Текст книги "Наследство"

– Принца мы нашли благополучно, – произнес Прадо голосом, полным волнения, – и нам удалось довезти его до реки Барда, однако после этого мы потеряли его.

Лицо Рендла приобрело каменное выражение, однако его голос оставался ровным:

– Потеряли его?

Прадо отпил еще глоток вина и начал громко рыгать. Рендл забрал у него кружку, подождал, пока тот не прекратил, затем протянул кружку обратно. Прадо встретился с ним глазами и тут же отвернулся, увидев выражение глаз Редла.

– Но я знаю, куда он направляется, – быстро проговорил он.

– За нами гнался Камаль со своими спутниками…

– С горбуном и девчонкой?

– Да. Мы едва успели добраться до реки и нанять баржу. Поначалу лоцман вел ее нормально, а потом резко свернул к берегу в самую гущу гнезд угрей-людоедов.

Эдер побледнел, однако Рендл даже глазом не моргнул.

– Что было потом?

– Твари убили двух лучших моих людей и двух моих коней. Я успел увидеть, как лоцман перебросил Линана через борт, а потом оседлал одного коня и заставил его прыгнуть в реку. Я видел, как осаждали их людоеды, пока они плыли к берегу. Но еще больше угрей налетели на баржу. Я прыгнул в реку с другого борта в надежде на то, что их больше привлекут лоцман с конем. Я оказался прав.

– Дальше, – рявкнул Рендл без малейшего проявления симпатии.

– Когда я добрался до берега, то потерял сознание. Не знаю, сколько времени я так пролежал. Когда я пришел в себя, то увидел, как Линан тащил лоцмана прочь от реки, держа направление на запад.

– А что с конем?

– В реке не оказалось его скелета. Думаю, что он, должно быть, убежал.

– И как ты думаешь, куда направляется Линан?

– Лоцман был четтом, – ответил Прадо. – Я думаю, что они будут двигаться к Океанам Травы. Куда еще может направляться принц?

– Как тебе удалось добраться до Даависа?

– Меня доставила другая баржа, которая шла вверх по реке. Мне пришлось отдать лоцману последние деньги.

Он допил вино, но не решился еще раз протянуть кружку.

Рендл и Эдер переглянулись, Эдер понимающе кивнул и вышел из палатки.

– Как ты думаешь, ты сможешь ехать верхом? – спросил Рендл.

– Дай мне отдохнуть хотя бы ночь, и тогда я…

– Сейчас же, – перебил его Рендл. – Раз мы должны вовремя оказаться в проходе Альгонка, чтобы перехватить принца, мы должны выехать немедленно. Если ты прав, и Линан направляется к Океанам Трав, то другим путем ему не пройти.

– Сколько человек ты возьмешь с собой?

– Я возьму весь отряд, Прадо. Мне совсем не хочется оказываться где-нибудь рядом с четтами, не имея с собой достаточного количества меченосцев.

Вернулся Эдер.

– Я отправил гонцов. Отряд уйдет из Даависа небольшими частями и соберется вместе в четырех километрах к северу от города.

– Распорядись, чтобы убрали палатки, – отдал приказ Рендл. – Мы сюда не вернемся.

Он повернулся к Прадо.

– А ты отправишься с нами. Если мы захватим Линана, то я, может быть, прощу тебя за все, что ты наделал. Ну, а если нет… – Тут он налил еще вина в пустую кружку Прадо. – … Тогда я смогу продать тебя четтам.

Глава 24

Утром следующего дня, на взгляд Линана, колено Гудона не стало выглядеть лучше, однако лоцман уверял его, что боль намного уменьшилась. Линан снова обработал обе их раны снадобьем хэту. Они позавтракали горсточкой ягод, которые нашлись поблизости, а потом опять отправились в путь, перебираясь через крутые места, ставшие скользкими из-за сорвавшихся камней. Линану стало ясно, что самой трудной частью пути был не подъем, а спуск; ему приходилось прилагать все силы к тому, чтобы самому удержаться на ногах и вместе с этим внимательно и осторожно вести коня по каменистому склону. Мышцы и суставы его ног очень скоро так заныли, что ему стало казаться, будто он уже никогда не сможет ходить нормально, а между тем, несмотря на все его усилия, продвигались они очень медленно. Местность, по которой они продвигались, ничуть не менялась. Однако Гудон с мягким юмором и уверенностью продолжал указывать направление и всячески подбадривал юношу.

Высокое небо было затянуто тучами, отчего Линан испытывал в душе невероятную тоску, и хотя из-за туч в воздухе было прохладно, помимо прохлады в нем чувствовалась сырость. Путники время от времени останавливались, чтобы Линан и конь могли немного отдохнуть, а к полудню они набрели на заросшую деревьями лощину и ручей, вода в котором оказалась такой холодной и свежей, что отлично подкрепила их силы. Гудон даже попытался стоять без поддержки и смог самостоятельно пройти три шага, после чего Линан помог ему сесть.

– Вот видите, маленький господин, я же говорил вам, что хэту – целебное снадобье.

– Мне хотелось бы, чтобы оно исцелило тебя настолько, что ты бы смог хоть немного провести коня. Ему совсем не по душе эти каменистые уступы.

– Да, пожалуй, даже больше, чем вам.

– Далеко ли еще до прохода Альгонка?

– Мы доберемся до него завтра, может быть, даже утром. Спуск предстоит нелегкий, но как только мы окажемся внизу, мы попадем на ровную дорогу, которая приведет нас к самому Приюту Странников.

– А как далеко от прохода до Приюта?

– На это уйдет еще один день.

Неожиданно Гудон начал копать твердую землю под деревом, каких Линану до тех пор встречать не приходилось.

– Эти деревья очень редко встречаются по эту сторону гор Уферо, – произнес взволнованный четт. Он копал до тех пор, пока корни дерева не обнажились настолько, что можно было подцепить один из них рукой. Гудон потянул корень из земли пару раз и поднял его в воздух. Затем с помощью небольшого ножичка, который он достал из-под своей рубахи, он отделил корень от главного ствола и стал очищать его. Верхний слой коры сходил легко, обнажая молочно-белую древесную плоть. Четт разрезал корень надвое и протянул половину Линану.

– Мы называем это божьими корнями, – сказал он и тут же набил полный рот. – Мы пользуемся им, когда приправляем пищу.

Линан последовал его примеру. Корень оказался мягче, чем он мог себе представить, однако был очень волокнистым. Поначалу его вкус показался Линану сладковатым, однако в следующий миг он почувствовал сильное жжение на языке и в горле. Ничего более ужасного ему не приходилось испытывать. Он выплюнул изо рта древесную жвачку и стал жадно пить воду из ручья.

– Что вы им приправляете? Кожу?

Принц чувствовал себя так, будто проглотил горящую ветку.

– Четты широко используют его, когда готовят. Если его на несколько дней оставить на солнце, потом растереть в порошок и добавить воды, получится хэту. А если бросить горсточку такого порошка в ручей или в реку, то рыба всплывет наверх, и ее будет легко поймать. А если натереть его соком кожу, то вам не будут страшны никакие насекомые.

– Это меня не удивляет.

– Это самое удивительное из всех растений на свете.

В желудке у Линана заурчало, и он подумал, что было бы хорошо найти что-нибудь более существенное, чем случайные ягоды или орехи, и подкрепиться.

В течение дня тучи разошлись, и очередным мучением для Линана стала наступившая жара. Несмотря на то, что спуск понемногу стал надежнее, теперь идти приходилось по настоящим скалам, выступавшим из земли и окруженным выветренными оврагами. Конь все больше капризничал, показывал норов, и его становилось все труднее держать. Гудон пропел что-то протяжное, отчего животное ненадолго успокоилось, однако после его пения над горами задул теплый ветер из пустыни Лессера.

– С песнями нужно обходиться осторожно, – вздохнул четт. – За любую магию непременно приходится чем-нибудь расплачиваться.

– Вероятно, – кисло отозвался Линан, часто моргая, чтобы пот не попал в глаза. Его уши и нос нещадно жгла жара. – Так для чего ваша принцесса отправила тебя к Барде?

Гудона, казалось, этот вопрос нимало не удивил, и он ответил без видимого колебания:

– Просто наемники из Хьюма и Хаксуса стали центром в проклятой работорговле, и большинство своих жертв они находили среди моего народа. А рекой Барда они пользовались для того, чтобы переправлять нас в Даавис на продажу.

– Но все это было много лет назад.

– У нас долгая память. Мы выставляем сторожевые посты, мы внимательно прислушиваемся ко всему, мы нюхаем воздух. Мы не позволим работорговцам снова поднять голову и завладеть нами, как это было прежде.

– Но все знают, что четты – сильные и умелые воины. Почему же вы не остановили их тогда?

– Много веков четты жили маленькими племенами, в которых бывало не больше сотни человек. А когда враг в три или даже в четыре раза сильнее тебя, а ты вдобавок должен защищать детей и скот, твоя храбрость перестает иметь значение. В конце концов мы стали собираться вместе в большие племена, однако вожди слишком много спорили между собой о том, кто должен взять на себя охрану. Мы дрались между собой почти столько же, сколько воевали с рабовладельцами. В конце концов отец нашей принцессы победил в большом сражении против других четтов возле озера, которое называется Высоким, и после этого мы начали думать о том, как бороться с врагами.

– Ваша армия была достаточно большой для того, чтобы справиться с ними?

– Не за одно сражение, маленький господин. Океаны Травы очень велики, и в них живет гораздо больше людей, чем может себе представить кто-нибудь на востоке, но все же нас не так много, чтобы мы могли захватить богатые земли Хьюма или Хаксуса. Но мы могли совершать набеги и изматывать врагов. Но до этого так и не дошло.

– Почему?

Гудон нагнулся и слегка похлопал Линана по плечу.

– Благодаря вашей матери и вашему отцу. Она приказала разгромить рабовладельцев, и он выполнил ее приказание в великой войне.

Линан залился краской. Всю жизнь, с тех пор, как он себя помнил, он гордился своим отцом, как генералом-победителем, но всегда это оставалось очень личным его чувством, не принося истинного понимания того, что значили победы Элинда для остальных людей. Внезапно у него возникла неожиданная догадка.

– Прадо был одним из капитанов наемников и работал на рабовладельцев?

– Да. Я никогда не видел его раньше, но всем четтам известно, как он выглядит, и все они знают его имя. Надеюсь, что людоеды джазру дочиста обглодали его кости.

– Я тоже надеюсь на это, – отозвался Линан, прикоснувшись к своей ране. – Я тоже надеюсь.

– Сюда! – крикнул Эйджер. – Сюда, ко мне!

Камаль и Дженроза прекратили вглядываться в землю и подошли к Эйджеру, стоявшему на краю лощины. Эйджер держал в руке бесформенный белый комок.

– Поздравляю, – разочарованно произнес Камаль. – Что это такое, и что ты собираешься с этим делать?

Эйджер бросил то, что держал, Камалю, тот поймал и внимательно оглядел непонятный комок.

– Видишь следы зубов?

– Их мог оставить кто угодно.

– А ты обрати внимание на то, как ровно срезан корень с одной стороны.

Камаль вгляделся пристальнее.

– Да, пожалуй, ты прав.

– И вот сюда еще погляди, – сказал Эйджер, показывая на землю. – Их трудно увидеть, потому что земля здесь очень каменистая, но это, конечно, следы копыт.

Дженроза с облегчением вздохнула:

– Значит, Линан шел этим путем.

– Боитесь, как бы ваша магия вас не подвела? – насмешливо спросил Камаль.

– Я же назвала вам направление, в котором они двигались, – укоризненно ответила она.

– Ну что ж, теперь мы можем точно сказать, куда они направляются, – быстро ввернул Эйджер, по очереди взглянув на них обоих. Камаль и Дженроза стали вспыльчивыми с того момента, как они потеряли следы, по которым шли предыдущей ночью.

Камаль кивнул.

– К проходу Альгонка.

– В этом есть смысл. Ведь мы все время собирались добраться до Зеленых Океанов, а отсюда это единственный путь.

– По крайней мере, он не пытается пересечь пустыню Лессер.

– Он мог бы поступить именно так, если бы лоцман, которого он спас, не знал дороги, – заметил Эйджер.

– Здравомыслие удержало бы его от перехода через пустыню, – возразил Камаль.

– Но все же он не знал бы, как двигаться вдоль гор Уферо и в каком направлении.

– Давно ли они были здесь? – спросила Дженроза.

– Часов пять назад, а может быть, и больше.

– Они сильно опережают нас, несмотря на то, что лоцман ранен.

– Так получилось, потому что нам пришлось заново искать следы. А теперь, когда мы уверены в том, что они держат путь к проходу Альгонка, мы можем направиться прямиком туда. Мы могли бы оказаться на месте вскоре после них.

– А почему бы нам не попытаться добраться до прохода раньше, чем они? – спросил Камаль. – Мы могли бы идти ночью.

– По этому склону? Не думаю, особенно если ты не хочешь потерять лошадей. Здесь трудно двигаться даже днем.

Камаль не стал спорить.

– Ладно, твоя взяла, но тогда давайте поспешим. Чем большее расстояние нам удастся пройти до захода солнца, тем спокойнее будет у меня на душе.

Прадо уже начал страстно жалеть о том, что его не съели джазру. Последние жалкие остатки силы ушли на то, чтобы удержаться на коне, которого дал ему Рендл. После четырех часов быстрой езды, когда первые закатные лучи озарили небо, отряд остановился на получасовой отдых. Рендл отправил врача осмотреть раны Прадо, и целитель смазал их какой-то вонючей мазью, от которой боль немного отпустила, но усталость оставалась прежней. Все утро отряд двигался, не упуская из виду реку Барда, направляясь на северо-запад в сторону гор Уферо и прохода Альгонка. Когда наемники проезжали по крестьянским полям, крестьяне осыпали их угрозами, и Эдеру пришлось с презрением швырнуть каждому из них по горстке монет. Торговцы скотом выкрикивали в их сторону самые страшные проклятия, когда они рассеивали табуны лошадей и мулов и поднимали тучи пыли, однако на это Эдер уже не обращал внимания.

Перед наступлением полудня Редл дал команду остановиться. Солдаты позавтракали холодными кусками сушеной говядины, а сам Рендл выслал вперед самых быстрых наездников, приказав им обнаружить Линана и, если это окажется возможным, арестовать его и удерживать до подхода подкрепления, либо в случае, если они встретят четтов в любом количестве, срочно отправиться назад и предупредить об этом отряд.

Отряд двигался с огромной скоростью в самую жаркую пору дня. Эдер просил Рендла перейти на более спокойный шаг, однако Рендл оставил эту просьбу без ответа. Когда кони начали отставать, задыхаясь от жары, хромая, или страдая от жажды, их всадники уже не могли ехать, как весь отряд, и оставались догонять его, как только это было возможно. Когда дорога повернула на запад и побежала вдоль Барды, Рендл позволил отряду остановиться еще на полчаса, чтобы напоить измученных коней. Когда отряд снова двинулся вперед, далекие горы стали как будто медленно увеличиваться в размерах, далеко отбрасывая огромные тени.

Прадо накрутил поводья на ладони и таким образом умудрялся не падать с седла. Дорога была чересчур пыльной, и он стал мечтать о глотке свежего воздуха. Поводья врезались в кожу, однако эта боль казалась пустяком по сравнению со всеми страданиями, которые ему приходилось испытывать.

Рендл заставлял отряд погонять лошадей без устали до тех пор, когда передвигаться верхом стало невозможно из-за опустившейся темноты. Стоило ему отдать приказ об остановке, как солдаты стали падать с лошадей, а лошади и кони стояли, дрожа, как в лихорадке, покрытые обильным потом. Рендл обошел лагерь, не позволяя себе лечь до тех пор, пока он не перемолвился хотя бы словом с каждым из своих людей, подбадривая их, одаривая щедрыми посулами и предупреждая важности возложенной на них задачи. Когда он закончил обход, повсюду уже горели костры, а напоенные лошади улеглись на землю. Потом он постоял в одиночестве на краю лагеря, вглядываясь в неясные очертания гор, точно он мог бы приблизить их этим напряженным взглядом. Вскоре к нему подошел Эдер с кружкой теплого пива. Осушив ее, Рендл вернул пустую кружку Эдеру.

– Еще только один день, – сказал он.

– Люди не смогут выдержать такого напряжения даже еще один день. Кони станут падать замертво.

– Завтра мы сбавим скорость. – Услышав, что Эдер с облегчением вздохнул, он повернулся к нему. – Но сбавим ненамного. Мы должны добраться до нужного места вовремя, чтобы найти там принца Линана.

– С Прадо может стать совсем плохо. А Линан, возможно, направляется совсем в другое место.

– А куда же еще он может направляться? Он находится вне закона во всем королевстве. У него есть надежда только на то, что ему удастся скрыться в Океанах Травы.

– Может быть, он движется прямо на север, в Хаксус, – предположил Эдер.

– Нет. Там может укрыться кто угодно, только не сын Элинда. Во время войны Хаксус был основной базой армий рабовладельцев.

Эдер опустился на землю.

– А как будет сладко передать его королю Салокану.

Эта мысль, высказанная вслух, заставила его улыбнуться.

Гудон спал, а Линан, лежа на спине, вглядывался в ночное небо. Он знал единственную звезду, которая называлась Леуртас, и теперь он видел эту звезду прямо над горизонтом на юге.»Там Кендра», – подумал он, ожидая, что сейчас испытает жестокую тоску по родному дому, однако вместо этого он ощутил некую отчужденность. Может быть, Кендра перестала быть для него домом. Подумав так, он попытался разобраться в своих чувствах по отношению к прежней жизни, которая для него так внезапно закончилась. Тотчас же ему вспомнилось ощущение надежности и безопасности, размеренность жизни изо дня в день. Тогда он мысленно задал себе вопрос об отношениях с людьми и о друзьях, и тут же понял, что сейчас хотел бы увидеть снова лишь Олио и Пайрема. Но теперь Олио был самым близким человеком для его злейшего врага, для его сестры Аривы, а Пайрем погиб, спасая его жизнь. А все его друзья, которых он обрел в целом свете, сейчас были где-то далеко, может быть, искали его, а может быть, пытались найти надежное укрытие. Может быть, их даже не было в живых. Сейчас он отдал бы что угодно, лишь бы услышать грубоватое ворчание Камаля, или предложение Эйджера померяться ловкостью в бою на коротких мечах, или даже стать жертвой какой-нибудь насмешливой реплики Дженрозы.

Он закрыл глаза и принялся думать о Дженрозе. Когда-то он испытал мгновенную тягу к этой девушке, а теперь он не мог понять, какие чувства он испытывал к ней; она была его другом, его спутником, но больше ничего в его душе не встрепенулось. От этого он испытал разочарование. Может быть, той ночью в харчевне ему следовало проводить ее в ее комнату; в таком случае, по крайней мере, Прадо со своими бандитами не смог бы похитить его.

Гудон пошевелился во сне и пробормотал что-то на непонятном для Линана языке.»Вот он я, – подумал Линан, – в самом центре проклятой горной цепи, вместе с изувеченным четтом и усталым конем. Мне надо было бы в своем отчаянии заползти под скалу и не двигаться». Однако вместо отчаяния он испытывал что-то совсем другое… он не мог подобрать нужное слово, но в конце концов понял, что самым верным определением было бы слово «удовлетворение», и это немало его удивило. Ничего подобного он не ожидал. Однако, поразмыслив еще немного, он понял, в чем заключались причины такого ощущения. Он все еще был жив, он находился в двух днях пути от какого-то неизвестного убежища, а если его могущественные недруги вообще думали о нем, то думали они о нем, как о возможной угрозе для их благополучия.

Он снова нашел в небе Леуртас и посмотрел на него так сердито, будто эта ни в чем неповинная звезда представляла все те силы на юге, которые желали, чтобы он погиб, пропал, и сама память о нем стерлась бы. В сердце Линана вспыхнуло холодное пламя ярости, и чувство удовлетворения обострилось.

»Я буду жить, – мысленно пообещал он далекой звезде. – Я непременно вернусь, чтобы получить то, что принадлежит мне, кто бы ни пытался мне в этом помешать. Я принц Линан Розетем, сын королевы Ашарны и Элинда Чизела, и я владею Ключом Власти».

Глава 25

Наступил момент, когда Линана и Гудона обступили чахлые деревца и кустарник, их ноги и копыта их коня скользили на каменистой осыпи, а спустя еще несколько мгновений, едва не упав, они оказались на ровной поверхности. Над ними возвышались подобные каменным великанам серые и мрачные склоны гор Уферо. Впервые за два дня Линан увидел здесь цветущие растения и услышал пение птиц. Птиц ему, правда, увидеть не удалось, но они пели где-то над его головой. Слышался отсюда и плеск воды.

– Это и есть проход Альгонка?

– Это его южная сторона. Видите ту дальнюю полосу деревьев в нескольких сотнях шагов отсюда? За ними идет дорога вдоль берега реки.

Они позволили себе недолгий отдых после тяжелого спуска, Линан снова смазал хэту колено Гудона и собственный шрам. При этом он был вынужден признать, что хэту и на самом деле оказывало целебное действие; из раны Гудона уже не торчала кость, сама рана постепенно затягивалась плотью и кожей, оставляя уродливый шрам. Рубец на лице Линана стал более гладким на ощупь, а невыносимая боль исчезла, будто ее и не было никогда.

– Похоже на то, что я буду хромать, – почти весело произнес Гудон, похлопывая себя по ноге.

– Не стоит так сильно радоваться этому.

– Ну, если представить, что я мог вообще потерять ногу, хромота покажется замечательным результатом. Между прочим, мы, четты, всю жизнь проводим в седле. Ну, если не все, то большинство. Меня испортила моя жизнь на реке.

Альгонка и на самом деле оказалась мелкой рекой, и хотя вода в ней была просто ледяной, Линан с Гудоном без труда перешли ее и остановились на берегу за деревьями неподалеку от дороги. По дороге неспешно шел огромный караван, голова которого терялась в легкой дымке где-то на западе, а хвост невозможно было увидеть далеко на востоке. В огромные повозки было запряжено по десятку, а то и больше десятка лошадей, а тяжелые колеса самых невероятных размеров громыхали так, будто по дороге катились чередой груды камней. Над караваном коричневой пеленой висели тучи пыли. Линан увидел людей, ехавших верхом на лохматых пони и мулах; эти люди ревниво посматривали на свою собственность и время от времени хлестали рабочих лошадей, пытаясь заставить их двигаться быстрее. Юноше никогда не приходилось видеть ничего подобного. В Кендру почти все товары доставлялись морским путем.

– Караван Слабеющего Солнца, – сказал Гудон. – Я и надеялся на то, что нам удастся смешаться с ним.

– Слабеющего Солнца?

– Последний великий караван перед началом зимы идет сейчас и делает дорогу непроезжей. Все торговцы Хьюма и даже Чандры, у кого только находится товар на продажу, идут с этим караваном. Они везут металл и вино, оружие и инструменты, а обратно гонят тысячные стада скота и лошадей. Скажу вам, что на запад идти намного легче, чем на восток, уж можете мне поверить. Не очень-то большое удовольствие путешествовать с таким количеством животных. Мне когда-то довелось пройти этот путь с таким стадом.

– Что мы теперь будем делать? Просто пойдем в караване?

– Верно. В караване так много народу, что еще два человека никому не бросятся в глаза. Ни торговцы, ни их стражники не обратят на нас внимания, и мы не будем обращать внимания на них.

Линан потянул коня за поводья, и они слились с огромным потоком людей и повозок. Теперь их окружали торговцы, ехавшие верхом или пешие, их слуги, торопливо трусившие за хозяевами или ехавшие в повозках; были здесь и дети – мимо них пробежала стайка ребятишек, игравших в пятнашки; старик на осле продавал медовое вино, наливая его из огромной фляги, привязанной к его спине. В конце концов Линан и Гудон устроились на месте позади повозки с грузом ярко раскрашенной глиняной посуды, тщательно упакованной в солому. Почти весь следующий час Линану пришлось обходить конский навоз, однако наконец он сдался и просто устало тащился дальше, уже не замечая, куда наступал. Вскоре прямо ему в лицо поднялось облако пыли, она попала ему в рот и в уши. Тогда он предложил Гудону перебраться из середины каравана поближе к реке.

– Мне кажется, что это не слишком хорошая идея, маленький господин. Здесь мы затерялись среди множества людей. У нас нет причины для того, чтобы выбраться отсюда.

– Гудон, я умираю от жажды.

– Что ж, это дело поправимое.

Он окликнул торговца медовым вином и предложил ему немного своего снадобья хэту в обмен на два стакана; торговец охотно согласился. Линан не без колебания взял грязный стакан, однако вино, омывшее его горло, оказалось сладчайшим из всех напитков, которые ему когда-либо доводилось пробовать, и ему показалось даже, что оно унесло с собой всю пыль, попавшую ему в рот. Напившись, они продолжали двигаться в середине каравана, и тут он заметил, что некоторые из окружавших их людей на ходу жевали печенье.

– Разве никто не останавливается, чтобы пообедать? – спросил он Гудона.

– Караван останавливается лишь на ночь. Двигаться ночью слишком тяжело, а кроме того, в номерах можно найти защиту.

– От кого защиту?

– Поблизости немало разбойников, которые грабят торговцев, по глупости отставших от каравана. Некоторые явились из Хьюма, некоторые из четтов, и из дальних земель. Они не могут жить иначе, кроме как промышляя грабежом, нападая на слабых и беззащитных.

После двухдневного преодоления горного хребта Линану было нетрудно идти с той же скоростью, с какой двигались большие повозки. Все вокруг он разглядывал с нескрываемым любопытством, а Гудон пояснял ему то, что было ему непонятно.

– Вот этот человек проделал путь из Лурисии – видите в его повозке бревна? Наши племена смогут использовать их для строительства прикрытий, а оружейники смастерят из них луки… А вот там, могу поклясться, идут священники Бога Горы из Амана, чтобы проповедовать свою веру среди моего народа. Боюсь только, что они попусту потратили время и силы на этот путь. А вот тот торговец в высокой шляпе из Шаррока, для того, чтобы вернуться домой, ему понадобится полгода…

Линан подумал, что все эти люди были из Тира. На самом деле большинство их собралось из самых разных частей Гренды Лиар. Впервые в жизни он осознал, какие разные народы населяли королевство. Карты, которые он разглядывал во дворце, не давали точного представления об этом. Сейчас в караване он испытал что-то вроде гордости, оттого, что был потомком семьи, сумевшей объединить все эти народы под властью одной короны.

Гудон похлопал его по плечу:

– Не оборачивайтесь, подождите, пока он проедет мимо нас. Высокий мужчина на большом коне.

Спустя мгновение Линан увидел этого человека. На нем была кожаная форма, и он внимательно приглядывался ко всем, мимо кого он проезжал. Линана и Гудона он окинул долгим взглядом, однако не задержался возле них, а двинулся дальше.

– Наемник, – сказал Линан.

– Верно. Ищет нас. Должно быть, Прадо или кому-то из его людей удалось уцелеть, и теперь их друзья появились здесь, чтобы отыскать нас.

– Откуда ты можешь это знать? Они вполне могут искать кого-нибудь другого… – Однако это возражение прозвучало неубедительно даже для него самого. – Тогда почему он не оглядел нас внимательнее?

– Подумайте сами, маленький господин. Если бы вы разыскивали принца и лоцмана, за кого вы приняли бы человека, сидящего на коне?

Линан от души рассмеялся.

– Твоя рана, оказывается, все же может сослужить нам добрую службу.

– На этот раз так и вышло, но, может быть, в следующий раз все будет по-другому, – возразил Гудон. Пожалуй, нам даже следует побольше бросаться в глаза. Рано утром, пока еще не поднимется пыль, мы постараемся, чтобы на нас обратили внимание.

Неожиданно колесо повозки, за которой они держались, попало в выбоину дороги. Узел на веревке, которой был стянут груз расписной глиняной посуды, развязался, горшки и тарелки заскользили свободно и непременно побились бы, если бы Линан не бросился вперед, передав поводья Гудону. Он подхватил веревку, закрепил ее и завязал на ней тугой узел. Тотчас же возле него возник невысокий бородатый крепыш на осле и уже занес было палку, чтобы ударить Линана по рукам.

– Добрый человек, не делай этого! – закричал Гудон. – Он спас твой товар!

Услышав это, торговец заколебался, однако палку не опустил.

– Сэр, – произнес Линан со всей возможной кротостью, – веревка развязалась. Посмотрите, как я завязал узел. Разве это ваша работа?

Торговец опустил руку и нагнулся, чтобы разглядеть узел. Его лицо было маленьким и остроносым, и от этого он походил на крысу, чему немало способствовали маленькие блестящие глазки.

– О Боже, – произнес он, покачав головой. – Клянусь душой моего отца, это не мой узел. Простите меня, сэр. Вы оказали мне величайшую услугу, а я вместо благодарности собирался побить вас. – Он сплюнул сквозь зубы. – Однако теперь я в долгу перед вами. Нынче вечером вы будете ужинать в моей палатке.

– Это слишком великодушно с вашей стороны, – возразил Гудон. – Ведь это был всего лишь узел!

Линан с удивлением взглянул на него. Еды у них не было никакой, а придурковатый лоцман отказывался от дарового угощения!

– Слишком великодушно! – воскликнул торговец. – Я, по-вашему, слишком великодушен! Так вот, вы не только будете сегодня ужинать со мной, вы будете спать вместе со мной и моими слугами, чтобы вам не угрожали разбойники!

Гудон поклонился.

– Ваша щедрость не знает пределов.

Торговец надулся от сознания собственной важности.

– Да. А кроме того, я великодушен.

– Истинно так, – подтвердил Гудон с мягкой улыбкой. – Меня зовут Гудон. Имя моего друга…

– Мигам, – быстро сказал Линан.

– Мигам, – подтвердил Гудон.

– Мне повезло с такими попутчиками. Зовите меня Гатерас, я торговец из Спарро, торгую самой лучшей на свете глиняной посудой. Вы видели мою посуду?

– Да, конечно, – тотчас же ответил Гудон. – Мы едем за вашей повозкой уже несколько часов, и все это время мы любовались вашим товаром.

– Четты все это купят? – спросил Линан.

– Почти наверняка все, – ответил Гатерас. – Но большую часть товара они потом перепродадут торговцам из Хаксуса ближе к весне. Я тоже продаю часть своего товара другим торговцам. Караван Слабеющего Солнца – замечательная возможность торговать с людьми из дальних стран.

Он опустил глаза.

– Конечно, и ворам здесь раздолье. – Взглянув на Линана, он добавил:

– Я ведь и вас принял за вора.

– Пустяки, – ответил Линан.

Гатерас выпрямился в седле и стал похож на преисполненного важности короля, по недоразумению одетого в платье простого торговца и сидящего на осле.

– Я не только щедр и великодушен, – проговорил он. – Вы не только разделите с нами пищу и кров, но я обещаю охранять вас в продолжение всего пути к Приюту Странников.

– О, какова ваша благожелательность, – вскричал Гудон, воздевая руки к небу. – Какой удачей обернулся для нас простой узел!

Торговец наклонил голову с довольным видом, принимая похвалы своей добросердечности.

– Простите, но я вынужден вас оставить, – мне нужно проверить все узлы на остальных повозках. – Легонько хлестнув своего осла, он растворился в облаке пыли, бормоча себе под нос: