Текст книги "Россия и бесы. Когда не стало Родины моей…"

Савва не «совок»

Начну с цитаты из большущей статьи В. Сироткина в газете «Россия» – «Дымовая завеса: русско-еврейские разборки». Надавав вначале по сусалам (слегка) проигравшим выборы в Думу и их пиарщикам Познеру, Киселеву, Сорокиной и Шустеру, господин Сироткин, не опуская забрала, буквально вопиет: «А вот патриоты-«совки» безмерно возрадовались этому второму крупному избирательному провалу «октябристов» (СПС) и «кадетов» («Яблоко») за минувший век (выборы в Учредительное собрание в 1917 г.). И уже грозят законодательными карами телеведущим и руководителям СМИ в духе высказываний известного искусствоведа-реставратора патриота Саввы Ямщикова: «Ведь только зомбированные люди могут без чувства брезгливости смотреть на пошлые потуги казаться остроумными всяких аркановых, винокуров и петросянов с женами…»

Теперь уже только в дурном сне могут вспомниться оргии – протесты, связанные с привлечением к уголовной ответственности хозяина «НТВ» г-на Гусинского. С утра до вечера, минута за минутой, словно военные сводки, показывали нам парашу, холодильник и телевизор в бутырской камере, куда на тройку дней сходил в экскурсию находящийся сегодня в розыске расхититель народного добра. Нет, не такую камеру имел в виду Высоцкий-Жеглов, когда говорил, что вор должен сидеть в тюрьме. А сколь живую страсть изображали служанка «демократии» Сорокина и барин ее Киселев, держащий оборону в винном подвале своего дома и показывающий полуголодным врачам и учителям бутылки, стоимость каждой из которой достаточна для трехлетней зарплаты обездоленного специалиста. Как злобно издевался над гражданами России – от президента до слесаря – шустрый и скучный Шендерович. Завравшийся вконец «ростовский полуплейбой» Дибров договорился до того, что забыл о собственных «мерседесах», и с останкинской трибуны плакался про личный «Запорожец». А как неистово поддерживали телевизионщиков «засланный казачок» из-за океана г-жа Альбац и друг ее г-н Рост, умудрявшийся раньше одновременно приятельствовать с Сахаровым и делить праздничный стол с партийным душителем академика – цековцем и тассовцем Игнатенко. В помощники себе позвал он лучших друзей – врагов России Шеварднадзе и Елену Боннэр.

Клялись все эти вышедшие на площадь «смельчаки» в желании говорить правду и только правду. Да только, если декабристское восстание обернулось трагедией для России и для честных, но обманувшихся ее сынов, среди которых были подлинные патриоты Волконские, Трубецкие, Фонвизины и Пущины, то спектакли «НТВ» оказались комедийным фарсом, да и разбежались актеры-заединщики вскоре по сытным кормушкам.

В те дни лишь газета «Завтра» и другие немногочисленные левые средства СМИ осуждали подразгулявшихся скороспелых хозяйчиков нашей державы. И какой же радостью стала для меня колонка в «Литературной газете». Профессор МГИМО В. Сироткин буквально кинул в лицо Киселеву и К°: «Покажите во время своих передач бегущей строкой суммы ваших денежных вознаграждений. Ведь на некоторые из них можно обеспечить пенсией город Углич на целый год». (Оклады людей Гусинского зашкаливали и за сотню тысяч зелеными. – С.Я.)

Сомневаясь в правомерности поисков г-ном Сироткиным царского золота на чужбине (тут для меня авторитет известный тележурналист Виктор Правдюк, документально назвавший эти поиски бессмысленными), я все же обрадовался встрече на газетной полосе с единомышленником. И хвала ему за это! Но правда одна редко у кого бывает.

Назвав меня «ура-патриотом», г-н Сироткин, вы явно спутали мою фамилию с именами тогдашнего руководителя «Памяти» Д. Васильева или знаменитого художника с галереей собственного имени… Вы учились в Институте международных отношений и на этом основании относите себя к интернационалистам. Но и у меня, г-н Сироткин, в университете и за его стенами учителями были Л.Н. Гумилев, Н.П. Сычев и В.Н. Лазарев, которые помогли мне полюбить искусство восточное и западноевропейское и рассказали, что итальянцы и французы построили и написали в России, а близкие мне русские и по сей день вносят огромный вклад в развитие европейской культуры. Придравшись к перечню имен людей, олицетворяющих пошлость на нашем телевидении, хотели этим попрекнуть в национал-шовинизме. Нет, г-н Сироткин, в России такого отношения к евреям не было и не будет. Разве задавали мы себе этот вопрос, отдавая дань творчеству Левитана, Антокольского, отца и сына Пастернаков, копались ли в родословных полукровок Репина и Серова – гордости русского искусства? Другом моим ближайшим был покойный Михаил Шварцман – честнейший человек и большой художник.

А «совки» – это те, кто учился с вами в МГИМО – всяческие стуруа, бовины, зорины, боровики, колесниченки – полупослы, полужурналисты. Не состоял я в партии, не служил, не привлекался, а реставрировал иконы и портреты и делу отдавал себя без остатка. И назвали меня уничтоженные совками бабушки и дедушки Саввой, а не аббревиатурой из революционных имен. И не стану я копаться, «навозну кучу разрывая», и искать алмазные камушки в короне Горбачева или пытаясь обелить людей, пустивших Отечество наше под откос. Просто продолжу помогать властям вернуть хоть что-то из драгоценного наследия прошлого в наш быт.

Обыкновенный цинизм

Казалось бы, давно уже пора привыкнуть к неадекватным, мягко говоря, оценкам злободневных событий, которые столь часто слышны в наших родных «независимых» средствах массовой информации. Но иногда деятельность телепросветителей заставляет в буквальном смысле слова содрогаться, поражая своей заангажированностью и старанием очернить любые действия руководителей России, а особливо их реакцию на актуальные международные коллизии и проблемы.

Весь мир ужаснулся, когда в прошлом году США начали бомбардировки Ирака без каких-либо веских оснований. Не понаслышке знаю я о многотысячных и многодневных тогдашних демонстрациях протеста у зданий американских посольств. Находясь во Франции и Италии, своими глазами видел я возмущенных европейцев, с утра до вечера пикетирующих под окнами американских представительств. И вот сегодня, когда в многострадальном Косове льется кровь, уничтожаются жилые дома сербов, гибнут древнейшие монастыри, чьи архитектурные и живописные сокровища занесены в «золотую книгу» мирового искусства, я еще раз столкнулся с цинизмом столичных комментаторов. Здесь, в Великом Новгороде, где я нахожусь в служебной командировке, издевки их над сербскими страдальцами звучат особенно кощунственно, ибо многое в древнейшем русском городе свидетельствует о многовековых связях славянских культур и торжестве православия. И какой же долей безответственности надо обладать и как яро ненавидеть «эту страну» – Россию, чтобы, подобно ведущему программы «Страна и мир» Алексею Пивоварову, издевательски заметить: «Опять русские братушки должны помогать Балканам. Они забыли, как печально всегда оборачивалась эта помощь». Если г-н Пивоваров и одобрительно улыбающаяся ему в кадре г-жа Бордовских не знают подлинную историю русско-балканских связей, то им нельзя вести политические программы. А коли помнят они о Шипке или о стоящем в центре Софии памятнике русскому царю-освободителю Александру Второму, если знают они, как тесно переплетены на протяжении веков судьбы России и Сербии, тогда за лживые высказывания нужно привлечь обозревателей к уголовной ответственности.

Цинизм г-на Пивоварова не сегодня родился. Медиаимперия НТВ, взращенная позорно бежавшим впоследствии из России Гусинским, всячески способствовала созданию трагической ситуации, которую мы имеем сегодня в Косово. Все их репортажи о бомбардировках Белграда и других городов Югославии американскими стервятниками способствовали ельцинским полпредам-миротворцам сдавать братскую страну. Разве услышали мы хоть одно протестное журналистское слово, когда на экране красовались бравые американские летчики, пилотирующие бомбардировщики, начиненные снарядами с кощунственными надписями: «Поздравляем с Пасхой». И если глава Западной церкви вместе с руководством ЮНЕСКО, куда входит и представитель России, деликатно промолчали, когда гибли мирные жители, рушились архитектурные своды и драгоценные фрески сербских храмов, то щедро оплачиваемые Гусинским из украденных у России денег комментаторы НТВ, да и не только НТВ, откровенно занимали сторону современных вандалов.

Культура канала «Культура»

Один из обласканных руководством канала «Культура» авторов в своей передаче, посвященной русскому портретисту Григорию Островскому, процедил полупрезрительно: «Заговорили вслух об этом забытом художнике благодаря всесильному тогда Савелию Ямщикову». Именно так! А стоило бы сему «рассказчику о прекрасном» раскланяться перед музейными работниками Костромы, восхититься мастерством и умением замечательных наших реставраторов, возродивших для потомков полотна талантливого художника, обреченные на гибель. И не вина моя, что посчастливилось быть инициатором этого возрождения, бороться с рутинерами на местах и в столице, отнюдь не рвущимися помочь нам. «Всесильность» же, высмеянная кабинетным искусствоведом, не на номенклатурной поддержке зиждилась (в партии не состоял, к компромиссам не стремился, начальством был гоним и презираем), а на искренней любви к старой русской культуре и беззаветной преданности профессии реставратора.

Рассказал я об этой вроде бы маленькой неточности потому, что руководство канала «Культура» систематически не допускает в свои новостные выпуски любые события, связанные с нашей работой по охране памятников, новым открытиям реставраторов или выставкам современных русских художников. Вот перечень мероприятий, заявленных в специальных факсах, отправленных в адрес канала «Культура» и отвергнутых его руководством с формулировкой «Это не наша тема»:

1. «Круглый стол», посвященный проблеме древнего Пскова (с участием ведущих археологов, реставраторов, искусствоведов). Факс Всероссийского общества охраны памятников.

2. Выставка театральных художников Санкт-Петербурга. Факс центра «Дом-музей Марины Цветаевой».

3. Выставка народного художника России, уникального резчика по дереву Кронида Гоголева. Факс ГосНИИ реставрации.

4. Воспоминания о «Солигаличских находках». Русский портретист Григорий Островский. Факс ГосНИИ реставрации.

Мы после систематических отказов не станем обращаться со своими назойливыми просьбами, ибо находим приют в программах, казалось бы, далеких от наших проблем, в частности в передаче «Постскриптум».

Но каналу «Культура», заполняющему экраны пошлыми и далеко не безобидными шоу типа «Культурной революции», «Апокрифа» и «Школы злословия», стоит задуматься о том, какие последствия влекут за собой провокационные посиделки г-на Швыдкого, злобные и беспардонные кухонные разговоры писательницы Толстой и сценаристки Смирновой, примитивные разглагольствования матерщинника В. Ерофеева. А новостные выпуски, особенно ночной эфир г-на Флярковского, не понимающего зачастую, о чем написано в нахватанных им из словарей и энциклопедий сведениях о мастерах культуры, львиную долю внимания уделяют галереям Марата Гельмана и им подобным порождениям нынешнего смутного времени, упиваются низкопробными проявлениями Пригова, Сорокина, славословят театральные постановки, порочащие отечественную классику, освещают в мельчайших подробностях многочисленные доморощенные кинофестивали.

Запомните, господа руководители телеканала «Культура», успевшие быстренько увенчать себя Госпремиями и душераздирающими статуэтками ТЭФИ: настоящее искусство не умрет и без вашего внимания. Однако не забывайте еще и о том, что «тот, кто выстрелит в прошлое из ружья, будет уничтожен пушечным залпом настоящего».

Одумайтесь, ибо, как любит повторять один из ваших кумиров-телеакадемиков: «Такие нынче времена».

Ай, моськи…

Ругать классическую русскую литературу стало у современных культурных деятелей, а особливо у «прогрессивных» писателей, признаком хорошего тона. Чем шкодливее и изворотливее нынешний слагатель слов, тем больше это охаивание напоминает лай беспородной собачонки, сорвавшейся с поводка. Верховодят шабашем «на лысой горе» сочинители образца Витечки Ерофеева. Странички «свободолюбивых» опусов сего графомана, еще со времен доморощенного бестселлера под названием «Метрополь» пронизанные всеотдайной любовью к нужникам и воспеванию гениталий, нынче превратились в несусветную похабель, которая вполне тянет на пятнадцать суток милицейского режима. Но вместо общей камеры и метлы для уборки мостовых щедрое наше телевидение, особливо образованческий канал «Культура», предоставляет своему анфантерриблю эфирного времени, как говорится, «от пуза», и тот, стараясь не отстать от подельника по глумлению над «разумным, добрым и вечным» гламурного шоумена Швыдкого, растлевает оттопыренных налогоплательщиков на полную катушку, купаясь в дешевой софитной популярности на виду у истеричных поклонников и поклонниц.

Более солидные и маститые друзья Ерофеева по литературному цеху, несостоявшиеся классики образца Аксенова, Попова, Толстой и иже с ними, изгаляются над классиками состоявшимися чуть сдержаннее, хитрее, хотя и не скажу, что умнее. Читать творения российских псевдопоследователей Джойса, Кафки, Камю или Пруста может только человек отменного здоровья, имеющий уйму свободного времени и сильно обделенный здравым умом.

У притомившихся от бумагомарания насмешников этих и своя «крыша» имеется, «Пенклубом» именуемая. Принимают в элитарную лавочку, строго следуя демократическим канонам, лишь на деле проверенных братков, а презираемым ими авторам с фамилиями Распутин, Белов, Бородин, Балашов, Личутин и тому подобным, дорога в ту малину заказана. Паханом в клубе поставлен несложившийся футболист, ярый поклонник постмодернизма, пролетевший над его верхушками и готовый за интересы модных своих подельников «моргалы выколоть». Подобно играющему в правозащитника многоликому Ковалеву, заступающемуся лишь за чеченских бандитов, российских журналистов с корочками «Свободы» и торговцев закрытыми сведениями российских ученых, наши пенклубовцы и глазом не моргнули, когда на книжных прилавках появилась провокационная брошюрка некоего Войновича, оплевывающая А. И. Солженицына. Не прислушались глухари сии к блистательной и тревожной рецензии И.П. Золотусского, в пух и прах разбившей демократический донос, порочащий человека и писателя, ценой собственной жизни отвоевавшего право «войновичам» существовать вольготно и писать бесцензурно. Молчат воды в рот набравшие литературные витии, когда обильно подпитанные заграничными денежными пособиями шустрые наши культуртрегеры впопыхах лепят в Петербурге мемориал поэту Бродскому. Забыли равноудаленные правдолюбцы, что нет еще в России памятников Пастернаку, Гумилеву, Цветаевой, Ахматовой, да, наконец, великий Тютчев даже бюстика не удостоен. Закрыли глаза юрисконсульты «Пенклуба» на принятое в цивилизованном мире разумное правило фиксировать заслуги деятелей культуры в камне и металле лишь по прошествии полувека со дня кончины. Так пусть не возмущаются литературные горе-демократы, что, руководствуясь теми же принципами вседозволенности, оппоненты их городят рядом с Кремлем музеи Шилова и Глазунова, впервые в истории человечества увековечивая живых «гениев», не успевших занять свои ниши в богатейшем художественном наследии Отечества.

Если литераторы «в законе» позволяют себе глумление над титанами, давшими миру нетленные образцы божественной поэзии и прозы, то почему бы и окололитературным образованиям не поглумиться над трудами тех, кто научил их читать и писать. Изгаляются и гогочут беспардонно, цинично, безнаказанно, ведь мертвые сраму не имут. Уставший от музыкальных свершений и буддистских камланий, некогда выглядевший думающим и стремящимся к познанию прекрасного, Борис Гребенщиков, предваряя каждое свое интервью (а их не счесть) ремаркой о том, что он этот жанр ненавидит, как не терпел его Андрей Рублев (откуда он это знает, а может, прославленный иконописец был человеком разговорчивым), договорился до полного неприятия «Войны и мира». Ни один толстовский образ не мил и даже неприятен утомленному барду, и ничего почерпнуть из сей опостылевшей книжонки он не может. Вспоминаю, как однокурсники Андрея Тарковского рассказывали о миниатюрном своем товарище, вечно носящем под мышкой толстый том любимого романа и старавшемся подражать своему тезке – князю Болконскому. Это и стало одной из причин, что по прошествии длительного для жизни кинопродукции времени на одном дыхании смотрятся «Андрей Рублев», «Иваново детство», «Зеркало»… А вот не прошло и года, и кто теперь вспомнит пошловато-глумливый фильм некоего режиссера Учителя, покопавшегося вместе с единомышленниками в исподнем русского классика Бунина.

Как всех этих «учителей» тянет изнанка творческого процесса бессмертных, какими патологоанатомами становятся создатели дешевой клубнички! Потрясает то, что сценарий антибунинской картины написала молоденькая девочка Дуня Смирнова. Неужели озлобленный ее папа, несостоявшийся режиссер, исступленно сводящий счеты с советским прошлым, когда избалованный сын номенклатурного родителя купался как сыр в масле, сумел заразить ребенка патологической ненавистью ко всему русскому, к прелестям деревенской жизни, к светлому простору нашей прекрасной земли, к добрым и отзывчивым людям? И вот уже повзрослевшая «лолита» села на кухне с мегерообразной писательницей, как бы породнившейся со славным родом Толстых, и несет на канале «Культура» такие сентенции, что хоть святых выноси. А ведь сколько ее совестливый дед, писатель Сергей Смирнов, принес добра людям, скольким забытым воинам – защитникам нашим – вернул он славные имена и вечную память, так же, как и замечательные актеры Леонов, Папанов, Сафонов и Глазырин позволили заявить капризному ее папе о себе как о подающем надежды режиссере. Но правильно говорится, оставь надежды всяк сюда входящий! Променял отпущенную Богом возможность Андрей Смирнов на псевдодемократические ценности, позволяющие плевать в колодец с чистой водой.

«Им можно, а почему же нам нельзя?» – задаются вопросом представители масскультуры и стараются не отстать от передового отряда так называемой интеллигенции. В недавнем телевизионном шоу, где думские депутаты во главе с Жириновским и Федуловым с пеной у рта отстаивали право русского человека материться устно и на бумаге, на трибуну выскочил, словно чертик из табакерки, раскрашенный наподобие туземца с полинезийских островов Бари Алибасов и подленько, сальненько просмаковал отрывок из записок Пушкина про пресловутый сундук, связанный с Анной Керн. Откуда знать «нанайцу», что есть вещи, о которых нельзя болтать публично, а уж если ты знаешь, кто такой Пушкин, то и вообще держи дистанцию. Нет, несет безграмотного балабошку: «Сам Пушкин позволял себе цинизм, а почему нам нельзя?»

Во-первых, циничным Пушкин не был по Божественному предназначению. Написав молодым «Гавриилиаду», он всей своей последующей жизнью искупал сей грех богохульный и кровью своей смыл прегрешения и человеческие слабости. А самое-то главное, загляни Алибасов в последние исследования пушкинистов – и не стал бы он вспоминать про пресловутый сундук. Не Анне Керн посвятил он строки о чудном мгновении и гении чистой красоты! «Сикстинская мадонна», так потрясшая В.А. Жуковского и восторженно описанная им, а может, и сама императрица Александра Федоровна, перед красотой которой тайно преклонялся великий поэт, вдохновили Михайловского изгнанника на божественное творение. Поездили бы почаще к берегам Сороти «нанайцы» и большие литературные дяди, впавшие в детство и ставящие мини-памятники зайцам и чижикам-пыжикам, – глядишь, что-нибудь поумнее и придумали бы, чем интерпретации непроверенных рассказов и баек, связанных с именем Пушкина.

Покопавшийся в исподнем великого поэта эстрадник Алибасов достоин сожаления, и есть надежда, что, пообщавшись со вдовами великих наших писателей, он еще чему-нибудь научится, ибо наивность и горячность сего эстрадного мустанга, вероятно, поддаются дрессировке. Куда безнадежнее, безысходнее и страшнее будущее писателя В. Пьецуха, посягнувшего в одном из номеров «Литературной газеты» на эксгумацию и препарирование творческого наследия, да и не только его, но и на физиологическое копание в человеческой судьбе Лермонтова. В своем опусе «Тяжелые люди, или Провидение и поэт» сей замысловатый автор берет быка за рога «во первых строках письма своего». «Нет в нашей литературе явления более загадочного, чем Михаил Юрьевич Лермонтов, во всяком случае, ни один русский писатель не возбуждает столько недоумений, вопросов, предположений под общей рубрикой «если бы да кабы» (а Достоевский, Гоголь, Толстой? – С.Я.). Например, затмил бы Лермонтов Пушкина, если бы он не погиб, как говорится, во цвете лет? (постановка вопроса даже не на уровне детского сада, а, скорее, яслей. – С.Я.) Кабы он не заболел в детстве редкой формой рахита, вышел бы из него гениальный художник в области изящной словесности или нет? Коли Бог время от времени засылает к нам гениальных художников, то почему они так дурно себя ведут (sic!), а есть ли, в самом деле, Бог, если великие поэты погибают нелепо, едва околдовав своих современников, и, как говорится, во цвете лет?»

Первый абзац пространного рассуждения о рахитах и других физических и психических отклонениях Лермонтова мог бы стать для автора и читателя и последним. Все дальнейшие многословные рассуждения – лишь вода в ступе, которую толчет горе-критик, добавляя то соли, то перца, но варево остается невкусной размазней. История болезни Лермонтова, сфабрикованная «румяным» его критиком, состоит из непроверенных обрывков чьих-то мыслей и рассуждений и диагнозом быть не может ни в коем случае. Покопавшись поверхностно еще и в истории отношений поэта с Екатериной Сушковой, оставив бедную девушку «на бобах», писатель-супермен заключает: «Занятно предположить: если бы Михаил Юрьевич был статен и красив лицом или вовсе не придавал значения своей внешности, он вряд ли опустился бы до такой низкой выходки (сознался в том, что не любит и не любил никогда девушку. – С.Я.), хотя, вероятно, поэзия его была бы не столь пронзительна. Впрочем, он был гением, а у них не все так причинно-следственно, как у нас».

Да, Лермонтов был гением, и, в отличие от Пьецуха, у него все причинно-следственно, и нет в его жизни и поэзии в «огороде бузины, а в Киеве – дядьки». И не надо «пьецухам» копаться в истории болезни гения, особенно, когда позволяют «пьецухи» задавать вопросы: «Есть ли, в самом деле, Бог?»

Есть Бог, господин Пьецух, и именно от Бога получил свой талант Лермонтов, а не по причине рахита стал великим творцом. Бог сделал тонким художником Тургенева, а не «странная четырехмесячная болезнь», о которой читаем в опусе Вашем. И если Бог отпустил Вам, в отличие от больных Лермонтова, Гоголя, Тургенева, «злюк, интриганов и драчунов» Хераскова, Сумарокова и Ломоносова, Пушкина, с отвращением читающего свою жизнь, невыносимого Льва Толстого, хандрящего Чехова, пьяницы Куприна (список составлен по материалам статьи Пьецуха) здоровье, так попробуйте написать что-либо приближающееся к творениям пациентов, которых помещаете Вы в больницу для прокаженных. Не стану спорить – в здоровом теле здоровый дух, но судить об этом здоровье можно лишь по результатам духовного зрения здоровых его обладателей.

Лет пятнадцать назад на волне пресловутой перестройки отвязанные с поводка демократии некоторые хваткие наши кинематографисты, под шумок свергавшие и оплевывавшие своих учителей, потоптались, подобно носорогам, по фильму «Лермонтов», снятому молодым режиссером Н. Бурляевым. Сколько грязи и оскорблений вылили выдающие себя за прогрессистов громилы на обычную ученическую картину, снятую, может, и робко, но с большим тщанием и пиететом перед ее героем?! В бурляевском фильме были и немалые удачи, и любовное отношение к порученному делу, и даже творческие находки. Но оппонентам во главе с распоясавшимся С. Соловьевым хотелось протолкнуть свое кинопроизведение о Лермонтове, чей сценарий очень созвучен с пьецуховской патологоанатомией и копанием в чернухе окололермонтовских исследователей. Соловьев оторвался тогда на пошлейшей «Ассе» и разноцветных «Розах». Результат тлетворных этих однодневок не замедлил сказаться. Сколько оболваненных юнцов испытали на себе гниль и пустопорожность болтливых тех кинолент. И когда сейчас Соловьев в средненькой картине «Нежный возраст» ставит вопрос, кто довел детишек наших до уровня мышления «милых жоп» и наркоиглы, то пусть ищет ответ на него в предыдущем своем творчестве. Нечего было копаться ему и ближнему кругу в проблемах, был ли Ленин грибом, и юродствовать на горе русского народа. Ленин был врагом всего Божественного и разумного и сумел отравить своей идеологией не одного Соловьева, но и людей более стойких духом, да поддавшихся на приманку разрушительных идей, привнесенных в Россию иноверцами.

Патологоанатомический опус Пьецуха, к удивлению моему, появился на страницах «Литературной газеты». Каждой своей мыслью и способом изложения просится сие сочинение в анналы «Московского комсомольца», любящего попотчевать своих читателей тлетворной пищей. «Литературная газета», радующая последнее время замечательными выступлениями Скатова, Пороховщикова, Кивы, Золотусского и других думающих авторов, напрасно проявляет плюрализм, печатая Жуховицких, Пьецухов и других модных говорильщиков. Про них хочется сказать: «А вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь».