Текст книги "Все мужчины негодяи?"

У Эвелины внезапно появилось желание помолиться, что само по себе ее удивило. Она не помнила, когда молилась в последний раз. Она опустилась на колени перед маленьким окошком в комнате Джастина. Ей казалось, что в этот ясный и солнечный денек Бог должен быть где-то там – на улице, на свежем воздухе, а не в душной, пропитанной тяжелыми запахами комнате. Эвелина знала, что Фаиза на кухне. Возможно, турчанка там тоже молится, взывая к помощи Всевышнего.

Эвелина прижалась лбом к своим стиснутым в мольбе ладоням, не зная, как обратиться к небесному отцу. Ей казалось в высшей степени нелепым и лицемерным умолять Господа спасти Джастина – человека, которого она сама ненавидит со всей страстью, присущей ее натуре. Всевидящий Бог сразу же поймет, сколь противоречивы ее чувства. Что, если Бог прочтет то, что написано в сердце Эвелины – в сердце, переполненном гневом, ненавистью, страхом и безнадежным отчаянием?

От долгого стояния на коленях у Эвелины стали болеть ноги, и она в конце концов решила, что лучше всего будет попросить Господа уладить все так, как Он сам сочтет нужным. Но при этом Эвелина умоляла Бога обязательно спасти Салли, позаботиться о Фаизе и Ахмете и, наконец, помочь Джастину. Да, она не скрывает, что ненавидит этого человека. Но при этом совершенно искренне заявляет, что не желает его смерти. Она просто не представляет себе этот мир без него. Невозможно закрыть глаза на те добрые дела, которые Джастин совершил в своей жизни, в том числе спас ей жизнь, из-за чего и оказался в этом жутком состоянии. Перед мысленным взором девушки стояла картина, как он, ни секунды не раздумывая, подставляет свою грудь под пулю, которая предназначалась ей. И она почувствовала, что узы, связывавшие ее с Джастином, до сих пор не разорваны.

Эвелина поднялась с колен. Несмотря на то что от усталости она едва стояла на ногах, девушка впервые за последние несколько дней почувствовала себя уверенно. Ворвавшись на кухню, она сказала:

– Принеси мне воды из ручья, Фаиза. Греть воду не надо. Мы искупаем маркиза и попытаемся привести его в чувство.

Эвелина и Фаиза вместе обмыли раненого ледяной водой. Но он не очнулся. Они кричали ему на ухо, трясли Джастина за плечи, пробовали его поднять, но все безрезультатно. Он ни на что не реагировал. Эвелина впадала в отчаяние. Если лорд Баркли умрет, как она сможет вернуть его тело семье, не привлекая внимания властей? Если он умрет, как она сможет помочь Салли? Если маркиз умрет наконец, как она узнает, почему он сначала предал ее, а потом спас?

Темные тучи, сгустившиеся над одинокой хижиной, не рассеялись. Даже когда Анхель прислал Эвелине записку с сообщением о том, что с Ахметом все в порядке. От Салли по-прежнему не было никаких вестей.

Эвелина начала читать Джастину дневник своего отца. Это занятие придавало девушке уверенности и привносило какое-то подобие гармонии в ее искаженный мир. Если бы только отец мог явиться к ней сейчас и подсказать выход из этого тупика! Если бы написанные на бумаге слова помогли ей быстрее найти ответы на мучившие ее вопросы!

Каждый день, сидя у кровати раненого маркиза, Эвелина подолгу – вплоть до глубокой ночи – читала вслух до хрипоты. Так ей было легче. Она думала, что это не даст ей сойти с ума, а Джастину, возможно, поможет выбраться из темного коридора забытья.

– «Я уверен, что сердце у моей маленькой Эвелины больше, чем огромный корабль, который привез нас в это забытое Богом место. Сегодня она подобрала четырех брошенных котят. Хотя прислуга еще не успела прийти в себя после того, как на прошлой неделе она притащила домой ту дворнягу. По всему дому слышится мяуканье и пахнет хуже, чем от Темзы».

Читая эти строки, Эвелина нежно улыбалась, а ее глаза светились от светлых воспоминаний. Отец только притворялся, что недоволен. А на самом деле его губы тогда постоянно расплывались в улыбке. Хотя отец никогда бы в этом не признался, маленькая плутовка видела, что он, так же как и она, находит очаровательными эти пушистые, комочки. Грустно вздохнув, она продолжала:

– «Настоящий ад начался, когда она решила искупать этих маленьких чудовищ. Однако разве я могу дать ей за это нагоняй? Она веселится сама и развлекает прислугу. А это не так уж мало».

Эвелина перевернула страницу.

– «Напряжение, в котором мы работаем, просто огромно. Но мои усилия – медленно, но верно – приносят свои плоды. И я знаю, что есть надежда…»

– Госпожа! – В комнату вошла Фаиза. Морщинки у нее на лице стали глубже, а под глазами залегли темные круги. – Вам нужно сделать перерыв.

– Я хочу опять его искупать. – Эвелина отложила дневник и поднялась. – Я справлюсь сама, а ты ступай поспи.

– Я приготовлю воду и полотенце. Хоть не вижу в этом никакого толку.

– А потом ты отдохнешь, договорились?

Фаиза кивнула:

– Как скажете. Но хочу вам сказать: я обратила к Аллаху очень много молитв, которые – все до одной – остались без ответа. Я очень опасаюсь, что мы с вами не сможем поднять маркиза на ноги. Похоже, что все бесполезно. Кажется, он собирается отойти в лучший мир.

– Маркиз молод, и у него крепкий организм. Он поборет недуг. Его просто нужно немного подтолкнуть к этому.

– Нам с этим не справиться, госпожа. Нет у нас такой возможности. Видно, его призывает Аллах. Все во власти Всевышнего! – Горестно покачав головой, Фаиза вышла из комнаты.

Сидя на узкой кровати рядом с Джастином, Эвелина бережно вытирала влажным полотенцем его широкие нагие плечи и мускулистые руки. Даже в таком беспомощном состоянии маркиз выглядел исключительно мужественным.

В мерцающем свете свечи его кожа казалась мертвенно-бледной. Ее цвет не могли оживить даже его золотисто-каштановые локоны. Баркли стал похож на призрака. Но при этом от него шел жар, словно от тлеющих угольков костра.

Эвелина хотела вытереть его сухие потрескавшиеся губы и поднесла к его лицу намоченное прохладной водой полотенце. И в этот миг почувствовала, как кто-то мягко взял ее за руку. Она ахнула. Сердце радостно встрепенулось у нее в груди.

– Джастин! Слава Богу!

Он нежно дотронулся до руки Эвелины, отчего у нее по спине побежали мурашки.

Она резко отстранилась, как будто ее ударило током, и мгновенно отскочила от кровати.

Джастин пробормотал что-то невразумительное. Эвелина догадалась, что он, наверное, находится сейчас в состоянии полудремы, не различая реальность и сон. Но после того как они провели нескольких дней и ночей без единого проблеска надежды на улучшение, даже это казалось огромной удачей.

Эвелина подошла к постели, наклонилась над Джастином и слегка встряхнула его за плечо.

– Джастин!

Он ничего не отвечал. Тогда она потрогала его лоб. Ей показалось, что его лоб стал горячее, чем был за мгновение до этого.

Девушка села рядом с ним, снова взяла полотенце и вытерла ему лицо.

Вдруг его рука – сильная и уверенная – обвилась вокруг ее талии.

– Что за дурацкие шутки, Джастин Баркли! – Эвелина потрясла его сильнее, но Джастин не очнулся. Он пребывал в забытье, продолжая крепко держать Эвелину за талию.

– Очнись, Джастин.

Он снова пробормотал что-то невнятное.

– Джастин! – воскликнула Эвелина. – Ты пришел в себя? Пожалуйста, очнись!

– Ах, Рейчел! – прошептал он и улыбнулся.

Затем маркиз нахмурился, но его глаза по-прежнему были закрыты.

– Мама! Ты здесь? Разве ты не пошла в гости к королеве?

Он метался по подушке.

– Джордж! Наконец-то ты вернулся! Мы все так скучали по тебе!

Эвелина вновь приложила руку ко лбу Баркли. Слабая лихорадка сменилась нестерпимым, обжигающим жаром. Страх сковал ей сердце.

Слова слетали с его губ – сбивчивые и неразборчивые:

– Не ходи… на охоту… Пожалуйста, останься… со мной! – Джастин, охваченный паникой, закричал в бреду: – Джордж! Джордж!

Эвелина схватила полотенце, намочила его в прохладной воде и положила ему на лоб.

– Джордж!

У нее пересохло во рту. Она ужасно боялась за него.

– Ш-ш, – успокаивала она Джастина. – Не волнуйся: Джордж обедает в своем клубе. Он скоро вернется.

Лицо маркиза прояснилось.

– О, Джордж… – выдохнул он. Маленькая слезинка выкатилась у него из угла глаза и потекла по щеке.

Девушка вытерла ее полотенцем. Ее сердце сжалось от сострадания.

Эвелина провела влажным полотенцем по его шее.

– Джордж ушел в свой клуб. На ужин ему сегодня подадут ягненка с мятным желе. А на десерт – крем-брюле.

Джастин заметно успокоился и затих. А затем повернул голову набок и тут же уснул.

Эвелина прикрыла рот рукой и судорожно вздохнула. К горлу у нее подступил комок. «Нужно набрать еще воды», – подумала девушка, но не пожелала будить Фаизу. Ей хотелось хотя бы на короткое время убежать от Джастина Баркли. Ей нужно побыть одной, чтобы успокоиться и все обдумать.

Эвелина надела плащ и вышла за дверь. В кустах весело стрекотали сверчки, а птицы начинали выводить свои предрассветные трели. Первые золотистые лучи солнца обещали прекрасный день. Но Эвелина, погруженная в свои мысли, ничего этого не замечала.

Она вдохнула приятный залах травы и постаралась отвлечься от тревожных мыслей, пытаясь сосредоточиться на том, что Джастин наконец-то пришел в себя. Ну, не полностью, конечно. Но все-таки стал проявлять признаки жизни. Это было настоящее чудо, за которое ей следует благодарить судьбу.

Эвелина провела рукой по утомленным глазам. Только сейчас она поняла, что и в самом деле очень устала.

Воздух был прохладным и влажным от росы, которая блестела на траве и листве деревьев. Идя по тропинке, Эвелина старалась привести в порядок свои чувства и выработать четкую линию поведения с этим загадочным маркизом. Ну, самое главное сейчас, конечно, – думать прежде всего о деле. Лорд Баркли – ее пленник… ну… то есть ее пациент. И он обязан ответить на все ее вопросы. В конечном итоге они получат от маркиза ответы, которые необходимы им, чтобы выручить Салли. И чтобы помочь самой Эвелине и тем, кто ей дорог.

«В моем деле залог победы – способность сохранять ясную голову и не упускать из виду конечную цель», – когда-то объяснял ей отец.

Поэтому Эвелине необходимо постоянно думать о задачах, которые перед ней стоят. А значит, необходимо задушить в себе остатки страсти и чувств, которые – чего греха таить! – она все еще продолжала питать к Джастину. Ей необходимо стать похожей на отца – действовать с холодной головой и молча выполнять то, что требует от нее долг. Похоже, жизнь показала, что желание Эвелины навсегда освободиться от мира, в котором вращался ее отец, на данный момент неосуществимо. Видимо, для того, чтобы выжить, ей необходимо самой стать частью этого мира, который был ей раньше так ненавистен.

Глава 19

Фаиза так обрадовалась, что как была с ножом и куском сыра в руках, так и выбежала из комнаты Джастина, позабыв обо всем на свете.

– О, слава всемогущему Аллаху! Всевышний услышал мои молитвы! Господин маркиз очнулся!

Эвелина со всех ног помчалась в спальню.

Они с Фанзой стояли над кроватью Баркли, держась за руки, и затаив дыхание ждали, когда он проявит признаки жизни.

Джастин облизнул пересохшие губы.

Эвелина присела рядом с ним на постель.

– Принеси мне воды, Фаиза.

Верная служанка стремглав выбежала из комнаты, а минутой позже вернулась с кувшином и чашкой в руках.

– Пейте, милорд. – Они вдвоем осторожно приподняли раненого, и он глотнул немного из кружки, которую держала перед ним Эвелина.

Затем медленно, с трудом приоткрыл глаза и недоуменно посмотрел на девушку. Потом перевел взгляд на Фаизу. После этого медленно произнес:

– Кто вы? – Голос у него был хриплым.

Такого поворота событий Эвелина совсем не ожидала.

– Вы меня не узнаете? – неуверенным голосом спросила она.

– Что со мной случилось? – Неестественно растягивая слова, спросил Баркли. – У меня голова раскалывается и вся грудь словно в огне. – Странным блуждающим взором он изумленно оглядывал комнату, а затем задержал свой взгляд на Эвелине, Мгновение они молча смотрели друг на друга. Было очевидно, что Джастин не узнавал девушку, Эвелина не на шутку встревожилась.

В глубине души подозревая вероломного Баркли в притворстве, она все-таки заставила себя говорить с ним ровным голосом.

– Мы молились за ваше выздоровление, милорд. – Сказав это, Эвелина подумала про себя, что услышанные Богом молитвы ни в коей мере не означают, что она поверит очередной хитроумной уловке изворотливого маркиза.

Джастин медленно поднял руку и дотронулся до своей перевязанной головы. Он настороженно смотрел на стоящих перед ним женщин.

– Кто вы?

– Мне с трудом верится, что вы могли потерять память как раз в тот момент, когда вам это удобнее всего – когда настала пора наконец раскрыть мне всю неприкрытую голую правду. – Произнося слова «неприкрытая голая правда», Эвелина запнулась, и ее голос предательски задрожал. Осознав это, она покраснела.

Что-то на мгновение промелькнуло в его серо-зеленых глазах. Может быть, воспоминание? Или это был страх, что ему придется выложить Эвелине всю правду как на духу, какой бы неприглядной она ни была? Раз уж маркиз потерял память, лучше бы он начисто забыл всю историю их личных отношений!

– Сейчас же скажите мне, кто вы! – возвышая голос, хрипло потребовал лорд Баркли. Но его красивое бледное лицо тут же исказила гримаса боли; по всей видимости – от собственного громкого голоса.

Если маркиз будет продолжать в том же духе, она… сама не знает, что с ним сделает!

Не обращая никакого внимания на вопрос Джастина, Эвелина решительно протянула ему кружку с водой.

– Вот, выпейте еще водички, – мягко сказала она, держа перед его лицом кружку.

Баркли облизнул пересохшие губы и сделал еще несколько глотков, а затем закрыл кружку рукой, показывая, что больше не хочет. Было заметно, что общение утомило раненого. Его глаза закрылись, и через мгновение он уже крепко спал.

Эвелина продолжала стоять у кровати и смотреть на Джастина. Его лицо действительно было уже не таким бледным, как раньше, или ей это только показалось? Обросший, с перевязанной головой, маркиз походил на лихого пирата. Эвелина мысленно одернула себя. Никаких эмоций! Холодный ясный ум! Дело – прежде всего! От лорда Баркли ей нужно только одно – получить ответы на жизненно важные вопросы. И этим ограничивается его роль в ее жизни. Эвелине пришлось напомнить себе, что этот человек сначала дал ей познать вкус запретных удовольствий, подарил надежду на счастье, а потом – безжалостно разбил все ее хрупкие мечты о глухую стену своего предательства. И Эвелине нельзя забывать об этом ни на секунду!

Она повернулась к Фаизе и предложила:

– Давай сварим ему суп. Маркиз наверняка проголодается, когда снова проснется.

Сквозь пелену забытья Джастину казалось, что он слышит назойливый щебет птиц. А еще он почувствовал… Что это – запах жареного лука? Баркли ощутил ноющую боль в левом виске, поднял к нему руку, ослабил повязку и осторожно ощупал шишку на голове. Что же, черт возьми, с ним приключилось?

Баркли с трудом открыл глаза, но яркий свет полуденного солнца, светившего сквозь маленькое оконце, заставил его заслонить лицо рукой. Проклятие! Рана болит от любого неосторожного движения. От острой пронизывающей боли у маркиза перехватило дыхание. Такое ощущение, словно его ударили раскаленной кочергой в грудь. Джастин едва удержался, чтобы не застонать. Он чувствовал себя так плохо, что подумал, что вскоре станет клиентом гробовщика.

Маркиз пытался извлечь хоть что-то из своей затянутой туманом памяти. Но вспомнил только, как его брат Джордж сидел в клубе и ужинал ягненком с мятным желе. Как бы это было замечательно, если бы это на самом деле было правдой! Теперь Джастин точно знал, что сходит с ума. Но тут же отбросил эти мысли. Сейчас он силился вспомнить, как его угораздило получить ранение и попасть в это Богом забытое место.

В комнате было мало мебели: там находились только его узкая кровать, две тумбочки по обеим сторонам кровати и расшатанный деревянный стул возле голой, ничем не украшенной стены. Деревянный пол был чисто выметен, и в углу рядом с дверью стояла метла. Джастин прислушался, но не услышал никаких голосов. Из кухни доносились только звон посуды и чьи-то шага. Сколько всего там было людей? И кто они: друзья или враги? Дверь не охраняется, но о побеге сейчас и речи быть не может: он слишком слаб, чтобы осуществить задуманное.

От голода у Джастина урчало в желудке. Но больше всего ему хотелось пить – в горле пересохло. На тумбочке возле кровати стоял кувшин, а рядом с ним – керамическая кружка. Откуда-то из темных глубин его памяти выплыли грузная фигура темноволосой женщины и точеный силуэт белокурой голубоглазой компаньонки. Женщины давали ему пить. Кто они – служанки его врагов?

Каждое движение причиняло боль, но вода манила как магнит. Прежде всего необходимо понять, насколько серьезны его ранения. Баркли сделал глубокий вдох и ощупал руками бинты, стягивающие его грудь. Повязки были наложены аккуратно. От них пахло льняным семенем и мятой. Этим составом обычно обрабатывают раны после огнестрельных ранений. Его ранили в грудь и сильно ударили по голове. Но кто это мог сделать? Джастин пытался ухватиться за обрывки воспоминаний, но прошлое ускользало в туманной дымке. Прелестница с золотистыми волосами и ее компаньонка… Они довольно милые. Хотя внешность обманчива… Но кажется, они лечили его?

Джастина охватило отчаяние. Что он теперь собой представляет? Лишенный памяти, безоружный… Никчемный! Маркиза беспокоила страшная слабость во всем теле. Но больше всего его тревожило, что он все забыл. Не мог вспомнить перестрелку, в которую попал. Не узнавал женщин, которые за ним ухаживали. Баркли закрыл глаза, напряженно вглядываясь в прошлое. Боль в голове становилась все более нестерпимой. Он стиснул зубы и застонал.

– Вам плохо? – послышался мелодичный голос. Он медленно открыл глаза и встретился взглядом с той самой прелестной белокурой барышней. Вдруг перед его мысленным взором промелькнул обрывок то ли воспоминания, то ли видения: лунный свет на ее золотистых волосах, доносящиеся откуда-то звуки вальса, галька под ногами. Восхитительный поцелуй нежных губ.

– Я помню: я целовал вас, – пробормотал он.

Ее фарфоровые щеки зарделись как маков цвет, и девушка с опаской взглянула на дверь.

– Что за вздор! Должно быть, вам это приснилось!

– Кажется, это было на каком-то балу. Вы были одеты… в черное. – Джастин окинул взглядом ее темное, оборванное платье.

– Ах да!.. Это случилось на балу в Ковентри. Но все это происходило очень-очень давно.

Он ощутил слабый аромат лаванды – и в тот же момент, как ослепительная молния, его сознание пронзило яркое воспоминание.

– Вы – Эвелина! – с победным видом воскликнул Баркли и счастливо улыбнулся – очевидно, очень довольный собой.

Эвелина скрестила руки на груди и спросила с сомнением в голосе:

– Так, значит, теперь вы все вспомнили?

Джастин ожидал от девушки другой реакции. Он думал, что она обрадуется.

– Вы – Эвелина Амхерст?

– Да.

– А где мы сейчас находимся?

– В Ридинге. – Глядя маркизу в глаза, Эвелина спросила: – Как далеко от Ридинга расположено ваше имение в Бедфорде?

– Поездка займет дня два. – «Если по дороге поменять лошадей и если ты не ранен», – подумал он.

– Мы сварили вам суп. Я сейчас принесу вам поесть. – Нахмурившись, Эвелина повернулась и с решительным видом удалилась из комнаты.

«Мы»! Джастин глубоко вздохнул и задумался. Из памяти стали постепенно всплывать образы прошлого, И то, что вспоминалось, его нисколько не радовало. Ничуть.

* * *

Эвелина принесла в его комнату суп и хлеб.

Джастин немного приподнялся на кровати. На белоснежных бинтах тут же проступило яркое красное пятно. Усталый, обессиленный, маркиз тут же снова опустился на подушки.

Но щеки у него заметно порозовели, а его серо-зеленые глаза блестели. Он явно шел на поправку.

Затем Баркли раздраженно спросил:

– Может, расскажете мне, как мы здесь очутились?..

Да, он точно поправляется. Эвелина поставила тарелку с супом и хлеб ему на колени.

– Бог ты мой! До чего же мы стали нелюбезны, после того как пришли в себя!

– Извините, – ответил он, бросая на нее хмурый взгляд. – Но сильная боль и то, что я наконец начинаю вспоминать, меня расстраивает и выводит из себя.

Скрипнули половицы, на пороге появилась Фаиза и сразу же направилась в угол комнаты, где стоял ее стул. Она на ходу вытирала руки о заляпанный фартук и переводила взгляд с Джастина на Эвелину, а с Эвелины – снова на Джастина. Ее темно-карие глаза выражали беспокойство.

– Вы – Фаиза? Вы турчанка, верно?

Фаиза просияла.

– Мы молились, чтобы вы выздоровели, и Аллах услышал наши молитвы. – Она кивнула. – Может, вы хотите есть, сахиб? Может, дать вам еще воды?

Эвелина строго посмотрела на служанку.

– На первый раз ему достаточно. Он уже может есть, а значит, в состоянии ответить на кое-какие вопросы.

– Что вы, госпожа! Человек только что очнулся! – возразила Фаиза, неодобрительно глядя на хозяйку.

– Мы уже и так слишком долго ждали. Настало время этому предателю рассказать обо всем, что ему известно.

Баркли процедил сквозь зубы:

– Во-первых, я не предатель, а во-вторых, я был бы вам весьма признателен за стакан воды. – Он посмотрел на Фаизу: – Будьте так любезны!

Фаиза налила ему полную кружку, и Джастин с жадностью осушил ее до дна, как будто только что вернулся из путешествия по пустыне. Затем он по очереди выпил еще две полные кружки. А затем съел суп – полную тарелку, до последней капли.

– Ну, теперь вы готовы говорить? – ровным голосом спросила Эвелина и, скрестив руки, встала у изножья его кровати. Девушка собиралась как можно скорее приступить к делу. Чем быстрее она узнает всю правду и отделается от лорда Баркли, тем лучше для нее.

Баркли кивнул и поставил пустую тарелку на тумбочку возле кровати. В наступившей напряженной тишине слышно было только, как его ложка громко звякнула о пустую тарелку.

Маркиз тяжело вздохнул и откинулся на подушку. А потом заявил:

– Я не лгал, Эвелина. И я готов ответить на любой ваш вопрос. Хотя у меня самого тоже есть к вам несколько вопросов. – Джастин поднял на девушку глаза и спросил: – Если я все правильно помню, в меня выстрелили и чем-то ударили по голове. Как я могу предположить, меня осматривал врач. Мне хотелось бы знать, что именно он сказал о моем состоянии?

Скрепя сердце Эвелине пришлось признать, что расспросы лорда Баркли были вполне уместными и естественными в данной ситуации.

– Доктор сказал, что вынул пулю. Еще говорил, что некоторое время вы будете чувствовать слабость. И что, если повезет, инфекции удастся избежать. И похоже, что до сих пор у нас это получалось. Но у вас в самом деле был сильный жар, и вы бредили. – Эвелина изо всех сил старалась не показывать никаких признаков смущения.

– В бреду я сказал что-то ужасное?

Эвелина все-таки не удержалась и спросила напрямик:

– Кто такая Рейчел?

Джастин хмыкнул.

– Да, у меня, похоже, была настоящая горячка.

– Итак, все-таки кто же она такая? Шпионка? Ваша любовница?

Фаиза поднялась со стула и в один миг выпорхнула из комнаты.

– Пойду готовить ужин.

– Это моя старая горничная. – Покачав головой, маркиз грустно заметил: – Я ее не видел много лет. Она была моей самой первой… – Он осекся и нахмурил лоб. Подняв глаза, Джастин внимательно посмотрел в лицо Эвелины.

Внезапно все внимание девушки переключилось на нитку, свисающую с рукава ее платья. Она намотала нитку на палец и выдернула ее.

– Ну ладно, в таком случае, это не важно. – Эвелина откашлялась. – Итак, как вы себя сейчас чувствуете?

Баркли подумал немного и наконец заговорил – медленно, как бы размышляя вслух:

– Ну, голова ужасно раскалывается. Чувствую себя разбитым, как будто меня переехал экипаж. И вдобавок ко всему в груди у меня зияет дыра. – Маркиз облизнул пересохшие губы. – Но все это ничто по сравнению с болью в моем сердце.

– Сейчас вам уже можно не притворяться, милорд. – Эвелина сильно стиснула пальцы. – Поздравляю вас: вы успешно выполнили свою задачу. Салли арестован, я осталась совсем одна.

Ему стало заметно не по себе.

– Я понимаю, что причинил вам зло, Эвелина. Но если бы вы только знали, как вы мне дороги…

Сделав вид, что не слышала его признание, она тяжело вздохнула. Затем отвернулась и прошла в другой конец комнаты. Эвелина взяла стул, который стоял в углу, и приставила его к краю постели.

– Разве мое искреннее раскаяние ничего не значит для вас? – взволнованно спросил Джастин.

Эвелина поправила свои черные юбки, раздраженно заметив про себя, какими они стали грязными и неряшливыми. Она старалась не встречаться взглядом с маркизом.

– Нам необходимо знать, почему вы заманили Салли в ловушку. Что вы от него хотите? – Вдруг ее осенило и она спросила: – Почему вы организовали убийство моего отца?

– Я не убивал вашего отца, Эвелина. Как вам такое могло прийти в голову? Как вы могли в это поверить?

Она спокойно и уверенно посмотрела ему в глаза.

– Во всем, что касается вас, я не знаю, чему верить, а чему нет.

– Ну что же, позвольте мне сказать вам правду. – В глазах Джастина была мольба. – Вы не понимаете, как много вы стали для меня значить!

Эвелина отмахнулась от его слов, как от пошлого любовного послания.

– Думаю, у меня есть причины сомневаться в искренности ваших чувств. Но не будем об этом. Сейчас мне необходимо знать другое: на кого вы работаете и каковы ваши истинные намерения? Это все, что мне от вас нужно. – Она сама ужаснулась тому, что только что сказала, но гнев, который Эвелина испытывала к лорду Баркли, вполне оправдывал жестокость ее слов.

Маркиз поджал губы.

– Неужели у вас не осталось ко мне совсем никаких чувств, Эвелина?

– Эмоции ничего не значат. Салли в беде, и, кроме этого, меня больше ничего не волнует!

Он покачал головой.

– Это неправда. – Джастин произнес это так, словно не верил или не хотел верить тому, что сказала Эвелина. Ну что же, верить или нет – это его дело. Это ее не касается. Главное для нее – получить ответы на свои вопросы.

– На кого вы работаете?

– Я работаю в министерстве иностранных дел.

– В чем заключается ваша непосредственная задача?

– Остановить заговор, направленный против нашей денежной системы.

– В чьих интересах этот заговор?

– Предположительно в интересах Наполеона, – сказал Джастин и, помолчав, добавил: – И вашего отца.

– Полнейшая чушь! Отец скорее бы умер, чем причинил вред своей стране.

– Над чем он работал перед смертью?

– Вы хотели сказать «перед тем, как его убили»? – Эвелина помолчала секунду. – Испания уже вошла в коалицию – окончательно и безоговорочно. Поэтому отец поддерживал связи с Пруссией, Россией и Швецией. Наполеоновские шпионы проникали везде, пытаясь посеять раздор среди наших союзников. Мы с отцом остановились в Швеции, и он часто совершал поездки в страны, входящие в альянс, проверяя надежность рядов. Отец был непоколебимо предан своему делу.

– Вы уверены в этом?

– Абсолютно.

– А Салливан?

– Вы не там копаете, Баркли! Я точно вам говорю! – Эвелина начинала терять терпение. – Мой отец, не раздумывая, отдал бы жизнь за своего короля! Ищите виновных среди ваших руководителей, а не в моей семье!

– Боюсь, что тут вы можете быть правы, – спокойно заметил Джастин.

Она сделала вид, что не удивилась и не обрадовалась. Но втайне торжествовала: ей в конце концов удалось достучаться до его здравого смысла. Эвелина потерла лоб и глаза и устало спросила:

– Так что же им нужно от нас?

– Не знаю. Я должен был выведать у вас секреты вашего отца. Или выманить Салливана из укрытия.

– Вы со… – Она сглотнула, стараясь не обращать внимания на жгучую боль в груди. – Вы соблазнили меня, чтобы я прониклась к вам доверием и рассказала вам… О чем? О чем я должна была вам рассказать? О каких секретах идет речь?

Баркли опустил голову и сделал вид, что внимательно разглядывает свои пальцы.

– Предполагалось, что вы знали о заговоре против короны. – Он поднял на Эвелину глаза и спросил: – Так вам что-нибудь известно об этом?

В ответ Эвелина только горько рассмеялась. Она просто не могла в это поверить.

– Если бы вы знали, насколько нелепо звучит то, что вы говорите! Я ни за что на свете не стала бы ввязываться в политику. – Эвелина отвернулась от Джастина и задумалась, сразу став очень серьезной. – Я все время стараюсь убежать от мира, в котором вращался мой отец. Но кажется, он везде настигает меня. Да, я понимаю: это грязное дело необходимо для оздоровления страны. Зато на мое собственное здоровье оно, похоже, влияет не слишком хорошо. Мне бы хотелось дожить хотя бы до двадцати трех лет.

– Во взгляде на этот вопрос наши мнения полностью совпадают, – спокойно сказал Джастин и потер ладонью висок. – Все это означает, что меня одурачили, заставив передать Салливана в руки Уитона. Но для чего? Если французский заговор тут ни при чем, что в таком случае должно было их заинтересовать? Они считают, что вам что-то известно. Но что?

Эвелина сжала кулаки.

– Как же я не догадалась, что вы за всем этим стоите!

Он поморщился.

– Да, я ужасно виноват перед вами. И я искренне раскаиваюсь.

В комнате на минуту воцарилось молчание. Похоже, что оба они были пешками в чужой смертельной игре в кошки-мышки. И Эвелине в этой игре отводилась роль сыра – приманки.

– Кто такой Уитон? – спросила она.

– Он возглавляет службу разведки в министерстве иностранных дел.

– Может быть, он и есть предатель?

Джастин покачал головой.

– Уитон ни за что бы не совершил государственную измену.

– А разве убийство английского тайного агента нельзя расценивать как предательство по отношению к своей стране?

– Ничего не понимаю. Не вижу во всем этом никакого смысла! – Он поморщился и снова поднял руку к виску.

Глядя на маркиза, Эвелина нахмурила лоб, как будто сама испытывала боль. Она видела, что Джастин страдает. Хотя ее чувства к этому человеку были крайне противоречивы, его мучения не доставляли ей радости.

– Вам очень больно?

Он ответил сквозь зубы, стиснутые от боли:

– Только когда я думаю. Или когда дышу. Или когда я говорю…

Желая хоть чем-то ему помочь, девушка предложила:

– Я принесу вам еще бульона.

– Нет, мне просто нужно немного поспать, – сказал он устало.

Глядя, как Джастин пытается лечь, Эвелина поднялась с места.

– Разрешите, я вам помогу. – Придерживая маркиза за плечи, она осторожно помогла ему устроиться поудобнее. Его пряный запах и ощущение его близости воскресили в ее памяти воспоминания, которые бы Эвелине хотелось вычеркнуть из своего прошлого навсегда. Ну, может быть, не навсегда, но хотя бы на время. Девушка поправила ему подушку и укрыла его обнаженную грудь одеялом. О Боже мой, как же он красив! Лучше бы ей никогда не видеть его! Ее до сих пор влечет к нему, и она ничего не может с этим поделать.