Текст книги "Проблемы европейской интеграции: правовой и культурологический аспекты. Сборник научных статей"

И. Л. Честнов (Санкт-Петербург). Мультикультурализм и право

Тенденции, происходящие в современном мире, отличаются двумя противоположными векторами: глобализацией и локализацией. Возможно, движение социальных групп, культур и обществ к локализации представляет собой ответную реакцию на глобализацию, шагающую темпами, опережающими возможности психологической адаптации. Нивелирование различий вызывает вполне оправданное стремление сохранить свою самобытность.

Особое значение при этом придается сфере культуры – культурной самобытности наций, этносов и даже отдельных групп. При этом движение к культурной автономии обнаруживается все в большей степени на локальном уровне – местного самоуправления. С одной стороны эта тенденция не может не приветствоваться, хотя бы в силу важности, ценности любой культуры. Более того, для выживания человечества унификация, сопровождаемая процессом глобализации, должна быть уравновешена минимумом разнообразия. Но, с другой стороны, чрезмерное развитие локализации ставит под сомнение не только существование национальной культуры, существующей на уровне отдельного социума, но и их управляемость.

Обозначенная проблема имеет прямое отношение к праву, выступающему формой фактически существующих общественных отношений. Одновременно реформирование законодательства должно учитывать тенденции, происходящие, в том числе, в культурной автономизации и сегментаризации современного общества.

Осмыслением очерченной проблемы в 80–90-х г.г. ХХ в. занялись, прежде всего, социальные философы. Наиболее перспективным направлением их исследований явилась концепция мультикультурализма, сформулированная одним из первых Ч. Тейлором.[22]22
  Taylor Ch. Multiculturalism: Examining the Politics of Recognition. Princeton (NJ), 1994. (нем. пер.) Taylor Ch. Multikulturalismus und die Politik der Erkennung. Frankfurt am Main, 1993.


[Закрыть] Представители мультикультурализма небезосновательно утверждают, что содержание современного общества образовано множеством культур, отличающихся разнородными, порой противоречащими друг другу ценностями. Важно то, что человек существует сразу одновременно в нескольких культурных сферах-пространствах.[23]23
  Отсюда вытекает знаменитый тезис постмодернизма о «расколотости Я-сознания» или в более умеренной версии «многомерности личности». См.: Gillet G. A Discursive Account of Multiple Personality Disorder // Philosophy, Psychiatry and Psychology. 1997. № 4; Kolak D., Martin R. (eds.) Self and Identity: Contemporary Philosophical Issue. N. Y., 1991.


[Закрыть] Поэтому сегодня не существует замкнутых, самодостаточных, целостных культур. Любая культура, очерчиваемая привязкой к социуму, языковой нации или территории, характеризуется множественностью значений, ей приписываемых, различающимися (может быть не противоположными, но разными) ценностными ориентациями.[24]24
  В этой связи С. Бенхабиб заявляет: «Всякое сложное человеческое общество в любой момент времени состоит из множества материальных и символических практик со своей собственной историей. В этой истории запечатлены следы борьбы за власть, за некие символы и обозначения – короче, за культурную и политическую гегемонию, которой добиваются группы, классы и представители разных полов. Никогда не бывает единой культуры, одной логически выверенной системы верований, символов и обычаев, которая распространялась бы по всему кругу человеческой деятельности». – Бенхабиб С. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эпоху. М., 2003. С. 71.


[Закрыть]

Мультикультурализм в области права утверждает, что поскольку отсутствует единая для всех времен и народов культура, выражающаяся как законченная система ценностей, а также рационально обоснованная иерархия ценностей,[25]25
  В этой связи уместным представляется привести мнение А. Макинтайра о том, что не существует теоретически нейтральной, дотеоретической основы, позволяющей рассудить спор конкурирующих мнений, особенно в области морали. – MacIntyre A. Three Rival Versions of Moral Inquiry: Encyclopaedia, Genealogy and Tradition. L., 1990. P. 173.


[Закрыть] постольку каждая культурная группа имеет (должна иметь) свою систему правовых норм и руководствоваться только ею. При этом культурные различия объявляются основополагающими, фундаментальными (так как именно они обеспечивают идентичность людей), всякое внешнее воздействие на эти различия должны оцениваться как величайшая несправедливость.[26]26
  См.: Чукин С. Г. Плюрализм, солидарность, справедливость. К проблеме идентичности философско-правового дискурса в ситуации постмодерна. СПб., 2000. С. 248 и след.


[Закрыть]

Правовая политика, выражающаяся в законодательстве, реагирует в странах Запада на претензии все большего числа групп на юридические закрепление их автономии и предоставления особого правового статуса двояко. Политика ФРГ, например, состоит в интегрировании гастарбайтеров в правовую систему, но не в силу их членства в конкретной этнической группе, а на основании их правового статуса как индивидов. Отдельные права им предоставляются как работникам и личностям. Конституция ФРГ, таким образом, предоставляет отдельным индивидам определенные права просто потому, что они человеческие существа. Именно эта корпоративная стутусная идентичность обеспечивает таким людям определенные наборы прав и льгот.[27]27
  Бенхабиб С. Указ. Соч. С. 92. Заметим, что в ФРГ существуют отдельные группы (а не отдельные индивиды), отличающиеся особым правовым статусом. Так, например, государство в ФРГ занимая в принципе нейтральную позицию, тем не менее поддерживает связи с религией и оказывает ей прямую или косвенную помощь, одинаково относясь к официально зарегистрированным конфессиям. – Рулан Н. исторические введение в право. М., 2006. С. 548–549.


[Закрыть] Иная система существует в Нидерландах. С 1982 г. там законодательно определена группа этнических «официальных меньшинств». Когда этническая группа добивается статуса официального меньшинства, получают удовлетворение ее претензии на социальную поддержку в жилищной и образовательной областях, в сфере занятости и др. Одновременно эти группы приобретают права на учреждение культурных, религиозных и образовательных организаций, а также обучение своим родным языком в качестве второго языка. Таким образом, голландцы практикуют модель «культурных анклавов» и «сохранения культур».[28]28
  Там же. С. 93.


[Закрыть]

Эту двойственность политики мультукультурализма анализирует Н. Рулан. Юристы, по его мнению, вырабатывают некоторое число категорий, отнесение к которой индивида означает для него определенные правовые последствия. Их формирование и многократное увеличение ставит под сомнение «республиканский принцип» – принцип равенства. Другими словами, наделение отдельных лиц или групп особым правовым статусом, свидетельствует о том, что в равенстве могут быть различия.[29]29
  Рулан Н. Указ. Соч. С. 556–557.


[Закрыть] Так, например, французское законодательство не признает особый статус (а значит юридические существование) корсиканцев как нации[30]30
  Во Франции нация понимается как воля к совместному проживанию – «ежедневный плебисцит», благодаря которому удается подняться выше частных разногласий. Поэтому Конституция Франции отрицает происхождение как основу нации и вытекающую отсюда дискриминацию. – Там же. С. 572–573.


[Закрыть] или даже этноса, хотя признает таковой за коренными народами «заморских территорий».[31]31
  Там же. С. 592 и след. При этом Н. Рулан отмечает, что французское законодательство в этом вопросе находится в противоречии с международным правом, «которое в течение последних двадцати лет стало более открытым к правам коренных народов, и потому время от времени она (Франция) навлекает на себя его санкции». – Там же. С. 596.


[Закрыть]

В общем и целом принцип формального равенства предполагает, что права человека относятся исключительно к отдельным индивидам, а не отдельным группам.[32]32
  Поэтому «как отдельная личность, каждый представитель коренного населения имеет право на уважение местных особенностей в рамках, установленных французским правом, но они не могут составлять подмножества внутри нации». – Рулан Н. Указ. Соч. С. 595.


[Закрыть] Поэтому «позитивная дискриминация» (особый правовой статус) допускается, как, например, формулируется в решениях Конституционного совета Франции, только исходя из разницы в социальном положении или в целях общественного интереса.[33]33
  Там же. С. 563.


[Закрыть] Однако очевидно, что граница (мера) разницы в социальном (и культурном) положении, признаваемом дискриминационным, весьма относительна и контекстуальна: в одни исторические эпохи и у одних культур-цивилизаций это одни критерии отнесения различий к «нетерпимым», а значит – дискриминационным, а в другие (и у других) – иные. В любом случае универсальных критериев такого выделения и, следовательно, наделения определенных групп, категорий населения определенным правовым статусом, не существует. Это зависит, прежде всего, от господствующего в данную эпоху и в данной культуре мировоззрения, формирующего общественное мнение.

Это же касается и такой категории, как «общественный интерес» или «общее благо». По мнению либералов общественного интереса как реально существующей целостности не существует, а следует вести речь об интересах отдельных личностей. Поэтому, как утверждает Р. Дворкин, ограничения прав человека ссылками на общественный интерес, общественную безопасность и т. п. недопустимо.[34]34
  «Главная суть требования того или иного права… состоит в том, что индивид имеет основания требовать защиты от большинства, пусть даже в ущерб общим интересам». – Дворкин Р. О правах всерьез. М., 2004. С. 206.


[Закрыть] Проблематичность такого подхода состоит в том, что мера (ограничения) прав человека определяется свободой другого. Другими словами, объем моих прав ограничен правами другого. Но ограниченность ресурсов, объектов притязаний (например, государственных должностей, льгот и пособий) неизбежно приводит к конфликту притязаний одного индивида и другого. Либеральная конструкция меры прав человека разрешить этот конфликт не в состоянии.

По мнению же сторонников коммунитаризма мера прав человека определяется господствующими в обществе убеждениями.[35]35
  Walzer M. Spheres of Justice: A Defence of Pluralism and Equality. Oxford, 1983.


[Закрыть] Такой подход представляется гораздо более предпочтительным по сравнению с красивой утопией либерализма, уповающих на «золотое правило». Именно признание, выражающееся в массовом поведении и ментальном образе-оценке соответствующего института, должно определять (и определяет на уровне обычаев) отношение населения к социальным (и правовым, в том числе) институтам, которые суть мера возможного, должного или запрещенного поведения. Одновременно господствующие в социуме предпочтения и оценки должны определять категории населения, которые могут претендовать на особый статус (в том числе, и правовой).[36]36
  В этой связи антиномия личность – социальная группа (и, соответственно, права личности и права коллективного образования) представляется мнимой, так как личность и социальная группа взаимообусловливают, взаимодополняют друг друга. Более того, закрепление в норме права особого статуса автоматически делает его безличностной, «неединичной» категорией, так как норма права по определению распространяется на неопределенный круг лиц. Поэтому норма права сама по себе очерчивает группу лиц, которые соблюдая, исполняя или используя ее, превращаются в юридическую групповую категорию (например, учащихся, военнослужащих и т. д.).


[Закрыть] Выявление критериев признания множества фактически существующих и требующих юридического оформления социокультурных групп (категорий) населения – важнейшая задача социальной антропологии права, которая настоятельно требует серьезных научных исследований.

А. В. Шахматов, Н. Н. Бухаров (Санкт-Петербург). Нелегальная миграция – новая угроза общественной безопасности

В настоящее время мы являемся свидетелями достаточно сложных процессов, происходящих в мире. Идет трансформация не только устоявшейся системы международного права и международной безопасности, но трансформация ранее существовавших угроз.

Одной из таких угроз является нелегальная миграция. Являясь результатом естественного стремления человека к проживанию в наиболее благоприятном месте, миграция приобретает все более угрожающие размеры. Мигранты, заселяя новые районы, несут свои порядки свое миропредставление, зачастую не желая ассимилироваться с коренным населением и даже более того, противопоставляя себя ему.

Но если легальную миграцию можно и нужно контролировать направляя ее потоки в необходимое для государства русло, то с нелегальной миграцией бороться гораздо сложнее.

К текущему моменту нелегальная миграция из числа второстепенных перешла в разряд глобальных проблем, стала вызовом мировому сообществу, масштабы и возможные последствия, обострения которого могут представлять серьезную угрозу международной стабильности и устойчивому развитию государств.

Являясь одной из актуальных проблем современности, неконтролируемая миграция населения, по мнению специалистов, не ослабеет и в ближайшие десятилетия. Это особенно отчетливо наблюдается в условиях глобализации экономики. По данным ООН, нелегальная миграция стала крупным источником доходов для международных преступных группировок. Складывающаяся обстановка ставит вопрос о конструировании более эффективной системы пресечения нелегальной миграции. Она, естественно, должна базироваться на фундаменте международного права, его институтов, прежде всего Международной организации по миграции, Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев, других заинтересованных международных и региональных структур.

Серьезность этой проблемы заставляет правительства стран, в которые устремляются потоки нелегальных мигрантов, ставить вопрос, как было сказано в заявлении вице-премьера испанского правительства Терезы Фернандес да ла Веги, «немедленно сформулировать общие предложения относительно борьбы с нелегальной миграцией» для стран, которые являются поставщиками нелегальной миграции.

Так, только в 2006 году в Европу через Канарские острова пытались нелегально проникнуть свыше 18 тыс. африканцев, что в два раза превышает аналогичный показатель за предыдущий год.

Однако не только Африка является регионом, откуда стремятся попасть в Европу нелегальные мигранты.

По данным министерства иностранных дел Украины, сейчас в Испании находится свыше 21 тыс. легальных граждан Украины и почти 82 тыс. украинцев-нелегалов. Актуальной проблема нелегальной миграции является и для России. У нас в стране, так же как и в Европе, с каждым годом количество незаконных мигрантов увеличивается. По разным оценкам, сегодня в их количество достигает 10–15 миллионов человек.

Усугубление данной ситуации приведет к порождению более глобальных экономических проблем и конфликтов между коренным населением и переселенцами, нежели те, свидетелями которых мы являемся.

Вместе с тем следует признать, что не всю незаконную миграцию можно осуждать одинаковым образом. Наибольшее беспокойство, в первую очередь, вызывает незаконное передвижение, связанное с торговлей людьми. Так же из мигрантов необходимо выделять беженцев. Согласно Женевской конвенции 1951 г. (параграф 31.1), их поведение (незаконное пересечение государственной границы в поисках личной безопасности) считается противоправным, но не влечет за собой уголовной ответственности.

Таким образом, одни незаконные передвижения являются прямой угрозой международной стабильности и национальной безопасности, в то время как другие, непосредственно таковыми не являясь, вызывают опасения только тогда, когда их перемещение имеет значительные экономические и общественные последствия. Прежде всего должны быть остановлены незаконные передвижения боевиков и наемников из других стран, представляющие безусловную угрозу в полном смысле этого слова. Что касается торговли людьми, то она является угрозой по различным основаниям. Почти всегда управляемое криминальными организациями, ищущими обогащения и власти, это особенно жестокое и суровое явление, которое может иметь крайне негативные последствия для стабильности отдельной страны. Борьба с этим явлением очень трудна и требует огромных ресурсов и средств. Однако нельзя считать a priori преступниками тех, кем торгуют. Жертв намного больше, чем тех, кто занимается незаконной торговлей, и эти жертвы просят защиты со стороны законных властей. Законодательства некоторых стран уже предусматривают защиту для лиц, пострадавших в результате торговли. В отличие от незаконной торговли людьми, люди в поисках работы, которая часто является нелегальной, сами по себе не представляют угрозы для безопасности. В любом случае, наличие криминальных лиц не должно быть причиной обобщений, часто незаслуженных, которые весьма нередко присутствуют в средствах общественной информации. Криминальные элементы должны быть изолированы и содержаться соответствующим образом.

Следует помнить о существующей поговорки, что миграция – дочь бедности. Это значит, что невозможно обсуждать вопрос миграции без содействия прогрессу малообеспеченных народов. Среди необходимых действий в этом направлении необходимы попытки сделать более доступными для всех международные экономические процессы и финансовые ресурсы.

В борьбе с этой проблемой, имеющей социальные, экономические, геополитические и политические аспекты, необходимо двустороннее, региональное и многостороннее международное сотрудничество.

Представляется, что снизить негативные последствия нелегальной миграции можно только при условии тесного взаимодействия с сопредельными странами и мировым сообществом в целом, а также принятия всеми государствами скоординированных мер в самых различных сферах – политической, социально-экономической, законодательной.

А. Ю. Пиджаков, С. С. Жамкочьян (Санкт-Петербург). Расширение Европейского Союза: вопросы таможенного регулирования

Европейский Союз сегодня – мощное межгосударственное объединение, включающее в себя 27 европейских стран. В отличие от многих международных соглашений, включающих в себя иногда и большее количество участников, ЕС кардинально перестраивает основополагающие принципы существования входящих в него государств-членов, устанавливает новые стандарты, вводит механизмы их соблюдения, меняющие баланс защиты прав и интересов. Уже сам этот факт делает ЕС весьма интересным объектом для изучения, в том числе для российских специалистов.

Формирование права Европейского Союза – еще один основополагающий результат интеграционных процессов; строящаяся правовая система оказывает заметное воздействие на юридические системы во всем мире, и не в последнюю очередь – в России, отметим, основном внешнеторговом партнере ЕС.

Присоединение новых членов к Союзу означает для них длительную кропотливую работу по приведению своего государственного устройства в соответствие с союзными требованиями. Эта работа включает в себя проведение реформ в самых различных областях, но в обязательном виде – реформирование правовой системы, с тем, чтобы применение права ЕС было возможно на тех же условиях, что и в других государствах-членах. В зависимости от исходных условий, меняется сложность этой работы в каждом государстве-кандидате на вступление.

Сама сущность этих реформ, а нас, прежде всего, интересует их правовая составляющая, представляет собой несомненный интерес для российской правовой науки. Это позволяет по новому взглянуть на ближайших российских соседей – страны Прибалтики, Восточной Европы, рассчитать возможные сценарии и определить новые стандарты их поведения.

Наконец, отдельный вопрос составляет заимствование опыта «постепенного» вступления, с длительной подготовкой и переходным периодом, для новых государств-членов. Президент России В. В.Путин в своем ежегодном общении с прессой обозначил интерес России к дальнейшему развитию межгосударственного сотрудничества на постсоветском пространстве в рамках Евразийского экономического сообщества, к которому в 2006 г. присоединился Узбекистан, рассматривается возможность вхождения других государств постсоветского пространства. В этом смысле опыт расширения европейских соседей представляется как минимум интересным и полезным.

Используемый в документах англоязычный термин «accession» одновременно, согласно Словарю английского языка Вебстера, означает как прибавление, увеличение или расширение, так и вступление (в ряды).[37]37
  Более того, в электронном словаре ABBYY Lingvo (ver.7.0) в качестве примера к этому термину приводится отсылка именно к Европейскому Союзу: «accession to Europe under the Maastricht treaty – вступление в Европейское сообщество в рамках Маастрихтского соглашения».


[Закрыть] Представляется, что здесь многозначность английского языка как нельзя лучше передает двусторонний характер процесса: с одной стороны, это означает распространение влияния Европейского Союза на новые территории, с другой стороны – принятие новым государством-членом на себя определенных прав и обязанностей.

Вхождение в Европейский Союз означает восприятие государством-членом всех учредительных договоров, со всеми изменениями и дополнениями, существующими на момент присоединения.[38]38
  Конкретнее об этом говорит ст. 1 Акта о присоединении, относя сюда:
  • Договор, учреждающий Европейское сообщество («Договор о ЕС»),
  • Договор учреждающий Европейское сообщество по атомной энергии («Договор о Евратоме») с изменениями и дополнениями, внесенными в них договорами и другими актами, вступившими в силу до настоящего присоединения,
  • Договор о Европейском Союзе («Договор о ЕУ») с изменениями и дополнениями, внесенными в него договорами и другими актами, вступившими в силу до настоящего присоединения.


[Закрыть] Вместе с тем, существует ряд изъятий из статуса полноценного государства-члена и ограничений. Так, например, участие в более сложном экономическом и валютном союзе для новых членов ограничено ст. 122 Договора о ЕС. П. 12 ст. 6 Акта о присоединении предусматривает обязательство новых членов по пересмотру их позиции в международных организациях, если это необходимо и по тем международным соглашениям, в которых участвуют Сообщество или государства-члены, в соответствии с правами и обязанностями, происходящими из их присоединения к Союзу.

Собственно интеграция на европейском континенте не является принадлежностью XX века: начиная со времен Римской империи, предпринимались неоднократные попытки объединить принадлежащие к одному географическому региону территории; как правило, все эти попытки существовали недолго, исключительно за счет личности объединителя.[39]39
  Например, здесь можно упомянуть Карла V, императора Священной Римской империи и одновременно испанского короля, человека, про которого говорили «В его владениях никогда не заходит солнце». Знаменитый Филипп IV Красивый, вошедший в историю как человек, уничтоживший рыцарский орден тамплиеров (храмовников), также стремился к конфедеративному объединению Европы, под своим патронажем. Это список можно продолжать долго, но в рамки данной статьи это не входит.


[Закрыть]

Первые интеграционные объединения, основанные на тесном экономическом сотрудничестве, образовались уже в период Первой мировой войны, когда Бельгия и Люксембург заключили договор о таможенном союзе. Позднее к этому соглашению присоединились Нидерланды – образовав тем самым всем известный Бенилюкс, существующий и поныне. Однако только после Второй мировой войны потребность в межгосударственном сотрудничестве возросла настолько, что стало возможным объединение большего количества государств на равных началах. В 1951 г. в Париже был подписан Договор о Европейском сообществе по углю и стали; в это первое сообщество (community)[40]40
  А не «объединение», как его принято называть в русскоязычной литературе.


[Закрыть] вошли шесть европейских государств: Германия, Франция, Италия, Люксембург, Нидерланды и Бельгия. Опыт нескольких лет отраслевой (sectoral) интеграции убедил государства-члены в целесообразности расширения этого процесса, и в 1957 г. были подписаны два Римских договора – об учреждении Европейского экономического сообщества и Европейского сообщества по атомной энергии. Уже тогда стало ясно, что присоединение других европейских государств к сообществам – лишь вопрос времени. Например, попытка вступления Великобритании в начале 60-х гг. в ЕЭС провалилась прежде всего из-за жесткой позиции Франции.

Первое присоединение новых членов состоялось в 1972 г., когда к Европейским сообществам присоединились Великобритания, Дания и Ирландия. В 1979 г. их примеру последовала Греция, в 1985 г. – Испания и Португалия. В 1995 г. в рамках четвертого расширения Европейский Союз пополнился новыми членами – Австрией, Финляндией и Швецией. Уже это вступление представляло собой существенный интерес – так как происходило в рамках только что образованного Европейского Союза и включило в себя практически все страны Западной Европы как обособленного географического региона.

Оговоримся, что в рамках настоящей статьи объектом нашего внимания станет прежде всего вступление государств, обозначенных в качестве кандидатов на вступление в Ниццком договоре 2001 г. Первая «волна» вступления была оформлена Афинским договором о вступлении 2003 г. (пятым договором такого рода по счету).

Важнейшей частью Договора о присоединении (Accession Treaty), общий объем которого чуть менее 2500 страниц, является Акт относительно условий присоединения и изменений договоров, на которых основывается Европейский Союз (Act of Accession). Кроме того, составной частью Договора о присоединении 2003 г. являются 18 приложений, 10 протоколов, Заключительный акт, 44 декларации и Обмен письмами.

Акт относительно условий присоединения в статье 1 подразделяет стороны Договора на существующие государства-члены Союза и новые государства-члены Союза. В соответствии с ним, 10 новых государств-членов присоединяются ко всем учредительным договорам Европейского Союза и признают действующими на своей территории все акты, принятые институтами Союза, включая решения Суда Европейских сообществ (ст. 2).

На новые государства-члены в полном объеме распространяются положения Шенгенских соглашений (ст. 3), а также всех актов, составляющих сегодня Шенгенские достижения (acquis Schengen) или Шенгенское право, инкорпорированное в правопорядок Союза специальным протоколом 1997 г.

В соответствии с актом, новые государства-члены становятся сторонами всех соглашений, заключенных Союзом с третьими странами и международными организациями, в т. ч. и Соглашения о партнерстве и сотрудничестве с Российской Федерацией 1994 г. Присоединение новых государств-членов будет оформлено специальным протоколом к нему.

Новые государства-члены участвуют в экономическом и валютном союзе, созданном существующими государствами-членами, в качестве государств-членов с изъятием (ст. 4 Акта относительно условий присоединения) – это не специфическая мера, отделяющая «новых» членов от «старых», аналогичным статусом сегодня пользуются государства-члены, не входящие в зону евро (Великобритания, Дания и Швеция).

Акт относительно условий присоединения пересматривает численный состав институтов и других органов Союза, с учетом квот новых государств-членов, содержавшихся в Протоколе о расширении, приложенном к Ниццскому договору. Сам Протокол утратит свое значение, т. к. наиболее существенные его положения воплощаются в жизнь Договором 2003 г.

Помимо этого, Акт относительно условий присоединения содержит технические и финансовые положения, связанные со вступлением новых государств-членов.

Подводя итог вышеизложенному, можно сказать о том, что Договор о присоединении 2003 г. символизирует очередной шаг в направлении создания в полном смысле этого слова общеевропейского дома, опирающегося на общие правовые начала. Новый договор отражает реалии современной политической жизни европейского региона и учитывает интересы не только государств-подписантов, но и других европейских стран. Положения Договора о присоединении 2003 г. в целом отвечают духу современных реформ Союза, направленных на модернизацию механизма интеграции и оформлении его общей Конституцией для Европы.

Таможенный союз в современной науке рассматривается прежде всего как экономическая категория, и лишь отчасти – как правовая. Это приводит к тому, что, при общности взглядов относительно сущности таможенного союза, различные формулировки могут весьма существенно отличаться друг от друга – в зависимости от того, в каком контексте используется данный термин.

Как правило, для большинства вопросов достаточно общеизвестного определения ст. XXIV ГАТТ, которая допускает существование и образование новых таможенных союзов в рамках ВТО, опирающихся на отсутствие таможенного обложения внутренней торговли между членам союза и наличие единого таможенного тарифа по отношению к третьим странам. В соответствии с этой трактовкой, таможенный союз (Customs Union) представляет собой объединение двух или более таможенных территорий с одновременной отменой таможенных и иных ограничений во взаимной торговле товарами, происходящими из этих территорий, и введением общих таможенных пошлин и других мер регулирования торговли в отношении третьих стран. Примером такого союза является Европейский союз, действующий в рамках ВТО (когда эта организация выступает в качестве форума для многосторонних торговых переговоров) как одна участвующая сторона, а также союз Швейцарии и Лихтенштейна и МЕРКОСУР («Общий рынок стран Южного конуса» – Аргентины, Бразилии, Парагвая, Уругвая). Действующие в рамках этих союзов договоренности (взаимные уступки) представляют собой изъятия из РНБ в соответствии с правилами ГАТТ и не распространяются на третьи страны-члены ВТО.[41]41
  Перечень терминов, краткое описание процедур и договоренностей, принятых в рамках ВТО // «Всемирная торговая организация: документы и комментарии» / Под ред. С. А.Смирнова. – М., 2001. Цит. по данным Справочной правовой системы «ГАРАНТ-Максимум», версия от 01.12.2006.


[Закрыть]

С юридической точки зрения таможенный союз рассматривается прежде всего как объединение нескольких таможенных территорий в одну, предусматривая тем самым унификацию в ее рамках всего таможенного регулирования (как законодательства, так и ставок таможенных пошлин).[42]42
  Сандровский К.К Международное таможенное право: Учебник. – 2-е изд., испр. – К.: О-во «Знання», КОО, 2001. – С. 133.


[Закрыть] Аналогичный подход дается в работе Дж. Винера The Customs Union Issue (1950 г.) – более того, подчеркивается, что даже унификация законодательства и тарифного регулирования может проводиться не только путем собственно унификации – т. е. приведения имеющегося материала к общему знаменателю единой волей, но и гармонизации – устранения взаимных противоречий всеми участниками объединения.

На сегодняшний день существует большое количество международных соглашений, предусматривающих применение между их участниками режима таможенного союза. Эти соглашения достаточно разнообразны по своей природе и содержанию, но все они так или иначе оказались под влиянием наиболее развитого современного таможенного союза – Европейского Союза.

Несмотря на то, что ЕС сегодня воспринимается прежде всего как экономический и валютный союз, а также как единый внутренний рынок («Общий рынок»), реализация этих форм сотрудничества была бы невозможна без предварительной стадии, своего рода фундамента для дальнейшего сотрудничества – таможенного союза. Не следует забывать, что реализация основной из «четырех свобод» – свободы передвижения товаров – была бы невозможной без упразднения внутренних таможенных пошлин и мер эквивалентного характера.

В связи с этим необходимо пояснить, что, несмотря на образование в 1992 г. Европейского Союза как новой формы сотрудничества, таможенный союз был создан намного раньше, в рамках одного из элементов будущего Евросоюза – Европейского Сообщества. Используемые русскоязычные аналоги европейских объединений образуют одну и ту же аббревиатуру – ЕС.

Создание таможенного союза напрямую взаимосвязано с его закреплением в международных договорах; на протяжении многих десятилетий такими договорами для ЕС являлись Парижский договор по углю и стали, Римский договор по атомной энергии и еще один Римский договор – по всей остальной экономике.

Сегодня, с учетом утраты силы Парижским договором, основным договором остается Римский договор об учреждении Европейского [Экономического] сообщества; Евратом настолько специфичен по своей сфере регулирования, что не оказывает определяющего экономического воздействия на развитие региона в целом.

Договор о создании Европейского Союза (Маастрихт, 1992 г.) не предусматривает регулирования вопросов формирования таможенного союза или передачи Союзу функций Сообщества. Сообщества продолжают выступать основной опорой Евросоюза.

Таможенный союз сегодня является неотъемлемым элементом единого рынка ЕС с его четырьмя основными свободами (свобода движения товаров, лиц, услуг и капиталов); создание, поддержание и развитие единого европейского рынка, где товар передвигаются без ограничений было бы невозможно без таможенного союза.

Определившись с таможенным союзом, перейдем к понятию таможенного регулирования. Как нам представляется, это понятие включает в себя совершение всех возможных действий или воздержание от них со стороны уполномоченных на то органов и институтов; в случае с ЕС речь идет не только о государственных органах власти, но и надгосударственных, общесоюзных. Эти органы осуществляют регулирование посредством принятия нормативно-правовых актов, обладающих как всеобщим, так и индивидуальным действием – так называемое вторичное право Сообществ (secondary legislation), основанное на соответствующих полномочиях органов ЕС, предусмотренных учредительными договорами (которые, соответственно, являются «первичным правом Сообществ», primary legislation, делегированным Сообществу государствами-членами).

Ограничение сферы регулирования термином «таможенный» позволяет нам, с одной стороны, расширить его до нескольких сфер законодательства (уголовного, гражданского, валютного, торгового и т. п.), с другой стороны – сузить до соответствия одному необходимому признаку: перемещению товаров и транспортных средств через таможенную границу.

Характерно, что такой формальный термин – порождение российской правовой науки, в западном праве «таможенное регулирование» не имеет столь четких границ и критериев и зависит от наличия связи с упомянутым перемещением через таможенную границу, совершенно необязательно явной. Большое значение при этом, в том числе и в правоприменительной практике, имеет категория здравого смысла, учета целей задач законодателя при решении конкретных вопросов.

В развитых таможенных союзах (например, Европейский Союз) такое таможенное регулирование (как нормативное, так и обычное) осуществляется фактически на трех уровнях: международном, национальном и наднациональном. На первом регулирование осуществляется прежде всего посредством закрепления общих для всех участников-субъектов международного права принципов и критериев в области таможенного дела, уважением к иным государствам.

Национальный уровень на сегодняшний день остается основным в осуществлении таможенного регулирования, даже с учетом образования и функционирования единой межгосударственной таможенной территории (например, в ЕС). Однако специфика ЕС заключается в том, что с национального уровня фактически снята тяжесть нормативного регулирования; таможенное законодательство формируется на уровне ЕС, национальное законодательство решает вопрос его конкретного применения.[43]43
  В частности, ст. 1 ТК ЕС, определяя сферу применения таможенно-правовых норм, оговаривает, что сюда относятся и положения по применению положений самого ТК ЕС, «принимаемые на национальном уровне».


[Закрыть]

Например, взимание таможенной пошлины закреплено в Таможенном кодексе ЕС, а взимание НДС и акцизов оставлено за национальным законодательством. Это вызвано тем, что таможенное законодательство в рамках Евросоюза унифицировано и установлено единое регулирование, а налоговое законодательство только гармонизировано, т. е. приведено к некоему единому знаменателю, которому следуют национальные правовые системы.

Главная особенность такого таможенного регулирования – приоритет наднационального уровня регулирования. Опорой для этого служат наличие общей таможенной территории, введение единого таможенного тарифа по отношению к третьим странам, единые органы управления. Благодаря этому, стало возможно принимать общие нормативно-правовые акты органов и институтов ЕС, имеющие прямую силу на всей территории Европейских Сообществ, на основании передачи части национального суверенитета органам Сообществ.