Текст книги "Пересечение Эйнштейна"

И сквозь музыку я различил шепот.

– Чудик, будь осторожен. – Это был голос Голубки. – Хочешь рассмотреть это внимательно?

Пальцы у моего лица замерли.

Я могу заглядывать вглубь. Где-то в скалах скал, под дождем, ты умер.

Хочешь посмотреть на это внимательнее?..

– Я не привидение!

– О, ты реален, Чудик. Но возможно...

Я повертел головой, но темнота не отступила.

– Ты хочешь узнать о Киде?

– Я хочу знать, что поможет мне убить его.

– Тогда слушай. Кид Смерть может возвращать жизнь только тем, кого убил он сам. Он властен только над теми цветами, которые собрал сам. Но ты же знаешь, кто возвратил ее тебе...

– Убери руки.

– У тебя есть выбор, Чудик, решай, быстрее, – прошептала Голубка. – Ты хочешь увидеть, что тебя ждет впереди? Или только то, что было прежде?

– Твои руки. Я не могу сквозь них ничего увидеть впереди... – я остановился, ужаснувшись тому, что сказал.

– Я очень талантлива, Чудик, – свет проник ко мне, когда она чуть-чуть отняла ладони. – Мне пришлось отточить этот талант до совершенства, чтобы выжить. Ты не можешь отказываться от законов мира, который сам выбрал...

Я сжал ее запястья и оторвал руки от своего лица. Несколько секунд Голубка сопротивлялась, потом опустила руки. Зеленоглазый все так же висел на дереве.

Я схватил руки Голубки.

– Где она?

Я оглядел террасу. Потом встряхнул Голубку и прижал к перилам балкона.

– Я превратилась в ту, которую ты любил, Чудик. Это часть моего таланта. Вот поэтому-то я и могу быть Голубкой.

– Но ты...

Она пожала плечами, ее рука скользнула по серебристой ткани. Ткань изменилась.

– И они, – я обвел людей рукой. Подростки, все еще держась за руки и хихикая, направлялись в парк. – Они зовут тебя, Ла Голубка.

Голубка вскинула голову, отбросив назад волосы.

– Нет, Чудик, – она покачала головой. – Кто тебе это сказал, Чудик? Кто тебе это сказал? Я Ле Голубка.

Меня знобило. Голубка протянула мне тонкую руку.

– Ты не знаешь, Чудик? Ты и вправду не...

Я отступил назад, поднял мачете.

– Чудик, мы не люди! Мы живем на их планете, потому что они истребили себя. Мы попытались взять их форму, их память, их мифы. Но все это не пригодно для нас. Это иллюзия, Чудик. Довольно. Тебя возвратил к жизни Зеленоглазый. Он был одним из тех, кто действительно мог вернуть твою Челку.

– Зеленоглазый?

– Мы не такие, какими были древние люди, мы...

Я повернулся и выбежал с балкона.

В комнате я опрокинул стол и пронесся мимо залаявшей собаки.

– Ло Чудик! – она сидела на возвышении возле стены. – Подожди. Тебе будет интересно, если ты увидишь то, что находится под «Жемчужиной»?

Прежде, чем я успел ответить, собака нажала носом кнопку на стене.

Пол начал вращаться. Почти в истерике я понял, что происходит. Полом служили две панели поляризованного пластика, лежащих одна на другой. Когда они стали прозрачными, я увидел фигуры, движущиеся в расщелинах между камней, под креслами и ножками столов.

– «Жемчужина» построена над одним из коридоров клетки Браннинга.

Смотри, они бродят там, цепляются за стены. Нам не нужен сторож клетки.

Старая компьютерная система людей для Физических Гармонических Заграждений и Ассоциаций Бредовых Ответов заботится об этих иллюзиях. Внизу целый ад, наполненный удовлетворенными желаниями...

Я упал на пол и прижался лицом к пластику.

– ФЕДРА, – закричал я. – ФЕДРА, где она?

– Привет, мальчик, – в темноте засверкали огоньки. Пара существ с многочисленными, слишком многочисленными руками, стояла, обнявшись, над мигающей машиной.

– ФЕДРА!..

– Это не тот, это неправильный лабиринт, мальчик. Здесь, внизу, ты можешь найти другую иллюзию. Она последует за тобой к двери, но когда ты обернешься, чтобы убедиться, что она здесь, она исчезнет и ты уйдешь сам.

Так зачем пытаться?

Голос был еле слышен сквозь пол.

– Здесь за все отвечает мать. Не приходи сюда играть на своем кровавом мачете. Ты пытаешься получишь ее и ты вернешь ее назад другим путем. Ты – пучок психических проявлений, многосексуальности и бесплотности, и ты – ты пытаешься на все это надеть ограничивающую человеческую маску. Ищи где-то за рамой зеркала...

– Где...

– Ты умолял дерево?

Подо мной проходило множество иллюзий клетки, они шли, шатаясь и толкаясь, под мигающими огнями ФЕДРЫ. Я вскочил и бросился бежать. Собака залаяла мне вслед, когда я захлопнул дверь.

Я пробежал по лестнице и вылетел в парк, с трудом удержавшись на ногах. Вокруг металлических башен и на террасах плясали толпы, из окон доносилось пение.

Я остановился возле дерева и заиграл для него, умоляя. Я пустил аккорды по течению, уповая на счастливый случай, и молил о решении. Начал я смиренно, и песнь опустошала меня до тех пор, пока не осталась яма. Ад, в который я погружался. Там была ярость. Это была моя ярость, и я передал ее ему. Там была любовь. И она пронзительно кричала, не слыша пения, доносившегося из окон.

Руки Зеленоглазого были разбиты в тех местах, где их привязали к ветвям. Одна рука соскользнула вниз по коре...

...И ничего. Я вскрикнул, как от смертельной раны. И сжимая рукоять мачете двумя руками, продырявил его бедро, вогнав острие в дерево. Снова вскрикнул и, дрожа, выдернул обратно.

Глава 13

Ушел он, как к себе домой,

О человеке возроптав.

Был галилейский день кровав

Под вавилонскою звездой,

Одевший мир вселенской тьмой.

Уильям Батлер Йетс

«Песнь из пьесы»

Я слышал, что вы даете тысячу долларов за мое тело, которое, как я понимаю, интересует вас в качестве свидетеля... в таком случае, если бы я появился в суде, я дал бы выгодные вам показания. Но против меня выдвинуты обвинения за события, произошедшие в войне в округе Линкольн, и я боюсь появляться там, поскольку мои враги наверняка постараются убить меня.

Уильям Х. Бонни (Билли Кид).

Письмо Губернатору Уоллесу

Я искал с венками, исправляющими эту ошибку.

Эндрю Марвел

«Венец»

Море штормило. Утро неслось над водой. Я шел вдоль морского берега, сплошь усыпанного ракушками. Я вспомнил тот день, когда мы въехали в Браннинг на драконах. Теперь Его жизнь и мои иллюзии были утрачены. Чем дальше от Браннинга я отходил, тем меньше он становился. Я шел, при каждом шаге вонзая мачете в песок.

Так прошла вся ночь, но я не устал. Что-то подталкивало меня, подгоняло, так что я не мог остановиться. Пологий берег был прекрасен. Я поднялся на дюну, гребень которой порос высокой шелестящей травой.

– Эй, Чудик!

Что бы это ни было, я вскинулся, как от звона неожиданно сработавшего будильника.

– Как живешь?

Он сидел на бревне, вдавленном в сырую землю у подножия дюны. Он откинул волосы, и снизу вверх искоса посмотрел на меня. Солнце отражалось в кристалликах соли, покрывающих его плечи и руки.

– Я долго ждал, очень долго, – сказал Кид, почесывая колено. – Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю. Устал.

– Не сыграешь? – он указал на мачете. – Спускайся вниз.

– Не хочу.

Песок посыпался из-под моих ног. Я смотрел на Кида, и вдруг кусок дюны подо мной обвалился. Я пошатнулся, страх гнал меня прочь, подальше от этого места. Но я упал и под хихиканье Кида покатился вниз по песчаному склону. Дно. Я еще несколько раз перевернулся. Кид все так же сидел на бревне и смотрел теперь на меня сверху вниз.

– Чего ты хочешь? – прошептал я. – Ты потерял Зеленоглазого. Что тебе надо от меня?

Он поковырялся в ушах и улыбнулся массой мелких зубов.

– Мне нужно это, – и указал на мачете. – Ты думаешь, что Паук действительно... – он остановился. – Паук решил, что Зеленоглазый, ты и я не должны жить в одном мире. Это слишком опасно. Тогда я подписал смертный приговор и повесил Зеленоглазого, ты играл для него, а я плакал в море, в котором ты не сможешь увидеть слез. Ты веришь этому?

– Я не... Я не знаю.

– Я верю, что Зеленоглазый жив. Не знаю. Я не могу проследить за ним, как за остальными людьми. Он мог умереть, – он наклонился вперед и обнажил свои зубы. – Но он жив.

Я сидел на песке, пристально глядя на него.

– Дай мне свой меч.

Я приподнялся. Помедлил, а потом стремительно замахнулся и ударил.

Кид уклонился. Мачете раскололо бревно.

– Если ты ударишь меня, – начал Кид, – думаю, что все это будет неприятно. Я истеку кровью. Но если я смогу сказать о чем ты думаешь, ну тогда, все попытки избавиться от меня будут просто бесполезными.

Он пожал плечами и мягко улыбнулся. Потом протянул руку к мачете.

Я разжал пальцы. Он взял нож, погладил лезвие.

– Нет, – вздохнул он, – Нет, мне от этого никакой пользы, – и возвратил мачете. – Покажи, как ты играешь.

Я забрал мачете; оно было мое, и мне не хотелось, чтобы он его держал.

Кид почесал правую пятку левой ногой.

– Покажи мне. Мне не нужен твой меч, мне нужна музыка, которая в нем. Сыграй, Чудик, – он кивнул.

Я в ужасе поднес мачете ко рту.

– Давай.

Прозвучала дрожащая нота.

Кид слегка наклонился, опустил золотистые ресницы.

– Сейчас я хочу забрать все, что осталось, – он сцепил пальцы рук. И стал отбивать ногой такт, царапая землю когтями.

Еще нота.

Я стал выводить третью...

Это был и звук, и движение, и чувство одновременно. Это было громкое «щелк!»; Кид изогнулся дугой и схватился за шею. На его лице отразился ужас. Паук, стоя на гребне дюны, крикнул мне:

– Продолжай играть, черт побери!

Мачете пронзительно кричало.

– Пока ты играешь, он не может использовать свой ум для чего-нибудь еще!

Кид вскочил с бревна. Бич хлестнул над моей головой. Кровь потекла по груди красноголового. Он отступил на шаг, споткнулся о бревно, упал. Я отскочил в сторону, ухитрившись удержаться на ногах – такие пустяки мне даются проще, чем другим людям. Я все еще извлекал какие-то звуки из мачете.

Паук, щелкая бичом, соскользнул вниз. Кид, прикрывая живот, пополз.

Жабры под красными волосами раздувались на всю шею. Паук повернувшись ко мне закричал:

– Не останавливайся, Чудик!

Кид зашипел и стал грызть землю. Он перевернулся на бок, все его лицо было в песке... рот, подбородок...

– Паук... ой, Паук. Прекрати! Не надо, пожалуйста... не надо... не... – бич хлестнул по щеке, и Кид схватился за лицо.

– Играй, Чудик! Или, черт побери, или он убьет меня!

Музыкальная буря поднялась на октаву выше, ноты пронзило утро.

– Ааааа... нет, Паук! Не бей меня! – закричал Кид окровавленным языком. – Не надо... аааааа! Это больно! Больно! Ты же мой друг, Паук!.. Нет! Ты же вроде бы как мой... – он зарыдал. Бич стегал Кида снова и снова.

По плечам Паука стекал пот.

– Ладно, – сказал он. И начал сворачивать бич, тяжело дыша.

Язык мой болел, руки онемели. Паук смотрел то на меня, то на Кида.

– Вот и все.

– Это... было необходимо? – спросил я.

Паук смотрел на землю.

Там среди мусора, выброшенного морем, что-то зашевелилось. Длинные шипы растения сворачивались в кольцо, ложились и на них появлялись цветы.

– Пойдем, – сказал Паук и полез наверх. Я последовал за ним, на вершине дюны я оглянулся. На голове трупа копошился букет цветов, впиваясь в глаза и рот. Мы спустились с дюны.

Внизу он повернулся ко мне и нахмурился.

– Я просто спас твою жизнь, мальчик. Вот и все.

– Паук?..

– Что?

– Зеленоглазый... Я думаю, что я кое-что понял.

– Что? Пойдем. Нам надо возвращаться.

– Как Кид... я могу возвращать к жизни тех, кого сам убил, задумчиво сказал я.

– Да, как в том ущелье, – сказал Паук. – Ты можешь возвращаться и сам. Ты позволишь себе умереть и снова вернешься. Зеленоглазый единственный, кто может вернуть твою Челку – теперь.

– Зеленоглазый. Он умер.

Паук кивнул.

– Ты убил его. Это был последний удар твоего... – он указал на мачете.

– О, – выдохнул я. – Что происходит в Браннинге?

– Беспорядки.

– Почему?

– Люди жаждут собственного будущего.

На мгновение я представил лицо Кида. Это причинило мне боль.

– Я возвращаюсь, – сказал Паук. – Ты пойдешь со мной?

Волны накатывались на песок.

Я задумался.

– Да, но не сейчас.

– Думаю, что Зеленоглазый, – Паук раздавил ногой что-то на песке, – подождет. И Голубка тоже. Сейчас она ведет в танце и не совсем готова простить тебе выбор, который ты сделал.

– Что за выбор?

– Между реальным... и всем остальным.

– Что же я выбирал?

Паук усмехнулся и хлопнул меня по плечу.

– Может быть, ты узнаешь это, когда вернешься. Куда ты направляешься? – он повернулся, собираясь уходить.

– Паук?

Паук оглянулся.

– В моей деревне жил человек, который был неудовлетворен своей жизнью. Тогда он покинул этот мир, побывал на Луне и на других планетах, потом посетил другие далекие звезды. Я могу попасть туда?

Паук кивнул.

– Я тоже однажды так сделал. Но когда я вернулся, все то, что я оставил, поджидало меня.

– И на что же это вообще будет похоже?

– Там будет совсем не то, чего ты ожидаешь, – он усмехнулся и отвернулся.

– Это будет... иное?

Паук продолжал шагать по песку. Утро разливалось над морем, и темнота отступала вдоль берега, все дальше и дальше. Я повернулся и пошел за ней.