Текст книги "Лига чемпионов"

Про Листа

 
Листа губят пианисты.
Что без пианистов Лист?
Лик иконы стиля чистый,
Прямо скажем – чистый лист!
 
 
Но лишь пианист возьмётся
Листа нам подать игрой,
Тут всё сразу и начнётся —
Уж не Лист, а боже мой!
 
 
Только сядем на концерте,
Не успевши заплатить,
Пианисты словно черти
Листа станут молотить!
 
 
Всё испортить в мире быстро
Наловчились – будь здоров:
Кофе плох из-за баристы,
Зуб болит из-за дантистов,
 
 
От евреев сионисты
Пострадали, поп-артисты —
От поклонников, туристы —
От костров, кавалеристы —
От коней, а фаталисты —
От рецептов докторов!
 

Назад! (о современном искусстве)

 
Пишите, граждане, стихи!
Они способствуют развитью!
Уж всяко лучше, чем в подпитье
Преумножать свои грехи.
 
 
Читайте, граждане, Золя —
Там всё правдиво, без обмана;
А не пустое «ля-ля-ля»
С уныло-злобного экрана.
 
 
Смотрите, граждане, Моне —
В его воде так много лилий!
Чтоб мимо мы не проходили,
Их оставляя в стороне…
 
 
Внимайте, граждане, Люлли —
На звук изящных менуэтов
Мы вдруг случайно набрели,
И не тошнило нас при этом!
 
 
О, старый мир! О, дивный сад!
Рублёв и Диккенс, Бах и Пушкин…
Сограждане! Смелей назад!
Назад, назад! Там явно лучше!
 

Про имена

 
На картине «Дама с горностаем»
У Да Винчи там не горностай.
Вроде и ошибочка простая —
Хроники внимательней листай!
 
 
Там к рукам у женщины холёной
Прижимается ручной хорёк —
Фретка, иль фуро – разноименно
Трижды названный пушной зверёк.
 
 
Кто-то скажет: Ха! Какая мелочь!
Да какая разница, друзья?
Хоть собакой называйте смело —
Леонардо оскорбить нельзя!
 
 
Возражу вам: к именам почтенье
Нам необходимо; и стократ
Имени момент приобретенья
Важен, даже будь ты Герострат.
 
 
И ещё вам, братцы, для примера
(Я однажды тоже так попал!):
Назови жену Наташу Верой —
Тут у вас и кончится запал!
 

Опасения

 
Никогда не пил и не буду,
Потому что очень боюсь
Перебить на кухне посуду.
Вдруг я буйный, когда напьюсь?
 
 
Никогда не курил траву я.
Чур меня! Ну, её, от греха!
Опасение есть, что рискую —
Вдруг меня пробьёт на хаха?!
 
 
Никогда не ел я таблеток.
Подозрительным кажется мне
То, что даже глядя на это,
Рот становится весь в слюне!
 
 
Никогда не гулял я средь ночи.
Ночь подходит под то, чтоб враз
Загулявший народ рабочий
Засветил мне фонарь под глаз.
 
 
В казино не ходил ни разу!
Очень нервно там, в казино.
Как потом мне эту заразу
Утопить, раз не пью вино?!
 
 
Может, робость моя виною,
Но опасен прекрасный пол.
Женщин я обхожу стороною
(и уже далеко ушёл!).
 
 
С ними сраму не оберёшься
(Лучше быть тет-а-тет с собой).
Там накуришься и напьёшься,
А потом пойдёт мордобой.
 
 
А подхватишь?! Начнутся таблетки…
Словом, ужас! Сливай бачки!
К счастью, женщин я вижу редко.
Опасаюсь носить очки…
 

Светлана Щёголева

Родилась в 1968 году в Москве. Живёт в г. Сарапуле Удмуртской Республики (РФ). Окончила Орехово-Зуевский педагогический институт, Тульское училище культуры, Удмуртский государственный университет и годичный курс переподготовки в Челябинском институте культуры. Светлана Леонидовна состоит в Союзе журналистов России и Союзе писателей Удмуртии.

Обладатель патента на полезную модель детской книжки-пазла. Победитель Республиканского литературного конкурса «Таланты Единой России» (2015), номинант российской премии «Поэт года» в категории «Детская литература» (2016, 2017), лауреат I степени Всероссийского фестиваля «Таланты России» в номинации «Я автор» (2017), лауреат межрегионального конкурса «Книга года на родине П. И. Чайковского» в 2021 году.

Работает на сарапульском заводе «Элеконд» печатником, руководит в Детско-юношеском центре театром живого слова «Акварель» и детской школой «Академия театра». Автор пяти книжек, три из которых написаны для детей.

Лето – от слова летать!

 
Из прохладной проходной —
В жар двора, в вечерний зной.
Из прохладного ума —
В жар души, где свет и тьма.
 
 
В этом пекле всё горит.
Жар!
В этой смеси всё звенит.
Дар!
 
 
Напишу, издам сто тысяч томов,
Обойдут они сто тысяч домов.
Принесут в дома потоки любви —
Только ты зови их, зови!
 
 
Несмотря на этот жар,
Он поёт, звенит, мой дар!
 

11.07.2023

 
Ликую! В начале июля —
Зелёное полнолуние!
На нём – чернозёмные борозды.
Везут нам его на скорости.
 
 
Брат великаном громаднющим
Бережно держит в лапищах.
Взрезали, дышим с нежностью.
Фонтаны нутра – свежестью!
 
 
Семечки в сторону!
Сок – нирвана!
Сладчайший божественный вкус!
Наслаждение года!
Великое чудо природы —
АРБУЗ!
 

 
Лето – от слова летать!
Всё, что отложено, – взять,
Всё, что вдали – догнать!
Всех на лету – обнять!
Крылья растить
                          Мощнее
                          и лучше!
Крыльями —
                          всех обнимать
                          круче!
 

 
Как прозрáчное парнóе молокó
Пью я áвгустовский тёплый тихий вéчер.
Аромáтно. Невесóмо. И легкó.
И до нóчи самой – нéпокрыты плéчи…
 

03.08.2023

 
Разорвать паутинку лета,
Отпустить её вдаль. И вниз…
И просить, и просить при этом:
Ты когда-нибудь снова вернись!..
 
 
А оно – не вернётся уже,
Паутинкой на вираже…
 

31.08.2023

 
Вот и выпит по капельке август,
Лето съели – по дольке, по дыньке…
Мёд – консервы из солнца. Запасы
Собираются в банки, корзинки.
 
 
К изобилью построился мостик:
Солнце – в банках и фруктах – смотрите!
И везёт потихонечку в осень
Нас невидимый вечный водитель.
 

 
А можно я буду месяцем?
Уставшим от дел? На ручках
У дивной прекрасной девочки,
У любящей и везучей?
 
 
Качаемся с ней над миром,
Мы падать – держу ж я! – не будем,
А звёзды звенят, как лиры,
И светят. А мы – забудем
На время. Пока нас качает
Канат, одолженный в цирке.
 
 
И месяц порой – на причале,
Нельзя ведь светить под копирку.
 
 
И он – уникален в деле,
И он – как никто светит.
 
 
Не солнце, конечно, в целом,
Но всё же устал.
Поверьте!
 

Июль 2023

Георгий Бурцев

Родился в 1950 году в городе Холмске Сахалинской области.

Опубликовал:

романы «Следствие вёл аббат Жорж Паскерель» (о Жанне д’Арк), «Махно», «Инклюзивы стигмергии»;

комедийный армейский боевик «Где Люба?»;

повести «Нужен Емельян», «Кондратюк», «Прерванное интервью», «Докладная записка», «Великий бомж»;

пьесы «Операция “С Новым годом!”», «Доктор Борменталь и его пятый конверт», «Аве Мария», «Диссертация»;

множество статей, целый ряд песен к различным театральным постановкам, рассказы, фельетоны, стихотворения, в том числе цикл для детей;

две научные монографии на темы психологии и социологии.

Неоднократно занимал призовые места в различных литературных конкурсах, в том числе международных.

Имеет военные, журналистские, литературные, спортивные и ведомственные ордена и медали. Состоит в московской городской организации Союза писателей России, в Союзе журналистов и в Международной академии русской словесности, в Петровской академии наук и искусств.

Мамина радость

Директор школы и учитель литературы Иван Иванович объявил классу:

– А сейчас давайте-ка сообща вспомним замечательное стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова «Бородино». Кто желает прочитать его всему классу? Можно по книге. Никто. Добровольцев нет. Ну тогда я первый начну, а вы продолжите.

 
Скажи-ка, дядя, ведь недаром,
Москва, спалённая пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые?
Да, говорят, ещё какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина?
 

В классе заверещал чей-то мобильник. Ученик Лёня Кудряев достал его из кармана и стал громко разговаривать:

– Аллё. Кто это?

Во дворе школы с телефоном в руке стоял его приятель.

– Да я это. Ты чего, не врубился?

– А, Серёга… А ты где?

– Да здесь я, выгляни в окно.

– О! А ты чего там?

– Да математичка выгнала с урока…

– За что?

– Да… По телефону с одной тёлкой разговаривал. Слушай, а у тебя спички есть?

Иван Иванович окликнул Кудряева:

– Лёня, сейчас же спрячь телефон, не мешай вести урок!

Но Кудряев продолжал как ни в чём не бывало:

– Нет, спичек нет. У меня зажигалка.

– Ну брось мне в окно. Я курить хочу, а то уши пухнут, – говорил приятель.

– Ага, сейчас. – Кудряев влез на стол и принялся открывать окно.

– Лёня, сядь немедленно, – более строго сказал учитель.

Но Кудряев уже открыл окно.

– Лови, Серёга!

В этот момент прозвенел звонок.

– Подожди меня, Серёга! – крикнул Кудряев и рванулся к двери.

– Кудряев, звонок не для тебя, а для меня, – сказал учитель. – Остановись и дай дневник!

Но Лёни уже и след простыл.

Директор прошёл в свой кабинет, сел за стол, поднял трубку и набрал на телефоне номер.

– Алло! Пригласите, пожалуйста, Кудряеву. Алло, Кудряева? Тамара Петровна? Добрый день. Это директор школы. Придите, пожалуйста, в школу. Я не могу говорить, мне надо подготовиться к следующему уроку. Жду! – Иван Иванович опустил трубку.

А Кудряев за школой, в кустах, курил с приятелем. Прозвенел звонок. Школьники потянулись на занятия. В класс вошёл опять Иван Иванович, вечный подменщик всех учителей.

– Садитесь. Сейчас у нас по расписанию ОБЖ и основы военной службы. И нынешнее занятие мы посвятим изучению главных военных документов. А это Устав, без соблюдения которого невозможно выполнение боевой задачи, поставленной перед военнослужащими его командованием. А чтобы солдаты прониклись ответственностью, они принимают присягу, в которой клянутся защищать свою Родину. А что есть Родина? А Родина – это наша с вами страна. Мы с вами. Наши дома. Город и улицы. Родители. Могилы предков. Друзья. Подруги. Одноклассники. Братья и сёстры.

Учитель открыл журнал.

– А прочитает нам текст присяги по учебнику…

Кудряев медленно сполз под стол.

– А прочитает нам… Та-а-а-а-ак… Так-так… Вот… Лёня Кудряев. Пора исправлять двойку. Открой-ка, Лёня, учебник и… – учитель поднял глаза и посмотрел туда, где минуту назад сидел ученик. – Вот это номер. А где же Кудряев? Странно… Только что был и сплыл.

В этот момент проверещал телефон Кудряева.

– Придурок! – крикнула ученица, заглянув под стол. – Чего за ноги хватаешься?

Учитель наклонился вниз и увидел ползущего под столами Кудряева.

– Лёня, сейчас же вылезь из-под стола! Постыдись! Пожалел бы свою мать. Ведь она тебя одела в чистую одежду, а ты всю пыль собрал. А спрятаться, как следует солдату, не можешь. Телефон не отключил, вот он тебя и выдал. Никуда не годится. Через минуту тебя рассекретили. Стыдно за тебя. Так что ты сегодня заслуженно заработал красивую как лебедь двойку. Давай свой дневник.

Но Кудряев с грохотом прополз под столами и выскочил из класса.

На перемене Иван Иванович подозвал Кудряева и сказал ему:

– Леонид, я позвонил твоей матери на работу, чтобы она пришла в школу. Она, наверное, уже на подходе. Иди, встречай её и веди в кабинет.

К школе подбежала мать Лёни Кудряева. Увидала его с двумя курящими подростками.

– Лёнечка, ты что, курил?

– Нет, – ответил он.

– Не кури, а то будут ругать. А что у тебя случилось? Мне на работу звонили.

– Да директор взъелся. Три стихотворения наизусть прочитал, а ему всё мало. Давай, говорит, ещё. Никого не спрашивает, кроме меня. Я что ему – патефон или граммофон?

– Ладно, я разберусь. Ты покушал?

– Нет ещё.

– Ну тогда на-ка вот, держи, – она раскрыла сумку и протянула ему деньги, – купи себе сникерс. – И скрылась за дверью кабинета директора.

– Что с моим Лёнечкой? – спросила она с порога.

– Здравствуйте, Тамара Петровна. Ваш Леонид не умеет себя вести. Забавляется с телефоном, ползает под столами, не отвечает на вопросы, не участвует в процессе занятия. Сам не учится и другим не даёт. Когда вы объясните ему, как надо вести себя на уроках?

– Мой Лёнечка хороший. Просто он без отца растёт.

– А где же его отец?

– Неважно. Он… лётчик. То есть… Ну неважно… И Лёня, когда вырастет, станет командиром.

– Помилуйте, Тамара Петровна. Но не научившись подчиняться, не сможешь и командовать. А он просто не воспитан. Вы же им совсем не занимаетесь. Совсем.

– Он воспитан. После обеда всегда «спасибо» скажет.

– А в школе вести себя не умеет.

– Вот вы школа, вы и учите.

– Вам бы на уроках посидеть.

– Я была на прошлой неделе. Лёня сидел тише травы, ниже воды. Он самый смирный. А вы к нему придираетесь. Он вам сегодня три стихотворения рассказал, а вы ему двойку.

– Это он вам сказал? Ох-хо-хо-хо-хо… Знаете что…Сейчас у нас химия. Я прошу вас побыть у нас на уроке. Может, он хотя бы даст нормально провести занятие.

– Я не могу. Мне некогда. У меня работа. До свиданья.

На урок химии Иван Иванович пришёл, неся в руках колбу, пробирку, штатив и коробку.

– Сегодня мы будем изучать свойства кислот. Зажмём в штативе пробирку… Бросим в неё кусочек реагента… Возьмём колбу с концентрированным раствором соляной и серной кислоты. Эта смесь называется царской водкой.

– А-а-а-а-а-а-ха-ха-ха-ха! – рассмеялся Лёня. – Царская водка!

Он вынул из кармана дробинки, забросил их в рот, достал из кармана медную трубочку и выдул из неё целую очередь из дробинок. Склянка разлетелась в руках учителя. На столе пошла бурная реакция, повалил едкий пар вперемешку с дымом. В классе началась паника. Дети зажимали носы, послышались вопли, кашель и стоны. Прогремел взрыв со звоном выбитых стёкол. Всё заволокло туманом и мраком. А когда дунул ветер и смрад отнесло в сторону, перед Лёней открылось поле с военным лагерем, где строем ходили солдаты под резкие окрики офицеров в форме времён войны 1812 года.

– Выше ногу! Ещё выше! Ать-два! Ать-два! Стой! Ать-два! Кру-у-гом! Шагом марш!

Посреди плаца на стуле восседал полковник. Завидев чужого, он крикнул:

– А это что за деревенщина тут шастает? Взять его!

Солдаты бросились к Лёне. Схватили его и подвели к офицеру.

– Ты чьих холопов будешь? – спросил тот строго.

– Я-я-я… Это… Не-е-е-е-е… Это… Не-е-е-е… – замычал Лёня.

– Чего блеешь как овца? Тебя русским языком спрашивают, чей ты холоп? От-ве-е-е-чать!!!

– Я-я-я… Не-е-е-е… – продолжал мычать Кудряев.

– Ты дезертир? Рекрут? Откуда ты взялся? – допытывался сурово полковник.

– Я… Это… Из грядущего… – наконец нашёлся Лёня.

– Что за деревня? В нашей губернии такой не знаю. Как твоя фамилия?

– Кудряев. Лёня. Я из грядущего.

Солдаты расхохотались.

– Вот завирает! Из Грядущего. Ха-ха-ха! Ой, складно буровит!!! Ха-ха-ха!

– Капитан! – крикнул полковник.

– Я здесь, господин полковник! – подскочил и вытянулся молодой офицер.

– Переодеть и поставить в строй!

– Слушаюсь! Фельдфебель!

– Я тута! – отозвался фельдфебель.

– Тута-Марфута! Переодеть рекрута и поставить в строй!

– Слушаюсь, ваше благородие! Скидывай штаны! Быстро!

Тотчас Кудряева раздели. Постригли. Окатили ушатом воды. Поднесли форму. Нарядили. И толкнули в строй.

– Становись! Равняйсь! Смирно! Направо! Ты куда повернулся, баран? Тебе говорят: направо! Кругом! Ой, беда! – возмутился капитан. – Вот прислали бестолочь! Ложись! Ползком, вперёд!

Лёня полз, выше всех задирая зад. Офицер хлестнул его шпицрутеном.

– Ой, мамочка! – вскрикнул Лёня.

– Я тебе не мамочка, а ваше благородие, господин капитан. А ты, холопское отродье, не задирай задницу выше головы. Прижимайся к земле! Оглядывайся. Смотри, как ползёт сосед. Прижмись к земле! – и опять огрел Кудряева палкой.

– Ой, мамочка! Я жаловаться буду!

– Ниже зад! – вновь последовал удар палкой.

– Ой, мамочка. Не имеете права!

– Встать! В ученье трудно. Легко в бою. Лечь! Встать! Лечь! Встать! Фельдфебель!

– Я тут, ваше благородие!

– Та-а-к. Уже вечереет. Сейчас все бегом к реке. Помыться. Почистить, замыть одежду. И чтобы утром были все в строю как штыки. Проследи за этим новобранцем.

– Слушаюсь! Становись! Смирно! Кру-у-гом! К реке бе-е-е-е-гом!

Как только солдаты оказались у воды, они бросились купаться.

Лёня скинул одежду, спустился в воду. Огляделся. Присел и стал перебираться по отмели к кустам ракиты у другого берега. Провалился в яму. Выплыл и опять продолжил пробираться к берегу. А достигнув его, пустился наутёк.

Фельдфебель, зорко следивший за Кудряевым, крикнул:

– Догнать дезертира!

Тотчас за Лёней погнались солдаты. Они настигли его и подвели к офицеру.

– Ну что, сынок, набегался? Жизнь не малина, а служба не мёд! В сарай! На сутки!

Лёнчика отвели в полутёмный сарай со щелями, через которые пробивался ещё яркий летний закатный свет. Лёнчик плюхнулся на охапку соломы. Покрутился. Сквозь щели разглядел за дверью часового, от которого тянуло табачным дымком.

– Эй, солдат, оставь покурить.

– Не положено, – отозвался часовой.

– Ну дай хоть раз затянуться.

– Не положено.

– Да что ты заладил «не положено, не положено». Никто же не увидит. А я тебе зажигалку дам.

– Какую ещё зажигалку?

– А вот, на, держи, – Кудряев просунул в щель зажигалку.

Солдат взял зажигалку, повертел её в руке и нажал на кнопку. Вспыхнуло пламя. Солдат от неожиданности уронил зажигалку.

– Эвон кака примузия! Огниво! Ладно, на-ка, держи, только ты там поостерегись, это же склад с порохом, – и солдат просунул Лёнчику окурок.

– Ладно, не дрейфь, разберёмся, не маленькие.

Лёня опять развалился на соломе, докурил самокрутку и ловким щелчком среднего и большого пальца швырнул окурок в дальний угол сарая, откуда тотчас потянуло дымом и раздался мощный взрыв. Сарай взлетел на воздух. А когда дым рассеялся, Лёнчик ощутил себя спящим в постели. В глаза ему бил яркий утренний свет. Лёнчик повернулся с боку на бок. Но едва он успел с наслаждением вновь зажмурить глаза, как прозвучала команда:

– Рота, подъём! Выходи на зарядку.

Солдаты вскочили с коек и принялись одеваться. Только тут Кудряев увидел, что он в современной казарме. Кое-как он успел натянуть армейские штаны и надеть сапоги. Самым последним он встал в строй.

– Та-а-ак, опять Кудряев не успевает. Не хватает ему времени. Рота, отбой! Сорок пять секунд на отбой!

Солдаты вновь рванулись к постелям. Но едва успев залезть под одеяло, Лёнчик опять услыхал:

– Рота, подъём! Выходи на построение. Форма одежды – голый торс. Становись! Равняйсь! Смирно! Направо! Бегом марш!

Рота побежала вокруг плаца. Лёнчик незаметно отстал и, забежав за кустик, упал на траву и тотчас уснул. Сколько ему удалось проспать, он не понял, так как очнулся от лёгкого пинка под зад и дружного хохота над собой. Вокруг стояла вся рота уже одетых по полной форме солдат.

– Подъём, боец! – скомандовал сержант. – Фамилия!

– Рядовой Кудряев, – пролепетал в ответ Лёнчик.

– Нет, ещё не рядовой. Пока что ты балбес и охламон! Повтори!

– Я балбес и охламон!

– Громче! – приказал сержант.

– Я балбес и охламон!!

– Ещё громче!

– Я балбес и охламон!!!

Лёнчик очнулся от собственного крика. Огляделся и понял, что лежит на больничной койке, опутанный трубочками. Увидел свою мать.

– Ой! Лёнечка. Радость моя. Очнулся? Открывай ротик. Будем кушать кашку, – она зачерпнула из миски манку и поднесла ложку к его рту. – Давай кушай. Ложечку за маму. Ложечку за бабушку Олю. Ложечку за тётю Валю. Ложечку за тётю Галю. Скоро наш Лёня будет здоров. Он выйдет из больницы. Он пойдёт в другую школу. Он вырастет и станет большим-пребольшим командиром. И всех накажет, кто устроил пожар в классе. Наш Лёня самый, самый лучший.

Отчизны сын

В стрелковой роте его считали странным, а во взводе и вовсе долго называли блаженным, до того дня, когда политрук под видом своего дня рождения налил ему стакан водки. Миронов был после наряда и очень скоро уснул прямо за столом. Политрук обшарил его карманы и вещмешок. Нашёл записную книжку. В ней – короткое стихотворение:

 
Дочка, Дуся-дорогуся,
Я с победою вернусь!
Будь уверенной. И пусть
Нас с тобой покинет грусть.
Так что ты не очень хмурься
И тем более не дуйся.
Слушай деда и бабусю,
Лапка, лапочка, лапуся,
Дорогая моя Дуся!
 

Здесь же были и две фотокарточки. Миронов с женой. На отдельной – он с девочкой-подростком.

Алексей женился сразу после срочной службы в начале тридцатых. Жена умерла при родах. Девочку назвали Дусей. Алексей души не чаял в дочке. Но после смерти жены оставил ребёнка на попечение своих родителей и ушёл добровольцем на Халхин-Гол. Потом был недолгий период пребывания рядом с дочкой. Затем случился Маннергейм. Теперь вот Гитлер.

Миронов вечно что-то мурлыкал, напевая себе под нос. Иногда можно было наблюдать необъяснимую улыбку на его лице. Впрочем, письма он получал чаще всех и в основном написанные детской рукой его несравненной Дуси.

На фронт Алексей попал не сразу. Не отпускали его. На заводе ценили, дали бронь как специалисту, к тому же знали: вдовец, да ещё с ребёнком. Да и родители отговаривали: хватит, навоевался. Однако, как только попёр Гитлер, он сразу же начал проситься на фронт. Всякий раз ему давали от ворот поворот. Но потом махнули рукой и дали предписание явиться по месту формирования резерва. Поэтому в роту он попал аккурат только ко Ржеву, осенью сорок второго.

Обстановка тогда менялась по несколько раз в день. Рота закрепилась на коротком участке лесной дороги. Соорудили три дзота и блиндаж. Соединили их траншеей. Но тут вдруг неожиданно поступил новый приказ: оставить эту позицию и перейти на другую. Временно, до прихода другого подразделения, решено было оставить здесь Миронова с пулемётом и противотанковым ружьём – на всякий случай. Во взводе их всего было два: однозарядное Дегтярёва и пятизарядное Симонова. Ему оставили первое. Пулемёт Дегтярёва Алексей знал хорошо и стрелял отменно. А вот c противотанковым ружьём ПТРД41 дело обстояло иначе. Точнее, этот вид вооружения ему держать в руках ещё не доводилось. Правда, командир взвода проинструктировал его подробно, а на прощанье сказал: «Там, в ящике, есть печатная инструкция, так что можешь ещё почитать на досуге для закрепления материала. Хотя сомнительно, чтобы здесь появились танки. В общем, не пропадёшь. Через пару дней встретимся. Бывай».

Ночь прошла относительно спокойно, лишь доносились до него залпы и взрывы. А под утро Алексей услыхал мотоциклетный треск. Прислушался. Доносился он не из тыла. А через несколько секунд увидел: прямо на него, один за другим, шли три мотоцикла с немцами. «Видимо, разведгруппа», – сообразил Миронов. Он сначала, было, припал к пулемёту, но через секунду принял решение не мелочиться. Потянул к себе противотанковое ружьё, помня инструкцию комвзвода, зарядил, прицелился и шарахнул по головному мотоциклу. Тот подпрыгнул и, сделав кульбит, замер грудой искорёженного металла, подмяв под себя седоков. Чтобы не терять время на перезарядку, Миронов, быстро пересев за пулемёт, расправился с двумя остальными мотоциклами, так что в обратном направлении восвояси успел убраться один солдат. Поэтому Миронов не удивился, когда через полчаса показалась цепь автоматчиков. Когда первые десять-пятнадцать немцев полегли, Миронов увидел, что его пытаются обойти. Он перебежал по траншее в другой дзот и оттуда повёл огонь. Вскоре и эта атака была отбита. Через какое-то время ему пришлось бежать в правый дзот, так как нависла новая угроза обхода. И эта группа немцев полегла среди деревьев. Потом опять на левый фланг позиции, вновь направо. Потом в центр. Опять налево. Так всё утро он и мотался с одного фланга на другой, создавая у немцев ложное представление, что на противостоящей к ним позиции находится как минимум один упорный и отважный взвод красноармейцев. В полдень в небе показались «мессершмитты». Когда через час Алексей выбрался из-под земли и остатков дзота, он не узнал обстановку. Едва переведя дух и кое-как приведя позицию в положение, пригодное к бою, он с ужасом услыхал шум приближающегося танка. Судорожно отыскал противотанковое ружьё. Проверил готовность. И едва успев залечь «наизготовку», увидел это мерзкое железное чудовище уже в сотне шагов от себя. Он успел сделать выстрел. Только один. И опять удача. Танк забуксовал на перебитой гусенице и кособоко замер. Из него выбрался экипаж и, отстреливаясь, ретировался. Но Миронову и тут повезло. Немцы ушли, не причинив ему вреда.