Текст книги "Пушкин жив"

Когда-то

 
Когда-то, возможно, усталость придёт,
когда-то, возможно, сойду я с дорог,
когда-то, возможно, уйду навсегда,
когда-то, когда-то, когда-то, когда…
 
 
Когда самолёты, авто, поезда,
когда теплоходы и катера,
когда станут в тягость, простите меня,
когда-то, когда-то, когда-то, когда…
 
 
Когда-то, возможно, сумка моя
когда-то в чулане будет одна,
когда-то, возможно, уже навсегда,
когда-то, когда-то, когда-то, когда…
 
 
Когда рука дрогнет, а ноша моя,
когда непосильна будет она,
когда уж не встану, простите меня,
когда-то, когда-то, когда-то, когда…
 
 
Когда-то, возможно, усталость придёт,
когда-то, возможно, сойду я с дорог,
когда-то, возможно, уйду навсегда,
когда-то, когда-то, когда-то, когда…
 

15 июня 2020 г.

Ежу понятно, а вам нет

 
Ежу понятно, а вам нет!
Беда! Беда! Где взять ответ?
Увы, никто не даст совет…
коль книгу заменил буклет!
 
 
Увы, никто не даст совет…
Беда! Да нет же! Интернет!
Разок другой с ним тет-а-тет —
и вырос вмиг менталитет!
 
 
Разок другой с ним тет-а-тет —
беда! Нет-нет – университет!
Источник знаний, самоцвет,
в мозгу порядок, марафет!
 
 
Ежу понятно, а вам нет!
Беда! Беда! Где взять ответ?
Увы, никто не даст совет…
коль книгу заменил буклет!
 

Григорий Гачкевич

Родился в 1973 году в Молдавской ССР. Окончил в 1994-м Молдавскую экономическую академию. Живет в г. Кишинёве (Молдова).

Пишет детские стихи. Автор электронной книги «Весёлый алфавит!», а также публикаций в альманахе «Гиперборей», поэтических сборниках «Кологод», «Русская душа», «Русская история юмора» и др. На данный момент Григорий Миронович написал более чем 300 стихотворений для детей в возрасте от 3 до 12 лет.

Член Международного Союза писателей Северной Америки и Международной Гильдии Писателей, кандидат в члены Интернационального Союза писателей.

Поэт!

 
В рифмы я с утра играл,
Всё подряд я рифмовал!
Срифмовал сперва кота
От ушей и до хвоста!
 
 
Срифмовал я стайку птиц,
Так похожих на синиц!
Рифмовал потом обед:
Суп, компот и винегрет!
 
 
Выйдя погулять во двор,
Срифмовал легко забор!
Рифмовал затем вокруг
Всех друзей я и подруг!
 
 
Было мне ничуть не лень
Рифмовать дождливый день,
И, гоня печали прочь,
Срифмовал потом я ночь.
 
 
Рифмовал и миг, и час
Перед всеми – напрямую…
А хотите, я сейчас
Вас здесь тоже зарифмую?
 

Хорошо летать!

 
Хорошо летать как птица
Или словно самолёт,
То как стрекоза кружиться,
То как быстрый вертолёт.
 
 
Хорошо лететь над домом,
Над родным моим двором,
Хорошо махать знакомым
Кепки ярким козырьком.
 
 
Хорошо лететь над речкой,
И, летя, шуметь грозой
Над пасущейся овечкой
И над дремлющей козой.
 
 
Есть во мне к полётам дар,
Но вот мысль одна всё гложет:
Где б достать воздушный шар? —
Кто, ребята, мне поможет?
 

Дождь-проказник

 
Дождь июльский – это праздник,
С ним мы крепко дружим!
Любим, если он, проказник,
Гонит нас по лужам!
 
 
Босоногим мчимся вихрем,
А дождю неймётся:
То припустит, то притихнет,
То опять взорвётся!
 
 
И бежим мы без оглядки
Вместе с летним счастьем!
Пусть бы были все осадки
Вот таким «ненастьем»!
 

Оптимист

 
Не считаю грусть ошибкой,
Но люблю на мир смотреть
С чистой, светлою улыбкой
И о чём-то добром петь!
Я ищу без сожалений,
Веря, что всегда найду
Выход из своих сомнений,
И прогонит свет беду!
Если скажут: дождик – серый,
Не поверю в это я.
Я считаю, что он белый!
Поглядите-ка, друзья!
Может быть, и наше солнце —
Чемпион среди светил,
Не даёт лишь свет в оконце,
А даёт ещё и сил?
Может, солнце – символ веры,
Что не вечен дождь и гром,
Что в природе чувство меры
Властно над любым дождём!
Так зачем мне ждать с тоскою,
Сторонясь морских пучин,
Невод с рыбкой золотою
Из неведомых глубин?
Посмотрев на мир с улыбкой,
Сам я стану этой рыбкой!
 

Гамак и море

 
Я качался в гамаке,
Будто в лодке на реке,
А с веслом меня сближало
Эскимо в моей руке.
 
 
В летнем зное всё текло,
Но пока я ел «весло»,
Мыслям места было мало,
Вот меня и понесло!
 
 
Я подумал, что не зря
Все суда спешат в моря:
Есть там место разгуляться
Для любого корабля.
 
 
И хоть скромен мой гамак,
Он по форме как каяк,
Так что я смогу добраться
К морю этак или так.
 
 
И чтоб быть там поскорей,
Я качнул гамак сильней,
А в итоге оказался
Средь берёзовых ветвей.
 
 
Но, взглянув через листву
Вверх, на неба синеву,
Понял я: нельзя сдаваться!
И решил, что доплыву!
 
 
Так что, море, не скучай!
В гамаке меня встречай!
 

Спасатель

 
Мне купили эскимо!
Лезет в рот оно само!
Ставит прямо над губами
Шоколадное «клеймо»!
Сложно мне его нести:
Тает прямо по пути!
Я его грызу зубами,
Чтоб от солнышка спасти!
Показав высокий класс,
Откусил в последний раз —
Всё! Опасность миновала!
Я мороженое спас!
 

Воздушный змей

 
Пространство смыкая,
От ветра немея,
Мы все запускаем
Воздушного змея.
 
 
Хоть ветер полощет
Его корпус гладкий
Но змей наш не ропщет
На неба осадки.
 
 
Бежим мы по полю,
В руках наших нитка.
Лети, змей, на волю!
Взлетай-ка с улыбкой!
 
 
А ветер смеётся
И шепчет: «Ребята,
Ваш змей выше солнца
Поднялся куда-то!»
 

Модельер

 
Я взяла листы бумаги,
Краски, кисти и мелки.
Я полным-полна отваги,
Всем сомненьям вопреки!
 
 
Прихватила ножниц пару,
А ещё конторский клей.
Я хочу задать всем жару —
Быть смелее, веселей!
 
 
Голова полна эскизов,
Сердце терпит суету.
Я спокойно, без капризов,
Воплощаю в жизнь мечту.
 
 
Куклы же – со мною рядом —
Верят: это всё не сон.
И рисую им наряды
Я на будущий сезон.
 
 
Чувство вкуса, чувство меры…
Я швеёю спать ложусь,
Просыпаюсь модельером —
И тружусь, тружусь, тружусь.
 

Дайте папе шарик в руки!

 
Дайте папе шарик в руки —
Пусть вернётся папа в детство!
От усталости и скуки
Шарик – это суперсредство!
 
 
Дайте в руки шарик папе —
Пусть он там себе порхает!
Пусть в его могучей лапе
Шарик нежно утопает!
 
 
Дайте папе в руки шарик —
Папа сразу улыбнётся!
И пусть шарик, как фонарик,
Ярко, радостно зажжётся!
 
 
Папе в руки шарик дайте!
Не один, а три-четыре!
А теперь вы угадайте —
Кто счастливее всех в мире?
 

Солнечное утро

 
Какое солнечное утро!
В нём столько воздуха и света,
Что миллион огней как будто
Зажёг сегодня небо это!
 
 
И в настроении отличном
Идём вдвоём гулять с Серёгой,
А солнце светит безгранично
Над нашей дальнею дорогой!
 
 
Ещё нет чёткого маршрута,
Но есть уже над нами карта.
Пойдём за солнцем – это круто!
Особенно в начале марта.
 
 
И вверх несут нас ноги сами,
Бывает это лишь весною!
И небо меряем шагами
Мы между солнцем и луною!
 

На оладушки

 
Поменял циклон маршрут,
Тучи стали хмуриться,
И всего за пять минут
Мокрой стала улица.
 
 
Дождь забрызгал горизонт —
Капли в три карата,
Хорошо ещё, что зонт
С нами был, ребята…
 
 
А вдали, где день течёт,
Нам родная бабушка,
Несмотря на дождь, печёт
Вкусные оладушки.
 
 
И, храня любви слова,
К бабушке мы топаем,
И летит нам вслед листва
Вымокшего тополя.
 

Рыболов

 
Я забросил удочку —
Рыбку жду свою,
Жаль, что ей под дудочку
Песен не спою.
И прохожим с топотом,
Меньше тратя слов,
Говорю я шёпотом:
«Мне спугнёте клёв!»
Но она не ловится,
Оттого грущу,
Мне лишь познакомиться! —
Сразу отпущу!
 

Самокат

 
Самокат купили мне,
И теперь я как ракета!
Захочу – и на Луне
Окажусь быстрее света!
Вроде с виду он простой,
И я сам ему – моторчик,
Но лечу я над землёй
И вперёд смотрю лишь зорче!
Ветра свист стоит в ушах,
Птицы смотрят с восхищеньем,
Я – король и падишах
Скоростного укрощенья!
Обогну я шар земной
И увижу стран немало,
А к себе вернусь домой,
Как ни в чём и не бывало!
 

Чей ручей?

 
Через парк бежал ручей.
Я спросил его: «Ты чей?»
Рассмешил ручей вопрос,
Но ответил он всерьёз:
«Я не этих и не тех,
Я – один ручей для ВСЕХ!»
 

Белые пирамидки

 
Пирамидки белые
На ветвях ватажками,
Словно гроздья спелые —
Только вверх тормашками!
Маем вы душистые
С ветерком качаетесь,
Славные, пушистые,
Солнцу улыбаетесь!
Гладим вас ладошками,
Жаль, что вы завянете,
Ёжиками-крошками
Скоро вы ведь станете!
А потом в падении
Брызнете фонтанами,
Чтоб в перерождении
Застучать каштанами!
 

Солнечный ручей

 
В небесах бежал ручей —
Весь из солнечных лучей.
По утрам, размяв бока,
В нём купались облака.
А ручей их умывал,
Тёплым солнцем согревал.
Хоть ручей и не река,
Но в ручье – раз выпал случай, —
То плескались облака,
То на дно ныряли тучи.
 

Морское утро золотое

 
Небо серостью томилось,
Солнце тучами покрылось,
Море плыло и дремало
И досматривало сны.
Но вдруг ветер оживился,
В тучи яростно вцепился,
Море волнами взыграло —
И не стало тишины.
Утро морем зашумело
Полноправно, гордо, смело,
Солнце вышло на свободу,
Вдруг избавившись от туч.
Солнце в море отразилось,
Море вмиг позолотилось:
Стал ронять монетки в воду
Каждый новый солнца луч!
 

Перед грозой

 
Мчался ветер всё смелей
По верхушкам тополей!
 
 
Он хотел их разбудить,
А затем предупредить,
 
 
Он шумел: «Сплошной стеной
Дождь с грозой идут за мной,
 
 
Люди здесь и люди там,
Разбегайтесь по домам!
 
 
Я с грозою подурачусь,
А потом за тучу спрячусь».
 

Несущийся дождь

 
Всё! Отпал любой вопрос —
Дождь понёсся под откос!
Нёсся, как велосипед,
Тормозов в котором нет.
Мчался он, как самокат,
Одержим был и крылат.
Я хотел его догнать,
Чтоб к груди своей прижать,
Я хотел ему помочь,
Только он умчался прочь.
 

Кони на небосклоне

 
Рисовал под небесами
Золотыми я лучами.
И вверху на синем фоне
Поскакали мои кони!
 
 
Под палящим солнцем южным
Табуном весёлым, дружным,
По полям широким, чистым
К речкам светлым и искристым.
 
 
На бескрайнем небосклоне,
Распылив остатки сил,
Пить хотели мои кони —
Я их взял и напоил.
 

Песни красок

 
Пел сегодня я с цветами,
Плыло в небе пенье красок,
Плыло лёгкими волнами
Карнавальных пёстрых масок!
 
 
Красный пел мне о клубнике,
Пел о розах страстных, ярких,
О рубиновой гвоздике,
О томатах сочных, жарких!
 
 
Пел оранжевый о соках,
Пел про радость в мандаринах,
О роскошествах Востока
В чудных, красочных витринах!
 
 
Жёлтый цвет мне пел про лето,
Про жару с черешней вместе,
Про друзей на речке где-то —
В тихом и заветном месте!
 
 
Пел зелёный о дремучих
Мне лесах и о просторах,
Пел мне о дубах могучих
И о птичьих разговорах!
 
 
Голубой – о небосклоне,
Об озёрной тихой глади,
О воды ручейном звоне,
О принцессином наряде!
 
 
Синий цвет мне пел о море,
О далёких южных странах,
О бесстрашном командоре
В буйных, шумных океанах!
 
 
Фиолетовый украдкой
Пел о залежах сапфиров,
Пел и о сирени сладкой,
И о мантиях факиров!
 
 
Слушая все песни эти,
Я взглянул на небо снова —
И увидел, как мне светит
Радуги большой подкова!
 

Риччи

 
Появился в жизни вдруг
Самый настоящий друг!
И наполнился весь дом
Сразу светом и теплом!
 
 
Что за друг? – у вас вопрос.
– Это наш любимый пёс!
 
 
Он не плачет и не хнычет,
Только радостно рычит,
А зовут любимца Риччи.
Риччи, Риччи, не молчи!..
 
 
Ты полай, дружок, немного,
Чтобы тут из-за угла
Кошка чёрная дорогу
Нам с тобой не перешла.
 

Простая радость!

 
Недавно встретился с Собакой —
С ней жили мы в одном дворе.
Слыла Собака забиякой
И докучала детворе.
Но бросил я Собаке мячик,
И чудо вдруг произошло! —
Собака прыгает и скачет,
Внутри неё – одно тепло!
Ей не нужна была награда,
Хотелось ей весь мир обнять!
Была Собака просто рада,
Что с ней решили поиграть!
 

Нет преград для нашей кошки

 
Говорила кошка наша
(Кстати, имя кошки – Маша):
«Мне не свойственны причуды
В отношении посуды.
Блюдце, чашка или миска —
Мне, по сути, это близко!
Есть могу хоть из ладошки,
Как мои подруги-кошки,
И признаюсь, что сметану
Отовсюду я достану!
Хоть в стакан могу залезть,
Если хочется поесть!»
 

Соседская овчарка

 
В нашем дружном дворике,
В тихом, светлом домике
Жили по-соседски мы
С шалостями детскими.
Но была серьёзная
Там собака грозная —
Серая, немецкая
И совсем не детская.
Прослыла бунтаркою,
Злобною овчаркою:
На балконе лаяла,
Вся от злости таяла!
И боялись строгую
Мы четвероногую,
А ведь в нашем дворике
Жили даже кролики!
Но однажды с ней столкнулась
И ей просто улыбнулась!
Отношения сложились —
Мы с овчаркой подружились!
 

Клубок счастья

 
На подушке у окошка,
Словно шерсть в цветных клубках,
Два котёнка – кот и кошка —
Дремлют в солнечных лучах!
Наблюдая счастья всходы,
Непонятно мне совсем:
Почему же про невзгоды
Говорят «клубок проблем»?
 

В синем небе я купаюсь

 
Я вам всем сейчас признаюсь,
Что на свой же риск и страх
В синем небе я купаюсь,
Отражаясь в облаках!
 
 
В небе я люблю купаться —
Плыть, смеясь, за облаками,
Жарким солнцем наслаждаться,
Теребить лучи руками!
 
 
Нет на свете лучше моря,
Нет воды на свете чище,
Песне ветра громко вторя,
Я кричу ему: «Дружище!»
 
 
Обнимаю облака я,
Горизонту улыбаясь:
– Мир! Смотри, вот я какая!
В небе синем я купаюсь!
 
 
Рядом птиц отважных пара
Крылья-пёрышки полощет,
Вижу солнца жёлтый парус,
Вижу поле, вижу рощу.
 
 
Как прекрасно на просторе!
Дням уже потерян счёт,
Я в небесном синем море
Окунусь разок ещё!
 
 
Пролечу я над полями,
Смехом радостно звеня,
И вернусь скорее к маме —
Заждалась она меня!
 

Талант

 
Быть хочу легкоатлетом
И на край земли нестись,
Лучшим став зимой и летом,
Над Олимпом вознестись.
 
 
В силах я своих уверен,
Хоть всего мне восемь лет,
Мамой я не раз проверен
В том, что я – легкоатлет!
 
 
Я талантлив, это точно!
Я в семье такой один —
Лишь меня, когда так срочно,
Просят сбегать в магазин!
 

Двухколёсный велосипед

 
Мне сегодня девять лет!
Я за год в плечах стал шире,
И купить велосипед
Мне родители решили!
Был, друзья, мой велоспорт
Раньше очень несерьёзным,
И теперь я очень горд,
Что он станет «двухколёсным»!
Рад и мой любимый пёс!
С ним кататься буду, с Тяпой!
«Мы сумеем! Не вопрос!» —
Так сказал я маме с папой.
С каждой ямкой я знаком
И в своих уверен силах.
Мы вернёмся целиком,
Где б нас с Тяпой ни носило!
 

Лыжи в небе пролетали…

 
Лыжи в небе пролетали!
Мы все рты пораскрывали:
В первый раз прыжки с трамплина
Смотрим Сашка, я и Нина!
 
 
Как на лёгком дельтаплане,
Лыжники летят над нами!
И отчётливо я вижу:
Буквой «V» парят их лыжи!
 
 
Хоть я мал, уже мне вéдом
Этот тихий клич победам,
Этот зов спортивной жажды.
Первым хочет быть здесь каждый!
 
 
Но один летит всех дольше,
Хоть на вид других он тоньше.
Будто бы уже в полёте
На ковре он самолёте!
 
 
И летят его две лыжи
Выше крыши, неба выше!
Он исчез над стадионом…
Кто же будет чемпионом?
 

Николай Ивлеев

Родился в 1937 году в семье крестьянина-кулака. Призванный на войну отец погиб, не доехав до фронта. С безграмотной матерью Николаю пришлось прожить трудное детство. Однако окончил техникум и заочно – политехнический вуз.

Учась в школе, узнал, как богата и щедра наша родина и задался вопросами: почему люди в стране так бедно живут и почему, имея лучшую в мире армию, СССР в начале войны терпел поражение? Не находя ответа в истории, стал по крупицам собирать ответы на наболевшие вопросы и писать об этом стихи, которые нигде не принимали.

Овладев онегинской строфой, смог напечатать свои произведения только в 2018–2019 году в журнале «Союз писателей», в 2019-м же опубликовал книжку «Из нашей биографии». Пытался участвовать в российских литературных конкурсах, но потерпел неудачу. Возлагал надежду на «Золотого витязя», но, будучи отвергнутым, пришёл к выводу, что коммунистическая партия ложью и жестокостью сломала генетический код русским витязям, превратив их в пресмыкающихся, что боятся партии больше, чем Змея Горыныча, и обратился за помощью к европейским рыцарям, послав стихи на Лондонский конкурс, где их приняли в трёх номинациях.

Я учился у Пушкина

Доклад о культе личности Сталина Хрущёв делал тогда, когда я учился в техникуме. Позже в коридоре техникума появились плакаты с репрессированными военными.

Я, не в состоянии осмыслить происшедшего, долго думал: для чего эти люди были принесены в жертву?.. И только по прошествии многих лет до меня дошло, что это элементарная борьба за власть находящегося у власти деспота, который не жалел ни родственников, ни друзей, ни знакомых, нужных стране людей, оклеветанных и преданных системой.

Всё, что делалось в Советском Союзе, связывалось с именем Сталина. Особенно широко рекламировались его по беды в Великой Отечественной войне и снижение розничных цен. Народ просто балдел от этих снижений, а оказалось, что во время войны на продовольственные товары / цены были подняты почти в четыре раза (но об этом никто не помнил), а потом постепенно снижались для доведения до довоенного уровня.

Кампания сопровождалась громкой рекламой по радио и в прессе. Радиоточки были в каждой квартире. Будильники в то время были редкостью, и по «ходикам», по радио и по гудкам предприятий люди определяли время, когда идти на работу или к магазину – для пересчёта в очереди. Хлеба не хватало, но Сталин отменил карточки в тот год, когда много зерна было отправлено за границу в европейские страны, которые он хотел присоединить к нашей социалистической системе, и народу приходилось рано утром ходить к магазину и пересчитываться в очереди, чтобы не потерять её и за несколько дней купить хлеба.

Нас, учащихся техникума, как более взрослых, отправляли в дальние колхозы с проживанием, чтобы мы помогали колхозникам в уборке урожая. В то время колхозники уже не желали работать за «трудодень», за который давали мизерную оплату. Налоги, начисляемые на производимую в приусадебном хозяйстве продукцию, у многих превышали колхозный заработок.

В деревнях процветали пьянка и лень. Поскольку у нас были взрослые парни, отслужившие в армии, деревенские девчата напрашивались к ним на фиктивный брак, чтобы вырваться из колхоза и переехать в город. Ребятам было проще: они, отслужив в армии, имели право не возвращаться в колхозы, выбрав другое место жительства. В деревнях в Сибири, где было много леса, некоторые избушки были очень маленького размера, с земляной крышей, покрытой дёрном с растущей на нём травой.

В то время, ещё в техникуме, до меня стало доходить, почему мы понесли такие большие потери в прошедшей войне и почему так бедно живём. Я пытался об этом говорить с одногруппниками, но они свято верили в коммунистическую пропаганду и надеялись, что жизнь будет налаживаться. Но процесс шёл очень медленно, и в конце концов мы дошли до нищеты и развала Советского Союза, что большинство из наших соотечественников не смогли понять умом и обвинили во всём Горбачёва и Ельцина.

В техникуме я стал писать стихи и почему-то сразу онегинской строфой, но она оказалась слишком сложной для написания. Через несколько лет я взял одно небольшое пушкинское стихотворение без названия – «Свободы сеятель пустынный, / я вышел рано до звезды…», в первой строфе которого было семь стихов, прочитал его и, изредка заглядывая в учебник, старался восстановить. На это ушло много времени, но я всё-таки восстановил и со временем написал аналогичное своё:

У горизонта дали синей / темнеет строчкой хвойный лес, / а в опрокинутой корзине / суровых северных небес, / как стая быстрых птиц легка, / над мокрым лугом кучкой тесной / бегут гурьбою облака, / в какие страны – неизвестно!

Написав его, я понял, что это и есть начало пути к написанию больших онегинских строф. Я изучал стихи самых больших российских поэтов, пишущих большими строфами, и понял, что в стихотворениях, написанных большими строфами, надо определённое количество строф писать одним предложением. Такие стихи читаются легко, как хорошая проза, и чем больше строф в произведении написано одним предложением, тем проще и понятнее становится смысл, который автор желает передать в своём произведении.

Научившись писать строфами по шесть-восемь стихов, которых в стихотворении надо писать одним предложением (70–80 %) и строфами по десять стихов (50–60 %), я аналогично лермонтовскому стихотворению «Исповедь» написал стихотворение «Гражданин», в котором две строфы по 12 стихов, каждая строфа одним предложением. Я целый год носил его в голове, часто возвращаясь к нему, и продолжал писать. Дальше была онегинская строфа, которых я в поэмах (чтобы не говорили, что «вымучил») писал несколько больше, чем у Пушкина, – примерно 30 %. Писать надо так, чтобы, держа в уме подлежащее, дополнять к нему второстепенные члены и дополнительные предложения, доводя строфу до 14 строк.

Как и Пушкин, я тоже стал восславлять свободу, которая нашим народом, оболваненным коммунистической пропагандой, воспринималась в другом свете. Все уповали на то, что партия ведёт нас правильным путём, и мы идём прямо в коммунизм, который, как говорил Хрущёв, не за горами; но то ли дорога была слишком ухабистой, то ли до гор слишком далеко, но коммунизм никак не приближался, а становилось всё голоднее, и наши братья из союзных республик, плюнув на наши ракеты и спутники, стали разбегаться из Союза; а когда на экране телевизоров в составе ГКЧП показался Борис Пуго, то сообразили, что грядёт возрождение ГУЛАГа, и «разбежка» пошла быстрее и интенсивней.

Ещё до революции премьер П. А. Столыпин, понимая, что обнищание народа неминуемо ведёт к бунтам и протесту, стал активно проводить земельную реформу, чтобы люди поверили в свои силы и поняли, что упорным трудом можно достичь и могущества государства, и собственного благосостояния. Но народ побоялся трудностей и не пошёл решительно за ним; а народные «благожелатели» поняли, что упорный труд граждан страны приведёт их к уверенности в свои силы и пониманию способности достичь благополучия трудом (не доверяя русской поговорке, что трудом праведным не наживёшь палат каменных) и приложили максимум усилий к устранению Столыпина. Народ соблазнился преступным предложением Ленина – ограбить и перебить имущие классы, отобрать у них землю, заводы и фабрики, отдать всё это в распоряжение трудящихся и таким образом достичь всеобщего благополучия, вплоть до коммунистического изобилия, сделав государство великим и могучим.

Не желая упорно работать, мы польстились на лёгкий ленинский путь, который оказался кровавым и бесперспективным. СССР, имея две трети лучших чернозёмов планеты и миллионы тонн рыбы, идущей двумя потоками в наши моря и реки, не мог даже себя прокормить и покупал за нефтедоллары самые необходимые продукты питания: хлеб, мясо, овощи и фрукты, объедая те народы мира, которые в силу скудости своей природы и низкого производственно-технического уровня не могли себя прокормить. Финны не пошли по нашему пути, и пока мы заваливали свою страну трупами лучших людей и превращали в голодную помойку, они вместе со своими капиталистами, не уничтожив их и не отобрав у них имущество, трудились, превращая свою маленькую страну, лежащую на Полярном круге, в богатую и успешную с высоким уровнем жизни; но чужие примеры для нас не имеют ценности. Мы не хотим учиться даже и на своих ошибках.

В СССР все республики (кроме России и Белоруссии) были дотационными, и чтобы удержать их в Союзе, Россия должна была обеспечивать им достойный уровень жизни. А как она могла его обеспечить, если и саму себя не смогла прокормить?..

Все клянут Горбачёва за развал Советского Союза, ничего не предлагая взамен. А как можно было республики удержать, если Россия не могла прокормить и себя, не то чтобы предоставить им дотации?.. Народ должен бы знать, что к бедным, у которых самим нечего есть, в гости не ходят, а использовать армию и возрождать ГУЛАГ для удержания республик в составе СССР было уже поздно. Время ушло. Если мы хотим догонять капстраны, то вместо советского рабовладельческого строя нам надо переходить к капиталистическому, минуя феодальный, но для этого нам надо начинать производительно работать – например, как немцы или китайцы. Сделав свою родину богатой и успешной, мы привлечём к себе те страны, которые нуждается в нашей помощи, содействии и защите, и они придут к нам для заключения договора с Россией.

Коммунистическая партия, захватив власть в России, образовала рабовладельческое государство, население которого, пока верило в сказки о коммунистическом рае, работало, но продолжительная нищета народа закончилась полным недоверием и истощением его духовных и производительных сил. Производительность труда резко упала, народ перестал себя даже кормить; следовательно, надо было делать перестройку, то есть перескакивать через феодальный строй в строй капиталистический. Что Горбачёв с Ельциным и сделали: они привели нас к капитализму, который предусматривает наличие частной собственности на средства производства и богатых людей, к чему мы относимся крайне враждебно.

Кроме того, мы отвыкли от умения самостоятельно организовывать свой труд, и работа на хозяев у нас считается рабством. Но частнособственнический строй тем хорош, что думают не вожди, а сам хозяин, и сам решает – во что ему вложить деньги, чтобы повысить производительность труда, находить ниши на рынке, где можно и заработать, и насытить рынок необходимой людям продукцией. Без частной собственности мы не сможем догнать ныне существующий строй.

Как сами видите, перейдя к частной собственности, Россия уже начала себя кормить, воссоздала армию и движется по пути модернизации производства на основе новых современных технологий.

Коммунистическая партия готовила из нас расходный материал для завоевания мирового господства: нас отбивали от религии, разрушали храмы, расстреливали священников, запрещали Библию, в которой написано: «не убей, не укради, не возжелай добра ближнего своего, не сотвори себе кумира», – чтобы мы могли грабить и убивать тех, кто успешнее нас, кто, обладая умом, талантом и организаторскими способностями, смог заработать себе капитал. Нам вбивали в голову мысль о войнах справедливых и несправедливых. Объявили несправедливой Первую мировую войну, развязанную империалистами, в которой погибло 10 миллионов человек (в том числе около 2 млн россиян) и справедливой – Гражданскую войну, погубившую 15 миллионов русских и принёсшую стране голод, нищету, разорение.

Однако этих 15 миллионов оказалось мало: на письме Дзержинского о том, что в России имеется около миллиона пленных казаков, Ленин, по мнению Маяковского, «самый человечный человек», написал резолюцию: «Расстрелять всех до одного». За такую «любовь» к нашему народу мы ему понаставили памятников, как верстовых столбов, назвали его именем города, проспекты, площади.

Сталин продолжил «гуманистическую» деятельность Ленина: расширил ГУЛАГ, стал по плану уничтожать предполагаемых противников; надеясь победить в будущей войне, уничтожил руководство Красной армии, превратив её в стадо, которое, увидев старые немецкие танки, бросилось бежать в глубь страны и пробежало до Смоленска, не заметив оборонительную линию Сталина, на которой можно было остановить противника, задержать наступление и подготовиться к обороне. В результате уничтожения Сталиным военных и гражданских кадров Советский Союз понёс невиданные до того времени людские потери.

Отсутствие частной собственности на средства производства привело к нежеланию населения работать на государство, как на чёрную дыру, и породило лень и инфантильность мужского населения. Мужчины перестали быть мужчинами, главами семьи, оставаться верными своему слову и долгу, превратились в ленивых и безвольных, с которыми трудно договориться о чём-то, кроме пьянки.

Сталин говорил: «кадры решают всё», – и уничтожал опытных военных, инженеров, научных работников; а наши учёные мужи стали считать, что кадры вообще ничего не решают и оправдывают уничтожение Сталиным военных и гражданских кадров, поставившее страну в начале войны на грань катастрофы.

Нас оболванили так, что для нас негодяи и убийцы стали порядочными людьми, а порядочные люди – негодяями.