Текст книги "Все по-честному"

Консьерж был вынужден уединиться в своей комнатке и принять успокоительное в виде виски.

14

К четырем часам все пришло в относительный порядок. Баранья нога, отмытая и заново приправленная, волшебным образом уместилась в духовке – ей, оказывается, мешал тот самый маленький кусочек. Барт в полном изнеможении улегся охранять духовку от врагов. Грязные тряпки сразу отправились в корзину для мусора. Немного очумевшие от кулинарных боев Дэн и Мэри Лу присели на диван в гостиной, лениво оглядывая комнату.

Довольно большая, но для сегодняшнего количества гостей маловата. Десять гостей, из них трое дети, а еще имеется очень большая и крайне невоспитанная собака…

– Завтра это все будет похоже на поле боя… после боя.

– Дэн, ты преувеличиваешь.

– Ха! Ты просто еще не знаешь моих племянников. Они способны в минуту уделать вдрызг даже Альберт-холл. Или Белый дом.

– Так странно…

– Что именно?

– Сегодня мне вдруг показалось… Что все по-настоящему!

– Так все и есть по-настоящему.

– Дэн, пожалуйста…

– Хорошо, хорошо, хорошо! Не буду. Но это так. Наши отношения пережили качественный скачок вперед. Мы больше не враги – это по крайней мере. Или… нет?

– Что ты! Ты же меня спас. Я обязана тебе жизнью и здоровьем. Кстати, а почему ты перенес меня в свою комнату?

– Ну… для меня это был единственный шанс увидеть тебя в своей постели… шучу! Там матрас мягче. Она светлее. Я решил, что там болеть удобнее. Кроме того, я не хотел испытывать чувство вины, постоянно вламываясь к тебе в комнату.

Посидели, помолчали. Сумерки наметились чуть различимой голубоватой дымкой. Было тихо и томно…

Они понятия не имели, как это получилось. Просто чуть крепче сжали руки, чуть теснее прижались друг к другу плечами… В комнате стало заметно жарче.

Мэри Лу, не открывая глаз, почувствовала, как губы Дэна скользнули по ее волосам. Сладкая дрожь пробежала по позвоночнику. Девушка непроизвольно подалась вперед, позволяя руке Дэна скользнуть ей за спину…

В следующий момент он привлек ее к себе, просто перекинул к себе на колени, обнял по-настоящему, и губы их слились в горячечном, жадном поцелуе. Внутренний голос панически голосил в мозгу у Мэри Лу в течение секунд десяти, а потом все лишние мысли буквально снесло горячей волной возбуждения, радостного облегчения, что не надо больше притворяться, лгать, играть лицом…

Он был здесь, ее Прекрасный Принц, ее главный приз в жизни, и не было в мире прекраснее и желаннее его, не было рук крепче и сильнее, не было слаще губ.

Она была в его объятиях, маленькая Мэри Лу, черноглазая и темноволосая фея, теплая и душистая, насквозь родная и милая. Он уже знал ее наготу, видел во время болезни, но это было другое, это было – как переодевать ночью больного ребенка. Сейчас в его объятиях была прекрасная, желанная и страстная женщина, и Дэн задохнулся от возбуждения, когда отлетела в сторону смятая футболка, и его ладони тяжело легли на маленькую упругую грудь, ощутили немыслимую нежность ее кожи…

Она больше не сомневалась, что поступает совершенно правильно, потому что выше любви нет ничего на свете, а сейчас в этой комнате расцветала она – любовь.

И распахивались стены, растворялись в воздухе стекла, и небо обрушивалось им на головы, бесконечное и мудрое небо, знающее, что нет ни пределов, ни границ, нет ни времени, ни пространства, есть только один маяк, одна точка отсчета в этом хаосе бесконечности – твои руки, любимый. Твои губы, любимая. И пока спаяно намертво кольцо наших рук – мы не потеряемся в пустоте. И пока твое дыхание согревает мою душу – мы не погибнем в абсолютном холоде пространства. И пока ты в моих объятиях – нет ни смерти, ни боли, ни страха, ни одиночества…

Уже обнаженные, они соскользнули на ковер и покатились по нему, обнявшись намертво, насмерть, не в силах больше ничего делать, двигаться, даже любить друг друга. Слишком яростным было сейчас желание раствориться друг в друге, прикипеть кожей, смешаться дыханием и кровью… И слишком страшно было разорвать объятия.

Домофон прозвонил – и небеса испуганно рухнули на землю, а вместе с ними и несчастные любовники, оглушенные и ошеломленные таким скоростным возвращением в реальность. Потом Дэн взглянул на часы, за ним посмотрела туда же Мэри Лу, и оба заметались по квартире, совершая обычную ошибку торопящегося человека – пытаясь сделать все сразу. Учитывая то, что помимо всего остального им нужно было одеться…

Дверь распахнулась, и мистер Лапейн, сдвинув седые брови, сурово уставился на перепуганную и растрепанную парочку, стоявшую перед ним.

Девушка была миленькая. Это папа Лапейн оценил мгновенно. Темные локоны живописно рассыпаны по плечам, черные глаза сверкают как звезды, никакого макияжа, что очень похвально (Мэри Лу при всем желании не могла успеть им заняться), босые ноги – видимо, сейчас так принято, хотя он бы с этим поспорил – и одно из этих новомодных платьев… Оттенок приятный, и ей идет, но папа Лапейн напрочь отказывался понимать современных модельеров. Ну кому пришло в голову, что изнаночные швы должны быть снаружи?! Кто сказал, что это красиво?

Зато собственный сын поразил папу Лапейна от души. Вместо взрослого, тридцатилетнего, самоуверенного до невыносимости и насмешливого до бешенства Дэна Лапейна перед папой Лапейном стоял совсем юный пацан Дэнни, растрепанный, тоже босой, в потертых джинсах и белой рубахе навыпуск. Синие глаза лучились счастьем, высокие скулы горели румянцем… Дэнни был, несомненно, смущен и влюблен: прекрасное сочетание. Папа Лапейн милостиво улыбнулся и первым вплыл в прихожую, а за ним и все его семейство.

Аманда чувствовала себя плохо и потому практически не обратила на невесту брата никакого внимания, только слабо улыбнулась, потом принюхалась – баранина уже вовсю благоухала в духовке – побледнела и направилась в ванную.

Ее муж Джош в высшей степени галантно поздоровался, приложился к ручке Мэри Лу, сообщил, что они все счастливы познакомиться, и подарил громадный букет роз.

Дети стояли по росту – первой, естественно, Шерил – и смотрели на Мэри Лу во все глаза, она даже немного смутилась. Все трое белобрысые и синеглазые, все похожи на Дэна и Аманду. Потом Шерил выступила вперед и громко сообщила:

– Клевая. Только у нее платье наизнанку.

Никто ничего и не заметил, Дэн прикрыл отход – вернее, паническое бегство – своей невесты в комнату и принялся развлекать гостей разговором. Делал он это ровно девять секунд, потому что в дверь снова позвонили…

Многие могучие умы ломали головы над этой загадкой: как Илси Дженнингс удается проникать даже в самые охраняемые помещения? Достоверно известно, что в домофон она не звонила. Вероятно, заговорила консьержа до смерти.

Вместе с Дженнингсами пришли и Лори с Сэмом. Лори выглядела суровой и настороженной, зато Сэм улыбался так добродушно и душевно, что сразу расположил к себе детей и Дэна.

Дэн с удивлением обнаружил, что волнуется по-настоящему. Кроме общей неразберихи первых минут оставалось решить еще парочку проблем. Стол-то они с Мэри Лу так и не успели накрыть… Лапейны такого нарушения этикета могли и не простить. Дэн уже подумывал привлечь старых и новых родственников к веселому соревнованию «кто первый раздвинет стол и постелит скатерть», но тут его взяли за локоть железные пальцы…

Джейк Дженнингс был практикующим ветеринаром в течение сорока лет. Некоторые – во главе с его собственной женой – называли Грин-Вэлли, где они жили, дальним пригородом Нью-Йорка, но сам Джейк совершенно сознательно выбрал это место именно потому, что оно было практически деревней.

В Грин-Вэлли держали не только пекинесов, но и волкодавов, не только канареек, но и коров, а племенные быки Грин-Вэлли славились по всей стране. У одного из жителей был небольшой конный заводик. В общем, ветеринару в Грин-Вэлли не грозили ни безработица, ни ожирение.

Джейк Дженнингс был высок, могуч и очень спокоен. Философски невозмутим, можно так сказать. Еще у него были огненные черные глаза – такие же, как у Мэри Лу. Загорелое дочерна лицо отличали почти медально четкие черты. Красивый мужик был отец Мэри Лу – Дэн подумал, что с папой Лапейном они могут составить неплохую пару во время венчания… Не сглазить!

– Мистер Дженнингс? Я очень рад…

– Просто Джейк. Ты – Дэн? Что ж, я тоже рад. Дэн, я человек простой и даже где-то нецивилизованный… Короче говоря, я искренне желаю вам обоим счастья и удачи, но ты должен понимать: больше всего на свете меня волнует счастье моей единственной дочки. И если ты ее обидишь или причинишь ей боль…

Дэн с интересом смотрел на этого сельского пирата. Словам Джейка как-то сразу хотелось верить.

– …то я разорву тебя пополам. Веришь?

– Верю. Только вы не волнуйтесь. Я лучше сам умру, чем причиню ей боль. Верите?

Секунду Джейк смотрел в лицо Дэну, а потом рассмеялся и хлопнул его по спине так, что Дэн едва удержался на ногах.

– Верю. Скорее всего, ты хороший парень. Пойдем спасем твоего отца от моей жены.

– Он акула бизнеса и всякое такое. Он справится.

– Такого никто не заслуживает, даже акулы.

В гостиной выяснилось, что Джейк абсолютно прав. Илси Дженнингс взяла папу Лапейна на абордаж, и лицо старого юриста уже явственно выражало отчаяние. Дэн подобрался поближе, из чистой мстительности решив пока не вмешиваться.

– …И я полагаю, что если друзья жениха будут все одеты в атласные фраки лавандового цвета, а подружки невесты – в бирюзовые платья, то цветы лучше выбрать необычные и в той же гамме, например левкои, но только не обычные, а пекинские, как утка, это очень интересно, потому что я всю жизнь разводила левкои, у нас в садике, конечно, не развернешься, но все же пару клумб отличных пионов мне вырастить удалось, так вот, я и слыхом не слыхивала о пекинских левкоях, а они отлично подойдут, если вставить их мальчикам в петличку…

Дэн с восхищением смотрел на свою потенциальную тещу. Даже дыхание не сбила ни разу!

Мэри Лу незаметно просочилась в комнату и принялась самоотверженно накрывать на стол. Галантный Джош не мог оставить женщину в беде и кинулся ей помогать. В результате они на пару расколотили целую стопку тарелок, а прибежавшие на шум дети случайно столкнули со стола салатницу с салатом из тунца…

Прибежавший на секундочку из кухни Барт крайне невнимательно подъел салат с пола, и потому Лори поскользнулась и чуть не упала. При этом с ее уст сорвались выражения, которые приличная девушка в принципе знать не может, но на этот раз все прошло удачно, никто ничего не заметил. Сэм подмигнул Дэну – и тот немедленно проникся к нему симпатией. Они отошли к окну, и там Сэм поделился опытом:

– Меня знакомили с родителями четыре раза. Каждый раз одно и то же, брат. Все тещи – болтушки, всегда находится целая прорва детей-диверсантов, потом кто-нибудь не так выражается «про нашу Дороти» и все ссорятся между собой. У вас тут поприличнее, а в Кентукки мне попался пьющий брат снохи дядюшки – вот это было да! Знаешь, как пьют в Кентукки?

– Н-нет…

– И слава богу. Короче, сегодняшний вечер надо просто пережить. У вас на кухне, часом, ничего не горит?

В течение следующих десяти минут Дэн и Сэм спасали баранью ногу, которая отлично запеклась, но не желала вылезать из духовки, ибо все тела при нагревании расширяются. Дэн сжег прихватку, Сэм едва не обжег руку, но наконец все успокоилось, окно открыли настежь, так что в гостиную дым почти и не дошел…

Решив оставить мясо, чтобы оно чуть остыло, герои дня устало поплелись в гостиную.

Мэри Лу встретила Дэна отчаянным взглядом, и он поспешил ей на помощь. Они вдвоем втиснулись между Илси и папой Лапейном и принялись активно участвовать в совершенно бредовом многоголосии, которое вели гости за столом.

– Какое счастье, что он разбился! Терпеть не могу тунца. Разумеется, не вообще, а сейчас. Не могу дождаться родов…

– Попробуйте домашний творог с курагой и изюмом. Именно домашний, не пастеризованный. Не хочу выглядеть бестактным, но мои пациенты ведь тоже часто страдают от токсикоза…

– Да вы что! Не знала…

– …И после того, как детки в костюмах ангелочков протрубят первые аккорды свадебного марша, только надо будет их потренировать, ваша Шерил очень музыкальна, я сразу поняла, но мальчики такие рассеянные, просто ужас, впрочем, у них должно получиться, так вот, после этого с потолка должны посыпаться снежинки и лепестки роз, я-то сначала хотела рис, как и положено, но потом милая Мелисса меня убедила, что рис слишком тяжелый, у гостей будет…

– Кому положить креветок с авокадо?!

– Я хочу писать!

– И я хочу!

– Неприлично про это говорить за столом!

– …ощущение, что им на головы сыплют песок, так что обойдемся розами…

– Миссис Дженнингс, положить вам…

– Что вы! Это же смерть для моей талии. Вы знаете, какая у меня была талия в возрасте Мэри Лу? Рюмочка – прелесть!

– Тогда, может, налить?

– Илси, дай мистеру Лапейну поесть спокойно.

– Джейк, отстань! Тиран!

– Я очень хочу писать!

– Пойдем, я тебя отведу.

– Положить кому-нибудь буженину и канапе с икрой?

– А правда, что русские съели всех осетров и теперь у нас не будет икры?

– Мама, Джонни описал весь унитаз!

– А Шерил дразнится!

– Слушайте, а где этот пес? Небывалое дело… Дэн, ты его стерилизовал, что ли? Не бывало еще такого, чтобы Барт не клянчил подачки со стола.

– Думаю он сторожит запекающееся мясо на кухне… Надо бы его вынуть. Дорогие гости, вы уже готовы к горячему?

– Мэри Лу, а мы с Сэмом его уже вынули.

– Вы просто молодцы… А ГДЕ БАРТ?!

Мэри Лу побледнела, по позвоночнику Дэна пополз неприятный холодок. Они выбрались из-за гудящего стола и рванули на кухню.

У Барта даже не было сил удрать. Абсолютно счастливая собака с раздутым, как барабан, пузом сыто икала над полуобглоданной бараньей ногой, истекавшей ароматным соком. Мэри Лу тихо ойкнула и начала сползать по стенке. Дэн подхватил ее и проникновенно пообещал:

– Я убью его. Хочешь – прямо сейчас. У нас же есть топор…

– И чем это поможет? Ноги-то нет…

– Варфоломей, скотина, как же тебе не стыдно?!

Барт лениво повилял хвостом и крепче обхватил передними лапами остатки пиршества. Он был сыт и счастлив.

К счастью, у них было полно выпечки к чаю, которая и пошла на ура. Аманда воспрянула духом и сообщила, что миндальный торт – лучшее средство от токсикоза, и попросила рецепт. Папа Лапейн растроганно разглядывал безе, посыпанное шоколадной крошкой, а дети дрались за разноцветные марципанчики в форме яблок, бананов и прочих фруктов.

И этот вечер, как и все на свете, подошел к концу. Когда рассосалась толпа в прихожей, и Дэн отнес заснувших племянников в машину, когда Илси миллион раз расцеловала свою уставшую до смерти дочь, когда икающий Барт прогулялся по газону вокруг дома, когда грязную посуду свалили в раковину и спрятали продукты в холодильник, когда сложили стол и подмели крошки с пола – вот тогда и наступила блаженная тишина.

Мэри Лу и Дэн сидели в полной темноте, держась за руки. Они очень устали, но думали сейчас не об этом. Оба чутко прислушивались к молчанию друг друга.

Что-то назревало в воздухе. Горячее и жаркое, невыносимо прекрасное – и опасное.

А потом Мэри Лу вдруг сказала спокойно и просто:

– Дэн, я тебя люблю. Люби меня. Пожалуйста! Сегодня ночью я хочу быть с тобой…

15

Он не запомнил ни одного мгновения той ночи. Он сам был – ночь.

Она не знала, сколько прошло времени и сколько раз Дэн возносил ее на вершины блаженства. Она сама была – блаженство.

Они любили друг друга до изнеможения, до полного опустошения, до крови на искусанных губах, до обессиленных рук, раскинутых по простыне…

Они заснули в объятиях друг друга, и луна заливала их обнаженные тела серебром и покоем.

Утром Мэри Лу своровала еще пять минут счастья. Это когда – проснуться и уже знать, что все кончено, но все-таки еще немножечко погреться в кольце этих прекрасных рук, послушать, как ровно дышит утомленный тобой мужчина, улыбнуться и затрепетать при воспоминании о том бешеном, неконтролируемом взрыве, который вознес их обоих к тем небесам, на которых ангелы…

Она осторожно выбралась из постели, торопливо подсунула Дэну подушку вместо себя и беззвучно засмеялась, потому что Дэн очень смешно нахмурился и сурово прижал подушку к себе, не просыпаясь.

Потом она поцеловала сияющий алмаз, сняла кольцо и осторожно положила его на прикроватную тумбочку.

Сборы заняли мало времени. Цветы останутся здесь – заберет со временем, а то и подарит Дэну, он ведь неплохо умеет за ними ухаживать.

Она погладила по голове сонного Барта, и пес приветственно стукнул хвостом об пол.

Мэри Лу Дженнингс вскинула сумку на плечо и вышла на улицу, залитую солнцем первых мартовских дней.

Слез не было. Не было и тоски. Не было ничего. Мэри Лу была легкой и невесомой, как воздушный шарик, наполненный гелием. Все ее тело пело от ощущения этой легкости, а душа… душа привыкнет ко всему. В том числе и к этому.

Она все-таки станцевала со своим Прекрасным Принцем на балу и прожила с ним долго и счастливо… целую ночь. Целая ночь любви и счастья – разве этого мало? Иные проживают всю жизнь, так и не узнав, что это такое…

Мэри Лу шла и улыбалась. Весенний ветерок шевелил темные локоны, и блестели черные глаза алмазами невылившихся слез – радостных слез, светлых слез.

Надо жить дальше. Даже если жить придется без Дэна Лапейна.

Надо отдать Дэну должное, он не стал метаться по квартире, названивать Лори, Илси и всем прочим. Он как-то сразу все понял. По тишине в квартире, по открытой настежь двери в спальню Мэри Лу… А главное, по сверкающему кольцу, лежащему в черном бархатном футляре на прикроватной тумбочке.

Она все-таки сделала по-своему, маленькая гордая Мэри Лу Дженнингс. Она выбрала свободу. Дэн не смог заставить ее полюбить его.

Он не сомневался в том, что этой ночью ей было с ним хорошо. Объяснить – не объяснил бы, просто знал, что это так. Но теперь Мэри Лу ушла. Навсегда. Можно сколько угодно потрясать бумажками семилетней давности, можно составлять все новые брачные контракты – она свой выбор сделала.

Дэн повел себя как взрослый и умный мужчина. Рассудительно и спокойно. Побрился, принял душ, позавтракал остатками вчерашнего пира, вымыл посуду, надел костюм и тщательно завязал галстук. Потом вспомнил, что не гулял с Бартом, накинул спортивную куртку и вышел во двор. Барт носился по газонам, а Дэн стоял и смотрел в бирюзовое весеннее небо. Думал о Мэри Лу и о том, что больше никого ему не надо. Ни блондинок, ни брюнеток… Ни других невест.

Всего за месяц маленькая цветочница вошла в его сердце и в его жизнь, заставила впервые почувствовать это счастье – возвращаться домой, где тебя ждут.

Дэн отвел Барта домой и отправился на работу. Миссис Арбетнот чопорно поздоровалась с ним и принесла в кабинет большую кипу бумаг. Дела за этот месяц он основательно запустил. Дэн уселся за стол и начал прилежно трудиться.

Март пролетел, наступил звенящий и теплый апрель. Дэн Лапейн по-прежнему сидел в Нью-Йорке, оттягивая возвращение в Чикаго. Отнюдь не потому, что там предстояло объясняться с отцом. Просто… в Нью-Йорке жила Мэри Лу. Неважно, что он ее не видел уже месяц.

Работы было много, работа позволяла отвлечься от мыслей о Мэри Лу. Дэн пахал как проклятый, домой приходил поздно, гулял с Бартом и ложился спать.

Однажды ему позвонила Илси. Он не ожидал звонка бывшей будущей тещи и ненадолго впал в панику – что врать? Потом успокоился. Какая разница, если главное, что Мэри Лу больше не с ним.

Илси была грустна и даже не очень многословна.

– Дэнни! Мне так нужно с тобой поговорить…. Нет-нет, звать Мэри Лу не надо. Не говори, что я звонила.

Ага, тем лучше. Семья ничего не знает.

– Что-то случилось, Илси? У вас грустный голос.

– Случилось уже давно, Дэнни, и я сама во всем виновата. Моя дочь не хочет со мной разговаривать. Я так понимаю, она сменила номер мобильного, чтобы я не могла ей надоедать.

Бедная Илси! Это ведь вовсе не из-за вас. Это из-за Дэна Лапейна…

– Илси, я не думаю…

– Нет-нет, я вовсе не собираюсь ставить тебя в неловкое положение. Конечно, ты должен во всем поддерживать свою будущую жену. Тут вот в чем дело… Я знаю, почему она меня избегает. Это началось очень давно, еще семь лет назад. Моя девочка пережила страшную душевную драму…

Дэн навострил уши. Возможно, сейчас он узнает истинную причину ухода Мэри Лу.

– Она гостила дома на каникулах, и однажды я… мне ужасно стыдно, Дэнни, ты подумаешь обо мне бог знает что… Я залезла в ее вещи и нашла дневник. Ее интимный дневник.

– Илси, это, конечно, не слишком хорошо, но… между нами, многие родители так поступают. Просто из боязни за своих детей.

– Ты добрый мальчик. Я рада, что ты рядом с моей дочерью. Так вот, в том дневнике я прочла о ее несчастной безответной любви. Некий П.П. Наверняка они учились вместе. Мэри Лу признавалась в любви к этому П.П. буквально на каждой странице. А потом я прочитала ее горькое признание о том, что П.П. не любит ее, что у него есть другая девушка, что они с Мэри Лу принадлежат к разным социальным слоям… там было что-то еще, но в этот момент Мэри Лу вернулась домой и застала меня с поличным. Она очень рассердилась, и я ее не виню. Потом она уехала, и с тех пор наши отношения стали ужасно натянутыми. Она никогда не звонит первая, хотя с отцом разговаривает достаточно часто. А сейчас… мне очень горько, Дэнни. Близится ваша свадьба, а она так и не простила меня, моя девочка. Я ведь очень люблю ее.

Дэн Лапейн сочувственно ухал и поддакивал, а мысли крутились как белки в колесе.

Так, значит, в юности у Мэри Лу уже была несчастная любовь по похожему сценарию? Богатенький сынок, любимчик всего курса – и юная девочка, безответно влюбленная в него. Возможно, он даже оскорбил ее чем-то, посмеялся над ее чувствами, отверг ее, когда она попыталась предложить ему свою любовь… После такого можно перестать доверять мужчинам, это точно.

А еще можно так же безответно и горько любить этого гада всю оставшуюся жизнь. Возможно, Мэри Лу, с ее постоянством и порядочностью, с ее горячим добрым сердечком продолжает любить придурка П.П. все эти годы – и тут влезает Дэн Лапейн со своим идиотским контрактом, наполеоновскими планами насчет папенькиной фирмы и точно таким же отношением к жизни, как и у П.П. В глазах Мэри Лу, конечно.

Естественно, что она ему не доверяла! Он бы на ее месте поступил так же. А потом, когда их отношения наладились – но она продолжала любить того, первого, – Мэри Лу просто не захотела обманывать Дэна. Жить с нелюбимым для нее немыслимо.

Значит, она действительно его не любит…

В этих горестных мыслях Дэн провел двое суток, на третьи в нью-йоркский офис вновь нагрянул отец. Дэн встретил его мрачным взглядом человека, который за последние сорок восемь часов побывал в преисподней собственной души и вернулся оттуда живым, так что грозно сдвинутые брови и недовольный вид отца для него – семечки.

– Здравствуй, сынок.

– Привет, папа.

– Не думал, что застану тебя здесь.

– Странно. Это мой кабинет. Был, по крайней мере. Хозяин у нас ты.

– Не совсем, но об этом позже. Просто сейчас восемь часов утра, и даже миссис Арбетнот еще нет на боевом посту.

– А ее сегодня и не будет. Я ее отпустил. Она провернула кучу работы за время моего жениховства.

– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, Дэнни.

– Садись. Выпьешь чего-нибудь?

– У тебя на рабочем месте есть алкоголь?

– Только для клиентов. И босса.

– Гм… Налей немного виски.

Дэн налил янтарный напиток в бокал и устало плюхнулся на свое место.

– Итак, папа, что привело тебя в Большое Яблоко на этот раз? Предупреждаю, у меня нет сил на споры, а ругать меня вроде бы не за что.

– Это касается твоей… женитьбы.

– Папа…

– Погоди, Дэнни. Я вот что хотел… Ты уверен, что тебе стоит жениться на этой девушке?

– Та-ак! Что еще случилось?

– Я все еще под впечатлением семейного ужина, Дэнни. Под БОЛЬШИМ впечатлением! Нет, ее отец мне понравился, он хороший человек. Но когда я представил, что мне придется еще как минимум пару раз провести вечер с ее матерью… Дэн, это ужас какой-то, а не женщина.

– Да, Илси производит впечатление.

– Это мягко сказано! У нее же рот вообще не закрывается! А что она несет? Представляешь, она уже собралась навестить нас в Чикаго и посмотреть на мои клумбы! На МОИ клумбы, Дэн!

– Папа, дело в том, что…

– Она не переносит собак, но обожает кошек, а я их терпеть не могу. Она все время сюсюкает и стреляет глазками. Она носит розовое – а у меня аллергия на этот цвет…

– Папа!

– Дэн, послушай своего старика! Есть хорошая народная мудрость: прежде чем жениться, посмотри на мать своей невесты. Именно такой станет твоя жена через двадцать лет…

– Ну это же не правило…

– Народная мудрость не ошибается!

– Однако же ты рискнул? С бабушкой вы цапаетесь до сих пор…

– Твоя бабушка, а моя теща – великолепная, злобная, остроумная и ядовитая, как тарантул, фурия с прекрасным интеллектом и отличным чувством юмора. Все наши с ней стычки всегда доставляли нам обоим громадное удовольствие. До сих пор, несмотря на свои девяносто пять лет, она умеет вывести меня из равновесия в течение каких-то тридцати секунд. Это совершенно другой случай.

– В любом случае, папа, тебе не о чем беспокоиться. Я не женюсь на Мэри Лу Дженнингс. Она меня бросила.

– Что? Опять?!

– Что значит – опять? Раньше бросал я, за это ты меня и упрекал. Учти, я вовсе не стараюсь обелить себя, и если ты отдашь фирму Джошу…

– Да не отдам я ее Джошу, я ее уже отдал тебе, просто ты об этом еще не знаешь… Но почему эта девчонка так поступила с тобой?! Как она могла?!

– Папа, я что-то запутался немножко, ты хочешь или не хочешь, чтобы я на ней женился?

– Тут дело принципа. Чем ты ей не угодил? Хотя ты прав. Все к лучшему. Она была миленькая, особенно ножки, но шансы превратиться в свою мамашу перечеркивают всё!

Дэн немедленно завелся, вскочил и зашагал по кабинету.

– Папа, а с чего это ты решил, что ты – Господь Бог? Кто дал тебе право навешивать ярлыки? Да к твоему сведению, Мэри Лу – милая, добрая, красивая, женственная, обаятельная, умная, хозяйственная, чуткая, сексуальная, страстная, понимающая, отзывчивая, очаровательная, образованная, хорошо воспитанная девушка!!! Она вообще лучшее, что со мной случалось в жизни, понял?!

– Я не думаю…

– А мне все равно, что ты думаешь по этому поводу, папа! Это моя жизнь, понимаешь? Мы говорим обо мне! Можешь командовать мною в профессии, тут я снимаю шляпу и робко отступаю в сторону, но мою личную жизнь я устрою сам!

– Прости меня, Дэнни.

– Я не… ЧТО?

– Прости меня, сынок. Я виноват перед тобой. Слишком много лет я командовал людьми и забыл, что есть некоторые области, куда вход воспрещен даже юристам. Особенно юристам.

– Папа…

– Разумеется, ты сам выберешь себе невесту. И тогда, когда захочешь. Никакого отношения к профессии и к фирме это иметь не будет.

– Папа, ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что ты сам должен распорядиться своей жизнью. Никак иначе.