Текст книги "Лига чемпионов"

Про Листа

 
Листа губят пианисты.
Что без пианистов Лист?
Лик иконы стиля чистый,
Прямо скажем – чистый лист!
 
 
Но лишь пианист возьмётся
Листа нам подать игрой,
Тут всё сразу и начнётся —
Уж не Лист, а боже мой!
 
 
Только сядем на концерте,
Не успевши заплатить,
Пианисты словно черти
Листа станут молотить!
 
 
Всё испортить в мире быстро
Наловчились – будь здоров:
Кофе плох из-за баристы,
Зуб болит из-за дантистов,
 
 
От евреев сионисты
Пострадали, поп-артисты —
От поклонников, туристы —
От костров, кавалеристы —
От коней, а фаталисты —
От рецептов докторов!
 

Назад! (о современном искусстве)

 
Пишите, граждане, стихи!
Они способствуют развитью!
Уж всяко лучше, чем в подпитье
Преумножать свои грехи.
 
 
Читайте, граждане, Золя —
Там всё правдиво, без обмана;
А не пустое «ля-ля-ля»
С уныло-злобного экрана.
 
 
Смотрите, граждане, Моне —
В его воде так много лилий!
Чтоб мимо мы не проходили,
Их оставляя в стороне…
 
 
Внимайте, граждане, Люлли —
На звук изящных менуэтов
Мы вдруг случайно набрели,
И не тошнило нас при этом!
 
 
О, старый мир! О, дивный сад!
Рублёв и Диккенс, Бах и Пушкин…
Сограждане! Смелей назад!
Назад, назад! Там явно лучше!
 

Про имена

 
На картине «Дама с горностаем»
У Да Винчи там не горностай.
Вроде и ошибочка простая —
Хроники внимательней листай!
 
 
Там к рукам у женщины холёной
Прижимается ручной хорёк —
Фретка, иль фуро – разноименно
Трижды названный пушной зверёк.
 
 
Кто-то скажет: Ха! Какая мелочь!
Да какая разница, друзья?
Хоть собакой называйте смело —
Леонардо оскорбить нельзя!
 
 
Возражу вам: к именам почтенье
Нам необходимо; и стократ
Имени момент приобретенья
Важен, даже будь ты Герострат.
 
 
И ещё вам, братцы, для примера
(Я однажды тоже так попал!):
Назови жену Наташу Верой —
Тут у вас и кончится запал!
 

Опасения

 
Никогда не пил и не буду,
Потому что очень боюсь
Перебить на кухне посуду.
Вдруг я буйный, когда напьюсь?
 
 
Никогда не курил траву я.
Чур меня! Ну, её, от греха!
Опасение есть, что рискую —
Вдруг меня пробьёт на хаха?!
 
 
Никогда не ел я таблеток.
Подозрительным кажется мне
То, что даже глядя на это,
Рот становится весь в слюне!
 
 
Никогда не гулял я средь ночи.
Ночь подходит под то, чтоб враз
Загулявший народ рабочий
Засветил мне фонарь под глаз.
 
 
В казино не ходил ни разу!
Очень нервно там, в казино.
Как потом мне эту заразу
Утопить, раз не пью вино?!
 
 
Может, робость моя виною,
Но опасен прекрасный пол.
Женщин я обхожу стороною
(и уже далеко ушёл!).
 
 
С ними сраму не оберёшься
(Лучше быть тет-а-тет с собой).
Там накуришься и напьёшься,
А потом пойдёт мордобой.
 
 
А подхватишь?! Начнутся таблетки…
Словом, ужас! Сливай бачки!
К счастью, женщин я вижу редко.
Опасаюсь носить очки…
 

Светлана Щёголева

Родилась в 1968 году в Москве. Живёт в г. Сарапуле Удмуртской Республики (РФ). Окончила Орехово-Зуевский педагогический институт, Тульское училище культуры, Удмуртский государственный университет и годичный курс переподготовки в Челябинском институте культуры. Светлана Леонидовна состоит в Союзе журналистов России и Союзе писателей Удмуртии.

Обладатель патента на полезную модель детской книжки-пазла. Победитель Республиканского литературного конкурса «Таланты Единой России» (2015), номинант российской премии «Поэт года» в категории «Детская литература» (2016, 2017), лауреат I степени Всероссийского фестиваля «Таланты России» в номинации «Я автор» (2017), лауреат межрегионального конкурса «Книга года на родине П. И. Чайковского» в 2021 году.

Работает на сарапульском заводе «Элеконд» печатником, руководит в Детско-юношеском центре театром живого слова «Акварель» и детской школой «Академия театра». Автор пяти книжек, три из которых написаны для детей.

Лето – от слова летать!

 
Из прохладной проходной —
В жар двора, в вечерний зной.
Из прохладного ума —
В жар души, где свет и тьма.
 
 
В этом пекле всё горит.
Жар!
В этой смеси всё звенит.
Дар!
 
 
Напишу, издам сто тысяч томов,
Обойдут они сто тысяч домов.
Принесут в дома потоки любви —
Только ты зови их, зови!
 
 
Несмотря на этот жар,
Он поёт, звенит, мой дар!
 

11.07.2023

 
Ликую! В начале июля —
Зелёное полнолуние!
На нём – чернозёмные борозды.
Везут нам его на скорости.
 
 
Брат великаном громаднющим
Бережно держит в лапищах.
Взрезали, дышим с нежностью.
Фонтаны нутра – свежестью!
 
 
Семечки в сторону!
Сок – нирвана!
Сладчайший божественный вкус!
Наслаждение года!
Великое чудо природы —
АРБУЗ!
 

 
Лето – от слова летать!
Всё, что отложено, – взять,
Всё, что вдали – догнать!
Всех на лету – обнять!
Крылья растить
                          Мощнее
                          и лучше!
Крыльями —
                          всех обнимать
                          круче!
 

 
Как прозрáчное парнóе молокó
Пью я áвгустовский тёплый тихий вéчер.
Аромáтно. Невесóмо. И легкó.
И до нóчи самой – нéпокрыты плéчи…
 

03.08.2023

 
Разорвать паутинку лета,
Отпустить её вдаль. И вниз…
И просить, и просить при этом:
Ты когда-нибудь снова вернись!..
 
 
А оно – не вернётся уже,
Паутинкой на вираже…
 

31.08.2023

 
Вот и выпит по капельке август,
Лето съели – по дольке, по дыньке…
Мёд – консервы из солнца. Запасы
Собираются в банки, корзинки.
 
 
К изобилью построился мостик:
Солнце – в банках и фруктах – смотрите!
И везёт потихонечку в осень
Нас невидимый вечный водитель.
 

 
А можно я буду месяцем?
Уставшим от дел? На ручках
У дивной прекрасной девочки,
У любящей и везучей?
 
 
Качаемся с ней над миром,
Мы падать – держу ж я! – не будем,
А звёзды звенят, как лиры,
И светят. А мы – забудем
На время. Пока нас качает
Канат, одолженный в цирке.
 
 
И месяц порой – на причале,
Нельзя ведь светить под копирку.
 
 
И он – уникален в деле,
И он – как никто светит.
 
 
Не солнце, конечно, в целом,
Но всё же устал.
Поверьте!
 

Июль 2023

Георгий Бурцев

Родился в 1950 году в городе Холмске Сахалинской области.

Опубликовал:

романы «Следствие вёл аббат Жорж Паскерель» (о Жанне д’Арк), «Махно», «Инклюзивы стигмергии»;

комедийный армейский боевик «Где Люба?»;

повести «Нужен Емельян», «Кондратюк», «Прерванное интервью», «Докладная записка», «Великий бомж»;

пьесы «Операция “С Новым годом!”», «Доктор Борменталь и его пятый конверт», «Аве Мария», «Диссертация»;

множество статей, целый ряд песен к различным театральным постановкам, рассказы, фельетоны, стихотворения, в том числе цикл для детей;

две научные монографии на темы психологии и социологии.

Неоднократно занимал призовые места в различных литературных конкурсах, в том числе международных.

Имеет военные, журналистские, литературные, спортивные и ведомственные ордена и медали. Состоит в московской городской организации Союза писателей России, в Союзе журналистов и в Международной академии русской словесности, в Петровской академии наук и искусств.

Мамина радость

Директор школы и учитель литературы Иван Иванович объявил классу:

– А сейчас давайте-ка сообща вспомним замечательное стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова «Бородино». Кто желает прочитать его всему классу? Можно по книге. Никто. Добровольцев нет. Ну тогда я первый начну, а вы продолжите.

 
Скажи-ка, дядя, ведь недаром,
Москва, спалённая пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые?
Да, говорят, ещё какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина?
 

В классе заверещал чей-то мобильник. Ученик Лёня Кудряев достал его из кармана и стал громко разговаривать:

– Аллё. Кто это?

Во дворе школы с телефоном в руке стоял его приятель.

– Да я это. Ты чего, не врубился?

– А, Серёга… А ты где?

– Да здесь я, выгляни в окно.

– О! А ты чего там?

– Да математичка выгнала с урока…

– За что?

– Да… По телефону с одной тёлкой разговаривал. Слушай, а у тебя спички есть?

Иван Иванович окликнул Кудряева:

– Лёня, сейчас же спрячь телефон, не мешай вести урок!

Но Кудряев продолжал как ни в чём не бывало:

– Нет, спичек нет. У меня зажигалка.

– Ну брось мне в окно. Я курить хочу, а то уши пухнут, – говорил приятель.

– Ага, сейчас. – Кудряев влез на стол и принялся открывать окно.

– Лёня, сядь немедленно, – более строго сказал учитель.

Но Кудряев уже открыл окно.

– Лови, Серёга!

В этот момент прозвенел звонок.

– Подожди меня, Серёга! – крикнул Кудряев и рванулся к двери.

– Кудряев, звонок не для тебя, а для меня, – сказал учитель. – Остановись и дай дневник!

Но Лёни уже и след простыл.

Директор прошёл в свой кабинет, сел за стол, поднял трубку и набрал на телефоне номер.

– Алло! Пригласите, пожалуйста, Кудряеву. Алло, Кудряева? Тамара Петровна? Добрый день. Это директор школы. Придите, пожалуйста, в школу. Я не могу говорить, мне надо подготовиться к следующему уроку. Жду! – Иван Иванович опустил трубку.

А Кудряев за школой, в кустах, курил с приятелем. Прозвенел звонок. Школьники потянулись на занятия. В класс вошёл опять Иван Иванович, вечный подменщик всех учителей.

– Садитесь. Сейчас у нас по расписанию ОБЖ и основы военной службы. И нынешнее занятие мы посвятим изучению главных военных документов. А это Устав, без соблюдения которого невозможно выполнение боевой задачи, поставленной перед военнослужащими его командованием. А чтобы солдаты прониклись ответственностью, они принимают присягу, в которой клянутся защищать свою Родину. А что есть Родина? А Родина – это наша с вами страна. Мы с вами. Наши дома. Город и улицы. Родители. Могилы предков. Друзья. Подруги. Одноклассники. Братья и сёстры.

Учитель открыл журнал.

– А прочитает нам текст присяги по учебнику…

Кудряев медленно сполз под стол.

– А прочитает нам… Та-а-а-а-ак… Так-так… Вот… Лёня Кудряев. Пора исправлять двойку. Открой-ка, Лёня, учебник и… – учитель поднял глаза и посмотрел туда, где минуту назад сидел ученик. – Вот это номер. А где же Кудряев? Странно… Только что был и сплыл.

В этот момент проверещал телефон Кудряева.

– Придурок! – крикнула ученица, заглянув под стол. – Чего за ноги хватаешься?

Учитель наклонился вниз и увидел ползущего под столами Кудряева.

– Лёня, сейчас же вылезь из-под стола! Постыдись! Пожалел бы свою мать. Ведь она тебя одела в чистую одежду, а ты всю пыль собрал. А спрятаться, как следует солдату, не можешь. Телефон не отключил, вот он тебя и выдал. Никуда не годится. Через минуту тебя рассекретили. Стыдно за тебя. Так что ты сегодня заслуженно заработал красивую как лебедь двойку. Давай свой дневник.

Но Кудряев с грохотом прополз под столами и выскочил из класса.

На перемене Иван Иванович подозвал Кудряева и сказал ему:

– Леонид, я позвонил твоей матери на работу, чтобы она пришла в школу. Она, наверное, уже на подходе. Иди, встречай её и веди в кабинет.

К школе подбежала мать Лёни Кудряева. Увидала его с двумя курящими подростками.

– Лёнечка, ты что, курил?

– Нет, – ответил он.

– Не кури, а то будут ругать. А что у тебя случилось? Мне на работу звонили.

– Да директор взъелся. Три стихотворения наизусть прочитал, а ему всё мало. Давай, говорит, ещё. Никого не спрашивает, кроме меня. Я что ему – патефон или граммофон?

– Ладно, я разберусь. Ты покушал?

– Нет ещё.

– Ну тогда на-ка вот, держи, – она раскрыла сумку и протянула ему деньги, – купи себе сникерс. – И скрылась за дверью кабинета директора.

– Что с моим Лёнечкой? – спросила она с порога.

– Здравствуйте, Тамара Петровна. Ваш Леонид не умеет себя вести. Забавляется с телефоном, ползает под столами, не отвечает на вопросы, не участвует в процессе занятия. Сам не учится и другим не даёт. Когда вы объясните ему, как надо вести себя на уроках?

– Мой Лёнечка хороший. Просто он без отца растёт.

– А где же его отец?

– Неважно. Он… лётчик. То есть… Ну неважно… И Лёня, когда вырастет, станет командиром.

– Помилуйте, Тамара Петровна. Но не научившись подчиняться, не сможешь и командовать. А он просто не воспитан. Вы же им совсем не занимаетесь. Совсем.

– Он воспитан. После обеда всегда «спасибо» скажет.

– А в школе вести себя не умеет.

– Вот вы школа, вы и учите.

– Вам бы на уроках посидеть.

– Я была на прошлой неделе. Лёня сидел тише травы, ниже воды. Он самый смирный. А вы к нему придираетесь. Он вам сегодня три стихотворения рассказал, а вы ему двойку.

– Это он вам сказал? Ох-хо-хо-хо-хо… Знаете что…Сейчас у нас химия. Я прошу вас побыть у нас на уроке. Может, он хотя бы даст нормально провести занятие.

– Я не могу. Мне некогда. У меня работа. До свиданья.

На урок химии Иван Иванович пришёл, неся в руках колбу, пробирку, штатив и коробку.

– Сегодня мы будем изучать свойства кислот. Зажмём в штативе пробирку… Бросим в неё кусочек реагента… Возьмём колбу с концентрированным раствором соляной и серной кислоты. Эта смесь называется царской водкой.

– А-а-а-а-а-а-ха-ха-ха-ха! – рассмеялся Лёня. – Царская водка!

Он вынул из кармана дробинки, забросил их в рот, достал из кармана медную трубочку и выдул из неё целую очередь из дробинок. Склянка разлетелась в руках учителя. На столе пошла бурная реакция, повалил едкий пар вперемешку с дымом. В классе началась паника. Дети зажимали носы, послышались вопли, кашель и стоны. Прогремел взрыв со звоном выбитых стёкол. Всё заволокло туманом и мраком. А когда дунул ветер и смрад отнесло в сторону, перед Лёней открылось поле с военным лагерем, где строем ходили солдаты под резкие окрики офицеров в форме времён войны 1812 года.

– Выше ногу! Ещё выше! Ать-два! Ать-два! Стой! Ать-два! Кру-у-гом! Шагом марш!

Посреди плаца на стуле восседал полковник. Завидев чужого, он крикнул:

– А это что за деревенщина тут шастает? Взять его!

Солдаты бросились к Лёне. Схватили его и подвели к офицеру.

– Ты чьих холопов будешь? – спросил тот строго.

– Я-я-я… Это… Не-е-е-е-е… Это… Не-е-е-е… – замычал Лёня.

– Чего блеешь как овца? Тебя русским языком спрашивают, чей ты холоп? От-ве-е-е-чать!!!

– Я-я-я… Не-е-е-е… – продолжал мычать Кудряев.

– Ты дезертир? Рекрут? Откуда ты взялся? – допытывался сурово полковник.

– Я… Это… Из грядущего… – наконец нашёлся Лёня.

– Что за деревня? В нашей губернии такой не знаю. Как твоя фамилия?

– Кудряев. Лёня. Я из грядущего.

Солдаты расхохотались.

– Вот завирает! Из Грядущего. Ха-ха-ха! Ой, складно буровит!!! Ха-ха-ха!

– Капитан! – крикнул полковник.

– Я здесь, господин полковник! – подскочил и вытянулся молодой офицер.

– Переодеть и поставить в строй!

– Слушаюсь! Фельдфебель!

– Я тута! – отозвался фельдфебель.

– Тута-Марфута! Переодеть рекрута и поставить в строй!

– Слушаюсь, ваше благородие! Скидывай штаны! Быстро!

Тотчас Кудряева раздели. Постригли. Окатили ушатом воды. Поднесли форму. Нарядили. И толкнули в строй.

– Становись! Равняйсь! Смирно! Направо! Ты куда повернулся, баран? Тебе говорят: направо! Кругом! Ой, беда! – возмутился капитан. – Вот прислали бестолочь! Ложись! Ползком, вперёд!

Лёня полз, выше всех задирая зад. Офицер хлестнул его шпицрутеном.

– Ой, мамочка! – вскрикнул Лёня.

– Я тебе не мамочка, а ваше благородие, господин капитан. А ты, холопское отродье, не задирай задницу выше головы. Прижимайся к земле! Оглядывайся. Смотри, как ползёт сосед. Прижмись к земле! – и опять огрел Кудряева палкой.

– Ой, мамочка! Я жаловаться буду!

– Ниже зад! – вновь последовал удар палкой.

– Ой, мамочка. Не имеете права!

– Встать! В ученье трудно. Легко в бою. Лечь! Встать! Лечь! Встать! Фельдфебель!

– Я тут, ваше благородие!

– Та-а-к. Уже вечереет. Сейчас все бегом к реке. Помыться. Почистить, замыть одежду. И чтобы утром были все в строю как штыки. Проследи за этим новобранцем.

– Слушаюсь! Становись! Смирно! Кру-у-гом! К реке бе-е-е-е-гом!

Как только солдаты оказались у воды, они бросились купаться.

Лёня скинул одежду, спустился в воду. Огляделся. Присел и стал перебираться по отмели к кустам ракиты у другого берега. Провалился в яму. Выплыл и опять продолжил пробираться к берегу. А достигнув его, пустился наутёк.

Фельдфебель, зорко следивший за Кудряевым, крикнул:

– Догнать дезертира!

Тотчас за Лёней погнались солдаты. Они настигли его и подвели к офицеру.

– Ну что, сынок, набегался? Жизнь не малина, а служба не мёд! В сарай! На сутки!

Лёнчика отвели в полутёмный сарай со щелями, через которые пробивался ещё яркий летний закатный свет. Лёнчик плюхнулся на охапку соломы. Покрутился. Сквозь щели разглядел за дверью часового, от которого тянуло табачным дымком.

– Эй, солдат, оставь покурить.

– Не положено, – отозвался часовой.

– Ну дай хоть раз затянуться.

– Не положено.

– Да что ты заладил «не положено, не положено». Никто же не увидит. А я тебе зажигалку дам.

– Какую ещё зажигалку?

– А вот, на, держи, – Кудряев просунул в щель зажигалку.

Солдат взял зажигалку, повертел её в руке и нажал на кнопку. Вспыхнуло пламя. Солдат от неожиданности уронил зажигалку.

– Эвон кака примузия! Огниво! Ладно, на-ка, держи, только ты там поостерегись, это же склад с порохом, – и солдат просунул Лёнчику окурок.

– Ладно, не дрейфь, разберёмся, не маленькие.

Лёня опять развалился на соломе, докурил самокрутку и ловким щелчком среднего и большого пальца швырнул окурок в дальний угол сарая, откуда тотчас потянуло дымом и раздался мощный взрыв. Сарай взлетел на воздух. А когда дым рассеялся, Лёнчик ощутил себя спящим в постели. В глаза ему бил яркий утренний свет. Лёнчик повернулся с боку на бок. Но едва он успел с наслаждением вновь зажмурить глаза, как прозвучала команда:

– Рота, подъём! Выходи на зарядку.

Солдаты вскочили с коек и принялись одеваться. Только тут Кудряев увидел, что он в современной казарме. Кое-как он успел натянуть армейские штаны и надеть сапоги. Самым последним он встал в строй.

– Та-а-ак, опять Кудряев не успевает. Не хватает ему времени. Рота, отбой! Сорок пять секунд на отбой!

Солдаты вновь рванулись к постелям. Но едва успев залезть под одеяло, Лёнчик опять услыхал:

– Рота, подъём! Выходи на построение. Форма одежды – голый торс. Становись! Равняйсь! Смирно! Направо! Бегом марш!

Рота побежала вокруг плаца. Лёнчик незаметно отстал и, забежав за кустик, упал на траву и тотчас уснул. Сколько ему удалось проспать, он не понял, так как очнулся от лёгкого пинка под зад и дружного хохота над собой. Вокруг стояла вся рота уже одетых по полной форме солдат.

– Подъём, боец! – скомандовал сержант. – Фамилия!

– Рядовой Кудряев, – пролепетал в ответ Лёнчик.

– Нет, ещё не рядовой. Пока что ты балбес и охламон! Повтори!

– Я балбес и охламон!

– Громче! – приказал сержант.

– Я балбес и охламон!!

– Ещё громче!

– Я балбес и охламон!!!

Лёнчик очнулся от собственного крика. Огляделся и понял, что лежит на больничной койке, опутанный трубочками. Увидел свою мать.

– Ой! Лёнечка. Радость моя. Очнулся? Открывай ротик. Будем кушать кашку, – она зачерпнула из миски манку и поднесла ложку к его рту. – Давай кушай. Ложечку за маму. Ложечку за бабушку Олю. Ложечку за тётю Валю. Ложечку за тётю Галю. Скоро наш Лёня будет здоров. Он выйдет из больницы. Он пойдёт в другую школу. Он вырастет и станет большим-пребольшим командиром. И всех накажет, кто устроил пожар в классе. Наш Лёня самый, самый лучший.

Отчизны сын

В стрелковой роте его считали странным, а во взводе и вовсе долго называли блаженным, до того дня, когда политрук под видом своего дня рождения налил ему стакан водки. Миронов был после наряда и очень скоро уснул прямо за столом. Политрук обшарил его карманы и вещмешок. Нашёл записную книжку. В ней – короткое стихотворение:

 
Дочка, Дуся-дорогуся,
Я с победою вернусь!
Будь уверенной. И пусть
Нас с тобой покинет грусть.
Так что ты не очень хмурься
И тем более не дуйся.
Слушай деда и бабусю,
Лапка, лапочка, лапуся,
Дорогая моя Дуся!
 

Здесь же были и две фотокарточки. Миронов с женой. На отдельной – он с девочкой-подростком.

Алексей женился сразу после срочной службы в начале тридцатых. Жена умерла при родах. Девочку назвали Дусей. Алексей души не чаял в дочке. Но после смерти жены оставил ребёнка на попечение своих родителей и ушёл добровольцем на Халхин-Гол. Потом был недолгий период пребывания рядом с дочкой. Затем случился Маннергейм. Теперь вот Гитлер.

Миронов вечно что-то мурлыкал, напевая себе под нос. Иногда можно было наблюдать необъяснимую улыбку на его лице. Впрочем, письма он получал чаще всех и в основном написанные детской рукой его несравненной Дуси.

На фронт Алексей попал не сразу. Не отпускали его. На заводе ценили, дали бронь как специалисту, к тому же знали: вдовец, да ещё с ребёнком. Да и родители отговаривали: хватит, навоевался. Однако, как только попёр Гитлер, он сразу же начал проситься на фронт. Всякий раз ему давали от ворот поворот. Но потом махнули рукой и дали предписание явиться по месту формирования резерва. Поэтому в роту он попал аккурат только ко Ржеву, осенью сорок второго.

Обстановка тогда менялась по несколько раз в день. Рота закрепилась на коротком участке лесной дороги. Соорудили три дзота и блиндаж. Соединили их траншеей. Но тут вдруг неожиданно поступил новый приказ: оставить эту позицию и перейти на другую. Временно, до прихода другого подразделения, решено было оставить здесь Миронова с пулемётом и противотанковым ружьём – на всякий случай. Во взводе их всего было два: однозарядное Дегтярёва и пятизарядное Симонова. Ему оставили первое. Пулемёт Дегтярёва Алексей знал хорошо и стрелял отменно. А вот c противотанковым ружьём ПТРД41 дело обстояло иначе. Точнее, этот вид вооружения ему держать в руках ещё не доводилось. Правда, командир взвода проинструктировал его подробно, а на прощанье сказал: «Там, в ящике, есть печатная инструкция, так что можешь ещё почитать на досуге для закрепления материала. Хотя сомнительно, чтобы здесь появились танки. В общем, не пропадёшь. Через пару дней встретимся. Бывай».

Ночь прошла относительно спокойно, лишь доносились до него залпы и взрывы. А под утро Алексей услыхал мотоциклетный треск. Прислушался. Доносился он не из тыла. А через несколько секунд увидел: прямо на него, один за другим, шли три мотоцикла с немцами. «Видимо, разведгруппа», – сообразил Миронов. Он сначала, было, припал к пулемёту, но через секунду принял решение не мелочиться. Потянул к себе противотанковое ружьё, помня инструкцию комвзвода, зарядил, прицелился и шарахнул по головному мотоциклу. Тот подпрыгнул и, сделав кульбит, замер грудой искорёженного металла, подмяв под себя седоков. Чтобы не терять время на перезарядку, Миронов, быстро пересев за пулемёт, расправился с двумя остальными мотоциклами, так что в обратном направлении восвояси успел убраться один солдат. Поэтому Миронов не удивился, когда через полчаса показалась цепь автоматчиков. Когда первые десять-пятнадцать немцев полегли, Миронов увидел, что его пытаются обойти. Он перебежал по траншее в другой дзот и оттуда повёл огонь. Вскоре и эта атака была отбита. Через какое-то время ему пришлось бежать в правый дзот, так как нависла новая угроза обхода. И эта группа немцев полегла среди деревьев. Потом опять на левый фланг позиции, вновь направо. Потом в центр. Опять налево. Так всё утро он и мотался с одного фланга на другой, создавая у немцев ложное представление, что на противостоящей к ним позиции находится как минимум один упорный и отважный взвод красноармейцев. В полдень в небе показались «мессершмитты». Когда через час Алексей выбрался из-под земли и остатков дзота, он не узнал обстановку. Едва переведя дух и кое-как приведя позицию в положение, пригодное к бою, он с ужасом услыхал шум приближающегося танка. Судорожно отыскал противотанковое ружьё. Проверил готовность. И едва успев залечь «наизготовку», увидел это мерзкое железное чудовище уже в сотне шагов от себя. Он успел сделать выстрел. Только один. И опять удача. Танк забуксовал на перебитой гусенице и кособоко замер. Из него выбрался экипаж и, отстреливаясь, ретировался. Но Миронову и тут повезло. Немцы ушли, не причинив ему вреда.

Однако не прошло и получаса, как на дороге показался грузовик с автоматчиками. Миронов дал выстрел из ПТРД. Машина ехала хоть и не быстро, но остановилась так резко, что из кузова медленно вываливались ошалевшие солдаты и, кое-как сориентировавшись, повели огонь в сторону Миронова. И снова ему пришлось бегать из одного дзота в другой, имитируя мощное укрепление.

Вечерело. Пошёл дождь. Оставшиеся живыми немцы ушли. Миронов привёл в порядок блиндаж. Умылся. Переоделся. Перекусил оставленными ему консервами. Свернул самокрутку с самосадом. На солдатский ватник накинул плащ-палатку и выглянул наружу. Стемнело. Дождь прекратился. На небе высыпали звёзды. Алексей, присев на пенёк, чиркнул спичкой, закурил. Вздохнул.

– Где ж ты моя, Дуся-дорогуся? – пробормотал он. – Как ты там без меня? Охо-хо… – он с наслаждением сделал затяжку, потом ещё…

С рассветом немцы возобновили атаку. Но, к своему удивлению, не встретили никакого сопротивления. Рота солдат облазила всю позицию и не обнаружила ни единого русского, кроме окоченевшего военнослужащего с пулевым ранением в голову от снайперского выстрела. Через час на позицию прибыл немецкий генерал.

– Куда же делись обороняющиеся? – с удивлением спросил генерал у офицера.

– Судя по всему, господин генерал, здесь был всего один солдат. Следов других нет.

– Он был один… Это невероятно! И какие же он нанёс нам потери?

– Господин генерал, этот сталинский фанатик подбил танк, уничтожил мотоцикл, вывел из строя грузовик и убил больше сотни солдат. Также есть предположение, что это он из своего поганого ручного орудия сбил самолёт. Как прикажете поступить с этой скотиной?

– Сначала захоронить всех наших. А этого… Этого тоже похоронить… Индивидуально.

– Господин генерал, это сталинская фанатичная обезьяна… Животное… Русская свинья… Собака… Вот его документы.

– Это солдат, обер-лейтенант. Вот. Посмотрите. Солдат Алексей Миронов!

– Вы читаете по-русски?

– Ну, это не самая большая сложность на земле. В Первую мировую я был на русском фронте. Угодил в плен. Некоторое время провёл в России. Познакомился со многими русскими. На обезьян они совсем не похожи. И этот солдат не обезьяна. И уж тем более никакая это не свинья. Нормальный и даже хороший солдат… Если бы у вас была сотня таких рядовых, я не пожалел бы для вас вне очереди звания майора. А вот и фото, поглядите! Это, наверное, его семья… Жена… Дочка… У свиней и обезьян такого не увидишь… И не о Сталине он думал – о дочке. Он очень хороший русский солдат… Если бы у меня были бы такие солдаты, я был бы фельдмаршалом. Похоронить с почестью!

– Господин генерал, это невозможно, он убийца наших солдат.

– Похоронить как героя!

– Господин генерал, он не офицер.

– Все мы солдаты, и генералы, и рядовые.

– Господин генерал, он…

– С каменным надгробьем и с салютом! Выполняйте! О готовности доложите. Я проверю.

– Слушаюсь!

<…> Закончилась война. Прошло ещё пятнадцать лет. Однажды летом дети из пионерского лагеря гуляли по лесу и набрели на немецкое захоронение с множеством крестов. А чуть поодаль они обнаружили очень странную могилу, тоже заросшую травой и кустарником, но добротно устроенную. Надпись была сделана на немецком языке. Но, как ни странно, гласила она о том, что захоронен здесь был русский солдат Алексей Миронов. Пионеры сообщили о находке старшей пионервожатой. Та – директору. Через несколько дней информация поступила в местный военкомат. Тогдашний районный военком не остался равнодушным, заинтересовался пионерской находкой, побывал на месте и взялся за собственное расследование. Однако скоро только сказка сказывается, да не скоро дело делается. Следствие затянулось настолько, что дело принял уже новый военком. Следом за ним был очередной сменщик. Потом другой… Третий… Четвёртый… Пятый… Один из них проводил эксгумацию. Другой наводил справки. Следующий уже пытался выхлопотать посмертную награду Миронову. Пятый или шестой продолжил дело предшественника. Многое подтверждалось данными из архивов. Однако наградить посмертно солдата Алексея Миронова не решился никто из тех, от кого это конкретно зависело. Уж больно надпись на немецком языке многим не нравилась. Впрочем, о наградах сам Алексей и не помышлял. На уме у него была одна лишь Дуся-дорогуся. А коли нет награды, то и не говорили о нём по радио и не писали статей. Поэтому и Дусю-дорогусю никто не искал.