Текст книги "Не покидай меня"

Через несколько мгновений из зала доносятся бурные овации, из-за чего Роза невольно поднимает краешки рта, а Пьер вздыхает с неким облегчением. Никакой социальный статус не отберет у человека талант. И молодому человеку это было известно в достаточной мере. Напоследок одарив взглядом Пьера, француженка вздыхает. Казалось, она набрала в легкие столько воздуха, чтобы продержаться в воде не меньше суток, но она, чуть отодвинув шторы кулис рукой, лишь двинулась в сторону сцены. Дождавшись Джори, Роза кивает ему в знак поддержки и получает весьма довольную улыбку в ответ. Сжав руки в кулаках, она закрывает глаза, прежде чем выйти на свет. В ее голове проносится молитва, искренне и нежно посвященная ее ангелу-хранителю, короткая, но пронизанная безусловной верой и благодарностью. В тот же миг в ее мыслях застывает образ матери, такой далекий и забытый, но близкий и вечно запечатлевшийся в памяти, словно цветок в саду старого дома, оставшийся где-то в глубине души, отразившийся теплотой внутри тела. Подойдя к краю сцены, она слышит аплодисменты, вынудившие ее на миг оставить мысленные войны и искренне улыбнуться всем, кто пришел взглянуть и услышать ее нетривиальное видение музыки. Углубившись в анализ людей, присутствующих в зале, она застывает, остановив свой взгляд на мужчине, стоящем в дверном проеме. Его галстук до безумия точно завязан, костюм сшит безукоризненно, лишь знакомое лицо не позволяет Розе смотреть на человека с восхищением, и, казалось, в этот миг она осознает одну важную мысль – человек, насколько бы он хорошо ни выглядел снаружи, никогда не сможет изменить свою суть, избавиться от себя и стать кем-то другим. Столкнувшись с мужчиной взглядом, девушка чувствует, как ее глаза невольно наливаются предательскими слезами, а руки холодеют до такой степени, что становятся ледяными. Повернувшись к публике спиной, француженка опускает голову, словно сдавшись, хотя это последнее, чего она желает. В этом месте не остается никого, кроме них двоих – ее и мужчины в дверном проеме, и все остальные словно больше не имеют весомой роли в этом зале, в этом театре. Бросив быстрый взгляд на Пьера, она широким шагом заходит за кулисы, пройдя мимо него. Обеспокоенно, его улыбка сменяется крайней серьезностью, и он следует за ней. Пробиваясь сквозь артистов театра, девушка пытается скрыть свою слабость, сохранить свою печаль в себе, не зная, что так будет лишь хуже, ведь скрытую боль не легче удержать, чем показанную, и время лечит лишь тех, кто хотел получить помощь. Молодой человек идет размеренно, но не отстает от Розы, старающейся избавиться от преследователя, который хочет ей помочь. Завернув за угол, она отталкивает дверь рукой и опускается на деревянные ступеньки. Закрыв глаза, француженка пытается избежать не только внешнего мира, но и собственных мыслей, которые готовятся застать ее врасплох.

В театре воцарилась тишина. Все замолкли, в недоумении обсуждая внезапный побег пианистки, ожидая следующего артиста. Шепотом переговариваясь, люди осуждали и сострадали девушке, сбежавшей со сцены, придумывали различные сплетни и слухи, хоть ни одно слово в них не могло являться правдой. Мужчина, все еще стоящий в дверном проеме, лишь опустил глаза и медленным шагом вышел из здания. На сцену поспешил подняться мистер Бернар. Через минуту молчания он прокашливается и с мольбой смотрит на публику.

– Извините, произошло недоразумение. Концерт продолжится с минуты на минуту!

Глава 3.

Пьер, боясь пошевелиться, замер около двери, ведущей в маленькую комнату. Его взгляд направлен на щель, сквозь которую можно увидеть девушку, сжавшуюся в крошечный комок, опустившись на деревянный пол. Сделав шаг в ее сторону, он слегка толкнул дубовую дверь, пройдя в комнату. Прикрыв ее за собой, молодой человек остановился, боясь взглянуть на Розу и столкнуться с ее осуждающим взглядом, но все, что он увидел, все же повернувшись к ней, это руки, старательно прикрывающие глаза. Пьер не понимал, что вынуждает его не оставлять ее одной в комнате наедине со своими размышлениями, но на миг в его голове проскользнула мысль, что, возможно, человечность и эмпатия руководили его действиями, не давая возможности сделать собственный выбор. На миг он позволил себе мысль, что является хорошим человеком. Но откинул ее практически мгновенно.

Слезы, хоть и спрятанные девушкой, капали на пол, громким эхом отзываясь у нее в голове. Пьер опустился рядом с француженкой, стараясь не смотреть на нее, но нарушал собой же созданное правило. В воздухе повисла недосказанность. Рождая за собой тонкие границы, нарушаемые людьми, она царила в их сердцах, словно броня самого высокого качества. И в смертельном бою, прикрываясь бронею, они забывали о правиле двух сторон, придуманном судьбой, разъединяющей души вопреки их желаниям – молчание одного повлечет за собой молчание другого, а значит самая крепкая броня станет им незримым врагом, и они оба проиграют.

Француженка старается усмирить свое дыхание и сердце, забившееся столь быстро, что готово вылететь из груди, вырваться из грудной клетки, словно из тюрьмы, но все тщетно. Перед ее глазами стоит образ блеклого человека, туманное очертание прошлого, а как известно, прошлое никогда не отпускает полностью, постепенно уничтожая человека, который старательно формировался заново на его руинах.

– Она умерла от болезни. – произносит Роза, остановив свой взгляд на холодном деревянном полу. И если бы хоть кто-то знал, скольких сил ей стоило сказать это вслух, он бы почувствовал такую беспомощность, которую невозможно вынести. Но девушка несла на себе это бремя долгое время, закрывая чувства и мысли на замок, как делали все люди со всем настоящим и человечным, что жило в них. – Он даже не сказал мне, что она была больна. Целый год я даже не догадывалась. Не попрощалась.

Из ее рассуждений Пьеру понятно, что она говорит об отце. Подняв глаза на застывшего парня, она вновь закрывает их, стараясь концентрироваться на своих слезах. Держа эти слова в себе, теперь она словно выпустила опасного зверя из своего сердца, готового рычать, рвать все вокруг, но внутри ее бушевал вовсе не зверь, а обычно такое тихое, но сейчас мятежное море волнами билось об ее сердце, вызывая сильную боль. Корабли воспоминаний терпели крушения, мысли тонули, растворяясь в глубине водной стихии, жизнь снаружи продолжалась, но внутри была уничтожена и разбита на мелкие осколки. Словно хрупкая починенная ваза в теплом доме, она была готова развалиться в любую секунду, и пластыри, так старательно и аккуратно приклеенные маленькой девочкой, держались так стойко, но так непрочно. Теперь же, швы, так осторожно наложенные Розой, рвались без всякого труда, не чувствуя никакого сопротивления, ведь девушка, сколько бы сил не держала в себе, готова была сдаться в борьбе с болью.

– Иногда я пытаюсь вспомнить черты ее лица, но… не получается. Она растворилась в моей памяти. Даже там ее больше нет.

Француженка хаотично вспоминала движения, мимику, взгляд, но память, как назло, все видоизменяла. За время, проведенное в боли, девушка успела дать памяти человеческие качества, сложив из них совершенного антагониста. Как у любого человека есть пороки, так и у памяти они были – но различие было лишь в том, что для Розы она не имела ничего, кроме плохого. Несправедливость потери, ненависть к себе создала для девушки невидимую ненависть и к своей памяти тоже. Боясь, она сделала ее своим врагом, не позволив стать союзником. И погубила себя.

– Может, я не была достойна знать о том, что ее скоро не станет? – лишь губами проговаривает француженка, надеясь, что ее не услышит даже она сама, но этот вопрос застывает в ее голове, словно навязчивая идея, и звучит для них обоих так громко, что по коже людей пробегают мурашки.

Пьер останавливает свой взгляд на стене напротив, тоже пытаясь найти ответ на этот вопрос. Будучи окруженными большим количеством людей в театре, они оказываются самыми одинокими, оставленными в маленькой комнате на съедение своими же мыслями, а ответ на вопрос ближе, чем они могли подумать – они касаются друг друга, а значит, касаются того самого невозможного одиночества. Свет тускло попадает в помещение сквозь небольшое окошко, расположенное к верху стены, озаряя лишь только часть икр девушки и черную обувь молодого человека.

Пьер промолчал. Впервые за жизнь ему хотелось промолчать, вместо того, чтобы вступать в привычную ему дискуссию, заканчивающуюся обычно бурным спором. Но жизнь и одиночество в его разуме были словно отцовский дом – запретная тема, открыв которую, тупик настиг бы мгновенно. Внезапно оторвавшись от иного мира, созданного лишь ними, они услышали хор, исполняющий произведение на христианские сюжеты. Взглянув на часть пола, покрытую светом, Роза встала. Подняв глаза на девушку, Пьер усомнился в светлости своего ума, ведь у девушки не было ни намека на то, что мгновение назад она плакала. Поднявшись с места укрытия, молодой человек пересекся с ней взглядом.

– Мне нужно поговорить с мистером Бернаром. Я полагаю, он зол на меня.

Увидев ямочку, мгновенно показавшую себя после этих слов, Роза смущенно подняла краешки рта. Ее глаза словно поблекли, в них не осталось ничего человеческого, лишь пустота, окутывающая холодом.

– Я считаю, мистер Бернар вас поймет. Безусловно, если вы скажете правду. – последнее предложение Пьер добавил намеренно, но осторожно.

– Вы считаете, что правда лучше лжи?

– Я считаю, что правда есть правда, и пока мы с ней не смиримся, будем стремиться к идеологическому миру, выражая это через ложь. – француженка закатывает глаза, вскидывая брови, и шумно выдыхает. Пьер не сдерживает улыбку из-за такой реакции. – Любой реализм и рационализм правильнее, нежели опирающиеся на чувства и субъективное видение человека решения, способные в будущем выйти вам же боком.

– Я рационально считаю, что мистеру Бернару не стоит знать конкретную причину по причине того, что не хочу этого.

Взглянув на Пьера, она видит его кислое выражение лица и мгновенно улыбается. Мужчина пожимает плечами, кладя руки на бедра.

– Весьма убедительно. – Пьер повержено опускает глаза, почти сразу вернув свой взгляд Розе.

– Благодарю.

Француженка подошла к двери, не успев открыть ее, как Пьер сделал это за нее. Кивнув, она выразила благодарность, и поспешила выйти из душной комнаты, душащей своей обнаженностью. Простучав каблуками по коридору, девушка коснулась плеча мужчины, стоящего спиной, от чего он мгновенно обернулся. Его лицо выглядело взволнованным – на сцене все было замечательно, его волнение было связано с девушкой в черном платье, сбежавшей со сцены. Безусловно, он был не только обеспокоен, но и зол, хоть и это чувство было больше схоже на непонимание ситуации. Стараясь быть аккуратным, мистер Бернар дождался, пока Роза наберется смелости взглянуть ему в глаза и объясниться, что произошло не сразу.

– Мистер Бернар, я прошу прощения. Внезапно я почувствовала невыносимую головную боль. Пожалуй, мне следовало сказать вам.

Будучи человеком весьма высокопоставленным, мужчина взглянул на публику и вновь повернулся к девушке. Сощурив глаза, он наклонился к ней ближе. Его глаза заледенели и стали холодными, почти как лед, от чего француженка невольно вздрогнула.

– Все эти люди, Роза, пришли, чтобы увидеть и услышать вас. Жизнь непроста, я весьма согласен, но если каждый артист при головной боли – эти слова он прыснул особенно неприятно. – будут сбегать со сцены, люди перестанут посещать театры, ссылаясь на то, что каждый второй отменяет выступление! То, что я пытаюсь донести, предельно ясно – я даю вам отпуск, приходите, как будете готовы. Если вы будете готовы.

Опустив глаза, девушка почувствовала себя маленьким ребенком, которого отчитывают за съеденное не вовремя мороженое, но мгновенно запретила себе потакать его словам. Броско и уверенно взглянув на мужчину, она повернулась и размеренным шагом прошла около Пьера, чтобы забрать свой клатч.

– Вы хотите сбежать отсюда, мэм? – спрашивает молодой человек. Роза оборачивается к Пьеру, приподнимая бровь. Через мгновение молчания она глубоко вздыхает.

– Куда угодно.

– Неплохой выбор.

Молодой человек позволил девушке выйти вперед и пошел за ней следом, выходя из здания, наполненного такими эгоистичными желаниями людей. Никогда не ясно, в чем заключается оправдание человека, желающего лишь власти, денег и удовольствий. Жизнь вовсе не так проста, как они ее видят, и быть такого типа значит быть не человеком, а пустым объектом, считающим, что все богатство этого огромного мира заключается в таких примитивных вещах. Небо стало пасмурным, и холодный ветер ощущался особенно на голой коже француженки. Пьер же, привыкший к холоду, лишь зациклился на одной точке, даже не замечая смены погоды. Он потерялся в своих мыслях. Лишь Роза, заметив это, аккуратно отвлекла его, взглядом изучая улицу, в такую погоду кажущейся столь грустной и одинокой.

– Я должна забежать домой, чтобы прихватить пальто, если вы не против.

Пьер оглядел ее. Девушка в черном платье правда не выглядела довольной, леденея с каждой секундой все больше и больше. Ее медовые глаза были направлены на небо, а руки охватили плечи, стараясь согреть их. Наконец выпустив улыбку, девушка тихо рассмеялась. Парень с непониманием и некоторой завистью взглянул на ее растянутые, слегка дрожащие губы. Ему была непонятна причина ее радости, ее улыбка, столь невинно застывшая на ее лице.

«Что ж, у каждого свои странности», – подумал он и, словно очнувшись ото сна, суетливо снял с себя пиджак, который он захватил по пути в театр, и накрыл им плечи девушки, осторожно коснувшись ледяной кожи. Роза повернулась к нему с улыбкой.

– Благодарю вас.

– Вам нельзя болеть. – увидев вопросительный взгляд девушки, он ухмыляется, чуть качнувшись в ее сторону. – Мистер Бернар поседеет.

Издав смешок, француженка кивает и ловко достает черный берет из клатча, мгновенно надев его. Молодой человек разглядывает ее лицо, приобретшее новые краски с французским головным убором, и, на удивление себе же, вновь показывает свои ямочки. Нельзя даже представить более подходящую под все понятия «француженки» девушку, словно каждая клетка Розы восклицает: «Я из Франции, и я бесконечно горжусь этим». В Пьере такому патриотизму не было места.

– Куда вы хотите пойти? Я думаю, вы были бы не против на время остановиться в закрытом помещении… – он говорит это столь привычно, что его смущает резкий взгляд девушки, брошенный в его сторону. Она словно приходит в себя, слегка заторможено вновь поднимая голову, совершенно не боясь холодных капель стихии.

– О нет, я хочу побывать под дождем. Никогда подобного не случалось в моей жизни.

Тихо рассмеявшись, Пьер поднимает глаза на Розу, покрывшись еле заметным румянцем. Дождь совершенно не усиливается, напротив, остается таким же легким, что бесконечно радует мужчину. Оставить девушку посреди улицы во время ливня не подходит его манерам, а остаться и намокнуть до нитки будет полнейшим кошмаром. Поэтому он выдыхает, растягивает губы в улыбке и поворачивается к француженке, пристально наблюдающей за ним.

– Если это то, чего вы хотите. Давайте присядем куда-то. – говорит Пьер, выступая вперед. Ведя девушку невидимой нитью по улицам Парижа, он зашел в малоизвестный сквер, в котором так часто проводил время в одиночестве. Они сели на скамью в бесконечном молчании. Роза лишь смотрела вверх. Словно околдованная водной стихией, а молодому человеку пришла на ум весьма логичная мысль, которую он незамедлительно поспешил высказать.

– Вы ни словом не обмолвились о моем социальном или финансовом положении. Честно говоря, я впечатлен. – слегка приподняв брови, молодой человек наконец тоже окинул взглядом небо, покрытое тучами.

Роза посмотрела на него самым пронзительным взглядом, от которого у Пьера сразу возникла мысль: «Если эта девушка не убивает словами, то точно ранит глазами.»

– Я же не замуж за вас собираюсь.

Не сдержав ухмылку, Пьер смотрит туда, куда опять возвращает свой взгляд девушка. Дождь, к его удивлению и разочарованию, неожиданно усиливается, доставив радость девушке, сидящей рядом с молодым человеком, словно ребенок. Роза поднимается с места, сильнее прижимая пиджак к груди, и начинает напевать знакомую Пьеру композицию, двигаясь в такт. Ее волосы становятся влажными, принимая капли дождя, словно подарок Господа, но француженка не замечает этого, забыв обо всем, кроме песни, звучащей в ее голове, ливня и молодого человека, следящего за происходящим с неподдельным удивлением и смущением. Девушка останавливается, чтобы снять берет и застегнуть верхнюю пуговицу пиджака молодого человека, в то время как Пьер непривычно встает и протягивает ей руку.

– Хотите ли вы разделить со мной танец?

Роза смотрит на него, приподняв подбородок, и дает свой ответ, протянув свою руку в ответ, вежливо улыбнувшись и откинув головной убор на скамью. Музыка звучит в их мыслях так громко и честно, что они легко бросаются в танец. Легкий пиджак крутится, воздушно поднимаясь, и с ним кружится и девушка, беззвучно смеясь. Никогда не ощущая себя так непринужденно, она полностью доверилась молодому человеку в танце, следуя за его движениями. Закрученные волосы девушки наконец совсем намокли, обнажая свою натуральную волнистость, а уложенная прическа Пьера совершенно испортилась. Будучи совершенно обнаженными, настоящими пред друг другом сейчас, они позволили себе откинуть волнения о внешнем виде, позабыв о стиле, моде. Все, что их волнует – мгновение. Мгновение, которое они больше никогда не будут в силах изменить, оставив в прошлом. Поэтому они отдаются этому мгновению полностью, забыв о времени, страхах, о всем, что могло бы отречь их друг от друга, оставив лишь эту секунду, эту улочку, эту песню и этот танец.

Глава 4.

Дождь наконец прекратился, и Пьер рассмотрел девушку, сияющую от счастья. Будучи совершенно холодной, замерзшей и мокрой, француженка все еще улыбалась, излучая невидимый свет, лучи которого, казалось бы, могли осветить всю улицу. Столкнувшись с Розой взглядом, молодой человек мгновенно отвел глаза, зациклив их на дереве темного цвета. В его мыслях проскользнул вопрос: «Любопытно, о чем мечтали и думали люди, сажавшие это дерево? В чем заключалась их цель? Желание?». Дуб стоял величаво, хоть и редкие светлые трещины на его груди подсказывали, что дерево было далеко не из молодых. Дуб стоял, символизируя то, во что люди верили веками – стойкость, мощь, величие.

Легко оторвавшись от скамьи, девушка взглянула на Пьера, сосредоточившегося на мысленных раздумьях. Его брови сведены, и на лбу можно заметить нечастые морщины. Заметив, что француженка встала, парень незамедлительно вскакивает. Спохватившись, Роза судорожно снимает пиджак и протягивает его Пьеру. Тот лишь озадаченно смотрит на девушку и поднимает краешки рта.

– Заберите. А то простудитесь еще.

Смотря то на предмет верхней одежды, то на Пьера, она поднимает одну бровь, после чего молодой человек выдыхает с улыбкой на лице и опускает руку девушки со сжатым в ее тонких пальцах пиджаком.

– Вернете в следующий раз. Я желаю вам спокойной ночи. – произносит он, и Роза сдержанно кивает, пятясь назад. Обернувшись, она вновь идет в сторону центра, чтобы зайти домой и провалиться в сон, который унесет ее в невозможный сказочный мир, богатый фантазиями и желаниями, несбыточный, но словно настоящий. Казалось бы, стоит протянуть руку, и мир сновидения утянет в себя, взяв в заложники. И тогда человек станет пленником собственного разума.

Пьер остается один среди своих бесконечных мыслей, стараясь игнорировать их. Иногда свои мысли – это все, чего нужно бояться. Они внушают чувства, решают действия, вносят смуту в маленький хрупкий мир, созданный ими же. Мысли спасают и губят, лечат и ранят, борются с сердцем, иногда разбивая его вдребезги, чтобы его больше не было слышно, а иногда поддаются ему, отдавая все свое превосходство. Мысли решают судьбу, и так было всегда. Поэтому мысли являются как и врагом, так и союзником.

Направившись к окраине, он оглядывает бесшумный город, кажущийся ему омертвленным в такое время суток. Свет постепенно исчезает, оставляя за собой лишь только тьму, а количество людей, находящихся вне дома, сокращается. Улицы пустеют, но человеческие сердца наполняются, немыслимым образом просыпаясь по ночам и не давая людям спать. Они сеют раздор, разбиваясь в мелкие осколки, а к утру вновь излечиваются, и этот бурный бесконечный круг вечен. Людям несвойственно спокойствие, иначе драма не преследовала бы их, наступая на пятки, они верят. Верят в то, что каждый поступок и человек имеет значение, каждое слово не забывается, и каждая мысль имеет право на высказывание. Но, к сожалению, в их ясные, облачные умы никогда не приходила мысль, что жизнь не так легка, и не каждая мелочь так весома. Неужели людям непонятна такая простая истина, что нужно лишь жить?

Молодой человек размеренным шагом подходит к знакомому зданию, чей облик он помнит возможно лишь в кромешной темноте. Привычный фасад дома, украшенный абсолютно однотонной пожелтевшей белой краской, навевал мужчине детские воспоминания, заставляющие его краем глаза оглядеть миниатюрный сад прямо перед зданием. Гортензии, отличающиеся своим броским цветом, словно все еще посаженные его отцом, горели пламенем прошлого, поэтому молодой человек повернулся обратно к деревянному входу, пройдя по небольшим ступенькам. Тусклый черный фонарь светит янтарным светом, обнажая кирпичную стену у входа. Поднеся руку к двери, парень, не сжимая ее в кулак, лишь расслабленно, костяшками пальцев простучал ровно три раза. Услышав низкие голоса по ту сторону двери, он позволил себе ухмыльнуться, после чего оперся на стену боком, скрестив руки. Подняв глаза на мгновение, Пьер подметил звезды, неожиданно показавшиеся на небе, которые редко появлялись в последнее время по причине плохой погоды, за облаками их просто совершенно не было видно. Услышав, как кто-то подошел вплотную к деревянной двери, он встал ровно, неосознанно поправив рубашку. Прислушавшись к звукам в доме, молодой человек невольно свел брови вместе.

– Имя и фамилия. – прозвучал грубый голос за дверью. Пьер мгновенно узнал его, поэтому засунул руки в карманы и подошел ближе, улыбнувшись.

– Пьер Менетре. – сказал он, специально сделав голос намного ниже, передразнивая человека внутри, и входная дверь вмиг открылась, ослепив парня ярким светом. В проеме стоял никто иной, как молодой человек в черном смокинге. Выглядя слишком официально, он позабавил Пьера, отразившись на его лице несдерживаемой улыбкой. Светлые русые волосы с самого дня знакомства вызывали у парня двоякие ощущения – с одной стороны, его знакомый выглядел весьма органично, но с другой выделялся среди большинства. Голубые глаза, словно морские волны, которые Пьер видел в Италии, весьма отвечали стереотипу, который представлялся при его виде. Поменявшись в лице, знакомый растянул губы в улыбке, привычно расстегнув пуговицу на пиджаке темного костюма.

– Пьер, дружище, сколько ты стоял под дождем? – грубый голос сменяется весьма мелодичным, даже певческим молодым голосом, в котором слышится некая добрая усмешка.

Издав смешок, молодой человек проводит рукой по волосам. Ощутив влажность, он вскидывает брови в знак удивления, ведь он считал, что они высохли. Взглянув на друга, парень неохотно отвечает.

– Кажется, я слегка потерял счет времени. И ключи. – говорит Пьер, останавливая взгляд на часах. Вернувшись к приятелю, он издает еле слышный смешок. – С чего такая официальность, Николас? Надеюсь, это не войдет в привычку.

Хлопнув друга по плечу, Пьер направляется к лестнице из березы, ведущей на второй этаж. Столкнувшись глазами с молодой кухаркой, он подмигивает ей, получая характерный смех в ответ. С хорошим расположением духа, он поднимается наверх, заходя в немаленькую комнату. Вокруг круглого стола, на котором расположена большая карта Парижа, сидит большое количество людей, а по всей комнате раскиданы опустошенные пачки сигарет. Взглянув на мужчин, молодой человек замечает папиросы, зажатые между указательным и средним пальцами. Едкий дым и запах сигарет, казалось бы, заглушает тот особенный аромат, который обычно царит в этой комнате – аромат свободы, роз или других цветов. Стены, оформленные уже поблекшей белой краской, выглядят непривычно пустыми, видимо, в целях осторожности – дискуссии, возникающие в этом месте, могли перерастать в словесные угрозы, а споры в неконтролируемые драки, поэтому на местах зеркал и картин царила пустота. Камин работает безукоризненно, согревая комнату до такой степени, что даже Пьеру, простоявшему под дождем, сейчас стало жарко до безумия.

Приблизившись к столу, он отчетливее слышит разговор мужчин, сидящих за столом.

– …понятно, как ясный день! Александре Гарсия отказался участвовать в протесте! Это провал! – выкрикивает молодой человек средних лет, жестикулируя мозолистыми руками и, словно в бешенстве, двигая темными бровями. Его слегка кудрявые, близкие к цвету древесины волосы, сейчас были в абсолютном хаосе. Его личность очень хорошо известна Пьеру – с виду внушительный, аккуратный человек внутри являлся ураганом, которого нельзя остановить. Разве что только стеклянной чашкой – оттуда и еле видимый, но заметный при близком рассмотрении шрам у виска.

– Лично я считаю, в утверждении Франка есть здравый смысл. Гарсия владеет половиной Парижа, теперь у нас не будет финансовой поддержки в полном смысле этого слова… – тараторит несколько массивный мужчина, переводя взгляд с одного присутствующего на другого.

Пьер с грохотом упирается ладонями в стол, медленно и внимательно рассматривая всех собравшихся, от чего мужчина средних лет, которого он прервал, вздрагивает. Николас, подоспевший к этому времени в помещение, напрягается всем телом, скрестив руки, осторожно наблюдая за дискуссией соратников. Пьер довольно оглядывает комнату, после чего наклоняется еще ниже.

– Времени на бессмысленное «сожаление о потерянном» нет, мы давно планировали это. Те из вас, кто по какой-то причине теперь не готов сражаться, выйдите из этого дома немедленно. Или же я заставлю вас это сделать. – сквозь зубы цедит Пьер. Услышав молчание в ответ, он, не скрывая довольство, отталкивается от стола и встает, начиная ходить вокруг него. – Вы все знаете, для чего мы это делаем. Совсем скоро настанет момент истины, и мы наконец прорвемся.

– Но Пьер, ты же слышал, Александре Гарсиа вышел из игры. Откуда нам теперь брать деньги? – произносит Николас, от чего Пьер поворачивается в его сторону. Подойдя к другу, он опускается на стол, протягивая руку одному из присутствующих. Мужчина дает сигарету, которую парень мгновенно сжимает между зубов. Француз в смокинге наклоняется, чтобы ее зажгли, что получает незамедлительно, и делает затяжку. Выдохнув, он замечает острый взгляд Пьера, и кивком головы предлагает ему источник удовольствия, на что получает отрицательный ответ. Сделав еще одну затяжку, он показывает рукой, что друг может продолжить.

– Нам не нужны финансы, чтобы отстаивать свое право. – четко подчеркивая каждое слово говорит Пьер, и Франк в ту же секунду вскакивает с места.

– Ты считаешь, что мы можем голодать, днями напролет придумывая план протеста? – едким голосом произносит мужчина, медленно подходя к молодому парню. – А эти сигареты? Алкоголь? Все это даром для тебя, да, ребенок?

Он сносит пачки сигарет со стола, и они практически бесшумно падают на пол. Подойдя вплотную к Пьеру, Франк замечает разницу в росте – он выше, значит сильнее. Это проносится в его голове с такой скоростью, что даже не успев подумать, он хватает Пьера за рубашку, прижав его к стене. Все собравшиеся пристально наблюдают за развитием событий, не предпринимая никаких действий.

– Я не собираюсь погибать ради мечты, которая свершившись, пойдет на дно из-за того, что мелкий подонок не умеет вести переговоры! – выкрикивает Франк, сжав руку в кулак. Поднеся его к лицу Пьера, мужчина подмечает спокойствие молодого человека, невыносимо давящее ему на нервы. Парень застывает, смотря прямо в глаза соратнику, ожидая удара и готовясь к боли, но не показывая тревоги, застывшей в его груди, словно стрела. Сердце начинает биться быстрее, и парень, осознавая, что должен не усугублять ситуацию и не отвечать на удары, вцепляется ногтями в ткань своих брюк. Франк опускает руку, от чего все выдыхают, и Николас качает головой, но ярость берет над ним верх, и мужчина наносит удар в стену, лишь на дюйм дальше лица парня, оставляя небольшую трещину в ней. Костяшки его пальцев краснеют, и он отмахивается.

– Ай, черт с тобой. Все равно когда-то все умрем. Налей мне виски. – говорит мужчина одному из друзей, возвращаясь к столу. Опять сжав сигарету между зубов, Франк делает затяжку, характерно откидываясь на спинку стула.

Пьер поправляет белоснежную рубашку, отрывается от стены, изучив пальцами нанесенную ей рану, и возвращается лицом к коллективу.

– Нам нечего терять, друзья. Все мы в одной лодке, которая либо пойдет на дно, либо будет плыть сквозь препятствия и в конце концов останется невредимой. – он пожимает плечами, поворачиваясь к Николасу. Друг кивает, сжав в руке бокал вина и подняв его, смотря на приятеля. Слышится звон стекла будто после произнесенного тоста, и мужчины, собравшиеся в комнате, судорожно глотают содержимое бокалов и стаканов. Оглянув всех, Пьер кивает, выходит из помещения, закрыв дверь, и сталкивается с парнем невысокого роста.

– П-Пауль? – произносит он, не веря глазам. Тот приподнимает краешки рта и обнимает Пьера, хлопая по спине. – Я думал, ты пустил корни в Америке и не собираешься сюда возвращаться.

Парень проводит рукой по своим черным волосам, отстраняясь и поглядывая на приятеля серыми глазами, и смеется. Глаза Пьера жадно осматривают давнего друга, стараясь найти отличие, изменение, но не могут уловить ничего сверхъестественного, что не привычно Паулю. Тот слегка легким движением поднимает руку и сжимает предплечье Пьера, второй взъерошив свои грубые каштановые волосы.

– Неужели ты мог подумать, что услышав про то, что готовится в Париже, я останусь гнить там, даже не увидев наконец твое торжество? – говорит Пауль, поправляя галстук. Пьер усмехается, будучи охваченным ностальгией, не отводя взгляд от друга.

– Сколько тебе уже, младший? Двадцать? – говорит приятель, вытаскивая два стакана из сервиза.