Текст книги "Чужестранцы"

Филипп Краснов

Король гномов

Подземный город Календас расширялся. Из небольшого гномьего форпоста, каким он был в начале тысячелетия, Календас вырос в огромную цитадель. Теперь другие города гномов, хотели они этого или нет, должны были считаться с его силой и мощью.

В Календасе, как и в любом другом городе Империи, был собственный король. Он вёл линию своей родословной от знаменитого Хорума «Победителя Ящера». Собственно говоря, именно Хорум и стал основателем Календаса. Несокрушимый герой попал в немилость Императора после того, как победил Ящера, угрожавшего столице Империи. Казалось бы, отчего его могли невзлюбить? Хорум и сам этого не понимал, но политические интриги императорского двора всегда были, есть и будут главными загадками Империи.

Как бы то ни было, герой был изгнан и в скором времени покинул столицу. Утратив всё, чем он дорожил в жизни, Хорум отправился в пустоши, надеясь своей ратной славой вновь вернуть себе расположение Императора. Пять лет и десять дней он неустанно бился с различными чудовищами, населявшими пустоши, покуда не уничтожил их всех подчистую. Когда же нескончаемый бой завершился, Хорум вложил меч в ножны и, так и не получив помилование «короны», занялся строительством своего собственного форпоста.

К слову говоря, слава гнома облетела уже всю Империю, а вести о том, что он очистил пустоши от тварей тьмы, привели к тому, что многие гномы покинули свои города и перебрались на новое место жительства. Форпост возводился быстро, и уже к концу года стены его были так же крепки, как и скованный в пещерах Динаса клинок Хорума.

С тех пор жизнь пошла своим чередом. С негласного одобрения «Победитель Ящера» стал владыкой небольшого поселения, а уже на смертном одре передал своему сыну титул тана (настолько разросся небольшой форпост). Сын его, в свою очередь, передал своему сыну титул князя, а последний в расцвет своей жизни приказал лучшим своим кузнецам выковать золотую корону. Под грохот барабанов он водрузил её на свою голову.

Год пролетал за годом. Гномы воевали, гибли и побеждали, их города предавались разграблению, а после – вновь отстраивались. Календас был в их числе, и после каждой своей отстройки он становился всё больше и могущественнее.

Король Триам IV уже пятьдесят лет правил городом. И несмотря на то, что вот-вот ему должно было стукнуть девяносто лет, старик был бодр и полон сил. Жена короля, почтенная Рисана, умерла двадцать три года назад, однако владыка Календаса не был одинок. Пять сыновей короля были под стать отцу – величественны собой, умны и сильны. И всё бы ничего, если бы не их количество. Дело в том, что правящие монархи всегда рождали себе на смену одного наследника, ибо большее их количество неминуемо должно было привести к раздору и кровопролитию.

После изгнания Дривола, старшего сына Триама, ситуация между братьями накалилась. Никто из них не знал наверняка, почему Дривола изгнали. Туманные ответы короля – мол, старший сын готовил покушение на его жизнь – внесли лишь больше смуты и сомнений в их сердца.

И вот теперь, в этот тёмный час, когда магические светильники на улицах погасли, знаменуя этим наступление ночи, именно смуты и сомнения заставили Фрона, четвёртого сына короля, покинуть свою спальню. Он уже несколько дней следил за своим братом Морином и поэтому имел все основания предполагать, что последний что-то затевает.

Взяв несколько человек из своей личной охраны, Фрон ворвался во тьму засыпающего города. Гном знал, что его брат должен был встретиться с кем-то в заброшенном здании, что находится в третьем переулке, вправо от королевского дворца. Осторожно, приказав своим телохранителям двигаться максимально тихо, Фрон свернул с улицы и окольными путями в считаные минуты добрался до нужного места.

Окна заброшенной хижины тускло светились. Ухмыльнувшись своей чуткости, Фрон отметил, что место подобрано очень грамотно. Разбитые домишки и сараи надёжно скрывали хижину от посторонних глаз. Однако с того расстояния, где находился четвёртый сын короля, невозможно было ни услышать, ни увидеть того, что происходит за ветхими стенами старого дома.

Естественно, дабы обличить заговорщиков и своими ушами услышать все их подлые речи, Фрон не мог более оставаться в тени. Отринув страх, словно кошка, охотившаяся за мышью, он на цыпочках продвинулся вперёд. И тут же в его плечо вонзилась острая стрела.

Тишина, нитью натянутая над проулком, порвалась в один миг. Со всех сторон на Фрона и его охранников бросились вооружённые гномы, их лица были сокрыты масками. Завязавшаяся схватка была короткой. Изначально обозначившееся преимущество врагов не дало Фрону возможности спастись бегством. Воины четвёртого сына короля были убиты, а сам он попал в плен и был немедленно доставлен в злополучную хижину.

Поместив гнома за стол, один из его врагов уселся напротив и снял свою маску.

К немалому удивлению Фрона, его победителем оказался Брилон, второй сын Триама и его старший брат.

– Держу пари, брат, ты не ожидал увидеть меня здесь, – гном злобно оскалился, обнажив ряды ровных белых зубов. – Морин тоже не ожидал, и теперь он лежит вон там.

Сказав это, Брилон указал пальцем на кучу тряпок в углу хижины. Под тряпками отчётливо вырисовывался контур тела.

– Ты убил его? – ужас и потрясение смешались в одну общую эмоцию, которая застыла на посеревшем лице Фрона.

– Конечно, неужели ты думал, что один такой умный? Я ещё раньше тебя понял, что наш младший брат готовит покушение на отца. Незадолго до твоего прибытия в этой самой хижине он должен был встретиться с наёмным убийцей. Однако я опередил эту встречу. Я заранее подкараулил убийцу, отправил его к праотцам, а после, переодевшись в его плащ, отправился к хижине. Мои гномы заранее окружили весь проулок, поэтому у Морина не было ни единого шанса.

Брилон медленно достал из-за пояса бурдюк с пивом и сделал два больших глотка.

– Признаться честно, я не хотел его убивать. Это вышло случайно. Ты ведь знаешь, Морин не умеет достойно проигрывать. Я хотел просто арестовать его и доставить в темницу. Скорее всего, его бы, как и Дривола, ждало всего лишь изгнание. Однако, прознав о том, что его раскрыли, наш брат взялся за топор. Мне по необходимости пришлось вступить с ним в схватку. Если бы я этого не сделал, под кучей того тряпья лежало бы моё тело.

– Хорошо, – через несколько минут после того, как его брат замолчал, проговорил Фрон. – В таком случае зачем ты взял меня в плен и убил моих гномов?! Мы ведь с тобой делаем одно дело!

– Мы с тобой можем делать одно дело, именно поэтому я приказал своим бойцам не убивать тебя. Видишь ли, мои стремления ничуть не меньше стремлений нашего младшего (уже покинувшего этот мир) брата. Я тоже хочу править и считаю, что нашему отцу давно пора на покой. И знаешь, мой милый брат, я руку могу дать на отсечение, если в твоей голове нет таких честолюбивых мыслей!

Прищурив глаза, Фрон вытянулся вперёд, приблизив своё лицо к лицу брата.

– Ну, допустим. Но что мне с того, что ты убьёшь отца и сядешь на трон Календаса?

– Мы сядем, брат. Я хочу тебе предложить править вместе.

– А как же Хусти? Или ты и его хочешь посадить на престол?

– К сожалению, нет. Этот наш брат, как и Морин, не входит в мои планы: он слишком глуп. Я считаю, что нам нужно избавиться от него как можно скорее.

Опустив взгляд вниз, Фрон откинулся на спинку стула.

– Через три дня состоятся состязания в честь девяностолетия нашего отца. Хусти везде ходит с огромной охраной, но на этом мероприятии гномов будет так много, что, я думаю, нам удастся заманить его в ловушку. Тем более в амфитеатре много тёмных углов, где можно спрятать тело.

– Я так понимаю, эти слова означают, что ты согласен на моё предложение?

– Две головы лучше одной, – пожал плечами Фрон. – Я считаю, что мы с тобой сможем договориться.

– Я так и думал, Фрон, – поднявшись со стула, Брилон опустил свою крепкую руку на плечо брата. – Теперь, когда мы вместе, нам стоит как можно скорее избавиться от тела Морина. Отцу будет достаточно знать, что его сын отправился к пещерам Ворана. Скажем ему, что Морин перед состязаниями желал укрепить свой боевой дух.

– А в пещерах Ворана, – подхватил Фрон мысль брата, – развелось в последнее время слишком много троллей.

– Невероятно много троллей!

Два заговорщика коварно улыбнулись друг другу. Календас спал, укрыв своими тенями, словно покрывалами, их тёмные дела.

* * *

На следующее утро вместо четырёх братьев за столом собрались лишь трое. Услышав весть о том, что Морин отправился к пещерам Ворана, Триам был шокирован и велел немедленно послать за ним вдогонку крепкий отряд. Всё утро король распинался о безрассудстве и глупости своего сына. Фрон и Брилон отметили про себя, что старик поверил им. Хусти тоже недолго сомневался, по крайней мере, внешне. Слава Морина была такова, что его безрассудные поступки уже никого не могли удивить. Когда же через два дня посланный отряд вернулся обратно ни с чем, вдобавок ко всему ещё и потеряв больше половины своего численного состава, король смирился с гибелью своего пятого сына.

День состязаний был омрачён, однако ничто так не сближает гномов, как общая утрата. Смерть одного из принцев заставила гномов Календаса вознести ещё большие хвалы великому богу Жизни за то, что их мудрый король жив и хорошо себя чувствует. Все они любили Триама, он же платил им той же монетой.

В отличие от своих предшественников (которые в большей степени обладали лишь одним даром – были либо слишком мягки, либо слишком жестоки) нынешний король никогда не впадал в крайности. Он не был высокомерен, не кичился своей властью, всегда мог в должной мере как наградить отличившегося, так и покарать провинившегося по всей строгости закона.

На состязания, которые должны были продолжаться весь день, в Календас собралось много отважных воинов со всей Империи. Сам Император был приглашён на турнир, но он учтиво отказался, сославшись на то, что дела государственной важности требуют его постоянного пребывания в столице. Однако вместо себя он послал одного из своих командиров. Последний привёз королю богатый императорский подарок – алый плащ, расшитый бриллиантами.

Фрон и Брилон весь день старались держаться порознь, дабы их не дай бог не увидели вместе и не заподозрили, что они замышляют что-то неладное. Встретились они лишь к вечеру, когда придворный этикет обязывал всех братьев собраться подле отца во время его речи.

Речь короля была проста: он призывал гномов сплотиться перед общей утратой, говорил, что все должны быть сильными, что нужно не падать духом, продолжать трудиться на благо города и на благо Империи. Отметил также, что на покой он пока что не собирается и что сил его хватит встретить сотый свой день рождения на троне.

Как только речь была закончена, все гости разбрелись по амфитеатру в поисках закуски и крепкой выпивки. Состязания на арене шли с утра, однако только после речи короля на арену должны были выйти самые желанные бойцы, воины, на которых многие знатные гномы поставили целое состояние.

Воспользовавшись общей сумятицей, Фрон отвёл своего брата в сторону и проговорил:

– Брилон, незадолго до речи отца мне удалось застать Хусти без охраны. Я втёрся к нему в доверие и сказал, что нам нужно переговорить с ним об одном важном деле наедине. Сейчас он ждёт нас в боковой комнате, нужно поспешить, пока он не передумал.

– Однако, – Брилона было сложно удивить, но сейчас лицо его выражало самое что ни на есть настоящее недоумение. – Сговорившись с тобой, я и не думал, что ты проявишь такое рвение…

– Нет времени, брат, – отмахнулся Фрон. – Нужно поторопиться.

Два гнома осторожно, дабы не привлечь к себе лишнего внимания, поспешили к одной из боковых комнат, где их ждал, по словам Фрона, Хусти.

Желая первым напасть на брата, Брилон оттеснил Фрона и устремился вглубь комнаты. Хусти стоял перед ним, и, казалось, ничто уже не могло спасти его от неминуемого удара судьбы. Но в тот момент, когда Брилон уже обнажил свой топор, ему на шею накинули верёвку. Фрон всем весом своего тела навалился сзади на брата и повалил его на пол. Верёвка в его руке резко натянулась, всё сильнее и сильнее сжимая горло Брилона. Второй сын короля упорно сопротивлялся, однако высвободиться из мёртвой хватки так и не смог. Через несколько минут тело его обмякло и замерло на каменном полу.

Безмолвно наблюдавший за борьбой своих братьев Хусти проговорил:

– Ну что ж, дело сделано. Однако я так и не понял, Фрон, почему ты предал его и заключил сделку со мной?

– Видишь ли, дорогой брат, – Фрон высвободил верёвку из-под шеи убитого и тыльной стороной руки оттёр пот со лба. – Брилон слишком опасный соперник, естественно, его байки о том, что мы будем править вдвоём, изначально не заслуживали никакого доверия. Заполучив власть, он убил бы меня при первой подвернувшейся возможности.

– Я думаю, что ты бы на его месте поступил так же.

– Ты бы тоже поступил так, Хусти.

– Да, но в таком случае, каков смысл нашего союза?

Фрон отбросил верёвку в сторону и вплотную подошёл к брату, взгляды их встретились.

– Нам обоим нужна смерть короля.

– И, естественно, когда мы его убьём, его место займёшь ты?

– Хусти, нам нужно сначала его убить, а уж обо всём другом говорить будем после.

– Ну что ж, хорошо. Вероятно, у тебя и план есть?

– Есть. Но сначала нам нужно как-то избавиться от тела Брилона.

– О, не беспокойся, я уже придумал, что нужно сделать, чтобы обставить его смерть как несчастный случай.

Идея Хусти была сколь коварна, столь и практична. Братья облили лицо убитого пивом и, насколько смогли, залили алкоголь ему в рот, а после, когда на арене начался новый бой, Брилон (который, по мнению всех, был мертвецки пьян) просто выпал через ограждение. Огромная высота верхних ярусов, даже если бы он и был ещё жив к этому времени, не оставляла второму сыну короля никаких шансов на спасение.

Триам был ужасно подавлен смертью второго сына, однако, как и в случае с Морином, ничего не заподозрил, решив, что произошедшее – несчастный случай.

* * *

Ночью, через десять суток после смерти Брилона, в комнату короля постучался советник. Триам, который привык мгновенно переходить от сна к бодрствованию, впустил его и выслушал следующее донесение: в карьере, что находится в шести милях от города, найдена новая пещера с алмазами. Наткнувшиеся на неё горняки просят короля засвидетельствовать их находку и дать разрешение на начало проведения там работ по добыче этого минерала.

Недолго думая, король собрался и во главе небольшого отряда выдвинулся к пещере. Сложно говорить, почему владыка не взял с собой больше гномов. Быть может, он желал, чтобы местонахождение «богатой» пещеры было доступно лишь узкому кругу самых доверенных лиц, либо же он был твёрдо уверен, что никаких угроз для его жизни нет, и поэтому пренебрёг более крупным отрядом.

Естественно, достигнув указанного в донесении места, Триам попал в засаду. Никаких алмазов в пещере и в помине не было, зато там были Фрон и Хусти, а вместе с ними ещё несколько десятков вооружённых с головы до ног воинов.

В ответ на все увещевания короля братья лишь рассмеялись. Отряды устремились друг на друга, завязалась схватка.

Личные воины владыки Календаса сражались не жалея собственных жизней. Все они прошли не одну сотню битв под началом Триама и поэтому без колебаний готовы были умереть, защищая его.

За считаные минуты своды пещеры были окрашены в алый цвет. Численное преимущество в конце концов начало давать результат: телохранители короля падали один за другим. Наконец все они распростёрлись под ногами своих победителей. Триам был прижат к каменной стене и обезоружен.

– Ну что ж, отец, – Фрон растолкал всех своих наёмников в стороны и вплотную подошёл к королю. – Мы с Хусти считаем, что тебе пора на покой. Видишь ли, твоё правление растянулось…

– Растянулось на слишком долгий срок, – подхватил речь брата Хусти. – Тебе пора объявить своего преемника.

Перед лицом смерти Триам не потерял самообладания. Некоторым даже могло показаться, что это не его, а он взял всех в плен.

– Ты хочешь, Хусти, чтобы я объявил своего наследника? – через несколько минут молчания властно проговорил король. – Что ж, я охотно сделаю это. Оглянитесь назад и вы узрите его лик.

Словно по мановению руки, все бывшие в пещере воины повернулись к выходу. Половина их в ту же секунду застыла на месте, с удивлением взирая на десятки стрел, торчащих из голов их соратников.

Пещера была окружена, и оставшиеся наёмники лишь на несколько минут пережили убитых воинов короля. Хусти же и Фрон пали под ударами огромного меча гнома, лицо которого они узнали сразу. После окончания битвы этот гном подошёл к королю и сказал:

– Ты был прав, отец. Наш план с изгнанием завершился просто блестяще!

– Я был бы рад ошибиться, Дривол, но все твои братья оказались предателями и убийцами. Сын, ты единственный, кому я могу доверять. И видят боги, я не нарушу свою клятву! После того как длань старухи смерти заберёт мою жизнь, ты сядешь на престол Календаса.

– Я надеюсь, отец, что это случится очень нескоро. Ты мудрый король и отличный отец. Жаль, что мои братья были слишком заняты поиском собственной выгоды, чтобы понять это.

Если ты ведёшь тайную игру, ценой которой является чья-то жизнь – всегда будь готов расплатиться за неудачу своей жизнью. Ведь всегда, запомни, всегда найдётся тот, кто сильнее, мудрее и хитрее тебя.

Дарья Странник

Дракон

Дракон и сам уже не помнил, сколько ему лет. Старость подкралась незаметно, влияя на мелочи, пока их количество не изменило его самого. Холод, испокон веков царивший в пещере, стал пробирать до костей. Суставы болели и не давали уснуть по ночам. Когти затупились, зубы начали шататься и выпали один за другим. Затух огонь, не оставив даже дымки. Только ужасный запах вырывался ещё из пасти.

Да, собственно, и сжигать стало некого. Рыцари, досаждавшие дракону ранее, куда-то пропали. Память уже тоже не та. Из-за чего же они всё-таки враждовали? Не из-за этой же груды бесполезного жёлтого металла? Неважно…

Чешуя сначала поблекла, а затем и вовсе осыпалась, открыв взглядам морщинистую сероватую кожу. Особенно неприятно было, что отпал хвост.

– Я всего лишь старая бесхвостая ящерица, – сердито прошепелявил дракон, пристыженно осматривая мутными глазами свое отражение в лужице воды.

Но, честно говоря, гораздо больше он походил на обычного старика. И, закутавшись в какое-то завалявшееся в нише тряпье, дракон отправился куда глаза глядят. Ведь нелепо старику, да ещё и с ревматизмом, сидеть в пещере на груде золота.

Он не прошёл и мили, когда один сердобольный фермер подсадил старика на свою повозку. А разговорившись с попутчиком и узнав, что он вообще-то дракон, печально улыбнулся и высадил старика перед дверями последней обители для дряхлых и немощных. Почему бы и нет? Дракон ведь и сам не знал, куда теперь…

Приют давал еду, кров и… тоску. Дракон сидел за столом с липкой столешницей и раскладывал пасьянс. Шаркая изношенными тапками, к нему подошел старик с длинной белоснежной бородой.

– «Паук»? – спросил он сиплым голосом, бросив взгляд на карты.

Дракон меланхолично кивнул, не поднимая глаз.

– Ну да, ну да… – неопределенно затряс головой собеседник. – Э-эх. А ведь знаете, уважаемый, я вообще-то рыцарь. Скольких дев я спас! Сколько драконов пали от моей руки! А теперь… – он протянул вперёд дрожащие морщинистые пальцы, изуродованные подагрой. – Э-эх.

– Очень приятно. Дракон, – сухо представился бывший дракон.

– Ну да, ну да, – пробормотал бывший рыцарь с сомнением в голосе и медленно направился к столику, за которым с чашкой чая сидела старушка с растрёпанными седыми волосами и в засаленном халате.

Дракон усмехнулся полугорько-полумечтательно. На миг ему показалось, что он видит перед собой рыцаря в доспехах. Ржавых и со вмятинами, но всё же… И прекрасную девушку. Быть может, даже принцессу.

Драконы не умеют плакать.

Елизавета Аристова

По обе стороны дыры

Так вышло, что именно в день, когда я решил завязать, судьба подкинула мне самый нелепый глюк. На кухне стояла девочка лет эдак десяти-двенадцати, в меру растрепанная, старомодно одетая. И я мог видеть стол с недопитой вчера бутылкой сквозь эту девочку, потому что в груди у нее зияла огромная дыра.

Странно, но я совершенно не испугался, лишь подумал, что это закономерный исход моего недельного запоя. Конечно, длинноногая блондинка была бы лучше, с другой стороны – малолетняя девчушка все же не мужик с битой, стало быть, все по-божески.

Кажется, я пробормотал это вслух, потому что девчонка встрепенулась и распахнула глаза, которые прежде казались тускло-мертвыми.

– Что-что? – голосок ясный и чистый. – По-божески?

– Ну да, – я мотнул головой и подошел к раковине: мне срочно требовался стакан холодной воды. – Ты вполне демократичный глюк. Хотя могла бы и прикрыть свои внутренности, – я неопределенно махнул рукой в сторону девчонки. – Это безобразие вместо груди.

Жадно причмокивая, я высосал две кружки холодной жидкости. Голове полегчало, туман исчез, осталась только тяжелая боль, ставшая привычной. С любопытством скосил глаза вбок – девчонку водой не смыло, та по-прежнему гнездилась в моем сознании, то бишь на кухне. Теперь она удрученно разглядывала остатки передника своего платья.

– У родителей не было денег на приличный костюм, – сообщила она наконец, отрываясь от созерцания одежды. – Потому хоронили меня в чем есть, а застрелили из дробовика, оттого и дыра такая большая.

Я выслушал ее объяснения с серьезным видом и кивнул. Оно и понятно, дробовик – штука мощная. Вообще-то я бы с удовольствием сейчас допил то, что стояло на столе, но при гостье стало как-то неудобно.

– Тебе надо чего? – участливо спросил я. – Может, поесть или денег на билет?

Девчонка отрицательно помотала головой.

– Откуда я пришла, туда транспорт не ходит. Я по делу.

– Если я выпью еще, ты исчезнешь?

– Нет.

Я со вздохом оторвался от раковины. Почему-то я так и думал.

Вообще-то мне самому это опостылело. С тех пор, как я вылетел с работы, прошла всего неделя, а я уже так опустился. Притом, что раньше себе такого не позволял. Но я смертельно устал бороться, год за годом, с неудачами по всем фронтам. Их неисчерпаемый лимит, видно, был отмерен мне с рождения, а выпивка позволяла расслабиться. Нервное напряжение в груди отступало, и я рассудительно разговаривал сам с собой: еще пара дней, и придется взять себя в руки. И обратно – в борьбу. Ну а пока что можно и еще по одной…

Я спохватился и вспомнил, что вчера обещал себе завязать. Да еще эта незваная гостья, явный показатель того, что мне хватит. Но почему она выглядит такой реальной? Если бы не нюанс с простреленной грудной клеткой, я бы всерьез поверил, что малолетка как-то пробралась в мою квартиру и теперь дурит голову. Взрослому дяде-неудачнику с похмелья, и как не стыдно.

Мои мысли стали выстраиваться в более-менее ровные ряды, и я понял, что трезвею. С облегчением и почему-то со злостью.

– Я хочу, чтобы ты ушла, – сказал я сухо девчонке. – Хочу побыть один.

Та вдруг беспомощно разревелась, ввергнув меня в полное недоумение. Что делать в таких ситуациях я не знал, поэтому молча ждал, держась за раковину. Злость испарилась, оставив чувство беспомощности. Вот оно! Нужно просто лечь спать, и глюк исчезнет. И почему я не подумал про такое простое и рациональное решение?

– Мне помощь твоя нужна, – девчонка притихла и теперь деловито вытирала слезы. – Спасти одного мальчика надо. Поехали со мной, пожалуйста. Это в городе твоем.

Я покладисто кивнул головой и поморщился: резких движений делать не стоило. Гостья, кажется, обрадовалась и окончательно успокоилась.

– Правда?

– Правда. Только отдохну чуток, – я попятился с кухни. – Разбудишь через час, ладно?

Не успев услышать ее ответ, я метнулся в комнату и бросился на кровать. Зарываясь в одеяло, застонал от досады. Вот так нелепое начало новой жизни. Пора проспаться.

С другой стороны, – успел подумать я, уплывая куда-то вдаль, – недопитая бутылка так и осталась стоять на столе. Маленький шажок вперед.

* * *

Спал я беспокойно, урывками. Пару раз мне казалось, что по комнате гуляет сквозняк, потом вдруг явился мой бывший университетский декан с пачкой документов в руках. Во сне она казалась огромной и рассыпалась во все стороны.

«Вот все твои прогулы, – говорил декан, качая головой. – Исключаю тебя из всего и сразу». Я пытался возражать, что пропустил всего пару занятий из-за работы, но тот вдруг превратился в моего начальника со злобным оскалом на лице. «Из всего и сразу, – отчеканил уже Матвеев, держа пачку когтистыми лапами. – За профнепригодность к жизни!». Когти удлинялись, а его рука потянулась к моему горлу, и тут я проснулся. Весь в поту, зато окончательно трезвый. Сел на кровати, обвел глазами бардак в комнате. Носки на батарее, что высохли неделю назад, измятую одежду на спинке стула. Девочку, что пристроилась на пыльному полу, обняв свои коленки.

– Что за?..

Я вскочил, девчонка испуганно вскочила тоже. Не может быть, неужели я все еще не в себе?! И с содроганием понял: нет, нет и нет. Я однозначно пришел в себя, и на игры сознания это уже не списать. Остается только одно – очевидно, это сумасшествие.

Белые грязноватые волосы до плеч, бледное личико. Пока я спал, она напялила мою рубашку, заправив подол под поясок своего платья, и теперь с вызовом смотрела на меня.

– Ты сказал, чтобы я прикрыла свои внутренности, – нет сомнений, эта та же самая девчонка! Хозяйка моей поехавший крыши. Я медленно начал шарить по кровати, пытаясь нащупать мобильник. – Тебе же не жалко рубашки? Там, откуда я пришла, принято делиться.

Зеркало оставалось последней надеждой, оттуда на меня взглянуло собственное небритое и хмурое лицо с темными кругами под глазами. Увы, но затылок с нечесаной белокурой копной тоже отражался в зеркале, и я бессильно закрыл глаза. Девчонка действительно была в комнате, и это факт. Телефон нашелся в складках одеяла, а я замер, не зная, что делать и кому звонить. В полицию? В скорую?

– Если ты настоящая, – наконец вымолвил я, стараясь глубоко дышать, – то какого черта ты мертвая?!

Гостья обиженно поджала губы.

– Я давно уже мертвая, ну и что? Я тоже существую, все мы существуем. Просто не здесь, а мне как раз сюда было надо. Вот я и пришла к тебе, сказала же, мальчика спасти надо! А меня тут больше никто не видит, остальные либо заняты, либо счастливы, – она на секунду замолчала, пока я осмысливал информацию. Безумие, просто безумие. – У нас это называется «поиск по схожему принципу» – находишь похожий объект и вступаешь с ним в контакт на основе незримой связи. А у тебя такая же дыра в груди, как и у меня.

Внутри похолодело, я испуганно схватился за футболку. Девчонка врала, все было на месте.

– В душе, – спешно поправилась она, увидев мою реакцию. – Ну да это почти одно и то же, ты все равно как мертвый. Но большой и сильный! Помоги мне, прошу. И я просто уйду обратно.

В квартире воцарилась тишина. Я понял, что пить мне расхотелось. Совсем. Навсегда. А еще мне вдруг стало жаль ее, глупое и неуместное чувство. Я ведь даже не знал, кто она такая, пособник дьявола или падший ангел, или еще какая дребедень. Но уж больно нелепо она смотрелась в моей нестиранной рубашке. Как… как маленький неудачник. Такой же, как и я.

– Хорошо, – собственный голос прозвучал неожиданно спокойно. – Я целую неделю спустил в унитаз, потрачу и еще один день, от меня не убудет. Говори, что нужно делать.

И пока я одевался, девчонка говорила. Путано и спешно объясняя, куда нам надо поехать и что предстоит сделать. Я кивал невпопад и невпопад застегивал пуговицы на плаще, затем спохватывался и перестегивал их как надо. Мари – так представилась девчонка на мой вопрос – поторапливала меня, отчего все еще больше валилось из рук. И все же что-то изменилось.

Впервые за последние несколько дней я был сосредоточен на чем-то конкретном. У меня была задача, цель. Ясная голова и даже персональный компаньон. Особо персональный, если я правильно понял, что девчонку никто больше не видит.

– Точно, Маш? – уточнил я на выходе, оглядывая сомнительный вид моей спутницы. – А то нам еще в трамвае ехать, неохота мне как-то в полицию по статье.

– Не Маша, а Мари, – обиженно поправила она. – Сказала же!

Хорошо, Мари так Мари. Я отомкнул ключом дверь в подъезд, откуда повеяло сыростью. Поколебавшись напоследок, шагнул за девчонкой, что выскочила первой. День перевалил за середину, а я шел за тощим телом в белой рубашке, как Алиса за белым кроликом.

Знать бы только, в сколь глубокую нору она меня заведет.

* * *

Заброшенный завод по производству подшипников на нору определенно не походил. Мрачное здание на окраине города, прибежище бомжей и наркоманов. И место игрищ местной ребятни из панельных высоток, вот из-за последнего, как объяснила мне девчонка, мы сюда и приехали.

– Его Вадим зовут, и ему уже отмерено, – туманно сообщила мне она. – Только в расчеты закралась ошибка. Он не сам залез в этот холодильник, его заставили. Это очень важно!

Я поежился. Мне было неуютно здесь и, чего греха таить, страшновато.

– Идем же!

Мы шагнули на россыпи бетонных обломков, я залез в разбитый оконный проем и помог залезть Мари. Ее прохладная ладонь была удивительно материальна и заставила вздрогнуть. Я старался не слишком анализировать, кто она такая и, уж конечно, не собирался спрашивать, откуда она пришла. В моей жизни и так хватало запутанного, ни к чему ее было усложнять. Помогу девчонке и вернусь домой. Надо будет прибраться, одежду постирать. И помониторить сайты в поисках работы, возможно, подновить резюме…

Ход моих обыденных мыслей прервали звуки беготни этажом выше. Мари ахнула и потянула меня спрятаться за выступом стены. Я поспешно шагнул за ней, а через минуту мимо нас пронеслась ватага горланистых школьников. Их крики стихли за поворотом, пока я старался не слишком думать о том, во что вляпался мой левый ботинок. Да и я с ним заодно.

– Это школьные враги Вадима, – торопливо объяснила Мари, выглядывая из-за выступа. – Понимаешь, они его преследовали и загнали в холодильник. До-по-топ-ный, – по слогам отчеканила она и нервно улыбнулась. – Я правильно сказала?

Я торопливо кивнул.

– Допотопный, я понял! Которые не открываются изнутри. Так нам бежать пора!

Мари кинулась на лестницу, я ринулся следом. На втором этаже было пусто, оскальзываясь на битом стекле, я жадно вглядывался в полумрак. Белый блестящий бок холодильника показался у самой стены. Позабыв про спутницу, я припустил что есть мочи.