Текст книги "Все по-честному"

11

– Повтори еще разочек, зачем мы здесь?

– Ты собрался на мне жениться, не я. Теперь будешь ходить везде как миленький и заниматься всей этой чепухой.

С этими словами Мэри Лу сердито подтолкнула Дэна Лапейна в спину и сама вскочила следом за ним на ступень эскалатора.

С момента визита Илси прошло уже несколько дней, в течение которых Дэн ухитрился по-настоящему подружиться с будущей тещей, а у Мэри Лу появилось страшное подозрение, что отвертеться от свадьбы не удастся. Подозрение превратилось в уверенность, когда накануне вечером несколько обалдевший и присмиревший Дэн Лапейн привез от тещи громадный распечатанный список совершенно непонятных товаров.

– Что это такое, можешь объяснить, Мэри Лу?

– Ха! Это же азбука брачующегося! Моя мать собаку на этом съела. Это – список подарков.

– Как это? Подарки дарят другие люди, мы здесь при чем?

– Представь, что на свадьбу придет человек сто. И половина из них решит, что лучшим подарком молодоженам будет, скажем, соковыжималка. Что тогда получится?

– Ну нам подарят соковыжималку…

– Пятьдесят соковыжималок. А остальные пятьдесят подарят по тостеру и набору колец для салфеток. Глупо? Глупо.

– Так-с, начинаю понимать. Мы напишем на этом листе, кто что должен нам подарить…

– Нет, балда. Это очень большой список. С ним мы пойдем в специальный магазин для новобрачных и отметим те товары, которые нам действительно нужны.

– А дальше?

– Оставим этот список Мелиссе, копию – в магазине, и всех приглашенных она будет ориентировать именно на этот магазин…

– А если кто не захочет идти именно в этот магазин? Его на свадьбу не пустят, что ли?

– Разумеется, пустят. Это уже дело Мелиссы – уговорить покупать подарки именно здесь.

– А! Я понял! Сетевой маркетинг. Большие скидки, бла-бла-бла…

– Ты все-таки сноб, Лапейн. Понятное дело, ТЕБЕ скидки по барабану, но, например, моя родня может себе позволить отнюдь не самые дорогие подарки…

– Я куплю тебе все, что ты захочешь.

– Лапейн, выйди из образа жениха. Мы все это делаем только ради того, чтобы ты успел заполучить свой контрольный пакет акций, а моя мамочка не устроила бы вселенскую истерику. Исключительно ради этого – причем в большей степени ради второго пункта – я и согласилась на все это безобразие. Завтра у нас суббота, вот и поедем.

И теперь Дэн мрачно тащился по бесконечным коридорам и торговым залам, тупо рассматривая сверкающие витрины. Голова у него начинала кружиться, ноги болели, а неутомимая Мэри Лу бодро переходила от витрины к витрине, то и дело пихая его в бок и призывая полюбоваться «на эту прелесть»…

Мэри Лу ненавидела шопинг всей душой. Единственные торговые точки, которые она признавала, были маленькие цветочные магазинчики, книжные лавки, в крайнем случае – ювелирные салоны. Большие магазины вгоняли ее в состояние прострации, но сегодня был не тот случай.

Ей представилась прекрасная возможность совместить необходимое и неприятное. В проклятый магазин переться все равно придется – значит, именно здесь она и будет воплощать в жизнь зловещий второй пункт плана. Розовые занавесочки и бархатные пуфики! Ангелочки и розовые полотенчики! После сегодняшнего шопинга Дэн Лапейн должен выгнать ее пинками…

– Хочу вот это полотенце!

– Ни за что! Возьмем вот это.

– Ты совершенно не готов к браку, Лапейн. Знаешь, что такое брак?

– Просвети меня.

– Это искусство компромисса, понял?

– Значит, я должен пойти на компромисс и согласиться на то, чтобы в моей ванной…

– В нашей ванной.

– Хорошо, в нашей ванной висело отравно-розовое полотенце?!

– Оно не розовое, а арбузное. А синее, которое выбрал ты, очень мрачное.

– Оно мужественное, поэтому я хочу его.

– А мне зачем мужественное полотенце?

– Родился потрясающий компромисс – мы купим ОБА полотенца!

– Но я…

– И не спорь, ненаглядная. Лучше пойдем и проверим вот эти веселенькие – кстати, розовые – занавесочки для душа: достаточно ли они непрозрачны. Вдруг мне приспичит зайти в ванную, когда ты принимаешь душ? Я не хочу, чтобы твоя скромность пострадала, а мое воображение разыгралось. Иди сюда, за занавеску, а я посмотрю снаружи…

Она машинально подчинилась, потому что хихикала, а подлец Лапейн и не думал ничего проверять. Он ворвался словно вихрь за ту же занавеску, сгреб Мэри Лу в охапку и начал целовать.

Она не могла ему сопротивляться прежде всего потому, что не хотела, а кроме того, необычная обстановка очень возбуждала. За тонким пластиком ходили толпы людей, от их нескромных взоров Мэри Лу и Дэна отделяла лишь призрачная завеса розового полотнища…

Его руки скользнули по ее спине, потом вкрадчиво приподняли край свитера – и Мэри Лу выгнулась в его объятиях, задыхаясь от нахлынувшего возбуждения. Дэн осторожно провел ладонью по ее напрягшейся груди – сперва поверх одежды, а затем просунул ладонь под свитер…

Прикосновение его ладони к обнаженной коже обжигало, словно лава. Мэри Лу дрожала от еле сдерживаемого возбуждения, сама не замечая, что давно уже перехватила инициативу у Дэна и судорожно расстегивает его рубашку…

– Аккуратнее, Мэри Лу, а то я не смогу остановиться и выйдет неловко.

Насмешливый шепот привел ее в себя, и Мэри Лу посмотрела на Дэна затуманенными глазами пьяной вакханки.

– Растлитель!

– Вовсе нет. Я всего лишь поцеловал тебя, а ты сразу кинулась меня раздевать.

– Охрану позову.

– Давай вместе: охрана!!!

– Тихо, дурак! Люди же смотрят…

– Мэри Лу?

– Что?

– Поедем домой, а?

– Зачем это?

– Чтобы расставить все точки над «i». Мы взрослые люди, хватит игр.

– Я не понимаю, о чем ты, Лапейн. Отпусти меня.

– Не отпущу. Ты меня хочешь не меньше, чем я хочу тебя, а я хочу тебя так, что скоро простужусь под ежевечерним холодным душем. Скажи, почему ты мне не веришь?

– Я… не знаю…

– Ты трусиха, Мэри Лу. Ты боишься признаться самой себе, что ты уже взрослая и сама можешь принимать решения. Я мог бы принять их за тебя – например, завалить тебя прямо сейчас вот в эту симпатичную джакузи на глазах всего супермаркета. Но это унизит и тебя, и меня. Посмотри мне в глаза и скажи честно: ты хочешь меня?

– Нет! Да! Отстань! Я все равно этого не сделаю.

– Почему?

– Потому что… потому что тогда… все кончится. Ты не поймешь, Дэн. Пожалуйста, отпусти меня…

– И куда мы пойдем?

– Мы пойдем в отдел постельного белья.

– Отлично! О постели я и мечтаю.

– Пошляк вы, а не юрист, мистер Лапейн.

– Не забудь розовые полотенца. То есть арбузные.

– Посмотри, какая прелесть…

– Мэри Лу, ты переигрываешь.

– О чем ты?

– О том. Ты думаешь, я так глуп, да?

– Не понимаю, о чем ты, не слушаю тебя, выбираю простыни…

– Ты надеешься, что рано или поздно я разозлюсь на твою кошмарную готовку. Психану при виде всех этих рюшечек и оборочек. Шарахну об стену всю коллекцию фарфоровых собачек, больных врожденным идиотизмом – судя по их мордам, и выгоню тебя из дому?

– Кошмарная готовка? Но ты хвалил, я думала…

– Мэри Лу, мы с тобой полгода, даже чуть больше, были соседями и друзьями. Мы часто ужинали вместе, и ты из дешевых продуктов готовила королевские блюда. Иногда я буквально питался ароматами, доносящимися из-под твоей двери. Розового цвета в твоей комнате я тоже что-то не припомню, и фарфоровых собачек у тебя не было. Сухие букеты были, очень стильные и красивые. Подушки на диване были мягкие. А собачек – не было. К черту постельное белье! У нас есть дело поважнее.

– Куда ты меня тащишь?

– Увидишь.

Смущенная, сбитая с толку Мэри Лу не сразу поняла, куда они пришли. После гомона толпы, броских сверкающих витрин здесь, в маленьком элегантном салоне, было тихо и даже немного скучновато.

Деревянные старомодные столы-витрины, зеленый и черный бархат, старинные резные шкафы, удобные кресла возле небольшой конторки…

Седобородый старик посмотрел на Мэри Лу поверх очков в тонкой золотой оправе, жестом предложил ей присесть и удалился за тяжелую бархатную портьеру. Через минуту он появился снова, неся в руках большой плоский ящик. Поставил его на конторку, развернул к Мэри Лу, распахнул деревянные створки…

Миллионы маленьких радуг отразились друг от друга и расцветили темные деревянные панели, покрывавшие стены салона. Поплыла перед глазами алмазная дымка.

На черном бархате царственно и бесстыдно, словно египетские царицы и вавилонские цари, ВОЗЛЕЖАЛИ бриллианты.

В простых оправах – и в причудливых переплетениях золотой и серебряной филиграни. В белом и желтом золоте, в платине, в золоте червонном… Звезды и розы, снежинки и капли воды, прекрасные и равнодушные. Очарованная призрачной игрой радужных бликов, Мэри Лу сидела не шевелясь, и в черных омутах ее глаз отражались сверкающие алмазные звезды.

В эту минуту Дэн был способен бросить к ее ногам все бриллианты мира – она все равно была прекраснее любого из этих царственных камней. Однако никакое волшебство не длится вечно. Охрипнув от молчания и волнения, Дэн выговорил полушепотом:

– Выбирай любой, Мэри Лу.

Волшебство рассеялось мгновенно и окончательно.

– Я не собираюсь выбирать себе обручальное кольцо!

– Почему это? Только что мы выбирали идиотские полотенца и дурацкие простыни. Кроме того, кольцо – это часть нашего соглашения, помнишь?

– Я не буду! Я ухожу!

– Сначала выбери кольцо. Любое. Не верю, что тебе это неприятно. Все женщины любят бриллианты.

– Я – не все.

– Это я знаю.

– Но если бы я была, как все… Я бы выбрала вот это! Все, закончили с этим. Я ушла.

И она действительно ушла, а Дэн остался, глядя на кольцо, которое выбрала бы Мэри Лу, если бы на самом деле согласилась бы стать его женой.

Холодная многолучевая звезда в простой и потому прекрасной платиновой оправе. Идеальный блеск идеальных лучей. Ничего лишнего.

Через минуту Дэн догнал Мэри Лу на эскалаторе. Одну руку он держал в кармане, лицо было суровым и жестким.

– Вот что, Дженнингс! Ты меня доконала. Я заявляю тебе решительный протест. Мы не идем покупать розовые простыни, мы едем домой.

– Ого! А как же компромисс?

– Компромисс возможен только в браке. Если мы поженимся, я буду образцовым ходоком на компромисс. До тех же пор – никаких розовых тряпок в моем доме! Никакого шпината! Никакой трески! Никакого тофу!

Остаток пути они проделали в полном молчании. Глядя на них, присмирел даже неугомонный Барт.

12

В понедельник Дэн Лапейн сидел в своем кабинете, задрав ноги на стол и смотрел на раскрытый бархатный футляр, стоящий у него на колене. Из футляра исходило сдержанное сияние.

Брови Дэна были нахмурены, но мысли его были заняты отнюдь не юридическими вопросами.

То, что начиналось, как невинная – с его точки зрения – шалость, потихоньку превращалось в проблему. Имя этой проблеме было – Мэри Лу Дженнингс.

С одной стороны, он был счастлив, что она живет в его доме, разговаривает с ним, ходит с ним в рестораны, ссорится, мирится, хохочет над его шутками, поливает из крохотных леек свои растения… С другой стороны, он постепенно превращался в мрачного маньяка.

Запираясь в ванной, он прижимался лицом к еще влажному полотенцу, которым вытиралась Мэри Лу, ловил отголоски слабого аромата ее кожи – аромата весенних цветов и трав.

Слушал ее дыхание по ночам, скорчившись у запертой двери в ее спальню.

То и дело норовил дотронуться до тугих локонов, водопадом рассыпающихся по точеным плечам моющей посуду Мэри Лу.

Носил цветы охапками – чтобы лишний раз суметь прикоснуться к ее тонким и нежным пальчикам.

И целовал ее – редко, отчаянно и каждый раз – с ужасом. Вдруг именно сейчас она вспыхнет, разозлится и уйдет в ночь навсегда?

О ежевечернем холодном душе мы и не упоминаем.

Он дошел до того, что боится подарить ей бриллиантовое кольцо!

В дверях раздалось хорошо знакомое покашливание, и Дэн жестом фокусника убрал футляр в карман, едва не выронив по пути содержимое.

Папа Лапейн был непривычно тих и торжествен. Дэн устало скорчил рожу любимому родителю.

– Ревизия из головного офиса? Рад тебя видеть. Что привело тебя в Город Золотого Тельца?

– Поздней ночью мне позвонили, сынок.

– Э-э-э… ты хочешь, чтобы я угадал с трех раз, кто именно? Судя по тому, что ты здесь, миссис Арбетнот наябедничала, что я прогуливаю работу. А вообще – не знаю.

– И не догадываешься?

– А должен? Нет, папа, не догадываюсь. Но надеюсь, что ты мне расскажешь сам.

– Твоя теща.

– Кто?!

– Твоя будущая теща. Она пригласила меня, Аманду, Джоша и детей на семейный праздник. В Нью-Йорк. В твою квартиру.

– Ох уж эта шалунья Илси…

– Вначале я решил, что звонит какая-то сумасшедшая. Собственно, я сейчас продолжаю считать, что у нее не все дома, но, по крайней мере, она сообщила, что ее дочь Мэри Лу Дженнингс помолвлена с моим сыном Дэниэлом Лапейном. Ответь мне: это правда?

Это был скользкий момент. Строго говоря, помолвкой их с Мэри Лу соглашение было назвать трудно, с другой – соглашение касалось возможности заключения брака. Как и помолвка…

– Разве ты не этого хотел, папа?

– Я хотел, чтобы ты серьезнее относился к жизни, Дэн. Именно поэтому я спрашиваю тебя: ты действительно помолвлен с этой девушкой?

– Да, папа.

– И ты не собираешься бросить ее, как бросал до этого всех своих пассий?

– Не могу обещать наверняка, но… на этот раз все гораздо серьезнее.

– Кто эта девушка?

– Мэри Лу Дженнингс, двадцать шесть лет, белая. Мы учились в университете вместе, только она была на втором курсе, когда я заканчивал. Вдобавок мы были соседями. Она жила надо мной, когда я снимал квартиру, помнишь?

– Какая она, расскажи.

Дэн немедленно взвился:

– Папа, имей совесть! Чего ты от меня еще хочешь, а? Какая разница, какая это девушка? Ты хотел, чтобы я женился, – я собираюсь это сделать. Да будь она хоть ведьмой, тебе какая разница, а?

Голос старшего Лапейна прозвучал непривычно мягко:

– Я хочу, чтобы ты женился по любви, Дэн, только и всего. Чтобы ты был счастлив. Этого хотят все родители.

– Ну конечно! Ведь в нашей семье всегда самым важным было то, чего хочешь ты, а не то, чего хотят остальные!

– Дэн, не буянь. На самом деле я прилетел познакомиться и заодно посоветоваться с тобой – мне стоит принять приглашение этой… тещи или вы с Мэри Лу не планировали никаких торжеств?

– Не знаю я! Понятия не имею. Посоветуюсь с невестой и сообщу.

– Хорошо.

– Ты останешься в городе?

– Нет, улечу домой. Аманда просила меня не задерживаться. Шерил приболела, а Джош в отъезде. Срочные дела в Калифорнии.

– Ясно. Ладно, до скорого. Полагаю, на следующие выходные мы объявим общий сбор.

– Дэн?

– Что еще?

– Я люблю тебя, сынок. Боюсь, я редко тебе это говорил, но… знай это.

И Лапейн-старший повернулся и вышел, прямой и подтянутый, седой и могучий. Дэн закусил губу. Он ведет себя как мальчишка, злится на отца, хотя по-хорошему должен благодарить его – ведь если бы не идиотское условие остепениться и начать новую жизнь, Дэн не встретился бы снова с Мэри Лу.

Он подъехал к дому и немного посидел в машине, прежде чем подняться наверх. Мэри Лу сегодня дома. Обещала испечь тортик – в знак того, что с кошмарными блюдами покончено навсегда.

Дэн улыбнулся, представив себе эту идиллическую картину: они с Мэри Лу сидят за столом, пьют чай и едят ароматный торт, а внизу истекает слюной Барт. Горят свечи, пахнет миндалем и корицей, и впереди у них долгая, счастливая жизнь…

В квартире было тихо. Барт не вышел навстречу, хотя поводок висел на вешалке, и кроссовки Мэри Лу тоже стояли здесь. Дэн торопливо разделся и прошел в гостиную. Пустая кружка на журнальном столике, градусник… Все больше нервничая, Дэн направился к двери в комнату Мэри Лу.

Дверь была приоткрыта. Дэн помедлил, а затем осторожно постучал.

Барт лежал возле кровати и лишь приветственно помахал хвостом хозяину. Мэри Лу скорчилась на самом краю постели, казалась совсем маленькой.

Дэн зашикал было на Барта, но из-под пледа, которым была укрыта девушка, донесся слабый голос:

– Не ругай его, он мне сочувствует.

– Что с тобой, Мэри Лу?

– Не знаю… Сильно заболела голова, потом зазнобило, а потом слабость… Я еще полежу, а потом испеку торт, ладно?..

Дэн метнулся в гостиную, схватил градусник, поднес к глазам. Сорок и три десятых! Немудрено, что ей так плохо.

Трясущимися руками он набрал номер «скорой», продиктовал адрес. Потом вновь вернулся к Мэри Лу, присел на край постели, беспомощно сжал ее сухую и горячую руку в своих ладонях. Мэри Лу не шевелилась. Барт вдруг поднял лобастую голову и заскулил. Дэн от избытка чувств едва не саданул пса ногой.

13

Потом приехал врач, и Дэн впервые в жизни раздевал Мэри Лу, чтобы доктор мог послушать легкие. Диагноз «грипп в острой форме» привел Дэна в отчаяние, чем он очень повеселил врача. Тот заметил, что в последнее время – а именно лет пятьдесят как – грипп довольно неплохо лечится, так что особенно волноваться не стоит. Выписал кучу лекарств, велел пить побольше жидкости и уехал.

Дэн остался в роли сиделки.

Мэри Лу ничего этого не слышала и не знала. Она плавала в липком жару, то погружаясь в странные багровые пропасти, то воспаряя в холодные синие высоты, и ее бедное тело сотрясал озноб. Мэри Лу было очень плохо, и ни один юрист не явился в эту ночь, чтобы спасти ее или хотя бы пристрелить во имя человеколюбия.

Соображать она начала лишь к концу пятого дня болезни. Жар отступил, багровая пропасть убралась во тьму, холода тоже больше не было, и сознание решило потихонечку вернуться. Вначале Мэри Лу не открывала глаз, потому что было больно, а голова кружилась, и потому Мэри Лу только слушала. Мир вокруг был тих, но отнюдь не пустынен. Шепоты, отдельные слова, фразы. Собачий лай. Льющаяся вода.

Потом вернулись ощущения. Ее переворачивали, вынимали из-под одеяла, клали на омерзительно прохладные (к счастью, быстро согревавшиеся) простыни, носили, обливали водой (это было приятнее всего), щекотали чем-то мягким и теплым.

Были запахи. Резкий и бодрящий спиртовой. Очень свежий и почему-то знакомый аромат мужской туалетной воды, а может, и одеколона. Запах псины (прекрасный несмотря ни на что, умиротворяющий и успокаивающий).

Был целый комплекс ощущений, он появлялся не часто, зато охватывал все пространство вокруг Мэри Лу: хруст крахмальной ткани, запах спирта, земляники, лимона и хорошего одеколона, прохладные сухие и сильные пальцы, негромкий ласковый голос.

Были и неприятные ощущения, от них хотелось плакать, но потом из ниоткуда снова являлись теплые и нежные руки, очень сильные и жесткие на ощупь – и неприятные ощущения проходили.

Потом наступил день, и Мэри Лу решилась открыть глаза. Первое, что она увидела перед собой, – огромные синие глаза, растрепанные русые кудри и трехдневная, как минимум, щетина на щеках Прекрасного Принца. Мэри Лу улыбнулась от счастья – и зажмурилась обратно.

Она медленно возвращалась. Было уже не так жарко, даже, пожалуй, прохладно. Еще было очень приятно… всему телу. Тело было легким, почти невесомым.

Аромат цветов, смутно знакомый, очень приятный. Музыка, где-то далеко, сдержанно. Тоже приятная.

Она осторожно приоткрыла глаза, ожидая увидеть свою комнату – и тут же вытаращила их во всю ширь.

Мэри Лу лежала на широченной мягкой кровати, под белым легким покрывалом, голова ее покоилась на невесомых подушках, а вокруг – вокруг была совершенно неизвестная ей комната. Стены, обшитые светлым деревом, несколько изящных гравюр. Белая тумбочка у кровати, белый столик у стены напротив. На столике ваза с цветами. Никаких ярких оттенков, только белое, кремовое, желтое… Большая плазменная панель на стене.

Окно во всю стену, может быть, оно же и дверь. Кисейные занавеси колышутся от легкого ветерка. За кисеей – неожиданно яркая, весенняя бирюза неба. Красота.

Мэри Лу прикрыла глаза и громко сказала:

– Я Мэри Лу Дженнингс. Я умерла и меня забрали в рай.

– Нет еще. Рано.

Видимо, ангел, умиленно подумала Мэри Лу, не открывая глаз.

Ангел оказался деятельным и настырным. Ангельские руки приподняли Мэри Лу, взбили повыше подушки, отвели волосы со лба, а потом этот бесстыжий ангел взял и поцеловал ее прямо в губы! Мэри Лу возмущенно открыла глаза, машинально отвечая на поцелуй, потом отстранилась и выпалила, задыхаясь:

– Ты! Почему я в твоей постели?!

Дэн Лапейн просветленно улыбался и не обращал внимания на слабые крики Мэри Лу. Потом, когда она притихла, он ласковым голосом профессиональной сиделки сообщил ей:

– У тебя четверо суток была температура за сорок, бред и бессознательное состояние. Я думал, ты и вправду решила отчалить в дальние края. На третьи сутки Барт залез на кровать и стал тебя вылизывать. Тогда тебе было хуже всего.

– Бартоломью! Хороший пес! Спаситель мой… Дэн, я ничегошеньки не помню. Было очень противно – это да. А кто за мной ухаживал?

Дэн Лапейн неожиданно покраснел – и тогда до Мэри Лу дошло. Она застыла с приоткрытым ртом, а потом резко натянула одеяло на голову. Дэн осторожно тронул холмик одеяла.

– Мэри Лу, ты не расстраивайся… Ты совсем легкая, мне было не тяжело…

– Уйди отсюда! Я сейчас умру.

– Не надо. Я лучше уйду. Там у кровати колокольчик, если что понадобится – звони.

– Уйди сей же момент! Боже, какой позор… Вызови мне такси.

– Сбрендила?

– Я не могу оставаться в доме человека, который меня… который мне… подавал горшок!

– Мэри Лу, ты еще больший сноб, чем я. Все люди писают…

– Прекрати!

– И многие болеют. Разве ты не сделала бы того же для меня?

Мэри Лу неожиданно хихикнула.

– Ты чего смеешься, дохлятина?

– Я… я бы тебя не дотащила до туалета.

– На этот случай человечество изобрело утку!

– Прекрати! Дэн…

– Что?

– Иди сюда…

Он подошел несколько опасливо – кто его знает, что может прийти в голову ненормальной ботаничке, только что пошедшей на поправку после гриппа?

Исхудавшие руки вдруг обвились вокруг его шеи, Мэри Лу прижалась к его груди и тихо всхлипнула.

– Дэн… прости меня… пожалуйста… Я ужасно себя вела.

– Да нет вообще-то. Тихо так лежала, вытянувшись. Шучу. Спи, Мэри Лу. Набирайся сил.

Всю следующую неделю она отсыпалась и отъедалась, вставала с постели и недолго гуляла по квартире, а потом, когда они втроем – Дэн, Барт и Мэри Лу – совершили первую прогулку по свежему воздуху, Дэн сообщил, что к ним в гости едет вся родня. Мэри Лу при этих словах побледнела, но Дэн был тверд.

– Давай договоримся так: мы с тобой вообще не будем заморачиваться на эту тему. Пусть они познакомятся – и самостоятельно доведут друг друга до посинения. Твоя мама и мой папа отлично с этим справятся, моя сестра все равно беременна и страдает по поводу своего токсикоза, ее муж Джош слишком зануден, чтобы плохо себя вести, мои племянники займутся Бартом…

– А мой папа спрячется в углу и будет тихо дремать. Слушай, но мне же придется готовить? Нехорошо приглашать родственников на семейный ужин и заказывать еду из ресторана?

Дэн боялся даже слово ввернуть – так спокойно и мирно Мэри Лу рассуждала о РОДСТВЕННИКАХ, СЕМЕЙНОМ ужине, ГОТОВКЕ… Главное – не спугнуть. Может, за время болезни она забыла, что собиралась уходить?

Постановили запечь баранью ногу. Мэри Лу составила список необходимых приправ, а также ингредиентов для приготовления легких закусок, Дэн взял на себя снабжение. Общий сбор назначили на вечер субботы, обзвонили всех кого следовало, произвели ревизию столового серебра – Дэн и понятия не имел, что оно у него есть, – и скатертей. Последних в хозяйстве не нашлось, и Дэн с Мэри Лу поехали все в тот же супермаркет, где две недели назад им уже приходилось изображать будущих молодоженов.

На этот раз все было иначе. Дэн чувствовал странное волнение и не спускал с Мэри Лу глаз. В самом деле, они ходили сейчас по магазину, как самые настоящие молодые супруги, выбирая красивые скатерти, салфетки, симпатичные мелочи для праздничного вечера…

В пятницу у Мэри Лу случилась форменная истерика. Она порывалась немедленно уехать, потом сообщила, что ей нечего надеть и потому она будет в джинсах, а Дэн ответил, что лично ему она в джинсах очень нравится, а мнения родственников никто и не спрашивает. В конце концов Мэри Лу отправилась в свою комнату – производить ревизию имеющихся у нее туалетов.

Она вышла в светло-сиреневом струящемся платье без рукавов и смущенно пожала голыми плечами.

– Боюсь, это все, чем я могу сразить твою родню. У меня даже туфель к нему нет, только сандалии на веревочках – я их случайно взяла. Я ведь летние вещи оставила у Лори в гараже…

– Кстати, а Лори ты не позовешь?

– А можно?

– Но ведь она твоя подруга! Разумеется, можно. Заодно привезет тебе туфли. А если хочешь, можем съездить и купить…

– Нет, не стоит. Я не очень люблю каблуки.

Внезапно Дэн прищурился и произнес загадочным тоном:

– Чего-то все же не хватает…

Мэри Лу вскинула на него удивленный взгляд, но Дэн ничего не пояснил ей, просто ушел в свою комнату и вернулся еще более загадочным и неприступным.

– Закрой глаза.

– Зачем это?

– Закрой, говорят. Секрет.

Мэри Лу после недолгого колебания послушно зажмурилась. Дэн бесшумно открыл черный бархатный футляр, вынул кольцо, прицелился, рассчитывая движения, – и стремительно надел кольцо на безымянный палец Мэри Лу. Она ахнула и открыла глаза.

Секунд десять она просто рассматривала сияющую звезду у себя на пальце, а Дэн умирал от счастья, глядя на нее. Потом Мэри Лу вскинула на него отчаянные и исполненные тоскливого ужаса глаза.

– Оно такое красивое, Дэн…

– Оно твое.

– Нет.

– Мэри Лу, не зли меня.

– Я не могу принять такой дорогой подарок.

– Это – часть соглашения, позволь тебе напомнить. Ты сама внесла это пункт…

Он злился на себя неимоверно, произнося эти слова. Больше всего на свете Дэну Лапейну хотелось, чтобы Мэри Лу навсегда забыла об этом дурацком соглашении и относилась к нему, как к настоящему своему жениху…

Мэри Лу грустно усмехнулась, склонив темноволосую головку на плечо.

– Вот, пожалуй, единственный пункт моего плана, в который ты поверил.

– Какого плана? Что я пропустил?

– Я решила изо всех сил внушать тебе недоверие и неприязнь. Для начала выступила в роли расчетливой жадины… потом придумала эти дурацкие блюда из шпината и тыквы… розовые занавески…

Дэн подошел к ней и осторожно погладил по щеке.

– Эх, малыш, ничего-то ты не знаешь про настоящих жадин… Одна девица стребовала с меня целую машину за неделю на Гаваях. Это давно было, но тем не менее. Другая требовала купить ей квартиру…

Мэри Лу неожиданно закусила губу, сняла кольцо и быстро положила его на столик.

– Я должна признаться тебе, Дэн. Иначе нельзя.

– Скелеты посыпались из всех шкафов?

– Ты спросил тогда, почему я согласилась. А я сказала, что не обязана отвечать…

– Помню. Ух, промок же я тогда в Центральном парке…

– Я тебя просто использовала.

– Каким образом?

– Меня выгнали с квартиры, у меня оставалось всего сто долларов на счете. Наш с Лори бизнес… он у нас и так держится на честном слове, а тогда и вовсе загибался. За аренду офиса, за заказанные цветы и саженцы мы заплатить не могли. Выходов было несколько. Бросить все, уехать к маме с папой – но ты уже имел счастье познакомиться с Илси Дженнингс. Пожить у Лори – но у них с Сэмом вся квартира размером с твою кухню. И тогда я решила принять твое предложение…

Дэн кивнул. Мэри Лу прерывисто вздохнула.

– Я планировала пересидеть у тебя в квартире до весны, больше времени нам не требовалось. В мае нам с Лори должны были вернуть долг, мы смогли бы продержаться, если… совсем ничего не тратить на себя. И я пошла к тебе. Но, чтобы ты не утвердился в своем решении жениться на мне, постаралась продемонстрировать себя с наихудшей стороны. Как всегда, вышло глупо. Мне надо было бы просто рассказать тебе правду – и ты сам бы отказался от своей затеи.

– Тогда тебе негде было бы пересидеть до мая…

– Знаешь, это не мое амплуа. Я думала, что у меня получится сыграть расчетливую стерву, но я для этого слишком глупа…

– Или слишком порядочна?

– Прости, Дэн…

– Малыш, да за что же мне тебя прощать? Ведь и я использовал тебя в корыстных целях, разве что сам и сразу признался в этом. В этом смысле мы квиты. А вот что касается дальнейшего… Надень кольцо, Мэри Лу. Оно твое. И соглашение тут ни при чем. Мы прожили с тобой под одной крышей один месяц из трех. Смею надеяться, ты стала больше доверять мне. И я сдержал слово, не так ли?

– Ты о чем?

– Я ведь обещал, что не оскорблю тебя ни словом, ни жестом? Ты сама должна принять решение, а я… я люблю тебя, Мэри Лу. И я прошу тебя стать моей женой. Всерьез. Навсегда. Надень кольцо. Это еще не будет означать «да», если тебе требуется время на раздумье. Я подожду.

Мэри Лу смотрела на своего Прекрасного Принца сквозь слезы, закусив губу и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не кинуться ему на шею.

Она знала, что с этим мужчиной ей быть не суждено…

В субботу днем паника достигла апогея и распространилась даже на Дэна и Барта. Последний был изгнан на балкон, где и выл в свое удовольствие, а первый – первый осваивал тяжелую и неблагодарную профессию поваренка.

Натертая приправами, нашпигованная луком, чесноком и розмарином баранья нога благоухала на весь дом. Мэри Лу и Дэн в сотый раз высчитывали время, требующееся для ее запекания. В самый последний момент выяснилось, что в духовку она не влезает…

В хозяйственный отдел ближайшего супермаркета ворвался хорошо одетый молодой человек и потребовал срочно продать ему топор. Поразмыслил и добавил: на всякий случай пусть дадут и пилу, потому что берцовая кость очень твердая, топор может ее и не взять. Странного покупателя проводили тревожным взглядами и на всякий случай зафиксировали точное время совершения зловещей покупки…

Взмыленные Дэн и Мэри Лу стояли посреди кухни, тяжело дыша и глядя друг на друга безумным взглядом. Нога лежала на столе между ними, из нее торчал обломок пилы. Дэн отер рукавом пот со лба.

– Я пойду на балкон и шарахну по ней топором. Там пол каменный.

– Умоляю, осторожнее!

– Главное, держи Барта.

Дэн вскинул на плечо топор, обнял гигантскую ногу и удалился на балкон, с которого предварительно обманом выманили Барта. Закрылся с той стороны, склонился, устраивая ногу поудобнее…

Сильный удар сотряс, как показалось Мэри Лу, весь дом, а через мгновение дверь распахнулась, и в комнату ворвался всклокоченный Дэн. В руках он сжимал крошечный кусок бараньей ноги и топор.

– Скорее! В скоростной лифт! Она улетела!

– Кто улетел?!

– Нога! Это не баран, а мамонт, честное слово! Держи Барта… Ах ты черт!

Барт летел по лестнице, потому что на нервной почве хотел писать. Дэн и Мэри Лу мчались вниз на скоростном лифте, потому что знали: найдя баранью ногу, Барт способен сожрать ее за считанные секунды. Пусть не всю – но на семейный ужин явно не хватит…

Мимо консьержа пронесся громадный серый пес, встал лапами на дверь и жалобно и протяжно завыл. Консьерж любил животных и встал, чтобы выпустить собаку мистера Лапейна. В следующий момент консьерж обратился в соляной столп. На газоне прямо перед домом, из грязного мартовского сугроба высовывалась гигантская окровавленная нога. Кому она могла принадлежать при жизни, консьерж понять не успел, потому что из лифта выбежали мистер Лапейн с топором наперевес и девушка мистера Лапейна, уже месяц проживающая в его квартире. Девушка с победным воплем вцепилась в ошейник серого пса, а мистер Лапейн большими прыжками выбежал на улицу и подхватил кошмарную ногу в объятия…