Текст книги "Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг."

3 января от 1-го Офицерского батальона были вызваны 12 охотников под командой штабс-капитана Потуткина для проведения некоторой операции, им еще не объявленной, но с непременным условием – иметь какой угодно вид, лишь бы только их не могли опознать как добровольцев. Группа явилась к генералу Деникину. Генерал Деникин сказал им лишь о том, что на них возложено важное и ответственное дело, и внимательно осмотрел каждого.

– А вот вам, корнет, я идти не советую, – сказал он, обращаясь к одному. Внешность корнета Пржевальского, на которого обратил внимание генерал Деникин, не соответствовала предстоящей задаче: длинное, тонкое лицо, капризный рот и спускающиеся посередине щек баки «а ля Пушкин». Измазанное умышленно лицо и товарищеский вид явно выдавали маскарад. Корнет Пржевальский тем не менее оставался тверд в своем решении.

Генерал Деникин направил всех к генералу Романовскому, который и сообщил задачу: на станциях Лиски и Воронеж красные грузят на железнодорожные составы артиллерию для отправки на фронт против Дона. Нужно взорвать эшелоны с орудиями и снарядами. Корнету Пржевальскому идти в экспедицию категорически воспретил.

Вся группа выехала из Новочеркасска утром 5 января. К едущим поездами с территории Дона красные не были столь внимательны, как к едущим на Дон. Группа, достигнув ст. Лиски, разделилась на две части: 1-я половина осталась в Лисках, 2-я отправилась дальше в Воронеж.

Обе группы выполнили задачу, взорвав в Лисках полевую батарею и вагон со снарядами, а в Воронеже – состав с артиллерийскими снарядами и тремя орудиями. Успех увеличился тем обстоятельством, что все участники дела вернулись в Новочеркасск, за исключением штабс-капитана Березовского, пойманного красными, но чудом спасшегося и присоединившегося к батальону месяцев пять спустя. Вся операция заняла 4–5 дней. После взрывов люди возвращались поодиночке.

* * *

По сведениям, в Царицыне еще не достаточно окрепла красная власть, и ее представляется возможность сбросить силой тайной офицерской организации, возглавляемой полковником Корвин-Круковским. Для нее необходима была лишь моральная поддержка в виде небольшого, но крепкого ядра добровольцев. Успех дела дал бы для Добровольческой армии и оружие, и бойцов, и, может быть, даже немалую сумму денег, находящихся в банке.

Случай перебросить это ядро в Царицын представился: через ст. Лихая в Царицын ехал с фронта войны эшелон оренбургских казаков, чтобы оттуда пробираться к себе домой. Казаки ехали с оружием и разоружиться не хотели. Это давало возможность направить туда группу уже вооруженной.

В экспедицию было назначено 37 офицеров из 1-го батальона и 13 офицеров и юнкеров 1-й батареи на случай захвата орудий у красных. Всю группу возглавлял капитан Капелька.

Группа доехала до ст. Чир. Но здесь казаки решили разоружиться, так как вооруженными их не пропускали в Царицын, и потребовали разоружения и группы добровольцев. Расчет, что казаки вооруженными доедут до Царицына, что там красные предпримут меры к их разоружению, поднимется «торг», который и даст сигнал к восстанию, оказался нарушенным, и полковник Корвин-Круковский, находящийся на ст. Чир, приказал группе выгрузиться. Казаки уехали дальше.

Пребывание добровольцев на ст. Чир теперь было совершенно непонятным для них, и только тогда, когда царицынские большевики выслали эшелон своих войск для уничтожения «черносотенцев-кадет», полковник Корвин-Круковский распустил отряд и предложил ему пробираться в Новочеркасск. Офицеры 1-го батальона имели подложные документы и ринулись в путь, разбившись на маленькие группы, но артиллеристы таковых не имели. Им пришлось выслать юнкера Сокольского за документами, а самим перейти в соседнюю станицу Нижне-Чирскую и там ожидать возвращения его с документами.

Неприветливо встретил группу в 13 человек атаман отряда, полковник Мамонтов, вполне допуская, что она может привлечь опять внимание большевиков, хотя их эшелон от ст. Чир вернулся в Царицын. Но через 2–3 дня у него созрело решение: сформировать отряд для защиты станицы. Добровольцев в станице нашлось всего лишь 12 офицеров, что создавало силу отряда в 25 человек.

Но не для этого прибыли сюда чины 1-го батальона, и под их влиянием полковник Мамонтов решается на активные действия. Отряд переходит на ст. Чир и тем лишает красных возможности направить свои силы от Царицына на ст. Лихая, в районе которой шла борьба партизанского отряда есаула Чернецова с красными. На станции отряд разоружает прибывший с фронта Великой войны эшелон донских казаков, объявивших нейтралитет, но весьма распропагандированных большевиками, взяв 28 пулеметов, много ручных гранат, патронов, что значительно увеличило огневую силу маленького отряда. Выезжая на дрезинах в сторону Царицына, отряд разрушал полотно железной дороги и препятствовал его восстановлению.

Так продолжалось до 23 января, когда появились отряды красных и со стороны ст. Лихая, и полковник Мамонтов решил отводить свой отряд в Новочеркасск. Отряду понадобилось 12 дней, чтобы пройти почти 300 верст, встречая всевозможные препятствия со стороны казаков.

5 февраля 13 артиллеристов, на ст. Чир получивших привезенные юнкером Сокольским подложные документы, но уже не пригодившиеся, присоединились в Новочеркасске к своей батарее, считавшей их погибшими.

* * *

Группа офицеров 1-го батальона капитана Капельки благополучно собралась в Новочеркасске, где уже не было их батальона. Она получила сразу же новое задание – отправиться на восток, в район ст. Великокняжеской, и провести там подробную разведку о красных войсках и о состоянии зимовников. Задание опасное, потому что линия железной дороги Царицын-Тихорецкая, служившая единственным средством связи центра красных с их Северо-Кавказской группой, ими усиленно охранялась. Собрав нужные сведения, группа вернулась в Новочеркасск.

Начало боевых действий Добровольческой армии

Красная власть, видя, что ей не достичь успеха на Дону иначе, как силами своей Красной гвардии, в конце декабря стала сосредоточивать большие силы к югу от Воронежа и в Донецком бассейне, не прекращая, однако, продолжать действовать своими мелкими соединениями.

Защищали Дон небольшие партизанские отряды Чернецова, Семилетова, Грекова, Лазарева и др. и Донская офицерская дружина. Самый большой отряд – есаула Чернецова, едва в две сотни бойцов, прикрывал Новочеркасск с севера, вдоль железной дороги на г. Воронеж, ведя борьбу одновременно и в северном и западном направлениях, вдоль отходящих от станций Зверево и Лихая в Донецкий бассейн линий железных дорог.

Нажим красных усиливался. У Чернецова уже не хватало сил. Несколько раз он ездил в Новочеркасск, собирал собрания, говорил о долге и чести казачьей, звал в свои ряды. Его слушали: он знаменит, им восторгаются, но призывы его трогали сердца весьма немногих. В последний его приезд, в начале второй половины января, ему нашлись даже возражающие, и им Чернецов бросил такие слова:

– Да, я погибну! Но также погибните и вы! Разница между моей и вашей смертью будет в том, что я буду знать, за что я умираю, и умру с восторгом, а вы не будете знать, за что умираете, и погибнете в глухом подвале, с тупым молчанием, как овцы на бойне.

Кроме партизан, иных сил на фронте у Дона не было, а те немногие, которые находились в тылу, – совершенно ненадежные, за исключением Донского военного училища, необходимого там для поддержания порядка.

Выступление Добровольческой армии становилось неизбежным.

К началу января вполне определенно представлялся фронт готовящегося наступления красных, имевших целью достичь и взять два главных пункта: Новочеркасск и Ростов. Это привело к делению всего фронта на два района: Новочеркасский – для Донской армии и Ростовский – для Добровольческой.

В начале января в Ростов переехал генерал Деникин и принял командование над всеми частями Добровольческой армии в Ростове и Таганроге. На начальника его штаба, генерала Маркова, легла обязанность по срочному завершению формирования частей и приведения их в боевую готовность. Он требовал минимальную численность штабов и притом соответствия их численности частей. Он боролся с «канцелярщиной» и требовал дела. Он был грозой «штабной психологии», за что его не любили одни, но полюбили и оценили все рядовые добровольцы, чувствуя в нем близкого им по духу начальника.

В Новочеркасском районе

Отряд Чернецова не в силах сдерживать красных. Чернецов едет к атаману. Атаману остается только одно: обратиться за помощью к генералу Корнилову. В распоряжение Чернецова назначается 4-я (основная) офицерская рота в 50 штыков, которой командует полковник Морозов.

9 января 4-я рота прибывает на ст. Зверево и обеспечивает тыл отряда Чернецова вдоль железной дороги в сторону ст. Дебальнево.

Между тем силы красных все увеличивались. К ним, помимо того, присоединились донцы, вернувшиеся с фронта Великой войны. Сведения разведки говорили и о подходе к красным артиллерии. У Чернецова ее нет, и он снова едет в Новочеркасск. Генерал Корнилов приказывает взводу 1-й батареи поступить в распоряжение есаула Чернецова. Командир батареи, подполковник Миончинский, решает быть со взводом и берет с собой пеший взвод с пулеметами.

15 января взвод погрузился в железнодорожный состав, приспособив орудия для стрельбы с платформы. С ним пеший взвод батареи и часть партизан во главе с есаулом Чернецовым. С отправкой эшелона произошла задержка, явились казаки и потребовали сдачи присвоенной батареей «похоронной пушки». Есаул Чернецов решительно отказал им, предупредив, что откроет огонь, если они применят силу. Ему пришлось со своими партизанами даже спешно идти к атаманскому дворцу, где казаки также «осадили» атамана, чтобы тот отдал распоряжение о сдаче орудия. Чернецов разогнал казаков. Эшелон с орудием двинулся на север.

16 января, в пути, Чернецов узнает, что его отряд был вынужден оставить ст. Лихая. По прибытии на ст. Зверево он грузит в эшелон 4-ю офицерскую роту и едет на ст. Лихая, послав в Новочеркасск просьбу назначить новую часть на ст. Зверево для обеспечения тыла отряда. Высылается взвод от 1-го Офицерского батальона.

Красные немедленно оставляют ст. Лихая, как только по ней было произведено два орудийных выстрела 1-й батареи. Это были первые выстрелы добровольческой артиллерии.

Но едва ст. Лихая оказалась в руках Чернецова, как было получено сообщение, что ст. Зверево занята красными, выбившими из нее взвод l-го Офицерского батальона, только что туда прибывший. Чернецов без промедления с частью партизан, 4-й офицерской ротой и одним орудием возвращается назад и выбивает красных со станции. Здесь он узнает, что в сторону ст. Дебальнево, на ст. Гуково, высаживается большой отряд красных. Для его уничтожения из Новочеркасска высылается весь 1-й Офицерский батальон. Не беспокоясь теперь за свой тыл, он всеми своими частями возвращается на ст. Лихая.

17 января Чернецов со своими партизанами и двумя орудиями атакует и берет после серьезного боя ст. Северо-Донецкая и уже, не встретив сопротивления, занимает и ст. Каменская. В этот день 4-я офицерская рота, оставленная на ст. Лихая, отбила наступление красных с запада.

18 января красные снова атаковали ст. Лихая. Бой был жестокий. 4-я рота была вынуждена оставить станцию, не успев вынести своих раненых. Но на помощь вернулся Чернецов с частью своих сил. Контратакой Чернецова с севера и 4-й роты с юга красные были выбиты с большими для них потерями, не успев вывезти свой железнодорожный состав, груженный снарядами – около 1000 шт., лошадьми, продовольствием. 4-я рота потеряла до 15 человек, из которых большинство было убито или добито красными. Оставив на станции вместе с 4-й ротой часть партизан, Чернецов вернулся в станицу Каменская.

19 января прошло спокойно. Чернецов из поступивших в его отряд добровольцев сформировал 3-ю сотню и готовился к атаке следующей к северу ст. Глубокая.

20 января. Чернецов направил свой отряд в наступление двумя группами: одна – сотня партизан с орудием на платформе вдоль железной дороги, другая – сотня партизан, 4-я офицерская рота и пеший взвод батареи с орудием – в обход станции с востока. С этой группой он пошел сам. Одновременная атака ст. Глубокая должна начаться около 16 час. Но обходная группа запоздала: слишком тяжелым для нее оказался путь. В 16 час. первая группа завязала бой и вынуждена была отойти.

Группа с Чернецовым атаковала станцию лишь с наступлением ночи, ворвалась в поселок, но, встретив сопротивление, стала отходить. Офицерская рота, наступавшая на левом фланге, вынуждена отходить вдоль железной дороги на ст. Каменская.

21 января. Ночью в небольшом хуторе с Чернецовым собралась едва сотня человек. С рассветом он стал отводить свой маленький отряд в направлении на ст. Каменская, но ему преградила путь колонна кавалерии с батареей. Это был 27-й Донской казачий полк с четырьмя орудиями.

Отряд отбил две атаки. Чтобы быть менее уязвимым для кавалерии, отряд шел лощинами, но этот путь был не для орудия и пулеметов; их пришлось оставить. Вся группа тесно сомкнулась около Чернецова. Тут же и юнкера-артиллеристы с полковником Миончинским. Отбита новая атака. Чернецов кричит юнкерам: «Поздравляю вас с производством в прапорщики».

Положение явно безнадежное: уже более четверти состава группы выбыло из строя. Ранен и сам Чернецов. Однако он не принимает предложение о сдаче. Вдруг в сторону железной дороги послышались артиллерийские выстрелы. У окруженных появилась надежда, но казаки теснее сжали кольцо окружения. Следует их новое предложение о сдаче: войсковой старшина Голубов, командующий казачьим полком, заверяет «честным словом офицера», что если Чернецов даст письменное приказание той части своих партизан, которая в данный момент ведет наступление вдоль железной дороги, отойти, группа и он сам будут пропущены в ст. Каменская при одном лишь условии – сдачи оружия. Чернецов не верил Голубову, но ему оставалось принять это предложение, предварительно приказав полковнику Миончинскому «всем конным выбраться из окружения и сообщить есаулу Лазареву, его заместителю, о судьбе отряда».

Голубов не сдержал своего слова: пленные под конвоем во главе с подхорунжим Подтелковым были направлены на ст. Глубокая.

В какой-то момент, когда конвоиры спорили о необходимости соблюсти данное Голубовым «честное слово», Чернецов, ехавший рядом с Подтелковым, набрасывается на последнего и кричит «ура». Партизаны и юнкера подхватывают – «ура». Конвой разлетается во все стороны, пленные разбегаются. Но Подтелков успевает зарубить Чернецова. Была уже ночь, и она спасла жизнь части пленных. Остальные были зарублены. Спасшиеся добрались до ст. Каменская. Погибли многие партизаны и 16 юнкеров из офицеров юнкерской батареи.

22 января, утром, есаул Лазарев, которому полковник Миончинский сообщил о судьбе отряда, со своей сотней и 4-й офицерской ротой произвели отчаянный налет на ст. Глубокая. Казаков уже не было: они разъехались по домам. Красные оставили станцию. Подобрав своих убитых на станции и в степи, отряд вернулся в Каменскую.

23-26 января. Чернецовский отряд стоял в Каменской, не тревожимый красными, но и сам не предпринимал никаких активных действий. Лишь орудие штабс-капитана Шперлинга на железнодорожной платформе выезжало к ст. Глубокая и обстреливало ее.

В один из этих дней полковник Миончинский, узнал что невдалеке от железной дороги в хут. Гусев казаки оставили свои орудия, и решил забрать их. В хуторе оказалось 6 орудий, 12 зарядных ящиков и другое имущество. Все это было свезено к железной дороге и грузилось на специально поданный состав. Операция производилась под прикрытием орудия штабс-капитана Шперлинга, ведшего упорный огневой бой с красным орудием, также на платформе, стремившийся помешать погрузить взятые трофеи. Был тяжелый момент: платформа с камнями, посланная красными, ударила в площадку орудия штабс-капитана Шперлинга, сбив ее с рельс, но была быстро поставлена снова на место.

Со взятыми трофеями и оставшимися в живых юнкерами, оставив лишь с партизанами орудие штабс-капитана Шперлинга, полковник Миончинский выехал в Новочеркасск для формирования батареи.

Все эти дни 4-я рота стояла на ст. Лихая и отбрасывала приближавшиеся к ней партии красных.

27 января красные выбили 4-ю роту, но контратакой роты и подъехавших из Каменской партизан положение было восстановлено.

28 января красные снова взяли ст. Лихая. Контратаки на этот раз не последовало. Партизаны были связаны наступавшими от ст. Глубокая красными, а 4-я рота получила приказание срочно прибыть на ст. Зверево, которой угрожал противник и где уже не было 1-го Офицерского батальона. Чернецовский отряд оказался отрезанным от своего тыла.

29 января, получив приказание отойти на ст. Зверево, есаул Лазарев решил очистить себе путь по железной дороге. Ему пришлось вести бой уже на разъезде Северо-Донецкий. В начале боя попаданием снаряда красных было подбито колесо орудия штабс-капитана Шперлинга, убито 4 юнкера и 2 ранено. Ведение дальнейшего боя без орудия и при незначительности сил партизан было бессмысленно. Есаул Лазарев отводит отряд в ст. Каменскую и с наступлением ночи уводит его к востоку от железной дороги, взяв затем направление на ст. Зверево.

В пути орудию приказано двигаться прямо на Новочеркасск. С приходом чернецовцев на ст. Зверево 4-й роте приказано ехать в Ростов.

* * *

«Слава чернецовцам!» – с такой мыслью расставались офицеры и юнкера первых частей Добровольческой армии с малочисленным, юным по составу, но героическим и исключительным по высоте духа, отрядом донских добровольцев-партизан.

4-я рота три недели сражалась в составе этого отряда, выдержав 16 боев. Она вступила в бои в составе 50 человек. За это время она пополнилась как пробиравшимися с севера добровольцами, так и местными жителями. Закончила бои она в составе 30 человек. Командир роты, полковник Морозов, завоевал огромную любовь и доверие своих подчиненных и сам крепко связал себя с первыми добровольцами, позднее ставшими марковцами. Он был первым командиром сформированного впоследствии 2-го Офицерского генерала Маркова полка.

Почти три недели в рядах чернецовцев билась и Юнкерская батарея со своим пешим взводом, потеряв в боях 26 человек, из которых только троих ранеными. Первые орудия Добровольческий армии оказывали огромную помощь героическим партизанам, жертвуя собой. 6 юнкеров убитых, 3 раненых из обслуживающих орудия – показательны. Потеря одного орудия восполнена приобретением 6 орудий. Выдвинулись имена начальников батареи: подполковника Миончинского и штабс-капитана Шперлинга.

* * *

Прибыв в Новочеркасск, полковник Миончинский немедленно приступил к формированию 4-орудийной батареи. (Два орудия были сданы донцами из-за их негодности.) Не хватало людского состава, так как о судьбе 34 чинов батареи, пошедших в экспедицию на Царицын и в Екатеринодар, известно ничего не было. Некомплект был отчасти покрыт вступившими добровольцами.

Через несколько дней батарея была сформирована и отправлена снова на фронт, но ей не пришлось даже разгрузиться, как она была вызвана в Ростов.

О судьбе орудия штабс-капитана Шперлинга в батарее ничего не знали в течение более недели, пока, наконец, оно не приехало в Новочеркасск. Тащили волами. Лошади, как и юнкера, были измучены до предела; моральное состояние граничило с полным отчаянием: одни среди населения «кончившего войну»; одни среди разговоров и слухов о полном развале в Новочеркасске, о смерти атамана… Но орудие не брошено. Сутки, другие, отдых в Новочеркасске, а 5 февраля присоединение к своей батарее в Ростове, вместе с юнкерами, бывшими в экспедиции на Царицын.

Выступление первого Офицерского батальона

В батальоне едва 150 человек, так как свыше 80 человек находятся в разных экспедициях. С 1 января он пополнил свои ряды только 10–12 офицерами, среди которых был подполковник Плохинский, принявший 1-ю роту.

16 января от батальона высылается взвод на узловую станцию Зверево для обеспечения тыла отряда Чернецова. Взводу сразу же пришлось вступить в бой с красными, наступавшими с запада, со стороны ст. Гуково. С возвращением к станции части сил Чернецова взвод принял участие в контратаке, потеряв убитым поручика Арбатского. Станция была занята.

17 января ввиду того, что стало известно о сосредоточении на ст. Гуково больших сил красных, на ст. Зверево направлен весь 1-й Офицерский батальон. Но выехать сразу ему не удалось. С паровоза сбежали машинисты во исполнение объявленной «Викжелем» (Всероссийский исполнительный комитет железных дорог) забастовки. Розыски машинистов не дали результатов, и тогда пришлось обратиться к своим силам: из рядов батальона были взяты офицеры, имеющие некоторое представление об управлении паровозом. И только утром 18 января состав отошел из Новочеркасска. С чудовищной скоростью мчался он и, после минутной остановки на ст. Сулин, прибыл на ст. Зверево, употребив на покрытие всего расстояния в 95 верст – 66 минут.

На станции ожидал прибытия батальона только что отбросивший красных разведчиков взвод. Батальон выгрузился и выставил охранение. В станционных пакгаузах были найдены полушубки, два ружья-пулемета Леха, японские грелки и блестящие твердые пластинки, сочтенные за прессованный чай и как таковой разобранные, но вскоре отобранные и переданные в подрывную команду, так как эти пластинки оказались сильнейшим взрывчатым веществом, но не без того, однако, чтобы некоторые не попробовали этот «чай». Вкус его был вполне приемлем, хотя и не совсем обычен.

19 января. Утром красные пытались произвести разведку, но, нарвавшись на заставу, повернули назад.

После полудня 2-я рота штабс-капитана Добронравова получила задачу: неожиданным ночным ударом захватить ст. Гуково. Около 15 час. рота численностью в 35 человек выступила. Разыгравшаяся в степи метель, казалось, облегчала задачу.

Часа через три после ухода роты дежурный на телеграфе старший портупей-юнкер Козлов обратил внимание на вызовы ст. Гуково дежурным телеграфистом. По проверке ленты оказалось, что какой-то предатель в самый момент ухода роты уже сообщил красным о готовящемся на них нападении. По приказу командира батальона пойманного с поличным телеграфиста расстреляли. Во 2-ю роту была послана связь с приказанием ей вернуться назад. Но связь не нашла следов ее. Вскоре стали возвращаться отдельные ее чины. Всего вернулось 7 офицеров. По их рассказам, произошло следующее.

2-я рота двигалась вдоль полотна железной дороги. Не доходя верст трех до станции, она взяла влево к оврагу и оттуда, не разворачиваясь, двинулась на станцию, имея впереди и по бокам себя дозоры. Видимости никакой. Дозоры, шедшие впереди, неожиданно открыли огонь, столкнувшись в упор с красными. Рота развернулась в цепь. Огонь, открытый красными впереди, неожиданно был поддержан огнем слева и справа. Всем стало ясно, что рота попала в заранее заготовленную ловушку. Штабс-капитан Добронравов приказал отходить. Под перекрестным огнем, лавируя в белых зигзагах метели, тщетно рота искала выхода. Ранен штабс-капитан Добронравов. Его пытаются поднять и нести, но он требует своего оставления, бранится, грозит пристрелить каждого, кто приблизится к нему…

Потери чудовищные: из 35 человек вернулось 7. Судьба пропавших еще неизвестна, но в печальном их конце не сомневались. Настроение в батальоне сильно возбужденное: послать 35 человек на десять верст, определенно зная, что там немалые сотни противника!

20 января. Стало известно, что на ст. Гуково красные подвезли новые силы и что там теперь их до 2000 человек. Нужно устранить нависшую угрозу, разбить их, но полковник Борисов направляет не весь батальон, а 94 штыка с одним пулеметом под командой подполковника Плохинского. Батальон выступил около 22 ч. вдоль железной дороги, катя пулемет на дрезине. Ночь. Сильный мороз, сменивший метель.

21 января. Около 3 ч. ночи батальон подошел к станции, развернувшись в боевой порядок. Дозор на железной дороге в темноте наскочил на часового, дикий крик которого и послужил началом боя.

Красные не ожидали атаки и спокойно ночевали в поселке и в трех составах поездов. Батальон перешел в атаку. Сбита застава красных, открывшая огонь. Подполковник Плохинский заколол пулеметчика. Раненный в кисть правой руки штабс-капитан Згривец, держа винтовку в левой руке, закалывает другого… В батальоне первые раненые. Смертельно ранен командир 3-й роты штабс-капитан Пейкер.

Батальон подбегает к станции. Красные выскакивают из вагонов, выбегают из домов, чтобы оказать сопротивление, но уже поздно: на них налетели атакующие. В порыве атаки все перемешалось. В несколько минут весь перрон станции усеян трупами красных. Красные бегут в беспорядке к своим эшелонам, к двухэтажному зданию, из окон которого стреляют по перрону. За ними в здание врываются офицеры. Груды убитых покрывают полы. Вскоре в здании не остается ни одного живого большевика.

На железнодорожных путях станции три эшелона, готовых уходить. Первый дает ход. Офицеры бегут рядом с вагонами, стреляя в них в упор. Из одного вагона большевик пытается бросить ручную гранату, но она разрывается в самом вагоне и поражает набившихся в нем до отказа красных. Эшелон отрывается от преследования и, обстреливаемый сзади подоспевшим пулеметом, быстро удаляется. Два других состава остановлены вскочившими на паровозы офицерами.

Бой продолжался всего лишь минут двадцать.

Успевший уйти со станции эшелон красных, в версте-двух за ней, переехал железнодорожный мост, который был минирован зашедшей в тыл станции Донской офицерской дружиной. Мины не взорвались, но эшелон попал под обстрел в упор самой дружины.

Потери батальона были тяжелыми: 7 убиты и 20 ранены, свыше 25 % состава. Количество трупов красных на путях, на перроне, в зданиях станции превышало 500, и редкий из них имел пулевую рану.

Трофеи: 13 пулеметов, большое количество винтовок и патронов, около 300 пленных. Кроме того, в поездах было взято много продовольствия: рис, сухие фрукты, много сахара, несколько живых свиней и походные кухни с уже готовой пищей, что для иззябших и усталых чинов батальона было весьма кстати.

Из опроса пленных офицеры узнали места, где были зарыты убитые накануне офицеры 2-й роты. Тела их были отрыты в ужасном виде, свидетельствовавшем о нечеловеческих пытках, которым подвергли их красные. Штабс-капитан Добронравов был зарыт еще живым. Все это решило участь пленных…

К полудню, сдав участок Донской офицерской дружине, в которой из общей численности около 200 человек офицеров было едва ли 20, а остальные молодежь и старики казаки, батальон погрузился в железнодорожный состав и, взяв своих убитых и раненых, а также и все трофеи, выехал на ст. Зверево. Там он не задержался: как только погрузился в него командир батальона с остававшейся здесь частью батальона, тронулся в направлении на Новочеркасск. Батальон получил приказание ехать в Ростов.

* * *

Обратный путь был не совсем обычен: лишенные опыта офицеры-машинисты сожгли котел своего «китайца» и, ввиду отсутствия другого паровоза, только что прибывший в батальон поручик Лысенко, инженер-путеец, произвел разведку зверевского депо, где в деревянном сарайчике нашел давно не употреблявшийся в дело паровоз, на маленьких четырех колесах, отапливаемый дровами, с конусообразной, обращенной узким концом вниз, трубой, известный в старой России под кличкой «Танька». Паровозик этот немедленно перекрестили любовным именем «Танюша», которому, кряхтя, пыхтя и задыхаясь, суждено было доставить состав батальона до ст. Сулин, под самоличным управлением поручика Лысенко, не доверявшим это археологическое сокровище лихим машинистам. На ст. Сулин душа «Танюши» была отпущена на покаяние, и батальон вступил в обладание новым «китайцем», случайно оказавшимся на станции.

По прибытии в Новочеркасск батальон выгрузил на перроне вокзала своих убитых и, оставив взвод для погребения и отдания им последних почестей, выехал в Ростов.

Жестокая смерть соратников 2-й роты произвела на офицеров тяжелое впечатление и особенно смерть штабс-капитана Добронравова, который, чтобы спасти своих, приказал его, раненного, оставить. И тогда решили: никогда не оставлять врагу своих раненых и убитых. Эго было суровое внутреннее решение, молчаливое взаимное обязательство, стало неписаным законом, традицией.