Текст книги "Игра королев. Женщины, которые изменили историю Европы"

После смерти Карла VIII его вдова Анна Бретонская погрузилась в истеричную скорбь, однако безотлагательно предприняла шаги к восстановлению прав на собственное герцогство. Ее первый брачный договор предусматривал, что в случае смерти короля Карла она может снова выйти замуж только за следующего короля Франции – способ продолжить французскую аннексию Бретани. Новый король Людовик XII принял меры, чтобы отказаться от имеющейся супруги, бесплодной Жанны, под предлогом отсутствия консумации. От Жанны потребовали пройти унизительный физический осмотр, папа выдал разрешение, и Жанна удалилась в монастырь, в итоге ее причислили к лику святых.

Хотя брак Людовика с Анной Бретонской был чрезвычайно выгоден политически обеим сторонам, не было гарантий, что он разрешит проблему престолонаследия. Тридцатишестилетний жених не отличался хорошим здоровьем, а неоднократные беременности Анны от Карла наследника так и не принесли.

Если, или пока, у короля Людовика и его новой королевы не родится сын, мальчик Луизы Савойской Франциск оставался вероятным наследником престола. В этих обстоятельствах Луизе приходилось бороться за разрешение самой растить Франциска. Ее вынудили привезти сына поближе к Людовику, в Амбуаз на Луаре, где Франциск и группа приставленных к нему молодых людей могли наслаждаться охотой и шуточными рыцарскими турнирами, которые ему очень нравились. Ей также пришлось согласиться на надзор доверенного человека Людовика сеньора де Ги, чье грубое представление о собственных обязанностях порой заставляло семью чувствовать себя пленниками. Дети Луизы спали в ее спальне, а офицер должен был присутствовать при lever – церемонии утреннего туалета юного наследника. Однажды, когда Луиза объявила, что ее дети еще спят, чиновник даже вышиб дверь.

Анна Бретонская то и дело была беременна, и дневник Луизы не скрывает ее чувств. В 1502 году «Анна, королева Франции, 21 января, в День святой Агнессы, родила в Блуа сына. Однако, как мертворожденный, он не угрожает подъему к власти моего Цезаря». Живого мальчика по-прежнему не было. В 1499 году Луиза с детьми находилась в Роморантене, где к ее уединению присоединилась королева Анна, чтобы избежать чумы. Там королева родила дочь, Клод. Может, идея о браке между этой королевской дочерью и сыном Луизы Франциском тоже родилась в Роморантене?

Наверное, ни одна из матерей не желала этого брака. Анна Бретонская – потому что тайно надеялась выдать Клод, наследницу Бретани, в семью имперских Габсбургов (Анна поддерживала отношения с Маргаритой Австрийской) и таким образом сохранить независимость своего герцогства. А Луиза Савойская, возможно, помнила, что Клод принадлежит к роду с плохой способностью к деторождению и к тому же немного деформирована, как многие в ее роду с близкородственными браками, включая первую жену Людовика Жанну. Луиза и Анна всегда испытывали неприязнь друг к другу, хотя в 1504 году некоторое время действовали сообща, чтобы избавиться от деспотичного сеньора де Ги.

Однако в 1505 году, когда Людовик XII сильно заболел, то, что долго обсуждалось, стало настоятельным: брак двенадцатилетнего Франциска, наследника престола, с дочерью короля Людовика Клод. Завещание Людовика назначало опекуном Клод ее мать Анну, но вместе с ней включало в регентский совет и Луизу. Обе женщины поклялись исполнить волю короля, приложив руки к частице Голгофского Креста. Король Людовик поправился, но церемония помолвки продолжилась, потом пару разделили для взросления. Следующей весной на официальной церемонии Франциска признали наследником Людовика.

Маргарита Австрийская и Луиза Савойская теперь обе были молодыми вдовами. Однако если Маргарита снова оказалась в неопределенности, то перед Луизой лежал ясный путь вперед.

5
Принцессы-невесты

Англия, Шотландия, 1501–1505 гг.

Долей принцессы было выйти замуж в интересах своей семьи. Ее личное счастье, или несчастье, находилось в руках судьбы. За Ла-Маншем, в Англии и в Шотландии, две другие девушки королевских кровей начинали осознавать тяжесть этой ноши.

Екатерина Арагонская прибыла в Англию в 1501 году. Ее бракосочетание с наследником престола этой страны принцем Артуром отмечали грандиозными празднествами. Изабелла Кастильская и ее супруг испытывали некоторые сомнения, отправляя младшую дочь в далекую Англию, где правление Тюдоров еще только утверждалось, однако Изабелла была не из тех женщин, которые позволяют чувствам препятствовать интересам династии.

Каждая иностранная принцесса сталкивается с пугающей перспективой, когда обессиленной ступает на берег чужой страны после долгого и опасного путешествия, зная, что все ее будущее зависит от того, понравится ли она мужчине (или мальчику), с которым вот-вот встретится. В лучшем случае ей предстоит балансировать между преданностью мужу и обязательствами перед родной страной. Должно быть, Екатерине Арагонской пришлось держать на лице ритуальную улыбку на протяжении всех празднеств – рыцарских турниров и выступлений акробатов, пышных шествий и парадов между дворцами на реке. К тому же ее как дочь Изабеллы, наверное, поразило, как ограничена власть английской королевы.

Да, мать Генриха VII, Маргарита Бофорт («Миледи, мать короля») имела значительное влияние, но этого нельзя было сказать о его жене Елизавете Йоркской. Кроме того, и Маргарите Бофорт, и Елизавете Йоркской потребовалось отказаться от собственных кровных прав, чтобы позволить Генриху взойти на трон. Не допускалось и мысли, что женщина может править в Англии, как это происходило в Кастилии, хотя Екатерина пока не знала, как это обстоятельство будет мучить ее в будущем.

В январе 1502 года молодая чета отправилась в Ладлоу, резиденцию Артура как принца Уэльского. Однако меньше чем через пять месяцев произошла трагедия. 2 апреля 1502 года принц Артур умер после непродолжительной болезни. Родители были безутешны, а жена оказалась в ситуации самой болезненной неопределенности. Еще одна королевская невеста рано овдовела; еще одна принцесса осталась в затруднительном положении в чужой стране без ясных перспектив.

Однако замужество за границей было обычным уделом принцесс. При английском дворе одна из новых тюдоровских золовок Екатерины готовилась к такой роли. Маргарита Тюдор родилась в 1489 году, она была старшей дочерью Генриха VII и Елизаветы Йоркской. Ей не исполнилось и четырех, когда ее старшего брата Артура в шестилетнем возрасте отправили в Ладлоу, чтобы он принял на себя роль наследника английского престола, принца Уэльского. Маргарита осталась воспитываться вместе со своими младшими братом Генрихом и сестрой Марией. Королевские дети почти все время проводили в Элтемском дворце неподалеку от Лондона. Эразм Дезидерий Роттердамский, великий гуманист из Нидерландов, сопровождавший английского ученого Томаса Мора в 1499 году, чтобы выразить соболезнования, описывает их как счастливых детей, хотя из его рассказа явствует, что восьмилетний Генрих («уже с явно королевскими манерами») ожидал – и получал – предпочтения над двумя девочками.

Перспективы Маргариты Тюдор уже начинали обсуждать. В 1498 году испанский посол докладывал Фердинанду и Изабелле о предполагаемом браке восьмилетней Маргариты с двадцатипятилетним королем Шотландии Яковом IV, но добавил, что существуют некоторые «неудобства» в связи с этим браком. Генрих VII говорил, что его жена и мать Маргарита Бофорт объединили силы, чтобы защитить маленькую Маргариту:

Королева и моя мать выступают против этого брака. Они говорят, что если бракосочетание состоится, то мы будем обязаны сразу отправить принцессу в Шотландию, а в таком случае они опасаются, что шотландский король не станет ждать, воспользуется ею и поставит под угрозу здоровье девочки.

Нужно ждать, чтобы отложить вступление в брачные отношения. В этом случае Маргарита Бофорт слишком хорошо знала, о чем говорит. Ее выдали замуж в 12 лет, в 13 она стала матерью, и роды подорвали ее и так слабое здоровье. Если названная в ее честь внучка унаследовала хрупкое телосложение Маргариты Бофорт, это было бесспорной и ясной проблемой. Тем не менее 25 января 1502 года (всего через несколько недель после отъезда Артура и Екатерины в Ладлоу) в Ричмондском дворце состоялось официальное празднование бракосочетания Маргариты Тюдор с королем Шотландии. Представители обеих стран подписали три соглашения, которые составили документ, оптимистично названный Договором о вечном мире, нацеленный на завершение разногласий между постоянно враждующими соседями и оговаривающий детали брака Маргариты, а также ее приданое в 10 000 фунтов стерлингов[20]20
  Шотландский историк XVI века Джон Лесли говорил, что рассматривалась и другая возможность: если мужская линия Генриха когда-либо прервется, то на английский престол взойдут наследники Маргариты. В таком случае тоже будет неплохо, поскольку «не Англия войдет в Шотландию, а Шотландия войдет в Англию», – сказал Генрих пророчески. Однако в тот момент, когда оба сына Генриха были живы и здоровы, подобное развитие событий казалось маловероятным.


[Закрыть].

На следующий день после мессы, проведенной в новой королевской капелле, в большом зале королевы прошла свадебная церемония по доверенности, отсутствующего короля Якова представлял граф Ботвелл. Генриха, его жену Елизавету и саму Маргариту спросили, не существует ли каких-либо препятствий и действует ли Маргарита «без принуждения и по собственной свободной воле». Девочка подтвердила, что «если это угодно милорду моему отцу-королю, а также миледи моей матери-королеве», то она согласна. Это – полное и безоговорочное подтверждение с позиций XVI века.

После того как дело было закончено и отзвучали фанфары, королева Елизавета «немедленно» (как описывает происходящее хронист того времени) взяла дочь за руку, и две королевы «вместе отобедали из одного покрытого блюда»; покрытое блюдо обозначало их королевский статус. Последовали рыцарский поединок и званый ужин, в соборе Святого Павла пропели Te Deum[21]21
  Тебя, Господи [хвалим] (лат.). – Прим. ред.


[Закрыть]. На следующее утро двенадцатилетняя королева Шотландии вошла в большой зал матери и «голосом герольда» поблагодарила всех благородных рыцарей, участвовавших в турнире ради нее, а потом раздала награды «по рекомендации придворных дам». Награду получил и один молодой дворянин по имени Чарльз Брэндон, о котором мы услышим несколькими годами позже. Было согласовано, что Маргариту отправят на север не позднее сентября 1503 года, а пока она должна оставаться на попечении своей матери.

Рассказывают, что принц Генрих рыдал от бешенства, когда понял, что его сестра, став королевой, теперь превосходит его по статусу. Однако очень скоро Генриху предстояло стать гораздо более важной персоной в «Табели о рангах». Едва прошло два месяца после бракосочетания Маргариты Тюдор, как пришло известие о смерти их брата Артура в Уэльсе. При этом худшее было впереди. Как только мрачные траурные одежды Маргариты смягчат рукава белого, а потом оранжевого цвета, она узнает, что ее мать снова беременна. Елизавета Йоркская полагала, что годы ее беременностей остались позади, но с уходом Артура не осталось запасного наследника. В феврале 1503 года, всего через несколько дней после рождения не прожившей долго дочери королева Елизавета скончалась.

Маргарите Тюдор пришлось уже наступающим летом ехать на север, навстречу своей новой жизни, не имея за своей спиной матери. 8 июля она отправилась, как пишет Somerset Herald, «роскошно одетая, верхом на светлой лошади… с прекрасной свитой в полном порядке», чтобы короноваться как королева Шотландии в Эдинбурге. Ей тогда не исполнилось и четырнадцати лет.

Маргарита встретилась со своим тридцатилетним супругом в Хаддингтоне, уже в Шотландии. The Herald с редкой ясностью описал этапы знакомства двух людей в таких сложных обстоятельствах. Когда Якова IV ввели в зал, который теперь стал большим залом Маргариты, она встретила его у дверей, и оба «глубоко поклонились друг другу, король был с непокрытой головой. Они обменялись поцелуями, потом, поприветствовав остальных членов ее свиты, «отошли в сторону и разговаривали на большом расстоянии друг от друга».

Возвратившись на следующий день, Яков застал Маргариту за игрой в карты в ее комнате, и она поцеловала его «по доброй воле». Когда ему принесли хлеб и вино, он сначала подал ей и сыграл для нее на клавикордах и лютне, «что ей очень понравилось». На следующий день, заметив, что стул, на котором она сидела за обедом, «ей неудобен», он отдал Маргарите собственный. Письмо отцу Генриху в Англию, отправленное в первые дни ее замужней жизни, дышит тоской по дому и неуверенностью подростка, которая пытается найти свой путь в борьбе за власть при иностранном дворе. «Я бы хотела быть сейчас и еще много раз с вашей Милостью», – писала она своему отцу, как, должно быть, хотели бы многие другие принцессы. Тем не менее похоже, что, по стандартам того времени, Маргарите повезло.

Положение Екатерины Арагонской, напротив, ухудшилось со смертью доброжелательной свекрови Елизаветы Йоркской, хотя какое-то время казалось, что могут открыться новые, пусть и неоднозначные, возможности. Король Генрих овдовел, как и жена его сына Екатерина Арагонская. Брак между ними выглядел хорошим способом восстановить баланс и сохранить приданое Екатерины, а также связи с Испанией: хорошим, по крайней мере, для Генриха. Однако мать Екатерины Изабелла Кастильская пришла в ужас, когда до нее дошли такие слухи; брак свекра и невестки был бы «ужасным делом – невиданным никогда прежде, даже простое упоминание о нем оскорбляет человеческий слух – мы ни за что на свете не допустим такого».

Вместо этого в июне 1503 года семнадцатилетнюю Екатерину Арагонскую обручили с одиннадцатилетним братом Артура принцем Генрихом, при некотором сомнении по поводу того, обручать ли ее как вдову брата в полном смысле слова или как оставшуюся девственницей вследствие нереализованного брака. Состоялся новый продолжительный раунд переговоров между Генрихом VII и Фердинандом по вопросу о приданом Екатерины, и она оказалась в ловушке дипломатии отца и свекра. Кроме того, события в Испании могли уменьшить привлекательность Екатерины как невесты.

В ноябре 1504 года умерла Изабелла Кастильская, оставив под вопросом будущее своей страны. С точки зрения Англии, это означало, что союз с Екатериной теперь представляет собой альянс только с Арагоном ее отца без более важной Кастилии. В июне 1505 года отец приказал принцу Генриху отказаться от помолвки с ней. Если ее золовка Маргарита Тюдор казалась в относительной безопасности в Шотландии, то Екатерина снова осталась без ясных перспектив в чужой стране.

За Ла-Маншем были другие женщины, чье положение на политической доске вследствие кончины Изабеллы Кастильской изменится еще заметнее. Одна из них – бывшая невестка Екатерины Арагонской Маргарита Австрийская, вторая – сестра Екатерины Хуана.

Хуана являлась наследницей своей матери Изабеллы, однако с самого начала она не выказывала стремления брать бразды правления в собственные руки. Шла борьба между мужем Хуаны Филиппом Бургундским (братом Маргариты) и ее отцом Фердинандом Арагонским, супругом усопшей Изабеллы, не желавшим уступать значительную часть территории, где он многие годы был соправителем.

Известие о наследстве дошло до Хуаны, когда она с мужем находилась в Нидерландах, и пара начала готовиться к возвращению в Испанию. Шторм заставил Филиппа с Хуаной зайти в гавань на английском побережье, и у Екатерины Арагонской появилась волнующая возможность повидаться с сестрой. Однако Филипп умышленно не допускал Хуану до двора Генриха, пока не добился для себя статуса главного гостя, поэтому Екатерине осталось всего несколько часов провести с сестрой, которую она, по всей вероятности, больше никогда не увидит.

6
Изменение положения

Нидерланды, Испания, Англия, Шотландия, 1505–1512 гг.

По дороге в Испанию, в сентябре 1506 года, Филипп Бургундский неожиданно умер от лихорадки. Поведение его вдовы Хуаны помогло ее родственникам мужского пола обойти наследницу. Ее вскоре объявят недееспособной (душевнобольной), хотя в наше время ее диагноз подвергается сомнению. Хуана сама писала отцу, что хотя кастильцы «хотят доказать, что я не в своем уме… если я действительно выходила из себя и не могла сохранять должное чувство собственного достоинства, то хорошо известно, что единственной причиной такого поведения была ревность». Однако возможно, что написать это письмо ее заставил муж.

Хуана не примет участия в игре королев. Значительная часть ее жизни пройдет в заточении; остается неясным, действительно ли это было неизбежно. Конечно, она, по сути, стала жертвой предательства, в котором ее муж участвовал, по крайней мере, не меньше, чем ее отец. Впоследствии состоялась сделка, по которой Кастилией будет править отец Хуаны Фердинанд, пока ее сын Карл не достигнет совершеннолетия.

Но что же с Нидерландами, которые Карл тоже унаследовал после смерти отца, и где Филипп с Хуаной оставили мальчика, когда отплыли в Испанию? Регентство Нидерландов перешло к другому деду Карла Максимилиану, но Максимилиан жил в собственных, австрийских, землях. Он, с согласия всех вовлеченных, передал фактическую власть своей рожденной в Нидерландах, недавно овдовевшей (и поэтому случайно свободной) дочери – Маргарите Австрийской. За несколько недель до смерти Филиппа Бургундского представитель Максимилиана рассказывал, как он «целый месяц ежедневно уговаривал» Маргариту согласиться на брак с королем Англии Генрихом VII. Максимилиан заверил английского короля, что сам поедет в Савойю убеждать ее. Однако теперь семья нашла для нее иное применение, и в 27 лет Маргарита обрела роль, для которой родилась на свет.

Когда судьба и смерть ее брата отдала правление Нидерландами в ее руки, она умело взялась за дело. Маргарита Йоркская скончалась в 1503 году, но Маргарита Австрийская расположила двор в городе своей крестной матери, Мехелене. Там дважды в неделю собирался совет, хотя большинство из 150 человек ее двора жили за городом[22]22
  Там она вырастит не только своего племянника Карла, но и трех его сестер. Младший брат Карла Фердинанд, однако, воспитывался в Испании у деда, в честь которого назвали мальчика, а младшая сестра Екатерина, рожденная после возвращения Хуаны в Испанию, делила с матерью заключение.


[Закрыть].

После принятия присяги в качестве главной правительницы в марте 1507 года Маргарита повезла своего племянника Карла в поездку по его владениям. Она от его имени пообещала сохранить права и привилегии каждой из 17 провинций, приняла от них клятву верности и созвала Генеральные штаты, чтобы повысить налог для выкупа заложенных земель Карла, поскольку Филипп оставил свои территории в очень плохом состоянии. Значительную часть ее времени занимала международная дипломатия и реализация политики ее отца.

Собственная рука оставалась пешкой, которую Максимилиан все еще пытался разыграть. Однако Маргарита Австрийская не поддавалась уговорам. Она решительно отказывалась выходить замуж за короля Англии Генриха VII, хотя отец заверял ее, что Маргарита сможет каждый год возвращаться в свои владения на три-четыре месяца и таким образом «не чувствовать себя в Англии пленницей… со своевольным мужем». Правда, ее убедили написать Генриху несколько лестных писем, чтобы поддержать альянс отца с Англией.

Кончина Филиппа Бургундского несла потенциальные выгоды еще одной женщине. Генрих VII теперь стремился заключить брак с вдовствующей Хуаной. Как сообщал испанский посол, он не обращал внимания на ее душевное расстройство, «особенно после того, как я убедил их [англичан], что расстройство рассудка не помешает ей рожать детей». По просьбе Генриха Екатерину Арагонскую привлекли к переговорам как сестру Хуаны. У Екатерины были все основания желать союза Хуаны и Генриха: это могло не только помочь ей выйти из состояния неопределенности, но и освободиться от бесконечных денежных затруднений. Споры по поводу ее приданого затягивались, и она посылала отцу отчаянные жалобы, что тратит деньги не на развлечения, а только на самое необходимое. (Испанский посол де Пуэбла славился тем, что питался при дворе, чтобы сэкономить деньги.) Именно тогда она могла вручить своему свекру «верительные грамоты», чтобы стать официальным послом своего отца Фердинанда.

Однако Фердинанд не собирался передавать Генриху VII контрольный пакет в испанских делах, который он мог бы получить, став супругом Хуаны. Несмотря на незначительные победы Екатерины Арагонской, отчаянный тон ее писем в последние годы правления Генриха VII вызывает сострадание больше, чем все остальное в ее последующей жизненной истории.

Жизнь Маргариты Тюдор в Шотландии, напротив, некоторое время продолжалась на той же приятной ноте, с которой началась, и, вероятно, благодаря ее супругу. Яков был неоднозначной натурой – увлекающейся и романтичной. Он собирался рано или поздно идти в Крестовый поход, но пока отвлекался разными занятиями, включая лечение зубов[23]23
  Он сам платил тем, кто позволял удалять себе зубы, а не наоборот; наверное, в наше время он пользовался бы большой популярностью.


[Закрыть]. Однако Яков IV также пылко увлекался искусством любви, и с самого начала Маргарите пришлось мириться со свидетельствами его неверности. Осенью Яков взял ее (и ее фрейлин, музыкантов и 18 повозок вещей) в поездку по ее наследным землям из приданого. Путешествие началось с романтичного дворца Линлитгоу на берегу озера. Однако когда они переехали в Стерлинг, Маргарита обнаружила, что ее наследный замок служит яслями для полудюжины внебрачных детей короля.

При этом продолжительная привязанность Якова к своей любовнице Дженет Кеннеди, возможно, облегчила ему воздержание в других направлениях. Прошло более трех лет после приезда Маргариты в Шотландию, и в 1507 году, когда ей исполнилось 17 лет, она родила сына. Яков был на седьмом небе от счастья и не забывал о Маргарите, которая после родов опасно заболела. Король отправился в паломничество к усыпальнице святого Ниниана на побережье Гэллоуэя молиться о ее выздоровлении: за семь дней пешком он проделал путь в 120 миль. В тот самый момент, когда он преклонил колени перед гробницей, Маргариту отпустила лихорадка. Во всяком случае, так рассказывали во всех христианских странах.

Печально, но всего через год младенец умер, а Маргарита Тюдор снова была беременной. Однако когда в июле 1508 года она родила (девочку), ребенок умер в тот же день. Конечно, еще невозможно было знать, насколько точно события в Англии будут повторять эту историю, но плодовитость Маргариты, или ее отсутствие, имели последствия для Англии. После смерти принца Артура она стала второй по очереди на английский престол.

Маргарита Тюдор являлась, как многие другие принцессы, живым залогом международного союза, и англо-шотландский договор поначалу, казалось, действовал эффективно. Однако к 1508 году Яков IV начал принимать посольства французского короля Людовика XII, чей альянс с Максимилианом против растущей мощи Венеции не включал Англию. Кроме того, Яков возмутился, когда тесть арестовал его двоюродного брата графа Арранского за проезд через английское королевство без официального разрешения. Генрих VII отправил на север для примирения способного молодого чиновника по имени Томас Вулси. Маргарите дали задание добиться для Вулси аудиенции, поскольку ее супруг угрожающе заявил, что он слишком занят «пристреливанием орудий и изготовлением пороха». Через пять дней ей удалось справиться с заданием, хотя по неопытности она нарушала плавное течение дипломатического процесса, возражая каждому шотландцу, который говорил, что ее отец в Англии сделал что-то не так.

Когда 21 апреля 1509 года Генрих VII скончался, Маргарита Тюдор (снова беременная) стала наследницей английского престола. В то время как Яков и новый король Генрих VIII подтвердили Договор о вечном мире, ребенка Маргариты, рожденного в октябре в Холирудском дворце, крестили под именем Артур, которое имело большое значение в недавней и древней истории Англии. Этому Артуру суждено было умереть в годовалом возрасте, но, конечно, к этому моменту Генрих VIII и его новая королева имели все основания надеяться иметь собственных детей.

После кончины Генриха VII Английского его сын Генрих VIII незамедлительно отметил свое восхождение на престол бракосочетанием с Екатериной Арагонской, вдовой брата. Генрих писал Маргарите Австрийской в Нидерланды (правдиво или нет), что брак состоялся по «прямому распоряжению» умирающего Генриха VII. Бракосочетание прошло быстро и неофициально, но их совместная коронация, меньше чем через две недели, была пышной и публичной. Церемонию провели 24 июня 1509 года. Несмотря на то что неожиданный ливень заставил промокшую королеву укрыться под тентом носилок, тоскливые годы Екатерины закончились – во всяком случае, на ближайшее время.

В ее мире настал солнечный день. На первый взгляд, это была сказочная романтическая история. Екатерина в свои 24 года по-прежнему имела яркую приятную наружность, отмеченную, когда она впервые появилась в Англии. Послы описывали ее как пышущую здоровьем, любезную и веселую, склонную улыбаться даже при неприятностях. Однако интересно, что переписка Екатерины Арагонской с ее отцом Фердинандом до свадьбы наводит на мысли о более прагматичной повестке за браком по любви и более активной роли для Екатерины. Фердинанд советовал дочери использовать «все свое мастерство и благоразумие», чтобы побыстрее «закрыть сделку»[24]24
  Трогательно, что Фердинанд говорил дочери, что «хорошо выйти замуж – самое большое блаженство в мире… и источник всех остальных ипостасей счастья», это косвенная дань Изабелле Кастильской.


[Закрыть]. Екатерина, в свою очередь, благополучно выйдя замуж, говорила Фердинанду, что любит своего нового супруга прежде всего потому, что он «истинный сын Вашего Высочества, который желает быть полезным Фердинанду «с более сильной любовью и послушанием», чем даже родной сын. Такое отождествление Екатерины Арагонской с интересами Испании являлось потенциальным источником опасности. И все же этот брак дал молодому Генриху супругу, более искушенную в устройстве мира, чем он сам.

Наверное, первым предвестием несчастья стал выкидыш, который случился у Екатерины в январе 1510 года. Такие события сами по себе не были редкостью. Гораздо тревожнее (учитывая историю гинекологических проблем и Екатерины, и ее дочери Марии) было то, что доктора, похоже, убедили Екатерину в том, что она потеряла только одного близнеца, а второго еще носит, хотя даже испанский посол сообщал, что у нее восстановился менструальный цикл. Екатерина осталась в уединении, готовясь к рождению ребенка, пока весной ей не пришлось осторожно выйти в свет. Однако к этому времени она уже имела возможность объявить, что снова беременна.

Утром первого дня нового 1511 года Екатерина ко всеобщей радости родила мальчика, его окрестили Генрихом. Всего через семь недель младенец умер, но, опять же, подобные несчастья в XVI веке происходили часто. Отношения Екатерины Арагонской с Генрихом, несомненно, оставались крепкими; настолько прочными, что в 1513 году она смогла повлиять на своего супруга и направить его страну к альянсу с Габсбургами и своей родной династией. Она явно не забыла о своих связях с Маргаритой Австрийской, которая была крестной матерью того усопшего младенца Генриха.

Роль Маргариты Австрийской в качестве правительницы Нидерландов нередко оказывалась тяжелой ношей; она даже писала, что часто хотела бы вернуться в лоно матери. Ей приходилось дипломатично осторожничать с собственным отцом. «Я знаю, что мне не следовало бы вмешиваться в упомянутые вопросы, поскольку я неопытная женщина в таких делах, но мой большой долг перед вами дает мне смелость просить вас… позаботиться об этом, пока еще есть время», – написала она в одном случае. («Грубо и оскорбительно» – так он отозвался об этом столь осторжно сформулированном совете.) Кроме того, она должна была отстаивать интересы самих Нидерландов, а они не всегда соответствовали грандиозному замыслу отца. Однако Маргарита вскоре отпраздновала победу, когда ей удалось отменить крайне невыгодное для ее подданных торговое соглашение с Англией – «Злой договор» (Malus Intercursus).

К тому же за пять лет до приезда Анны Болейн в Нидерланды Маргарита Австрийская играла главную роль в Камбрейской лиге, в 1508 году ей доверили представлять отца, императора Максимилиана, и бывшего свекра Фердинанда на переговорах об альянсе с французами для поддержки папского престола в борьбе с захватами Венеции. Максимилиан советовал дочери арендовать все дома в одной части Камбре[25]25
  Приграничный городок Камбре впоследствии был местом собственного триумфа Маргариты, и его название будет то и дело появляться в этой книге.


[Закрыть], оставив другую часть городка представителям французского короля. Между тем король Франции Людовик сам с преданностью написал ей, напоминая о том, как играл с ней в Амбуазе, когда она была маленькой девочкой. Даже римский папа, еще один член альянса против захватнических действий Венецианской республики, имел обыкновение посылать Маргарите религиозные вещицы и реликвии большой ценности, а Генрих VII поручил своему посланнику поговорить с Маргаритой об интересах Англии. Как выразился о ней придворный поэт Жан Лемер, «Мадам Маргарита в ее молодом возрасте видела и испытала больше… чем любая другая известная дама за всю жизнь».

Наблюдатели говорили о ее «учтивых и мягких манерах». Несмотря на то что Маргарита писала своему послу в Англии, что от переговоров у нее болит голова и что она с противной стороной часто «досаждали друг другу», ей хотелось бросить в бой все свои разнообразные способности. Не при дворе ли Маргариты Австрийской Анна Болейн узнала, что ее пол (и ее женственность) может служить оружием; может быть гамбитом в большой игре, в которой она встанет против другой женщины – другой королевы, как черные и белые стоят друг против друга на шахматной доске?

Однако Камбрейская лига просуществовала недолго, поскольку папа решил, что Франция сама представляет угрозу большую, чем Венецианская республика. В 1511 году римский папа создал против Франции Священную лигу, в которую вовлек Максимилиана и Фердинанда, Венецию и Генриха VIII. Отец Маргариты писал, что французское вероломство преподнесет ей урок: «Мы получше узнали французов, чем ты… и мы бы предпочли, чтобы их учтивые речи обманули тебя, а не нас, чтобы ты была осторожнее в будущем».

Столкнувшись с продолжительным конфликтом (восстанием герцога Гелдерского, желавшего отвоевать независимость своей провинции) в конце 1510 года, Маргарита в смятении написала отцу: «Вы знаете, я женщина, и не мне заниматься войной… Заклинаю вас, милорд, посоветуйте, что делать…» Однако через несколько месяцев пришло такое письмо: «Милорд, я готовлюсь… чтобы возглавить свою армию. Армия прекрасно выглядит, как и артиллерия…» Отец сказал Маргарите, что она сражалась «с отвагой мужчины, а не женщины».

1512 год выдался особенно сложным. Герцог Гелдерский получил поддержку французов, а у Маргариты не осталось средств вести ни собственную кампанию, ни разные кампании отца. Однако в 1513 году сложилась новая антифранцузская коалиция, и Маргарита сыграла в этом процессе важнейшую роль, о чем говорит само название «Мехлинский договор». Маргарита (в отличие от своей бывшей золовки Хуаны) была в центре европейской дипломатии.