Текст книги "Дело Пеньковского. Документальное расследование"

Прокурор: Скажите, в этот раз вам Винн передал только коробку конфет «Драже» или еще что-нибудь?

Пеньковский: Он передал мне пакет, в котором кроме письма была чистая фотопленка; коробка с конфетами была отдельно.

Прокурор: А что еще вам тогда показывал Винн?

Пеньковский: Да, вспомнил, мне Вини показывал лежавшие у него в кармане примерно 5 или 6 фотокарточек детей Анны, отдельно самой Анны и Анны с детьми. На фотографии же был указан район нахождения детской площадки, где обычно играют дети Анны. На ней были видны ящик с песком, клумба; это было сделано для того, чтобы я не искал их по всему бульвару, а шел в определенное место. Эти фотографии я просмотрел в номере гостиницы и вернул Винну, так как он мне сказал, что фотокарточки я брать домой с собой не могу, даже временно, а должен запомнить лицо Анны и ее детей и вернуть их. Он заявил, что если мне еще нужно будет на них посмотреть, то можно устроить повторную встречу.

Прокурор: Следовательно, вы говорите, что фотокарточки Анны с детьми были переданы вам отдельно от коробки конфет?

Пеньковский: Он их дал мне только посмотреть.

Председательствующий: Прошу пояснить, эти фотоснимки Винн в этот же день взял у вас?

Пеньковский: Да, я вернул их там же, в номере, г-ну Гревиллу Винну, когда мы собирались идти ужинать.

Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу разрешить поставить вопрос Гревиллу Винну.

Председательствующий: Подсудимый Гревилл Винн, прошу ответить на вопрос прокурора.

Прокурор: Подсудимый Винн, правильно ли показывает Пеньковский о том, что, приехав в августе 1961 года, вы получили от него пакет?

Вини: Да, я получил от него пакет, который передал Чизхолму.

Прокурор: Передавали ли вы Пеньковскому коробку с конфетами?

Винн: Да, передавал.

Прокурор: От кого вы получили эту коробку?

Винн: Я получил эту коробку от Чизхолма в тот момент, когда я передавал ему пакет от Пеньковского.

Прокурор: У меня вопросов к Гревиллу Винну нет.

Подсудимый Пеньковский, передавал ли вам еще что-либо Гревилл Вини от иностранных разведок в этот свой приезд в Москву?

Пеньковский: Письмо, фотоаппарат, чистые пленки, конфеты.

Прокурор: Значит, фотоаппарат, пленки, конфеты. Знал ли Винн о том, что вы передаете через него испорченный фотоаппарат «Минокс» и что вам взамен он вручает новый?

Пеньковский: Г-н Гревилл Винн никогда не видел содержания пакетов, но я сам ему об этом говорил. Я говорил г-ну Гревиллу Винну, что материалы важные, интересные, работаем, мол, не зря. Он спрашивал, что в такую маленькую коробку можно поместить серьезного. Я объяснял ему, что там фотопленка с важными снимками. Когда я давал ему фотоаппарат «Минокс», то говорил, что я уронил его и он испортился.

Прокурор: А Гревилл Винн говорил что-либо по поводу содержания передаваемых вам пакетов?

Пеньковский: Г-н Гревилл Винн получал от меня пакеты запечатанные и мне приносил пакеты также завернутые. Были случаи, когда г-н Гревилл Винн не знал содержания передаваемых пакетов, были случаи, когда знал и говорил, что я найду в пакете письмо с указанием по вопросу использования фотоаппарата и т. д.

Прокурор: Предлагал ли вам Винн какие-либо услуги по освоению этого фотоаппарата?

Пеньковский: Когда я рассказал Винну, что фотоаппарат поломан, то он спросил: может быть, он поломан потому, что я недостаточно освоил его пользование во время зарядки и разрядки? Не нужна ли мне дополнительная инструкция? Я ответил, что инструкция мне не нужна, я просто нечаянно уронил фотоаппарат, и он стал заедать.

Прокурор: Был ли у вас разговор с Винном о ваших возможных выездах за границу?

Пеньковский: Да, я сообщил г-ну Гревиллу Винну, что хотя вопрос еще не решен окончательно, но возможно, я поеду в Париж на советскую промышленную выставку в сентябре 1961 года. Такой разговор был.

Прокурор: Вы выполнили указание иностранных разведок о передаче сведений через Анну Чизхолм?

Пеньковский: Да, это указание я выполнил, я передал ей коробку конфет с четырьмя фотопленками, на которые сфотографировал четыре отчета ГК по КНИР.

Прокурор: Когда это было?

Пеньковский: Это было в сентябре 1961 года, примерно за две недели до моего отлета в Париж.

Прокурор: Где это было?

Пеньковский: Это было на Цветном бульваре, в Москве, где Анна Чизхолм обычно гуляла с детьми. Это место, как я уже говорил, мне было показано на плане Москвы. Я знал, что мне нужно идти в сторону Самотечной площади, там па сквере клумба и ящик с песком, в котором играли дети.

Прокурор: Расскажите об обстоятельствах передачи коробки.

Пеньковский: В какой-то день, не помню, в воскресный или рабочий, в первых числах сентября, в обусловленное время—16 часов 00 минут я прибыл в этот район, без всякого труда нашел указанное место и увидел там Анну, гуляющую с детьми. Подойдя, я сел на скамейку, где сидели дети, один ребенок или двое, сейчас не помню, а один играл в песке. Я потрепал ребенка по щеке, погладил по голове и сказал: «Вот тебе конфеты, кушай». Анна все это видела.

Председательствующий: Сколько па вид было лет ребенку?

Пеньковский: Дети были маленькие, так, примерно от 4 до 8 лет. Старший ребенок был школьного возраста, а остальные – дошкольного.

Прокурор: Анна сидела на той же скамейке, что и дети?

Пеньковский: Да, но я сел не рядом с Анной, а на противоположный конец скамейки, ближе к детям. Все произошло буквально в течение нескольких минут; затем я встал и ушел. С Анной никакого разговора у меня не было.

Прокурор: Таким образом, для маскировки шпионских связей использовались даже дети Анны?

Пеньковский: Да, выходит, так.

(Шум возмущения в зале.)

Прокурор: Когда и для какой цели вы прибыли во Францию?

Пеньковский: Во Францию я вылетел руководителем делегации советских специалистов, которые должны были побывать на советской промышленной выставке и посетить ряд фирм по профилям своей специальности.

Прокурор: Вы использовали эту командировку для продолжения своей преступно]'! шпионской деятельности?

Пеньковский: Да, я использовал ее для этого.

Прокурор: Когда вы прибыли в Париж?

Пеньковский: Я прибыл в аэропорт «Ле Бурже» 20 сентября 1961 года, где меня встречал г-н Винн. Я с собой привез 15 экспонированных фотопленок и передал их в машине Винну. С аэродрома «Ле Бурже» мы поехали в гостиницу, которая находилась в районе нашего посольства в Париже. Там был для меня забронирован номер. В машине Винн сказал, что моя встреча с иностранными разведчиками будет дня через два-три и он покажет мне место, где будут меня встречать. В этот раз Винн в район конспиративной квартиры меня не возил. Он только подвез меня к мосту через Сену, который находился недалеко от гостиницы, и сказал, что на другом конце моста меня встретит кто-то из моих знакомых. Так оно и было.

Прокурор: Какой характер носили материалы, заснятые на 15 фотопленках, переданных вами Винну?

Пеньковский: Эти материалы носили экономический и политический характер.

Прокурор: А сведения военного характера содержались в них?

Пеньковский: Военного характера они не носили. Военную информацию я давал устно.

Прокурор: Сколько конспиративных встреч с иностранными разведчиками было у вас в Париже?

Пеньковский: В Париже я был с 20 сентября по 15 октября. В этот раз я имел пять встреч с разведчиками на одной и той же конспиративной квартире.

Прокурор: Кто из разведчиков присутствовал на этих встречах?

Пеньковский: На этих встречах присутствовали пять разведчиков, которых я называл: три английских и два американских, и со всеми с ними я встречался пять раз.

Прокурор. Назовите этих лиц.

Пеньковский: «Ослаф», «Радж», «Грилье», «Александр», «Майл».

Прокурор: Какой характер носили эти встречи?

Пеньковский: Эти встречи носили конспиративный характер, и на этих встречах опять был сделан упор на изучение шпионской техники. Я изучал два радиопередатчика, контейнеры для закладки шпионских сведений в тайники, различные по своему устройству. Вот какие основные задачи решались на этих встречах.

Прокурор: Были ли разговоры о ранее переданных вами материалах?

Пеньковский: Да, был разговор по анализу переданных мною материалов. Кроме того, разведчики интересовались моими знакомыми из числа работников советского посольства в Париже, составом нашей советской делегации.

Прокурор: Опознавали ли вы знакомых по фотокарточкам?

Пеньковский: Да, мне был предъявлен фотоальбом для опознания лиц из посольства.

Прокурор: А кроме сотрудников посольства вы кого-либо еще из знакомых опознавали?

Пеньковский: Для опознания мне были показаны фотокарточки сотрудников торгпредства, советских представителей – экономистов, техников-специалистов, которые бывают во Франции.

Прокурор: А о военнослужащих шла речь?

Пеньковский: Да, они спрашивали, кого я знаю из военнослужащих. Я встретил одного знакомого, которого немножко знал и который там работал военно-морским атташе. Вот о нем была речь.

Прокурор: Какой инструктаж по использованию технических средств вы получили в Париже?

Пеньковский: Я получил очень широкий инструктаж, на который ушло много времени. Мне был организован показ радиопередатчиков, разбирались инструкции к ним и практическая работа на радиопередатчиках в присутствии разведчиков. Изучался монтаж передатчика, набор цифровых величин на специальное решающее устройство, вернее, запоминающее устройство с помощью магнитной ленты, знакомился с устройством различных контейнеров: магнитных и немагнитных, различной формы, различного назначения, в зависимости от габаритов закладываемых материалов, от их количества и в зависимости от устройства тайника, в который эти контейнеры надо будет помещать.

Прокурор: Встречались ли вы в Париже с Анной Чизхолм?

Пеньковский: На предпоследней встрече с разведчиками на конспиративной квартире я увидел там Анну; я был удивлен тем, что она в Париже. Мне сказали, что она в Париже проводит свой отпуск. Тогда же у нас с Анной были вновь уточнены места и время встреч на последние месяцы 1961 года и на первые три месяца 1962 года. Места были оставлены те же, но было изменено время встреч и предложено разнообразить выбор переулков.

Прокурор: А кроме встреч на улице где вы могли еще встречаться с Анной Чизхолм?

Пеньковский: Были предусмотрены возможности встреч с Анной на приемах, которые устраивались по случаю приезда английских специалистов в Советский Союз. Эти приемы могли устраиваться как на квартирах сотрудников посольства, так и в самом посольстве.

Прокурор: Были ли выработаны другие виды связи с иностранными разведками кроме связи через Винна и Анну?

Пеньковский: Да, тогда же подробно обсуждался вопрос использования предложенного мне тайника № 1 и были разговоры о выборе мест для устройства мною других тайников.

Прокурор: Какие еще кроме тайников виды связи были предложены вам разведчиками?

Пеньковский: Мне был предложен еще один способ связи, которым можно было пользоваться при необходимости и при невозможности использовать уже прежние варианты связи. Для этого я должен был 21-го числа каждого месяца в 21 час 00 минут прибыть в район гостиницы «Балчуг» и по заранее обусловленному паролю войти в связь со связником для получения через него указаний или для передачи ему шпионских материалов.

Прокурор: Какой был обусловлен пароль?

Пеньковский: Я должен был прогуливаться по набережной с папиросой во рту, а в руке держать книгу или пакет, завернутые в белую бумагу. Очевидно, описание моего внешнего вида должно было быть известно тому, кто придет на связь. Ко мне должен подойти человек в расстегнутом пальто, также с папиросой во рту, который скажет: «Мистер Алекс, я от ваших двух друзей, которые шлют вам свой большой, большой привет». Подчеркивание дважды «большой, большой» и «от ваших двух друзей» было условленностью.

Председательствующий: На каком языке должен происходить разговор?

Пеньковский: На английском.

Прокурор: Была ли договоренность в Париже об установлении связи в Москве с кем-либо из американских дипломатов?

Пеньковский: Нет, в Париже мне об этом ничего не говорилось. Я узнал об этом из инструктивного письма, полученного от Гревилла Винна в июле 1962 года, и по тем фотокарточкам, которые мне тогда же были показаны Гревиллом Винном.

Прокурор: А когда вы узнали имя «Джонсон»?

Пеньковский: Имя «Джонсон» я узнал из того самого письма, которое получил 2 июля 1962 года через Гревилла Винна, в день его приезда в Москву.

Прокурор: Как обусловливалась возможность вашей встречи и опознания «Джонсона»?

Пеньковский: Мне было сообщено, что «Джонсон» прибыл в Москву недавно, как будто, если память не изменяет, на должность второго секретаря американского посольства по вопросам или культуры, или сельского хозяйства (я сейчас точно не помню). В письме было сказано, что я должен ознакомиться с личностью «Джонсона» по его фотокарточкам, которые мне покажет Гревилл Винн, и что впоследствии я смогу с ним встречаться на официальных дипломатических приемах, куда меня будут приглашать.

Прокурор: Кроме фотокарточек какие были установлены условности опознания вами «Джонсона»?

Пеньковский: Я прошу прощения. В Париже был разговор, что в последующем, если будет выходить на меня новое лицо для поддержания связи, то у него должна быть защепка на галстуке, инкрустированная красными камешками.

Прокурор: Следовательно, в Париже об этом был разговор?

Пеньковский: Да. Я прошу прощения, я забыл о содержании этого разговора, но он был общего характера, без связи с «Джонсоном» или кем-либо другим.

Прокурор: «Джонсон» – это настоящая фамилия?

Пеньковский: Нет, его настоящая фамилия – Карлсон.

Прокурор: А когда вы об этом узнали?

Пеньковский: Я об этом узнал в последующем, когда с ним познакомился.

Прокурор: Какие задания вы получили от разведчиков в Париже?

Пеньковский: В Париже я получил задание продолжать фотографирование технических материалов в Комитете, причем стараться фотографировать материалы послевоенного периода, последних лет и в отношении наиболее развитых в промышленном отношении капиталистических стран.

Прокурор: Какое еще задание вы получили в Париже?

Пеньковский: Я получил задание быть готовым к получению инструкций по радиопередаче, внимательно их изучить на базе той практической подготовки, какую я получил во время пребывания в Париже, и быть готовым к получению самой техники.

Прокурор: Получили ли вы задание па расширение своих знакомств с военнослужащими Советской Армии и Военно-Морского Флота?

Пеньковский: Да, мне было предложено расширить круг таких знакомств.

Прокурор: Для какой цели?

Пеньковский: Для получения от них различной военной информации, которую мне нужно было запоминать и передавать разведчикам.

Прокурор: Еще какое задание вы получили?

Пеньковский: Получил подтверждение поддерживать связь с Анной. Это было связано с тем, что г-н Гревилл Винн длительный период не приедет в Москву. Так оно и вышло.

Прокурор: Интересовались ли иностранные разведки какими-либо документами военнослужащих Советской Армии и Военно-Морского Флота?

Пеньковский: Иностранные разведчики спрашивали, какие у меня возможности доступа к документам военнослужащих. Я сказал, что я могу попросить у товарищей под каким-либо предлогом удостоверение личности, просто в порядке любознательности. Ужиная с одним офицером (фамилию его я не помню), я попросил у него удостоверение личности и затем описал его в донесении.

Прокурор: Какими техническими средствами снабдили вас разведчики в Париже?

Пеньковский: В Париже мне разведчики дали большего размера копировку для тайнописи, поскольку формат первых был маленький и ими неудобно было пользоваться; получил я и фотопленку к аппарату «Минокс».

Прокурор: А радиопередатчик получали?

Пеньковский: Нет, радиопередатчика я не получал, я изучал устройство двух передатчиков и инструкцию к ним – подробную, большую.

Прокурор: А должны были получить все это?

Пеньковский: Должен был получить.

Прокурор: Каким образом?

Пеньковский: Мне сказали, что я это смогу получить в Москве через связников – или через Анну, или через Гревилла Винна.

Прокурор: Расскажите, какие у вас были в Париже с разведчиками разговоры о тайниках, кроме тайника № 1.

Пеньковский: О тайнике № 1, который мне был предложен в Париже, были очень подробные разговоры, и мне были заданы контрольные вопросы, видимо для проверки: как я усвоил место его нахождения, устройство, в каком виде должен быть материал, как ставить сигналы, как звонить, какие будут ответы по телефонам, по которым я должен был звонить, какое время наиболее удобно для закладки тайника (называли утро), то есть давался очень подробный инструктаж.

Прокурор: А о других тайниках разговоры были?

Пеньковский: Мне было предложено подобрать места для нескольких тайников в различных местах Москвы, дать их описание, причем необходимо было, чтобы эти места были удобны для посещения иностранцев и чтобы они отвечали условиям безопасности пользования ими, а именно: чтобы не было постов милиции, чтобы удобно было зайти в подъезд или какой-то дом, магазин, ателье или чтобы это было место загородное, которое посещали во время рыбалки или прогулки иностранцы. Все эти аспекты использования тайников мне были повторены несколько раз.

Прокурор: С кем из американских разведчиков кроме «Александра» и «Ослафа» вы встречались в Париже?

Пеньковский: Кроме «Александра» и «Ослафа» во время моей пятой встречи я встретился с руководящим лицом американской разведки. Он имел со мной кратковременную беседу.

(Объявляется перерыв на 2 часа.)

Вечернее заседание
(Стенографическая запись)

16 ч. 00 м.

Комендант суда; Суд идет. Прошу встать.

Председательствующий: Садитесь, пожалуйста. Судебное заседание продолжается.

Подсудимый Пеньковский, прошу отвечать на вопросы прокурора.

Прокурор: Вы сказали, что в Париже у вас была встреча с представителем разведки США.

Пеньковский: Да.

Прокурор: Скажите, чем интересовалось у вас это лицо?

Пеньковский: Как я уже говорил, это лицо беседовало со мной минут 30. Фамилии его я не помню, так как в момент знакомства и во время представления разведчики быстро произносили фамилии и я их не улавливал. Это лицо спрашивало о моей жизни, работе. Рекомендовало проявлять в работе большую осторожность. Беседа носила общий характер.

Прокурор: О возможности вашей поездки в Америку спрашивали или нет?

Пеньковский: В данном случае был разговор о предстоящей советской выставке в США, которая намечалась на апрель 1962 года. Они спрашивали, приеду ли я туда. Я сказал, что твердо еще не знаю, поеду я или нет, но не исключено, что такая возможность будет.

Прокурор: Вы все время говорите о ваших совместных встречах с представителями американской и английской разведок, а раздельные встречи с представителями одной из этих разведок были?

Пеньковский: Да, была одна такая встреча.

Прокурор: Расскажите о ней.

Пеньковский: Эта встреча была в гостинице, где жили американские разведчики. Инициатива о встрече была высказана в то время, когда с конспиративной квартиры я ехал к себе в гостиницу. «Ослаф» и «Александр» меня пригласили на следующий день после этой встречи к себе вечером в номер гостиницы, Я это приглашение принял. Была создана свободная, непринужденная обстановка. Из беседы я понял, что американская сторона сожалеет о том, что ей приходится работать со мною вместе с английской.

Прокурор: Вы обещали что-либо американской разведке или высказали какие-либо пожелания по этому вопросу?

Пеньковский: В отношении раздельной работы с английской и американской разведками мною пожеланий не было высказано.

Прокурор: Было ли вам сказано, что если бы сложилась такая необходимость, то американская разведка могла доставить вас в Америку?

Пеньковский: Разговор об этом был в связи с обсуждением вопроса о представлении меня президенту Кеннеди. Они говорили, что за короткое время самолетом меня можно доставить в Америку и вернуть обратно. Это они сделали бы, если бы была острая необходимость.

Прокурор: Кроме поездок на встречи с разведчиками в Париже куда вы еще ездили с Гревиллом Винном?

Пеньковский: С Гревиллом Винном мы ездили в Версаль, Фонтенбло, были в ресторанах, ночных клубах «Мулен Руж» и «Лидо», посещали кафе, гуляли в свободное время по улицам.

Прокурор: Кто оплачивал расходы, связанные с посещением кафе, ресторанов и других увеселительных мест?

Пеньковский: За все платил Гревилл Винн, я ему отвечал тем же в Москве.

Председательствующий: Подсудимый Винн, вы оплачивали расходы Пеньковского в Париже?

Винн: Да.

Председательствующий: Кто вам потом возместил эти расходы?

Винн: Английская разведка.

Прокурор: Подсудимый Пеньковский, по возвращении в Москву из Парижа вы приступили к выполнению заданий иностранных разведок?

Пеньковский: Да. По возвращении из Парижа в октябре 1961 года я продолжал выполнять задания иностранных разведчиков.

Прокурор: Кому вы сообщили о своем прибытии в Москву?

Пеньковский: Я позвонил на следующий день по телефону, номер которого мне был дан, и трехкратным сигналом дал знать, что прибыл благополучно в Москву.

Прокурор: Назовите телефон, по которому вы звонили.

Пеньковский: Этот телефон был записан на листе бумаги, который был изъят у меня при обыске.

Прокурор: Какие признаки имеет эта бумага?

Пеньковский: Эта бумага имеет вид отдельного листа в клетку, на полях этого листа проколы, на ней чернилами записаны номера телефонов и разные другие сведения.

Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предъявить участникам процесса для осмотра приобщенный к делу в качестве вещественного доказательства графленый листок бумаги (том 8, л. д. 110).

Председательствующий: Товарищ секретарь, прошу предъявить подсудимому Пеньковскому и остальным участникам процесса названный документ.

(Секретарь предъявляет.)

Прокурор: Подсудимый Пеньковский, назовите номер телефона, по которому вы звонили, прибыв в Москву.

Пеньковский: Г 3-13-58.

Прокурор: Вам известно, кому принадлежит этот телефон?

Пеньковский: Теперь мне известно, кому принадлежит этот телефон. Раньше мне это известно не было.

Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу огласить справку (том 9, л. д. 10) о том, где установлен этот телефон.

Председательствующий: Товарищ секретарь, огласите справку.

Секретарь: Это – официальное сообщение наших соответствующих органов, в котором говорится, что телефон Г 3-13-58 установлен в квартире № 13 дома № 18 по Кутузовскому проспекту, где с мая 1961 года по февраль 1962 года проживала бывший атташе посольства Великобритании в Москве Филисита Стюарт, а с апреля 1962 года там проживает секретарь-машинистка того же посольства Дженифер Нейлор.

Прокурор: Подсудимый Пеньковский, имели ли вы конспиративные встречи с представителем иностранной разведки в районе гостиницы «Балчуг»?

Пеньковский: После возвращения из Парижа в октябре 1961 года я имел с неизвестным мне лицом одну встречу конспиративного порядка в районе гостиницы «Балчуг» в 21 час 00 минут по паролю, о котором я показал.

Прокурор: Что вы передали этому лицу на встрече?

Пеньковский: Этому лицу я передал пакет, в котором находились два военных журнала, «Наставление по стрельбе зенитной артиллерии» и «Боевой устав артиллерии».

Прокурор: Расскажите подробно, каковы были условия вызова иностранных разведчиков к тайнику № 1.

Пеньковский: К тайнику № 1 я мог вызвать иностранных разведчиков следующим образом: имелись два номера телефонов, по которым я должен был звонить дважды по каждому, не разговаривать, а лишь ждать ответа абонента, услышав фамилии «Монтгомери» и «Дэвисон», повесить трубку. Это означало, что я вызываю связника к тайнику № 1. Кроме того, я должен был поставить черную контрольную метку на столбе № 35 по Кутузовскому проспекту.

Прокурор: Номера этих телефонов вы помните на память?

Пеньковский: Нет.

Прокурор: Они записаны где-нибудь?

Пеньковский: Они были записаны на том же листке бумаги в клетку.

Прокурор: Я прошу предъявить этот лист бумаги Пеньковскому»

Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите этот лист Пеньковскому.

(Предъявляется.)

Прокурор: Подсудимый Пеньковский, прочтите запись на этом листе под номером 1.

Пеньковский: Под номером 1 я записал: «Столб 35, метка черная, дополнительно к телефонному звонку, номера телефонов Кутузовский проспект, 18, Г 3-26-94 и Г 3-26-87». По первому телефону должен ответить «Алексис Дэвисон». Звонить нужно было два раза, после первого ответа позвонить второй раз. Точно так же нужно было звонить по второму телефону. Вначале должен был ответить «Вильям Джонс», затем мне сообщили, что отвечать будет «Монтгомери»,

Прокурор: Кроме вызова к тайнику могли ли вы использовать эти телефоны в других целях?

Пеньковский: Да, я мог бы использовать эти телефоны в других целях, например в случае своего тяжелого положения. Желая об этом поставить в известность разведки, я должен был позвонить по этим телефонам и трижды подуть в трубку.

Прокурор: А еще что вы должны сделать?

Пеньковский: На этом же столбе № 35 поставить крест.

Прокурор: Какой крест?

Пеньковский: Черным карандашом.

Прокурор: Все это вы записали на листке под номером 1?

Пеньковский: Да, эта запись относится к номеру 1.

Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу огласить справку, имеющуюся в томе 9, л. 10, в которой указано, где установлены телефоны, названные здесь Пеньковским, Г 3-26-94 и Г 3-26-87.

Председательствующий: Товарищ секретарь, огласите справку.

Секретарь: По сообщению компетентных органов видно, что телефон Г 3-26-94 установлен в квартире № 68 дома № 18 по Кутузовскому проспекту, где с мая 1961 года по настоящее время проживает помощник военно-воздушного атташе США Алексис Дэвисон; телефон Г 3-26-87 установлен в квартире № 66 дома № 18 по Кутузовскому проспекту, где с июля 1960 года по февраль 1962 года проживал бывший второй секретарь американского посольства Вильям Джонс, а с февраля 1962 года и по настоящее время проживает атташе посольства США в Москве Монтгомери.

Прокурор: Подсудимый Пеньковский, вы пользовались тайником № 1 до ареста?

Пеньковский: Я в канун ареста хотел воспользоваться тайником № 1 и написал письмо, которое отпечатал на машинке и должен был заложить в тайник, но сделать это я не успел.

Прокурор: Товарищ председательствующий, прошу огласить протокол следственного эксперимента, проведенного в соответствии со ст. 183 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, для проверки достоверности показаний Пеньковского (том 1, л. д. 208–210).

Председательствующий: Товарищ секретарь, прошу огласить.

(Секретарь оглашает протокол следственного эксперимента от 2 ноября 1962 года.)