Текст книги "Парни из Манчестера. Пригнись, я танцую"

Кэтрин цепляется за рубашку Тома, и тот в ответ обхватывает ее руками, придвигается ближе и углубляет поцелуй. Сердце рвется наружу, тело загорается от того, как чужие ладони медленно спускаются вниз по спине.

Непонятно, сколько проходит времени, прежде чем поцелуй становится еще смелее. Кэтрин забывает последние остатки социальных норм: она подбирается пальцами к шее Тома, проскальзывает к затылку, невольно задерживает дыхание, сама касаясь своим языком его.

Пока мир уплывает из-под ног, Кэтрин выбрасывает из головы, что говорила Хейли сегодня днем. Будто для всего слишком рано, нужно узнать друг друга… Один этот вечер сказал о Томе больше, чем мог бы месяц переписок и совместных ланчей. К черту приличия.

Том в последний раз прижимается к ее губам, отстраняется. Кэтрин распахивает глаза от неожиданности: она надеялась, эта ласка продлится долго. Вечно.

У него в глазах – океан нежности, а на губах – фирменная озорная улыбка. Сердце тает, как мороженое, и с губ тихим стоном срывается его имя. От этого звука Том вздрагивает, притягивает Кэтрин к себе и обнимает крепче, невесомым поцелуем касаясь шеи.

– Ты как море в Абердине, – глухо произносит он, – кажется, что оно холодное, суровое, но на самом деле в нем спрятаны настоящие сокровища.

Том замолкает, и Кэтрин обнимает его в ответ, отдаваясь собственным чувствам, из которых постепенно исчезают противоречия. Когда она в его руках, мир становится понятнее, а сомнения кажутся глупыми.

Одно свидание, да? Кэтрин мысленно возвращается к тому вечеру в баре. Его руки, как и в прошлый раз, дарят ощущение покоя и безопасности.

Они оба молчат, застыв вот так, в обнимку. Время замедляется, и тепло чужого тела становится все более знакомым с каждой новой минутой. Кэтрин утыкается носом Тому в плечо, закрывает глаза. Как же это вышло? Почему именно он?

– С тобой хорошо, – говорит она, когда мысли уже не могут помещаться в голове. – Как у тебя это получается?

– Не знаю, – с улыбкой в голосе отвечает он.

– Том, ты…

Непонятно, как о таком просить. Кэтрин хочется, чтобы он поцеловал ее еще раз, чтобы снова дрожали колени и было невыносимо нежно. Но Том опять понимает ее не так.

– Задержался, знаю, – он отстраняется и заглядывает ей в глаза, – но не хочу уходить. Мне с тобой тоже хорошо, Кейт. Даже лучше, чем хорошо.

– Тогда не уходи, – вырывается у нее. – Оставайся со мной.

– Ты серьезно?

В его взгляде плещется сомнение. И оно пугает, потому что секунду назад в самой Кэтрин была железная уверенность, а теперь она тоже может начать задумываться.

– Том, – тихо произносит она, – еще пара таких вопросов, и я отзову предложение.

– Понял, – согласно кивает он. – Тогда я просто остаюсь.

Том берет со стойки чашку и вкладывает ее в руку Кэтрин:

– Ты не допила кофе.

Она опускает взгляд на чашку, и вдруг становится смешно: в этом простом жесте – весь Том. Пока его пальцы оказываются на ее бедре, недвусмысленно намекая на то, зачем именно он остается, на лице у него написана искренняя забота.

– Без кофе ты не отведешь меня в спальню? – сквозь смех спрашивает она.

– Нет, – он опускается к ее уху, словно они не одни в квартире, – потому что тебе сейчас понадобится вся эта энергия.

Звучит самоуверенно, но от того, как его губы касаются чувствительной точки рядом с ухом, у Кэтрин по спине пробегают мурашки. Том отстраняется, подталкивает к ней чашку, и она послушно делает глоток уже остывшего кофе.

– Раз я остаюсь, – Том выпускает ее, и без тепла его тела почему-то становится зябко, – мне нужно кое-что знать.

– Что именно?

Он обходит стойку, возвращается на свое место и недолго копается в сумке.

– Как тебе нравится?

– Что? – едва не давится кофе Кэтрин.

– Заниматься любовью, – спокойно произносит Том.

Что-то шелестит, пока он засовывает это в карман. Кэтрин выдыхает с облегчением: презерватив. Значит, этот разговор точно не придется начинать. Но Том садится на стул и берет в руки чашку, ожидая ответа на свой вопрос. Взгляд его и без того карих глаз словно больше темнеет, и дурашливый «гопник из Манчестера» сменяется на кого-то нового.

– Я не могу сказать, – признается Кэтрин и находит спасение в чашке.

– Не хочешь? Или просто сама не знаешь?

Она только неопределенно кивает: как ему объяснить? За весь вечер он ни разу не поднял тему бывших, да и сама Кэтрин избегала вопрос Брайана Пака. Но теперь это становится неожиданно важным.

– У меня не то чтобы было много секса, – неловко говорит она своей чашке. – Сложно сказать, как именно мне нравится.

– Ты же… не девственница?

– Нет, – нервно смеется Кэтрин. – Но у меня был всего один партнер.

– Ох, – выдыхает Том. – Тогда… давай просто попробуем. Если ты правда готова.

А почему она вообще готова? Кэтрин прикусывает губу изнутри и закрывает глаза. Это слишком странные мысли, чтобы в них погружаться. Десять лет с одним парнем. Год даже без намека на флирт. И вот теперь после первого же свидания она зовет Тома к себе домой и практически соблазняет его.

Это совсем на нее не похоже: она ведь монашка, как говорила Хейли. Правда, та же и называла ужин в ресторане третьим свиданием, а не первым, но это все равно слишком странно.

– Кейт, – раздается у нее над ухом.

Теплые ладони ложатся ей на бедра. Кэтрин открывает глаза, и все снова становится правильно: Том опускается к ее губам с недолгим, но уже уверенным поцелуем.

– Все будет хорошо, – обещает он. – Обними меня.

Он помогает ей сползти со стула и, как тогда в баре, начинает кружить в неторопливом танце без музыки.

– Кейт, – повторяет он снова, а потом снова, мурлыкая ее имя в какой-то мелодии, – моя королева Кейт.

Они двигаются в сторону спальни, и Кэтрин расслабляется в чужих руках, впервые давая судьбе в его лице вести ее. У самой двери он останавливается, дергает ручку вниз и чуть толкает. Игривая улыбка и спокойный взгляд приглашают ее внутрь, и она делает этот шаг, отогнав сомнения.

В спальне темно. Том останавливается сзади, собирает волосы Кэтрин, приподнимает их и оставляет невесомые поцелуи на затылке, спускаясь ниже, пока позволяет вырез платья. Задержав дыхание, она вздрагивает от каждого прикосновения, настолько интимного, будто они уже раздеты.

– Где включается свет? – хрипло спрашивает Том.

– Зачем? – с трудом отвечает она.

– Мне нужно тебя видеть.

Кэтрин вслепую находит выключатель, и мягкий свет на потолке – она еще задавалась вопросом, зачем он здесь, – создает в спальне нужную атмосферу. Том перекидывает волосы ей на плечо и медленно расстегивает платье.

Когда оно падает на пол, он шумно вдыхает.

– Правда королева. Ты знаешь, насколько у тебя мягкая кожа? – Том ласково пробегает пальцами по ее спине.

Шаг вбок – Кэтрин отбрасывает платье в сторону и бесстрашно поворачивается к Тому лицом. Тот одаривает ее восхищенным взглядом, протягивает руку и проводит затейливую линию от ее шеи к груди, обводит по кругу, спускается ниже.

– Прекрасна, – выдыхает он и подходит ближе.

Шея, ключицы – кожа вспыхивает от его поцелуев, и Кэтрин непослушными пальцами пытается расстегнуть на нем рубашку. Том не помогает – он притягивает ее ближе, хватает ее губы своими, заставляя гореть не только кожу, но и все тело.

Их движения хаотичны, но ласки не останавливаются ни на секунду. Когда Том решительно убирает ее руки, сам расстегивает пуговицы и опускается на колени, снимая с нее белье, Кэтрин больше не верит в то, что сможет удержаться на ногах.

Сначала его язык оставляет влажные дорожки на бедрах, за ним следуют новые поцелуи, новые ласки, но когда Том аккуратно раздвигает Кэтрин ноги и широким движением проводит между ними языком, колени начинают предательски дрожать. В тот же момент он обхватывает ее, придерживая.

Это… этому нет описания. Из груди вырывается стон, и вместе с ним заканчивается воздух. Вдохнуть невозможно: тело не слушается, сознание стремительно пустеет. С каждым движением Том кажется увереннее, но останавливается именно тогда, когда внутри начинает формироваться оргазм.

Кэтрин издает разочарованный стон и тут же прикрывает рот, но Том смеется в ответ и поднимается с колен.

– Я бы не удержал, – говорит он. – Тебе нужно лечь.

– Нет, – отвечает она и берется за край его брюк.

– Хорошо, моя королева.

Том покорно расстегивает ремень, одним движением вытаскивая его из брюк, и дает ей раздеть себя дальше. Наступает очередь Кэтрин: теперь она может наконец провести ладонями по его телу и рассмотреть получше.

Несмотря на худобу, он оказывается неплохо сложен. Короткие темные волосы на груди, шрам на боку и небольшие отметины от недавней операции добавляют ему мужественности – хотя она у него не во внешности. Том отвечает тем же: Кэтрин чувствует, как его взгляд останавливается на ее груди, и неожиданно для себя не закрывается.

– На кровать? – предлагает Том.

– Ты еще не весь разделся.

– Ладно, – смеется он, – в твоих силах это изменить.

– Так ты предлагаешь мне стянуть с тебя трусы? – она награждает его вопросительным взглядом.

– Ты развязала мой галстук, – подмигивает Том, – не хочешь завершить дело?

Кэтрин цепляется пальцами за край его трусов, тянет их вниз, теперь тоже опускаясь на колени.

Охренеть.

Во рту пересыхает – когда она отрывает взгляд от лица Тома, перед глазами оказывается его член.

Огромный, вообще-то, член.

Она обхватывает его пальцами, но они не смыкаются. От неожиданности Кэтрин каменеет, неспособная оторвать взгляд. Она видела подобные в порно, но… У Тома? По его фигуре невозможно было сказать… да и как такое предвидишь?

Проведя по члену большим пальцем, Кэтрин чуть приподнимается и касается языком головки. Том хрипло стонет и машинально толкается вперед, но как у нее получится? Она широко раскрывает рот и обхватывает губами головку.

Том чуть покачивается на ногах, и его член оказывается глубже. Кэтрин запрещает себе паниковать: это все еще тот самый Том, который был с ней нежен. Вряд ли он сейчас резко схватит ее за волосы и станет грубо доминировать.

Он и правда не двигается, так что у Кэтрин получается немного привыкнуть, и ей даже нравится его дразнить: каждый раз, когда ее язык дотрагивается до головки, Том немного вздрагивает. Его тихие стоны словно подбадривают, и теперь собственные движения становятся чуть увереннее.

– Кейт, – просит он, – я не смогу держаться.

Эти слова оказываются для нее сигналом подняться, но она все еще держит его член. Теперь это словно месть за то, что он прервал ее оргазм, но Том, кажется, воспринимает это не так. Он тянется за поцелуем, медленно ведя ее в сторону кровати.

– Секунду, – говорит он и усаживает ее.

Вернувшись к своим брюкам, Том находит в кармане презерватив и вскоре снова оказывается рядом.

– Все еще не верю, что мы здесь. – Он мягко укладывает ее на спину. – Ты так прекрасна.

Он изучает ее тело ласками: губы оставляют влажные следы, а ладони проходятся по коже, то невесомо, то сжимая. Кэтрин тонет в ощущениях: она даже прикрывает глаза, отдаваясь во власть Тома.

Его пальцы опускаются ниже и вскоре подбираются к чувствительной коже между ее ног, дразня, кругами стимулируя клитор, а потом оказываются внутри. Кэтрин выгибается, хватается за простыни и уже не сдерживает рвущегося наружу «да».

Когда слышится шелест открывающейся упаковки от презерватива, она позволяет себе снова посмотреть вниз. Член Тома, все еще такой же огромный, до сих пор пугает.

«Влагалище рассчитано на то, чтобы пропустить голову ребенка, – напоминает Кэтрин себе, – все должно получиться».

– Пожалуйста, будь аккуратным со мной, – негромко произносит она вслух.

– Конечно, – слышится в ответ. – Кейт, посмотри на меня.

Том заканчивает надевать презерватив и нависает над ней.

– Посмотри мне в глаза, – повторяет он и наклоняется с нежным поцелуем. – Если что-то будет не так, скажи, я остановлюсь.

Кэтрин дрожит то ли от предвкушения, то ли от опасения, но Том действительно осторожен: когда он медленно входит в ее, нет даже боли. Она обхватывает его плечи руками, неторопливые движения сопровождаются нежными поцелуями, и страх постепенно проходит.

Ощущение заполненности, после того как внутри все ныло от желания, кружит голову. Том не перестает ее ласкать ни на секунду: он опирается на одну руку, второй придерживая разведенные бедра, с каждым разом его движения становятся чуть быстрее, но остаются осторожными. Кэтрин больше не закрывает глаза: его лицо сейчас, в тусклом свете, выглядит особенно красивым.

Острые скулы, прямой длинный нос, влажные и прилипшие ко лбу темные волосы. И взгляд, прикованный к ее лицу, уверенный и вместе с тем восхищенный. Словно Том и правда не верит в то, что происходит.

Для нее и самой это кажется сном, она перемещает одну руку на его плечо, держась, а вторую кладет ему на щеку.

– Том, – стонет Кэтрин, – так очень хорошо. Мы можем быстрее.

Он довольно жмурится, поворачивается и прижимается губами к ее ладони.

– Хорошо, милая.

Он немного ускоряется, но тут же морщится. Кэтрин не понимает почему, но приподнимается и тянется к нему за поцелуем.

– Ч-ш-ш, – улыбается он, – так только хуже.

– Что случилось?

Том останавливается, отвечает на поцелуй и вдруг смеется своим мыслям.

– Дамы вперед, – произносит он.

Через пару секунд он сползает вниз, его лицо оказывается у нее между ног. Кэтрин вздрагивает от прикосновения языка, невольно издает протяжный стон, набирает воздух в грудь, но тут же забывает, как дышать: внутри нее оказываются пальцы Тома.

В этот раз он не замедляется и не прекращает ласки ни на миг: стоит его губам обхватить ее клитор, внутри начинает разливаться тепло. Кэтрин жмурится, отдаваясь ощущениям, двигается навстречу его пальцам. Ноги подрагивают от приближающегося оргазма, и когда тот накрывает, она тянется руками к волосам Тома, касается его головы, и он послушно ускоряет движения.

Кэтрин слышит собственные стоны и откидывается назад, переполняемая чувствами, которые не смогла бы описать. Она будто тонет во взбитых сливках: тело обмякает, воздух становится липким и мягким, почти осязаемым.

Том не дает ей передышки: он садится на колени, поднимает ее за бедра и даже подкладывает под спину подушку. Покрывая поцелуями ее лодыжки, он снова аккуратно входит и сразу двигается быстрее.

Его член теперь ощущается по-другому, даже доставляет немного боли – сейчас особенно чувствуется размер, – но она оказывается приятной. Кэтрин все еще не может пошевелиться, цепляясь пальцами за простыни, но его взгляд сверху, сосредоточенный и незнакомый, вновь заставляет кожу покрываться мурашками.

Зажмурившись, она отдается совершенно новым ощущениям. Когда кажется, что лучше уже не будет, Том набирает скорость и кладет ладонь на низ ее живота, чуть надавливая.

Это какое-то совсем новое чувство: сначала похоже на еще один оргазм. Том умудряется надавить ей на мочевой пузырь, и, если бы Кэтрин могла говорить, она бы попросила его убрать руку… Но у нее даже думать не получается. Только чувствовать.

Она поднимает замутненный взгляд на Тома, и сначала кажется, что ей привиделось, но нет: он улыбается, закусив губу и неотрывно глядя вниз. Всего слишком много. Его движения быстрые и глубокие, рука ощутимо давит, а сама Кэтрин испытывает слишком много всего за раз. Ее стоны превращаются в крики, но Тома это только подхлестывает.

Вдруг становится совсем легко и хорошо, но снизу начинает бить небольшая прозрачная струйка. Кэтрин даже пугается на секунду, пока не понимает, что ничего страшного в этом нет. С хрипящим тихим рыком Том ускоряется в последний раз, застывает и самодовольно прикрывает глаза.

– Господи, – он падает рядом с ней, – это какой-то отвал башки.

– Мне показалось, – пытается отдышаться Кэтрин, – или ты довел меня до сквирта?

– Было дело, – гордо отвечает он и вытягивает руки, чтобы потянуться.

– Я… в первый раз.

– Правда? – распахивает он глаза и поворачивает голову: – Видала, как могу?

– Только нос не задирай, – предупреждает Кэтрин.

– Я ненадолго, – обещает Том и тянется ее поцеловать. – Где у тебя ванная?

– Дверь, которая не в гостиную, – неопределенно машет рукой она.

– Понял, – он шумно выдыхает и встает с кровати, – мне нужно пять минут отдохнуть, и я готов дальше.

– Что? – Кэтрин приподнимается на локтях и смотрит на него. – Куда дальше?

– На второй заход. – Том наклоняет голову вбок, хрустя шеей. – У меня триста лет никого не было, а ты какая-то невозможная. Долго не получилось.

– В смысле долго не получилось? А это что было?

– Тизер, – подмигивает он. – Ложись, отдыхай.

Глава 17. Тыковка

Манчестер, февраль 2012

– Ладно, мне пора.

Голос Леона нарушает тишину комнаты, заставляя Тома вынырнуть из учебника. Сколько вообще времени? Сегодня суббота, и вроде никуда не собирались – они же залегли на дно, вся жизнь теперь по домам или в гараже. Да и за окном только утро.

– Куда ты? – спрашивает он.

– В Бирмингем, на обучение. Вернусь завтра.

Наблюдая за тем, как братишка придирчиво осматривает черную рубашку, Том вспоминает: он говорил, что поедет к какому-то мужику на юге, который учит трахаться. Правда, тогда казалось, что шутит, но нет. Собирается.

– Все не пойму, чему там учиться, – ухмыляется Том, возвращаясь к учебнику. – Вместо движений туда-сюда люди придумали что-то еще?

– Удовольствию, Томми. Туда-сюда и собаки умеют, и знаешь, что отличает человечество от собак? Интеллект. В том числе и в вопросах секса.

– Ты-то у нас трахаешься с умом, конечно же. Какая разница, оргазм везде одинаковый.

– Только у мужчин. У нас вообще все просто, эрогенная зона по сути одна, в то время как женское тело, уж поверь, намного интереснее. Так что если ты собираешься всю жизнь дрочить девчонками, не умея доставлять им удовольствие, так и скажи.

– Глянь, – обиженно морщится Том, – включил доминанта. Что такого ты умеешь, что не могу я?

– Ты когда-нибудь видел, как девушка дрожит от оргазма? – поворачивается Леон. – Или вообще чей-то оргазм, кроме своего?

– Иди на хер.

– Когда захочешь почувствовать себя ее единственным богом, которому достаточно сделать одно движение, чтобы ее главным желанием было встать на колени, сообщи. Покажу тебе пару приемов.

– Ты уже обещал, но в итоге начал долгий и нудный рассказ о женской душе.

– А ты чего ожидал? Три техники, как довести ее до сквирта? Без смысловой наполняющей они пусты. Нельзя собрать машину, не зная, как работает двигатель внутреннего сгорания.

– В смысле довести до сквирта? – задумывается Том. – Это можно, типа, мне сделать? Я думал, они сами.

– Что и требовалось доказать, – усмехается Леон, поправляя воротник перед зеркалом. – До завтра, Томми. Присмотри за Джеком, ладно? Мне кажется, он от скуки полгорода угонит.

Ладно, нужно будет и правда взять у него пару уроков. Пэм из бара до сих пор смотрит на Леона коровьими глазами и наливает бесплатную пинту каждый раз, когда тот заходит. Так что братишка точно что-то знает.

Нью-Йорк, апрель 2018

Плотные шторы погружают комнату во тьму, но организм подсказывает, что утро уже наступило. Том переворачивается на бок, подгребая под себя девушку, которая лежит на его плече, и вдыхает запах ее волос.

Глаза открываются сами собой: он вспоминает вчерашнюю ночь. Кэтрин. Его доктор Ким, ради которой он был готов перевернуть все больницы Нью-Йорка, чтобы она согласилась на свидание.

Теперь она не доктор Ким, а его маленькая Кейт, которая вчера не просто сходила с ним поужинать, а вообще башню снесла, почти как в «Убить Билла». Несколько раз за ночь он мысленно благодарил Леона за его уроки: они сработали.

Когда у Кэтрин закатывались глаза и ее била дрожь от возбуждения, а пальцы сминали простыни, это казалось лучшей похвалой, которую он когда-либо получал. И теперь она лежит так же, как и уснула: у него на плече.

Том целует ее в макушку и с сожалением выбирается из постели: пора выпить свою таблетку. Лучше бы он, конечно, и дальше обнимал ее, чем вот так… Вчера почти забыл о том, что у него рак. Всего два раза всерьез зашелся кашлем, один раз в ресторане, и один – у нее дома, правда, в самый неудобный момент. Наверное, присутствие Кэтрин рядом заставляет организм подбираться и вспоминать, что им обоим – и организму, и Тому – еще нужно как-то функционировать.

Крошечная таблетка ухает в пустой желудок, который явно недоволен тем, что вчера за ужином получил только полкочана капусты и украденный с тарелки Кэтрин кусочек шоколада. Но ничего, придется потерпеть: еще как минимум час нельзя есть. А лучше два. Том оглядывается и решает отправиться в душ, пока Кэтрин спит. Ему бы, конечно, сбежать пораньше, но это ее обидит. Так что остается только молиться, чтобы побочки не накрыли сейчас. Может, чуть позже. Просто доехать домой, а там уже… сколько угодно.

Вчера они меняли постельное белье перед сном – теперь нужно запастись водонепроницаемым, – так что Том запомнил, где лежат полотенца. Он проскальзывает обратно в темную спальню и на ощупь находит верную дверцу. Кэтрин не просыпается, иначе он просто попросил бы. Но как ее будить? Это же воскресенье, а она много работает, так что высыпаться – главная задача любого выходного.

Горячая вода стекает по волосам, промывая тело, и Том прикрывает глаза: в воспоминаниях тут же появляются картинки из вчерашнего. Господи, это самая прекрасная девушка из всех, кого он знал. Он ни за что больше не сможет ее отпустить, это было бы ужасным предательством самого себя.

Если это делает его эгоистом, пусть. Но теперь он точно знает, что Кэтрин испытывает к нему те же чувства. Все взаимно, и ничего больше не препятствует тому, чтобы они были вместе. Ох, свидание у них получилось что надо – и оно ведь только первое. Том снова, как и всю неделю, перебирает в голове места, в которых хотел бы побывать. И теперь в каждом из них он представляет себя с Кэтрин.

Он долго плещется, и расплата не заставляет себя долго ждать: Том еле успевает выбраться из душа и, как был, голым и мокрым, добежать до унитаза. Черт, вот нельзя было подождать еще хотя бы час? Звуки, конечно, как будто демоны в аду делают попкорн из людей. Они точно разбудят Кэтрин, а так не хочется, чтобы она видела его в этом виде.

Краснея от стыда, Том держится за живот и надеется, что это хотя бы закончится быстро. Но стоит ему наконец почувствовать, что отпустило, и уныло побрести обратно в душ, как к вечеринке присоединяется второй участник, рвущийся изо рта.

Да чего ж ему так не везет-то? Том готов разреветься от обиды. Пустой желудок и сам не понимает, что от него нужно: рвет желчью, и даже есть страшно, потому что не больше чем через полчаса оно все окажется там же.

– Том? – раздается осторожный голос из-за двери.

Твою же мать! Конечно, разбудил. Тут и мертвого разбудишь. Том вроде худой, а звуки – стадо морских котиков.

– Не заходи, – просит он громко, – пожа…

Его снова выворачивает. Кэтрин за дверью затихает.

Как же это отвратительно. Вот он, герой-любовник: после первой ночи такое. Может, теперь она и сама не захочет быть с ним.

– Том, тебе нужна помощь, – наконец произносит она. – Можно я зайду?

Он не отвечает, но когда дверь приоткрывается, усилием воли заставляет себя подняться и нажать кнопку смыва. Совсем падать лицом в грязь при Кэтрин Том не планирует, даже если придется затыкать себе одновременно рот и задницу.

– Не очень доброе утро, да? – Он опирается на стену. – Прости.

Кэтрин стоит на пороге в светлом шелковом халате и словно не обращает внимания на происходящее.

– Что у тебя? – деловито спрашивает она, роясь в какой-то пластиковой коробке. – Рвота?

– Да.

Второй рукой Том пытается вытереть с подбородка слюну. Он ищет в себе силы посмотреть Кэтрин в лицо, но получается с огромным трудом.

– Не хотел тебя будить, – говорит он хрипло. – Прости.

– Ты не можешь это контролировать. – Та отвечает на его взгляд своим, спокойным и заботливым. – Пожалуйста, не стесняйся меня.

– Не хочу, чтобы ты меня таким видела. Это… не слишком мужественно.

– Том, прекрати. – Кэтрин достает из коробки баночку с таблетками и ставит на раковину: – Вот, противорвотное.

– Спасибо, – слабо улыбается он, перебарывая стыд.

– Принесу воды.

– Подожди. – Еще одно усилие над собой. – А у тебя нет чего-то против… поноса?

– Есть. – Она с готовностью роется в коробке и достает вторую баночку. – Ты полотенце нашел?

– Да.

Кэтрин на минуту исчезает, давая ему хотя бы умыться. Когда возвращается, в руках у нее стакан с водой. Она спокойно и будто бы не смутившись его отвратительного вида протягивает стакан, а после – высыпает в протянутую ладонь по одной таблетке из каждой баночки.

– Сейчас отпустит, – обещает она, – они быстро действуют.

Закинув в себя лекарство, Том уныло мотает головой в сторону душа.

– Мне нужно искупаться. Снова.

– Хорошо. – Кэтрин приподнимается на цыпочки и целует его в щеку. – Во сколько ты принял таблетку?

– В семь. – Ее правда ничего не смущает? Из него только что Сатана вылез!

– Отлично, – улыбается она. – Тогда я пока займусь завтраком.

Когда дверь за ней закрывается, Том устало опирается спиной о стену и медленно выдыхает: с одной стороны, произошедшее ужасно. С другой – она смогла помочь ему с таблетками. Теперь хотя бы есть вариант, что его не будет полоскать весь день.

После душа он выползает в гостиную, обернув бедра полотенцем. Кэтрин, колдующая на кухне, оборачивается на звук и тепло улыбается, а внутри больно колет чувство вины: он испортил им прекрасное утро.

– Я тут тебе кое-что приготовила. – Она оставляет нож, наскоро вытирает руки о полотенце и снимает со спинки стула мягкий белый халат с вышитой монограммой.

– Вот это роскошь. – Том отводит руки назад и дает ей одеть себя.

– Он особенный, – предупреждает Кэтрин. – Я была на конференции в Бостоне и украла его из отеля.

– Ты сделала… Что?

– Украла, – беспечно отвечает она и возвращается на кухню. – Чувствуешь, какой он мягкий?

– Кэтрин Ким, – с восхищением произносит Том и садится на стул напротив, – а ты та еще штучка.

– Тебе легче?

– Лучше. – Уши снова вспыхивают. – Спасибо тебе.

– Том, – Кэтрин резко поворачивается к нему, – в этом нет ничего зазорного, пойми. Я видела и похуже.

– Но не меня же.

– Твоя мужественность никак не страдает от того, что терапия дает побочные эффекты, если ты об этом переживаешь, – строго произносит она. – Они у всех есть, понимаешь?

– Ладно, ладно, – сдается Том. – Не буду стесняться блевать при тебе.

– Ты такие слова иногда выбираешь, – смеется она и прикрывает рот рукой с ножом.

– А что не так? Тебя они смущают?

– Нет, – Кэтрин качает головой и высыпает порезанные овощи в мультиварку. – Просто бывает смешно.

– Если тебя это развеселит, я могу совсем перейти на язык манчестерской улицы, – с радостью предлагает Том. – Пять лет отучался, правда. Но навыков не растерял.

Кэтрин только смеется в ответ. Она оставляет его одного на пару минут.

Ему с ней повезло. Да, рак, да, без селезенки его шансы куда хуже, но она – словно знак от Господа, что с неба падают не только паршивые штуки. Есть и такие подарки судьбы, как Кэтрин. Девушка, которую не смущает его чертово состояние. Она готова принять его тогда, когда хочется сдохнуть от стыда, и делает это с легкостью.

Даже не верится, что это та самая строгая доктор Ким. Теперь она словно светится.

– Научи меня чему-нибудь этакому, – предлагает она по возвращении. – А я могу рассказать о немецких ругательствах.

Следующие полчаса Том учится удивительным словам. Обычно немецкий считают грубым языком, люди в Германии будто бы камнями плюются, но мягким голосом Кэтрин даже странное восклицание «небо, жопа, нитки» звучит сексуально. У него возникает пара идей, которые можно было бы реализовать попозже.

В свою очередь Том припоминает слова вроде «пиздопротивный» и «блядота», которые ни разу не слышал в Нью-Йорке или даже Лондоне, только дома. Кэтрин приходит от них в восторг и, как ребенок, пробует на языке.

Сердце предательски колотится от распирающих чувств: в конце концов. Том не выдерживает, притягивает Кэтрин к себе за край халата и целует, заглушая очередное немецкое «однохуйственно». Если бы презервативы не закончились вчера, а он сам не боялся возвращения побочек, завтрак пришлось бы отложить.

Невозможная, совершенно нереальная Кэтрин отвечает на поцелуй с вызывающей смелостью, зарывается пальцами в волосы. Она покорно впускает его язык, и от ее губ чувствуется легкий привкус зубной пасты.

С ней легко перестать думать о том, что ты все еще на этой планете. Словно взлететь над землей, набрав сотню миль в час, забить на гравитацию и просто визжать от восторга. Как минимум сейчас Том визжит внутри.

Издалека слышится писк мультиварки. Кэтрин замирает, в последний раз обхватив его нижнюю губу, и слегка отстраняется.

– Завтрак, – улыбается она.

– Ладно, – соглашается Том и выпрямляется. – Пусть будет завтрак. Кстати, мне вот что было интересно: ты ешь корейскую еду?

– Конечно, – Кэтрин поднимается и разворачивается к кухне, – это вкусно.

– А я не пробовал.

– Может, и к лучшему. Она очень острая.

– Я вообще люблю такое, – задумывается Том. – Дома мы просили добавить в донер самый лютый соус и ели на спор. Я выигрывал.

– Верю, – Кэтрин ставит перед ним тарелку, – но, во-первых, в споре со мной ты бы проиграл. А во-вторых, тебе вредно.

Том скептически смотрит на порезанную на кусочки рыбу, овощи и рис. Неужели это все будет безвкусным во имя правильного питания? Хотя у нее то же самое, а вчера Кэтрин не была похожа на человека, который не любит есть. Вон как умяла двенадцать блюд, маленьких, конечно, но все-таки двенадцать. И ничего, даже не икнула.

Божий ангел, не иначе.

– Точно! – Она открывает холодильник и достает оттуда пару маленьких зеленых перчиков. – Чуть не забыла.

Аккуратно наколов вилкой рыбу, Том с опаской отправляет ее в рот, но это оказывается настолько вкусно, что он непроизвольно мычит от удовольствия.

– Нравится? – сияет Кэтрин.

– Это… м-м-м! – Он тут же пробует второй кусочек. – Что ты туда добавила?

– Ты ешь почти как кореец, – со смехом отвечает она. – Не хватает закатывания глаз.

– Да что в этой рыбе такого?

– Секрет. – Она берет палочки. – Попробуй овощи.

Морковь оказывается сладко-соленой и пряной одновременно. Во рту будто взрывается куча вкусов сразу. Том тут же закатывает глаза, снова слыша смех Кэтрин.

– Корейская кухня, – с гордостью произносит она. – Добро пожаловать.

Когда Кэтрин откусывает немного от перца, Том пытается по ее выражению лица понять, острый ли он. От того, с каким удовольствием она его жует, тоже хочется попробовать.

– Кейт, – аккуратно говорит он, – а мне можно перец?

– Ты не захочешь, – улыбается она.

– Чего это ты за меня решила. – Звучит вообще-то обидно. Почему она так уверена?