте в мире. Перед нами – Уганда, после нас – Нигерия и Украина. Прямо скажем, незавидное место.

Ежегодные потери от коррупции в России составляют, по оценкам специалистов, до 40 млрд долл. – около 60 % федерального бюджета. При этом, по результатам различных исследований, в 2001 г. Россия занимала по уровню коррупции 79-81-е место из 91, т. е. являлась одной из самых коррумпированных стран мира. Как же бороться с этим злом?

Международная неправительственная организация «Тrаnsраrеnсу International» опубликовала ежегодный доклад, посвященный ситуации с коррупцией в более чем сотне стран мира. В 2002 г. индекс восприятия коррупции (ИВК) был проставлен 102 странам мира – от Финляндии до Бангладеша. Индекс отражает восприятие коррупции предпринимателями и аналитиками каждой страны и оценивает его от 10 (коррупция практически отсутствует) до 0 (очень высокий). В зависимости от уровня ИВК проставлен и рейтинг коррумпированности стран (табл. 3.1).

Таблица 3.1

Рейтинг коррумпированности стран

Питер Айген, председатель организации, в речи, посвященной публикации ИВК 2002 г., заявил: «Политики все чаще на словах призывают бороться с коррупцией, но они не способны действовать в соответствии с духом ИВК, а именно: для того, чтобы уничтожить порочный круг нищеты и взяточничества, надо раздавить коррупцию».

По его словам, «страны, находящиеся на переходном пути от коммунизма (особенно Словения, получившая более высокий балл, чем члены Евросоюза Италия и Греция), хотя и воспринимаются как все менее коррумпированные, но многие государства бывшего СССР по-прежнему поражены коррупцией. России же, как указывает ИВК, предстоит еще длинный путь, так как она по-прежнему остается сильно коррумпированной страной, получившей наравне с Узбекистаном, Грузией, Украиной, Казахстаном, Молдовой и Азербайджаном менее 3 баллов из 10».

Общая сумма взяток в нашей стране составляет не менее 30 млрд долл. в год. При этом «бытовые» взятки оцениваются в 3 млрд долл.

Наивысшую опасность несет в себе коррупция высших эшелонов власти, в том числе и в связи с расширением процессуальных иммунитетов должностных лиц, занимающих ответственное положение. Владельцы криминальных капиталов прилагают максимум усилий к подкупу и криминализации правоохранительных органов, средств массовой информации, происходит деформация общественного сознания.

Потери страны от коррупции, при самых оптимистических оценках, могут составлять от 10 до 20 млрд долл. в год. Но нельзя измерять масштаб этого зла только в долларах. Коррупция наносит огромный ущерб нравственному здоровью народа, его отношению к органам власти, становлению демократических институтов и развитию гражданского общества. Это ржавчина, разъедающая устои любого государства, Россия не исключение. Уровень коррупции объективно возрастает в стране, находящейся в стадии модернизации. Россия переживает не просто модернизацию, а коренную ломку, связанную с переходом от централизованной экономики к рыночной. Правда, есть у нас и собственно российская специфика – это традиция подчинения не закону, а инструкции и начальнику.

Советом Думы к рассмотрению в первом чтении в 2001 г. был рекомендован вариант, разработанный рабочей группой Комитета по безопасности, возглавляемой председателем думской Комиссии по борьбе с коррупцией, бывшим главой ФСБ Николаем Ковалевым. Но в ходе прохождения по инстанциям Закон о коррупции оказался настолько выхолощен, что ожидать прорыва не приходится. Не зря поэтому в обществе царит пессимизм.

Однажды, отвечая на вопрос журналиста, можно ли улучшить жизнь в нынешней России, не прибегая к революционной ситуации, депутат Государственной думы Сергей Глазьев сказал: «Можно. Но для этого надо, чтобы заработала Генеральная прокуратура». Вторит ему и Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации РАН: «Бизнесмены говорят, что «взяткоемкость» государственных решений за последние два года выросла в два раза. Причем они сравнивают с 1999 годом, когда, казалось бы, разгул коррупции достиг предела» [РФ сегодня. 2002. № 6].

Геннадий Олейник, заместитель председателя Комитета Совета Федерации по делам Севера и малочисленных народов: «Глубоко убежден в том, что государство успешно может выполнять свои функции только при наличии соответствующей финансовой базы. Положение, когда страна располагает богатейшими природными ресурсами, достаточно развитой промышленностью, колоссальным человеческим потенциалом – и при этом имеет нищий государственный бюджет, – нельзя признать нормальным и объяснимым.

«Потеряв» наиболее доходные предприятия и, как следствие, загнав треть населения страны за черту бедности, государство не проявило ни требовавшейся мудрости, ни вынужденной предусмотрительности и совершило следующую крупную ошибку. Наскоро созданный и не успевший укрепиться класс новых собственников нуждался не столько в декларациях отцов-реформаторов о свободе рынка, сколько в действенной защите своих интересов от криминала. Даже не всем крупным предпринимателям удалось отгородиться от непрошеных «партнеров», а уж о среднем и малом бизнесе и говорить нечего – без «крыши» практически никто не остался. «Крышевание» превратилось в России в доходнейший бизнес не только для криминала, но и для многих вполне официальных структур.

Мелкий же предприниматель оказался просто беспомощен в сложившейся ситуации. Но государство необъяснимо долго мирится не только с тем, что мимо казны «пролетают» гигантские средства, но и с тем, что под «крышей» стопорится само развитие среднего и малого бизнеса, а значит, и становление в стране среднего класса. Руководители силовых структур знают обстановку во всей ее «красе», иногда даже бравируют этим. Но решительных мер не предпринимают – или не хотят, или не могут.

При нынешних масштабах криминализации не только экономики, но и практически всех жизненных сфер для локализации влияния преступного мира на жизнь общества потребуются очень жесткие меры. Это факт. Власть обязана рано или поздно обеспечить гражданам безопасность.

Но при первых же признаках реальной борьбы с криминалом найдутся дежурные гуманисты, которые тут же напомнят нам о цене «одной детской слезинки»… Тем не менее считаю необходимым повести самую решительную борьбу с преступностью во имя не абстрактных литературных формул, а самых что ни на есть реальных детей, чьи судьбы могут быть исковерканы и растоптаны беззаконием и нашим лицемерием» [РФ сегодня].

Среди причин, способствующих укоренению криминала, первой назвал бы культивацию чуждой нашему народу морали – успех любой ценой. Судя по настойчивости и затратам на внедрение в нашу жизнь этих новых «духовных» ценностей, их разрушительные последствия для общества были хорошо просчитаны.

Чего стоит, например, возведение в абсолют примата частного над общественным, личного над государственным. Разве государство должно поощрять деление своих граждан на первосортных, второсортных и третьесортных…? Сомневаюсь в том, что при желании любой человек может стать преуспевающим предпринимателем, для этого требуются не только везение и профессиональные навыки, но и определенные личностные качества, характер. Настоящих бизнесменов, как и хороших музыкантов, художников, не так много. Но, впитав принцип успеха во что бы то ни стало, человек, особенно молодой, готов пойти на все, чтобы выглядеть в глазах окружающих состоявшейся личностью. Для «крутого» парня переступить через закон – всего лишь досадный формальный акт, почти не конфликтующий с его моралью. И если в сумерках насквозь криминализированного времени станут проступать спасительные контуры полицейского режима, не надо паниковать – это самая легкая плата из всех возможных. За что боролись, как говорится… Самым же рьяным сторонникам безграничной свободы могу напомнить: свобода каждого ограничивается свободой других. И не может 140-миллионное общество быть вечно в услужении у одного миллиона избранных. Государство, в котором права одних тысячекратно вознесены над правами других, трудно назвать гармоничным, и если интересы государства и большинства его субъектов расходятся надолго, то нетрудно предсказать, чем это может закончиться.

Уже очевидно: реформы по ложным ориентирам не дают положительного результата, для поддержания нынешнего уровня экономики требуются все новые жертвы – все труднее становится сводить концы с концами.

Вывод: обанкротившаяся идеология реформ должна быть отвергнута.

«Наличка». «90 % всех сделок в США осуществляются безналичным путем с помощью чеков. На долю банкнот и монет приходится всего 8 % всей денежной массы США. Причем 60 % всех бумажных денег «ходит» за границей США»²⁴. А у нас на 01.07.97 г. наличные деньги составляли 37,6 % всей денежной массы²⁵. Плюс миллиарды долларов на руках у населения.

Опасности внебанковского денежного оборота таковы:

– налично-денежный оборот образует весьма значительную массу неучтенных денежных средств, которые выводятся из-под налогового контроля, исключаются из ресурсной базы налогообложения, что усиливает дефицит бюджета и ведет к инфляционным процессам и дестабилизации кредитно-финансовой системы;

– неконтролируемое обращение денежных средств создает возможность криминальным структурам «отмывать» доходы от преступной деятельности, т. е. служит финансовой базой для роста организованной преступности;

– высокая концентрация финансовых средств в руках недобросовестных предпринимателей дезорганизует фондовый рынок, способствует усилению недоверия и правового нигилизма налогоплательщиков, ведет к возникновению социальных конфликтов, в которые оказываются втянутыми и налоговые органы.

В стране практически отсутствует система действенного контроля за наличным денежным оборотом. Правовая основа базируется только на двух нормативных законодательных актах: Законе РФ «О применении контрольно-кассовых машин при осуществлении денежных расчетов с населением» и Указе Президента РФ от 23 мая 1994 г. № 1006 «Об осуществлении комплексных мер по своевременному и полному внесению в бюджет налогов и иных обязательных платежей». Эффективность их невелика.