Текст книги "Император Николай II. Тайны Российского Императорского двора (сборник)"

Королева приняла в нас четверых горячее участие и пригласила нас гостить до прихода Русского О-ва Пароходства и Торговли, идущего в Александрию, к Себе в имение «Татой», где обыкновенно Королевская Семья проводила лето и осень.

В «Татое» мы имели счастье познакомиться с принцессой Марией Георгиевной[246]246
  Мария Георгиевна (1876–1940) – великая княгиня, правнучка императора Николая I, урожденная греческая принцесса, дочь короля Греции Георга I (1845–1913) и великой княгини Ольги Константиновны. Супруга с 30 апреля 1900 г. великого князя Георгия Михайловича (1863–1919), который был расстрелян чекистами в Петропавловской крепости. Имела двух дочерей Нину и Ксению, во время революции с ними находилась в Англии. С 16 декабря 1922 г. супруга греческого вице-адмирала Перикла Иоанидиса (1881–1965). Проживала в Лондоне и Риме. Скончалась в Греции.


[Закрыть] и представиться Ее жениху Великому Князю Георгию Михайловичу[247]247
  Георгий Михайлович (1863–1919) – великий князь, внук императора Николая I, третий сын великого князя Михаила Николаевича, двоюродный дядя императора Николая II. Женат был с 1900 г. на Марии Георгиевне, принцессе греческой, дочери своей двоюродной сестры великой княгини Ольги Константиновны и имел от брака двух дочерей. Генерал-адъютант (1909) Свиты императора Николая II, генерал от инфантерии. Участник Первой мировой войны. Состоял при Ставке Верховного главнокомандующего, ездил с особой миссией в Японию (1915–1916). Управляющий русским музеем императора Александра III, нумизмат; почетный член Императорского географического общества. Расстрелян был большевиками 28 января 1919 г. в Петропавловской крепости вместе с великими князьями Романовыми.


[Закрыть], гостившему в то время в Греции.

Четыре дня, проведенные в «Татое», останутся навсегда у меня в памяти, так как благодаря простоте и ласковости Августейшей Хозяйки, полному невмешательству Короля и дружескому к нам отношению редко симпатичного Великого Князя и Его невесты мы вскоре почувствовали себя как бы в России в богатом помещичьем доме. Этикет соблюдался лишь за объединенным столом и то мало стеснительный, остальное же время мы проводили в обществе Королевы и Ее семьи, не чувствуя никакого стеснения. В один из вечеров Королева потребовала записать что-нибудь в Ее альбом и нам, скромным офицерам флота, пришлось внести свои записи в альбом, где я лично прочел собственноручную запись Императора Александра III с Его характерным росчерком следующего содержания: «Очень часто вспоминаю Тебя, дорогая Ольга, в особенности последнее время. Александр». Запись эта была внесена незадолго до кончины Государя.

Как-то сидя в саду после завтрака, Великий Князь обратил внимание на прекрасную обувь у одного из нас. Все невольно опустили глаза на счастливого обладателя и заметили, как принцесса быстро спрятала свои ножки под стул и переконфузилась. Великий Князь поддержал нашу просьбу объяснить в чем дело, после чего Принцесса тихонько высунула снова свои ножки и показала нам свои старые, престарые, совершенно сношенные туфельки, что и возбудило всеобщий смех.

Пришел очередной пароход, и нам пришлось покинуть Королевский гостеприимный дом.

Почти 2 месяца тянулось наше путешествие до встречи с Тихоокеанской эскадрой в Нагасаки. Не обошлось без тяжелой аварии, стоившей жизни 23 человекам, так как на переходе от Сингапура до Сайгона на нашем старом французском пароходе взорвало сухопарник и обварило людей, а нас оставило без паров и машин на целые сутки. Слава Богу, что была тихая погода и шторм разразился двое суток спустя, когда мы стояли уже в Сайгоне, до которого мы дошли с большим трудом по приведении части уцелевших котлов и машины в порядок. Радио-телеграфа не было, и дать знать о несчастии не было никакой возможности. Разразись шторм дня на два ранее, были бы мы все на дне океана, так как пароход неминуемо выкинуло бы на берег.

В Сайгоне пришлось пересесть на небольшой пароход, совершавший рейсы вдоль берега ИндоКитая, и идти на нем до Шанхая, где мы пересели снова на океанский пароход уже английского общества, идущий в Японию. Благодаря этим переменам пароходов, мы остались совершенно без денег, но зато узнали на практике, как высоко стояло на Дальнем Востоке русское имя, так как, кто бы не узнал о нашем стесненном материальном положении, все предлагали взаймы любую сумму денег без расписок, доверяя слову офицера.

Еще будучи в России, приходилось слышать много рассказов в морской среде о нашей Тихоокеанской эскадре, о блестящем состоянии судов ее, о редком порядке службы на ней и т. д. Поэтому понятно, что мы прибыли на флагманский корабль эскадры крейсер «Рюрик», чтобы представиться вице-адмиралу Алексееву[248]248
  Алексеев Евгений Иванович (1843–1917) – внебрачный сын императора Александра II. Генерал-адъютант (1903), адмирал (1903). Родился в г. Севастополе в семье капитан-лейтенанта И.М. Алексеева. Окончил Морской кадетский корпус (1863) и зачислен гардемарином в 4-й флотский экипаж. В 1863–1867 гг. участвовал в кругосветном плавании на корвете «Варяг». С 1878 г. командир крейсера «Африка». Морской атташе во Франции (1883–1888). Капитан 1-го ранга (апрель 1886). С 1886 г. командир крейсера «Адмирал Корнилов»; сопровождал наследника престола, будущего Николая II, в путешествии на Дальний Восток (1891). Контр-адмирал (январь 1892). Помощник начальника Главного морского штаба (1892–1895), начальник Тихоокеанской эскадры (1895–1897), вице-адмирал (апрель 1897), генерал-адъютант Свиты императора (1901), адмирал (1903). Кавалер ордена Св. Георгия 3-й ст. (1904), золотой, бриллиантами украшенной сабли (1900). В 1899–1903 гг. был назначен главнокомандующим войсками Квантунской области и морскими силами на Тихом океане. Наместник Его Величества на Дальнем Востоке (1903–1905). В начале Русско-японской войны – главнокомандующий всеми вооруженными силами России, действующими против Японии. Сперва его главная квартира находилась в Порт-Артуре, а в апреле 1904 г. перенесена в Мукден. Между ним и командующим сухопутными силами Куропаткиным скоро начались серьезные разногласия (Алексеев стоял за наступление, Куропаткин за отступление), после битвы при Шахэ его увольняют от должности главнокомандующего и назначают на его место Куропаткина. 13 июня 1905 г. смещен с указанных должностей с назначением членом Государственного совета (1905–1917). Член Государственного совета, присутствующий в Совете по Высочайшему назначению (1916). В 1896 г. именем Алексеева назван полуостров на побережье Японского моря в Корее (ныне Менхебандо). С апреля 1917 г. в отставке. Скончался в г. Ялте в возрасте 74-х лет; похоронен там же.


[Закрыть], не без некоторого трепета. После представления флаг-капитану и чинам штаба нас в столовую адмирала и к нам вышел грозный начальник эскадры. Поздоровавшись с нами довольно сухо, адмирал поразил нас оригинальным вопросом: «Зачем Вы приехали?» На это старший из нас доложил, что мы командированы из отряда Средиземного моря на пополнение некомплекта офицеров на судах эскадры. «У меня нет вакансий, и я ни о какой присылке не просил», – заявил нам адмирал, точно нас могло это каким бы то ни было образом касаться. Такая встреча нас крайне удивила. Несмотря на такое категорическое заявление адмирала, все же штаб его немедленно расписал нас на различные корабли, причем я попал на крейсер 1 ранга «Адмирал Нахимов», считавшийся в то время одним из лучших кораблей флота. Каково же было мое удивление, когда, явившись на крейсер, я узнал, что мало того, что есть еще свободные вакансии для офицеров, но многие из них плавают по 5, 6 лет и жаждут вернуться в Россию, но их не отпускают. Это была своеобразная система адмирала Алексеева считать, что офицеры могут плавать на эскадре бессменно, а корабли без ремонта, почему после замены его контрадмиралом Дубасовым[249]249
  Дубасов Федор Васильевич (1845–1912) – участник Русско-турецкой войны, командир флотилии мелких судов (1877), занимавшихся установкой минных заграждений на Дунае. Георгиевский кавалер. Флигель-адъютант Свиты императора (1878). Впоследствии адмирал (1902), командующий Тихоокеанской эскадрой (1897–1899), вице-адмирал (1899), председатель Морского технического комитета (1901–1905). Генерал-адъютант (1905) свиты императора Николая II. Член Совета государственной обороны (1905). Адмирал (1906). В 1905 г. руководил подавлением крестьянского движения в Черниговской, Полтавской и Курской губерниях. С ноября 1905 по июль 1906 г. – московский генерал-губернатор, организатор разгрома Декабрьского вооруженного восстания в Москве. В 1906 и 1907 гг. подвергался покушениям эсеровских боевиков-террористов и был дважды ранен. С 1906 г. член Государственного совета, с 1907 г. член Совета государственной обороны.


[Закрыть] последнему пришлось поставить чуть ли не всю эскадру в глубочайший ремонт и списать большое количество офицеров, переутомившихся от беспрерывного плавания.

То же самое было и с организацией службы и внутреннего порядка на отдельных судах эскадры. Все было показное, и наружный вид эскадры был довольно грозный и красивый. На кораблях же царил большой беспорядок, дисциплины не было, командиры были часто неподготовленные к должности, а помощники начальника, младшие флагманы, не имели права голоса. Адмирал делал все сам, не доверяя никому.

В частности, крейсер «Адмирал Нахимов»[250]250
  Броненосный крейсер «Адмирал Нахимов» был спущен на воду в 1885 г. Водоизмещение 8524 т, мощность машин 7768 л. с., скорость хода 16,74 узла. Длина корпуса между перпендикулярами 101,5 м, ширина 18,4 м, среднее углубление 8,25 м. Бронирование: борт 254 мм, башни 203 мм, палуба 51–76 мм, боевая рубка 152 мм. Вооружение: 8 – 203-мм, 10 – 152-мм, 12 – 47-мм, 6 – 37-мм, 2 десантные пушки, 4 пулемета, 3 минных аппарата. Дальность плавания 4200 миль. Длительное время был в числе самых мощных и быстроходных крейсеров в мире. Геройски погиб в Цусимском сражении 28 мая 1905 г.


[Закрыть], в состав которого вошел я, имел командиром капитана 1 ранга Небогатова[251]251
  Небогатов Николай Иванович (1849–1922) – контрадмирал, командующий 3-й Тихоокеанской эскадрой, за сдачу эскадры противнику приговорен в 1906 г. к смертной казни, замененной 10-летним заключением в крепости (1907), в 1908 г. помилован.


[Закрыть], занятого исключительно хозяйственными соображениями, а старшим офицером капитана 2 ранга Добротворского[252]252
  Добротворский – капитана 2-го ранга на броненосном крейсере «Адмирал Нахимов».


[Закрыть], не признающего уставов и законных положений и руководствующегося лишь своими желаниями. Старший механик плавал 7 лет и занимался больше заведованием столом в кают-компании. Большинство старших офицеров плавали тоже около 7 лет и все были переутомлены и мечтали только об отбытии домой на родину. Котлы и машины, а также все вспомогательные механизмы крейсера требовали капитального ремонта, о котором не хотел слышать начальник эскадры.

Служба на корабле поставлена была ужасно, и во всем царил полный хаос и самоуправство. Каждый вахтенный начальник делал, что ему вздумается, так как общее руководство отсутствовало.

В таком же приблизительно положении были почти все суда эскадры.

К счастью, через несколько месяцев закончилось командование эскадрой адмиралом Алексеевым, и он отбыл в Россию, сдав свою должность грознейшему из адмиралов в то время в русском флоте контр-адмиралу Дубасову, герою еще Турецкой кампании.

Первой мерой нового начальника было производство ремонта на судах, а второй – замена уставшего личного состава свежим из России. Около 6 месяцев эскадра была небоеспособна, но, к счастью, это совпало с нашей стоянкой во Владивостоке. Осенью эскадра перешла в Японские воды уже в полном порядке, подчищенная и подтянутая, так как новый начальник эскадры иначе понимал дисциплину и порядок, чем его предшественник.

Нужно отдать справедливость, что адмирал Дубасов был во всех отношениях полной противоположностью адмиралу Алексееву, не допуская обмана даже ради шутки, изучая сам все до мелочей, требуя от своих подчиненных работы и несения ответственности за вверенные им части, не скрывая правды от высшего начальства.

В это время эскадра Тихого океана проводила лето во Владивостоке, а остальную часть года в японских водах, имея стационеров в корейских бухтах. Небольшие суда посылались на север для охраны котиковых промыслов и обхода наших портов.

Владивосток представлял из себя большое село, в котором лучшими домами были: дом командира порта, губернатора, морское собрание и магазины «Купера и Альберса» (правильно «Кунста и Альберса». – В.Х.). Коммерческий порт и док только начали строиться. Железная дорога не была соединена, и по ней проехать можно было всего несколько станций. Порт и мастерские его работали слабо, и ремонт судов велся своими судовыми командами. Центром жизни были эскадра и морское собрание, в котором во время стоянки судов давались еженедельные балы. Общество было очень небольшое, главным образом семьи служащих, офицеров, инженеров. Частных лиц и фирм почти не было. Единственным развлечением для офицеров эскадры было морское собрание и небольшие охоты в окрестностях города и на ближайших островах.

Второй стоянкой эскадры был японский порт Нагасаки, где японцы принимали нас исключительно радушно. За неимением дока во Владивостоке, судам приходилось пользоваться японскими доками и мастерскими, почему японцы отлично были в курсе состояния нашей эскадры. Кроме того, на суда свободно допускались в часы отдыха японские торговцы разной мелочью, портные, сапожники и т. д., среди которых, очевидно, было много специальных агентов.

Сам город Нагасаки был просто небольшой деревней, очень красиво расположенной на склоне гор среди садов. Напротив города на другом берегу бухты находилась деревня Инос, где, главным образом, и проводили свободное время офицеры и матросы эскадры. Здесь две японки открыли два небольших ресторана в русском стиле, где офицеры чувствовали себя как дома, играли на бильярде или в карты, могли вкусно пообедать и, кроме того, познакомиться с молодыми японками, на которых женились гражданским браком. Последние совершались часто и сплошь да рядом были очень счастливыми и продолжительными.

Вообще, в это время у нас были самые лучшие отношения с японцами и мы все пользовались у них большим уважением и полным доверием. Камнем преткновения служила Корея, в которой Россия добивалась иметь преобладающее влияние, вытесняя японское. Поэтому суда нашей эскадры стояли стационерами в корейских портах и эскадра часто заходила в различные порты, изучая входы и выходы и вместе с тем поддерживая связь с корейским Королем, которому начальствующие лица делали визиты, для чего ездили в город Сеул. В то время Корея была страна исключительно бедная, полудикая, населенная малоразвитым и ленивым населением, относящимся ко всему безразлично.

Трудно было решить, зачем нужна была России Корея, когда у самой был непочатый край свободных земель, несметные богатства, никем не разрабатываемые, и недостаток в энергичных людях с инициативой и денег для финансирования предприятий.

Те м более было непонятно, когда мы неожиданно получили приказ идти в Порт-Артур[253]253
  Порт-Артур (Люйшунь) – город и незамерзающий порт в Китае, в провинции Ляонин, на южной оконечности полуострова Ляодун, на берегу Желтого моря. По китайско-русской конвенции 1898 г. передан России в аренду сроком на 25 лет. Русская военно-морская крепость, база 1-й Тихоокеанской эскадры. Героическая оборона Порт-Артура во время Русско-японской войны 1904–1905 гг. (продолжалась с 27 января по 20 декабря 1904 г.) началась с нападения японского флота на корабли эскадры и последующих бомбардировок города. Крепость выдержала 4 штурма японцев. Здесь сохранились кладбища русских воинов.


[Закрыть] и Талиенван[254]254
  Талиенван (Да-Лань-Вань) – бухта Ляодунского залива Желтого моря в уступленной Китаем в пользование России территории Квантунского полуострова (1898), в южной части Маньчжурии, в 45 в. на СВ от Порт-Артура. Бухта хорошо защищена от ветров и удобна для стоянки больших судов.


[Закрыть] и узнали, что предполагается оккупация Квантунского полуострова.

Перед самым выходом в море я был переведен вахтенным начальником на канонерскую лодку «Отважный», на которой и прибыл в Порт-Артур в составе небольшого отряда из крейсеров «Адмирал Нахимов» и «Адмирал Корнилов» и лодки.

Придя на рассвете к Порт-Артуру, мы стали на якорь по диспозиции, данной контр-адмиралом Реуковым[255]255
  Реуков (возможно, Реутов) – контр-адмирал, командир отряда крейсеров, посетивших Порт-Артур.


[Закрыть], державшим флаг на крейсере «Адмирал Нахимов». Часа через два после нашего прихода пришел английский отряд также из 2-х крейсеров и одной лодки и стал по точно такой же диспозиции, но так, что очутился между нашими судами и берегом, т. е. как бы прикрывая берег от нас.

Контр-адмирал Реуков получил от начальника эскадры сведения о сильном возбуждении в Англии против предполагаемого захвата нами Порт-Артура и о возможности начала военных действий. И действительно, вопреки обычаю, старший английский командир не счел нужным сделать визит нашему адмиралу, что подтверждало на практике натянутость отношений между Россией и Англией.

Через несколько дней положение разъяснилось и адмирал Реуков получил извещение, что острый момент миновал, так как Англия согласилась на захват нами полуострова, и немедленно от английского крейсера отвалил вельбот с командиром, решившим сделать, наконец, традиционный визит. По входе на палубу командир английского крейсера был очень любезен, объяснив, что срочные дела помешали ему иметь удовольствие познакомиться немедленно с адмиралом, но теперь он освободился, и закончил свой визит приглашением устроить на этих днях увеселительный пикник на берегу, так как стоять на этом рейде очень уж тоскливо.

Через несколько дней англичане ушли и мы остались единственными хозяевами положения.

Вскоре в Порт-Артур подтянулась вся эскадра с начальником ее, который приказал крейсеру «Адмирал Нахимов» приготовиться к переходу в Россию, куда крейсер вызывали для капитального ремонта и перестройки.

Перед самым уходом крейсера, не запрашивая моего согласия, приказом начальника эскадры я был переведен снова на крейсер «Адмирал Нахимов», что означало скорое возвращение на родину.

После сурового адмиральского смотра, на котором начальник, не скрывая, высказал командиру нашему свое неудовольствие плохим состоянием крейсера во всех отношениях, мы ушли в Нагасаки за углем, а затем тронулись в дальний путь через Гонг-Конг, Сингапур, Коломбо, Аден и Суэц на родину.

По пути мы встречали несколько раз наши боевые корабли, подтягивающиеся на усиление Тихоокеанской эскадры, и в том числе и броненосец «Наварин». Таким образом, оправдалось мое пророчество. Плавание наше было отличное в смысле морском, так как шли мы почти все время при дивной погоде, что обыкновенно бывает ранней весной, но очень тяжелое в нравственном отношении, так как и командир и старший офицер, воспользовавшись дальностью расстояния до высшего начальства, перестали стесняться и на крейсере творились дивные дела, благодаря которым я твердо решил по приходе в Россию уйти из флота, где командиры могли заниматься хозяйственными оборотами, приносящими пользу их собственному карману, а в строевом отношении руководствоваться не уставами и положениями, а тем, «чего моя левая нога захочет».

В первых числах мая месяца 1898 г. мы, наконец, увидели родной Финский залив и, не доходя Кронштадта, свернули в Биоркэ-Зунд с целью простоять там несколько дней и привести крейсер в полный порядок к предстоящим смотрам.

Не успели мы, по постановке на якорь, начать чистку, мытье и окраску, как пришла телеграмма от Главного Морского штаба с приказанием следовать немедленно в Кронштадт, так как Главный Начальник флота Великий Князь Алексей Александрович собирается ехать на отдых за границу, а перед отъездом желает сделать смотр крейсеру.

На другой же день на рассвете мы снялись и к 9 часам утра стояли уже на якоре на Большом Кронштадтском рейде. Как только мы прошли входные бочки, к борту подошел катер Штаба Порта с адъютантом штаба, который, войдя на палубу, поздравил с приходом и сообщил, что Великий Князь вчера уехал за границу, а главный командир сейчас в Петербурге у Государя и неизвестно, когда вернется. Поэтому было условлено, что крейсер будет ожидать посещения главного командира вплоть до сигнала на мачте Штаба Порта с разрешением иметь сообщение с берегом, что будет означать о невозможности главному командиру посетить крейсер в этот же день.

Благодаря этому, по постановке на якорь крейсер спустил только паровой катер, на котором командир в полной парадной форме поехал на берег для явки по начальству, а мы все остались на крейсере в ожидании возможного смотра.

Около 5 часов вечера после бесплодного и нудного ожидания, когда у большинства офицеров на берегу были семьи, ожидавшие их по три и больше года, с вахты прислали сообщить радостную весть, что поднят сигнал с разрешением иметь сообщение с берегом, т. е., что означало, что смотр откладывается на другой день.

Немедленно было приказано снять парадную форму, а матросам первосрочное обмундирование, затем спустить второй паровой катер, на котором все свободные офицеры отправились на берег. В том числе был и я. Подходя к воротам гавани, мы встретили наш же катер с командиром, который по свойственной ему вежливости на наше отдание чести отвернул голову в другую сторону. Идя дальше, мы встретили катер с главным командиром генерал-адъютантом Казнаковым[256]256
  Казнаков Николай Иванович (1834–1906) – попечитель великого князя Николая Константиновича, флигель-адъютант свиты императора (1879). Вице-адмирал (1891) и старший флагман Балтийского флота. С августа 1893 г. по 1899 г. главный командир Кронштадтского порта и военный губернатор Кронштадта. С 1899 г. член Адмиралтейств-совета.


[Закрыть] и двумя дамами, направляющимися, по-видимому, на рейд. Это заставило нас остановиться и обсудить вопрос, что делать, но, приняв во внимание, что командир прошел мимо, ничего нам не передав, а главный командир идет с дамами, было решено, что последний просто делает частную поездку по рейду, где в это время собралось несколько кораблей из заграничного плавания. Таким образом, решили идти дальше и сойти на берег.

На другое утро мы узнали, что, рассуждая логично, мы оказались неправыми и что главный командир сделал смотр крейсеру, оставшись крайне недовольным отсутствием офицеров. Командир наш, вместо того, чтобы правдиво изложить начальнику, почему это произошло, взвалил всю вину на гг. офицеров, заявив, что большинство уехало самовольно. Кроме того, оказалось, что подход катера главного командира не был своевременно замечен вахтой, почему чуть-чуть не спустили на него баркаса, а, заметив ошибку, растерялись и бросили баркас в воду с большой высоты, почему переломалась стрела и чуть не убила гребца на баркасе. Главному командиру пришлось самому первому подать помощь раненому. Дамы на катере главного командира оказались женами наших офицеров, которые стояли на пристани в ожидании съезда мужей.

Главный командир, увидя их, предложил им проехаться с ним и раньше увидеть мужей своих, на что они, конечно, с радостью согласились. А мужья их шли на нашем катере и прошли мимо своих жен, не узнав их после трехлетней разлуки.

Та к встретила наша главная база корабль, проплававший около 7 лет за границей.

Начался ряд смотров всевозможных начальствующих лиц, перед окончательным смотром особо назначенной комиссии, производящей смотр по особой установленной программе.

С этой целью наш крейсер и еще три корабля, тоже возвратившиеся из заграничного плавания, перешли в Биоркэ-Зунд, имея на своем борту комиссию. На переходе от Кронштадта до Биоркэ был произведен ряд учений одновременно на всех кораблях, как, например, спуск шлюпки для спасения упавшего за борт человека и т. п. На якоре в Биоркэ всем кораблям то всей комиссией, то отдельными ее членами делался самый точный экзамен по всем отраслям. Закончился смотр боевой стрельбой в открытом море по плавающему щиту. Здесь наш крейсер отличился особенно, расстреляв три щита, которые адмирал не приказал даже подымать, настолько они были избиты.

Таким образом, только через 5 дней мы вернулись в Кронштадт, чтобы после последнего смотра Государя Императора ввести крейсер в гавань и там его разоружить.

Царский смотр состоялся в один день всем 4 судам, вернувшимся из заграничного плавания, и прошел обычным порядком. Больше часа пробыл у нас Государь[257]257
  Император Николай II в своем дневнике от 13 мая 1898 г. сделал следующую запись: «Дождя не было, стояло холодное серое утро, но ко времени нашего приезда в Петербург погода прояснилась и стала теплее. На “Александрии” отправились из Невы в Кронштадт, куда прибыли к часу дня. Стали на якорь на Большом рейде и посетили последовательно броненосец “Имп. Николай I”, крейсера – “Адмирал Нахимов” и “Герцог Эдинбургский”. Первые два вернулись после 4 с половиною летнего плавания. Все суда в щегольском блестящем виде, на каждом встретил по несколько знакомых офицеров по плаванию 1891 г. На рейде было просто жарко! На “Эдинбургском” было отлично проделано парусное учение. В 3 ¹/₂ ушли обратно в Питер. Пили чай на яхте и в 6 ¹/₄ были дома. Обедал д. Павел, с которым мы покатались. Очень доволен этим приятным и свободным днем». (Дневники императора Николая II (1894–1918). Т. 1 (1894–1904). М., 2011. С. 407–408.)


[Закрыть] с Императрицей, осматривая корабль до мельчайших подробностей и произведя целый ряд учений.

После бессчетных смотров, Высочайший смотр показался самым легким, а Государь и Императрица были как всегда бесконечно милостивы и ласковы, благодаря личный состав за службу и долгое заграничное плавание.

На другой же день крейсер ввели в гавань, и началось разоружение и завоз всего инвентаря по магазинам, на что было дано определенное время.

Совершенно неожиданно для себя я получил срочное предписание Штаба Порта выехать в г. Либаву[258]258
  Либава – порт в Балтийском море (ныне г. Лиепая, Латвия).


[Закрыть] для явки на учебное судно отряда Морского Кадетского Корпуса «Князь Пожарский», на котором я когда-то сам плавал кадетом.

Пришлось немедленно выехать в Либаву, где я и явился к своему новому месту службы.

Учебное судно «Князь Пожарский» когда-то было грозным бронированным крейсером, вооруженным 8 орудиями 8’’ калибра и 2–6’’. Теперь же орудия были сняты, судно давно не ремонтировано и плавало только 3 месяца в году специально для практики кадет Морского Корпуса.

Оказалось, что судно задержалось в Либаве специально ради меня, так как настолько был велик некомплект в офицерах, что затруднительно было плавать. Немедленно после моей явки мы снялись и вышли в море, направляясь в Финский залив.

Как ни был стар корабль, не имеющий даже электрического освещения, как ни было скучно плавание с кадетами после кругосветного плавания на одном из лучших судов русского флота, все же я почувствовал себя снова в нормальной морской обстановке, в товарищеской среде морских офицеров и под начальством достойных командиров, что и побудило меня переменить мое решение о выходе из морской службы.

Вернувшись осенью в Кронштадт и разоружив «Князь Пожарский», на котором я был уже ревизором, мне надлежало зиму служить в береговом экипаже. Но, ознакомившись с положением дела в экипажах и увидев всю кошмарную в них разруху и неразбериху, я испугался такой службы и на зиму прикомандировался к учебной команде унтер-офицеров, т. е. к школе, где воспитывались будущие унтер-офицеры флота. Можно смело сказать, что это была единственная часть в Кронштадте, находящаяся в большом порядке, где руководствовались строго уставами и приказами.

На следующий год я решил идти слушателем в минный офицерский класс, что я и исполнил, проплавав еще одну летнюю кампанию на «Князе Пожарском».

К концу плавания, когда весь отряд Морского Корпуса стоял на якоре в Балтийском порту, с моря совершенно для нас неожиданно показалась яхта Главного Начальника флота Великого Князя Алексея Александровича «Светлана» под брейд-вымпелом Великого Князя, направляющая свой путь явно к нам на рейд.

Действительно, через каких-нибудь полчаса яхта стала на якорь недалеко от отряда и начальник отряда, он же директор Морского Корпуса, контрадмирал Кригер[259]259
  Кригер Александр Христианович (1848–1917) – окончил Морской кадетский корпус (1868). Мичман (1870). Служил на военных кораблях. Капитан 1-го ранга (1891). Контр-адмирал (1896), являлся директором Морского кадетского корпуса и одновременно начальником Николаевской Морской академии (1896–1901). Вице-адмирал (1903), главный командир отряда судов в Средиземном море (1901–1903), командующий Черноморского флота в 1904 г. Скончался 24 апреля 1917 г. в Петрограде.


[Закрыть] отбыл на яхту со строевым рапортом.

Через несколько минут после этого на яхте подняли сигнал: «Князю Пожарскому» ожидать немедленного посещения Генерал-Адмирала, после чего от яхты отвалил паровой катер с Великим Князем и Свитой Его. Вступив на палубу, приняв рапорт, поздоровавшись с личным составом, Великий Князь приказал распустить фронт и произвести кадетам парусное учение. Началось со спуска и подъема брам-рей и брам-стенег, а затем произвели смену марселя. Мне, как не принимающему непосредственного участия в учении на бизань-мачте[260]260
  Бизань-мачта – кормовая мачта (у судов с тремя и более мачтами).


[Закрыть], удалось спокойно любоваться кошмарной картиной этого учения, во время которого произошло буквально все, что может видеть моряк в кошмарном сне. Обычно спуск или подъем брам-рей и стенег занимает 1 ¹/₂–2 минуты и производится быстро, плавно и бесшумно. Слышны только слова команды начальника и трение снастей или топот ног. Здесь же меньше всего было слов команды, так как стояла сплошная ругань, от Великого Князя начиная и кончая последним кадетом.

После учения кадет поставили во фронт, и Великий Князь вместо обычной благодарности сказал: «Отвратительно, хуже быть не могло». Повернувшись затем к начальнику отряда контрадмиралу Кригеру, Великий Князь спросил: «А их сечь нельзя?» На отрицательный ответ Кригера Великий Князь сказал: «Жаль, очень жаль».

Та к неудачно закончился этот смотр кадетского отряда, который все же прошел бесследно для всех.

А это было еще только начало падения дисциплины во флоте, дошедшее потом до геркулесовых столбов, когда офицер не мог ходить по улицам в Кронштадте во избежание целого ряда инцидентов. Как известно, все это закончилось революцией 1905 г.

Поступив в октябре месяце слушателем в Минный Офицерский класс, я снова очутился в положении ученика. Занятия начинались в 8 часов утра и тянулись с небольшими перерывами до 8 часов вечера, когда, придя домой, приходилось немедленно садиться за лекции и заучивать объясненное. Необходимо пояснить, что в это время во флоте был уже острый недохват офицеров и нельзя было найти достаточного количества желающих поступить в Артиллерийский или Минный Офицерские классы. Поэтому принимались все без экзамена, а повторный экзамен производился в конце декабря месяца. Не выдержавшие экзамена отчислялись от класса в наличие своих экипажей. Вот к этому-то экзамену и приходилось готовиться с первых же дней, так как в 6 месяцев зимних занятий нам должны были прочесть курсы, которые проходят в специальных институтах в продолжение 4 лет. Много раз подымался вопрос о прохождении того же курса в двухгодичный срок, но высшее начальство не могло утвердить этой меры за крайним недохватом офицеров во флоте.

После успешной сдачи окончательных экзаменов перед специальной комиссией от флота мы, слушатели, были распределены по судам Минного Отряда, находящегося под командованием капитана 1 ранга Дабича[261]261
  Дабич Николай Дмитриевич (1857–19?) – флигель-адъютант Свиты императора (1904), капитан 1-го ранга, командир крейсера «Громобой».


[Закрыть].

Отряд имел свою постоянную стоянку на Транзундском рейде, где и производились все стрельбы, опыты и т. д.

Каждый слушатель должен был сам лично собрать мину Уайтхеда и затем произвести ею же выстрел, а затем пробыть некоторое время в должности минного офицера своего учебного судна. Тут же попутно обучались и матросы на звание минера и минного унтер-офицера. Каждый слушатель имел свою группу слушателей-матросов, с которой и проходил все учения.

Что было очень трудно и неправильно – необходимость, ввиду недохвата офицеров, нести одновременно корабельную общую службу. Это сильно утомляло слушателей, занятых целый день всевозможными учениями, а затем ночью не досыпающих из-за вахт.

Осенью после 4-месячного плавания вновь был произведен экзамен особой комиссией от флота, после чего мы получили право на знак и звание минного офицера 2-го разряда.

Мне, как окончившему одним из первых, начальство предложило остаться при Минной школе для преподавания нижним чинам, на что я охотно согласился и был назначен минным офицером учебного судна «Европа».

Дальнейший план моей службы состоял в том, чтобы, пробыв немного при Минной школе, выбрать себе какой-нибудь вновь строящийся корабль и уйти на нем в заграничное плавание. Но человек предполагает, а Бог располагает. Та к случилось и со мной.

Совершенно независимо от меня флаг-капитан Его Величества генерал-адъютант вице-адмирал Ломен[262]262
  Ломен Николай Николаевич (1843–1909) – окончил Морской корпус (1864). С 1877 по 1878 г. – капитан «Систова». Капитан клипера «Пластун» (1884–1887). В 1888 г. командовал фрегатом «Адмирал-генерал». С 1887 по 1889 г. – капитан строящегося фрегата «Память Азова». Командир фрегата «Память Азова» (1890–1891), на котором путешествовал цесаревич Николай Александрович на Дальний Восток. Заведующий Военно-морским ученым советом Главного морского штаба (1892–1893). Капитан императорских яхт «Полярная Звезда» и «Штандарт». Флигель-адъютант Свиты императора (1893). Контр-адмирал Свиты императора (1894). Флаг-капитан Его Императорского Величества (1893–1905). Вице-адмирал (1.04.1901). Генерал-адъютант Свиты императора (1901). Адмирал. С 1905 г. был прикомандирован к Гвардейскому экипажу.


[Закрыть] категорично потребовал об учреждении должности минного офицера на Императорской яхте «Александрия» специально для заведования моторными катерами Государя и Великих Князей.

Оказалось, что три катера, находящиеся в Петергофе – летней резиденции Государя, не были в порядке и почти каждое плавание на них оканчивалось каким-либо инцидентом. Министерство отказывалось от утверждения такой должности; шел бесконечный спор, а тут наступило лето, и катерам нужно было быть готовыми. Тогда адмирал Ломен настоял на назначении на канонерскую лодку «Ерш»[263]263
  «Ерш» – канонерская лодка, прототип восьми канонерских лодок типа «Дождь». Деревянная винтовая лодка была задумана как один из элементов комплекса средств береговой обороны Балтийского флота в сочетании с башенными броненосными лодками, башенными фрегатами типа «Адмирал Спиридов» и фортами Кронштадта. В мирное время предусматривалось ее использование для нужд портового хозяйства и гидрографии. Проектное задание составила авторитетная комиссия под председательством контр-адмирала С.С. Лесовского. Строительство корпуса было начато 3 декабря 1873 г. в деревянном эллинге Нового адмиралтейства в Санкт-Петербурге. Спуск на воду состоялся 5 августа 1874 г., вооружена была одним 280-мм орудием. В 1892 г. переклассифицирована в канонерскую лодку береговой обороны. Участвовала в учебных плаваниях на Балтике. Исключена из списков флота в 1907 г.


[Закрыть], несшую ежегодно морскую охрану Петергофского рейда, минного офицера, которому и поручить заведование катерами. На канонерской лодке «Ерш» в штате офицеров по какому-то курьезному недоразумению полагался минный офицер, хотя на лодке по этой специальности был всего только один прожектор.

Совершенно случайно выбор начальства выпал на меня, и я попал на Петергофский рейд на все лето на стоянку прямо против собственного дворца Государя. Мне же были заодно поручены катера.

Работа была несложная, и катера, приведенные в несколько дней в полный порядок, начали ходить безукоризненно. По роду же службы на лодке «Ерш» мне приходилось в день дежурства неотлучно наблюдать за морем около дворца и за береговой чертой. Невольно приходилось наблюдать отчасти за жизнью всей Царской Семьи, проводившей часть времени на берегу около дворца. Государь почти ежедневно выезжал в море на байдарке и совершал довольно продолжительные морские прогулки. Тогда нам приходилось вызывать из гавани дежурный охранный катер и иметь наготове судовую шлюпку.

Государь свободно управлял капризной шлюпочкой, пренебрегая часто довольно свежей погодой. Часто Его Величество подходил очень близко к лодке «Ерш», здоровался с командой и с офицерами. Почти ежедневно Государь купался и подходил к купальне, поставленной довольно далеко по берегу от дворца, на байдарке, посадив на нее же свою любимую собаку. Возвращение во дворец совершалось таким же образом.

Как-то раз Государь выехал на большой байдарке, посадив на нее Великого Князя Михаила Александровича[264]264
  Михаил Александрович (1878–1918) – великий князь, младший брат Николая II, генерал-адъютант Свиты императора, генерал-лейтенант (с 1916), член Государственного Совета, в 1899–1904 гг. – наследник престола до рождения цесаревича Алексея Николаевича. В 1898–1911 гг. служил в гвардии. Против воли императора в 1912 г. заключил за границей морганатический брак с Н.С. Вульферт (урожденная Шереметевская, в первом браке Мамонтова, во втором Вульферт), которой позднее, в 1916 г., был дарован титул графини Брасовой. Имел от брака сына Георгия (1910–1935), который унаследовал фамилию и титул матери. Некоторое время был вынужден с семьей проживать за границей, т. к. Николай II запретил ему возвращение на родину, уволил с занимаемых должностей и подписал указ о передаче в опеку его имущества. Благодаря вмешательству матери, вдовствующей императрицы Марии Федоровны, братья помирились. С началом Первой мировой войны ему было дозволено вернуться в Россию. На фронте в Галиции командовал Кавказской (Дикой) конной дивизией, позднее 2-м кавалерийским корпусом. Награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. и Георгиевским оружием за храбрость (1915). В конце 1916 г. назначен генералом-инспектором кавалерии. 3 марта 1917 г. отказался принять российский престол до решения Учредительного собрания; был подвергнут аресту Временным правительством в дни «корниловского мятежа», а также Петроградским ВРК во время Октябрьского переворота большевиков. По постановлению Совнаркома в марте 1918 г. выслан в Пермь, в ночь с 12 на 13 июня 1918 г. похищен и расстрелян чекистами в окрестностях Перми. В периодической печати было объявлено о побеге великого князя.


[Закрыть] и собаку. Не доходя до купальни, Великий Князь, раздевшись на байдарке, кинулся в воду, а за ним собака. Государь, привязав к купальне байдарку, тоже начал купаться, и я лично в бинокль наблюдал купанье двух Августейших Братьев, поражаясь их ловкостью и лихостью. Они и ныряли и кувыркались, боролись, брызгались и т. д.

В тот же день вечером после дежурства я был на музыке. Ко мне подошел один близко знакомый офицер полка, занимавшего это лето караул в Петергофе, и среди разговора о различных обычных светских пустяках сообщил, между прочим, под большим секретом сенсационную придворную новость, состоящую в том, что Государь окончательно поссорился с братом Великим Князем Михаилом Александровичем, на почве, как бы неправильного, его объявления Наследником Престола. Когда я невольно усомнился в правильности этой новости, мне было заявлено, что можно удивляться моему неверию, так как новость эту сообщило ему весьма влиятельное лицо, близко стоящее ко двору. Тогда пришлось мне рассказать ему то, что я видел сегодня лично во время купания. Моя новость была принята весьма сухо, скорее с большим неудовольствием, как явно опровергающая такую интересную вещь, как ссора двух Августейших Братьев… и думаю, что рассказчик продолжал верить в ссору и в этот вечер и в последующие дни многим поведал свою сенсационную новость, не отдавая себе отчета в своем проступке.

Описав этот случай, не могу умолчать о слухах вообще, пускаемых про Государя Императора, Императрицу и даже Августейших Детей. Все знают, как упорно держался слух о пьянстве Государя, говорили также о Его любовных связях, не пощадили и Государыню Императрицу, называя по именам Ее любовников, не щадили и Великих Княжон – очаровательных и скромнейших девушек, приписывая Им маловероятные вещи.

Лично я могу засвидетельствовать о ложности и злонамеренности таких рассказов, так как Государь пил иногда перед обедом одну или две рюмки водки и во время еды рюмку любимого портвейна или на парадных обедах один бокал шампанского. О любовных похождениях Государя не может быть и речи, так как трудно найти лучшего семьянина и мужа и человека, так глубоко любившего свою супругу. В тех немногих случаях, когда Государю приходилось говорить с дамами, всегда чувствовалось, что Он конфузится, стесняется и тяготится разговором.

Что касается Императрицы и ее отношений к Своему Супругу, можно сказать смело, что идеальнее отношений к мужу трудно было себе представить. Императрица не только глубоко любила Государя, но и глубоко Его уважала, дрожала за Него во время Его различных поездок, мучилась за Него, зная Его волнения, заботы и неприятности, и только и жила Им и для Него и своих детей. Все остальное было долгом, исполнением обязанностей Императрицы, а Государь и Семья были счастьем жизни.

Здесь кстати можно вспомнить о грязной клевете, пущенной в публику по поводу отношений Императрицы к генералу свиты Его Величества Александру Афиногеновичу Орлову[265]265
  Орлов Александр Афиногенович (1865–1908) – генерал-майор Свиты императора Николая II, командир л. – гв. Уланского полка (с 1902), командир 2-й бригады 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, близкий друг царской семьи. В 1905 г. начальник карательной экспедиции в Прибалтике. Умер от туберкулеза 4 октября 1908 г.


[Закрыть], бывшему командиру лейб-уланского Ее Величества полка[266]266
  Лейб-гвардии уланский полк – Лейб-гвардии Уланский Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны полк. 16 мая 1803 г. из эскадронов, отчисленных по два от гусарских полков: Сумского, Изюмского и Мариупольского и рекрутов, сформирован Одесский гусарский полк в составе 2-х пятиэскадронных батальонов. В этом же году преобразован в Уланский Его Императорского Высочества Цесаревича и Великого Князя Константина Павловича полк. 12 декабря 1809 г. 1-й батальон и половина запасного эскадрона переформированы в Лейб-гвардии Уланский полк. Шефом полка с 2 ноября 1894 г. состоял император Николай II. 13 ноября 1894 г. назван Лейб-Гвардии Уланским Ее Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны полком. С 4 марта 1917 г. лейб-гвардии 1-й уланский полк, с 8 июня 1917 г. гвардейский уланский полк. Полк укомплектовывался брюнетами с маленькими усами. Масти коней по эскадронам: светло-гнедые (1-й и 5-й), светло-гнедые белоногие (2-й), гнедые (3-й), темно-гнедые (4-й и 6-й). Входил в состав 2-й гвардейской кавалерийской дивизии (Гвардейский К, Петербургский ВО). Место дислокации – Новый Петергоф, перед Первой мировой 1914–1918 гг. в Варшаве. Старшинство 16 мая 1651 г.


[Закрыть].

Государь Император познакомился близко с Орловым во время своей службы в лейб-гусарском[267]267
  Лейб-гусары – полки, в данном случае гусары, получали приставку лейб, если шефом полков являлись император или императрица.


[Закрыть] Его Величества полку, где последний командовал эскадроном и тогда уже был на особенно блестящем счету за свое знание службы и лихость. С тех пор отношения Государя к Орлову ни разу не изменялись, и можно утверждать, что это был единственный действительный друг Государя, с которым Его Величество весьма часто говорил наедине, высказывая свои мысли и предположения. Известно, что Государь просил генерала Орлова всегда жить где-либо поблизости резиденции Его, дабы можно было приглашать его во дворец в случайную свободную минуту.