Текст книги "Мёртвые воробьи. Повесть"

Глава 10. Кэт

Упиваясь женской красотой и нежностью мы иногда теряем ориентиры, не думая о последствиях разочарованиях и боли. Боль, которая ножом юности нам вспарывает медленно наше сердце. И мы потом ещë долго блуждаем по этим пустым закоулкам нашей памяти, пытаясь вырвать хотя бы прежние мгновения.

Время так неумолимо и беспощадно било с каждым проходящим летом, по стрелкам и циферблату. Оно меняло нас с Дэном. Мы стали безвозвратно взрослеть. Выбирать себе одежду, назначать свидание девушкам. Ходить в центр города, мочить головы под колонкой холодной воды, чтобы придать нашим причёскам мокрый эффект. Игра в футбол, разбивание окон и воровство на чужих огородах, нас уже волновало меньше всего.

Хотя, конечно, до возмужания было далеко, но мы считали себя взрослыми и красивыми. В центре города, знойным вечером, мы с ним рассматривали красивые ноги девушек, покуривая сигареты. Дэн уже тогда взял себе «гриндара», это были тяжёлые ботинки фирмы «гриндерс». На нём несмотря на тёплый закат, был одет тонкий модный свитер.

И уже вместо детского голоска пробивался бас. Когда мы под вечер, возвращались обратно из города, мы спускались вниз нашего частного сектора. Там стояли лавки и нас ждали наши любимые. Это были Кэт и Оля. Кэт звали Катей, но мы уже давно забыли её настоящее имя. Кэт есть Кэт. Я заигрывал с Олей, но за компанию, мне она не очень нравилась, у нас с ней это было взаимно, поэтому мы как бы делали вид что бы не выделяться и держались за руки. От неё вечно пахло какими-то дешёвыми духами, меня буквально выворачивало от этого запаха, но я сдерживая рвотный рефлекс, мило улыбался.

Оля же была высокого роста с короткой причёской, всегда одетая в спортивный костюм, с красивыми глазами и тонкими как ниточка губками.

У Дэна с Кэт, было всё иначе, его с силой магнита тянуло к ней. Кэт была небольшого роста, со смуглой, как у мулатки кожей, у неё была очень красивая большая грудь, несмотря на её подростковый возраст, она в противоположность Оле одевалась в красивые летние платья, каштановые длинные волосы и чёрные как омут глаза дополняли картину нашего с Дэном лета. Дэн обнимал Кэт, он буквально тонул в её взгляде, её манере говорить, всё что связано было с Кэт, это был Дэн. Однажды всей компанией, мы пошли к озеру.

Дэн развернул Кэт к себе и поцеловал, она не отпихнула его, а нежно обняла. Мы с Олей полчаса ждали когда, они закончат.

– Ну хватит уже– не выдерживала Оля.

Я домой хочу, я замёрзла.

– Подождёшь! Отвечала дерзко ей её подруга и продолжала наслаждаться.

Пока он был занят, я отвернулся и отошёл подальше от Олиных духов. Терпеливо ожидая, чтобы не чувствовать «невыносимо-приятный» аромат.

Однажды поздним вечером, когда мы с Дэном в очередной раз сидели высоко на холме, с видом на вечерние огни нашего города.

Он открыв зажигалкой бутылку пива, сказал мне :

– Дэн я влюбился. Потом строго посмотрев на меня, добавил.

– Но только между нами.

– Ты знаешь! -продолжал он, когда мы только стали с ней встречаться. Я думал так, отпустит. Не отпустило Дэн.

Он нахмурившись, сделал глоток из бутылки.

– А ты уверен, ну что у вас это как бы обоюдно?

– Я не знаю, ответил он. Но она всегда прижимается ко мне, обнимает меня и целуется заебись.

– Так скажи ей, чего тянешь Дэн? Я с любопытством, хотел услышать ответ. Зная его характер.

– Позже– ответил он сухо. Впереди целое лето.

Шум ночных машин за нашими спинами и сигаретный дым ещё нетронутых лёгких нашей юности, был вначале хорошо виден на фоне звёздного полотна, но поднимаясь всё выше и выше, он потихоньку растворялся и исчезал. Мы пьянели, мы смеялись, мы грустили, но я чувствовал как Дэн был счастлив.

Но однажды, Кэт перестала посещать нашу компанию, жила она у родителей, а сюда в частный сектор приезжала к бабушке. Прошла неделя, Дэн нервничал, он заходил за ней каждый вечер, но получал ответ :

– Кати нет, не знаю, когда будет.

Однажды, он взволнованный прибежал ко мне утром и как обычно нажав на кнопку звонка, нервно ждал пока я выйду.

– Дэн, Кэт пропала? Выпалил он мне. Когда я вышел и тихо закрыл за собой металлическую калитку. Я спросил.

– То есть? Как пропала?! Я не понял.

– Да бля, нет времени пиздеть с тобой. Поехали!!!

По дороге, когда мы с ним тряслись в забитом автобусе, он объяснил.

– Я узнал адрес, у её бабки. Мы найдём её Дэн. Он посмотрел в окно автобуса, до верху набитом дачниками с рассадой.

Через час мы были в незнакомом нам районе, на другом конце города. На нас вопросительно смотрели старые плиточные хрущёвки длинной в пять этажей. Они были настолько всё одинаковые, такое ощущение что мы с Дэном оказались в лабиринте.

– Двенадцатый дом– сказал мне Дэн.

Мы стали упорно искать, проходя квартал за кварталом.

Когда мы ушли вообще непонятно куда. Я осторожно намекнул ему.

– Дэн, мы заблудились.

– Не ссы, Дэн. Мы узнаем. Мы подошли и спросили у местных. Нам сказали, что мы действительно стартанули сверх нормы. Дальше уже пригород и деревни.

– Да, блять! Пиздец! Выругался Дэн.

Ладно пошли обратно– сказал он мне.

– Наверное сейчас внутри арки, поищем– добавил он.

Мы развернулись и пошли быстрым шагом обратно.

– Эй, ляя слыыышь. Тормозите нахуй!

Мы услышали за спиной свист и чей-то громкий голос. Мы обернулись.

Это была компания из трех ребят, они были крепкого телосложения и полностью были одеты в китайские спортивные костюмы: «Adidas» и с лысыми головами.

– Ну началось– подумал я.

– А вот и гопота– шепнул. Дэн. Мы обернулись.

– Сам подойди если надо– крикнул Дэн.

Пока они развязанной походкой и с пьяным гоготом подходили, мы окуратно вытаскивали, из карманов штанов зажигалки, крепко зажимая их в свои кулаки.

Они приблизились.

– Ля.. ебать.. вы шо тут делаете? Ебать! Сказал один из них, с перебитым носом.

– Вы хто?

– Да не похую кто? – спросил я у одного. Какая разница?

– Ля, а шо так базаришь? Ты кого знаешь здесь?

– Кого я здесь знаю, тебя это ебать не должно– дерзко за меня ответил Дэн. Вы драки хотите или что? Хули у вола дрочить?

Мы с Дэном сжали зажигалки ещё крепче.

– Да погодь, погодь, не колготи слышь???

Сказал наверное их главный, с перебитым носом.

– Вы чё такие борзые!?

– Вы Катю. Знаете, Кэт? Мы ищем девушку.

– Эээ слышь, хорош наших тёлок цеплять.

Крикнул он мне в ответ.

– Какая она тебе тёлка, пёс? Крикнул в ответ Дэн. Драки не миновать -подумал я, и понеслась…

Когда нас, растащили прохожие. А соседи орали из окон, что вызовут милицию. Гопота разбежалась…

Мы долго отряхивались с Дэном. На мне был порван рукав футболки, у Дэна кровоточил нос и губа. Он постоянно задирал голову вверх, потом смотрел под ноги, на пробегающий асфальт и постоянно сплёвывал.

Я заметил, что он держится за бок. Пока мы катались в пыли, два на два, третий не при делах, наносил удары ногами попадая куда попало, притом один из его дружков орал :

– Бля слышь, Хмырь, ты же в меня попал, ты заебал. Погодь.!!!!

Видимо, перепало и Дэну. Смотря на всё это я спросил:

– Дэн, может в следующий раз? Поехали домой.

– Хочешь езжай? Дэн!! Вдруг крикнул он на меня. Я сам найду.

– Да успокойся, ты, не ори!!! Крикнул я в ответ. Пошли найдём твою Кэт. Мы закурили.

При этом Дэн кончиками уцелевших губ, зажимал фильтр, cигарет «Bond», чтоб не было больно. Через полчаса, бродя по одинаковым дворам, расспрашивая каждого встречного уставшие и голодные, увидели, на одном из боковых домов, кривую цифру «двенадцать». По всей видимости написанную пьяным монтажником.

Дэн удивлённо произнёс.

– Хоть бы табличку повесили.

– Да хрен там! – сказал я.

– Ты хоть подъезд знаешь? – спросил я. Безумно болела челюсть. Только бы не перелом, раздосадованно думал я про себя.

– Подъезд знаю. Даже прикинь Дэн и этаж знаю тоже? Он с трудом улыбнулся.

– Да вот же третий подъезд!!! Он радостно посмотрел на меня.

На лавке, сидела гвардия бабок.

– Вы к кому? – спросила одна из них.

– Сантехники– сказал сквозь зубы, проходящий мимо них Дэн.

У вас протечка!!

– Я «чичас» милицию вызову, хулиганьё-крикнула вторая.

– Ага, вызывай -добавил я. Телефон в пяти кварталах. Такси вызвать?

– У меня падлы, дома телефон. Ответила бабка и угрожающе погрозила лыжной палкой.

– Удачи!

Мы поспешили зайти внутрь.

– Какой этаж? – спросил я.

Пятый– сказал мне Дэн.

Мы неспеша начали подниматься по пыльным бетонным ступенькам.

Добравшись до деревянной двери, с цифрой «Шестнадцать». Из квартиры мы услышали доносящуюся музыку. Дэн волнительно постучал в дверь.

– Нам открыла Кэт. Она была в лёгком белом летнем платье, на её большой груди был ряд красивых пуговиц, от неё пахло вкусными духами. Она застыла в недоумении.

– Привеет, ребят? -спросила она тихо, смотря на Дэна, потом наигранно улыбнулась.

– Ну и видок у вас, откуда вы такие?

– Да мы тут футбол, неподалёку играли– ответил Дэн. Принеси попить пожалуйста?

– Хорошо, сказала испуганно Кэт. Взглянув на лицо Дэна. Только чур не заходить, у меня не прибрано.

– Мы здесь побудем, не переживай ответил он тихо.

Как только Кэт пошла за кружками. Дэн естественно молча, слегка пнув дверь ногой зашёл, я за ним.

В комнате был плотный и застывший в безветренной жаре сигаретный слой дыма, хрипло орал магнитофон, выдавая дешёвую попсу. На диване сидел взъерошенный парень, не смотря на жару он был в брюках со стрелками, и белой футболке.

– Охуенный прикид! – сказал я, посмотрев на него.

Парень не проронив не слова. Хотел привстать. Я аккуратно, взяв его за плечо, усадил обратно.

– Сиди тихо и не ссы, мы сейчас уйдём.

Он молча присел.

– Пацаны а вы кто? – спросил он.

– Для тебя, это уже неважно– ответил я ему. Я же попросил тихо посидеть?

Ты лучше брюки застегни, а то светишь.

Парень опомнившись, стал застёгивать штаны.

Я посмотрел на стол на нём была только начатое «Советское шампанское», лежали фрукты, покусаный виноград и отломанный наспех шоколад: «Алёнка».

Я выключил магнитофон. Нас поглотила тишина.

Дэн смотрел куда-то в пустоту. Но было такое ощущение, что он просто думал о своём, только было слышно тиканье часиков на стенке в комнате. Кэт подошла к нему, она хотела положить руки ему на плечи, он отстранился.

– Ну допустим, я тебе ничего не обещала! Наконец-то сказала она.

Посмотрев в окно.

Наконец-то, его взгляд сфокусировался на ней. Дэн не ответил.

А лишь махнул мне головой в сторону выхода и мы ушли…

Был вечер, когда мы приехали с ним в частый сектор, густые чёрные ночные тучи вырванные из неба, уже свисали над нашим районом, начинался дождь.

Мы сели на наше любимое бревно под старый вековой дуб, чтобы не промокнуть.

Дэн достал бутылку водки местного разлива, которую мы купили уже у себя когда приехали в свои пенаты и сигареты. На закуску, были только запивка в виде кваса и какие-то сухари. Дэн молчал. Мы пили. Когда дождь через час прекратился, мы шатаясь и разбрызгивая лужи, шли и болтали. Мы разговаривали о погоде, о нашем лете, которое только начиналось. А на только что пасмурном небе, пробираясь и расталкивая в разные стороны душную серость, было фактически не заметно, заходящее за горизонт солнце.

Глава 11. Новый год

Надо научиться прощать, пытаясь отправить послание сквозь года, надо быть более спокойным и взвешивать, каждый поступок. Наверное это сложно, но спустя много лет, это приходит к тебе. А может не стоит обманывать самого себя? Доверяя своему сердцу и разуму. И если предали и забыли? Самому забыть? Успевая сжигать за собой мосты. Выпрыгнуть из воспоминаний в реальность. Не ту которые хотят навязать тебе? А в которой ты точно был бы уверен как в самом себе. Без компромиссов и сожалений. Все твои когда-то разрушенные замки в твоей душе, давно уже построены. Обиды остались где-то, много лет назад. Ты никому больше не должен, как и тебе не должны.

Позади лишь остались мутные картинки в виде цветного кинопроектора, собственных снов. А как бы я поступил тогда? Наверное точно так же.

Мы с Дэном очень быстро шли в ногу со временем и обстоятельствами, мы так спешили взрослеть. Что казалось там уже во взрослой и самостоятельной жизни, нам всё будет по плечу, мы со всем справимся, мы готовы.

Дэн уже учился в фарм – колледже, я только поступал на режиссёрский факультет, сдавая экзамен и с трудом бубня басню Крылова.

Был конец августа, заканчивались и каникулы. С некоторых деревьев, заметно, словно последние письма от нашего проведённого лета, падали мёртвые и сухие листья, они попадали на бетонный порожек частного дома.

Темнеть начинало рано и осень тяжёлым дыханием, уже пыталась побороть тепло, создавая на секунду выпущенный из орта пар. Солнце словно клубок наших мыслей, закатывалось за горизонт.

Когда я соскочил с трамвая, я увидел вдали Дэна. Ему предстояло скоро уезжать, начиналась учёба. Он сидел мрачный, затягиваясь сигаретой, а в маленьком чёрном однокассетнике, который активно пахал на батарейках и стоял рядом с Дэном, играла группа: «Кино». Казалось, что он думает о чём-то своём. Идя к нему навстречу, я начинал понимать, как мы сильно повзрослели, позади оставалось, наше детство. Оно застыло кадрами игральных карт, ворованных яблок, недочитаных школьных книг, разбросанных по штучно сигарет в высохшем самодельном шалаше. Всё это было уже, где– то далеко. Начинался новый этап и он был пока нам неизвестен.

Дэн вдруг обернулся и посмотрев на меня заулыбался, увидев из дали мою счастливую рожу.

– Я поступил– сказал я Дэну.

– Да я понял, поздравляю.– ответил он и чуть убрал громкость, на магнитофоне.

Ты, же знаешь, твои успехи это и мои успехи. Пойдём отметим, режиссёр?

– А то?

Я радостно кивнул

Через час мы спустились к озеру, уже прилично затаренные классическим пивом «Пикур» с нашей любимой синей этикеткой и сигаретами.

– Послушай -сказал неожиданно мне Дэн.

Мне вчера от Маши письмо пришло.

Я замер. В голове перемешались воспоминания и детство. Я прекрасно знал кто это.

– Да ладно– сказал наигранно я, стараясь не выдать волнение.

– И чё пишет!?

Дэн, посмотрев на меня, ответил.

– Да всё хорошо. Тебе привет передаёт.

Мне показался странным, его взгяд. Он был каким-то чужим.

И зачем он об этом заговорил, я так и не понял, но сердце колотилось как бешеное.

– Мне она тоже писала.– сказал я куда-то в сторону. Там пару строк, не более…

Я решил перевести разговор, что бы не нарушать нашего веселья.

Мы уселись в туберкулёзную беседку, рядом с диспансером и открыли бутылки, своими зажигалками. После трёх бутылок, Дэн повеселел, мы обсуждали мою будущую учёбу, ему было интересно. Через четыре бутылки мы уже хотели снимать с ним кино. Через пять, мы занимались подбором актёров из наших «местных». На седьмой, мы хмельные, слегка пошатываясь разбрелись по своим частным домикам, выдыхая табачный дым в холодный, ночной воздух. Через два дня провожая Дэна на вокзал, я понял что впереди меня ждёт, что-то непонятное и мне стало страшно. Дэн уехал, начались будни.

Моя учёба проходила не совсем гладко, было очень много неожиданного и тревожного, я не совсем понимал как надо действовать на сцене, я боялся. Плюс ко всему иногда проявлялось заикание, но я старался преодолеть его. Выходя и смотря в зрительный зал, я зажимался, путался и с ходил с ума. Было такое ощущение, как будто дикого кота поместили в тёплую и уютную квартиру, но он от ужаса происходящего, вцепившись в старые шторы, висел и орал где-то на вверху, боясь посмотреть и спуститься в низ. Это был первый курс, режиссёрского факультета.

Так в судорогах от моего страха, перед зрителями и моих конвульсиях, во время наших репетиций, пролетела осенняя пора, заметая уже не нужные листья и оставляя зиме право выбора, на снег или дождь. Я просто попал в другой мир, но я преодолев зажимы, потихоньку начал принимать и жить в нём, было всё непонятно и странно. Было всё другое, отношение к себе, к друг другу, это было сложно но интересно. Я потихоньку начал обживать пространство, осваиваться, я понимал что это моё, что есть капля сумашествия, в моём юном уме. Это была другая органика, абсолютно другой мир.

У меня были крашенные волосы, я слушал транс – музыку, сумка со свежими переписанными дисками, была как у почтальона на перевес.

Ближе к новому году. Я во время учёбы познакомился с Кристиной.

Она была настолько милой, что я не смог устоять. Она училась рядом с нашей репетиционной базой, знаменитым режиссёрским кабинетом номер: «шесть». Там была малая сцена для репетиций, а рядом располагалась аудитория хореографии. Кристина задирая свои красивые ноги, стоя у станка, и любуясь на себя в окружающие зеркала, репетировала до позднего вечера. Потом я провожал её до дома, и держал за руку. Она ловила ресницами снежинки и смотрела мне в глаза. Она была чуть по ниже меня, с бездоно прозрачными голубыми омутами, как безвозвратный плен. У красивых губ мило, как тогда в детстве у Маши, была родинка.

Когда я по -дружески обнимал её, я любил вдыхать запах её волос. Пахло зимой. Однажды, я прижал Кристину к замёрзшему металлическому забору, я стеснялся, она звонко рассмеялась и оттолкнув меня произнесла.

– Пойдём, ухажёр!

Однажды, мы репетировали новогодний спектакль, мой самый первый выход на сцену. Я осмелев неожиданно поцеловал её за кулисами. Она произнесла :

– Ты мне нужен Дэн.!! Только, ты пойми!..Она не успела договорить. И я вышел под яркий свет софитов к людям, которые изучали, смотрели на меня и улыбались. Мне было страшно, тяжёлыми каплями, падал на костюм «фокусника» пот, но в голове была она и только она. Кристина и её курс нарядившись цыганами, во время пауз наших театральных излияний, выбегали на сцену, устраивая дикий цыганский пляс под: «Здоб Ши Здуб» «Видели Ночь», кавер на Викторя Цоя.

Потом был Новый Год! Тогда до полуночи совсем не было снега и шёл мелкий дождь и мы с приятелем медленно спускаясь под горку раскидывая грязь ботинками, шли в гости к Кристине. У неё был день рождения, тридцать первого декабря. Мы были с какими– то подарками. Там уже находилось пол курса хореографии, они не приняли нас, мы были чужими и пьяными, не из их касты. В эту ночь, я отвёл Кристину в ванную комнату и признался что хочу быть с ней.

– Конечно мой милый.

– А ты будешь зайкой? И посмотрев мне в глаза, она обняла меня и мы поцеловались. Кристина была празднично одета в коротком и тёмном платье. Я взял её за талию, а моя рука скользнула чуть ниже. Она улыбнулась, нежно убрав её.

– Пойдём, они соскучились без нас, Дэн. Её слова звучали по– особому театрально, но трогали моё сердце.

Я докурив сигарету и выкинув бычок в открытое маленькое окошко, в ванной комнате, ещё раз поцеловал её. Мы держась за руки вышли к гостям.

Мы тогда танцевали и слушали музыку из телека. Мы были независимы и свободны. Она смотрела на меня, а я утопал в ней, целиком и полностью. Я понял что приплыл, что никогда не отпущу, что это навсегда. Я смотрел на неё и представлял Машу.

Мы долго с ней танцевали, хотя была быстрая музыка, я прижимал её к себе не отпуская. Хотелось.. что– то сказать, что-то…

– Моя, ты моя.. слышишь? Шептал я ей.

– Твоя, милый. Почему ты так напился?

– Машуль, я трезвый.

Кристина подозрительно посмотрев на меня, прошептала на ухо.

– Я Кристина! Я тебе не Маша…

В это время за окнами, как будто специально крупными хлопьями летел снег, оставляя следы протекторов, проезжающих автомобилей, вдоль пустых улиц нашего города. Снег падал на рельсы, как будто в первый раз, а я никогда его не видел. Он был такой мягкий, словно перина из облака, я парил как в невесомости. И когда я садился пьяный, в проезжающий пустой трамвай, он сопровождал меня, до самого дома, переливаясь под холодным светом, унылых фонарей. Вцепившись в металлическое кресло, я смотрел в окно. Мне было не важно куда и зачем я ехал. Я был счастлив, мне было всё-равно, в плеере «Kassio» крутилась кассета: «Дельфин – Окно».

Мы были счастливы, мы фотографировались с ней на мыльницу «Кодака», потом проявляли фото и смеялись. Наши однокурсники знали, что мы вместе. Один раз Кристина прижала меня к себе, мы лёжа на моей кровати после секса, о чём-то беседовали. Это была уже весна. Кристина достала из своей сумочки, пару колечек, они были не золотые, но как будто…

Нам хотелось с ней верить, в это «как будто».

– Денчик, я люблю тебя и стеснительно улыбнулась. Ты же мой?

Я одел кольцо, цветом тёмной бронзы.

– Как ты угадала с размером? -спросил я у неё.

– Ну я знаю твой размер? Она загадочно улыбнулась, закинув на меня ногу.

– Да я не об этом. Сказал я и засмеялся. С кольцом как угадала?

– Дэн Юрьевич, помолчите. Кристина зажала мне рот рукой и мы опять занялись сексом.

Я жил на втором этаже, у моей бабушки.

Внизу мой крёстный папа, дядя Серёга построил продолжение балкона из белого кирпича. Я постоянно, выкидывал в окно использованные презервативы, они бережно падали на заледенелый сугроб, металлической крыши. Когда стаял снег и запели соловьи. Разгневанная тётя Люся прибежала к моей бабушке.

– Нинк, твой всю нашу крышу, «хандонами» закидал.

Нина Михайловна мило улыбнулась, так как знала что я неуправляемый сказав :

– Люсьен, он молодой, пусть отдыхает.

– Какая, я тебе Люсьен? это раз. Во– вторых, это его не оправдывает, мы спать не можем. И вообще поговори с ним.

После этого я начал бросать презервативы в ведро.

Я постоянно прогуливал репетиции, за мной охотился весь мой режиссёрский курс, я хотел Кристину, я любил, я дышал ей.

Я ревновал её, такого чувства не было до этого. Я был давно отвергнут Машей, но я вновь задышал, мне всё напоминало в Кристине о ней. Может, я сошёл с ума? Может это только кажется? Может я сплю ребят? Но я активно не хотел просыпаться.

Так быстро прошёл год.

Он был как спешащий пешеход, подталкивая меня к неизбежному, он рвал как псих, листы календаря он ждал.

Всё случилось неожиданно или я не хотел, просто замечать. Слишком было всё хорошо. Кристина не рассказывала мне, о своих непростых отношениях с родителями, особенно с отцом, который медленно, но намеренно, сделал её жизнь невыносимой. А я плавал в любви и иллюзиях, так и не заметив, как хрупкий дом из отсыревших спичек чувств в начале рухнул, а потом загорелся.

Поругавшись окончательно с отцом. Кристина переехала в студенческую общагу. И тогда что-то в ней поменялось. Она стала задумчивой, грубой, часто психовала из-за пустяков. Мы стали ссориться, холод в отношениях между нами рос со скоростью света. Я продолжал не верить и слепо идти непонятно куда по сгоревшим углям.

Не верил, даже тогда, когда мне шептали, что Кристина сидит на коленях у Вени. Звучала гитара и они все компанией, распивали самогон и пели песни.

Веня был любвеобильным ловеласом и успел попробовать на вкус, очень много студенток.

Но всё это проносилось, мимо меня. Началась подготовка к зимней сессии и мы почти с Кристиной не виделись.

Новый год наступил так же незаметно. Отбросив суету и учёбу. Выкинув все надежды в долгий ящик.

Я накрыл стол и стал ждать Кристину. У неё был день рождения. По телеку выступал Галкин, я пошёл в магазин взяв «Кинз Мараули» и сперев у бабушки немецкий хороший штопор, зачем-то по идиотски разбросал мишуру, около маленького столика. Я ждал.

Раздался звонок, на пороге стояла Кристина. Она молча разувшись, прошла к нам в комнату. Посмотрев равнодушно на новогодний стол, произнесла:

– Дэн, я очень хочу спать. Всё разговоры потом. Она так же легко легла на нашу кровать, где мы весь год занимались сумасшедшим сексом.

Отвернувшись к стенке, она сказала :

– Разбуди меня позже. И уснула.

Я сидел и молча смотрел на её спину, на разбросанные по подушке чёрные волосы, на выточеную талию для танцев, на красивые стройные ноги. Кроме пронизывающей насквозь боли, которая словно игла медсестры в чулках, пронизывает твой мягкий комок, который мы зовём сердце. Я больше ничего не ощущал. Я смотрел заученного Галкина по телеку и молчал.

Было без пяти одиннадцать, когда я разбудил Кристину.

Она сонно потянулась. Потом посмотрев на меня произнесла. Присев на кровать.

– Я не могу так, Дэн. Понимаешь, не могу! Нам надо поговорить и что бы ты меня желательно понял.

Голос Кристины задрожал.

– Я знаю, ты меня любишь, но прости меня. Я не могу, не сказать. Сегодня пришёл Веня, ко мне в комнату когда я спала. Он разбудил меня и попросил немного побыть рядом. Он присел на край моей кровати. Мы просто общались.

Он поцеловал меня, я ответила тем же. Я была как в тумане, это правда.

– Ты спала с ним? – спросил я.

Не зная, что ей сказать.

– Какое это имеет значение? – ответила Кристина.

Я не дал ей договорить.

В однин момент, весь новогодний стол за секунду лежал ножками вверх с разбитой посудой, поломанными свечами и вытекающей бутылкой вина на старый паркет.

Я тяжёло дышал и смотрел ей в глаза.

Кристина дрожала, смотря на образовашуюся красную лужу. Было такое ощущение, что прошла вечность.

– Я не люблю тебя больше, Дэн. Тихо прошептала Кристина. Я пойду. Прости меня. Просто хотела по– честному.

На грохот прибежала моя бабушка и посмотрев на перевёрнутый бардак сказала, посмотрев на Кристину.

– Тебе лучше уйти.

Она молча, встала и обойдя весь мной устроенный бардак, обулась, накинув на себя зимнюю курточку с мехом, не оборачиваясь вышла. Я подбежал к окну, смотря на уходящий силуэт, постороннего мне человека. Она торопилась, оставляя за собой неболшие ямки от сопожек, на том самом, как и тогда незнакомом снежном покрове.

Дальше были мои провалы в алкогольную кому. Я пил, показывая всем свою слабость. Приезжая пьяным на репетиции.

Спустя две недели, я чуть не провалился на экзаменах. Любовь Анатольевна мой наставник, по режиссуре и актёрскому кричала :

– Дэн, очнись, не бросай учёбу! Я прошу тебя. Забудь! Тебе надо учиться, пойми. Она сегодня, завтра другая, успокойся. Но пелена, которая мной управляла, не могла удержать контроль. В один из вечеров, мы сидели в пельменной с моим приятелем и однокурсником Димой.

– Макая пельмень в столовый кислый майонез. Димон сказал:

– Дэн, набей ему ебало, тебе легче станет.

Через час, мы пьяные шли с ним в общагу, я натягивал кожаные перчатки, чтоб не было больно. Проскользнув через вахтёршу, я увидел Веню.

Он еле стоял на ногах. Потом он шатаясь и держась за плохо покрашенные стены подошёл ко мне.

Веня, наклонив как можно ближе ко мне своё лицо произнёс :

– Ну на бей! Ну! Тебе легче станет? Он пьяный взял мою руку и начал тыкать ей в свою челюсть. Она моя. Это её выбор, пойми. Не твой и не мой.

– Да пошёл ты!

Я оттолкнул его. И вышел из общаги до ближайшего трамвая.

Позже Кристина бросила учёбу, а потом и вовсе уехала в другой город. Больше я её никогда не видел.

Когда наступило лето, всё уже прошло, как и должно было пройти.

Мы сидели на нашем старом месте, под огромным дубом с Дэном. Который, как всегда приехал на каникулы. Летний зной давно разогревал воздух, создавая плавующие миражи. Боль и ненависть ушли на задний план. Я рассказывал ему про свои постановки, как я сыграл Сальери.

Дэн, посмотрев на меня, строго заметил:

– Дэн всё лето впереди. Успеешь рассказать.

Но я не успевал поэтому и рассказывал.