Текст книги "Две недели ожидания"

10

– Выпью-ка я пива, – говорит София. Они только что приехали домой, но еще не сняли верхнюю одежду.

Супер, думает Лу, но не пытается остановить ее.

София открывает холодильник. Лу видит морковь, салат-латук, половину банки сладкой кукурузы, сок, несъеденный карри. Ни тебе пива, ни вина. Лу не употребляет алкоголь, а София всю неделю пропадала на работе, так что запасов нет.

– Схожу за пивом.

– Думаю, у тебя похмелье.

София снова берет сумочку и ключи.

– Хочешь чего-нибудь?

Лу качает головой. София уходит, хлопая дверью. Лу садится на диван. Конечности налились тяжестью, голова болит, швы на животе пульсируют. У нее нет сил даже снять куртку. А теперь нужно собраться и подготовиться к очередному раунду ссоры. Хуже то, что этот раунд будет еще и затуманен алкоголем. Лу работала с алкоголиками в качестве психолога. Она помогала Анне, когда у той начался кризис в отношениях с ее ныне уже бывшим бойфрендом Стивом, запойным алкоголиком. София ему, конечно, и в подметки не годится, но в этот раз Лу не отстанет.

У меня нет даже шанса подумать, что я чувствую по поводу перспективы завести ребенка в ближайшем будущем, думает Лу, наклоняясь, чтобы снять ботинки. Я надеялась, что выставка просветит меня относительно возможных вариантов, но все вытеснили разборки с Софией.

Она медленно разворачивается в положении сидя – черт, живот и правда болит! – а потом аккуратно поднимает ноги, чтобы лечь. Лу кладет ступни на подлокотник дивана и подкладывает подушку себе под голову.

* * *

София сидит в кресле под прямым углом к Лу с бутылкой пива в руке и смотрит, как спит ее подруга. Трудно сердиться, когда она так уязвима. Она наблюдает, как подергиваются веки, черные ресницы выделяются на фоне бледных щек. Интересно, что ей снится. Мозг самой Софии занят самыми разными эмоциями: вина, гнев, расстройство, негодование, ревность и… ах да, любовь.

Лу лежит в расстегнутой до половины куртке и прямо в ботинках, торчащих над краем дивана, губы ее слегка приоткрыты, чтобы дышать свободнее, а лоб наморщен, словно бы она на чем-то сильно сосредоточена. София вспоминает, что любит ее. В ней есть что-то невинное, детское.

Какой будет маленькая Лу? Крошечной версией большой Лу, ползающей по всей квартире?

София представляет себе младенца. Это тяжело, поскольку она не привыкла думать о детях. Сначала в ее фантазиях ребенок просто плачет, требует молока, срыгивает, ему нужно менять подгузники и укладывать спать. Но наконец появляются и другие чувства: аромат кожи, мягонькие пушистые волосики, складки на пухлых ручках и ножках… Его глаза впервые фокусируются на каком-то предмете, и младенец улыбается, глядя на мать…

Она не может лишать Лу этой радости.

Теперь София делает паузу, чтобы поразмыслить, хочет ли она ребенка. Увы, она не может поддержать в этом начинании Лу. По крайней мере, не сейчас, но создается такое впечатление, что для Лу это или сейчас, или никогда.

* * *

Лу переминается с ноги на ногу на песке, ей хочется плескаться в море.

– Папа, давай скорее, – нетерпеливо говорит она.

Отец надувает матрас, щеки его раздуваются, он выглядит таким смешным! Наконец он зажимает клапан двумя пальцами и вставляет крошечную заглушку.

– Вот, Лулубель, мы готовы!

– Мам, ты идешь?

– Нет, останусь здесь, – отвечает мама, развалившись на подстилке. Ирэн никогда не купается в море, говорит, что вода холодная. Но хоть раз-то надо ее затащить.

– Я останусь с тобой, – говорит сестра Лу, Джорджия.

– Тогда наперегонки! – предлагает папа. Лу еще не успела встать на ноги, а он уже мчится по пляжу, а матрас подпрыгивает на ветру позади него. – Я первый! – кричит отец, и ветер глушит его голос.

Старт отличный. Отец прекрасный спринтер, но Лу хорошо бегает на длинные дистанции. Она набирает скорость и, хотя ноги у нее куда короче, а легкие уже упираются в грудную клетку, но девочка приближается к нему, а потом догоняет и – ура! – вырывается вперед прежде, чем они достигают мелководья. С победоносным плеском она продолжает бежать и в воде. Лу даже сама не успевает понять, как это произошло, но вода уже ей по пояс, холодная и будоражащая. Она поворачивается лицом к отцу, который ступает в воде медленнее, толкая перед собой матрас, и широко улыбается.

– Я впереди, а ты позади? – говорит он, похлопав рукой по матрасу.

– Я впереди! – восклицает Лу, карабкается на матрас, и пластик поскрипывает.

* * *

Лу просыпается и не понимает, где она находится. На то, чтобы это осознать, уходит пара минут. Свет приглушен. Работает телевизор. Звук на минимуме. Какая-то девица в облегающем платье призывает зрителей играть в азартные игры онлайн. София спит на кресле напротив, запрокинув голову, и чуть слышно похрапывает. В руке опасно накренилась недопитая бутылка пива.

Лу медленно садится, потом встает и на цыпочках подходит к Софии. Она осторожно пытается высвободить бутылку из ее пальцев.

Та вздрагивает, открывает глаза и удивленно смотрит на Лу снизу вверх.

– Hola…[16]16
  Привет (исп.).


[Закрыть] – До нее не доходит, что делает Лу. – Ох, прости.

– Ничего. Я беспокоилась, что ты прольешь. – Лу ставит бутылку на пол.

– Да, ты права. Ой, я заснула. Который час?

– Чуть за полночь.

София зевает.

– Я так устала.

– И я.

Лу выключает телевизор, возвращается к Софии, протягивая руки.

– Пойдем в постельку!

София берет ее за руки.

– Спасибо!

Ох! Она довольно тяжелая. Обе забыли, что Лу нельзя ничего поднимать, но она только что это сделала. Она садится на пуховую перину. Студия слишком маленькая, и кровать совсем близко.

– Можешь помочь мне разуться?

– Конечно! – Все еще спросонок София присаживается на корточки, развязывает шнурки и тихонько стаскивает ботинки, затем аккуратно ставит их рядом. Лу наблюдает.

– Прости…

– Все нормально.

– Нет, не нормально! Я ужасно себя вела!

Лу криво улыбается.

– Да.

– Я не знаю, что на меня нашло. Я вела себя как идиотка.

– Угу.

Может, думает Лу, все еще наладится.

Потом София яростно трет глаза, словно это поможет четче видеть, вздыхает и садится на корточки в метре от Лу. Ее голос звучит тихо и жалобно.

– Я не могу… ребенка… ты понимаешь.

Лу вздыхает.

– Понимаю.

София начинает плакать. Лу садится рядом, скрестив ноги, пусть даже швы натягиваются, пока она сползает к Софии, да и деревянный пол удобным можно назвать с большой натяжкой. Лу снова берет обе руки Софии в свои.

Неправильно как-то, думает она. Это София должна меня утешать, ну да ладно. Как есть, так и есть.

– Я не готова, – говорит София.

Лу смеется, почти горько.

– Я сама не уверена, что я готова.

– Ты знаешь, о чем я.

Лу кивает.

– Но я не могу… стоять у тебя на пути.

– Нет.

– Это было бы ужасно, ты бы возненавидела меня до конца жизни. – София смотрит на нее. И снова эти огромные карие глаза, но сейчас они наполнены слезами. Если бы сердце Лу не было уже разбито, сейчас оно разлетелось бы на кусочки.

– Возненавидела тебя?

– Да! И я тоже! Я тоже ненавидела бы себя. Просто ничего не получилось бы.

Они пару минут сидят молча. Лу знает, что София права. Вот тебе и доказательства: стоит подумать над поведением Софии за последние сутки. А ведь если так продолжится, то она станет вести себя еще разрушительнее и жестче.

– Это чепуха, так ведь? – подает голос Лу. Почему-то она не может плакать, возможно, потому, что плачет София.

– Угу. – София усмехается на долю секунды между рыданиями. Она гладит пальцы Лу. Ее прикосновения легкие, как перышко, и нежные. – Жаль, что жизнь… такая сложная.

– Мне тоже. – Лу гладит пальцы Софии в ответ.

– А нам иногда даже сложнее приходится…

– Ты про что?

– Ну если бы ты была гетеро, то могла бы забеременеть случайно…

– Ммм… Может, ты и права. Хотя мне всегда не нравились такие дамочки. Это манипуляция.

– Si…[17]17
  Да (исп.).


[Закрыть] Но нам недоступна подобная роскошь.

– Мы должны все планировать и обдумывать.

– Подходить ко всему рационально.

– Картинка не должна быть размытой.

– А у меня она размыта, – говорит София.

– Так и у меня тоже, – признается Лу. Они улыбаются друг другу. – Только послушай нас. Согласие во всем… Ирония судьбы.

– Точно.

– Но мы и правда чаще всего соглашались по разным вопросам. – Соглашались. Лу употребила прошедшее время случайно. – Я не уверена на сто процентов, что хочу ребенка.

– Знаю, – кивает София. – Хотя и думаю, что хочешь. А я нет. Пока нет, не так быстро. Все выходит слишком поспешно, и я… какое ты используешь слово… обалдела? Но ты же любишь детей. Ты должна стать матерью. Ты заслужила это право, я не могу тебя просить ждать, ведь, возможно, я никогда и не буду готова.

– Но этого может и не случиться, – замечает Лу. – Может, я и не забеременею.

– Но попробовать стоит.

– Да.

Становится яснее. Лу понятия не имеет, как будет растить ребенка одна. Она никогда не думала о роли матери-одиночки. Можно только представить, как будут реагировать окружающие, что скажут родные. Для начала настоящий кошмар устроит мать. Вряд ли Ирэн обрадуется тому, что Лу забеременела с помощью донорской спермы, больше, чем тому, что ее дочь лесбиянка. Она все еще не приняла решение про донорство яйцеклеток и сейчас категорически против этой идеи, однако уверена, что стоит попытаться родить ребенка. Пусть даже это означает разрыв отношений, наверное, самых лучших в ее жизни. Увидеть это ей помогла честность Софии, которую та наконец проявила.

– Спасибо, – говорит Лу.

Потом очень осторожно, даже нерешительно Лу подается вперед и целует Софию. София отвечает на поцелуй, помогает ей подняться, отводит в постель, где они занимаются любовью. Нежно, сладко, печально. В последний раз.

11

– У нас назначена встреча с мистером Эдвардсом, – говорит Рич.

Сотрудница банка, кажется, обескуражена.

– По поводу кредита. Мистер и миссис Моррис.

Она проверяет что-то на экране.

– Ах да! Присядьте, пожалуйста, вон там за стол. Я его позову.

Вскоре после этого раздается щелчок замка, и к ним присоединяется молодой человек в деловом костюме. На его волосах слишком много геля, думает Рич, а еще эта розовая рубашка в полоску. Они пожимают друг другу руки. У мистера Эдвардса хватка не такая сильная, как у Рича, да и моложе он минимум лет на десять.

– Спасибо, что пришли.

Рич ерзает на стуле. Хотя он уже взрослый, но до сих пор чувствует себя здесь так же некомфортно, как и в бытность студентом, когда превышал кредит по карте. Ситуация не становилась позитивной, несмотря на все постеры с улыбающимися сотрудниками, которые якобы готовы выслушать и прийти на помощь.

Мистер Эдвардс говорит:

– Я решил, что в вашем случае лучше встретиться лично, поскольку хочу обсудить с вами кое-какие детали.

– Конечно, – кивает Кэт.

Рич говорит:

– Я надеялся, что мы все уладим по телефону. – Им еще нужно увидеться со специалистами в клинике, которым просто нужно знать, смогут ли супруги при необходимости изыскать средства.

Мистер Эдвард широко улыбается Кэт.

– Иногда так и происходит, но, я думаю, вы понимаете, что приходится хоть чуточку… – он подбирает нужное слово, – разобраться в том, кому мы даем кредит.

– Разумеется, – снова кивает Кэт.

А Ричу становится интересно, почему жена без конца соглашается с этим типом.

Мистер Эдвардс что-то проверяет по бумажке, лежащей перед ним.

– Итак, чтобы быть точным… вы брали две тысячи фунтов в ноябре. Можно поинтересоваться, на какие цели вы хотите получить кредит в этот раз?

– Первый кредит я потратил на то, чтобы свозить жену в отпуск перед Рождеством, – говорит Рич. – Не знаю, в курсе ли вы, но она болела, и нам хотелось отпраздновать начало новой жизни. Мы даже решили поехать перед пиковым сезоном, чтобы сэкономить.

– Хорошо, – говорит мистер Эдвардс, который сейчас кажется смущенным, словно бы болезни он не брал в расчет. Но затем он снова широко улыбается Кэт. – Съездили в какое-то приятное местечко?

– Катались на лыжах.

– Надеюсь, вы хорошо провели время.

– Спасибо. Все было замечательно.

Мистер Эдвардс кивает.

– Я так понимаю, вы бы хотели взять еще десять тысяч.

– Да, – отвечает Рич. Он старается сдержать раздражение. – Но в этот раз не на путешествие.

– Ладно… а на что тогда вам потребовался новый кредит?

Ричу кажется, что это никого не касается. Он и так уже волнуется из-за денег и не хочет, чтобы какой-то тип все испортил.

– Вам непременно нужно знать?

– Боюсь, что да.

Возможно, стоит сказать, что это на машину, но прежде чем Рич успевает придумать благовидный предлог, вмешивается Кэт.

– На лечение от бесплодия.

– Ооо…

В этот раз на лице мистера Эдвардса читается неприкрытое замешательство. Несколько секунд он не может придумать, что ответить.

– У моей жены был рак, – сообщает Рич. Раз уж этот молодчик сует нос в их дела, то можно и его засмущать в отместку. – Ей нужна процедура ЭКО, если мы хотим завести ребенка и стать настоящей семьей.

Рич удивлен. Он даже не думал, что эта идея так увлечет его. Очевидно, не в таком уж он затруднительном положении, как считал.

– Ох. – Мистер Эдвардс вспыхивает.

Рич испытывает язвительное удовольствие. Для спонтанной тактики весьма проницательный ход. Остается надеяться, что мистеру Эдвардсу будет слишком стыдно дать им от ворот поворот.

А тот снова сосредотачивает внимание на Кэт.

– То есть из-за болезни ваши заработки, миссис Моррис, стали… случайными?

– Да. Долгое время я получала только пособие по болезни.

Снова пауза.

– То есть вы, мистер Моррис, главный… ммм… кормилец, насколько я понимаю.

– На какое-то время да.

– Вы работаете в музыкальной индустрии.

– Да, я продакт-менеджер.

– Наверное, сейчас отрасль претерпевает много изменений… – Мистер Эдвардс улыбается, словно бы с жалостью, но Рич понимает, на что тот намекает.

Только на прошлой неделе в головном офисе прошли очередные сокращения. Мистер Эдвардс ударил по его самому больному месту, а теперь проясняет, о чем это он:

– Вы можете сказать, что вам гарантировано рабочее место?

А кому вообще в наши дни гарантировано рабочее место? – думает Рич, но вслух врет:

– Да.

– Он пользуется популярностью у клиентов, – вклинивается в беседу Кэт. – Его любит начальство. – Она сжимает колено Рича под столом.

– А что касается ежемесячных платежей, – продолжает мистер Эдвардс. – Вы потянете еще триста пятьдесят фунтов?

– Конечно! – Рич по-прежнему старается не сорваться.

– Но у вас превышение по кредиту… – Снова эта подобострастная улыбочка.

Рич почти готов наброситься на него с кулаками, но, разумеется, не станет этого делать.

– Вряд ли большое и по прошлому договору. Все дело в том, что Кэт не могла работать. Как только она выйдет на полный рабочий день, все наладится.

– Но ведь у вас будет ребенок, а потом, как я полагаю, миссис Моррис, вы возьмете отпуск по уходу за ребенком?

– Да, какое-то время придется ухаживать за новорожденным. – И снова Рич удивлен силе своих чувств.

– При этом вы хотите выплатить кредит за тридцать шесть месяцев…

– Мы справимся.

– Думаю, вы понимаете, почему я вынужден проговаривать все это…

Нет, черт возьми, я не понимаю! – хочется заорать Ричу. Он ощущает рядом присутствие Кэт, полной ожидания и надежды. Невыносимо думать, как сильно она расстроится, если их заявку отклонят. Она и так прошла через такие муки.

Внезапно Кэт подается вперед через стол.

– Прошу вас. Я знаю, что это гигантская сумма, как знаю и то, что на вас давят, чтобы вы сейчас не разбрасывались кредитами. Но мы ведь говорим не о новом «БМВ» и даже не об отпуске. Если бы мы знали, что потребуется этот кредит, то отказались бы от поездки за границу, хоть нам и правда был необходим отпуск. Мы лишь недавно выяснили, что есть такая возможность. Мы просим помочь нам с ребенком, которого безумно хотим. – Она бросает взгляд на Рича. В глубине души он в шоке от ее прямолинейности, но кивает, поскольку все сильнее ощущает, как сильно хочет того же самого. Кэт продолжает: – Мы бы предпочли, разумеется, чтобы зачатие было бесплатным. Многие ведь не платят ни гроша. Наверное, и вам не придется, когда наступит ваш черед. У вас есть девушка? Ну или жена?

Мистер Эдвард вспыхивает. Рич замечает обручальное кольцо у него на пальце и впервые испытывает к нему сочувствие. Для них обоих этот разговор мучителен.

Но Кэт не сдается:

– Так представьте, что в будущем вы захотите ребенка, будете много лет пытаться, а потом выясните, что она не может иметь детей или же вы по какой-то причине…

Мистер Эдвардс кашляет и выглядит смущенным.

– Вообще-то у нас уже двое детей, – бормочет он.

Кэт ахает. Разумеется, она-то думала, что он слишком молод для роли отца, да и Ричард так подумал. Но его слова лишь подлили масла в огонь.

– Вам повезло. Но у нас не все так гладко, и это единственный способ достичь желаемого. Если нужно, мы заложим дом, пойдем на все. Я буду работать еще больше, а муж и вовсе костьми ляжет. Боже, да я собой торговать пойду, если придется!

Рич не верил своим ушам, хотя его и впечатлила честность жены. Наконец она пробилась через эти фальшивые улыбки и общие фразы.

– Не отказывайте нам, умоляю!

Мистер Эдвардс снова утыкается в свою бумажку.

Рич идет против своей гордости и поддакивает:

– Пожалуйста.

Мистер Эдвард тянется за калькулятором.

– Посмотрим, что можно сделать.

Снова долгое молчание, пока мистер Эдвардс ударяет по клавишам с цифрами. Наконец он поднимает голову.

– Хорошо… мы можем дать вам эти деньги. Но это последний кредит, пока вы не вернете банку десять тысяч. Боюсь, это наш предел.

12

Уже первый час, а Лу еще даже не одета. После операции прошло несколько недель, и она планировала бегать, чтобы снова прийти в форму. Как минимум надо бы принять душ, но онлайн-форум затягивает.

Всем привет. Многие годы мы считали, что проблема в низком качестве спермы мужа, но после второго провального ЭКО прошли обследование, и нам сказали, что мои яйцеклетки, видимо, очень плохого качества. Я была просто раздавлена. Не понимаю, почему столько времени ушло на то, чтобы это выяснить. Я-то думала, что со мной все в порядке. Врач сказал, что есть лишь 5 % на успех в очередном ЭКО, и он не хочет, чтобы мы зря тратили пять штук, поэтому предложил подумать о донорской яйцеклетке. Спросил, есть ли у меня сестра или подруга, которые могут стать донорами. Но у меня таких знакомых нет! Мне плохо, я все время плачу. Не могу поверить, что у меня никогда не будет детей. Энни33.

Энни! Наверное, для тебя было настоящим шоком узнать, что дело в твоих яйцеклетках. Я была донором яйцеклеток в программе обмена. Идея в том, что кто-то типа меня, кто проходит процедуру ЭКО, пользуется ненужными мне яйцеклетками. Может, и тебе такая схема подойдет. Если почитаешь ветку про донорство ЯК, то увидишь, что ты не одинока. Огромное количество женщин родили детей от донорской яйцеклетки, и ЭТО ИХ ДЕТИ. Да, может быть, потребуется помощь, чтобы осознать это, но когда ЯК оплодотворена спермой твоего мужа, растет внутри тебя на протяжении девяти месяцев и именно ты вынашиваешь этого малыша, питаешь и чувствуешь каждое его движение, это определенно твой ребенок. Кроме того, я верю, что ребенок становится тем, кем он становится, благодаря родительской любви и их образу жизни. Надеюсь, со временем ты почувствуешь то же самое и сможешь завести собственного ребенка, пусть даже генетически он не совсем «твой». Тень.

Привет, Энни33. Я думаю, требуется определенное мужество, чтобы принять ЯК незнакомой женщины. Из-за моей национальной принадлежности ушло много месяцев, чтобы найти женщину, которой подойдут мои ЯК, но теперь такая женщина нашлась. Я действительно думаю, это воля Божья, что у двух незнакомых людей могут сложиться такие магические отношения, и однажды твой ребенок поймет, как сильно ты хотела стать мамой, и поблагодарит тебя за путешествие, в которое ты рискнула отправиться. Радуга.

Эх. Жаль, что София не может прочесть эти строки, думает Лу. Может быть, она перестала бы быть такой циничной.

* * *

– Встретимся дома? – спрашивает Кэт.

Рич обращается к своему тестю:

– Еще пива, Питер? Их какое-то время не будет.

Питер осушает свою кружку.

– Такое же, пожалуйста.

– Вечер обещает быть приятным, – говорит Джуди, когда они с Кэт выходят из паба. Все утро шел дождь, а теперь на небе видны многообещающие голубые островки.

– Давай пройдемся вдоль оврага и обратно, – предлагает Кэт. Родители жили в Йокшир-Дейлс с тех пор, как Кэт и ее брат были маленькими, и этот маршрут был самым любимым у всей семьи.

– Как приятно с кем-то погулять, – говорит Джуди, когда они отходят на достаточное расстояние. Питеру сейчас тяжело передвигаться на любые расстояния, кроме самых коротких, но Джуди моложе своего мужа и в лучшей физической форме.

Кэт идет по тропинке через ворота и дальше в поле. Там пасутся овцы, щиплют травку. С обеих сторон небольшой уклон, ручей делит луг пополам, от высокой травы мокнут ноги. Сначала они идут в дружественном молчании, подстраиваясь под ритм друг друга. Через некоторое время легкая неровность уступает место внушительным скалам и более суровой природе, и по мере того, как женщины движутся вдоль ручья, переходя с камня на камень, их разговор становится зеркальным отражением движений и тоже перепрыгивает с одного общего интереса на другой. Кэт рассказывает Джуди новости о друзьях, которые мать выслушивает с удовольствием, а Джуди делится с дочерью последними известиями о драматических взаимоотношениях брата Кэт Майка с женой Саки. Обе недовольны поведением Саки, которую считают сложным человеком.

– Ее мать помешана на спорте.

Они могут сплетничать так весь вечер, но если Кэт хочет затронуть важную для нее тему, то стоит начать сейчас. Она внимательно смотрит на мать. На лице Джуди застыла полуулыбка, морщинки весело разбегаются по лицу. Седые волосы забраны в привычный пучок, несколько прядей обрамляют все еще умиротворенно красивое лицо, фиолетовая куртка расстегнута, а руки покачиваются в такт ходьбе. Она, как обычно, расслаблена.

– Я хочу кое о чем рассказать, мама.

– Да?

– Ты же помнишь, что меня оперировали, чтобы убрать опухоль?

– Д-да…

Кэт знает, что мать не любит говорить о ее болезни. В те непростые дни Джуди, казалось, лучше справлялась с насущными проблемами, чем открыто говорила о болезни дочери. Наверное, ее это слишком расстраивало. Кэт тяжело, несмотря на их близость. Она напоминает матери:

– Мне оставили матку и шейку матки.

– Ну да.

Они входят в узкий овраг. Над головами возвышаются напоминающие гигантские строительные блоки серые глыбы, которые вдоль и поперек за долгие века разъела проточная вода. Кэт поднимает голову в надежде, что камни могут поделиться с ней своей силой.

– Это значит, что я могу выносить ребенка. – Даже просто от слов перехватывает дыхание, она так сильно этого хочет.

Джуди молчит. Кэт ждет хоть какой-то реакции.

– Я не понимаю, – наконец произносит мать. – Не думала, что такое возможно.

Кэт придает твердости голосу и объясняет матери, что можно использовать яйцеклетки другой женщины. То, что они идут, помогает собраться, словно бы каждый шаг вносит ясность, помогает сформулировать мысли.

Когда она завершает свой рассказ, Джуди говорит:

– Полагаю, тебе поможет преодолеть то же упрямство, которое помогло побороть рак.

Кэт стоило бы, наверное, пропустить это замечание мимо ушей, но она не может устоять.

– Папа говорит, что я вся в тебя.

– Ну и ну! – восклицает Джуди. – Ты всерьез задумалась об этом? Все сначала! Снова эти бесконечные приемные, анализы, лекарства.

– Но теперь я не буду раковой больной.

Почему мать не понимает этого?

– Беременность – серьезная нагрузка для твоего организма.

– Я себя чувствую намного лучше, чем раньше.

Несколько месяцев после операции весь мир Кэт был ограничен пределами их спальни и поездками в больницу на химиотерапию. Она могла только смотреть днем телевизор, даже чтение утомляло. Иногда между курсами она находила в себе силы добрести до конца улицы и выпить кофе с Ричем. Когда все кончилось, она чувствовала себя очень подавленной.

Но она вытащила себя и из этого болота. По сравнению с той Кэт теперь она новая женщина.

– Честно говоря, я умудрилась даже на лыжах покататься перед Рождеством, хотя о таком совсем уж не помышляла.

– Но у тебя все равно бывают дни, когда ты очень устаешь, не так ли?

Мама права. Хотя она давно уже вернулась к работе, до недавнего времени Кэт выматывалась, временами ее начинало трясти, силы заканчивались, и приходилось часто укладываться в постель. Те же ощущения, как и во время химиотерапии.

– С осени такого не было.

Джуди трясет головой.

– Не так уж много времени прошло. Ты хоть понимаешь, как ужасно можешь чувствовать себя во время беременности? Меня с вами обоими выворачивало наизнанку.

– Многие мои подружки через это прошли. Ну и Саки. – Может, сравнение с невесткой и не самая хорошая идея. Саки в отличной спортивной форме и на несколько лет моложе. – Ты не хочешь еще одного внука, мам?

– Разумеется, хочу. Ты же знаешь, я бы все отдала. Мне кажется, из вас с Ричем получились бы замечательные родители, я всегда так думала. Да и ты отлично ладишь с детьми.

– Да? – Кэт удивлена услышать такое от матери. Обычно та скупа на комплименты.

– Ну я вспоминаю, как ты ведешь себя с Альфи и Домом. Ну и, разумеется, я очень люблю Рича… – Джуди замолкает, поскольку сосредотачивается на том, чтобы вскарабкаться на особенно опасный участок скалы, а когда оказывается на ровной поверхности, то останавливается и смотрит на дочь: – Но ведь генетически этот ребенок не будет мне родным внуком, да?

Ну вот, приехали, думает Кэт. Ей действительно больно, особенно после упоминания о племянниках.

– Но ведь я его выношу.

– Я имела в виду биологически.

– Ну… генетически это будет ребенок Рича, но все равно он и мой тоже. Может быть, это и хорошо, что мы не будем связаны кровным родством. Если моя форма рака передается по наследству, то я не передам его детям.

Она решила прояснить этот вопрос, и нет смысла избегать этой подробности.

– Может, лучше просто усыновить?

– Мы думали о таком варианте, но в Великобритании это не так-то просто, особенно если ты белый, малышей просто нет…

– Возьмите ребенка постарше.

Но я хочу НАШЕГО малыша! – хочется кричать Кэт, но нужно стараться действовать потихоньку, несмотря на все каверзные вопросы матери.

– Я не уверена, что смогу принять ребенка постарше, у которого могут обнаружиться всякие эмоциональные проблемы.

– Ну это куда проще, чем пройти через процедуру ЭКО, которую ты, похоже, планируешь. Снова придется уходить с работы.

– Мам, мне кажется, ты не поняла. Я хочу ребенка от Рича.

– Снова лекарства. Ты их и так уже принимала горстями.

– Я устала от того, что во мне все видят жертву рака! – взрывается Кэт. – Это совсем другое лечение, и прекрати, пожалуйста, сравнивать. Знаешь, что самое страшное, когда болеешь раком? Я чувствовала, что мне нет места… – она взмахивает рукой, – в обычном мире. Я не могла вот так отправиться на прогулку или вообще куда-то пойти. Я не могла ничего планировать, даже на следующий день. Я не могла поехать в центр города. Не могла рисовать или лепить горшки. Я даже не могла к тебе доехать, если только Рич меня не привозил. И уж точно я не могла подумать о детях. Всякий раз приходилось отгонять от себя эту мысль, и это было ужасно… – Кэт судорожно сглатывает. Плакать нельзя, это не поможет. Мать просто решит, что она слишком остро реагирует. Она продолжает: – А вокруг меня подруги рожают детей. Альфи и Дом подрастают… У меня такое чувство, словно я живу в какой-то временной петле. На два года моя жизнь остановилась, а у других она продолжала идти своим чередом.

Джуди вздыхает:

– Нам тоже было невесело. – Она снова отворачивается и смотрит на текущую воду.

Это максимум, на который готова ее мать, выражая отношения к болезни Кэт. Но сейчас не время разбираться с реакцией Джуди на прошлое. Кэт полна решимости поделиться своими чаяниями и мечтами, не создавая впечатления, что это лишь фантазии. Как будто идешь по канату. Джуди останавливается, чтобы перевести дух, Кэт встает рядом, дотрагивается до плеча матери и предается воспоминаниям:

– Ужасное начало семейной жизни. Ричу приходилось помогать мне залезать в ванну и вылезать оттуда, он сам ходил по магазинам и готовил для меня…

– Думаю…

– Ему даже приходилось убирать за мной, когда меня тошнило.

Кэт вздрагивает. Физическое недомогание – это еще не самое плохое. Когда химиотерапия осталась позади, у нее начались панические атаки. Когда уже не нужно было показываться докторам и медсестрам ежедневно, между осмотрами Кэт казалось, что она брошена на произвол судьбы. Внезапно на нее обрушился шквал эмоций, словно перепуганные летучие мыши стаей вылетели из пещеры. Мысли скакали с одного на другое, но при этом она не могла их контролировать, она отчаянно пыталась как-то переключиться, но лишь больше уставала и паниковала еще сильнее.

– Рич всем нам помог пережить этот ужас, – говорит Джуди.

Кэт кивает. Иногда ей даже интересно, как справились бы родители, не будь с ней рядом мужа.

– Но с начала этого года я снова захотела, чтобы часики затикали.

Они вышли из оврага и снова оказались на вершине холма, откуда открывается прекрасный вид. Пустынная равнина продувалась всеми ветрами, но чуть ниже пастбища обрамлены деревьями, а дальше поблескивает синевой в солнечном свете озеро Малхэм-Тарн. Где еще в мире можно найти такое многообразие долин и холмов, форм и пейзажей, чем в Йоркшире, думает Кэт. Образ Дейлс в глазах общественности скорее приторно-сладкий, чем реальный: телешоу и открытки не передают всех масштабов. Несмотря на обилие живописных деревушек, с того места, где они стоят, в поле зрения нет ни единого жилища.

– Знаешь, мам, – говорит Кэт, – тысячи лет женщины рожают детей. Детей зачинали в лесах, полях, типа этих, в кроватях, машинах и номерах отелей. Детей рожают в кино, по телевизору и в книгах… Мои подружки… да даже чертова Саки… рожают все! Женщины беременеют, вынашивают и рожают ежедневно. Все, кроме меня.

В конечном итоге хочется объяснить ей, что желание иметь ребенка – это не лекарство, не рак, не то, что Рич, ты, я или кто-то из родных пережил, пока меня лечили от страшной болезни. Это такая сильная потребность, что ее даже сложно высказать вслух. Кэт глубоко вздыхает.

– Я знаю, что это трудно, мам, но нам это нужно, Ричу и мне. Моя болезнь отняла столько времени и сил… Я сыта по горло ограничениями, которые на меня наложила болезнь, мне нужен новый смысл жизни, чтобы он заключался не только во мне самой. Я хочу для разнообразия поставить кого-то другого с его интересами превыше себя. Может, это и эгоистично, но я так чувствую то же, что и половина мира, все ведь хотят иметь детей. Может, у меня просто слишком много любви, которую можно отдать, я не хочу, чтобы она пропала впустую, не хочу через несколько лет слоняться по пустому дому, где только мы вдвоем, чувствовать себя одинокой, чувствовать, что чего-то не хватает. Я хочу показать своему ребенку это голубое небо и эти долины… – Она снова взмахивает рукой. – И хотя Рич никогда ничего мне не говорил, но он на что-то надеялся, когда брал меня в жены, а его обсчитали, по крайней мере возникает такое ощущение. Поэтому мне хочется что-то дать ему взамен за все, что он для меня сделал. Думаю, из него получится такой замечательный папа. Он окружил меня такой заботой, можно только представить, каким он будет с малышом…