Текст книги "Современная парадигма преподавания и изучения русского языка как иностранного"

Визуальная опора на уроке русского языка как иностранного

Антипова Н.Б.

преподаватель, Страсбургский университет, Страсбург, Франция

e-mail: [email protected]

Аннотация: статья посвящена вопросу использования визуальных опор на уроке РКИ при обучении говорению студентов полилингвальной группы. Дается определение визуальной опоры. Приводятся примеры практических заданий.

Ключевые слова: визуальная опора; обучение говорению; полилингвальная аудитория.

N.B. Antipova

Teacher of Russian as a foreign language, University of Strasburg, Strasburg, France

e-mail: [email protected]

VISUAL AID AT THE LESSON OF RUSSIAN AS A FOREIGN LANGUAGE

Abstract: the article is focused on the issue of using visual aids at the lesson of Russian as a Foreign Language while teaching speaking to a polylingual group of students. The definition of visual aid is given. Examples of practical tasks are described.

Keywords: visual aid; teaching speaking; polylingual group of students.

Обучение в полилингвальной группе, состоящей из учащихся с разными родными языками, осуществляется в рамках межкультурного подхода, в основе которого лежит идея о необходимости подготовки учащихся к эффективному осуществлению межкультурной коммуникации.

Визуальные опоры помогают учащимся-полилингвам не только усваивать новый язык, но также объяснять и иллюстрировать реалии родной культуры, способствуя яркому визуальному диалогу культур. Сами студенты могут подготовить и принести в аудиторию такие аутентичные средства наглядности. На уроке происходит обмен межкультурной информацией с помощью языка и иллюстраций. Учащиеся открывают богатый и интересный мир друг друга. Происходит обогащение словарного запаса и расширение кругозора, учащиеся узнают о традициях других народов.

Под визуальной опорой мы понимаем такое средство наглядности, которое позволяет преподавателю проиллюстрировать на печатном или электронном носителе изучаемый языковой и социокультурный материал, способствуя тем самым образованию правильных представлений об изучаемых явлениях языка и культуры, помогая восприятию и порождению речи, позволяя предъявить на уроке информацию в удобной для восприятия форме.

К сожалению, формат данной статьи не позволяет нам непосредственно продемонстрировать примеры самих визуальных опор. Поэтому представим лишь описание работы с ними на уроке обучения говорению (подготовленному и спонтанному) на начальном этапе.

Работа по созданию визуальной опоры организуется следующим образом: преподаватель отбирает фотографии и рисунки по заданной теме, компонует материал, представляя его в соответствии с логикой предполагаемого монологического высказывания и последующего обсуждения. Важно не перегрузить опору рисунками и фотографиями. На одной визуальной опоре можно разместить до 15 изображений, что позволит студентам уже на начальном этапе обучения построить от 15 до 30 фраз. Например, в рамках темы «Учебный день» преподавателем могут быть подготовлены две визуальные опоры: первая – иллюстрирующая учебный день студента российского вуза, следовательно, отражающая российские реалии; вторая – иллюстрирующая учебный день студента французского вуза и отражающая французские реалии. Преподаватель подбирает фотографии и рисунки: фото студента (располагается в центре), корпус университета, гардероб, аудитория, расписание, учебники, тетради, столовая, обед и набор блюд, общежитие, библиотека, транспорт (вокруг центральной фотографии). Фоторяды на каждой визуальной опоре будут отличаться из-за различия реалий, которые они представляют. Приведем несколько примеров таких различий в таблице 1.

Таблица 1

Описание реалий, представленных на визуальных опорах по теме «Учебный день»

Предъявить данный материал можно на большом экране в виде слайда-фотоколлажа, который будет хорошо виден каждому студенту, либо распечатать

на плотной бумаге для каждого учащегося.

Варианты заданий для говорения могут быть следующими:

1. Что мы узнаем о студенте, изображенном на слайде (на экране)? Где он учится? Что изучает? Какое у него учебное расписание? На каком транспорте он едет в университет? Где он живет? Он занимается в библиотеке? Какие языки он изучает? На каких языках он говорит? Что вы могли бы рассказать о нем? (высказывание в третьем лице). Что он сам мог бы рассказать о себе? (высказывание от первого лица).

2. Пётр Иванов, студент МГУ, прислал нам несколько фотографий своего учебного дня. Что мы узнаем о нем и о его учебном дне по этим фотографиям? (высказывание в третьем лице).

3. В рамках сотрудничества между МГУ и Страсбургским университетом Мишель Дюран провел семестр в МГУ, он изучал русский язык. Он прислал нам несколько фотографий. Что мы узнаем о его учебе в Москве?

Что он сам мог бы рассказать о своей учебе и учебном дне? (студентам предлагается рассказать от первого лица)

На этом этапе работы все студенты участвуют в работе. Каждый может построить свое предложение или несколько предложений. Можно организовать работу по цепочке. Такое задание позволяет вспомнить все необходимые слова (лексические единицы) и языковые грамматические конструкции по данной теме, а также обогатить свою речь новыми словами, отражающими новые реалии.

Далее можно организовать работу в группах по 3–4 человека, предложив каждой группе рассказать об этом студенте, как если бы он был их другом, знакомым. Предлагается додумать, дофантазировать (Это Николай, наш друг из России. Он студент. Ему 18 лет. Он учится в МГУ. Он на первом курсе. У него большая семья. Он любит изучать иностранные языки, он интересуется историей, он говорит на … языках и т.д.) Задание будет способствовать совершенствованию навыков говорения, а также развитию креативности учащихся.

В качестве домашнего задания студентам предлагается подготовить свою визуальную опору, которая будет иллюстрировать учебный день студента, обучающегося в их родной стране. Эта опора поможет учащемуся на следующем уроке рассказать об учебном дне студента из его родной страны (монологическое подготовленное высказывание). А также, слушая выступления других, узнать об учебном дне студентов из разных стран; обменяться информацией, задать вопросы, удивиться, переспросить, сравнить, обсудить (спонтанные монологические и диалогические высказывания): это интересно, что в Сербии…; я не знал, что …; я удивлён что … и т. д. В то же время опоры, созданные учащимися, могут быть использованы в качестве материала для работы на последующих уроках. Например, для парной работы студентам из Италии и Греции может быть предложена для обсуждения-диалога визуальная опора, подготовленная студентом из Армении. Преподаватель сможет использовать сложившийся блок визуальных опор, подготовленных им самим и студентами, также и для контроля, предложив на устном экзамене рассказать об учебном дне тому или иному студенту.

Поскольку аудитория студентов является полилингвальной и поликультурной, через «визуальный обмен информацией» у студентов расширяется кругозор, они знакомятся с новыми реалиями.

Таким образом, использование визуальной опоры способствует запоминанию слов и языковых конструкций, побуждает к высказыванию, мотивирует к поликультурному диалогу.

Основные проблемы перевода в изучении русского языка как иностранного

Арпентьева М.Р.

доктор психологических наук, доцент, член-корреспондент Российской академии естествознания (РАЕ), Югорский государственный университет, Ханты-Манcийск,

e-mail: [email protected]

Аннотация: уровень перевода в изучении русского языка связан с функцией перевода, а та, в свою очередь, с понимающей интенцией переводящего: диалогической, отношенческой или преобразовательной. Чаще всего оптимальной становится диалогическая. При этом многие не столь удачные переводы связаны с тем, что «переводчик не учитывает разницу в смысловых правилах и структурах, а также позволяет ввести себя в заблуждение так называемым «ложным друзьям переводчика», грешит неоправданным буквализмом, который столь же нежелателен, как и неоправданная вольность. Буквализм в изучении русского языка опирается на стремление переводящего использовать текст, реализует преобразовательную интенцию. Вольность перевода связана с «увязанием» в отношениях и смыслах, часто настолько же фиктивных, насколько фиктивен и получаемый перевод. Таким образом, полифоничность перевода в изучении русского языка – одно из условий его богатства, а богатство перевода – показатель понимания текста в изучении русского языка как иностранного.

Ключевые слова: уровень перевода; изучение русского языка как иностранного; функция перевода; интенция переводящего; буквализм; авторство; полифоничность.

M.R. Arpentieva

ScD in Psychology, Associate Professor, corresponding member of the Russian academy of natural sciences (RANS), Leading Researcher, Department of the Theory and Methods of Physical Education, Ugra State University, Khanty-Mansiysk

e-mail: [email protected]

THE MAIN PROBLEMS OF TRANSLATION IN THE STUDY OF RUSSIAN AS A FOREIGN LANGUAGE

Abstract: the level of translation in the study of the Russian language is associated with the function of translation, and that, in turn, with the interpreting intention of the translator: dialogic, attitudinal, or transformative. Most often the dialogic becomes optimal. At the same time, many not so successful translations are related to the fact that “the translator does not take into account the difference in semantic rules and structures, and also allows you to be misled by the so-called“ false friends of the translator ”, sinning with unjustified literalism, which is as undesirable as unjustified liberty Literalism in the study of the Russian language is based on the desire of the translator to use the text, realizes the transformative intention. The freedom of translation is associated with a “linkage” in relationships and meanings, often as fictitious as the received translation is fictitious. Thus, the polyphonic translation in the study of the Russian language is one of the conditions of its wealth, and the richness of the translation is an indicator of the understanding of the text in the study of Russian as a foreign language.

Keywords: level of translation; learning Russian as a foreign language; translation function; intention of the translator; literalism; authorship; polyphony.

Перевод в изучении русского языка как иностранного – понимающая деятельность, требующая трансординарного знания как собственного, так и переводимого языка. Трудности перевода в изучения русского языка как иностранного особенно хорошо иллюстрируют переводы профессиональных текстов, работа над ними не только когнитивная или коммуникативная, но и собственно духовная, включающая ценностный диалог, понимание как бытийный процесс, деятельность специалиста. Знание профессионального русского языка как иностранного – это умение разговаривать, читать, переводить, то есть понимать созданные на данном языке тексты. Однако перевод в изучении русского языка как иностранного, в том числе условно-дословный, – это совершенно уникальная деятельность, которая требует первоначально осознанного соотнесения целого комплекса значений и смыслов, вытекающих и «втекающих» в огромный смысловой универсум: начиная от смыслового универсума человека и человеческой жизни в целом, смысловых универсумов культур отдельных групп (народов и т.д.), и заканчивая смысловыми универсумами каждого отдельного субъекта – автора текста. Это множество универсумов создает бесчисленное количество вариантов понимания в изучении русского языка как иностранного, т.е. бесчисленное количество возможных переводов. И если мы не говорим о формальной грамотности перевода, то его содержательная точность может быть весьма различной: возникают разные уровни перевода. Их существование становится заметно лишь за пределами «минимального», машинного или близкого к нему уровня поиска дословных соответствий. Однако для того, чтобы разговаривать на том или ином языке «свободно», чтобы переводить тексты профессионального типа, достичь уровня многостороннего и многоуровневого понимания, нужно уметь реализовать разные уровни перевода. Встречаясь с разными вариантами переводов, мы можем исследовать этот феномен и найти пути формирования и развития «искусства перевода» в изучении русского языка [1; 2; 4; 7].

Современная практика предъявляет весьма высокие требования к качеству перевода в изучении русского языка: наряду с простейшим, «машинным» переводом, существуют многообразные варианты авторского условно-дословного перевода, при котором переводчик не только стремится воспроизвести переводимый текст как совокупность понятий и конструкций, но и выступает как соавтор текста, дополняющий текст, который будет звучать в новой культуре, необходимыми для его понимания «обертонами». Такое дополнение и трансформация всегда рискованны, особенно в изучении русского языка, если переводятся тексты художественные, многоуровневые и многозначные, тексты, наполненные специфическим для народа-носителя языка, определенным культурно-историческим содержанием, а также конкретным для автора переводимого текста психологическим «подтекстом», не всегда очевидном, но так или иначе присутствующем даже в профессиональных и научных текстах [3; 5; 6; 8].

Очень важным оказывается в переводе в изучении русского языка уловить отношенческую интенцию автора, не трансформировать, а раскрыть ее. Именно с нею связаны удачи и неудачи переводов художественных текстов. Помимо интенции преобразовательной, определяющей «внешнюю» цель текста как средства воздействия на читателя, важен именно этот «внутренний» смысл-свет, который идет из текста, который и должен быть «переведен», то есть сохранен при переводе. По достижении такой ступени в изучении русского языка происходит освоение переводимого: оно буквально становится «своим», переводится на «свой язык», подвергается некоторой творческой переработке. Этот уровень понимания в изучении русского языка избыточен для большинства стандартных переводческих задач и вместе с тем вызывает трудности идентификации «качества перевода». С точки зрения формальных соответствий такой перевод может оцениваться как непрофессиональный, некачественный. Перевод есть освобождение текста из «плена» потенциальности «смыслового универсума». Он предполагает осмысление наиболее доступных переводчику смыслов текста, а также их повторное сокрытие, насыщение текста подтекстами и интертекстами, позволяющими читателю отличной и исходной культуры понимать текст во всей его полноте: переводчик в изучении русского языка маркирует эти скрытые тексты, места, где он обнаружил «зерно истины» или сокрытую от наивных глаз «машинного перевода» тайну, усмотрел обращение к смысловому пласту, далекому от непосредственно описываемой ситуации. Современная «интертекстология» и «нарративология» обращают особое внимание на те аспекты смысла, которые прячутся «между строк», «на полях», в «между-текстах» и в «историях» текстов: грамотный переводчик в изучении русского языка учитывает именно эти, неявные смыслы как опорные. Опираясь на них, он реконструирует внешний каркас текста, оставляя в нем знаки – «желтые ленточки», маркирующие глубинные смыслы, послужившие первоосновой текста, по-прежнему ждущие своего «освобождения» в процессе прочтения перевода заинтересованным читателем – третьим «соавтором» текста.

Как правило, уровень перевода в изучении русского языка связан с функцией перевода, а та, в свою очередь, с понимающей интенцией переводящего: диалогической, отношенческой или преобразовательной. Чаще всего оптимальной становится диалогическая. При этом многие не столь удачные переводы связаны с тем, что переводчик не учитывает разницу в смысловых правилах и структурах, а также позволяет ввести себя в заблуждение так называемым «ложным друзьям переводчика», грешит неоправданным буквализмом, который столь же нежелателен, как и неоправданная вольность. Буквализм в изучении русского языка опирается на стремление переводящего использовать текст, реализует преобразовательную интенцию. Вольность перевода связана с «увязанием» в отношениях и смыслах, часто настолько же фиктивных, насколько фиктивен и получаемый перевод. Таким образом, полифоничность перевода в изучении русского языка – одно из условий его богатства, а богатство перевода – показатель понимания текста в изучении русского языка как иностранного.

Список литературы

1. Арпентьева М.Р. Ксенопсихотерапия // Философия и космология. 2015. № 1 (V. 15). С. 163–181.

2. Марчук Ю.Н. Лексика, перевод и компьютер // Теория и практика перевода. 2005. № 1. С. 48–51.

3. Микоян А.С. Проблемы перевода текстов СМИ // Язык СМИ как объект междисц. исследования / Ред. М.Н. Володина. М.: МГУ, 2003. 460 с.

4. Наугольных А.Ю. О глубине понимания в разных видах перевода // Вестник ПНИПУ. Проблемы языкоз. и педагогики. 2013. № 7 (49). С. 197–202.

5. Наугольных А.Ю. Парадоксы переводческого понимания // Вопросы психолингвистики. 2009. № 9. С. 112–118.

6. Уланович О.И. Понимание оригинала при переводе // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2015. № 1 (33). С. 78–87.

7. Lefevre A. Translating poetry. Amsterdam: Van Gorcum, 1975. 127 p.

8. Raffel B. The Art of Translating Poetry. Pennsylvania SU, 1990. 220 р.

Прецедентный феномен как основной компонент общекультурных знаний в процессе преподавания русского языка как иностранного

Баландина Л.А.

кандидат филологических наук, доцент, Финансовый университет при Правительстве РФ, Москва

e-mail: [email protected];

Малюгина Н.М.

доцент, Финансовый университет при Правительстве РФ, Москва

e-mail: [email protected]

Аннотация: статья посвящена прецедентному феномену как основному компоненту общекультурных знаний в процессе преподавания русского языка как иностранного. Прецедентный феномен и высказывание представлены как ярчайший показатель уровня владения русским языком как иностранным, уровня знаний русской культуры. Основными чертами прецедентных текстов становятся хрестоматийность, общеизвестность, воспроизводимость в речи. Результаты проведенного исследования (опрос-анкетирование) знаний иностранных студентов свидетельствуют о недостаточно развитой лингвокультурологической и коммуникативной компетенции.

Ключевые слова: прецедентный феномен; прецедентное высказывание; русский язык как иностранный; студенты; анкетирование; уровень знаний прецедентных текстов; уровень владения языком; русская культура; коммуникативная компетенция.

L.A. Balandina

PhD in Philology, Associate Professor, Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow

e-mail: [email protected]

N.M. Malugina

Associate Professor, Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow

e-mail: [email protected]

PRECEDENT PHENOMENON AS THE MAIN COMPONENT OF COMMON CULTURAL KNOWLEDGE IN THE PROCESS OF TEACHING RUSSIAN AS A FOREIGN LANGUAGE

Abstract: the article deals with the precedent phenomenon as the main component of general cultural knowledge in the process of teaching Russian as a foreign language. The precedent phenomenon and statement are the brightest indicator of the knowledge level of Russian as a foreign language, the level of knowledge of Russian culture. The main features of the precedent texts are common knowledge, reproducibility in speech. The results of the knowledge study (survey)of foreign students indicate a lack of linguistic, cultural and communicative competence.

Keywords: precedent phenomenon; precedent statement; Russian as a foreign language; students; survey; the level of language knowledge; the level of case texts knowledge; Russian culture; communicative competence.

В последние десятилетия наблюдается повышенный интерес лингвистов, преподавателей, психологов к изучению разговорной речи, устных жанров коммуникации. Это объясняется многими изменениями в общественно-политической, экономической и социально-культурной жизни России конца XX – начала XXI в., нашедшими отражение в языке [7, с. 125–132].

Одной из ярких и уникальных черт русской разговорной речи являются прецедентные феномены. А владение ими – свидетельство владения русским языком на высоком (продвинутом) уровне.

Прецедентные феномены – это названия общеизвестных событий, имена, фразы, которые говорящие (пишущие) воспроизводят в своей речи [3, с. 216]. Прецедентный феномен служит своего рода символом определенной ситуации. Например, фраза А судьи кто? принадлежит главному герою комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума». И хотя произведение было опубликовано в 1833 г., фраза эта употребляется и современными носителями русского языка, когда они хотят выразить свое презрение к мнению авторитетов, судей.

Прецедентными именами называют индивидуальные имена, связанные с широко известными текстами (Обломов, Тарас Бульба), с ситуациями, которые известны большинству представителей данной нации (Иван Сусанин, Павлик Морозов) [5, с. 53]. К прецедентным принадлежат имена людей, роль которых чрезвычайно важна не только в русской, но и в общемировой культуре: Ломоносов и Менделеев, Пушкин и Гоголь, Репин и Васнецов, Глинка и Чайковский. Знакомство с русским языком, его изучение предполагает знание и этих имен, и вклада этих людей в культуру. Прецедентными становятся также некоторые географические названия (как имена-знаки связанных с ними событий): Соловки, Клондайк и др.

Прецедентные имена употребляются для выражения тех стандартных и заданных смыслов, которые являются известными всем носителям языка. К ним часто обращаются авторы газетных и журнальных статей, создатели рекламных роликов. Прецедентные феномены активно используются в речи интеллигенции [1, с. 91–94], они становятся темой для серьезных исследований [6].

Прецедентное высказывание и текст являются синтаксически и семантически более сложными образованиями [4, с. 53]. К числу прецедентных высказываний принадлежат цитаты из текстов различного характера (например: Кто виноват? и Что делать?), сюда же включаются и пословицы (Тише едешь – дальше будешь).

Основными чертами прецедентных высказываний и текстов становятся их хрестоматийность, общеизвестность, воспроизводимость в речи [3, с. 216]. Знание прецедентных текстов есть показатель принадлежности человека к культуре, а также своеобразная «лакмусовая бумажка» свободного владения русским языком.

А существуют ли на сегодняшний день тексты, которые являются прецедентными для всех русскоговорящих и которые знакомы также иностранцам, хорошо владеющим русским языком?

Для ответа на этот вопрос мы провели небольшое исследование. Была составлена анкета, куда вошли наиболее известные национально-прецедентные тексты лингвокультурологической сферы. В анкете были представлены следующие рубрики: «Прецедентный текст» (например: Студентка, комсомолка, спортсменка!..; М.В. Ломоносов; В. Терешкова и т.д.), «Знаком ли вам этот текст?», «Можете ли вы назвать источник текста?», «Известно ли вам это имя?», «Кто этот человек?».

Было опрошено 75 человек в возрасте от 18 до 22 лет. Анкетирование проводилось среди иностранных студентов-экономистов 1–3 курсов, хорошо владеющих русским языком (представители Армении, Грузии, Азербайджана, Таджикистана, Узбекистана, Болгарии).

И вот к каким выводам мы пришли. Наши студенты неплохо знакомы с прецедентными текстами из произведений, которые они изучали на уроках литературы в средней национальной школе. Это фразы из произведений Гоголя, Лермонтова, Маяковского. Однако «не повезло» таким авторам, как Булгаков, Блок, Есенин. Известные советские фильмы смотрели также не все обучающиеся, хотя фразу из известной комедии Л. Гайдая «Студентка, комсомолка, спортсменка и просто красавица» знают 90% и около 60% используют в своей речи. Опрашиваемые знают, кто такие Пьер Безухов, Фёдор Шаляпин, Георгий Жуков, Никита Хрущев. Однако «людей науки»: Софью Ковалевскую и Андрея Сахарова – знает лишь 2-3% от общего числа опрашиваемых. Наиболее узнаваемыми являются Гоголь и Толстой.

В результате проведенного исследования можно сделать следующие выводы. Во-первых, уровень знаний прецедентной базы нашей российской культуры падает. Во-вторых, если не изменится к лучшему ситуация с ее изучением, прецедентные феномены младшим поколениям уже будут незнакомы (сейчас молодежь использует другие прецедентные фразы, взятые из Интернета [2]). В-третьих, целесообразно включать в пособия по русскому языку (лингвокультурологическая сфера) список прецедентных фраз из русской классической литературы и отечественных фильмов, которые должен знать каждый интеллигентный человек.

Список литературы

1. Баландина Л.А., Ганина Е.В. Устная речь российской интеллигенции: традиции и современность: Сб. науч. тр. Четвертой международной научной конференции «Международный диалог: Восток-Запад». Свети-Николе, 2013. С. 91–94.

2. Жгарева Т.И., Малюгина Н.М., Федорова Е.А. Русскоязычный Интернет как зеркало универсального сетевого мышления: Монография «Проблемы языка в глобальном мире». М., 2015. С. 168–175.

3. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 2007. 264 с.

4. Красных В.В., Гудков Д.Б., Захаренко И.В., Багаева Д.В. Прецедентные феномены в лингвистике // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 2002, № 4.

5. Маслова В.А. Лингвокультурология: Учебное пособие для студ. высш. учеб. заведений. М., 2001. С. 87–89.

6. Отин Е.С. Словарь коннотативных собственных имен. М., 2006. С. 440.

7. Юдина Н.В. Русский язык в XXI веке: кризис? эволюция? прогресс? М., 2010. 296 с.