Текст книги "Скитский патерик о стяжании евангельских добродетелей"

Чего хочешь себе от людей, то делай им

Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки.

Мф. 7, 12

Ты хочешь, чтобы люди были в самых хороших отношениях к тебе. В таких же отношениях будь и к ним. Помни, что сия добродетель есть первоначальная или основная.

Авва Моисей говорил: «Человек, прежде разлучения с телом, должен умереть для всякого злого дела, дабы не сделать кому зла».

Пресвитер Нитрийский спросил авву Памво: «Как должны жить братия?». Он сказал: «В великом подвижничестве и храня совесть неукоризненной перед ближним».

Авва Пимен сказывал: «Если какой брат приходил к авве Иоанну Колову, то авва внушал ему любовь, о которой говорит Апостол: Любы долготерпит, милосердствует (1 Кор. 13, 4)».

Авва Антоний говорил: «От ближнего зависит и жизнь, и смерть. Ибо если мы приобретаем брата, то приобретаем Бога, а если соблазняем брата, то грешим против Христа».

Авва Иоанн Колов сказал: «Нельзя выстроить дома сверху вниз, но надобно строить с основания кверху». Спрашивают его: «Что значит это изречение?». Авва отвечал: «Основание есть ближний; его ты должен приобретать и с сего начинать. Ибо на нем ви́сят все заповеди Христовы (см.: Мф. 22, 40)».

Авва Феодор Фермейский говорил: «Превосходнейшая из добродетелей добродетель – никого не презирать».

Авва Пимен говорил: «Не исполняй своей воли; гораздо полезнее смириться перед своим братом».

Сказывали, что авва Агафон, когда входил на лодку, сам первый принимался за весло. Когда приходили к нему братия, то тотчас после молитвы своими руками предлагал им трапезу, ибо исполнен был любви Божией.

Рассказывали, что когда братия приходили к авве Пимену, он отсылал их прежде к авве Анувию, потому что Анувий был старше его летами; но авва Анувий говорил им: «Идите к брату моему Пимену, он сам имеет дар слова». Если же где находился авва Анувий вместе с аввой Пименом, то авва Пимен совсем не говорил в присутствии его.

Авва Иосиф Панефосский сказал: «Святое Евангелие говорит: воздадите убо кесарева кесареви, и Божия Богови (Мф. 22, 21). Итак, когда приходят к нам братия, будем принимать их с радушием».

Однажды авва Памво с братиями проходил по стране Египетской. Увидев мирян, сидевших на пути, он сказал им: «Встаньте и приветствуйте монахов, чтобы принять от них благословение, ибо они непрестанно беседуют с Богом и уста их святы».

Авва Исидор, пресвитер, говорил: «Ученики должны и любить своих истинных учителей, как отцов, и бояться, как начальников. Ни любовь не должна изгонять страха, ни страх не должен погашать любви».

Авва Миос рассказывал об одном старце, который жил в Скиту. Старец этот был из рабов, отличался рассудительностью, ежедневно ходил в Александрию и носил оброк своим господам. Встречая его, они кланялись ему. Старец же наливал воду в умывальницу и умывал ноги их. Господа говорили ему: «Отец! Зачем ты заставляешь нас принимать такую тяжелую услугу от тебя?». Он отвечал им: «Через это свидетельствую, что я раб ваш. В благодарность за то, что вы дали мне свободу служить Богу, я обмываю ноги ваши, и вы примите от меня мой оброк». Господа спорили, не принимая оброка, а старец говорил им: «Если не хотите принять оброка, я остаюсь здесь служить вам». Господа, уважая его, оставляли его делать, что он хотел, и отпускали с великой честью и со многими пожертвованиями для раздаяния за них милостыни. Вот за что он был славен и всеми любим в Скиту. Авва Даниил говорил: «В один день призвал меня авва Арсений и сказал мне: “Успокой отца своего, дабы он, когда отойдет ко Господу, помолился о тебе, и благо ти будет”».

Авва Пимен говорил: «Приручай язык свой говорить то, что у тебя на сердце».

Авва Нистерой говорил: «Христианину должны быть чужды клятва и клятвопреступление, ложь, проклятие, обида и смех».

Авва Анувий говорил: «С того времени как наречено на мне имя Христа (см.: Иак. 2, 7), ложь не выходила из уст моих».

Авва Агафон, когда было собрание в Скиту по какому-то делу и уже сделано было определение, придя после всех, сказал монахам: «Неправо решили дело». Они сказали ему: «Кто ты такой, что так говоришь нам?». Он отвечал: «Сын человеческий, ибо написано: Аще воистинну убо правду глаголете, правая судите, сынове человечестии (Пс. 57, 2)».

Авва Антоний говорил: «Я никогда не предпочитал свою пользу пользе брата своего».

Брат сказал авве Пимену: «Во время крайней нужды попросил я у одного святого мужа некоторой вещи для своего употребления, и он дал мне то в милостыню. Если же Бог устроит мое состояние, то раздать ли мне взятое в милостыню или лучше отдать тому, кто дал мне это?» Старец отвечал: «Справедливость пред Богом требует, чтобы вещь отдана была тому, у кого взята, ибо она его».

Авва Вениамин сказывал: «Когда после жатвы возвратились мы в Скит, принесли нам из Александрии подаяние, на каждого по алебастровому сосуду чистого масла. При наступлении следующей жатвы братия приносили, если что оставалось у них, в церковь. Я не открывал своего сосуда, но просверлив его иглою, вкусил немного масла, и было у меня на сердце, будто я сделал великий проступок. Когда же братия принесли свои сосуды, как они были, а мой был просверлен, то я устыдился, как бы обличенный в блуде».

Некто из отцов рассказывал об авве Иоанне Персиянине: «Приходит к нему заимодавец и требует своей златницы. Старец сказал ему: “Я схожу и принесу тебе”. Не имея чем отдать долг, он пошел было к авве Иакову, раздаятелю милостыни, просить его, чтобы он отдал брату монету. На пути увидел он златницу на земле, но не прикоснулся к ней и, сотворив молитву, возвратился в свою келию. Брат пришел в другой раз и настоятельно требовал у него денег. “Я очень забочусь об этом”,– отвечал ему старец и опять пошел к авве Иакову, нашел монету на прежнем месте и снова, сотворив молитву, возвратился в келью. Между тем брат в третий раз пришел докучать ему. Старец сказал сам себе: “Нечего делать, отнесу ему ту златницу”. Он встал и опять пошел к тому месту и нашел златницу там же. Сотворив молитву, старец взял ее, пришел к авве Иакову и говорит ему: “Авва! Идя к тебе, я нашел на дороге эту златницу; сделай милость объяви в окрестности, не потерял ли кто ее? И если найдется хозяин, отдай ему”. Старец ходил три дня объявлять, но не нашлось ни одного, кто бы потерял златницу. Тогда старец сказал авве Иакову: “Ежели никто не потерял сей златницы, то отдай ее такому-то брату: я должен ему. Я нашел ее, когда шел к тебе просить милостыни для уплаты долга”. Авва Иаков дивился, как старец, будучи в долгу и найдя деньги, не взял их тотчас и не отдал».

Один брат, придя к авве Агафону, сказал: «Позволь мне жить с тобой». Идя же к нему, нашел он немного селитры и принес с собой. Старец спросил: «Где ты взял селитру?». – «Я нашел ее на дороге, когда шел сюда, и взял ее». Старец сказал ему: «Если ты шел жить со мной, то для чего взял то, чего не клал?». И послал его отнести селитру туда, где он взял ее.

Авва Агафон шел однажды со своими учениками. Один из них, найдя на дороге небольшой зеленый чечевичный стручок, говорит старцу: «Отче! Велишь ли мне взять его?». Старец с удивлением посмотрел на него и сказал: «Разве ты положил его тут?».

Брат отвечает: «Нет». Старец сказал: «Как же ты хочешь взять то, чего не клал». Авва Пафнутий, ученик аввы Макария, рассказывал, что старец говорил о себе: «Когда был я отроком, вместе с другими детьми пас я коров. Сверстники мои пошли воровать смоквы, и когда бежали назад, уронили одну. Я поднял ее и съел. Ныне, когда вспомню об этом, сажусь и плачу».

Авва Исаак говорил: «Я знаю брата, который, когда жал на поле и захотел съесть пшеничный колос, спросил хозяина поля: “Позволишь ли мне съесть пшеничный колос?”.

Хозяин, услышав это, удивился и сказал ему: “Твое поле, отец, и ты меня спрашиваешь!”.

Так был осторожен брат».

Однажды Павел, ученик аввы Ора, пошел купить пальмовых ветвей, но другие уже предупредили его и дали задаток. Авва Ор никогда не давал ни за что задатка, но в свое время посылал деньги и покупал. И так ученик его пошел в другое место за ветвями.

Садовник сказал ему: «Однажды кто-то дал мне задаток и до сих пор еще не приходил; возьми ты ветви». Павел взял их и, придя к старцу, рассказал ему о случившемся. Старец как скоро услышал о том, всплеснув руками, сказал: «Ор не работает в этот год!» Он не позволил внести ветви в келию, и ученик принужден был отнести их обратно в свое место.

Рассказывали некоторые, что однажды Пимен с братией делал свечи. Работа остановилась, потому что им не на что было купить нитей. Доброжелатель их рассказал об этом одному честному купцу. Авва Пимен не хотел принимать ни от кого ничего, боясь беспокойства. Но купец, желая доставить работу старцу, показал вид, будто ему нужны свечи, привел верблюда и взял их. После того один брат, услышав, что сделал купец, пришел к авве Пимену и, думая похвалить купца, сказал старцу: «Знаю наверное, авва, что купец взял у нас свечи без всякой нужды, желая только доставить нам работу». Авва Пимен, услышав, что купец взял свечи, не имея в них нужды, сказал брату: «Пойди, найми верблюда и привези свечи, а если не привезешь их, то Пимен не будет жить с вами. Не хочу обижать никого, не хочу, чтобы человек без нужды брал нашу работу и терпел от сего убыток». Брат пошел и после многих хлопот успел привезти свечи, в противном случае старец ушел бы от них. Авва, увидев свечи, обрадовался, как будто нашел великое сокровище.

Ученик аввы Феодора рассказывал: «Однажды пришел к нам продавец лука и насыпал мне целую чашу. Старец сказал: “Насыпь пшеницы и дай ему”. У нас было две кучи пшеницы: одна куча чистой, а другая нечистой; я насыпал ему нечистой. Старец посмотрел на меня пристально и печально; я упал от страха, разбил чашу и пал пред старцем, прося прощения. Но старец сказал мне: “Встань, не твоя вина, а я согрешил, поручив тебе это дело”. Старец пошел, насыпал полную пазуху чистой пшеницы и отдал продавцу вместе с его луком».

Некоторые старцы, бывая в Скиту, обедали вместе. С ними был и авва Иоанн. Один пресвитер, муж великий, встал подать чашу воды, но никто не решился принять от него чаши, кроме одного Иоанна Колова. Все удивились и сказали ему: «Как ты, младший из всех, осмелился принять услугу от пресвитера?». Авва отвечал им: «Когда я встаю, чтобы подавать чашу, радуюсь, если все примут ее, дабы получить мне награду. И сам я теперь принял чашу для того, чтобы доставить ему награду, и да не опечалится он, что никто не принял от него чаши». Все удивились и получили наставление от его рассудительности.

Случилось некоторым отцам зайти в дом одного христолюбивого человека; в числе их был и авва Пимен. За столом предложили им мясо. Все стали есть, кроме аввы Пимена.

Старцы, зная его рассудительность, дивились, почему не ест он. Когда встали из-за стола, сказали ему: «Ты Пимен, а что сделал?». Старец отвечал им: «Простите мне, отцы! Вы ели и никто не соблазнился; но если бы я стал есть, то многие приходящие ко мне братия соблазнились бы и стали бы говорить: “Пимен ест мясо; почему же и нам не есть?”.

Старцы подивились его рассудительности».

Брат спросил у аввы Пимена: «Если за братом будет несколько моих денег, позволишь ли мне просить их у него?». Старец отвечал ему: «Попроси у него однажды».

Брат сказал ему: «Что же мне делать? Я не могу преодолеть своего помысла». – «Пусть помысл твой волнуется, – отвечал старец, – только ты не оскорбляй брата своего».

Один брат спросил авву Пимена: «Я нашел место, в котором есть все удобства для братий. Позволишь ли мне жить там?». Старец отвечал: «Живи там, где ты не будешь вреден для брата своего».

Когда братия говорили о любви, авва Иосиф сказал: «Знаем ли мы, что такое любовь?» – и рассказал об авве Агафоне следующее: «Имел он ножичек; брат пришел к нему и похвалил ножичек. Авва Агафон не дал ему выйти от себя, пока тот не взял ножичка».

Один отец спрашивал авву Сисоя: «Если я живу в пустыне и придет ко мне разбойник, желая убить меня, а я одолею его, то позволишь ли мне убить его?». – «Нет, – отвечал старец, – но предай его Богу. Какое бы искушение ни постигло человека, он должен говорить: “Так случилось по грехам моим”, а если будет ему благо, он должен говорить: “Это по милости Божией”».

Иди путем тесным и прискорбным, а не широким и веселым

Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их.

Мф. 7, 13–14

Не позволяй себе беспечности, дерзости, вольности, распущенности, произвола во влечениях и действиях, наслаждения мирскими утехами и удовольствиями.

Авва Вениамин говорил: «Ходите царским путем, измеряйте версты и не будете беспечны».

Авва Агафон говорил: «Дерзость есть мать всем страстям».

Авва Пимен говорил: «Начало зол – рассеянность».

Он же говорил: «Похотение, услаждение и привычка к ним погубляют человека».

Обуздывай свои помыслы, отсекай для Бога собственные пожелания; во всем, хотя с насилием, управляй собой.

Авву Аммона спросили: «Какой путь есть путь тесный и прискорбный?». Он отвечал: «Тесный и прискорбный есть обуздание своих помыслов и отсечение собственных пожеланий для Бога. Сие значит: се, мы оставихом вся и вслед Тебе идохом» (Мф. 19, 27).

Авва Алоний говорил: «Если бы я не разрушал всего, то не мог бы и созидать самого себя».

Авва Дула говорил: «Отсекай мирские привычки, чтобы борьба твоя с помыслами не затрудняла тебя и не нарушала правила твоего безмолвия».

Авва Пимен говорил: «Повергаться пред Богом, смиряться и отвергаться своей воли – вот работные орудия души».

Еще говорил: «Воля человека есть медная стена между им и Богом, и камень отражающий. Если человек оставит волю свою, то говорит себе: Богом моим прейду стену (Пс. 17, 30). Но если правда его основывается на собственной воле, он изнемогает».

Брат просил авву Крония: «Скажи мне слово назидания». Кроний говорит ему: «Когда Елисей пришел к сонамитянке, то нашел ее не знающей мужа. Но пришествие Пророка дало ей силу зачать и родить сына (см.: 4 Цар. 4, 12–17)». – «Что же это значит?» – спросил брат. Старец сказал: «Если душа бодрствует, удерживается от рассеяния, отвергается своих пожеланий, к ней приходит Дух Божий, и тогда она может рождать, поелику сама по себе она неплодна».

Авва Ор сказал авве Сисою: «Бог с тем пребывает, кто владеет собой или во всем, хотя бы с насилием, управляет собой».

Авва Макарий спросил авву Захарию: «Скажи мне, какое дело доброго воина Христова?». – «Тебе ли спрашивать меня, отец?» – сказал Захария. Авва Макарий говорит: «Я хорошо знаю тебя, сын мой Захария! Но есть кто заставляет меня спросить тебя».

Тогда Захария говорит ему: «По мне, отче, тот добрый воин Христов, кто во всем делает себе принуждение».

Возлюби внутренние и внешние скорби.

Авва Пимен говорил: «В Евангелии написано: кто имеет ризу, да продаст ее и купит нож (ср.: Лк. 22, 36), то есть кто живет в удовольствиях, тот должен оставить их и избрать тесный путь».

Мать Феодора говорила: «Старайтесь входить тесными вратами. Ибо как дерева не могут приносить плодов, если не вытерпят зимних бурь и дождей, так и для нас сей век есть зима, и мы не можем иначе сделаться наследниками Царствия Небесного как через многие скорби и искушения».

Авва Антоний говорил авве Пимену: «Великий подвиг для человека – раскаяние во грехах своих пред Богом и ожидание искушений до последнего издыхания».

Он же говорил: «Никто без искушений не может войти в Царствие Небесное. Ибо не будь искушений – никто и не спасется».

Авва Евагрий также говорил: «Не будь искушений – никто бы не спасся».

Авва Пимен говорил: «Отличительный признак воина Христова открывается в искушениях».

Он же рассказывал об авве Иоанне Колове: «Молился он Богу и был избавлен от страстей и стал спокоен. Пошел он к одному старцу и сказал ему: “Вот я теперь спокоен и не имею никакого искушения”. Старец отвечает ему: “Пойди, молись Богу, чтобы пришло к тебе искушение и то сокрушение и смирение, которые ты имел прежде, ибо посредством искушений душа усовершается”. Он стал молиться, а когда пришло искушение, уже не молился об освобождении его от искушения, но говорил: “Дай мне, Господи, терпение в искушениях!”».

Рассказывали о матери Сарре: тринадцать лет мужественно боролась она с демоном блуда и никогда не молилась о прекращении сей брани, но только взывала: «Боже, дай мне силу!».

Брат просил авву Матоя: «Дай мне наставление». Авва Матой сказал ему: «Пойди, моли Бога, чтобы Он ниспослал в сердце твое скорбь и смирение».

Авва Илия говорил: «Если душа не поет вместе с телом – напрасный труд. Если кто любит скорбь, впоследствии она доставит ему радость и успокоение».

Мать Синклитикия говорила: «Много подвигов и трудов сначала предстоит приходящим к Богу, но потом ожидает их неизглаголанная радость. Желающие воспламенить огонь сперва задыхаются от дыма и проливают слезы, а потом уже достигают, чего ищут. Так и мы должны воспламенять в себе Божественный огонь со слезами и трудами. Ибо Писание говорит: Бог наш огнь поядаяй есть (Евр. 12, 29)».

Авва Антоний говорил: «Бог в нынешние времена не допускает таких искушений, какие были прежде, ибо знает, что ныне люди слабы и не перенесут их».

Возлюби размышление о смерти, суде, рае и аде.

Брат спросил авву Крония: «Что делать мне с забывчивостью, которая пленяет ум мой и не дает мне помнить себя, доколе не приведет меня к самому греху?». Старец сказал ему: «В наказание за злые дела сынов Израилевых иноплеменники взяли кивот Господень и влачили его, пока не принесли во храм бога своего Дагона. И тогда идол пал на лицо свое». – «Что же это значит?» – спросил брат. Старец отвечал: «Когда враги успеют пленить ум человека по собственной вине его, то тайно влекут его, доколе не приведут к невидимой для него страсти. Если здесь ум обратится, взыщет Бога, вспомнит о вечном суде, то страсть тотчас падает и исчезает. Писание говорит: егда возвратився воздохнеши, тогда спасешися и уразумееши, где еси был (Ис. 30, 15)».

Брат спросил авву Крония: «Чем человек достигает смиренномудрия?». – «Страхом Божиим», – отвечал старец. Брат снова спросил его: «Как же человек приходит в страх Божий?». – «По моему мнению, – сказал старец, – человек должен отрешиться от всего, предать тело свое труду и всеми силами держаться памятования о смерти и о суде Божием».

Авва Евагрий говорил: «Сидя в келии, собери свой ум, вспомни о дне смерти; посмотри потом на умерщвление тела, подумай о бедствиях, примись за труд, презри суету мира, чтобы мог ты постоянно пребывать в любви к безмолвию и не ослабевать.

Вспомни о настоящем состоянии душ во аде, подумай, каково им там! В каком они страшном молчании! Как горько стенают! В каком страхе, мучении и ожидании! Подумай об их непрестанной скорби, о душевном нескончаемом плаче! Вспомни также и о дне воскресения и явления пред Богом. Вообрази страшный и ужасный оный суд. Представь то, что приготовлено грешникам, – стыд пред Богом и Ангелами, и Архангелами, и всеми людьми, наказания, вечный огонь, червь неусыпающий, ад, мрак, скрежет зубов, ужасы, муки. Представь и блага, приготовленные праведникам, их общение с Богом Отцом и Его Христом, с Ангелами, Архангелами и всем ликом святых. Представь Небесное Царство, его блага, радость и наслаждение. Приводи себе на память то и другое. Скорб!и, плачь, об осуждении грешников, страшись, чтобы и тебе не быть между ними, но радуйся и веселись о благах, уготованных праведникам. Старайся сделаться причастником сих благ и избегнуть оных мучений. Смотри, чтобы это никогда не выходило у тебя из памяти, будешь ли в келии или вне оной, чтобы, хотя таким образом, избегать тебе нечистых и вредных помыслов».

Возлюби сокрушение и слезы о грехах.

Брат просил авву Пимена: «Дай мне наставление». Старец сказал ему: «Отцы начинали всякое дело плачем».

Однажды авва Пимен, идя в Египет, увидел женщину, которая сидела на могиле и горько плакала. Он сказал: «Если бы явились здесь все удовольствия мира, не освободили бы души ее от скорби. Так и мы должны всегда плакать».

Некогда он же шел с аввой Анувием в пределы Диолка. Проходя мимо кладбища, видят они женщину, которая страшно терзалась и горько плакала. Они остановились и смотрели на нее. Отошедши немного, встретились с одним человеком. Авва Пимен спросил его: «О чем эта женщина так горько плачет?». Тот отвечал: «У нее умерли муж, сын и брат». Авва Пимен, оборотясь к авве Анувию, говорит: «Уверяю тебя, если человек не умертвит всех вожделений плоти и не будет так плакать, не может быть истинным делателем или воином Христовым. Вся душа и жизнь этой женщины погрузилась в скорбь».

Авва Иосиф рассказывал, что авва Исаак говорил ему: «Сидел я однажды у аввы Пимена и увидел, что он был вне себя.

Имея к нему большой доступ, я поклонился ему и спросил: “Скажи мне, авва, где ты был?”. Он с принуждением отвечал: “Ум мой был там, где Святая Мария Богородица стояла и плакала при Кресте Спасителя, и я желал бы всегда так плакать”».

Возлюби частые и долгие молитвословия, соединенные с коленопреклонением и падением ниц.

Братия спросили авву Агафона: «Какая, отец, добродетель в подвижничестве труднее других?». Он отвечал им: «Простите мне, я думаю, нет еще такого труда, как молиться Богу. Всегда, когда только захочет человек молиться, враги стараются отвлечь его, ибо знают, что ничто так им не противодействует, как молитва к Богу. Во всяком подвиге, какой бы ни предпринял человек, после усиленного труда получает он успокоение, а молитва до последней минуты жизни требует борьбы».

Один брат сказал авве Антонию: «Помолись обо мне». Но старец отвечал ему: «Ни я, ни Бог не сжалятся над тобой, если ты не будешь заботиться сам о себе и молиться Богу».

Возлюби пост и безмолвие.

Мать Синклитикия говорила: «Не отказывайся от поста под предлогом болезни, ибо и не постящиеся часто подвергались таким же болезням. Начал ты доброе дело? Не отступай же назад. Пусть враг силится воспрепятствовать тебе, но он падет пред терпением твоим. Предпринимающие плавание сперва пользуются попутным ветром, а потом, распустив паруса, встречают и противный ветер. Но, несмотря на противный ветер, плаватели не разгружают корабля, а или останавливаются на короткое время, или вступают в борьбу с бурей и продолжают плавание. Так и мы, когда враждебный дух станет нападать на нас, распрострем крест вместо паруса и будем безопасно совершать наше плавание».

Брат спросил авву Моисея: «Для чего соблюдаются посты и бдения?». Старец отвечал ему: «Все это смиряет душу нашу».

Авва Иперхий говорил: «Пост есть узда греха. Кто сбросит сию узду, тот делается конем неистовым».

Авва Феодор говорил: «Воздержание в пище изнуряет тело». А другой старец сказал: «Бодрствование еще более изнуряет тело».

Авва Дула говорил: «Если враг принуждает нас оставить безмолвие, не будем слушать его, ибо нет ничего равного безмолвию и посту. Пост и безмолвие вместе помогают против врага, ибо они внутренним взорам доставляют остроту зрения».

Брат спросил авву Руфа: «Что такое безмолвие?». Старец отвечал ему: «Безмолвствовать – значит пребывать в своей келии в страхе Божием и в размышлении о Боге и воздерживаться от памятозлобия и высокоумия».

Авва Антоний пришел однажды к авве Аммону в гору Нитрийскую, и когда они увиделись друг с другом, авва Аммон говорит: «Молитвами твоими умножилась братия, и некоторые из них желают построить себе келии в отдалении, чтобы пребывать в безмолвии. В каком расстоянии велишь ты строить келии?».

Авва Антоний отвечал: «Вкусим пищи в час девятый и пойдем походим по пустыне и посмотрим место». Они шли по пустыне до самого захождения солнца. Тогда авва Антоний говорит: «Сотворим молитву и поставим здесь крест, чтобы здесь строили желающие строить. Тамошние, ежели захотят посетить здешних, пусть приходят сюда, съевши свой малый кусок в девятом часе, а здешние пусть то же делают, отходя туда; и они не будут развлекаться при взаимном посещении». Расстояние же было на двенадцать верст.

Авва Иоанн Киликийский, игумен Раифский, говорил: «Будем подражать отцам нашим, в какой строгости и безмолвии они жили здесь!».

Один брат пришел взять корзин у аввы Иоанна. Авва вышел и говорит ему: «Чего ты, брат, хочешь?». – «Корзин, авва», – отвечал он. Старец вошел в келию, чтобы вынести корзин, но позабыл и сел за плетение. Брат опять постучался. Когда вышел авва, он говорит ему: «Принеси, авва, корзин». Авва, войдя в келию, опять сел плести, а брат опять начал стучаться. Старец, выйдя к нему, говорит: «Чего ты хочешь брат?». – «Корзин, авва», – отвечал он. Авва, взяв его за руку, ввел в келию и сказал: «Если хочешь корзин, возьми и ступай, а мне недосуг».

Однажды погонщик верблюдов пришел к авве Иоанну, чтоб взять у него корзин и пойти в другое место. Авва вошел в келию, чтобы вынести ему своего плетения, и забыл об этом, ибо ум его устремлен был к Богу. Погонщик опять просил и стучал в двери. Авва Иоанн, войдя в келию, опять забыл о нем. Когда же погонщик застучал в третий раз, то авва, входя в келию, твердил: «Плетение – верблюд, плетение – верблюд». Это твердил для того, чтобы не позабыть.

Брат пришел к авве Пимену на второй неделе Четыредесятницы, открыл ему свои помыслы и, получив утешение, сказал ему: «Едва было я не оставил намерение быть здесь сегодня». – «Почему же?» – спросил его старец. – «Я думал, что мне не отворят дверей по причине Четыредесятницы». – Авва Пимен сказал ему: «Мы учились запирать не деревянную дверь, а более дверь языка».

Однажды авва Исаак сидел у аввы Пимена. Послышался голос петуха. Исаак спросил: «Ужели здесь есть петухи, авва?». Старец отвечал: «Исаак! Зачем заставляешь меня говорить об этом? Ты и подобные тебе слышат это, а кто бодрствует, тому нет нужды до сего».

Авва Пимен сказывал: «Когда авва Захария приближался к смерти, авва Моисей спросил его: “Что ты видишь?”. Захария отвечал ему: “Не лучше ли, отец мой, молчать?”.– “Так, – сказал Моисей, – молчи, сын мой!”. В самый час смерти его бывший при нем авва Исидор, подняв взор к небу, сказал: “Радуйся, сын мой Захария, ибо отверзлись тебе врата Небесного Царствия!”».

Возлюби труд и послушание ради Господа.

Спросили авву Агафона: «Что важнее – телесный труд или хранение сердца?». На это старец отвечал: «Человек подобен дереву: труд телесный – листья, а хранение сердца – плод. Поскольку же, по Писанию, всяко убо древо, еже не творит плода добра, посекаемо бывает и во огнь вметаемо (Мф. 3, 10), то очевидно, что должны мы иметь все попечение о плоде, то есть о хранении ума. Впрочем, для нас нужно и лиственное одеяние и украшение, то есть труд телесный».

Брат спросил одного старца: «Что мне делать? Я скучаю за рукоделием; люблю плести корзины, но не умею делать их». – «Авва Сисой сказал, – отвечал старец, – что нам не надобно заниматься таким делом, которое приятно нам».

Авва Кроний говорил: «Если бы Моисей не привел овец к горе Синайской, то не увидел бы он огня в купине». Брат спросил старца: «Что разумеется под купиной?».

Старец отвечал: «Под купиной разумеется телесное упражнение. Ибо написано: подобно есть Царствие Небесное сокровищу сокровену на селе (Мф. 13, 44)». Брат спросил старца: «Следовательно, без изнурения тела трудом человек не достигнет никакой почести?». – «О сем, – отвечал старец, – так говорит Писание: Взирающе на начальника веры и совершителя Иисуса, Иже вместо предлежащия Ему радости претерпе крест (Евр.12, 2). И пророк Давид также говорит: Аще дам сон очима моима и веждома моима дремание (Пс. 131, 4)».

Авва Пимен рассказывал об авве Исидоре: «Всякую ночь плел он пальмовые корзины. Братия просили его, говоря: “Успокойся немного, ибо ты уже стар”. Но он отвечал им: “Если бы сожгли Исидора и развеяли прах его по ветру, и тогда я не заслуживал бы еще никакой милости, ибо для нас сходил на землю Сын Божий”».

Сказывал авва Пимен: «Авва Исидор, пресвитер Скита, говорил однажды к народу так: “Братия, не для труда ли мы пришли в это место? А ныне здесь уже нет труда.

Потому, взяв милоть свою, пойду я туда, где есть труд, и там найду покой”».

Авва Илия сказывал: «Один старец жил в капище. Демоны пришли и говорят: “Выйди из нашего места”. Старец отвечал: “Вы не имеете места”. Демоны начали разбрасывать его ветви. Старец терпеливо собирал их. После сего демон, схвативши его за руку, повлек вон. Когда же старец подошел к двери, то другой рукой ухватился за дверь и воскликнул: “Иисусе, помоги мне!”. Демон тотчас убежал, а старец начал плакать.

Господь сказал ему: “О чем ты плачешь?”.– “О том, – говорит старец, – что демоны дерзают владеть человеком и это делать ему”. Господь сказал ему: “Ты был нерадив, а когда взыскал Меня, ты видел, как скоро Я помог тебе”. Говорю это к тому, что надобно много трудиться, а кто не будет трудиться, не может иметь Бога с собой, ибо Он был распят за нас».

Кто-то из старцев спросил авву Иоанна Колова: «Что есть воин Христов?». Он отвечал: «Труженик, ибо воин Христов всегда работает до утомления».

Авва Коприй говорил: «Блажен, кто переносит труд с благодарением».

Сказал некто блаженному Арсению: «Отчего мы, при всем нашем образовании и мудрости, никаких добродетелей не имеем, а сии простолюдины и египтяне имеют столь великие добродетели?». Авва Арсений отвечал ему: «Мы не имеем добродетелей по причине светского образования, а сии простолюдины и египтяне приобрели добродетели своими трудами».

Спрашивал некогда авва Арсений одного египетского старца о своих помыслах.

Другой брат, увидя его, сказал: «Авва Арсений! Как ты, столь сведущий в науках греческих и римских, спрашиваешь о своих помыслах у этого простолюдина?». Арсений отвечал ему: «Римские и греческие науки я знаю, но азбуки этого простолюдина еще не выучил».

Авва Еперхий говорил: «Драгоценное украшение для человека есть послушание; кто имеет послушание, тот будет услышан Богом и с дерзновением предстанет пред Распятым, ибо распятый Господь послушлив быв даже до смерти (Флп. 2, 8)».

Авва Иосиф Фивейский говорил: «Три подвига драгоценны пред Богом. Во-первых, когда человек, впав в болезнь и подвергаясь новым искушениям, принимает их с благодарением. Во-вторых, когда кто старается, чтобы все дела его были чисты пред Богом и не имели ничего человеческого. В-третьих, когда кто пребывает в послушании своему духовному отцу и отказывается от всех своих желаний. Последний получает один лишний венец против прочих; а я избрал для себя немощь».