Текст книги "Император Николай II. Тайны Российского Императорского двора (сборник)"

Ранней весной 1914 г. III дивизион перешел в состав 2-й минной дивизии, базировавшейся на Свеаборгский порт (Гельсингфорс).

Начались плавания по изучению шхер с возвращением на субботу и воскресенье в Гельсингфорс. Обычным порядком производились артиллерийские и минные стрельбы. Известно было о предстоящем посещении России Президентом Французской Республики и английской крейсерской эскадрой под командованием адмирала Битти[381]381
  Битти (Beatty) Давид (Дэвид) (1871–1936) – граф (1919), адмирал британского флота (1919). В 1913 г. был назначен командиром I эскадры линейных крейсеров, с которой посетил в 1914 г. Россию. Вице-адмирал (1914). Во время войны провел ряд удачных боев с немецким флотом. Участвовал в Ютландском сражении (31 мая – 1 июня 1916 г.). В декабре 1916 г. был назначен главнокомандующим «Большим флотом» (1916–1918). В 1919 г. он был назначен первым морским лордом (начальник Морского генерального штаба). Принял участие в Вашингтонской конференции по разоружению (1923).


[Закрыть]. Ничего не предвещало скорого начала общеевропейской войны.

Флот продолжал быть все в том же составе, как был после конца Японской войны. Несмотря на то, что прошло почти 9 лет, в строй вошел один быстроходный миноносец «Новик»[382]382
  Особый комитет по усилению военного флота на добровольные пожертвования был учрежден 6 февраля 1904 г. На средства Комитета в 1905–1907 гг. построены четыре подводные лодки и восемнадцать эскадренных миноносцев водоизмещением 500–600 т. Последним кораблем, заказанным Комитетом, был «Новик» – первый русский турбинный эскадренный миноносец нового типа.


[Закрыть] и ожидалось вступление одного дредноута, почти законченного постройкой. Все остальное было еще на стапелях[383]383
  Стапель (от голл. – stapel) – наклонная к воде площадка, место для постройки судна и спуска его на воду. Постройка (сборка) судна на стапеле начинается с его закладки. Как правило, сборку судна на стапеле осуществляют из готовых блоков и секций, изготовленных в специализированных цехах (возможность изготовления блоков и секций «под крышей» позволяет повысить качество их сборки и сократить время изготовления). Одновременно со сборкой корпуса его насыщают крупногабаритным оборудованием. Процесс постройки судна на стапеле завершается его спуском.


[Закрыть] или еще в проектах.

При частых разговорах среди морских офицеров о возможности войны с Германией, обладавшей уже в то время сильным и новейшим флотом, становилась не ясной роль русского флота, который был ничтожеством перед германским. Было ясно одно, и это сознавалось каждым, что все исполнят свой долг до конца и погибнут геройски.

10-го июля, когда III дивизион находился в Кронштадте для приема новых самодвижущихся мин, получено было радио с приказанием всем судам идти на сбор в Ревель для предстоящих маневров. На другой день утром дивизион был на Ревельском рейде, где застал уже почти весь действующий флот.

Явившись начальнику дивизии, я узнал, что предполагаются большие маневры с участием абсолютно всех отрядов и судов, а на другой день с изменением общего политического положения было объявлено начальникам о возможности начала военных действий и III дивизион получил приказание идти в дозор к выходу из Финского залива для проверки всех входящих в залив судов.

С момента начала войны командующий флотом получил большую самостоятельность и права командующего Армией, а также неограниченные военные кредиты, что дало возможность произвести немедленно много крупных работ по защите Финского и Рижского заливов, входов в шхеры, улучшить и увеличить число наблюдательных постов, построить особую радиостанцию, очистить шхерный проход для линейных кораблей, углубить Моон-Зундский пролив[384]384
  Моонзунд (ныне Муху-Вяйн) – пролив Балтийского моря.


[Закрыть] и т. п., т. е. исполнить почти все то, о чем командование флотом ходатайствовало неоднократно до войны, но не могло получить необходимых на это кредитов.

Спустя короткое время, видя разумные распоряжения и принимаемые меры командованием, у всех чинов флота появилась полная уверенность в успехе борьбы ничтожного русского флота с первоклассным германским, который, действительно, за всю войну не рискнул ни разу серьезной операцией в Балтийском и Финском морях.

Получение большей самостоятельности командующим флотом странно отразилось на морских офицерах, имевших счастье быть флигель-адъютантами Государя, и они в кратчайшее время получили всевозможные назначения подальше от Балтийского флота. В строю оставался один я, продолжая командование III дивизионом. Но и на меня скоро без всяких причин посыпались различные немилости, отнюдь не вызванные действиями моими личными или подчиненным мне дивизионом. Это послужило причиной подачи мною рапорта по начальству с просьбой сменить меня с занимаемой должности, ввиду нежелания моего навлекать неприятности на командуемый мной дивизион из-за личной неприязни высшего командования ко мне. Представляя этот рапорт командующему флотом, мой непосредственный начальник доложил, что не может не согласиться с его содержанием, так как сам очень доволен как службой дивизиона, так и моей лично, и удивлен несправедливым отношением ко мне. Результатом этого был выход приказа о моем назначении в распоряжение коменданта Ревельской крепости, которая носила название «крепости Императора Петра Великого»[385]385
  Морская крепость Императора Петра Великого – комплекс оборонительных сооружений для защиты с моря Ревеля, получивший статус морской крепости накануне Первой мировой войны.


[Закрыть].

В ожидании приезда моей смены я продолжал через день выходить в море, базируясь на бухту Л. в финских шхерах, по очереди с 5-м дивизионом неся дозорную службу и постоянную борьбу с неприятельскими подводными лодками, избравшими себе местом крейсирования выход из Финского залива в Балтийское море.

В первые же дни после объявления войны для преграждения неприятельскому флоту входа в Финский залив было поставлено обширное минное заграждение[386]386
  План минных заграждений на Балтике предусматривал создание нескольких минных позиций: Тыловая (о. Соммерс – о. Лавенсари), Центральная (Ревель – Гельсингфорс), Передовая (о. Даго – п-ов Гангэ), Ирбенская (у входа в Ирбенский пролив). Позже была оборудована Або-Аландская минная позиция, а также выставлены минные банки на подходах к германским портам на Балтийском море.


[Закрыть] в водном пространстве, впереди укреплений крепости Петра Великого и правого фланга Свеаборгских укреплений, на котором и предполагалось, в случае попытки неприятеля войти в Финский залив, дать генеральное сражение.

Германский флот такой попытки не делал и, наоборот, по малопонятным соображениям поставил под прикрытием мощной эскадры второе заграждение поперек Финского залива, у самого выхода в Балтийское море, оставив лишь по проходу вдоль берегов с севера и юга. Операция эта была произведена днем на виду наших дозорных судов, почему такое заграждение никакой непосредственной опасности для русского флота не представляло и, вернее, послужило помощью, облегчив наблюдение и стеснив действия неприятеля. На этом же заграждении погиб почти целиком отряд быстроходных неприятельских миноносцев, вошедший в Финский залив для того только, чтобы выпустить несколько снарядов по беззащитному маленькому городу, Балтийскому порту.

В ответ на это Балтийский флот беспрерывно в продолжение всей войны, временами небольшими отрядами, имея на палубе мины заграждений, ходил к неприятельским берегам и выставлял минные банки, на которых неоднократно гибли германские боевые и транспортные суда. Главным образом, банки ставились на путях сообщения между портами, на подходах к последним и на открытых рейдах. Операции эти выполнялись флотом настолько удачно, с такой изумительной точностью и быстротой, что ни разу ни один отряд не был застигнут неприятелем во время постановки мин и взрывы своих судов неприятель приписывал действиям подводных лодок.

Одновременно с прибытием в Балтийский флот английских подводных лодок[387]387
  На вооружении Российского флота были подводные лодки, как отечественного производства, так и купленные за рубежом. Это было современное и эффективное оружие в борьбе с неприятелем.
  По воспоминаниям морского министра И.К. Григоровича: «Дабы увеличить число подводных лодок, постройка которых идет успешно, насколько позволяют средства, Англия выслала к нам четыре лодки, из которых три («Е-1», «Е-8», «Е-9». – И.Ц.) благополучно прошли проливы, а четвертая потерпела крушение и была расстреляна немцами. На лодки назначены в помощь английским офицерам наши офицеры подводного плавания. В Ревеле для жилья им отведено старое судно “Двина”, где теперь у них будет база». (Григорович И.К. Воспоминания бывшего морского министра. Кронштадт – М., 2005. С. 103.)
  Кроме упомянутых английских подводных лодок, прибывших в Россию в 1915 г., в составе русского флота на Балтике действовали еще несколько английских подводных лодок, поступивших позднее, а именно: «Е-18» и «Е-19», а также четыре малые лодки: «С-26», «С-27», «С-32» и «С-35». Они составляли отдельный дивизион с плавбазой «Двина» (бывший крейсер «Память Азова») и базировались в Ревеле. Английские подводные лодки потопили ряд германских кораблей: крейсера «Принц Адальберт», «Гела», «Ундине» и несколько миноносцев, а также подорвали линейный корабль «Поммерн» и линейный корабль «Мольтке».


[Закрыть], а затем вступлением в действующий флот наших нового типа, они энергично крейсировали на путях сообщения вдоль германских берегов, взрывая неприятельские суда. Лодки старого типа, не имеющие такого большого района плавания, успешно работали вдоль шведских берегов, прерывая подвоз руды в Германию.

Весной 1915 г. флот был обрадован вступлением в строй 4-х дредноутов типа «Севастополь» и нескольких миноносцев типа «Новик».

В январе месяце 1915 г., во исполнение приказа командующего флотом, я сдал командование дивизионом и собирался выехать в Ревель, когда был потребован к командующему флотом. Последний заявил мне, что вынужден был сменить меня с дивизиона, так как я получил особое назначение, во исполнение Высочайшей Воли: сформировать из оставшихся на берегу матросов морские пехотные части. Исполнение этого поручается мне, и впоследствии я стану во главе этих частей.

На мой вопрос, нужно ли исполнить приказ и явиться в Ревельскую крепость, командующий флотом вспылил и заявил, что такого приказа не было, а теперь будет приказ о назначении моем в его личное распоряжение, что было для меня уже повышением, а не наказанием, как предполагалось за мой рапорт.

Благодаря этому мне пришлось вскоре выехать в Петербург в Главный Морской Штаб, где начать работу по формированию с проведения штатов будущих частей. Началось, конечно, недоразумениями, так как, по сведениям Главного Морского Штаба, свободных матросов не оказалось, несмотря на то, что в двух экипажах в Кронштадте и Петербурге было свыше 20 000 человек без назначения.

Воспользовавшись моим пребыванием в Петербурге, Военно-походная канцелярия назначила меня в дежурство при Государе, и благодаря этому мне пришлось после долгого перерыва снова провести сутки в Царском Селе в непосредственном общении с Их Величествами. Вступив в дежурство, я предполагал переговорить с Его Величеством о моем неожиданном новом назначении, которое было мне очень не по душе, тем более, что как бы удаляло меня от действующего флота да еще во время войны. Случилось же иначе. Не успел я войти в гостиную, где был накрыт стол для завтрака, на который я получил приглашение, как туда же вошел Государь, поздоровался со мной и поздравил с новым назначением, сказав, что командующий флотом не мог сделать лучшего выбора. Мне оставалось только покориться и принести Его Величеству благодарность.

Не видав Их Величеств и Семью около 10 месяцев, я поразился переменой, невольно бросившейся в глаза. Государь и Императрица, отдавшая Себя всецело уходу за ранеными, имели очень усталый и озабоченный вид, при чем Государь заметно постарел. Великие Княжны превратились во взрослых девушек, по-прежнему очаровательных и простых в обращении. Наследник Цесаревич сильно вырос, возмужал и перестал шалить, как бывало раньше. Завтрак и обед прошел в семейном кругу тихо, с оттенком грусти и озабоченности, что немудрено при наличии далеко не радостных известий с театра войны.

Государь высказал мне желание, чтобы я сформировал дивизию из матросов и подготовил бы ее к десантным операциям, которые предполагались в большом масштабе в Черном море. Вместе с тем благодаря этому прекратилась бы забота о массе свободных матросов, живших без дела в казармах и подвергавшихся только свободной пропаганде.

Получив как бы одобрение и благословение Государя, я энергично принялся за дело и немедленно выехал в Кронштадт, где, по сведениям, было очень много лишних матросов.

Главный командир Кронштадта вице-адмирал Вирен[388]388
  Вирен Роберт Николаевич (1856–1917) – из дворян, сын учителя истории, директора Омской гимназии. Адмирал (1915). Образование получил в Морском училище (1877), Минном офицерском классе (1884) и Николаевской морской академии (1899). В 1877 г. произведен в гардемарины. В 1878 г. произведен в мичманы. Служил на Балтике. В 1883 г. произведен в лейтенанты. В 1885 г. на фрегате «Адмирал Спиридов» и корабле «Петр Великий» плавал по Балтийскому морю. Лейтенант крейсера «Адмирал Корнилов», преподававший минное дело в 1891–1894 гг. великому князю Георгию Александровичу. В 1894 г. произведен в капитаны 2-го ранга с назначением старшим офицером фрегата «Генерал-Адмирал». Командовал минным крейсером «Посадник» (1896–1897). В 1897 г. назначен старшим делопроизводителем Главного морского штаба. Командовал учебным судном «Верный» (1898–1899), броненосцем береговой обороны «Стрелец» (1900). Командир крейсера «Баян» (1902–1904), отличившегося в Русско-японскую войну в Порт-Артуре. Награжден золотым оружием и орденом Св. Георгия 4-й степени (1904). В ноябре 1904 г. назначен командующим Отдельным отрядом броненосцев и крейсеров в Порт-Артуре. Тяжело ранен и контужен. Контр-адмирал (1904). Руководил уничтожением кораблей перед сдачей Порт-Артура. По возвращении из японского плена состоял младшим флагманом Черноморской флотской дивизии (1906). В 1906–1907 гг. командовал Учебно-артиллерийским отрядом Балтийского флота. Главный командир Черноморского флота (1907), член Адмиралтейского совета (1908–1909), с 1912 г. – командир Кронштадтского порта и военный губернатор г. Кронштадта до 1917 г. Адмирал (1915). Заколот восставшими моряками Кронштадта на Якорной площади 1 марта 1917 г.


[Закрыть] встретил меня весьма нелюбезно, заявив, что у него свободных матросов нет, а, наоборот, чувствуется недостаток в людях. Чтобы не быть голословным, он приказал собрать в штаб порта командиров экипажа и полуэкипажа, которые могли бы сами пояснить мне невозможность дать людей. Объяснения, данные мне последними, не выдерживали никакой критики и показали мне только, как трудно иметь дело с непонимающими людьми. С большим трудом удалось мне убедить командира полуэкипажа отдать хотя бы часть людей, что дало возможность сформировать лишь один батальон. Думаю, что впоследствии кронштадтское начальство горько раскаивалось в своем непонятном упорстве, когда после революции распропагандированные матросы замучили их до смерти. Второй батальон удалось набрать в Ораниенбауме из рядов Учебной Стрелковой команды и третий из 2-го Балтийского экипажа, расположенного в Петербурге. Это был весь результат моих энергичных хлопот и настаиваний. Та к отнеслись береговые учреждения флота к Высочайшей Воле.

Все формирование вылилось в Отдельную Морскую бригаду четырехбатальонного состава, полагающегося по штату, но имевшую налицо лишь три батальона.

По окончании формирования бригада[389]389
  Бригада – является основным тактическим формированием. Бригада занимает промежуточное положение между полком и дивизией. Структура бригады чаще всего такая же, как и полка, однако батальонов и других подразделений в бригаде значительно больше.


[Закрыть] была направлена на острова Моон-Зундской позиции[390]390
  Моон-Зундские позиции находились на Моозундских островах (или Западно-Эстонский архипелаг) Балтийского моря.


[Закрыть], где до этого не было никаких войск, кроме пограничной стражи, и острова были совершенно открыты для любых действий неприятеля, между тем как они имели огромное значение по своему положению, прикрывая входы в Рижский и Финский заливы. По приказанию Ставки[391]391
  Ставка Верховного главнокомандующего – высший орган управления действующей армией и флотом, местопребывание Верховного главнокомандующего вооруженными силами России во время Первой мировой войны. В Ставке при Верховном главнокомандующем состоял штаб. В нем в начале войны насчитывалось 5 управлений: генерал-квартирмейстера, дежурного генерала, начальника военных сообщений, военно-морское и коменданта Ставки. Первоначально она находилась в Барановичах, а с 8 (21) августа 1915 г. – в Могилеве. В последующем на штаб Ставки были также возложены вопросы материально-технического обеспечения войск. Численность ее постоянно увеличивалась. В состав Ставки в 1917 г. входило 15 управлений, 3 канцелярии и 2 комитета (всего свыше 2 тыс. генералов, офицеров, чиновников и солдат).


[Закрыть] Верховного, обратившей внимание на небольшой состав бригады, когда предполагалась возможность сформировать из свободных матросов не менее дивизии, мне начали присылать пополнения, что дало возможность в скором времени сформировать четвертый батальон, а затем и развернуть батальоны в полки двухбатальонного состава.

В это время к всеобщему горю умер достойный командующий Балтийским флотом адмирал фон Эссен и командование было вручено вице-адмиралу Канину[392]392
  Канин Василий Александрович (1862–1927) – адмирал (10.4.1916). Родился в Баку. Окончил Морской корпус (1882) и Минный офицерский класс (1891). Командовал миноносцами «Орел», «Глухарь» (1885). В 1896–1897 гг. находился в заграничном плавании на эскадренном броненосце «Император Николай I». Участник кампании 1900–1901 гг., затем флагманский минер практической эскадры Черного моря. В 1902–1903 гг. старший офицер канонерской лодки «Черноморец», в 1903–1904 гг. – эскадренного броненосца «Георгий Победоносец». В 1904–1907 гг. заведующий торпедным складом и пристрелочной станцией Севастопольского порта. В 1907–1908 гг. командовал канонерской лодкой «Кубанец», в 1908–1911 гг. – линкором «Синоп». В январе 1911 г. переведен на Балтийское море, начальник 4-го дивизиона миноносцев и председатель Комиссии по наблюдению за постройкой кораблей (1912). Контр-адмирал (1913). С марта 1913 г. командующий отрядом минных заградителей (1913–1915). Участник Первой мировой войны. В начале войны успешно руководил постановкой минных заграждений на Балтике. Кавалер Георгиевского оружия (1915). Начальник минной обороны Балтийского флота (1915). С 14 мая 1915 г. по 6 сентября 1916 г. – командующий Балтийским флотом. Вице-адмирал (1915). Для обороны Финского залива, Або-Аландского района, Моонзунда и Рижского залива произвел в 1915 г. установку 10 новых береговых батарей на флангах Центральной минно-артиллерийской позиции, создал линию противолодочных сетей. Сформировал Або-Аландскую минно-артиллерийскую позицию. Приступил к созданию противоздушной обороны. Адмирал (1916). Вся ответственность за недостаточную активность флота была возложена на Канина. Он был 6 сентября 1916 г. заменен А.И. Непениным. Член Адмиралтейского совета. В сентябре 1916 г. назначен членом Государственного совета. После Февральской революции в апреле – июне 1917 г. занимал пост 2-го помощника морского министра Временного правительства, в июне – декабре – члена Адмиралтейств-совета. Уволен в отставку в декабре 1917 г. Участник Белого движения. В Добровольческой армии и ВСЮР; в декабре 1918 г. в Одессе. Участник организации десантной армии для захвата Петрограда. С 13 ноября 1918 г. и.д. командующего, с февраля 1919 г. по 21 марта 1919 г. командующий Черноморским флотом, с 21 марта 1919 г. в отставке. С 1920 г. – в эмиграции во Франции. Скончался 17 июня 1927 г. в Марселе (Франция).


[Закрыть], бывшему прямой противоположностью покойному. По своему характеру адмирал Канин был кабинетным работником, обладал отличными техническими знаниями и абсолютно никакими данными для командования большими боевыми соединениями. Балтийский флот начал быстрыми шагами идти к развалу, что чувствовалось и сознавалось каждым. Тут весьма наглядно и ярко сказалась неправильность прохождения службы офицерами в мирное время, когда повышения получали не офицеры, нужные для флота, а лишь те, которые с одной стороны умели угождать начальству, а с другой стороны умели вовремя пройти необходимый стаж.

Для меня настало весьма тяжелое время, так как пехотная бригада была новостью для хозяйственных органов морского ведомства, а сухопутное не признавало ее, и за смертью адмирала Эссена мне пришлось лично добиваться признания за бригадой прав на существование, питание и снабжение. Было очень легко при личном свидании добиться от нового командующего флотом согласия на ту или другую меру, но добиться выполнения ее подлежащими органами было очень трудно, так как приказания командующего просто игнорировались или стремились в крайнем случае к их отмене.

Приходилось много времени проводить в Ревеле у коменданта крепости Петра Великого, которому была подчинена Моон-Зундская позиция, и тратить энергию на бесплодные доказательства необходимости той или другой меры или распоряжения человека, у которого решение зависело от его расположения духа или от влияния на него помощников. Одновременно и в бригаде было немало работы, так как флот снабдил полки бригады офицерами, часто протестованными за какие-либо проступки, а полками командовали так называемые офицеры по адмиралтейству из бывших пехотных офицеров, которые от пехоты отстали и к флоту не подошли. Нельзя не остановиться здесь на одной черте русского характера, приносившей всегда много зла, а во время войны в особенности.

Отдельная Морская пехотная бригада возникла по Высочайшему повелению согласно доклада, сделанного командующим флотом и командующим VI армией, требовавшего применения к делу свободных матросов и вместе с тем доказывавшего необходимость для флота формирования морской пехоты. В начальники ее я был назначен не по моему желанию, а скорее даже против, но, став во главе части, конечно, желал добиться всех прав на ее существование и доведения ее до наилучшего состояния. Вот в этом-то я и встречал препятствия на каждом шагу и почти от каждого начальника, от которого была хоть какая-либо зависимость.

Между тем военные события шли своим чередом и фронт неприятеля приблизился к Риге, заняв весь Курляндский берег. Острова Моон-Зунда начали приобретать еще большее значение, и гарнизон был усилен присылкой одной бригады пехоты. Теперь уже оборона островов была поставлена более или менее правильно и неприятель не мог занять их врасплох. Но тогда появилось другое зло, исходившее уже от командования флотом, начавшего требовать от бригады отдачи матросов на новые формирования во флоте, совершенно забывая о массе свободных матросов в Кронштадте и Петербурге. Ставка Верховного Главнокомандующего, не только не допускавшая мысли о расформировании бригады, но требовавшая ее развертывания в дивизию, отдала приказание пополнить убыль в бригаде ратниками ополчения. Постепенно бригада стала смешанной из матросов и солдат и, по-видимому, судя по потребностям флота, должен был наступить момент полной замены матросов солдатами.

Момент такой наступил сейчас же после смены командующих Балтийским и Черноморским флотом и замене их новыми молодыми и энергичными адмиралами Непениным[393]393
  Непенин Андриан Иванович (1871–1917) – вице-адмирал (28.6.1916), командующий Балтийским флотом (с 6 сентября 1916 г. по 4 марта 1917). Окончил Морской корпус (1892). Служил на Балтийском море и в Сибирской флотилии. Участник Китайской кампании 1900–1901 гг. на канонерской лодке «Манджур». Участник Русско-японской войны 1904–1905 гг. Принимал участие в обороне Порт-Артура, где некоторое время командовал миноносцем «Сторожевой». Награжден орденом Св. Георгия 4-й степени (1905). В 1906–1907 гг. служил старшим офицером крейсера «Адмирал Корнилов». В 1907–1908 гг. командир миноносца «Прозорливый», в 1908–1909 гг. – 2-го дивизиона эскадренных миноносцев Балтийского моря. В 1909–1911 гг. командир канонерской лодки «Храбрый». В 1911–1914 гг. начальник службы связи штаба командующего морскими силами Балтийского моря. Контр-адмирал (1914). С 17 июля 1914 г. начальник службы связи Балтийского моря, организовал на Балтийском флоте службу наблюдения и связи, с использованием радиотехнических средств. Одним из первых в русском флоте оценил значение морской авиации как нового средства разведки. Вице-адмирал (28.06.1916). С 6 сентября 1916 г. командующий Балтийским флотом, сменил на этом посту В.А. Канина. Пытался суровыми мерами поднять дисциплину на флоте. Накануне падения самодержавия телеграфировал в Ставку о необходимости пойти навстречу Думе; после Февраля сразу же заявил о переходе на сторону Государственной Думы и Временного правительства. Отставлен матросами от должности в Гельсингфорсе. В результате Февральской революции на пост командующего Балтийским флотом 4 марта 1917 г. весьма ограниченным кругом лиц был избран начальник Минной дивизии вице-адмирал А.С. Максимов, называвший себя «первым революционным адмиралом», но Непенин отказался сдать ему дела без распоряжения Временного правительства. В тот же день в 13 ч. 20 мин. Непенин был убит неизвестным матросом выстрелом в спину из винтовки в воротах Свеаборгского порта при следовании на митинг.


[Закрыть] и Колчаком[394]394
  Колчак Александр Васильевич (1874–1920) – адмирал (1918). Родился в С.-Петербурге. Из дворян Одесской губернии, сын генерал-майора морской артиллерии. Окончил Морской корпус в 1894 г. С 1895 г. – помощник вахтенного начальника на броненосном крейсере «Рюрик». В декабре 1899 г. был откомандирован в распоряжение Академии наук. В июне 1900 – сентябре 1904 гг. участвовал в Русской полярной экспедиции барона Э.В. Толля на шхуне «Заря». Его именем назван открытый экспедицией остров у берегов Таймыра. С началом Русско-японской войны 1904–1905 гг. по собственной просьбе направлен в крепость Порт-Артур. С 21.04.1904 г. – командир миноносца «Сердитый». После сдачи Порт-Артура взят в плен и направлен в лагерь военнопленных в Нагасаки. В июне 1905 г. вернулся в Россию. С осени 1905 г. состоял в распоряжении Академии наук и до января 1906 г. занимался обработкой документов экспедиции Толля. Выпустил две карты восточной части Карского моря и др. Лауреат большой Константиновской золотой медали РГО (10.01.1906). В 1906 г. занимался организацией Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана. С 29.05.1908 г. – командир транспорта «Вайгач», являвшегося базой Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана. С апреля 1912 г. – командир эскадренного миноносца «Уссуриец», с марта 1913 г. – «Пограничник». В начале 1914 г. вступил в должность флаг-капитана (начальника оперативной части) при командующем флотом. В январе 1915 г. руководил 4-й (Данцигской) минно-заградительной операцией. 07.11.1915 г. произвел высадку морского десанта в германском тылу в районе мыса Домеснес (Калкасрагс). За эту операцию был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. 28.06.1916 г. был назначен командующим флотом Черного моря. Руководил подготовкой Босфорской десантной операции. В февральские дни 1917 г. Ставка запросила Колчака об его мнении о необходимости отречения Императора Николая II. Отказавшись от отправки телеграммы Императору, Колчак в то же время известил генерала М.В. Алексеева, что предложения командующих об отречении «принял безоговорочно». После Февральской революции телеграммой 8 марта признал Временное правительство и передал ему приветствие от имени флота, говоря о «братском единении» офицеров, солдат и матросов. В 1917 г. старался восстановить расшатанную дисциплину во флоте. 06.06.1917 г. решением Севастопольского совета был отстранен от командования флотом. В июле включен в состав военно-морской миссии, направленной в США и Англию за помощью для продолжения войны. После Октябрьского переворота в конце декабря 1917 г. поступил на военную службу Великобритании с назначением и отправкой на службу в Месопотамию. По распоряжению английского генерала Райдена 16.03.1918 г. прибыл в Шанхай для дальнейшей работы в Маньчжурии и Сибири. Позже перебрался в Харбин. Вошел в состав правления Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) и назначен начальником охраны КВЖД и главнокомандующим русскими вооруженными силами в Маньчжурии. В конце апреля отстранен от должности. В октябре 1918 г. прибыл в Омск. После изучения с участием генерала М.К. Дитерихса хода расследования дела об убийстве Царской Семьи и ее родственников на Урале принял решение интенсифицировать и углубить расследование. Поставил следствие на высший профессиональный уровень, содействовал ему. Поручил это дело следователю по особо важным делам Н.А. Соколову, а общее руководство – генерал-лейтенанту М.К. Дитерихсу. 16–18 февраля 1919 г. во время пребывания в Екатеринбурге впервые побывал в доме Ипатьева, определил его к сохранению как исторический памятник. С 4 ноября 1918 г. – военный и морской министр Временного Всероссийского правительства. В ночь на 18 ноября сверг Директорию, члены которой были высланы под английским конвоем на китайскую территорию в Куанчендзы (Чанчун), и был объявлен Верховным правителем Российского государства и Верховным главнокомандующим. В январе 1919 г. «За освобождение Урала» от большевиков награжден орденом Св. Георгия 3-й степени. После продолжительных боев в ноябре 1919 г. с остатками войск отступил к Иркутску. 04.01.1920 г. передал звание Верховного правителя генералу А.И. Деникину. Взят под охрану чехословацким корпусом. 15.01.1920 г. выдан чехословацкими частями «Политическому центру», затем передан Иркутскому военно-революционному комитету, по постановлению которого без суда (вместе с генералом Пепеляевым) был расстрелян 07.02.1920 г. на льду у слияния рек Ушаковки и Ангары, притока Енисея около станции Иннокентьевская, близ Иркутска. Тела расстрелянных Колчака и Пепеляева были спущены под лед реки. «По одной из версий, лично Ленин послал шифрованную телеграмму, копия которой адресована члену Реввоенсовета 5-й армии Восточного фронта Смирнову И.Н., с приказом немедленно расстрелять находящегося в тюрьме Иркутска адмирала Колчака» (Клавинг В.В. Высшие офицеры Белых армий. СПб., 2005).


[Закрыть]. Последний не только потребовал морскую бригаду в свое распоряжение, но испросил разрешение Ставки на развертывание ее в дивизию и формирование такой же дивизии в Черном море.

В сентябре месяце 1916 г. я получил приказание о немедленной погрузке бригады в поезда для следования в город Николаев[395]395
  Николаев – военно-морской и торговый город Херсонской губернии, на левом берегу реки Буг, при слиянии ее с рекой Ингул. Основан в виде укрепления князем Потемкиным в 1784 г.; в 1790 г. приписан к Вознесенскому наместничеству, в 1797 г. – к Новороссийской губернии; в 1802 г. – губернский город Николаевской губернии. С 1803 г. подчинен морскому ведомству.


[Закрыть], где бригада должна была развернуться в дивизию, и об передаче во флот всех матросов, находящихся в бригаде. Никакие мои доказательства о невыполнимости одновременно обоих приказаний без целого ряда тяжелых недоразумений не имели успеха, и мне пришлось при проходе полков через Гапсаль[396]396
  Гапсаль – город на берегу одноименного залива Балтийского моря (ныне г. Хаапсалу, Эстония).


[Закрыть], где была посадка в вагоны, отдавать из них матросов, бросая их в Гапсале почти на произвол судьбы, так как от флота не было никакой организации, которая могла бы принять матросов и разослать их по новым формированиям.

Благодаря этому в город Николаев прибыла не бригада, а жалкие остатки ее.

Лично я был вызван в Ставку по пути и остался в ней на 3 суток, проведя ускоренным порядком новые штаты уже для отдельной дивизии.

С волнением ехал я в Ставку, где надеялся видеть Государя, которого я не видел уже около года. Развал, творящийся повсюду, вакханалия спекуляции и разгула в Петербурге, сплетни и слухи, возмутительные речи в Думе – все это мучительно отзывалось в моей душе, и я болел за Своего Державного Вождя, горя желанием видеть Его и познакомиться с окружающими Его лицами.

Поезд подошел к Могилеву часов около 11 утра. Выйдя на перрон, я заметил какую-то группу встречающих около последнего вагона нашего поезда. Оказалось, в конце поезда шел вагон министра внутренних дел Протопопова[397]397
  Протопопов Александр Дмитриевич (1866–1918) – родился в дворянской семье, крупный землевладелец, фабрикант. Окончил 1-й кадетский корпус, Николаевское кавалерийское училище, Академию генерального штаба, служил в л. – гв. Конно-гренадерском полку с 1885 г. корнетом. В 1890 г. вышел в отставку штабс-ротмистром. Землевладелец (более 4,5 тысяч десятин), владелец одной из крупнейших в России Румянцевско-Селиверстовской суконной фабрики и лесопильного завода. В 1891 г. причислен к Собственной ЕИВ канцелярии по учреждениям имп. Марии (сверх штата), с 1892 г. почетный член Демидовского дома призрения трудящихся. Один из видных деятелей торгово-промышленного мира, председатель Союза суконных фабрикантов. В 1908 г. пожалован в звание камер-юнкера. Действительный статский советник (1909), Корсунский уездный предводитель дворянства (1905–1916). Депутат III и IV Государственных Дум от Симбирской губернии (фракция земцев-октябристов), товарищ председателя IV Государственной Думы (с 20 мая 1914), член «Прогрессивного блока». Член партии октябристов. С августа 1915 г. член Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обеспечению топливом (Осотопа). С февраля 1916 г. – предводитель дворянства Симбирской губ. Летом 1916 г. во время посещения делегации думцев за границы, в Стокгольме (Швеция) встречался и вел, предположительно, переговоры с неофициальным агентом Германского правительства банкиром Варбургом о возможности заключения сепаратного мира. Политически выдвинулся благодаря этой поездке в июне 1916 г. в качестве главы парламентской делегации, направленной Государственной думой к союзникам; в речах высказывался против национальных ограничений и в поддержку польской автономии. В 1916 г. избран председателем Совета съездов представителей металлургической промышленности. 16 сентября 1916 г. был назначен управляющим министерством внутренних дел, а затем министром внутренних дел (20 декабря 1916 – 28 февраля 1917); шеф Отдельного корпуса жандармов. Способствовал передаче продовольственного дела в МВД, намеревался реформировать земство, разрешить еврейский вопрос. Являлся основателем и редактором монархической газеты «Русская воля» (декабрь 1916 – октябрь 1917). Состоял в близких отношениях, как министр к царской семье и Г.Е. Распутину, за что резко осуждался своими сторонниками по партии и некоторыми кругами светского общества. По некоторым сведениям, А.Д. Протопопов на протяжении двух десятилетий был пациентом доктора П.А. Бадмаева. Та м он познакомился с Г.Е. Распутиным. Многие современники свидетельствовали о том, что у Протопопова были несомненные проблемы с психическим здоровьем, вызванные прогрессивным параличом. Имел прозвище в Царской семье – «генерал Калинин». В дни Февральской революции предпринимал разрозненные попытки подавления выступлений вооруженным путем, но 28 февраля добровольно явился в Таврический дворец, был арестован и заключен в Петропавловскую крепость, где находился в Трубецком бастионе с 1 марта по 15 сентября 1917 г. (камеры №№ 43, 70, 57), затем некоторое время под охраной в лечебнице. Был женат на Ольге Павловне Носович, дочери старого, кавказского генерала. После Октябрьского переворота был переведен в Таганскую тюрьму г. Москвы. Расстрелян по приговору ВЧК 27 октября 1918 г.


[Закрыть]. Захотелось взглянуть на эту личность, пользующуюся уже далеко неважной славой, и я остался на перроне, ожидая прохода всей группы мимо меня. Смотрел я на приближающихся людей и не мог понять, где сам министр, так как вся группа состояла исключительно из военных. При приближении ее я понял, что г-н министр из левых октябристов изволил шествовать в мундире жандармского генерала. Для меня одного этого было достаточно, чтобы отнестись к нему уже с полным недоверием. По своей должности он имел право на этот мундир и, понятно, в известных случаях обязан был носить его, но не во время поездки с докладом к Государю.

Явившись Начальнику Военно-морского Верховного Штаба и его флаг-капитанам, я был поражен простотой получения приглашения к Высочайшему столу, так как такого от гофмаршальской части я не получил, а просто было сообщено по телефону, что я буду обедать. Завтракать же пошли в Штабную столовую, где я имел случай познакомиться с Начальником Штаба Верховного Главнокомандующего генерал-адъютантом Алексеевым[398]398
  Алексеев Михаил Васильевич (1857–1918) – окончил Тверскую классическую гимназию, Московское пехотное юнкерское училище (1876), Николаевскую академию Генштаба (1890). Участник Русско-турецкой кампании (1877–1878) – ординарец Скобелева, имел ранение. Принимал участие в Русско-японской войне. Кавалер ордена Св. Георгия 4-й ст. и золотого оружия. Генерал от инфантерии (1914), генерал-адъютант (1915) Свиты императора. Участник Первой мировой войны. Начальник штаба Юго-Западного фронта (19 июля 1914 – 17 марта 1915), командующий Северо-Западным фронтом (17 марта – 4 августа 1915), начальник штаба Верховного главнокомандующего (18 августа 1915 – 2 апреля 1917), в отпуске по болезни (10 ноября 1916 – 17 февраля 1917). Был введен А.И. Гучковым в «Военную ложу». В дни Февральской революции способствовал давлению со стороны военных в пользу отречения императора Николая II от Престола. После Февральской революции временно исполняющий обязанности Верховного главнокомандующего (с 11 марта) и Верховный главнокомандующий (2 апреля – 22 мая 1917), затем военный советник Временного правительства. В период ареста генерала Л.Г. Корнилова на короткое время с 30 августа по 10 сентября – начальник штаба при Верховном главнокомандующем А.Ф. Керенском. Прибыв в Ставку, он отправил генерала Корнилова и его сторонников в Быховскую тюрьму. Подал в отставку и 11 сентября сдал должность генералу Н.Н. Духонину. Выступал за объективное расследование причин выступления военных и с сочувствием относился к идее единения патриотических сил. Участник Белого движения. В Новочеркасске создал так называемую «Алексеевскую организацию», ставшую ядром Добровольческой армии. В июне 1918 г. выдвигался «Национальным центром» кандидатом в военные диктаторы. С 18(31) августа 1918 г. – Верховный руководитель Добровольческой армии, Председатель Особого совещания. Он скончался 8 октября (25 сентября – по старому стилю) 1918 г. от тяжелой болезни и был торжественно похоронен в усыпальнице Екатеринодарского Войскового собора. В начале 1920 г. во время отступления ВСЮР прах генерала был перенесен в Сербию, где на Новом кладбище в Белграде ему стоит скромный памятник.


[Закрыть] и его ближайшими сотрудниками. Грустное впечатление произвел на меня худой болезненный генерал, в руках которого была сосредоточена чуть ли не вся полнота власти. Мало было веры в его мощь и размах.

После завтрака я нанес визит в походную Его Величества канцелярию и флаг-капитану Его Величества Нилову, от которого узнал тяжелые новости. По его словам, кругом царила измена и Государь был окружен людьми недостойными или неподходящими. К сожалению, это было близко к истине, так как дворцовым комендантом был опытный царедворец генерал Воейков[399]399
  Воейков Владимир Николаевич (1868–1947) – командир л. – гв. Гусарского полка (1907), генерал-майор Свиты императора, с 25 декабря 1913 г. последний дворцовый комендант. Принадлежал к ближайшему окружению царской семьи, был женат на фрейлине императрицы, дочери министра Императорского Двора В.Б. Фредерикса. Главный наблюдающий за физическим развитием народонаселения Российской империи. В дни Февральской революции был рядом с Николаем II в Ставке в Могилеве, присутствовал приотречении императора 2 марта 1917 г. в Пскове. Позднее по распоряжению Временного правительства был выслан из Ставки, подвергся аресту и посажен в Петропавловскую крепость, где содержался до сентября 1917 г. Затем переведен в больницу, откуда в дни Октябрьской революции бежал. Умер в эмиграции во Франции. Автор мемуаров: «С царем и без царя. Воспоминания последнего дворцового коменданта Государя императора Николая II» (Гельсингфорс, 1936; М., 1994).


[Закрыть], а начальником походной канцелярии очень симпатичный, но с величайшими странностями человек полковник Нарышкин[400]400
  Нарышкин Кирилл Анатольевич (1868–1924) – граф, генерал-майор Свиты императора (с 1916), начальник Военно-походной канцелярии при Императорской Главной квартире (декабрь 1916 – март 1917). Друг детства императора Николая II. Покинул царскую семью после ее опалы.


[Закрыть]. Не было ни смелого и решительного князя Орлова, ни правдивого и трудолюбивого полковника Дрентельна.

В 8 часов состоялся Высочайший обед, во время которого я имел счастье сидеть почти против Государя и видеть Его беспрерывно. За обедом был также и министр внутренних дел Протопопов, которого во все время обеда беспрерывно высмеивали Великие Князья Георгий и Сергей Михайловичи.

По окончании обеда Государь долго и милостиво расспрашивал меня во всех подробностях о бригаде, ее нуждах, положении и т. д., пожелав успешного формирования и скорого выхода на фронт.

Простившись с Государем, я поехал с генерал-адъютантом Ивановым[401]401
  Иванов Николай Иудович (1851–1919) – генерал-адъютант Свиты императора, генерал от артиллерии (1908), член Государственного Совета. Кавалер золотого оружия и ордена Св. Георгия. С июля 1914 г. по март 1916 г. главнокомандующий войсками Юго-Западного фронта. Позднее он состоял при Николае II в Ставке. 27 февраля (12 марта) 1917 г. назначен командующим войсками Петроградского военного округа, но выполнить задачу по усмирению восставших в столице не смог. Вскоре во избежание кровопролития был отозван в Ставку, но подвергнут аресту Чрезвычайной следственной комиссией (ЧСК) Временного правительства. Через некоторое время в связи с плохим состоянием здоровья был освобожден по личному указанию А.Ф. Керенского из-под ареста и уехал в Киев. После Октябрьского переворота бежал на Дон. В октябре – ноябре 1918 г. командовал у атамана П.Н. Краснова белоказачьей Южной армией, разбитой под станицей Вешенской. Умер в 1919 г. на Дону от сыпного тифа.


[Закрыть], бывшим Главнокомандующим Юго-Западного фронта, к нему в вагон, где провел вечер в мирной беседе на текущие дела. Опять пришлось выслушать много жалоб на Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего, на окружение Государя, на принятие неправильных решений и т. п.

Следующий день я провел за работой и в посещении различных лиц Ставки для получения от них необходимого снабжения для дивизии и, нужно отдать справедливость, всюду получал полное содействие.

На третий день, получив утвержденные штаты и выяснив все подробности, позавтракав за Высочайшим столом и простившись с Государем, я уехал в Николаев, куда прибыли в это время последние эшелоны бригады.

Из Николаева, по размещении частей дивизии, мне пришлось проехать в Севастополь[402]402
  Севастополь – военно-портовый город и отдельное градоначальство, на юго-западной оконечности Таврического полуострова. Известен под именем Херсонеса с VI в. до н. э. В 1804 г. назначен главным портом черноморского флота; в 1826 г. обращен в первоклассную крепость. Во время Крымской войны 1853–1856 гг. подвергся 11-месячной осаде. Город превратился в руины. С 1856 г. Севастополь стал вновь отстраиваться и вскоре приобрел торговое значение. В 1871 г., после отмены статьи Парижского трактата о нейтрализации Черного моря, Севастополь снова стал местом расположения Черноморского флота.


[Закрыть] для явки новому начальнику, командующему Черноморским флотом, вице-адмиралу Колчаку, моему школьному товарищу и другу детства. За несколько дней до моего приезда произошел кошмарный взрыв и гибель дредноута «Императрица Мария»[403]403
  Линейный корабль «Императрица Мария» (однотипные корабли «Императрица Екатерина Великая» и «Император Александр III») спущен на воду 19 октября 1913 г., вступил в строй 25 августа 1915 г. Построен на заводе «Руссуд». Длина корпуса – 167,8 м, ширина – 27,3 м, осадка – 8,4 м. Защита (толщина брони): борт 102–305 мм, башни – 305 мм, палубы – 38–75 мм. Вооружение: двенадцать 305-мм, двадцать 130-мм и восемь 75-мм орудий. Энергетическая установка четырехвальная: 20 котлов Ярроу и 4 турбины Парсонса общей мощностью 26 500 л. с. Скорость 21 узел, дальность плавания около 3000 миль. Экипаж 1220 человек.


[Закрыть], удручающе подействовавших на адмирала Колчака. Застал его совершенно убитым такой потерей и очень недовольным порядками, царившими в Черноморском флоте, к которому мы, офицеры Балтийского флота, всегда относились критически, зная по опыту прошлого, что флот, стоящий почти все время в своей основной базе, не может быть на должной высоте, так как береговые интересы, в конце концов, перетягивают.

Вернувшись в Николаев, мне пришлось вложить массу энергии для быстрейшего развертывания дивизии и обучения ее чинов, а также получения снабжения. Последнее было в особенности трудно, так как господа интенданты смотрели на это дело своеобразно, заботясь лишь о пополнении магазинов, а не частей, которым они зачастую отказывали в самом необходимом. Та к было и в данном случае, когда главный интендант Одесского округа, имевший телеграфное приказание от Ставки о снабжении дивизии всем необходимым, долго и упорно отказывался выполнить это, заставив меня обратиться к угрозам донести о его действиях в Ставку. Это заставило его приступить к выполнению моих законных требований, но за мою настойчивость и строптивость была придумана им тончайшая пытка, выражавшаяся в том, что, хотя в г. Николаеве целая площадь была заставлена повозками и двуколками разных видов, для моей дивизии был дан наряд на какой-то завод не то в Туле, не то в Калуге, откуда пришлось принимать с большим запозданием. Приходили лошади из Сибири, а повозок не было. Та к было на каждом шагу и даже в пустяках. Каждый мелкий чиновник старался думать не об облегчении, а об затруднениях, доходя в этом направлении до виртуозности. Главное затруднение я встретил в получении упряжи для артиллерии, на заказ которой мне были переведены деньги Главным Морским Хозяйственным Управлением. Ни один из органов снабжения по артиллерийской части не взялся снабдить дивизию, и пришлось самому изыскивать способ ее получения, для чего командировать офицеров на места изготовления. От одного из посланных я получил, наконец, донесение, что лучший упряжной завод в Москве, обязанный поставлять все исключительно Главному Артиллерийскому Управлению, согласен продать мне все требуемое, если будет приплачена некоторая сумма. Пришлось согласиться на это. Словом, за половину октября, весь ноябрь и первые дни декабря дивизии удалось сделать 2 выпуска унтер-офицеров, обучить ратников ополчения, сбить роты и батальоны. Оставалось сделать полковые и дивизионные учения и дополучить снабжение, когда я снова был вызван в Ставку, как оказалось, для обсуждения вопроса возможности выступления немедленно на фронт хотя бы одной бригады. Изложив полностью доводы, делающие невозможным это выступление и доказав, что вина неготовности дивизии ложится, главным образом, на снабжающие органы, так как люди, лошади и все остальное снабжение все время опаздывало, несмотря на мои самые энергичные требования, я получил подтверждение о необходимости выждать полной готовности дивизии.

Сделал визит флаг-капитану Нилову и застал его в отчаянии. Глубоко преданный Государю адмирал хватался за голову и твердил беспрерывно: «Все кончено. Мы погибли. Измена кругом, никто Государя больше не слушает и нет человека, который смог бы доложить об этом Его Величеству и убедить Его в этом». На мой вопрос, что же делают люди, окружающие Государя, Нилов ответил: «Из всех окружающих один лейб-медик Федоров[404]404
  Федоров Сергей Петрович (1869–1936) – известный хирург, уролог. Окончил медицинский факультет Московского университета (1891); доктор медицины (с 1895), профессор (с 1903). Возглавлял кафедру госпитально-хирургической клиники Военно-медицинской академии (с 1903), почетный лейб-хирург (с 1909), лейб-хирург (с 1912). Тайный советник. Член Военно-санитарного ученого комитета. Лечил больного гемофилией цесаревича Алексея. Во время Первой мировой войны, с осени 1915 г. находился в Ставке при императоре Николае II. После революции остался в России. Директор Ленинградского института хирургической невропатологии (1926–1933), ныне Нейрохирургический институт. Основатель крупнейшей хирургической школы в СССР. Заслуженный деятель науки РСФСР с 1928 г. Похоронен на коммунистической площадке Александро-Невской Лавры.


[Закрыть] честный человек, но он доктор».

Ушел от Нилова с отчаянием в душе, сознавая правдивость слов адмирала, доказательства чему были чуть ли не на каждом шагу.

За обедом Государь встретил меня, как всегда, милостиво, но с первых же слов я заметил огромную в нем наружную перемену. Он сильно постарел и осунулся. Сидя почти напротив Его Величества и не спуская глаз с Него, я не мог не обратить внимания на страшную Его нервность, чего ранее никогда не было. Видно было, что у Государя тяжело на душе и что Ему плохо удается скрыть от окружающих свое волнение.

После обеда Государь долго и подробно расспрашивал меня о положении в дивизии и, отпуская, повелел доложить Начальнику Морского Генерального Штаба, чтобы дивизии дали бы еще, по крайней мере, месяц времени на окончательную подготовку. Это было 15 декабря 1916 г. Повеление Государя я немедленно передал вице-адмиралу Русину[405]405
  Русин Александр Иванович (1861–1956) – российский военно-морской деятель. Адмирал (10.04.1916). Окончил Морское училище (1881), Николаевскую морскую академию (1888) и Артиллерийский офицерский класс (1896). В 1896–1898 гг. – артиллерийский офицер 1-го разряда на крейсере «Россия». В 1899–1904 гг. в чине старшего лейтенанта и капитана 2-го ранга – военно-морской агент (атташе) в Японии. Участник Русско-японской войны, начальник морской походной канцелярии главнокомандующего русскими войсками на Дальнем Востоке. В 1905 г., после окончания войны, был представителем России на конференции в Портсмуте. Позднее командовал эскадренным броненосцем «Слава» (1906–1907), служил помощником начальника Главного морского штаба (1907–1908), в 1909–1913 гг. командир отряда учебных судов Морского корпуса и директор корпуса. Начальник Морского корпуса и Николаевской морской академии (1908–1913). В 1909–1913 гг. в чине контрадмирала – штатный директор Морского корпуса. Начальник Главного морского штаба (1913–1914). Начальник Морского Генерального штаба (1914–1915) и с 1915 г. помощник военного министра с оставлением в должности начальника Морского генерального штаба (1915–1917). В Первую мировую войну возглавлял все оперативно-стратегическое руководство боевой деятельностью Российского флота. Состоял при Царской Ставке в должности начальника морского штаба верховного главнокомандующего и ездил со специальной миссией за границу. Адмирал (1916). С 1916 г. – начальник Морского штаба Ставки верховного главнокомандования. С июня 1917 г. в отставке. С 1917 г. в эмиграции во Франции, там был председателем Всезарубежного объединения русских морских организаций (1929). Председатель Кают-компании морских офицеров в Париже (1920–1930). После 1945 г. жил в США, почетный председатель Общества русских морских офицеров в Америке. В 1939 г. переехал в Марокко. Почетный председатель Общества бывших русских морских офицеров. Умер в Касабланке (Марокко) 12 ноября 1956 г.


[Закрыть], который на это ответил мне: «Вполне понимаю Государя и Вас, но что мы сможем сделать, когда Ставка просто прикажет Вашей дивизии выступить, не считаясь ни с чем, и Вам придется выступить».

Вернувшись через трое суток к дивизии, я застал приказ выступить на фронт с дивизией и занять участок Дунайских гирл, оставленных совершенно свободными при отступлении из Добруджи сухопутных частей.

Только благодаря несвоевременной подаче транспортов для перевозки морем, дивизия задержалась невольно до конца декабря, когда, посаженная на суда, отправилась в устье Дуная, а я переехал в Одессу для свидания с начальником снабжений вновь организованного Румынского фронта[406]406
  Полевое управление Румынский фронтом было образовано в декабре 1916 г. на базе управления Дунайской армии. Фактически с 12 декабря 1916 г. по 1 апреля 1917 г. командовал фронтом генерал от кавалерии Владимир Викторович Сахаров, а с 11 апреля 1917 г. генерал от инфантерии Дмитрий Григорьевич Щербачев. Начальником штаба армий фронта был генерал-лейтенант Михаил Иванович Шишкевич, его сменил генерал-лейтенант Николай Николаевич Головин.


[Закрыть], для выяснения вопросов по снабжению дивизии.

Боевой участок, данный моей дивизии, представлял из себя низину, всю заросшую камышами и покрытую водой с небольшими песочными островками, с редкой растительностью. Местные жители строили дома на сваях и сообщались шлюпками. При рытье окопов на глубине одного аршина появлялась вода, почему насыпи приходилось делать искусственными. Сообщение между участками поддерживалось по воде и таким же образом шло все снабжение.

Самый тяжелый участок был против г. Тульчи, где рукав реки делал излучину, почему наша позиция подвергалась продольному обстрелу, и, кроме того, наш берег был совершенно плоский с редкими деревьями, а неприятельский возвышенный. Штаб расположился в городе Сулине, построенном на песке при впадении Сулинского мореходного канала в море. Весь город состоял из дворца Международной компании, ведавшей до войны Сулинским каналом, и нескольких десятков деревянных домов. Вскоре, ввиду подчинения меня Командарму VI армии[407]407
  Главнокомандующим VI армии с 20 марта по 12 декабря 1916 г. был генерал от инфантерии Владимир Николаевич Горбатовский, а начальником штаба при нем являлся генерал-лейтенант Виктор Николаевич Минут. В середине декабря 1915 г. их сменили командующий армией генерал от кавалерии Афанасий Андреевич Цуриков и начальник штаба генерал-майор Георгий Николаевич Вирановский.


[Закрыть], пришлось перенести штаб в г. Измаил, дабы быть в постоянной связи со штабом армии и не находиться на крайнем левом фланге всей позиции.

Боевые силы участка состояли из отдельной Морской Балтийской пехотной дивизии, береговых батарей с орудиями, снятыми с судов, плавучих батарей, 2-х канонерских лодок и 4-х миноносцев и всего Румынского флота. В моем же распоряжении находились все баржи и около 90 буксирных пароходов.

Волей судеб пришлось мне, морскому офицеру, стать сухопутным начальником и познакомиться с крупной военной организацией – Штабом Армии… Воспитанный во флоте со всеми его особенностями, я чувствовал на первых порах себя немного дико, удивляясь порядкам в Армии. Во флоте все живет сигналом или радио. Достаточно адмиралу поднять несколько сигнальных флагов, имеющих значение какого-нибудь приказания, чтобы эскадра начала бой или отступила, словом выполнила бы все беспрекословно. В Армии же все должно быть написано на бумаге и скреплено соответствующими подписями, без чего ни один подчиненный не сделает шага, хотя бы обстановка и вынуждала бы его к принятию какого-либо решения.

Во флоте, если мне нужно спросить что-либо у начальника, то достаточно передать ему мой запрос по семафору и получить таким же способом ответ, равносильный документу. В Армии же мало говорить по телефону непосредственно с начальником и слышать его голос, на все нужно получить еще и письменное приказание. Во флоте начальника можно видеть ежечасно, для чего достаточно перебраться на шлюпке к нему на корабль. В Армии это не так просто.

По переходе штаба участка в г. Измаил, я выехал на автомобиле в город Болград, где находился штаб Армии. До завтрака я успел познакомиться с начальником штаба, генерал-квартирмейстером и дежурным генералом. Командарм каждое утро ездил верхом, почему до завтрака видеть его было невозможно. За завтраком собрался весь штаб, и я увидел впервые за столом такое количество офицеров разных чинов, что хватило бы чуть ли не на замещение должностей целой дивизии. Во время еды служебные разговоры не допускались. После завтрака Командарм очень любезно назначил мне прием в 8 часов вечера, благодаря чему мне пришлось остаться ночевать в Болграде и познакомиться с частной жизнью чинов Штаба. Все чины штаба были размещены по обывательским квартирам соответственно чину и положению. Многие были с семьями и жили как в мирное время. В городском сквере играла военная музыка, гуляла публика, процветал флирт, игра в карты и т. п. развлечения самого мирного времени.

Начальник штаба – красавец мужчина и большой Дон-Жуан заходил в штаб на короткое время слегка ознакомиться с текущими делами, а остальное время проводил в ухаживании за сестрами милосердия. Штаб работал, как в мирное время, занимаясь бесконечной перепиской, отпиской и т. д. и сводкой всевозможных донесений. Последних было бесконечно много. От штаба моей дивизии потребовали доносить три раза в день по особой таблице о числе штыков в полках, отдельно от ружей и вместе с ружьями, о числе гранат различных систем, снарядов и т. п., что было практически абсолютно бесполезно и только отнимало время у чинов штаба и требовало назначения для этого специальных писарей.

Вот почему штабы никогда не довольствовались чинами, положенными по штату, а всегда имели много прикомандированных.

Во флоте все было иначе. Штаб размещался на боевом корабле. Каюта каждого чина штаба служила ему и канцелярией. Писаря размещались в судовой канцелярии, т. е. специально отведенном помещении под канцелярию со времени постройки корабля. Ни один начальник не мог причислить к своему штабу кого-либо сверх штата. Все сношение шло по радио, семафору или сигналами флагами. Один раз в день отдавали приказ, где помещались лишь назначения, перемещения и т. п. Вся организация была много проще и доступнее для каждого, имеющего какое-либо дело к штабу. Что же касается дам, то они допускались на корабли только в мирное время при приемах, устраиваемых не отдельными личностями, а кают-компанией, т. е. всем составом корабля.

Находясь в Измаиле и имея в штабе участка прямой провод со Штабом Армии, так же как и телефон, я много раз пытался говорить с Начальником Штаба или генерал-квартирмейстером и почти всегда получал ответ, что лица эти вышли на прогулку.

Та к работал Штаб Армии в Великую Европейскую войну.

Незаметно прошли два месяца в подготовке общего наступления весной, когда все мысли были направлены к точнейшей разработке плана перехода войск через Дунай.