Текст книги "Футболономика: Почему Англия проигрывает, Германия и Бразилия выигрывают, а США, Япония, Австралия, Турция и даже Ирак выходят на первый план"

Глядя на футбол, люди из бизнес-сообщества часто поражаются, насколько мало общего с бизнесом имеют футбольные клубы. Время от времени кто-то из предпринимателей становится к рулю какого-нибудь клуба, клянясь управлять им «как бизнесом». Алан Шугар, сколотивший состояние на компьютерах, в 1991 г. взял в свои руки бразды правления «Тоттенхэм Хотспур». Заставить «Шпоры» жить по средствам – вот какую замечательную штуку намеревался проделать Шугар. Уж он-то точно не отвалил бы 50 млрд лир за Вьери. Когда пришло известие, что «Ньюкасл» в 1996 г. выложил за Алана Ширера $23 млн, Шугар, как он сам признался, «пару раз похлопал себя по физиономии и все равно не мог поверить».

Свое слово Шугар более или менее сдержал. Те десять лет, что он правил «шпорами», команда действительно жила по средствам. А вот большинство фанатов ненавидели эту затею. Единственное, что сподобились завоевать за это время «Шпоры», – один несчастный Кубок Лиги. А так команда прочно засела в середине турнирной таблицы Премьер-лиги, порядочно отстав от «Арсенала». Да и денег особых клуб не заработал: те примерно $3 млн ежегодной прибыли в первые шесть лет правления Шугара выглядели блекло на фоне заработков «Арсенала», да и бизнес такого масштаба, как у «Тоттенхэм», тоже не делал чести этому клубу. Словом, подопечные Шугара не радовали ни на поле, ни вне поля, зато иллюстрировали удивительный парадокс: когда предприниматель берется управлять клубом как бизнесом, страдает не только футбол как таковой, но и сам бизнес.

Были предприниматели, пробовавшие применить иную, чем Шугар, стратегию. Они рассудили, что главное – добиться, чтобы клуб завоевывал призы, а тогда будут и прибыли. Но и они ошиблись в своих расчетах. Даже лучшие из команд редко когда зарабатывают прибыль. Это мы проверили, представив графически взаимосвязь между положением клубной команды в турнирной таблице Лиги (на горизонтальной оси графика) и заработанной ею прибылью (на вертикальной оси) за период с 1992–1993 гг. – это был первый официально объявленный сезон с момента основания Премьер-лиги – по сезон 2006–2007 гг. (рис. 4.1).

^{Рис. 4.1. Клубы Премьер-лиги: прибыль до налогообложения и положение в турнирной таблице}

График на рис. 4.1 дает очень наглядное представление о том, насколько неприбыльным бизнесом является футбол. Положение каждого значка на графике определяется комбинацией двух показателей клуба в конкретном году – прибыли и места в турнирной таблице Премьер-лиги. Обратите внимание на линию, параллельную горизонтальной оси, проведенную через точку нулевой прибыли: значки, лежащие ниже оси прибыли, это клубы, которые понесли убытки. Помимо этого наш график демонстрирует и практически полное отсутствие какой-либо связи между высоким местом в турнирной таблице и заработанными прибылями. Конечно, есть некоторые основания для предположения, что небольшая группа клубов, занимающих топ-позиции, зарабатывают побольше остальных, однако тот же график доказывает, что многие клубы, занимающие ведущие позиции в Лиге, могут понести и колоссальные убытки. Явное исключение представляет собой лишь прибыльность «Манчестер Юнайтед». За три десятка лет, до того как клуб перешел в руки семейства Глейзер, его прибыль до вычета налогов превышала £250 млн (около $400 млн), и при этом клубная команда восемь раз завоевывала титулы Лиги. Конечно, не будь примера «МЮ», вряд ли кому-нибудь еще из американских инвесторов пришло бы в голову покупать английские футбольные клубы. Но, увы, ни один из них не повторил финансового успеха «Манчестер Юнайтед».

Как видно из графика, у большинства английских клубов не наблюдается никакой связи между сменой положения в Лиге и динамикой прибыли. В 45 % случаев изменение положения клуба в турнирной таблице сопровождалось противоположно направленным изменением размера прибыли: чем выше становилась турнирная позиция, тем ниже были прибыли, и наоборот. Только в 55 % случаев изменение в турнирном положении и размерах прибыли было однонаправленным. Точно так же, примерно в соотношении 50:50, распределялись бы результаты и в случае отсутствия корреляции между победами на поле и повышением заработанной прибыли. Понятно, что выигрывать матчи – не тот способ, каким делаются деньги. Это как раз и имел в виду Франсиско Перес Кутиньо, когда констатировал в своей магистерской диссертации, что отнюдь не победы на поле помогают клубам зарабатывать прибыли. Скорее, срабатывает обратный эффект: если клуб сумеет найти новые источники доходов, это, вероятнее всего, поможет ему выигрывать на поле.

В сущности, почти невозможно управлять футбольным клубом как бизнес-организацией, призванной приносить прибыль. А все потому, что всегда найдутся владельцы клубов, желающие потягаться друг с другом, – вроде всяких там Краньотти, Абрамовичей или, скажем, Каддафи, владеющего солидной долей «Ювентуса». Им плевать на прибыли, и они готовы не постоять перед любыми тратами, лишь бы их клуб завоевывал футбольные трофеи. Прочим владельцам клубов приходится не отставать. Если кто-то из них скупится на заоблачные трансферные платежи и высоченные зарплаты игрокам, обязательно найдется кто-то менее прижимистый, и этот кто-то скупит лучших игроков, поэтому его клуб будет брать призы. Вследствие такого положения вещей самая солидная порция генерируемых футболом денег оседает в руках лучших игроков. Как выразились в компании A. T. Kearney, футбольные клубы с полным правом можно бы считать всего лишь сосудами для транспортировки доходов от футбола до карманов игроков. «Футболисты абсолютно вольны в переходах, – объясняет Эмбер, – поскольку выступают ключевым фактором побед на поле, а также тщеславия и ублажения фанатов. Кроме того, у каждого имеется ушлый агент, способный максимально усилить его позиции при торге».

Отсюда следует, что даже такой осмотрительный в тратах человек, как Шугар, попросту лишен возможности зарабатывать на футболе приличные прибыли. На самом деле из-за того, что при Шугаре «Шпоры» побеждали реже, чем их расточительные соперники, некоторая часть фанатов отвернулась от клуба. Из-за этого его прибыли скудели еще больше. Так, с 1991 по 1998 г. посещаемость матчей Премьер-лиги в среднем возросла на 29 %, а у «Тоттенхэма», наоборот, упала на 5 %.

Получается, что попытки зарабатывать деньги на футбольном клубе – дело заведомо пропащее. А кто-то скажет, что за это и браться не стоит. Большинство клиентов клуба (приверженцев) и его сотрудников (футболистов и тренеров), а часто даже и хозяева будут уверять вас, что клуб существует ради того, чтобы демонстрировать красивый футбол и выигрывать призы, а вовсе не для того, чтобы извлекать прибыль. По этой причине в своем докладе 1974 г. Британская комиссия по трудовым отношениям процитировала высказывание неназванного президента футбольного клуба: «Следует признать глупостью поведение того клубного руководства, которое допускает, чтобы клуб зарабатывал прибыль». Еще не забылись времена, когда Футбольная Ассоциация напрямую запрещала извлекать прибыль из инвестиций в клубы их владельцам. По сложившейся традиции, футбольные клубы ведут себя скорее как благотворительные трасты, нежели как бизнес-организации.

Получать прибыль с футбольного клуба означает выкачивать из него деньги, которые можно было бы использовать на благо команды. В этом-то и заключается одна из причин, по которым клубы Бундеслиги чаще всего имеют такой бледный вид в Лиге чемпионов, – немецкие клубы как раз и зарабатывают прибыль. В сезоне 2006–2007 гг. клубы Бундеслиги в среднем потратили на зарплату футболистам только 45 % своих доходов. Таким путем побед не добьешься – для этого нужно быть таким клубом, как «Олимпик Лион».

Бизнес футбола – это сам футбол. Пусть все футбольные клубы, особенно если они не «Манчестер Юнайтед», расстанутся с мечтой зарабатывать прибыль. Это не означает, однако, что они могут и дальше мириться с плохим управлением. Слишком большие суммы на сегодняшний день циркулируют в футбольном бизнесе, а значит, требуются более рачительные способы управления ими. Это в прошлом, когда трансферные суммы исчислялись сотнями тысяч долларов, соответствующие выплаты не представляли особой проблемы. Сегодня, когда на кону десятки миллионов за один трансфер, проблема разумности затрат вырастает в полный рост.

Футбольные клубы должны четко понимать, что они собой представляют. Пора перестать разыгрывать из себя бизнес-гигантов вроде TIMET. Скорее, им следует уподоблять себя музеям – организациям, которые существуют ради общественного блага и на радость своего сообщества, сохраняя при этом платежеспособность в разумных пределах. Казалось бы, цель скромная, не слишком-то дерзновенная, правда? Между тем многим клубам даже это пока не по плечу.

5. Кое-кому просьба не беспокоиться
^{Существует ли в английском футболе дискриминация темнокожих?}

В один прекрасный день 1991 г. на британском телевидении объявился президент футбольного клуба «Кристал Пэлас» Рон Ноудс с рассуждениями о достоинствах темнокожих футболистов. «Проблема темнокожих игроков в том, – со знанием дела принялся объяснять Ноудс, поскольку команда его клуба, в составе которой было много темнокожих, третьей завершила национальный турнир, – что они демонстрируют темп, превосходные атлетические качества и игровое рвение, когда мяч впереди… Но стоит ему оказаться сзади, все, наступает форменный хаос. Сомневаюсь, чтобы слишком многие из них были способны глубоко прочувствовать игру. Когда дело идет к середине зимы, нужно несколько крепких белых ребят, чтобы направлять игру атлетически сложенных темнокожих игроков».

Интервью Ноудса стало едва ли не последней вспышкой бесстыдного неприкрытого расизма в британском футболе. Это в 1980-е расизм считался там чем-то само собой разумеющимся – фанаты забрасывали темнокожих игроков бананами, а записные умники вроде Эмлина Хьюза аргументировали непонятное отсутствие темнокожих в составе «Ливерпуля» и «Эвертона» тем соображением, что «у них кишка тонка». Писатель Дэйв Хилл резюмирует суть расистских стереотипов, отмечая, что «среди них самый излюбленный, что у черных, мол, кишка тонка, а другой – неспособность сосредоточиться. "Слишком много их в защите нам без надобности, – объяснил мне один закулисный деятель. – Уж больно легко прогибаются под натиском противника". Помимо того, бытует и такое курьезное убеждение, что черные-де не переносят холодов, а в дождь вообще не желают выходить на поле».

Словом, понятно, что в те времена английский футбол был проникнут расизмом, то бишь, предубеждением к людям с иным цветом кожи. Мы, однако, желаем выяснить, действительно ли расизм переходил в плоскость практической дискриминации, т. е. приводил к несправедливому обращению с темнокожими футболистами. Пусть личностям пошиба Ноудса никто не мешал лелеять предубеждение против игроков с темным цветом кожи, но не сказывалось ли это на темнокожих игроках, не мешало ли получить место в составе? Темнокожий нападающий Гарт Крукс, чья карьера пришлась на 1980-е, уверяет, что сказывалось: «Меня не покидало ощущение, что мне нужно быть процентов на 15 лучше белого игрока, чтобы иметь равные с ним шансы». Понятно, что в явном виде цвет кожи не служил барьером на пути в английский футбол, а как обстояли дела с барьером неявным?

Ясно одно: понятие дискриминации темнокожих вступает в явное противоречие с нашими представлениями о футболе. По крайней мере, на поле игра с беспощадной справедливостью расставляет все по своим местам. Хорошие футболисты независимо от цвета кожи действуют успешнее, чем плохие. В обыденной жизни публика, причастная к футболу, вольна забивать себе голову фантазиями в духе Ноудса, но если темнокожий футболист играет классно, это видно невооруженным глазом, и никакие предрассудки не оспорят данного факта. Как замечает в своей книге «Бейсбольная лихорадка»[15]15
  Хорнби Н. Бейсбольная лихорадка. – СПб.: Амфора, 2007.


[Закрыть] Ник Хорнби, «одно из величайших достоинств спорта заключается в том, что он предельно ясно изобличает, кто чего стоит; не бывает, чтобы плохому спринтеру или бездарному полузащитнику ни с того ни с сего вдруг подфартило, точно так же не бывает, чтобы какой-нибудь непризнанный футбольный гений по части нападения мыкался где-нибудь на задворках игры».

Короче говоря, может показаться, что в спорте нет места идеологии. Можно считать себя сто раз правым, но только результат на поле покажет, верно это или нет. Так захотят ли клубы на практике дискриминировать темнокожих игроков ценой побед в матчах? В конце концов, тот же Рон Ноудс при всех своих расовых предрассудках брал в команду темнокожих игроков. (Между прочим, он и в футболе кое-что понимал: покинув «Пэлас», купил лондонский «Брентфорд», занял тренерский пост, добился возвращения клуба во Второй дивизион, откуда он накануне слетел в Третий, а себе завоевал титул тренера года во Втором дивизионе). По сути, уже успех темнокожих игроков на поле сам по себе можно было бы счесть свидетельством того, что возможности перед ними действительно открыты.

Кроме того, зачастую очень трудно подтвердить факт дискриминации. Как докажешь, что тебя не взяли в клуб именно по причине цвета кожи, а не потому, что твои игровые качества хуже, чем у кого-то другого, кого приняли на это место? Те же «Ливерпуль» и «Эвертон» всегда могли заявить, что в 1980-х брали только белых футболистов просто потому, что те были лучше.

К счастью, нам не придется ссылаться на аргументы из разряда «он сказал» или «она сказала». Мы располагаем конкретными данными, доказывающими, что английский футбол действительно дискриминировал темнокожих футболистов. Заодно можем четко указать, когда этот конкретный вид дискриминации перестал существовать. И еще – мы можем предвидеть, что новые формы дискриминации, проникшие в английский футбол, будет изжить куда труднее.

Первый темнокожий, ступивший на землю Британских островов, скорее всего, был воином завоевательной армии Юлия Цезаря, а само событие произошло в 55 г. до н. э. Сами, так сказать, «коренные» англичане появились лет через 400, в период распада Римской империи.

Много позже, уже при королеве Виктории, Британия сама правила огромной частью мира, населенной черными народами. Лишь единицам темнокожих подданных Ее Величества, чуть лучше образованным, чем их соплеменники, или обладавшим предпринимательской жилкой, удавалось перебраться из Индии, Вест-Индии или Африки в метрополию. Уроженец Золотого берега (в настоящее время это государство называется Гана) Артур Уортон, увидевший свет в 1865 г., стал первым в мире профессиональным темнокожим футболистом. Помимо того что он стоял на страже ворот «Престона», Уортон еще установил мировой рекорд в беге на 100 ярдов, преодолев эту дистанцию за десять секунд.

Однако вплоть до 1950-х гг. британцы в массе своей, наверное, никогда не видывали темнокожих. В отличие от американцев, англичане никогда не стремились вступать в какие бы то ни было отношения с черным населением колоний, с добрыми ли целями или злыми. Затем, по окончании Второй мировой войны, на острова начали прибывать сотни тысяч колониальных иммигрантов. В то же время наплыв был не так велик – в общей сложности он составил менее 5 % населения Британии и распространялся по территории страны в течение четверти века, чтобы стать для англичан, шотландцев или уэльсцев угрозой их национальной идентичности. Тем не менее окна арендного жилья запестрели объявлениями «Не для цветных».

Один из авторов этой книги, Стефан Шимански – сын польского иммигранта, который в 1940 г. нашел прибежище в Лондоне и вступил в ряды британской армии, чтобы воевать с нацистами. Стефан вспоминает, что отец рассказывал ему, как в начале 1950-х подыскивал себе жилье в Лондоне и ему часто попадались объявления, гласившие: «Сдается внаем – не для поляков, не для венгров». Тогда этот вид дискриминации не только считался вполне законным, но и отец Стефана с пониманием относился к такому положению дел, считая, что раз он иммигрант, это его забота – приспособиться к условиям новой страны. К счастью для него (а также и для Стефана), он был человек образованный и сумел найти достойную работу, чтобы обеспечить достойную жизнь своей семье. И представьте, отец Стефана тоже был расистом. Должно быть, это прозвучит непристойно, вполне в духе британского эквивалента персонажа старого американского ситкома Арчи Банкера, но если судить сегодняшними мерками, то большинство взрослых британцев времен 1970-х, когда рос Стефан, явно заслуживали ярлыка расистов. В те времена особой популярностью пользовался комедийный сериал «Пока смерть не разлучит нас», где был персонаж по имени Альф Гарнетт – житель Лондона, до идиотизма напичканный всевозможными предрассудками, большой любитель раздавать направо и налево обидные прозвища вроде «нигер», «черномазый», «паки» (это про пакистанцев), «негритос» или нечто антисемитское про болельщиков «Тоттенхэм Хотспурс» (потому что сам он болел за «Уэст Хэм»). Так вот, на канале ВВС этих прозвищ не только не чурались, но еще и сопровождали сюжеты заливистым закадровым смехом. Предположим, соль каждой серии состояла в том, чтобы высмеять самого Альфа, который вечно влипал из-за своих собственных предрассудков в самые нелепые ситуации. Тем не менее, как всегда утверждал Стефан, эти прозвища казались ему оскорбительными, а его отец видел в этом признак отсутствия у сына чувства юмора.

На этом-то фоне интуитивного расизма в общественных настроениях 1970-х гг. в английском футболе начали появляться темнокожие игроки. В основном это были рожденные в Британии дети иммигрантов, что, впрочем, не защищало их от оскорблений в виде забрасывания бананами, улюлюканья или обезьяньих визгов. (Как замечает Хорнби в своей книге «Бейсбольная лихорадка, «среди расистов встречаются личности довольно обаятельные, вразумительно изъясняющиеся и лощеные, но они уж точно никогда не посещают футбольных матчей».) Какое-то время неонацистские партии воображали даже, что смогут провести революцию прямо с футбольных трибун.

На долю первых темнокожих футболистов выпало столько поношений и оскорблений, что им было бы проще просто поставить крест на футболе. Многие полагали, что они вообще будут выброшены из этой сферы. Ничуть не бывало – темнокожие игроки остались в футболе, они продолжали выходить на поле и добились-таки триумфа. В 1978 г. Вив Андерсон стал первых темнокожим, выступившим за национальную сборную Англии. Но до признания было еще далеко. Так, в 1984 г. после того как крайний нападающий Джон Барнс забил единственный и победный гол в товарищеском матче с бразильской сборной в Рио-де-Жанейро, болельщики сборной Англии на пути домой без передышки честили председателя Футбольной ассоциации: «Ах ты, поганец проклятый, променял нас на черномазых».

Даже через десяток лет, году этак в 1993 г., в пабах лондонского Сити, куда окрестная публика стекалась посмотреть трансляции футбольных матчей, нередко можно было наблюдать следующую картину. Всякий раз, когда в поединке Англия – Голландия темнокожий Джон Барнс получал мяч, непременно находился кто-то (с виду вполне приличный малый, в деловом костюме при сорочке и галстуке, похожий на клерка из какой-нибудь респектабельной конторы в Сити), кто издавал громкий обезьяний взвизг, а его сотоварищи в ответ разражались довольным гоготом. Если в зале находился человек, который пытался протестовать или тем паче порывался вызвать полисмена, чтобы тот арестовал негодника за расистскую выходку, его обычно ставили на место: «Старина, где твое чувство юмора?» (У Ника Хорнби сложилось собственное отношение к такого рода проблеме: «Если бы я был силачом-гигантом да еще самого свирепого нрава, с каким упоением я разбирался бы с такими вот безобразиями вокруг меня в меру той ярости, какую они у меня вызывают».)

Когда речь заходит о старых добрых футбольных временах, а тогда рабочий люд еще мог позволить себе посещать стадионы, советуем повнимательнее изучить фотографии той поры, на которых изображены трибуны с толпами пролетариев в их традиционных картузах с матерчатым козырьком. Вот кого среди моря лиц вы точно не обнаружите, так это темнокожих, азиатов и женщин. Да, при сегодняшних ценах билеты на стадионы, где проводятся игры Премьер-лиги (с обязательными сидячими местами), людям малообеспеченным действительно не по карману, и в этом смысле они отлучены от футбола. Однако до 1990-х гг. существовало, наверное, куда больше разнообразных категорий лиц, в такой же мере от него отлученных, которым вход на футбольные трибуны тоже был закрыт. Так, в период 1970–1980-х гг., когда в футболе начали твориться жуткие вещи, насилие отвратило многих белых болельщиков преклонного возраста от посещения стадионов.

В конце 1980-х гг. Стефан Шимански впервые начал задумываться об экономическом аспекте футбола. В то время он работал в Центре бизнес-стратегий при Лондонской школе бизнеса. Понятно, что в той среде все до одного были экономистами, и потому им хотелось думать, что рынки «работают». В теории все выглядело логично: если бизнесмен выводит на рынок какое-нибудь сногсшибательное новшество – ну, скажем, изобретение вроде телефона, надолго удержать свое преимущество ему не удастся, поскольку другие, видя его успех, бросятся копировать инновационный продукт и тем самым вступят с ним в конкуренцию.

Однако больше всего экономистов интересовали те немногие компании, которые сохраняли ведущие позиции, невзирая на конкуренцию. Понятно, что у них непременно есть кое-что, чему стоило бы поучиться. Стефан выдвинул идею изучить такого рода корифеев в области футбола. Эта область всегда отличалась высокой конкуренцией, и тем не менее несколько клубов смогли обеспечить себе первенство на годы, если не дольше. Каким же образом им удается так долго удерживаться в числе лидеров?

Стефан заручился поддержкой своего преподавателя Рона Смита, консультировавшего его, когда он писал диссертацию на соискание ученой степени доктора философии. Помимо таких областей, как марксистская экономическая теория и экономика оборонной промышленности, Смит был видным специалистом и по эконометрике. А суть этой науки в том и состоит, чтобы при помощи статистических методов анализировать данные и извлекать из них информацию, – или, как любит повторять приятель Стефана, юрист по специальности, тащить данные в подземелье и пытать, пока во всем не сознаются. Изучение отчетности футбольных клубов позволило Стефану и Рону выделить их затраты на заработную плату. Очень скоро они обнаружили, что размер этой статьи расходов в состоянии объяснить чуть ли не все вариации в турнирном положении клубов Английской футбольной лиги. Мы уже упоминали, что изучение отчетности по 40 клубам за период 1978–1997 гг. позволило Стефану продемонстрировать, что одни только расходы на заработную плату объясняют 92 % вариаций в положении клубов в своей Лиге.

Очевидно, таким образом, что рынок футбольных зарплат ведет себя эффективно: чем лучше игрок, тем больше он зарабатывает. И этот вывод существенен, поскольку футбол можно отнести к разряду тех немногих рынков, которые, бесспорно, отвечают условиям, обеспечивающим эффективность конкуренции: имеется значительное количество покупателей и продавцов, причем все они располагают обширной информацией об уровне мастерства продаваемых и покупаемых игроков. Если футболисту платят меньше, чем он того заслуживает, он имеет возможность перейти в другой клуб. Если ему, наоборот, платят больше, чем он стоит, не исключено, что вскоре его снова продадут, но уже со скидкой.

Да, но как насчет последней вариации в турнирном положении в Лиге – той, что осталась необъясненной после учета фактора заработной платы? Если искусства покупать правильных игроков в целом достаточно, чтобы завоевывать титулы (что вскоре продемонстрирует пример состоятельных владельцев клубов вроде Джека Уокера с «Блэкберн Роверс» и Романа Абрамовича с его «Челси»), то что еще есть такого, что выступает залогом успеха команды? Если бы это было нечто простое, что легко скопировать, – скажем, новая игровая тактика, клубы непременно взяли бы такой элемент на вооружение, и он утратил бы свое преимущество. И тогда Стефан задумался о дискриминации. А что если владельцы клубов попросту не желают копировать некое преимущество, позволяющее командам-конкурентам их опережать, потому что не желают приобретать игроков определенной категории, способных обеспечить команде успех? Стефан вплотную занялся изучением дискриминации темнокожих игроков.

В большинстве отраслей наличие этого явления достаточно легко доказать. Можно, предположим, создать выборку претендентов на вакансии с учетом их уровня квалификации. Если потом выяснится, что отвечающие заявленным требованиям белые соискатели получили значительно больше предложений, чем темнокожие с тем же квалификационным уровнем, то это основание сделать вывод о наличии дискриминации. Например, если университеты предложили места на философских факультетах 50 % белых соискателей с корочками доктора философии и всего лишь 10 % кандидатов с такой же ученой степенью, но с черным цветом кожи, вы должны заподозрить их в дискриминации.

Именно таким способом экономисты и пытаются ее наличие выявить при приеме на работу. Этот метод применим и для выявления дискриминации по заработной плате. Если установлено, что темнокожие сотрудники (или женщины, или левши, или еще кто-либо другой) с такой же квалификацией, как и их белые коллеги, за одну и ту же работу получают зарплату ниже, чем у тех, это, по всей вероятности, указывает на дискриминацию. Чтобы проверить, действительно ли такое явление имеет место, ученые сводят воедино базы данных, содержащие тысячи работников, с учетом их квалификации не менее чем по дюжине разных показателей. Когда речь идет о таких категориях, как представители этнических меньшинств и женщины, данные свидетельствуют о том, что дискриминация есть.

Что же касается футбола, то имеется очень мало измеримых показателей квалификации, которые делают футболиста действительно выдающимся игроком. В ответ на обвинение в расизме компании, как правило, отвечают, что, хотя темнокожие претенденты (или краснокожие, или женского пола) обладают определенным набором требуемых характеристик, есть и некоторые другие, менее поддающиеся измерению качества, которыми они не обладают. С научной точки зрения подобный аргумент трудно опровергнуть. Американские суды рассматривают сотни дел по расовой дискриминации, и свидетельства, основанные на вышеупомянутых исследованиях, часто не принимаются в качестве доказательства.

К счастью, существует еще один способ проверить, есть ли дискриминация в футболе. Снова отметим, что этот метод основывается на свидетельствах, предоставляемых рынком. Общее правило гласит, что лучший способ выявить предпочтения потребителя – предложить ему на выбор два аналогичных продукта по одной цене. Вы, например, что предпочитаете, «Пепси» и «Кока-Колу»? Давайте разберемся, что вы выберете, если за оба напитка спрашивают одинаковую цену. (Как выяснилось, большинство любят «Коку»). А как насчет футбольных тренеров, предпочитают ли они белых игроков темнокожим? Давайте посмотрим, как они расходуют клубные деньги.

Если клубы действительно дискриминируют темнокожих футболистов, значит, они предпочтут приобрести белого игрока, даже если темнокожий не менее талантлив. Если это так, значит, темнокожим игрокам труднее получить работу в профессиональном футболе. Следовательно, они склонны соглашаться на меньшую зарплату, чем их белокожие коллеги того же игрового класса. В конце концов, когда спрос на наш товар ниже, мы обычно запрашиваем за него более низкую цену. Таким образом, темнокожие игроки в итоге становятся дешевле белых. Дискриминация имеет место, если мы увидим, что они получают меньшую зарплату, чем белые, хотя не в меньшей степени наделены футбольным талантом.

Далее, логика подсказывает, что дискриминация темнокожих игроков рождает экономические возможности для клубов, не страдающих расовыми предрассудками. Покупая таких футболистов, эти клубы могут так же успешно выступать в лиге, как и равные им по уровню таланта команды, укомплектованные белыми игроками (хотя последние будут, естественно, более дорогостоящими). Это означает, что достаточно простого эксперимента, чтобы определить, есть ли в футболе дискриминация игроков по цвету кожи или ее нет: если команды с большей численностью темнокожих в составе в среднем достигают более высоких турнирных результатов в Лиге при данном уровне расходов на зарплаты, это означает, что команды с преимущественно белыми игроками, судя по всему, практикуют дискриминацию. Потому что в противном случае «белые» команды давно бы поняли, что темнокожие игроки – выгодное приобретение с точки зрения соотношения цена-качество и попытались бы заполучить их в свой состав. Это породило бы конкуренцию и, следовательно, спровоцировало бы рост зарплат темнокожих игроков, которые стали бы более востребованными, и вскоре рынок свел бы на нет относительное преимущество от приобретения темнокожих футболистов.

Заметьте, суть не в том, чтобы показать, что одни команды нанимают больше темнокожих игроков, нежели другие. Это происходит по множеству причин. Ценнее то, что мы можем предположить наличие дискриминации в случае, если а) у одних команд в составе больше темнокожих, чем у других, и б) первые относятся к разряду тех, что выступают успешнее соперников при одном и том же уровне заработной платы игроков.

Выстроив эту логическую цепочку, Стефан получил подарок судьбы в лице самого ценного для его тематики человека. В то время он занимался исследованием взаимосвязи между размером вознаграждения топ-менеджеров крупных британских компаний и их результативностью. (Кстати, обнаружилось, что в противоположность футболу зарплата топ-менеджеров вообще никак не коррелирует с ценами на акции их компаний; по крайней мере, так было до 1990-х гг., пока не получила всеобщего распространения такая форма вознаграждения, как фондовые опционы.) Ввиду того что Стефан вел такую интересную работу, к нему пришел брать интервью политический обозреватель ВВС Майкл Крик. Со временем они подружились, и футбол стал частой темой их бесед.

Майкл Крик снискал репутацию дотошного исследователя. Как ни обожают рецензенты выискивать в книгах всяческие ошибки или несуразности, в политических биографиях, вышедших из-под пера Крика, им это сделать еще ни разу не удалось. А еще так уж случилось, что Майкл Крик болеет на «Манчестер Юнайтед». В 1989 г. в соавторстве с Дэвидом Смитом Крик выпустил книгу, где замечательно изложил историю клуба и показал, как «МЮ» удалось обеспечить себе легендарный коммерческий успех. В то время, о котором мы рассказываем, Майкл Крик заинтересовался вопросом дискриминации при найме футболистов клубами. У всех на слуху еще были весьма подозрительные истории на эту тему, особенно в «Ливерпуле» и «Эвертоне».