Текст книги "4 года"

Вышла из отеля в розовой толстовке, разминая на ходу кисти, и побежала в сторону «Берлина». Суть бега по городу – просто бежать на зеленый. Как это напоминало движение по жизни.

Медленно или быстро – не имеет значения, если какие-либо условности вынуждают нас сделать остановку. Не зависящие от нас, существующие для порядка, во избежание хаоса, для поддержания нашего взаимодействия друг с другом, для нашей же пользы. Когда знак «STOP» возникает у меня на пути, предпочитаю поворот. Мне нельзя – готовлюсь к полумарафону, в часовом беге не предусмотрены перерывы.

Все условности условны, если немного скорректировать маршрут, не нарушать правила и учесть свои интересы, не подвергать жизнь риску, но и ничем не жертвовать. У меня нет проблем в городе, всегда бегу на зеленый.

В любом случае смотрю по сторонам, обегаю прохожих, наблюдаю за реакцией собак, держу в голове карту города и бегу, бегу, наслаждаясь процессом, имея только одну цель – продержаться заданное самой себе время.

Сделала почетный круг на Diagonal, увидела заветные бордовые козырьки и манящий свет, но заходить не стала. Вечером в свете огней в этих улицах особое очарование. И отличная погода для первых чисел февраля.

На следующий день пешком изучала окрестности. На большом перекрестке – мини-сквер, где стоят металлические загогулины в форме булавок с ушком. Вспомнила, что уже однажды видела их.

Хосе подвозил меня домой утром на своей машине, в приемнике играл диск Веры Брежневой. Он высовывался в окно и вместе с ней пел: «Солнце светит всем одинаково-о!»

А потом спросил: «Когда мы чик-чик, ты кончаешь или нет?».

Ответила правду: «Нет».

Он расстроился.

И почему его занимает этот вопрос? Мне хорошо с ним. Это моя проблема. Точнее, даже не проблема, а вопрос скорости моего раскрепощения и доверия. Мне нужно отдаться, а я, видимо, никому полностью отдаваться не собиралась. Хотя на самом деле для этого требовалось еще одно свидание. Так уж исторически сложилось. Правило трех свиданий.

Однажды Хосе пел в баре, когда мы там завтракали. Все смотрели на нас и улыбались, а я думала, ну почему ты мне написал только 5 сентября, почему не на пять дней раньше? Тогда бы не встретила кучерявого, в Барселонету на «Santa Clara» приехал бы аргентинец. Нас разделили несколько дней, и из-за этого потом четыре месяца, мы встретились только зимой. А этот холостой кучерявый живет не так далеко, а во мне – задняя мысль о том, что что-то делаю не так.

Лежала на постели, ела сдобные вафли с начинкой, пила сок и писала. Хосе приехал в Барселону, решил вечером заявиться в мой отель. Осознала, что не хочу его видеть среди этой обстановки – это мой мир, с развешенными носками и трусами, которые я постоянно стирала, баночками косметики, обувью. Это моя нора. Никто не должен заходить в комнату принцессы, она живет в замке, а что там внутри происходит – тайна за семью печатями. В ушах заиграл трек Полины Гагариной «Спектакль окончен», даже сразу нашла ее клип в ютьюбе – и как все эти слова легли на мое настроение. Просто вдруг поняла, что… «спектакль окончен, гаснет свет и многоточий больше нет, останови музыку, хеппи энд…».

Все началось в Барселоне и в ней же закончилось, не хочу ничего увозить из нее. Бывают же односерийные фильмы, не подразумевающие продолжения. Я сожгла все мосты без сожалений, отношения подходили к концу. Хорошо, что нет воспоминаний, потому что иногда наша жизнь похожа лишь на воспоминание о ней.

Последние четыре дня ходила по замкнутому кругу: отель, китайский ресторан, пакистанский магазин, отель, китайский ресторан…

Откуда берется привычка оседлости? Привычка посещать одни и те же места раз за разом. Одну и ту же страну, город, пересадку (для меня всегда это неизменно Прага), ночной клуб, бар, садиться за один и тот же столик в кафе, меняя лишь сторону посадки в зависимости от того, идет ли футбол или новости. Выход из метро, несмотря на то, что время от времени удобен совсем другой выход.

Это женское, возрастное, сентиментальное, это от одиночества, скуки или страха? Мы хотим там встретить людей, которых уже знаем, и продолжить рассказ о себе, встретить людей, которые тоже приходят туда, ведомые одним из этих чувств.

Почему привязываемся? Почему нам важно быть где-то, где нас узнают и от привычного «Hola!» переходят к «Que tall?[46]46
  Que tall? – с исп. – Как дела?


[Закрыть]»? Большинству из нас на самом деле хочется постоянства, нежели разнообразия. Желания узнавать и быть узнанным, но иногда все же мы изменяем своим привычкам, когда понимаем, что засиделись, когда притупились ощущения и хочется новых впечатлений, новых людей и новых «How are you?[47]47
  How are you? – с англ. – Как дела?


[Закрыть]».

Этот сигнал приходит внезапно, не имея, казалось бы, на то объективных причин, а только малообъяснимые инстинкты. В голове загорается зеленая лампочка, дзынь – все, пора собирать чемоданы и плыть к новым берегам. Затем оседаем на некоторое время, но лишь на некоторое. Два чувства идут неизменно рука об руку, манипулируя нами время от времени, – постоянство и любопытство.

Постоянство пахнет древесным углем, рыжими листьями в парке, шоколадом и сандаловыми палочками. На звук это треск камина, голос Джона Леннона, мурлыканье кошки и брюзжание соседок. На вкус это итальянский капучино, паста, донские раки и красное полусладкое. Постоянство заставляет нас звонить после, казалось бы, одноразового секса, признаваться в любви, выходить замуж, заводить домашних животных и, садясь за стойку, говорить: «Мне как обычно».

Любопытство имеет запах морских водорослей, мускуса, кофе соло и темного пива. По звуку оно похоже на крики чаек, рев двигателя самолета, сэт Дэвида Гетто и сигнал приходящих сообщений по WhatsApp. На вкус это все то же темное пиво и кофе соло, а еще это картофель фри и креветки. Проявляется на сайтах знакомств, первых свиданиях, изменах, кинопремьерах и магазинах, куда мы заходим в поиске чего-нибудь с пустой дебетовой картой.

Для меня никогда не было проблемой выбирать что-то из чего-то, шопинг был одной из моих немногочисленных страстей. Собирать и разбирать чемоданы для тренингов, путешествий и поездок по бизнесу иногда становилось ежедневным занятием. Но в свое большое путешествие по Европе на три месяца взяла столько вещей, что они едва поместились в старый красный чемодан и две голубые сумки для шоппинга. Одну такую сумку вместе с мягким плюшевым мишкой мне пришлось оставить у подруги на Родине, остальное рискнула увезти с собой. И в аэропорту парень, который помогал переместить мою ношу с ленты выдачи багажа, спросил, как собираюсь возвращаться назад. Если бы знала… Может быть, предпочла бы не возвращаться.

Но решение пришло само собой, ибо маски, кремы, лаки, помада и шампуни заканчивались, а одежда надоедала и переходила из разряда «надену дома или под пиджак» в разряд «не могу больше смотреть на это барахло». Иногда, перемещаясь между городами, я, как змея, сбрасывающая шкуру, оставляла в отеле заколки для волос, лосины, безвкусно раскрашенные золотистыми тигровыми всполохами, одежду с названием «водолазка».

Выбирать из очевидного гораздо проще, потому что не бывает равноценных вещей и ситуаций. В крайнем случае можно воспользоваться старым проверенным методом, написав на листочке все плюсы и минусы, решив простой арифметикой сложную жизненную дилемму. Именно это я предложила бывшему мужу, когда он якобы через четыре месяца вернулся ко мне, но по факту просто перевез вещи в квартиру, даже не удосужившись снова надеть кольцо. Он так страдал от разлуки, так спешил на новые свидания, что я решила пойти ва-банк с этой арифметикой. Не буду перечислять подробности списка, скажу лишь, что, изучив его, он резюмировал: «Твои плюсы – это ее минусы, ее плюсы – это твои минусы». Да, сиськи третьего размера это мой минус. У меня их попросту нет.

А я, глядя на этот чертов список, в очередной раз поняла, что проиграла, все рухнуло, нахожусь на нулевом меридиане.

Первый раз все рухнуло, когда заперлась в туалете и впервые за четыре года залезла в его телефон. Он выламывал дверь и орал: «Не читай!» Я читала. Все с самого начала и до «победного» конца. На кухне начиналась вечеринка, шумел миксер, измельчая бананы для дайкири. Она уже сидела там, моя новая подруга в юбке мини, которая уже вовсю еблась с моим мужем. Перечитав все два раза, попыталась оторвать москитную сетку с окна, но безуспешно. Хотела сбежать прям так – босиком, с забинтованной ногой, невзирая на снег и легкую блузку.

Потом мы закрылись в гардеробной, он валялся в ногах и просил прощения, я швыряла в него приготовленные к тренингу туфли.

– Может, тебе вина сюда принести, – предложил муж.

– Какого вина?!

– А что, ты жива-здорова, выглядишь так же. От тебя что ли что-то убавилось?

– Да, блять, от меня убавилось!

– Что?

– Вся моя жизнь нахуй от меня убавилась!

Что дальше? Хромая вышла из дома. Первый человек, кому хотелось позвонить, – его мать, но у нее сегодня день рождения. Позвонила ее мужу, молодому отчиму. Мы сидели в джипе в подземном гараже. Он говорил, что понимает и сам был в подобной ситуации. А сейчас совсем другая счастливая жизнь. Дал мне визитку отеля в центре и деньги, чтоб снять там номер. «Заеду утром, приеду с продуктами и спрошу твое решение». На полусогнутых ногах, поскальзываясь в снежной жиже, напевала Кипелова: «Я свободен, словно птица в небесах, я свободен, я забыл, что значит страх…»

Это оказался «Сауна-Отель». Все выглядело, как в сериалах про бандитов, настоящий бордель. Плотно закрытые темно-зеленые шторы, такое же покрывало на двуспальной кровати. Все-все имело затхлый запах водки и сигарет. Если есть шкала по концентрации отвратительных запахов, то это была десятка.

Я боялась к чему-либо прикасаться. Расстелила на кровати свой широкий палантин и короткую пеструю шубку, свернулась калачиком и приказала себе заснуть. Со всех четырех сторон меня окружал соответствующий обстановке шум. Из-за внутренних стен с разной периодичностью раздавались женские крики, достойные жесткого порнофильма. С улицы – матюки и разборки. В коридоре – беготня и пьяный смех с повизгиванием. Трагикомедия. Наконец мое сознание исчезло в черной пустоте.

Утром мы сидели на кровати, уставившись на коричневую стену с серебристыми блесками. Я не могла разжать зубы даже при виде сочной клубники. Пила жидкий йогурт и сказала, что развода не будет.

А еще в круизе был Дубровник. Каменистые горы, наполненные запахом сосен и трав, маки и тысячелистники. Бирюзовое море, оранжевые крыши и порт с 15-палубными круизными лайнерами. Ресторан под крепостью, многочасовой дождь и вереницы туристов с желтыми зонтиками. Огромные черные мидии с луком и томатами. Было и темное пиво.

Он отодвигается от меня, делает селфи и отсылает своей подруге. Моей подруге. А у меня – острое чувство того, что я – словно второй сорт. Будто меня променяли. Отказались. Спасибо, не нужно. Кто-то счастлив без тебя. И я спрашивала себя, что меня делает несчастной. Ведь на самом деле от меня ничего не убавилось. Я – это я. Продолжаю дышать и смотреть по сторонам. Большая и неизвестная жизнь ждет впереди. И когда-нибудь лягу в постель с другим человеком, а потом еще кто-то, совсем другой, однажды мне прошепчет «люблю», а я – ему. Хочется закрыть глаза, загадать желание, открыть их – и уже оказаться там, в светлом будущем, которое мне обязательно уготовано.

А сейчас нужно быть воином. Нужно сохранять дисциплину и зачеркивать крестиками каждый квадратик в календаре. И приближаться к дню, когда проснусь утром и пойму, что дыра затянулась.

Тогда был май. Тогда не знала, что в сентябре все-таки состоится развод, а летом со мной случится Барселона и мой первый итальянец. Тогда не знала, что приму решение оставить карьеру, проведу последние тренинги, освобожу квартиру от вещей и себя и улечу зимовать в Барселону. Не знала, что встречу аргентинца, который будет напоминать мне бывшего мужа. Не знала, что брошу курить и начну бегать. Все, на что хватало сил, это не рыдать. Просто держать тяжеленный глиняный сосуд на голове и не пролить ни капли. Не сейчас.

А еще в круизе была Венеция. Весь внешний мир – декорация. Она совершенно не воздействовала на мое внутреннее зеркало. Эмоции генерируются вне зависимости от того, что меня окружает. Причем абсолютно не важен уровень красоты и величия. Одинаково паршиво в кровати и на Венецианской площади Сан-Марко в процессе поедания «Семифредо» (якобы самого божественного десерта).

Плыву в гондоле (круг по Гранд-каналу за 100 евро) в том самом городе, куда действительно мечтала попасть. Сосредоточие настоящей романтики, уже недостающей в Париже. На мне белая майка с героем из Симпсонов с надписью «I love music»[48]48
  I love music – с англ. – Я люблю музыку.


[Закрыть], белые штанишки, белые балетки, белые капроновые носочки в сеточку и широкая улыбка. Борюсь с желанием выкинуть его телефон, а потом его самого в непрозрачные воды канала.

Путешествие каждый раз открывает что-то новое в нас самих. Каждое ранее неизведанное чувство вытачивает причудливые грани самопознания. Думаешь: «Не может быть! Неужели мы настолько глубоко можем погружаться в собственное горе?»

Стояла в самом центре, выбирая лучший ракурс для фото Кампанилы, голуби хитро подбирались в надежде получить традиционную кормежку. Спрашивала себя: «Что делает тебя несчастной?»

Прости меня, Венеция, обязательно вернусь, куплю золотую маску с перьями и в таком вот виде, развлекая туристов и их фотоаппараты, продефилирую вплавь по большому каналу с широкоплечим гондольером в полосатой тенниске. Как говорят у нас в России: «Не прощаемся!»

Утром в 4:25 моя блондинистая голова окунется в новую ростовскую жизнь: никаких воспоминаний, разбитого сердца и ожидания смс, только полный чемодан модных вещей, встреча с друзьями, о которой не нужно договариваться за неделю, и планы на будущее. Мы убегаем на край земли в поисках себя, но чем дальше мы от дома, тем дальше от нас это «себя».

Глава вторая

Вернулась из Барселоны. Зима 2013.

Вернулась на Родину. Февраль. Поселилась дней на десять в ростовской съемной однушке у подруги. Ее муж сначала спал на полу, завернувшись в спальный мешок, а потом перебрался на единственный двуспальный диван и лег со стороны жены. Мы – простые ребята и в душе хипари.

Все десять дней встречалась с друзьями по отдельности, с каждым – свой разговор и сувениры. Они классные и по-своему уникальные, их нельзя собрать вместе за одним столом, это люди из разных «эпох». Все, что есть меж ними общего, – они не живут по схеме: работа-дом-работа, предпочитая быть фанатиками чего-то своего.

И вот я в розовой толстовке на балконе у Дианы курю и смотрю вниз. Машины в поисках парковки разносят коричневую жижу, на ветках лысых деревьев вместо листьев болтаются полиэтиленовые пакеты – синие, белые, оранжевые. О пробежках, как и в Жироне, не было и речи.

Вопреки дружеским «скоро пройдет», каждый день сладостное гудение WhatsApp оповещало о новых: «Me gustas mucho![49]49
  Me gustas mucho – с исп. – Мне очень нравится.


[Закрыть]»

Жизнь в путешествии и на Родине – две разные жизни. Где-то время течет медленнее, где-то интенсивнее, где-то больше денег, но меньше впечатлений, где-то наоборот. Но одна не может существовать без другой.

В кухне мы дегустировали «Жинжинью» из Обидуша. На столе, застеленном оранжевой клеенкой в клетку с белыми лилиями, стояла фирменная бутылка и две шоколадные чашечки для друзей. Я пила из граненого стакана.

Ди, проследив за моим взглядом, озвучивает вслух: «Да, в России все сурово». А потом вдруг добавила:

– Так можно всю жизнь писать и переписывать свою книгу.

– Сколько нужно, пока не зазвучит.

– Ну…

– А вот представь: скульптор работает над Георгием Победоносцем, и у коня получается ослиная голова.

– Напиши очерк: «Если бы не было секса», – предлагает Петя.

– Если бы не было секса, я бы не вышла замуж!

– У всех пар есть история про день знакомства. Хотя я уже смутно помню вашу. – Диана качнулась на стуле в сторону сигарет.

– Угу, – кивнул Петька и подлил «Жинжиньи» в стакан.

Удивительные совпадения. Если распрямить эту ленту, доберешься до самого рождения. Каждая из деталей цепляется за следующую, а та – еще за одну. Есть ли смысл разматывать весь этот клубок здесь? До того, как заболеть тренингами, болела ночными клубами. Очередной выгодный контракт. Подготовка к первой вечеринке. Из моего кабинета с первой пачкой флаеров выходит промоутер, спускается на лифте, в холле встречает своего давнего знакомого, вручает ему первый флаер. А у давнего знакомого в центре города в старом дворике в старом домике на кухне рухнул потолок. Жена с ребенком уезжает к маме.

В разгар моей работы, пройдя охрану, взгляды девочек, одетых исключительно в боди-арт, и вопросительные вопли моего заместителя, он ворвался на балкон гримерки и предстал перед моим голодным взором. Стремился поздороваться со знакомым художником, автором нашего живописного беспредела, и заодно, расплывшись в белозубой улыбке, протянул мне руку для приветствия. Чего хочу и от кого, я понимаю быстро, за полсекунды.

– Согласись, фамилия прикольная, – вставила Диана.

– Да, это лучшее буквосочетание из всех, что я встречала. У итальянца еще хорошая – Феррери, по-моему, «железный» переводится.

– Неее, «золото» дороже. – На этих словах муж Дианы перестал цедить и выпил до дна.

– Петя просто патриот, – съехидничала Ди.

– Фамилия польская, – уточнила я. – И ты это знаешь.

– Да, но ты-то у нас русская! (И подруга как-то по-братски постучала мне по спине.)

После я приехала к маме в провинциальный город, где прошло мое советское детство с покрывалами во дворе, «резинками», «казаками-разбойниками» и «выбивалами» (интересно, как эта старинная мексиканская «забава» с жертвоприношениями проникла в каждую страну). За моей многоэтажкой – то самое дерево и школа.

А через пустырь, на котором вырос храм, но так и не выросли деревья, – филиал института, где училась на истфаке (впрочем, меня оттуда отчислили из-за немецкого). Я требовала свободы выбора изучения иностранного языка, хотела английский, а мне сказали: «Ты бесплатно поступила на исторический факультет, где положен немецкий». Обидевшись, забрала документы и отнесла их в другой институт. Так попала на заочный курс факультета по туризму. Который бросила, начав писать диплом об «Управлении продажами в туриндустрии» и практически окончив обучение. Потому что три человека ночью на кухне составили бизнес-план, и уже за обедом инвестор согласился. Простая студентка в единственных кедах и джинсах вмиг стала управляющей ночным клубом.

Мама увидела, что я не собираюсь идти на работу и налаживать нормальную взрослую жизнь. Но все равно поддержала меня и всегда спонсировала инфантильные затеи.

Разложив на полу географическую карту мира, я искала свою зеленую лампочку – билеты, визы, сезон/не сезон, язык, валюта, каучсерфинг.

И нашла! Ростов-на-Дону – Мадрид, через несколько дней Мадрид – Мехико с пересадкой во Франкфурт-на-Майне и обратно – также, с небольшим зависанием в столице Испании. Общее приключение на три месяца, один из них железно собиралась прожить в Мехико и бесплатно учить испанский при национальном университете в обмен на русский. В Мадриде хотела обжираться гигантскими ланчами, встретиться с Хосе и наконец посетить музей Prada. А в остальном, как обычно, рыбье следование за течением, которое, предполагалось, должно вынести к Карибским берегам или в Перу.

Купила билеты, собирала документы для двух виз, переписывалась с будущими хостами в Мехико, исследуя карту города.

И вдруг – такой случай.

Приехала в Ростов-на-Дону подавать документы в визовый центр. Продолжаю планировать в кофейне с капучино и ноутбуком, звоню другу.

– Хочу посмотреть колье и серьги из бисера, которые плетет твоя жена.

– Приходи в гостиницу «Интурист» на форум тренеров, чемоданчик со мной.

«Прикольно». Я же до зимовки в Испании была вполне востребованным тренером, а об этом событии ничего не знаю и не выступаю на нем. Да мне и похер на это событие, мне нужен друг с его чемоданчиком.

Расположилась в кожаном кресле с макбуком, уверенная, что похожу на иностранку. Чуть загорелая, с нетипичным оттенком на темно-соломенных волосах после барселонского салона красоты, в сером парижском пиджачке из шерсти и хлопка, парижском шарфике из вискозы цвета увядшей чайной розы и синих джинсах – они всегда выделяли мои достоинства.

«Звезда» ждала, пока сидящий напротив друг договорит со Стасом.

Тот выпячивался вперед и не сводил с меня блестевших глаз. Вещал громче и громче, подскакивая на мягком бежевом кожаном диване, придвигаясь к краю ближе и ближе (интересно, свалится он или нет).

Парни обсуждали халтурку для тренера – три месяца работы и новая команда.

– Я одна сделаю это за месяц! – уверенно выкрикнула «иностранка», радуясь подвернувшейся любимой работе, встала и подошла к выпендрежнику-тренеру, протянув руку для приветствия. – Кристина Золочевская.

Оказывается, все это время он не узнавал меня! Стас практически потерял контроль, прижимал меня к себе, пытался поцеловать.

– Крис, это ТЫ?! Я так рад! Охренеть! Ты настоящая! Ты здесь! Тебе так идет новый цвет!

C ним у нас был случайный и единственный секс-скайп, когда жила в Барселоне у Люка.

В итоге нас собралось какое-то количество человек (в основном тренеров и сетевиков), мы открыли ОООшку, разработали team plan[50]50
  Team plan – с англ. – План команды.


[Закрыть] и рассчитали маркетинг-планы, сняли офис и начали проводить презентации и тренинги.

Почти сразу начались командировки, но со Стасом ездили отдельно, для лучшей расстановки сил. Мы были в основном в Пятигорске и Ставрополе, и опять – презентации и тренинги. Мне все нравилось: и люди, и то, какие навыки развиваю у себя и участников. Мне не нравилось только одно, нет, два. Первое, что это приносило мало денег, и второе, что приближался мой отлет в Мехико.

Сегодня, выходя из дома, увидела, как, разрезая голубое небо, в противоположную друг от друга сторону летят самолет и вертолет. Они пересеклись в одной точке на совершено разных высотах и устремились прочь. В этот же самый день я получила испанский шенген на два года.

Стас упрекал меня дороговизной съемной квартиры в центре города, но восхищался новыми платьями. Он говорил: «Тебе нужен другой любовник, богатый. А у меня носки дырявые, и рубашку эту белую я купил на рынке сегодня утром, даже не гладил». Хосе писал: «Invite me»[51]51
  Invite me – с англ. – Пригласи меня.


[Закрыть]. Не приглашала и любовника другого не искала. Мужчины всего мира одинаково невыносимы.

Была увлечена своим влиянием в мире тренингов. Много училась, работала, говорила. Снова стояла на каблуках в красивых платьях, на ногтях поблескивал шеллак. Тогда казалось, буду делать это вечно.

Но приближался отлет в Мехико. А я, на минуточку, являлась одним из учредителей. Меня морально швыряло из стороны в сторону. Какое решение принять?! Если все пойдет, как мы планировали, то быстро выйду на пассивный доход, а потом – хоть Антарктида. А если нет?

Сделала выбор: сдала билеты и продолжила работать.

До тех пор, пока подруга не рассказала о предстоящей поездке в Париж: она была корпоративной, а я все еще проходила по документам как человек, достойный этой премии, о разводе в компании не знали, и из договора «второе лицо» никто не выписывал. Мой бывший муж жил на Бали со своей пассией и по понятным причинам лететь не мог. Паспорт с визой был, билет на меня выписали, и я нагло приехала в аэропорт.

В фирме мне завидовали. Мы курили со Стасом на балконе в офисном здании, и так хотелось ему выпалить: «Я не виновата в том, что ты не можешь отвезти свою жену в Париж! И это не халява, как вы все думаете! Я за это заплатила сполна!»

Зря переживала: в аэропорту никто не задавал неудобных вопросов. Никто не ожидал меня там увидеть, никто не знал, что в Барселоне я стала блондинкой. Весь трип общалась с Дианой и ее мужем Петей. А когда в лифте 4-звездочного отеля на территории Диснейленда вдруг сталкивалась лицом к лицу с кем-то из тех, кто был на моих тренингах или в прошлом приближен к семье, успевала выйти на своем этаже, пока они делали «у аа ээ ты эээ…».

А потом начались бесконечные презентации и бизнес-сессии, которые я не озаряла своим присутствием. Бродила в одиночестве по территории Диснейленда и складывала из воспоминаний слова. О своем свадебном путешествии в октябре 2010.

Париж всегда разный. И мы своим отпечатком в пространстве как бы говорим: «Люби меня, Париж».

Никогда не мечтала о Париже, в моем списке хотелок он числился ближе к концу, но именно в нем я второй раз.

В 2010 купила путеводитель по Мюнхену, но Европу заливало дождями и реки выходили из берегов. Целую неделю на кухне в сигаретном дыму сидела за двумя ноутами: погода-билеты, билеты-погода – очень хотелось потратить часть надаренного и куда-то улететь. Все дороги привели, угадайте куда? В Париж.

Мы не знали, что из аэропорта до оперы идет прямой автобус, и сели на электричку, которая… шла через все пригороды, делала остановки, набиваясь странными для нас людьми. В переполненном вагоне белые – только мы. Перепуганные, прижимали покрепче сумки с электроникой. А они смотрели на нас: мужчины, женщины, дети и старики. Кто-то в тряпках типа платья, босиком, кто-то – в цепях и татухах, а мы думали, что за ерунда, ведь, это не Нью-Йорк. Один «албанец», сидящий напротив, откровенно пялился и насвистывал озорную мелодию. К слову, если в Ростове-на-Дону на тебя пялятся и насвистывают, знай, заберут все, что будет при тебе ценного и не очень.

Где Винсент Кассель, где эти лица с широко расставленными светлыми глазами?

Я зашла в Диснейленд вся такая из себя, но одинокая. Второй раз можно без карты. Делала вид, что независима, что наслаждаюсь и не завидую чужому счастью. Очки на пол-лица и улыбка не выдавали мой внутренний deep[52]52
  Deep – с англ. – Глубина, бездна, темнота.


[Закрыть].

1 июля. В этот день я как бы вернулась из своих мексиканских каникул. Это дата прилета в Россию у сданного мной билета. Это камень у излучины дорог – налево пойдешь, коня потеряешь. Человек делает неправильный выбор не потому, что он глупый. Инерция тянет туда, где хорошо сегодня, а сила сопротивления ноющим желаниям равна нулю.

«Когда ты не знаешь куда, оставайся на месте», – обычно советую я. Но сама всегда рискую. Ухожу в никуда, когда нет плана Б, когда кто-то второй не ждет в машине за углом, когда страшно. Но главное, что понимаешь: ТЫ НЕ ТАМ, ГДЕ ДОЛЖНА БЫТЬ. Вспомнила ростовские несколько месяцев с неоправданными ожиданиями и надеюсь, что смогла извлечь уроки жизни, потому что не хочется думать о потраченном зря времени. Но в нашей биографии ничего не бывает зря. Просто иногда мы не можем этого понять.

Приняла решение – выйти из состава учредителей. Как крыса, первой покинуть тонущий корабль (да я и родилась в год крысы!).

Нас было человек семь, сидящих за круглым столом посреди огромного зала, вокруг сновали люди с тарелками и фотоаппаратами.

– Крис, покажи нам Париж, – попросил кто-то из них.

– После гала-ужина сразу выходим.

Курила возле супермаркета и прикидывала, как побыстрее вывести друзей на вершину заветного холма. Вокруг кипела парижская жизнь, точнее, жизнь тех, кто приехал, поселился и решил, что окружающее великолепие создано именно для них. За углом – крики, звон битого стекла и сплошное мазафакинг. Французы с белыми пакетами в обеих руках останавливались и с любопытством смотрели вглубь темного проулка, другие в своем обычном темпе проходили мимо. Потом через полминуты – то же самое через дорогу.

Мы заливали в себя портвейн и позировали возле Сакре-Кер, вокруг – музыка, тачки и девочки-подростки, танцующие дэнс-холл и тверк. Отошла осмотреться, друзья продолжали позировать на зеленом холме с видом на ночной город.

Биир, вотер, сигареты…

– И все?

Темный парень напрягся и завертел головой: денжерос, полис…

Я начала снова, по-доброму: «I don’t like alcohol, you know, for my health its not good[53]53
  I don’t like alcohol, you know, for my health its not good – с англ. – Я не люблю алкоголь, ты знаешь. Это нехорошо для моего здоровья.


[Закрыть]». Оглянулась на свой «сарафан»: «А little, only for те[54]54
  А little, only for те – с англ. – Немного, только для меня.


[Закрыть]». А в ответ только одно: police, police[55]55
  Police, police – с англ. – Полиция.


[Закрыть]…

– ОК, а где здесь туалет? – спросила я.

– Everywhere[56]56
  Everywhere – с англ. – Везде.


[Закрыть], – ответил он и сделал соответственный знак головой. Вдруг меня словно включило, почувствовала резкую аммиачную вонь. Да, вот так… если смотреть на главный вход, то сразу, где заканчивается площадка, справа у истоков ступеней ржавая табличка – toilet, девочки прячутся по кустам, мальчики, не спускаясь, выстраиваются рядами, и не просыхающий водопад орошает землю, что некогда была местом паломничества верующих.

Каждый метр, на который мы удалялись от Базилики, увеличивал мое расставание с мечтой, так хотелось курнуть именно здесь. На мои просьбы побродить в этом районе никто не реагировал. Грусть рассеялась, когда материализовался силуэт сидящего парня.

Скомандовала всем заткнуться и скрестить пальцы, полагаясь на мой дипломатизм.

Семеро пьяных молодых русских несли пакеты с пустыми бутылками и одну картину, где армянский художник запечатлел маслом Мулен-Руж. Мы рассредоточились по периметру, стараясь не нарушать личное пространство посланника небес, я плавно присаживалась в метре от юноши, на наших лицах расплывались идиотские заискивающие улыбки.

Парень активно закивал, не прерывая процесс, и мы с выдохом облегчения упали на задницы.

Это был Лукас из Польши, живет рядом, сейчас отдыхает после работы, он налил в бокал (!) розового вина, выпил и сразу дал понять: ребята, спасибо, давайте без алаверды, все, что нужно для счастья, у меня уже есть.

Мы передавали джоинт, изредка, почти шепотом, переговариваясь. Лукас смотрел перед собой, и, кажется, мы ему не мешали. Когда он пожелал нам гуднайт, завернул в белый платок бокал, заткнул пробкой vin rose, глазами приказала всем оставаться на местах, да мы и не могли идти.

Семь тел в тихой магии монмартрских фонарей распластались на каменных ступенях, хранивших, возможно, память о Людовике VI, и наивно решили, что спасли Лукаса.

Пришли в себя мы ненадолго и сразу скатились вниз к ближайшему людному бару, сдвинули два квадратных стола и заказали бренди. На нас смотрели, как на дикарей, а мы чокались, братались и несли нечленораздельную ересь. Официант вручил счет, сам вызвал семиместное такси, спросив address. В ответ все семеро дружно заорали: «Диснейленд!»

Наш «экипаж» перемещался по Елисейским полям, водитель давал краткий экскурс на английском, а «тамада» на переднем сиденье разливал бренди в мятые пластиковые стаканчики, и они быстро расходились по комфортабельному салону.

– А давайте поедем к Эйфелевой башне, – попросила я.

– Да-да! – согласились друзья.

– Но она сейчас не светится, уже поздно, – уточнил водитель.

– А я была здесь, когда она светилась, – сказала я.

– Везет тебе! – выкрикнул кто-то в машине.