Текст книги "Футболономика: Почему Англия проигрывает, Германия и Бразилия выигрывают, а США, Япония, Австралия, Турция и даже Ирак выходят на первый план"

Футбольная индустрия незаконно ущемляет права женщин. Главный тренер не только обязательно должен быть мужчиной, но, как правило, белым, с короткой консервативной стрижкой, в возрасте от 35 до 60 и непременно бывшим футболистом. Клубы считают, что, выбирая главного тренера по этим канонам, они тем самым страхуют себя на случай громкого провала своего назначенца – вряд ли их будут слишком сильно винить, ведь если они и допустили промах, то по крайней мере не отступили от традиций. Как говорят в бизнесе, «за покупку IBM не увольняют».

Но кто сказал, что прошлые футбольные достижения (или белый цвет кожи, или консервативный внешний вид) помогут вам стать дельным тренером? Арриго Сакки, в 1987–1991 гг. наставник великого «Милана», сам не играл в футбол, но всегда повторял: «Чтобы стать жокеем, не обязательно в прошлом быть лошадью».

Чтобы играть и чтобы тренировать, требуются два совершенно разных набора навыков. Самое наглядное подтверждение тому – португалец Жозе Моуриньо. Достойный называться, пожалуй, самым успешным тренером в истории футбола, он едва ли раз в жизни ударил по мячу ради денег, поскольку ему откровенно не хватало навыков, чтобы подняться до уровня профессионала. Когда же тренер «Милана» Карло Анчелотти попенял Моуриньо, что тот не слишком блистал талантами в бытность футболистом, вспоминает португалец, «я не увидел никакой логики в его колкости. Мой дантист – лучший в мире, но при этом никогда особенно не маялся зубами». Когда Моуриньо спросили, почему из плохих игроков так часто получаются хорошие тренеры, он ответил: «Больше времени на учебу».

В том-то и состоит проблема экс-профессионалов, что на них давит груз опыта. Десятилетиями они варятся в футбольном котле и поэтому просто знают, что делать: как нужно тренироваться, кого покупать, как разговаривать со своими игроками. Им нет нужды докапываться, верны ли в действительности все эти впитанные ими премудрости. Редко кто из бывших профессионалов, подобно тренеру «Окленд Эйс» Билли Бину, осознает необходимость избавиться от груза прошлых представлений. Майкл Льюис пишет по этому поводу в книге «Манибол»: «Билли в свое время профессионально играл в бейсбол и воспринимал тот свой опыт как нечто, что требуется изжить, если он хочет преуспеть на тренерском поприще. „Излечившийся алкоголик“ – вот как он называл себя».

Лишь в 2003 г. УЕФА все же настояла, чтобы каждый, кто получает назначение на пост главного тренера в Премьер-лиге, в обязательном порядке прослушал курс профессионального обучения Pro License, по окончании которого выдается тренерская лицензия. На тренеров в низших дивизионах английского футбола это требование все еще не распространяется. Однако исследования адъюнкт-профессора бизнес-школы при Уорикском университете Сью Бриджуотер показывают, что тренеры, получившие лицензию, выигрывают значительно больше матчей, чем их коллеги, не имеющие Pro License. Кроме того, опытный тренер всегда работает результативнее, чем новичок. Какую отрасль ни возьми, везде понимают, насколько важны профессиональная квалификация и опыт, и только футбол остается прискорбным исключением – там все еще считается, что, перейдя на тренерскую работу, выдающийся в прошлом игрок тут же продемонстрирует чудеса, которым выучился на поле.

Профессор бизнес-школы Крис Брэди преподает на курсах Pro License финансы и бухгалтерское дело. По его словам, вся программа укладывается в полдня. Так стоит ли удивляться, что немало английских тренеров продемонстрировали неспособность грамотно распоряжаться клубными деньгами, – они элементарно не разбираются в финансовых вопросах. В последнее время клубы теряют веру в способность главных тренеров толково распоряжаться деньгами и поручают это более компетентным администраторам, таким, например, как Илья Кенциг. Это обеспечивает стабильность клубных финансов хотя бы по той причине, что администратор работает на постоянной основе в отличие от главного тренера, чьи полномочия ограничены двухгодичным контрактом. По крайней мере, так оно выглядит в теории: через неделю после той конференции в Цюрихе «Ганновер» освободил Кенцига от его обязанностей.

Подбирая главного тренера, клубы руководствуются следующими соображениями: либо кандидат готов немедленно приступить к работе (зачастую по той причине, что только что был уволен из другого клуба), либо у него за плечами успешная карьера, либо, не имея таковой, он добился хороших результатов в предшествующие месяц-полтора. Единственным основанием для назначения Макларена на должность тренера сборной Англии послужил тот факт, что его подопечная команда «Мидлсбро» в 2006 г. вышла в финал Кубка УЕФА и избежала вылета в низший дивизион как раз в то время, когда Футбольная ассоциация выбирала кандидатуру на пост главного тренера сборной. К тому моменту, когда «Севилья» в финале разделала «Мидлсбро» со счетом 4:0, Макларен уже получил должность.

Заметим, что решение было принято на основании тренерского успеха Макларена за такой короткий промежуток времени, что это запросто могло быть скорее случайностью, нежели закономерностью. Точно так же дела обстояли, когда назначался главный тренер сборной в 1996 г. Кандидатов было четверо: Брайан Робсон, Фрэнк Кларк, Джерри Фрэнсис и тот, на кого в конечном итоге пал выбор, – Гленн Ходдл. Показательно, что сегодня ни один из них не работает главным тренером (а Фрэнсис и Кларк уже много лет) и ни у одного последним местом работы не числится клуб Премьер-лиги, поэтому можно почти не сомневаться, что ни одному не светит снова взлететь на такую же высоту, как в 1996 г. Своим выдвижением в число претендентов те четверо были обязаны продемонстрированным накануне успехам и тому факту, что они англичане по национальности, – вот вам еще один незаконный предрассудок при найме.

Нового главного тренера обычно выбирают не за его предполагаемые управленческие качества, а за звездное имя, подходящую внешность и таланты по части пиара, что, как считается, должно понравиться фанатам клуба, игрокам и СМИ. Вот почему на этот пост никогда не поставят особу женского пола (эти бестолочи, фанаты и игроки, обязательно возмутятся) и вот почему мы ценим мужество «Милана», рискнувшего поставить у руля безвестного в то время Сакки, и «Арсенала», остановившего свой выбор на кандидатуре Арсена Венгера. Тони Адамс, бывший тогда капитаном «Арсенала», поначалу с подозрением отнесся к сомнительному иностранцу. Вот как он описывает свои впечатления в автобиографической книге, названной им «Зависимый» (Addicted). «А что, собственно, этот француз понимает в футболе? – негодовал про себя Адамс. – Да еще в очках, ну чисто школьный учитель. Куда ему до Джорджа! И вообще, может ли он толком изъясняться по-английски?»

Главный тренер прежде всего должен выглядеть как главный тренер – так полагают клубы. Они с большей охотой пойдут проторенным путем, чтобы поставить на пост человека некомпетентного, чем рискнут предпринять что-нибудь, что со стороны может показаться необычным.

Самое очевидное объяснение некомпетентности футбольного бизнеса состоит в том, что клубы имеют обыкновение нанимать на работу некомпетентных сотрудников. И главный тренер в этом случае – всего лишь вершина айсберга. Несколько лет тому назад один из нас вознамерился взять интервью у председателя английского клуба, акции которого имели хождение на фондовом рынке. Пресс-атташе клуба предложила отправить предложение по факсу (факсы, это технологическое достижение 1980-х, в большом почете у футбольных клубов). Я отправил факс. Она сообщила, что не получала его. Потом потребовала, чтобы я направил факсы еще трем клубным начальникам. Я отправил, но пресс-атташе опять сказала, что ни один из них не дошел. Журналисты, пишущие на футбольные темы, нередко сталкиваются с подобным. Дело в том, что футбольные клубы, пожалуй, единственные в своем роде бизнес-образования, которые получают ежедневную рекламу за просто так, не ударив ради своей известности палец о палец. И потому журналисты в их глазах – всего лишь бедные просители, а не источник бесплатного маркетинга клубных брендов, как это и есть на самом деле. А в отместку СМИ частенько поклевывают их. Не очень-то умно со стороны клубов ссориться с прессой, учитывая, что любовь подавляющего большинства футбольных болельщиков подпитывают не столько походы на матчи, сколько публикации в СМИ.

Через месяц после той катавасии с факсами мне даровали разрешение переслать мою просьбу об интервью по электронной почте. Прибыв в клуб, я воочию увидел пресс-секретаря. Это было очаровательное создание; кроме шуток, она была прекрасна. Такая уж у футбольных клубов традиция – женщин на офисную работу они отбирают исключительно по внешним данным, а сотрудников-мужчин – за то, что они в свое время были профессиональными футболистами или являются чьими-нибудь протеже.

Если бы клубы только захотели, они могли бы иметь превосходный, высококвалифицированный персонал. Не раз приходилось слышать от преподавателей бизнес-школ, что студенты магистратуры МВА, которые платят за обучение по $40 000 в год, просто мечтают поработать в футбольной сфере, пусть даже за мизерную зарплату. В летние каникулы студенты осаждают клубы просьбами взять их на подработки в качестве стажеров. А клубы чаще всего заявляют, что не нуждаются в их услугах. Если уж тебе посчастливилось устроиться на работу в футбольный клуб, главная твоя задача – удержаться на месте, а вовсе не позволять желторотым умникам козырять знаниями в бизнесе, в котором ты сам еле-еле разбираешься.

До некоторой степени это следствие давней неприязни, которую всегда питала к образованию футбольная индустрия со своей пролетарской закваской. Определенную роль играет и тот факт, отмечает Эммануэль Эмбер из A. T. Kearney, что над многими клубами довлеет тщеславие их владельцев и по совместительству руководителей: «Многие из них вкладываются в клубы прежде всего из эгоистических побуждений, а для бизнеса это всегда плохо. Они предпочитают не впускать в свое окружение людей действительно талантливых, разве что за исключением тренера. А платят они и впрямь мало».

Как свидетельствует история, один только «Манчестер Юнайтед» в прошлом нарушал традицию, когда приглашал к себе работать авторитетных управленцев из «нормальных» отраслей бизнеса (таких, как Питер Кеньон из компании Umbro). Сегодня примеру «МЮ» последовали и другие крупные клубы, например «Барселона».

Как оказалось при ближайшем рассмотрении, такой же огорчительной некомпетентностью страдает и бейсбол. В книге «Манибол» Льюис вопрошает, почему для бейсбольных функционеров и скаутов «нет такой меры некомпетентности, с которой они не смогли бы примириться». По мнению Льюиса, объяснение «в том, что бейсбол выстраивает себя не как бизнес-структуру, а скорее как социальный клуб. …Клуб может отвергнуть вас по множеству разных причин, но ваша профессиональная некомпетентность к таковым явно не относится. Нелояльность – вот самое тяжкое прегрешение, какое только может совершить член клуба, а профнепригодность грехом не считается». В члены клуба отбирают по таким критериям, как коммуникабельность, умение быть компанейским, словом, клубность – и к футболу это относится в той же мере, что и к бейсболу. А башковитые аутсайдеры к категории людей «клубных» явно не относятся, потому что толкуют о каких-то заумных вещах, повсюду суют свой нос и норовят поучать инсайдеров, указывая им на их ошибки. Клубы не привечают умников «не просто потому, что остро ощущают свое невежество в присутствии интеллектуалов», – отмечает Льюис, хотя это чувство неловкости и играет здесь не последнюю роль.

Беда футбольных клубов не только в повсеместной некомпетентности сотрудников, но еще и в том, что большинство из них – дилетанты. Объясняется это частым обновлением персонала. Всякий раз, когда у клуба меняется владелец, меняется и персонал – новый хозяин расставляет на все должности своих закадычных друзей. Прежние сотрудники редко переходят в другие клубы – это считается нелояльностью (исключением стал Кеньон, который долго подвергался нападкам за переход из «Юнайтед» в «Челси»), хотя футболистам дозволяется менять клубы, как перчатки, и это не вызывает осуждения. Что до управляющих клубами, то им всякий раз приходится снова изобретать колесо.

Еще хуже то, что клубы зачастую не имеют возможности принимать взвешенных решений из-за чрезмерного давления СМИ и фанатов, которые постоянно понукают клубы, требуя немедленных действий. Стоит команде проиграть три раза подряд, как из стана болельщиков слышатся призывы уволить главного тренера или прикупить новых игроков – словом, фанаты и СМИ буквально вынуждают клубы наплевать на собственные планы, возможно, всего лишь месяц назад тщательно продуманные и просчитанные. «В этой индустрии активность потребителей переходит все границы», – предупреждает консалтинговая компания A. T. Kearney в своем докладе «Игра ради прибыли» (Playing for Profits). Мсье Эмбер уточняет, что речь идет о бизнес-плане – «как только вы приобретаете игрока на 10 миллионов фунтов, ваш бизнес-план летит к чертям. В коммерческой компании сотрудникам приходится ох как побегать, чтобы выхлопотать разрешение истратить даже £100 000 на те или иные нужды, а клубы берут и сходу тратят £10 млн».

И это только цветочки. Не так давно Свен-Еран Эрикссон привез на форум «Международная футбольная арена» в Цюрих «славную историю» о своем тренерстве в «Лацио». «Президент у меня был что надо, – поведал Эрикссон аудитории, состоявшей в основном из швейцарских бизнесменов. – Стоило только заикнуться, что нужен такой-то игрок, как он немедленно бросался раздобывать его. Однажды я позвонил ему и произнес одно слово: "Вьери"».

В то время Кристиан Вьери играл за мадридский «Атлетико». Эрикссон и президент «Лацио» Серджио Краньотти тут же сели в самолет и отправились в Испанию покупать Вьери. «Атлетико» запросил за него 50 млрд итальянских лир, что в 1998 г., когда происходила вся эта история, равнялось почти $29 млн. «Это была самая несусветная сумма в мире. Ни один игрок еще не стоил таких денег», – вспоминал Эрикссон. Потом он в лицах передал их с Краньотти диалог.

Краньотти: «Это же прорва денег».

Эрикссон: «Понимаю».

В этот момент представитель «Атлетико» сообщил, что в виде части платы за Вьери согласен забрать себе таких-то игроков «Лацио».

Краньотти: «Это возможно?»

Эрикссон: «Нет, мы не можем отпустить этих игроков».

Краньотти: «И что будем делать?»

Эрикссон: «Покупай».

Краньотти: «Без проблем».

«Он даже не попытался сторговаться ну хотя бы на 49 млрд лир, а просто взял да уплатил 50», – рассказывал с трибуны форума Эрикссон.

Через девять месяцев после покупки Вьери им заинтересовался миланский «Интер». И снова Эрикссон дословно пересказал их с Краньотти разговор по поводу продажи этого игрока.

Краньотти: «Сколько за него запросить?»

Эрикссон: «Надо бы вдвое. Проси 100 млрд».

Краньотти: «Этого я никак не могу».

«И тогда, – вспоминает далее Эрикксон, – он назвал сумму в 90 млрд лир. И получил ровно 90. На мой взгляд, хороший бизнес». (Или прямо-таки хрестоматийный пример на тему «нашелся еще больший дурак».)

Кто-то из зала спросил Эрикссона, считает ли он такие действия здравыми. Разве не «Лацио» в 2002 г. оказался на мели, когда принадлежавшая Краньотти пищевая компания «Чирио», как говорится, всплыла брюхом кверху? Потом Краньотти даже угодил за тюремную решетку, что не слишком-то прилично даже по меркам итальянского футбола.

«Конечно, это плохо, – ответствовал Эрикссон. – Если бы вы видели "Лацио", сказали бы то же самое. Но мы выиграли в Лиге. И выиграли Кубок обладателей кубков. Мы выиграли все на свете».

Мораль такова, что жесткое давление СМИ и футбольных болельщиков практически всегда вынуждает клубы буквально в одночасье принимать нерациональные с финансовой точки зрения решения. Клубы и рады бы планировать на долгосрочную перспективу, но пресса не спускает с них глаз, и в итоге они переключаются на заботу о сиюминутных интересах. Управленец одной американской компании, работающей в индустрии развлечений, поделился впечатлениями от общения с мадридским «Реалом» – его компания намеревалась наладить деловое сотрудничество с клубом. Дата встречи была согласована заранее, но ровно в тот день, на который она была назначена, «Реал» в очередной раз произвел ритуал увольнения главного тренера, что вызвало обычный в таких случаях организационный хаос. В итоге два чиновника клуба так и не явились на встречу с высокопоставленным представителем американской компании. Таков уж футбол.

15 сентября 2008 г. рухнул инвестиционный банк Lehman Brothers, и следом почти сразу произошел обвал мирового фондового рынка.

Рядом с гигантом Lehman любой футбольный клуб выглядит лилипутом. В предшествующем кризису году, по сентябрь 2007 г., доход банка равнялся $59 млрд (в 148 раз больше, чем на тот момент у клуба «Манчестер Юнайтед»), а его прибыль достигла $6 млрд (в 50 раз больше, чем у «МЮ»); рыночная стоимость Lehman Brothers оценивалась в $34 млрд. Если бы акции «Юнайтед» все еще котировались на фондовом рынке, их стоимость не дотянула бы и до 5 % от цены акций Lehman. Тем не менее банк приказал долго жить, а «Юнайтед» здравствует и поныне.

В последние десятилетия публика куда больше переживала за судьбу футбольных клубов, нежели за участь банков. Как оказалось, напрасно – если кто и прекратил свое существование, так это целый ряд крупнейших банков мира, а клубы ничего, устояли. Это большое заблуждение публики, что бизнес футбольных клубов по самой своей природе шаткий и нестабильный. Тем не менее, вопреки вопиющей некомпетентности управления, этот бизнес зарекомендовал себя как один из самых живучих в мире.

Во-первых, приведем несколько фактов. В 1923 г. Английская футбольная лига объединяла 88 команд, разбитых на четыре дивизиона. В сезоне 2007–2008 гг. из этих 88 все еще существовало 85 команд (т. е. 97 % первоначального количества), и 75 из них (85 % от первоначального числа) сохранили положение в одном из четырех дивизионов. Большинство ныне действующих клубов, а именно 44, с 1923 г. даже не поменяли дивизион. Лишь девять команд, выступающих за четырех высших дивизиона, сменили позицию, передвинувшись по сравнению с 1923 г. на два-три дивизиона (например, бедняга «Ноттс Каунти», съехавший из первого в четвертый).

Таким образом, едва ли не каждому профессиональному футбольному клубу Англии удалось пережить все невзгоды – Великую депрессию, Вторую мировую войну и экономические кризисы; их не убили ни коррумпированные президенты, ни ужасающе бездарные руководители. Это ли не история феноменальной устойчивости? Бизнес-компаниям до этого далеко, что продемонстрировал экономический историк Лес Ханах. Он составил рейтинг сотни ведущих британских компаний начиная с 1912 г. и проследил судьбу каждой вплоть до 1995 г. Выяснилось, что почти половина, точнее, 49 из них за это время прекратили свое существование. Пять потерпели банкротство, шесть были национализированы, а 37 поглощены другими компаниями. Среди выживших многие переключились на другие отрасли или перебазировались на новое место.

Причина нестабильности нефутбольного бизнеса прежде всего кроется в конкуренции. Существует, конечно, такая вещь, как лояльность бренду, но когда на рынке появляется продукт получше, потребители рано или поздно переключаются на него. Таким образом, чтобы выжить, нормальный (в смысле не-футбольный) бизнес должен постоянно модернизироваться, иначе – смерть. На тернистом инновационном пути бизнес-компании подстерегает множество ловушек: то конкуренты вырвались вперед, то у публики поменялись вкусы, то технологические новшества в одночасье отправили на свалку целую отрасль, то вдруг рынок заполонили дешевые аналоги из-за рубежа, то правительство изменило правила игры, то разразился кризис, а бывает, что компания сделала крупную ставку и просчиталась или просто ей не повезло.

Другое дело – футбольные клубы; они наделены иммунитетом к подобным напастям: даже если какой-то из них по всем статьям уступил конкурентам, он может сохранить себя как клуб в одном из низших дивизионов. Если определенная часть болельщиков утратила к нему интерес, тоже не беда – в силу конкретной географической привязки каждого клуба он всегда будет обеспечен болельщиками из числа местных патриотов. Пускай у слабой команды их становится меньше, но совсем они не исчезнут никогда. Что касается «технологической отсталости», то и с этой стороны клубам ничего не грозит, ведь «технология» в их случае это и есть сама игра. Самое худшее, что может случиться, – это небольшая потеря популярности.

Чужаки «национальному футбольному рынку» не грозят по определению, а значит, никто не предложит потребителю более дешевую зрелищную услугу. Сами правила футбола стоят на страже отечественных клубов, поскольку запрещают иностранным клубам вступать в национальную лигу. В принципе, английские клубы могут отставать по уровню от иностранных и терять лучших игроков, прельстившихся славой легионеров в зарубежных клубах, но не стоит забывать, что у тех тоже свои проблемы как с деньгами, так и с бездарным руководством.

Что до правительства, то оно не планирует национализировать футбол.

Бывает, клубы, как и бизнес-компании, чрезмерно вкладываются в кого-то или во что-то, но даже самый тяжелый инвестиционный провал не способен уничтожить клуб, а разве что разорит самого инвестора. При самом худшем варианте клуб опустится в нижний дивизион, и только.

Экономические неурядицы могут, конечно, сократить доходы клуба, но он прекрасно выживет и при более низких доходах.

Если в других отраслях негодный бизнес – прямой путь к банкротству, то в футболе такого не случается почти никогда. Те 40 английских футбольных клубов, в отношении которых в мае 2008 г. заводились дела о банкротстве, полюбовно уладили отношения с кредиторами (как правило, это их же собственные игроки и представители налоговых органов) и продолжили жить дальше. Ну да, ФК «Олдершот» все же обанкротился в 1992 г., однако его поклонники тут же основали новый, почти такой же, и практически с тем же названием – «Олдершот Таун». На его эмблеме изображен возрождающийся из пепла феникс. Из итальянских клубов банкротство постигло «Фиорентину» в 2002 г., но клуб отделался тем, что слетел в четвертый дивизион итальянской лиги. Всего через два года «Фиорентина» вернула себе прежнее положение в Серии А, и об ее банкротстве благополучно забыли. Ни один крупный футбольный клуб никогда не прекращал своего существования из-за груза долгов. Если «Уэст Хэм» или (в виде чистого предположения) «Ливерпуль» как банкрот когда-нибудь станет объектом конкурсного производства, ему гарантирована новая жизнь в руках новых владельцев. Неважно, сколько денег пустит на ветер футбольный клуб, непременно найдется кто-то, кто вызволит его из долговой ямы. В финансовой сфере существует такое понятие, как «риск недобросовестности», означающее, что когда знаешь, что, сколько денег не растрать, тебе все простится, можешь смело транжирить их и дальше. Футбольные клубы некомпетентны в бизнесе только потому, что могут себе это позволить. Профессиональные инвесторы, в 1990-е гг. было прикупившие акции футбольных клубов, поспешили избавиться от них, едва осознали этот вид риска.

Даже нынешнему экономическому кризису вряд ли удастся похоронить какой-нибудь из клубов. Беглого взгляда в прошлое достаточно, чтобы убедиться, насколько они непотопляемы. Казалось бы, Великая депрессия уж точно должна была потрепать английские клубы, тем более что сильнее всего она свирепствовала в Северной Англии, где как раз и базируется основная масса профессиональных клубов. И потом, если отставить в сторону всякие романтические чувства болельщиков, трудно предположить, чтобы люди, которым нечего есть, тратили последние гроши, чтобы купить билеты на стадион.

Действительно, в период 1929–1931 гг. посещаемость матчей Футбольной лиги Англии упала на 12 %. Однако уже к 1932 г. она вновь стала расти, хотя британская экономика все еще хворала. В тяжелые времена во взаимоотношениях между клубами появилась похвальная взаимовыручка. Когда в 1931 г. «Ориент» постигла беда, «Арсенал» выписал своему крошке-соседу чек на £3450, что и помогло ему пережить временные финансовые трудности. Ведь клубы понимают, что не смогут существовать в одиночку, без соперников, и потому в отличие от подавляющего большинства видов бизнеса в футболе крах конкурента – не повод для радости.

Всерьез Великая депрессия затронула всего пару клубов. Так, «Мертир Таун», не сумевший снова попасть в лигу в 1930 г., спустя несколько лет прекратил свое существование в результате общих экономических неурядиц, поразивших Уэльские долины (а также мощной конкуренции со стороны куда более популярного Союза регби). Другой клуб, «Уиган Боро» обанкротился после нескольких игр в сезоне 1931–1932 гг. Он вышел из лиги, так никогда и не сыграв остальных намеченных в расписании матчей. На его место в лигу приняли «Олдершот», а 60 годами позже, во время очередного кризиса, он стал вторым в истории английского футбола клубом, выбывшим из лиги без доигрывания запланированных матчей.

Во времена спада, пришедшегося на «тэтчеровское десятилетие», толпы на матчах Английской футбольной лиги за четыре сезона с 1979–1980 по 1982–1983 гг. поредели почти на четверть. Многим клубам пришлось туго, а кое-кто выжил только благодаря финансовой помощи со стороны профсоюза игроков, не желавшего, чтобы работодатели ее членов вылетели в трубу. «Чарлтону» и «Бристоль Роверс» пришлось отказаться от домашних стадионов, так как у них не было денег, чтобы внести арендную плату. Тем не менее ни один клуб «не сделал Аккрингтон Стэнли»[13]13
  Для англичан название этого полупрофессионального клуба стало именем нарицательным как пример долгой и безуспешной борьбы за включение в футбольную лигу. – Прим. пер.


[Закрыть] и не выбыл из лиги.

Напротив, те, кто понес самые серьезные потери, «сделали Лидс»: урезали зарплаты, перешли в низший дивизион и состязались на более низком уровне. А теперь представим, что нечто подобное предпринял «нормальный» бизнес – Ford, например, уволил бы квалифицированный персонал и взял бы на его место чернорабочих, чтобы делать машинки поплоше, или American Airlines заменила бы пилотов высшего класса какими-нибудь самоучками. Можно не сомневаться, что правительство тут же вмешалось бы в ситуацию, да и потребители не стали бы мириться с таким безобразием. Таким образом, в отличие от прочих бизнес-компаний, футбольные клубы способны пережить кризисы в силу того что их «потребители» все равно привязаны к ним, как бы низко они ни пали. Обозвать этот феномен лояльностью бренду означало бы принизить искренние симпатии болельщиков к своим клубам. Выражаясь словами профессора Ливерпульского университета и фаната «Ливерпуля» Рогана Тейлора, «футбол – нечто большее, чем просто бизнес. Вряд ли кто-нибудь завещает развеять его прах[14]14
  На стадионе ливерпульского ФК «Эвертон» разрешено хоронить прах болельщиков в крохотных урнах прямо под полем. – Прим. пер.


[Закрыть] в проходе между полками какого-нибудь супермаркета Tesco».