Текст книги "Одна грешная ночь"

Глава 7

Аромат благовоний пробудил чувства и сознание Ника, и он ощутил под собой мягкую пуховую постель. Где-то рядом горел камин, и Ник чувствовал его живительное тепло. Он с облегчением вздохнул. Ему приснился кошмар, но подробности ускользнули из памяти. Ник смутно помнил, что пытался бороться с каким-то врагом, но руки ему не повиновались.

Ощущение бессилия затопило сознание. Он сглотнул: во рту был какой-то кислый привкус, как от старого козьего сыра.

Ник чувствовал себя усталым, словно, проспав много часов, все еще не получил желанного отдохновения. Может быть, слишком долго пробыл в таверне Типтона? Воспоминания были неясными, в голове туман. Он протер слипавшиеся глаза, открыл их и увидел, что лежит на постели под балдахином, поддерживаемым столбиками слоновой кости, и балдахин этот зеленый, как мята, и украшен вышивкой. Он попытался приподняться, но не смог. Руки были привязаны к столбикам кровати.

– Что это?

У него вырвался крик, похожий на карканье. Горло его горело. Казалось, оно сгорело дотла и превратилось в пепел. Он попытался рывком высвободить руки, но они были крепко привязаны шелковыми шнурками. Что, черт возьми, происходит?

Ник окончательно пришел в себя. Он лежал на постели в чем мать родила. Только тонкая простыня прикрывала его до талии. Он оказался в затейливо убранной спальне с одной дверью, прикрытой белой панелью. Возможно, дверь была не только закрыта, но и заперта. Туалетный столик, диван и два кресла у камина. Что это? Натянув шелковые шнурки, связывавшие руки, он приподнялся. Он не удивился бы больше, если бы увидел Санта-Клауса.

В одном кресле лежала, свернувшись клубочком, прекрасная молодая женщина. Она спала, повернувшись к нему спиной. На ней было легчайшее одеяние из тонкого шелка цвета зрелого персика. Золотисто-рыжие кудри каскадом ниспадали на ее плечи и струились по спине, как богатое шелковое покрывало. Очертания ее округлых ягодиц были отчетливо видны сквозь тонкую сорочку, и в других обстоятельствах он бы оценил это зрелище по достоинству.

Да что, черт возьми, происходит? Похоже, это не сон.

Хотя иногда он и получал предложения эротического характера, он ни разу не почувствовал склонности к такому виду спорта. Ник напряг память. Зеленая одежда. Обитая зеленым мебель. Коньяк. Мисс Фигботтом.

Его неспособность двигаться и действовать.

Яд!

– Проклятие! – Хотя у него было ощущение, что горло его обожжено, крик из него вырвался легко и был громким.

Прекрасная незнакомка вздрогнула и проснулась. Он поднял руки, стараясь освободиться от пут.

– Вам лучше развязать меня, иначе я убью вас, как только освобожусь!

Она села и повернулась к нему. От потрясения у него дух захватило.

– Леди Джейнос!

Она моргала, взгляд ее был затуманенным, волосы спутались.

Глаза его округлились от изумления.

– Развяжите меня, – приказал он.

Она сидела, не смея двинуться с места. Неужели она тоже оказалась заложницей в чьей-то грязной игре? Грудь ее бурно вздымалась и опускалась. Он пытался понять, как оказался в столь бедственном положении.

– Вас усыпили? Вам плохо? Развяжите меня. Тогда я смогу вам помочь. И мы выберемся отсюда.

– Я не могу, – ответила она, медленно поднимаясь с места. Оказалось, что она почти обнажена, но сейчас он не мог об этом думать.

– Почему не можете?

Она отвела взгляд. Он вдруг понял, что происходит, и правда обрушилась на него, как удар молота.

– Это вы связали меня.

Она покачала головой, а потом кивнула:

– Идея была не моя, но… да. Причина во мне. Ради Диллона, ради лорда Бомона.

Никогда прежде у него не возникало желания ударить женщину, но теперь оно стало почти непреодолимым. Эта потребность забурлила у него в крови с невероятной силой, и это пламя, эта жажда мести разгорались все сильнее. Его руки сжались в кулаки, потом разжались. Он жаждал возмездия. Ник задыхался, сердце его бешено колотилось. Как она посмела? Яд, путы… Что еще было у нее припасено для него? Гнев охватил его, как мощный циклон, готовый смести все на своем пути.

– Вы, мерзкая лгунья!

– Я подумала, что это единственный способ…

– И вы надеетесь убедить меня взяться за дело Бомона? – крикнул он насмешливо, в то время как мысли его метались в поисках выхода. Это ее территория, и нет никакой надежды на спасение, если даже он позовет на помощь. Переубедить ее невозможно. Значит, он сам должен отсюда вырваться.

Ее грудь, шея и щеки покраснели от смущения.

– Я должна вам доказать, что Диллон не убивал леди Лэнгем.

Подняв глаза и разглядывая свои путы, он подумал, что они, вероятно, не очень прочные. Если он отвлечет ее разговором, то, возможно, ему удастся незаметно развязать их и освободиться.

– В таком случае докажите это, – сказал он, – я ваш пленник и вынужден слушать.

– Сначала мне придется… гм…

Она шагнула к нему.

Его охватила тревога. Ему нужно было время, чтобы справиться с узлами. Увидев кувшин на бюро, он попытался задержать ее вопросом:

– Что за зелье вы подмешали мне? Чем отравили?

– Не знаю, что это было.

– По крайней мере дайте мне напиться. Мое горло горит огнем.

Он заметил, что по лицу ее пробежала тень, – она чувствовала себя виноватой. Иначе и быть не могло.

Глубоко вздохнув и, вероятно, почувствовав некоторое облегчение, она направилась к шкафчику. Полупрозрачная сорочка соблазнительно обрисовывала ее стан и ягодицы. Но у него не было возможности отвлекаться от дела. Он отвел глаза от ее спины и принялся торопливо развязывать узлы на удерживавших его правую руку шнурках. Черт бы побрал его неловкие пальцы. Шнурок чуть поддался, но узел остался на месте.

Она смотрела на него, держа обеими руками кружку, как щит. Сделала шаг вперед, потом еще один. Кажется, она его боится. Это принесло некоторое удовлетворение.

Леди Джейнос поднесла кружку к его губам. Как ни странно, она словно боялась прикоснуться к нему. Пусть это хитрость, но холодная вода – настоящий бальзам для его горящего горла. Струйки воды потекли на грудь из уголков рта. Похоже, это зрелище отвлекло ее. Когда вода добралась до простыни, прикрывавшей нижнюю часть его тела, она отвела глаза. Неужто она так неумело разыгрывает соблазнительницу?

– Достаточно? – спросила Лилиан.

Он не мог развязывать узлы под ее взглядом, поэтому кивнул.

Она отвернулась, чтобы поставить кружку на ночной столик. Ник сделал быстрое и отчаянное движение, и узел ослабел под его пальцами. Но все же он действовал недостаточно стремительно.

Она снова повернулась к нему, оглядывая с ног до головы. Он не привык к такому откровенному разглядыванию и почувствовал, как по телу побежали мурашки.

– Пожалуй, поздновато разглядывать товар, – насмешливо заметил Ник. Ощущение беспомощности подливало масла в огонь его гнева.

Она еще сильнее покраснела, румянец смущения медленно окрашивал ее шею и роскошную грудь.

– Я предпочла бы избежать этого, – пробормотала она, и он услышал в ее тоне раскаяние. – Но иного выхода нет.

– Вы словно извиняетесь передо мной, но невозможно извинить столь презренные действия.

– На карту поставлена жизнь невинного человека. Надеюсь, вы скоро это поймете.

Отступив на шаг, она приподняла край сорочки, продемонстрировав красивые ноги с хорошо вылепленными белыми икрами.

Он сглотнул, и сердце его забилось сильнее, почувствовав новую опасность. Она шагнула ближе к нему и оперлась коленом о кровать. Воздух наполнил аромат лилий.

– Могу я выпить чего-нибудь настоящего? Скотча? Бренди? – спросил он, в надежде на то, что эта отсрочка позволит ему справиться с узлами.

– Возможно, позже, – последовал ответ.

Она оказалась на кровати и распростерлась над ним, обхватив его своими сильными белыми бедрами. Его жезл пришел в боевую готовность, соприкоснувшись с ее ягодицами. Он с трудом подавил стон. Черт бы побрал его предательское тело. Она сидела на нем, и от жара ее бедер он испытывал непреодолимое желание. Дыхание его участилось.

Ее лазурные глаза встретили его взгляд. Он прочел в них беспокойство и сомнение.

– Не думайте, что вы оригинальны, – фыркнул он, пытаясь не выдать своих истинных чувств. – Многие бабенки пытались соблазнить меня, чтобы добиться желаемого.

Но ни разу план не разрабатывался столь изощренно, да еще такой роскошной женщиной. Обычно это была какая-нибудь отчаявшаяся вдова, подставлявшая ему свой бюст в качестве последнего аргумента, отпуская при этом замечания соответствующего характера.

– Это никогда не срабатывало прежде, не сработает и сейчас.

Да поможет ему Бог, теперь он уже не был так уверен, что хочет избавиться от этой черной вдовы.

Опираясь руками о его обнаженную грудь, она подалась вперед, предоставив ему возможность любоваться ее роскошной грудью, видной в вырезе сорочки. Она пошевелилась и переместилась чуть ниже, к его бедрам. Его жезл отреагировал соответствующим образом.

– Это всего лишь естественная реакция. Ничего не меняет, – сказал он скорее себе, чем ей. Будь он проклят, если позволит ей манипулировать собой. Только секс, не более того. Он не давал ей никаких обещаний, а потому ничего не должен.

Она почувствовала, как он дрожит от желания. Глаза ее были прикованы к его соскам, и под пронзительным взглядом ее синих глаз они набухли.

– Это заблуждение, ошибка, – пробормотал он, сознавая, что всего лишь шаг отделяет его от гибели.

Она облизнула губы и чуть переместилась, одарив его сладким и мучительным прикосновением своей шелковистой плоти, убрала руки и просто смотрела на него.

Его тело, жаждущее облегчения, пульсировало. Но Лилиан прикасалась к нему только внутренней поверхностью бедер. Она бросила нерешительный взгляд на дверь и нахмурилась. Что-то было не так.

– Что, черт возьми, происходит? – спросил он.

Она должна либо продолжить эту игру, либо прекратить, избавив его от страданий. Лучше бы прекратила это безумие.

Она снова бросила взгляд на дверь. Неужели она ждала, что кто-нибудь придет ей на помощь? Редфорд с трудом сдерживал готовый вырваться крик.

– Не могу, – пробормотала она едва слышно.

На лице ее он прочел нескрываемое отвращение.

И тут его будто сразило пушечным ядром. Она боялась близости с ним. Боялась даже прикасаться к нему. Эта бабенка отдавалась за деньги дворянину, открыто жила во грехе, но не могла вынести даже мысли о том, чтобы испытать близость с человеком более низкого происхождения.

Их взгляды встретились, и ему вдруг показалось, что она смотрит на него открыто и честно.

– Я не могу этого сделать, – подтвердила она его догадку. – Хотя для меня это очень важно.

Женщина переменила позу и уже сидела на краю кровати, вытянув ноги перед собой. Она отвернулась, будто была не в силах смотреть на него.

– Я просто не могу заставить себя это сделать. Даже ради Диллона. Даже ради себя самой…

Он стиснул зубы и почувствовал, как в нем поднимается ярость неудовлетворенной страсти.

– Прошу прощения. Это было ошибкой…

Она стала подниматься с постели, и там, где только что сидела, образовалась вмятина.

Ярость придала ему сил, и, натянув шнурки, он сумел высвободить правую руку.

Схватив ее за талию, он бросил ее на постель. Теперь он накрыл ее своим телом, и она оказалась у него в плену. Движимый страстью и яростью, Ник быстро высвободил левую руку. Он жаждал удовлетворения. Она это хорошо понимала.

Лилиан округлила глаза, губы ее приоткрылись.

Ник покажет ей, как общаться с людьми низших классов. Она еще будет умолять его, чтобы он ее взял.

– Хотите играть в игры? – хрипло прошептал он ей прямо в ухо. – Тогда вам следовало спросить у меня, каковы правила.

Глава 8

Изумленная и завороженная, Лилиан смотрела на него, не в силах перевести дух. Она видела эти неумолимые мятежные глаза цвета какао и читала в них готовность отомстить ей за все унижения. Потрясенная, она тщетно пыталась высвободиться, но он навалился на нее всей тяжестью и буквально вдавил в матрас.

Схватив за запястья, он потянул за руки и заставил поднять их над головой. Она почувствовала деревянный столбик кровати под костяшками пальцев, но он был слишком широким для нее – она не смогла бы обхватить ее рукой. Сердце се бешено забилось, во рту пересохло. Его голова медленно опускалась, черные волнистые волосы падали ему на глаза.

Лилиан вздрогнула, готовясь к неотвратимому наказанию которое она, разумеется, заслужила.

Его губы оказались совсем близко от ее губ, она чувствовала его теплое дыхание. Ее обоняние дразнил запах миндаля и коньяка. Внезапно его губы оказались вне пределов досягаемости, и, к своему удивлению, Лилиан испытала острое разочарование.

Ее сосок обдало жаром. Она ощутила этот жар сквозь тонкую ткань сорочки, задохнулась и осознала, что он втянул ее сосок в рот. Ее тело сотрясалось от греховного желания, и она не в силах была его обуздать.

Ник поднял на нее глаза, полыхавшие страстью.

– Вы заманили меня сюда. Теперь настало время закончить то, что начали.

По спине ее будто прогулялись ледяные пальцы. Все выходило не так, как должно было быть. Вовсе не так, как обещала Фанни. Ей следовало предвидеть, что справиться с Редфордом будет нелегко, что ей предстоит играть с огнем.

– Мистер Редфорд, – воскликнула она. Голос выдал ее чувства.

– Столь формальное обращение, – выдохнул он. – Женщины, связавшие меня, должны обращаться ко мне по имени, если у них есть совесть.

– С вами это случалось и прежде? – воскликнула она в ужасе.

– А с вами не случалось? О Боже, конечно же, нет.

– Послушайте, мистер Редфорд…

– Да, мой тюремщик?

Его тон и сам его голос вызвали у нее доселе неизведанное ощущение.

– У вас есть ко мне просьба? – промурлыкал он, приподняв языком мочку ее уха и легонько прикусив нежную плоть.

Лилиан задыхалась от желания.

– Я к вашим услугам, миледи, – пробормотал он с иронией. – Может быть, вы хотите, чтобы я снова отдал должное вашей груди?

Словно услышав его слова, ее соски тотчас же отвердели.

Ник обхватил губами сначала один, потом второй.

Лилиан прикусила губу, чтобы сдержать стон. Тело предало ее. Тлевший в нем огонь вспыхнул ярким пламенем, и не было силы, способной его погасить. Больше всего Лилиан боялась потерять контроль над собой.

С юности она научилась осторожности, постоянно опасаясь вызвать гнев Кейна. И этот страх все еще преследовал ее. Сбежав от отчима, она продолжала обдумывать каждый свой поступок. Однако это тяготило. Она жаждала отдаться чувствам.

С ее уст слетел легкий, едва слышный стон, и трепет наслаждения, распространившийся по всему телу, дошел до ее женского естества.

Лилиан закрыла глаза и отдалась своим ощущениям.

Ее бедра сами собой задвигались в каком-то непривычном ритме.

Ник коленом отвел одну ее ногу в сторону, в то время как другая оказалась прижатой тяжестью его бедра, и потянул вверх ее ночную сорочку. Внезапно Лилиан осознала, что большая часть ее тела обнажена.

Ник медленно опустился на нее, его горячий язык прошелся по внутренней стороне ее бедер.

– Боже! – Она не сдержала крик.

– Еще не все, миледи.

Не все? Да поможет ей Бог!

Язык Ника заскользил между складками ее плоти, вызывая сладкие судороги во всем теле, доводя ее почти до безумия. Ее возбуждение все нарастало. Его язык нашел отвердевший бутон и лизнул его. Лилиан снова вскрикнула.

Он поднял голову:

– Вам это нравится?

Сердце ее готово было выскочить из груди. Его язык снова прошелся по ее влажной плоти, и она задохнулась.

Редфорд посмотрел на нее.

На его лбу блестели капельки пота. Дыхание было частым, глаза потемнели от сжигавшей его яростной страсти.

– Скажи, что ты хочешь меня, – приказал он ей.

И это было правдой. Она желала его. Страстно. Отчаянно. Она всегда желала его, с самой первой встречи. Иначе не согласилась бы участвовать в спектакле, который устроила Фанни. И теперь эта необузданная страсть захватила ее. Безудержное желание отдаться мужчине, забыв обо всем на свете.

– Хочешь? – снова спросил он.

– Да, – выдохнула она, дивясь той легкости, с которой ответила ему.

– Я тоже тебя хочу, – прошептал он, целуя влажную плоть ее бедра. Хрипота в его голосе была сигналом к ее капитуляции. Она отбросила последние колебания.

Опираясь руками о кровать по обе стороны ее тела, он скользнул поверх нее легким и плавным движением. Теперь он лежал на ней, и его жезл, твердый, как гранит, и обжигающий, как огонь, прижался к внутренней поверхности ее бедра. Он слегка шевельнулся, и головка его жезла прижалась к ее сердцевине, вызвав такое ощущение, будто внутрь ее тела пролился жидкий огонь. Она услышала собственный стон.

– Что прикажете, леди? – спросил он, прижимаясь к ней и слегка покачиваясь. Ее бедра приподнялись, ответив на этот призыв. – Ты получаешь то, на что напросилась.

– Пожалуйста, – простонала Лилиан.

– Что – пожалуйста?

Его естество скользнуло в ее влажную глубину. Лилиан покачала головой. Она не могла произнести этого вслух. Она даже не знала, какими словами выразить свое желание.

– Скажи, куда мне его пристроить?

Сердце ее бешено билось. Ей казалось, что она сейчас закричит, так мучительно она желала его.

– Туда… внутрь, – прошептала Лилиан.

Лицо ее горело от стыда. Но она хотела, чтобы он вошел в нее. Чтобы наполнил ее всю. И его жезл скользнул ниже и оказался у самых врат рая. Она не могла вздохнуть.

Его бедра напряглись, и он вошел в нее. Она вскрикнула от внезапной боли, потому что он преодолел преграду ее девственности, содрогнулась и закрыла глаза.

Она задыхалась. Страх и изумление овладели ею. Она переступила черту. Рассталась со своей невинностью.

– Ах ты, расчетливая сука! Ты что задумала?

Ей стало трудно дышать.

– Ничего я не задумала. Ты… вы… хотели доказательств… в деле Диллона…

– Это ни черта не доказывает!

Он приподнялся на локтях, с яростью глядя на нее. Его жезл переместился внутри ее тела. И она испытала острое наслаждение. Боль утихла. Лилиан судорожно сглотнула.

– Нам надо об этом поговорить. О Диллоне…

– Об этом чертовом Бомоне. Но не он сейчас с вами.

Она замерла, глядя на него. Сердце ее болезненно сжалось. Лилиан отвернулась, стараясь избежать его полного ярости взгляда. Эта связь была самой интимной в ее жизни, и тем не менее она почувствовала, как в ней разгорается гнев. Этот человек смотрел на нее с презрением. Унижение обрушилось на нее, как ураган. Она больше не ощущала ни возбуждения, ни восторга, только ледяной холод в сердце. И отчаяние. Ее жертва оказалась напрасной.

– Я сделала это, чтобы доказать… что Диллон… не убивал леди Лэнгем.

– Чушь!

Николас встал с постели. По-видимому, он не ощущал неловкости из-за своей наготы. Он провел рукой по волосам и остановился спиной к ней, опираясь обеими руками о спинку кресла. Его плечи и спина были напряжены, кулаки сжимались и разжимались.

Лилиан робко потянула на себя простыню, не зная, что делать.

Наконец он повернулся к ней, и его гнев обжег ее, как пламя.

– Скажите мне, Бомон оценит то, что вы ради него продали себя, как шлюха, и за бесценок отдали свою невинность?

Она сглотнула, страстно желая провалиться сквозь землю. Но это не спасло бы ни ее, ни Диллона. Отбросив стыд, она решила не отступать от цели, и гнев взял верх над унижением.

– А у вас в постели бывали девственницы?

Он слегка покраснел.

– Значит, вы понимаете, что я не лгу? – спросила она.

– Это ничего не доказывает, – проворчал он.

– Это доказывает, что Диллон… что маркиз и я никогда не…

– Это объясняет только, почему он искал развлечений на стороне.

– Черт бы вас побрал, Редфорд!

Ее гнев нарастал с каждой минутой, и она разжигала его, предпочитая ярость унижению.

– Он не способен…

– Почему вы в этом уверены?

– Диллон не… Диллон не может…

Ну как она могла облечь эту тайну в слова? Набрав в грудь воздуха, Лилиан пробормотала:

– Диллона не интересуют женщины.

Во взгляде Ника блеснула искра понимания.

– Черт меня подери! Так вот в какие игры он играет?

– Что?

– Он содомит?

Ее щеки вспыхнули.

– Я… я подозреваю… Я не задаю ему вопросов. Меня это не касается. У Диллона никогда не было романа, который ему приписывает помощник генерального прокурора. Он едва знаком с леди Лэнгем. Он невиновен. Но никому не известна правда. Кроме вас.

– Дьявольщина! Вы обманули меня. Вы накачали меня снотворным и связали. А теперь хотите, чтобы я на вас поработал?

– Не ради себя. Чтобы спасти невинного человека.

В его глазах снова сверкнул гнев. Он пересек комнату, направляясь к гардеробу. Его бледно-золотая кожа светилась, туго натянутая на рельефные мускулы. Распахнув дверцу шкафа, он рывком выхватил оттуда свою одежду и швырнул на пол.

– Теперь вы понимаете…

– Да, понимаю, вы обманщица. Но за вашу ложь я не дам и ломаного гроша.

Она встала на колени, прикрывая грудь простыней.

– Я не стала бы лгать по такому поводу! Ведь от этого пострадала бы семья Диллона…

– Значит, вместо этого вы решили заняться похищением людей? Чтобы перейти к ненужным сексуальным упражнениям?

Щеки Лилиан запылали.

– Я подумала, что это единственный способ доказать вам, что вы ошибаетесь, и вынудить вас взять на себя защиту Диллона.

– Паутина лжи! – хмыкнул он.

– Я не могла поступить иначе.

– Тот, кто уверовал в свою ложь, хуже шарлатана и не заслуживает ничего кроме презрения.

Николас схватил свой плащ и направился к двери. Она была заперта. Бросив на пол одежду, Ник ухватился за дверную ручку и рванул. Дерево треснуло, и дверь распахнулась так стремительно, что ударила в стену. Раздался грохот, мебель задрожала.

Нагой, как греческий бог, Николас шагнул через порог, даже не обернувшись.