Текст книги "Предназначение человека. От Книги Бытия до «Происхождения видов»"

И все же родственный отбор не единственный механизм, посредством которого в людях возник альтруизм. Как мы отмечали в рассказе о выживших с «Графтона», людям не обязательно состоять в кровном родстве, чтобы совершать альтруистичные поступки, даже когда ресурсы истощены, а угроза немедленной смерти реальна. Дружба, альтруизм и сотрудничество среди людей, не связанных кровными узами, являют собой невероятно важную часть нашего общества. Как объяснить это с точки зрения естественного отбора? Пожалуй, можно было бы сказать, что дружба в данном случае является побочным эффектом. Мы биологически запрограммированы проявлять доброту к родственникам, но наш мозг также способен направить ее за пределы реальных кровных уз. Пожалуй, в этом есть доля истины.

В главе 3 мы уже говорили о том, что даже с теми, с кем у нас нет родственной связи, нас сближает 99,9 % общих генов. Так зачем спорить из-за оставшейся доли 0,1 %? Множество исследований подтверждают, что родительская роль помогает «окультурить» взрослых, особенно мужчин. В сущности, родительский статус может способствовать развитию наших альтруистических и про-социальных способностей[182]182
  Кристофер Бём утверждает, что «модель проскальзывания» или побочный эффект отчасти может быть в ответе за то, почему люди столь альтруистичны по отношению к тем, с кем не связаны кровным родством. См.: Christopher Boehm. Moral Origins: The Evolution of Virtue, Altruism, and Shame (New York: Basic Books, 2012), 57–58.


[Закрыть]. Например, для отцов, участвующих в жизни детей, просоциальное поведение характерно в большей степени, чем для бездетных мужчин или для тех, кто не уделяет внимание воспитанию ребенка. Одно многолетнее исследование, посвященное проявлению родительских чувств у мужчин, позволило выяснить, что в годы, предшествующие отцовству, в центре маскулинной идентичности находятся агрессия и эгоизм. С появлением ребенка эта идентичность меняется, и главную роль в самоопределении мужчины начинают играть их дети, а также проявляемые по отношению к ним элементы заботы и эмпатии. Так, отцы становятся менее эгоистичными, чем были до рождения ребенка[183]183
  См.: David Popenoe, Life Without Father, 75.


[Закрыть]. Происходит это потому, что родительство – посредством родственного отбора – «настроило» их на проявление альтруизма.

Но альтруизм родителя также может быть направлен и на людей, не связанных с ним кровными узами[184]184
  Об этой концепции мы более подробно поговорим в главе 10.


[Закрыть].

Взаимный альтруизм и принцип «око за око»

Рассмотрим и другие теории, объясняющие альтруизм. Среди них – взаимный альтруизм, также известный как прямая реципрокность. Как следует из названия, это своего рода «услуга за услугу», помощь другим в надежде, а вернее, в ожидании того, что те, кому вы помогли, помогут вам в будущем. Биолог Роберт Триверс, развивший эту концепцию, отмечает, что «взаимный альтруизм перестает быть альтруизмом»[185]185
  Robert Trivers, “The Evolution of Reciprocal Altruism,” Quarterly Review of Biology 46, No. 1 (March 1971), 35.


[Закрыть]. Такой взгляд на человеческое просоциальное поведение немного циничен. Идея взаимного альтруизма поддерживается наблюдением, согласно которому взаимодействия внутри социальных групп время от времени повторяются. Если малые группы ведут себя альтруистично по отношению друг к другу, между ними возникает доверие, позволяющее людям полагаться на взаимный альтруизм.

В 1950 году двое ученых[186]186
  Мерил Флад и Мелвин Дрешер разработали игру во время работы в RAND.


[Закрыть] разработали игру под названием «Дилемма заключенного», которая ясно показывала, как со временем взаимный альтруизм приносит свои плоды. Представьте, что двое членов преступной банды арестованы и на время отправлены под арест. Пока они находятся под арестом, им запрещено общаться друг с другом. Каждому заключенному предоставляется выбор: хранить молчание и СОТРУДНИЧАТЬ (друг с другом, не с полицией) или же ПРЕДАТЬ товарища (иными словами, «заложить» его). Если оба будут СОТРУДНИЧАТЬ (храня молчание), каждый из них проведет в тюрьме год. Если они ПРЕДАДУТ друг друга, каждый проведет в тюрьме два года. Если же первый ПРЕДАЕТ, а второй решает СОТРУДНИЧАТЬ, предатель выходит на свободу (в этом и заключается соблазн ПРЕДАТЬ), а сотоварищ остается в тюрьме на три года[187]187
  Ричард Докинз прекрасно и подробно описал это в «Эгоистичном гене».


[Закрыть].

Очевидно, что для вас как для участника игры лучший выбор – ПРЕДАТЬ, пока ваш «подельник» будет СОТРУДНИЧАТЬ. Однако вы не можете пообщаться с товарищем, а потому не знаете, какую карту он разыграет. Если вы столкнетесь с подобной социальной дилеммой лишь один раз, ваша судьба по большей части будет зависеть от милосердия партнера. Но давайте предположим, что подобный сценарий повторяется снова и снова. В конце концов, в социальных группах, где люди бьются за ресурсы и постоянно решают, как им поступить – корыстно или альтруистично, – ситуации такого рода возникают неоднократно. Именно поэтому новая версия игры была названа повторяющейся «Дилеммой заключенного». В 1980 году был проведен конкурс: подающих надежды разработчиков игры и социологов (а также всех желавших принять участие) попросили ответить, какая стратегия является наилучшей в повторяющихся раундах «Дилеммы». Версий было немало, причем некоторые из них имели необычайно сложный алгоритм. Но в итоге выигрышная стратегия оказалась самой простой. Она состояла всего из нескольких строк программного кода и называлась «Око за око».

Стратегия начиналась с СОТРУДНИЧЕСТВА (т. е. c проявления альтруизма) в первом раунде, после чего каждый ход игрока (что следует из названия) копировал предыдущий ход другого заключенного. Если тот СОТРУДНИЧАЛ, стратегия «Око за око» предполагала СОТРУДНИЧЕСТВО на следующем ходу. Эгоистичные стратегии, предложенные в порядке конкурса, были безуспешными в долгосрочном плане, в то время как альтруистические стратегии оказывались успешными чаще[188]188
  Robert Axelrod, “Effective Choice in the Prisoner’s Dilemma,” Journal of Conflict Resolution 24, No. 1 (March 1, 1980), 3–25.


[Закрыть]. Итоги конкурса показали, что взаимный альтруизм – как минимум, в условиях чрезмерно упрощенной модели реальности – возможно, развил в человеке иную форму альтруизма, пусть даже поверхностную, но характерную в отношении людей, не связанных с нами кровными узами. В современном обществе социальные обмены типа «услуга за услугу» встречаются очень часто[189]189
  Как указал Дэвид Слоан Уилсон, взаимный альтруизм на самом деле представляет собой особый случай группового отбора. В сущности, взаимный альтруизм объясняет, почему группы, в которых оба решают сотрудничать, превосходят группы, где оба предают. Это представление заходит столь далеко, что становится аргументом в подтверждение того, что групповой отбор играл определенную роль в какой-то момент эволюции. 176 Цитируется в источнике: Boehm, Moral Origins, 166.


[Закрыть].

Непрямая реципрокность и важность репутации

Тем не менее люди поразительно добры и альтруистичны, даже если социальный обмен не должен повториться или если оказываемая помощь не взаимна. В современном обществе существует множество примеров однократной анонимной отдачи: донорство крови, пожертвования в пользу голодающих детей из бедных стран, чаевые, оставленные официанту (несмотря на то что вы вряд ли когда-нибудь увидите его снова). Почему мы это делаем?

Чтобы объяснить такой тип поведения, ученые разработали теорию непрямой реципрокности, связанной с нашей репутацией[190]190
  Непрямую реципрокность иногда называют «репутационной гипотезой». Ее частично разработал биолог Ричард Александер. Он заметил, что при дележе еды охотники-собиратели не следовали простой стратегии «око за око» (как, возможно, ожидал бы Триверс) – все в большей степени зависело от того, насколько щедрым и альтруистичным считали того или иного человека. Другими словами: «Если сегодня я буду щедр по отношению к кому-то, тогда этот кто-то будет щедр в час моей нужды».


[Закрыть]. Проще говоря, окружающие нас люди видят, как мы себя ведем. Если я приобрету репутацию альтруиста, то, вероятно, другие тоже начнут совершать альтруистичные поступки по отношению ко мне, поскольку решат, что я, скорее всего, отвечу им услугой на услугу. Если представить альтруистические поступки как форму социальной валюты (чуть ниже мы поговорим о парадоксе банкира), можно прийти к выводу, что у альтруистов «кредитный рейтинг» выше, чем у эгоистов. Возможно, в тяжелые времена тем, кто снискал репутацию «отдающих», помогут с большей вероятностью, чем тем, кто прослыл скупцом.

В поддержку этой гипотезы говорит наблюдение, согласно которому мы склонны вести себя более альтруистично и проявлять склонность к сотрудничеству, когда за нашим поведением наблюдают[191]191
  Кстати, этот феномен не наблюдается у наших ближайших родственников-приматов, шимпанзе. См.: Jan M. Engelmann, Esther Herrmann, and Michael Tomasello, “Five-Year-Olds, but Not Chimpanzees, Attempt to Manage Their Reputations,” PloS ONE 7, No. 10 (Oct. 2010), e48433, https://doi.org/10.1371/journal.pone.0048433. См. также: Jan M. Engelmann, Esther Herrmann, and Michael Tomasello, “The Effects of Being Watched on Resource Acquisition in Chimpanzees and Human Children,” Animal Cognition 19 (2016), 147–151. Вероятно, ключевую роль в данном случае играет способность к языкам. Очень возможно, что у шимпанзе как вида присутствует некая разновидность альтруизма; некоторые из них более склонны отдавать, нежели другие. Но они не могут быстро вступить в общение, по крайней мере на таком уровне, на который способны люди. Следовательно, если о репутации нельзя сообщить другим, она не имеет большой социальной или эволюционной ценности.


[Закрыть]. С правотой этой идеи сложно поспорить. Вспомните начальную школу и тоже с ней согласитесь. Если учитель – в классе, то школьный задира, как правило, держит себя в руках, однако стоит взрослому отлучиться, и поведение детей тут же меняется в худшую сторону. Ряд социальных экспериментов подтверждают этот интуитивный аспект человеческой природы: люди всегда ведут себя лучше, если за их поведением наблюдают[192]192
  См. снова: Engelmann, Herrmann, and Tomasello, “The Effects of Being Watched,” 2016. Обзор см. в источнике: Tomasello, Why We Cooperate.


[Закрыть].

Рис. 4.1. Денежные суммы, добровольно отданные за выпитое молоко в зависимости от образа «наблюдателя». Адаптировано и перепечатано с разрешения из источника: Bateson, et al., 2006

Особенно интересен тот факт, что наблюдатель в данном случае не обязательно должен быть человеком или вообще живым существом. Исследователь Мелисса Бейтсон вместе со своими коллегами разработала эксперимент, доказывающий, что кофейная кружка с изображенными на ней глазами тоже прекрасно справляется с ролью «надзирателя». Бейтсон занималась подсчетом денег, вносимых в ящик для пожертвования в университетском общежитии. Кружку она поставила на том же уровне, где, предположительно, должны были оказаться глаза пьющего кофе человека в момент внесения денег в общий фонд. Каждую неделю картинка на кружке менялась. По нечетным неделям на ней были изображены человеческие глаза, смотрящие на предполагаемого любителя кофе; в четные недели на ней были изображены цветы. В итоге оказалось, что в нечетные недели студенты вносили в общий фонд втрое больше денег, чем в четные (см. рис. 4.1)[193]193
  Melissa Bateson, Daniel Nettle, and Gilbert Roberts, “Cues of Being Watched Enhance Cooperation in a Real-World Setting,” Biology Letters 2, No. 3 (June 27, 2006), 412–414. 180 Damien Francey and Ralph Bergmuller, “Images of Eyes Enhance Investments in a Real-Life Public Good,” PloS One 7, No. 5 (May 2012), https://doi.org/10.1371/journal.pone.0037397.


[Закрыть]. Мы видим, что непрямая реципрокность и репутационный фактор способны серьезно изменить поведение людей[194]194
  Вот еще один увлекательный эксперимент: если повесить изображение глаз у автобусной остановки, люди будут чаще убирать мусор с дороги, чем если это будет изображение цветов.


[Закрыть].

Высокая эволюционная ценность человеческих отношений

И все же прямая и непрямая реципрокность не могут в полной мере объяснить глубину человеческих отношений. Люди легко и охотно оказывают анонимную помощь, что явно противоречит правилам как прямой, так и непрямой реципрокности. Кроме того, нельзя забывать о дружбе. Настоящий друг выходит за рамки принципа «услуга за услугу», не строит и не поддерживает дружбу исключительно ради того, чтобы улучшить свою репутацию. Хороший друг – это тот, кто будет рядом, даже если вам нечего ему предложить. Дружба включает в себя не только трансакционные отношения. По сути, ожидание ответной услуги того или иного рода становится признаком ненастоящего друга[195]195
  См.: Christakis, Blueprint, 248.


[Закрыть]. Такие поверхностные отношения порой называют «дружбой до первой беды». Напротив, истинную дружбу делают ценной отношения как таковые. Ничто не приносит большее эмоциональное удовлетворение, чем знание о том, что кто-то будет заботиться о вас и любить, даже если вы не сможете предложить ничего, кроме тех же заботы и сострадания. В какой-то момент нашего эволюционного прошлого глубокие отношения стали необычайно важны для выживания – и, как следствие, стали невероятно полезны. Другими словами, эволюция, по-видимому, чрезвычайно высоко оценила человеческие отношения. Нашим предкам пришлось столкнуться с огромным множеством непредсказуемых бед – им грозили травмы, болезни, тяжелые погодные условия и неудачи на охоте или при сборе трав[196]196
  См., например: Bowles, “Did Warfare Among Ancestral Hunter Gatherers Affect Evolution of Human Social Behaviors?” 2009. Боулз утверждает, что крайнее непостоянство климата в течение позднего плейстоцена (период примерно от 120 000 до 20 000 лет назад) привело к условиям, которые способствовали альтруизму и сотрудничеству (равно как и межгрупповым конфликтам).


[Закрыть]. Именно способность людей создавать глубокие отношения, в которых они заботились друг о друге и в горе, и в радости, сыграла ключевую роль в борьбе за жизнь. По сути, эти глубокие отношения стали не менее важны, чем ресурсы, которые обычно ассоциируются у нас с выживанием в дарвиновском смысле этого слова, а именно – еда, убежище и секс. По степени полезности они также сравнялись с традиционными ресурсами, а в некоторых случаях стали даже важнее. Выстраивание доверительных отношений и с родными, и с неродными людьми стало важным не только для физического выживания, но и для эмоционального благополучия. Это, по крайней мере отчасти, произошло благодаря высокой эволюционной ценности отношений.

Эволюционная ценность отношений помогает разрешить проблему, которую психологи Джон Туби и Леда Космидес обозначили как «парадокс банкира». Он связан с загадкой эволюционных истоков дружбы (особенно дружбы с неродными людьми) и общей склонности нашего вида помогать тем, кто попал в беду, особенно в том случае, если попавший в беду не сможет ответить взаимностью. Тоби и Космидес описывают парадокс таким образом:

«У банкиров имеется ограниченная сумма денег, и они должны выбрать, куда их вложить. Каждый выбор – это риск: в совокупности вложенные средства должны принести чистую прибыль, в противном случае банкир выбывает из бизнеса. Подобный набор условий приводит к типичной проблеме банковской системы – банкиры одалживают деньги только тем, кому эти деньги не нужны. Суровая ирония парадокса банкира состоит в следующем: у людей, которым деньги нужны позарез, кредитные риски выше – и, следовательно, выше вероятность, что им будет отказано в кредите»[197]197
  John Tooby and Leda Cosmides, “Friendship, and the Banker’s Paradox: Other Pathways to the Evolution of Adaptations for Altruism,” Proceedings of the British Academy 88 (Jan. 1996), 131.


[Закрыть].

Сходным образом ограничены и социальные ресурсы людей. Нашим предкам приходилось выбирать, в кого вкладывать свой социальный капитал. Если смотреть на это исключительно с точки зрения взаимного альтруизма, то человек, больше всего нуждающийся в помощи, также отличается наибольшим «кредитным риском» и, следовательно, с наименьшей вероятностью возвращает долг. Взаимный альтруизм не поощряет помощь и дружбу с такими людьми. Тем не менее во всех обществах в той или иной форме существовал механизм помощи нуждающимся. Развитие глубоких отношений, в которых друзья поддерживают тебя в час самой горькой нужды, стало тем самым способом, при помощи которого природа разрешила парадокс банкира[198]198
  См. также трактовку этого вопроса с точки зрения Николаса Христакиса: Christakis. Blueprint, гл. 8


[Закрыть].

По крайней мере некоторые истоки склонности к отношениям, не основанным на обмене товарами, услугами, одолжениями или на репутации, восходят к родственному отбору. Родители развили в себе способность к глубоким отношениям с детьми. По сравнению с другими видами потомки человека взрослеют необычайно медленно. С младенчества они совершенно беспомощны, а первые пятнадцать лет зависят от материальной и эмоциональной поддержки родителей. Вполне логично, что люди научились испытывать глубокое сострадание к своим детям, тем самым обеспечивая себе возможность воспитывать и растить их. Многие готовы тратить значительное количество сил, чтобы помочь молодой матери или ее новорожденному ребенку, даже если не состоят с ними в прямом родстве. Представители огромного множества культур выработали естественную склонность к защите и поддержке младенцев, детей и их матерей. Если учесть, что созревание человеческого потомства занимает довольно длительное время, родственный отбор представляется главным фактором, позволившим человеку развить в себе склонность помогать нуждающимся.

Родственный отбор позволяет предсказать, будут ли родители вести себя альтруистично по отношению к детям. Вероятно, в условиях необычайно долгого процесса созревания человеческого потомства, а также полной беспомощности в младенчестве родственный отбор сделал благотворной перспективу развития крепких и доставляющих удовольствие отношений детей и родителей. Даже сегодня, когда дети часто ассоциируются с огромными финансовыми обязательствами, многие решаются их завести. Почему? Потому что отцовство и материнство удовлетворяют наши самые сокровенные желания (по крайней мере могут), невзирая на трудности, которые связаны с появлением детей. Эволюция биологически «настроила» нас на то, чтобы заботиться о наших детях и испытывать удовольствие от заботы о них. Именно так она породила самые мощные формы любви. Чисто формальный подход, не уделяющий внимания эволюционной ценности человеческих отношений и эмоциональным аспектам родственного отбора, рискует упустить это из виду. То же самое можно сказать о взаимном альтруизме, или принципе «око за око». Альтруистичные поступки оборачиваются не только материальным благополучием – эволюция сформировала нас таким образом, что мы также получаем от него эмоциональную выгоду.

Великое множество психологических экспериментов подтвердило вознаграждающую природу альтруизма. В рамках одного из исследований студентам была предложена некоторая сумма наличных в конверте. Половина студентов получили указание к концу дня потратить деньги на себя – на оплату квитанций, на личные расходы и чтобы просто себя порадовать. Другой половине предстояло потратить деньги на кого-то еще или пожертвовать на благотворительность. К удивлению большинства людей (в том числе и самих студентов), те, кто потратил деньги на других, к концу дня чувствовали себя более счастливыми[199]199
  Elizabeth W. Dunn, Lara B. Aknin, and Michael I. Norton, “Spending Money on Others Promotes Happiness,” Science 319, No. 5870 (March 21, 2008), 1687–1688.


[Закрыть]. Этот эксперимент повторялся в разных вариациях много раз, и каждый раз альтруизм демонстрировал положительные результаты. Среди малышей, которым исполнился год и десять месяцев, те, кто отдавал конфеты, были счастливее, чем те, кто их получал. По-видимому, мы более счастливы, когда отдаем что-то, что для нас дорого. Другими словами, жертвуя тем, что принадлежит нам, мы получаем бóльшую эмоциональную награду, чем отдавая что-то не свое[200]200
  Lara B. Aknin, J. Kiley Hamlin, and Elizabeth W. Dunn, “Giving Leads to Happiness in Young Children,” PloS ONE 7, No. 6 (June 2012), https:// doi.org/10.1371/journal.pone.0039211.


[Закрыть]. Еще в одном исследовании маленьких детей из сельских общин просили поделиться либо конфетой, доставшейся им в результате некоторых усилий (ценный дар), либо той, что досталась им как бонус к первой конфете (менее ценный дар). Оказалось, что дети, делящиеся более ценным даром, чувствовали себя даже лучше, чем когда его получали[201]201
  Lara B. Aknin, Tanya Broesch, J. Kiley Hamlin, and Julia W. Van de Vondervoort, “Prosocial Behavior Leads to Happiness in a Small-Scale Rural Society,” Journal of Experimental Psychology: General 144, No. 4 (Aug. 2015), 788–795.


[Закрыть]. Возможно, древнее изречение справедливо, и дающий человек действительно блаженнее принимающего[202]202
  Деяния святых апостолов, 20:35.


[Закрыть]. Более того, эмоциональная выгода, связанная с проявлением альтруизма, очевидна даже в том случае, если с принимающей стороной не устанавливается никакого контакта. Это позволяет предположить, что удовлетворение, которое испытывает человек, оказавший услугу, объясняется чем-то иным, кроме ожидания похвалы или возвращения долга[203]203
  Lara B. Aknin, Alice L. Fleerackers, and J. Kiley Hamlin, “Can Third-Party Observers Detect Emotional Rewards of Generous Spending?” Journal of Positive Psychology 9, No. 3 (2014).


[Закрыть].

Как же это работает? Кажется, что вышеописанные свидетельства бросают вызов нашему традиционному представлению об эволюции и выживании наиболее приспособленных. Зачем эволюции формировать человека, который чувствует, что дарение ради дарения благотворно – особенно в том случае, если тот, кому делается подарок, не является родственником? Опять же ответ, по всей видимости, связан с той высокой ценностью, которую эволюция привнесла в человеческие отношения. Вознаграждающая природа альтруизма, дающая о себе знать, когда наш альтруизм проистекает просто из добрых побуждений, – лишь одно из многих подтверждений, что в эволюции отношения играли особую роль.

Еще одна совокупность доказательств высокой эволюционной ценности отношений заключается в том, что отношения, наполненные заботой и вниманием, выступают одним из сильнейших предикторов здоровья, счастья и благополучия. Есть огромное количество наблюдений из области психологии, подтверждающих это[204]204
  Более подробно я обсуждаю эту концепцию в главе 9.


[Закрыть]. Снова и снова психологические дисциплины говорят об одном: глубокие и постоянные отношения являются более крепким залогом счастья, чем богатство, социальный статус, образование и многие другие факторы[205]205
  См.: Martin Seligman, Flourish: A Visionary New Understanding of Happiness and Well-being (New York: Free Press, 2011).


[Закрыть].

Поговорим о том, что происходит, когда в жизни человека отсутствуют глубокие отношения. Наше общество создало системы (социальные сети), позволяющие вступать в контакт удивительно быстро (с эволюционной точки зрения) и с огромным количеством людей. Проблема в том, что бóльшая часть таких взаимодействий поверхностна и, следовательно, не приносит эмоционального удовлетворения. Одиночество делает людям больно, и пандемия COVID-19 стала слишком болезненным напоминанием об этой стороне нашей природы. Одиночество повышает риск развития депрессии, тревоги и даже суицидальных мыслей[206]206
  Louise C. Hawkley and John T. Cacioppo, “Loneliness Matters: A Theoretical and Empirical Review of Consequences and Mechanisms,” Annals of Behavioral Medicine 40, No. 2 (July 22, 2010), 218–227. См. также: Raffaella Calati, Chiara Ferrari, Marie Brittner, Osmano Oasi, Emilie Olie, Andre F. Carvahlo, and Philippe Courtet, “Suicidal Thoughts and Behaviors and Social Isolation: A Narrative Review of the Literature,” Journal of Affective Disorders 245 (2019), 653–667.


[Закрыть]. В ситуации, когда столь значительная доля наших взаимодействий осуществляется через цифровые платформы, мы все больше оказываемся вовлеченными в поверхностные социальные обмены. Если у нас нет близких отношений с друзьями и семьей, то в мире, где невероятно много связей и все соединены со всеми, мы по-прежнему жаждем общения, даже находясь среди массы людей.

Даже сегодня, когда многие утверждают, что биологические силы эволюции уступили место культурным силам, тесные отношения продлевают жизнь и защищают от смерти. По-видимому, одиночество (противоположность близких отношений) столь же пагубно для телесного здоровья, как ожирение или курение сигарет[207]207
  См.: Julianna Holt-Lunstad, Timothy B. Smith, Mark Baker, Tyler Harris, and David Stephenson, “Loneliness and Social Isolation as Risk Factors for Mortality: A Meta-Analytic Review,” Perspectives on Psychological Science 10, No. 2 (March 11, 2015), 227–237. См. также «Индекс одиночества в США», рассчитанный компанией Cigna: Cigna US Loneliness Index: Survey of 20,000 Americans Examining Behaviors Driving Loneliness in the United States, May 2018, доступно в сети по адресу: https://www.multivu.com/players/English/8294451-cigna-us-loneliness-survey/docs/IndexReport_1524069371598-173525450.pdf.


[Закрыть]. Если это справедливо в отношении современности, представьте, насколько важными были отношения, когда климат был изменчив, а влияние окружающей среды на способность выжить – чрезвычайно (ученые подтверждают, что в нашем недавнем эволюционном прошлом все обстояло именно так). Коллективный альтруизм и дух сотрудничества, проявленные и заботливо вскормленные экипажем «Графтона», позволяют представить жизнь наших предков, для которых тесные связи играли критически важную роль.

Подводя итог, можно сказать, что высокая значимость отношений для выживания и процветания человеческих социальных групп помогает понять множество явлений, которые прежде с трудом увязывались с дарвиновской теорией эволюции. Она также помогает понять, почему в современном обществе глубокие и личные отношения (известные как дружба) развиваются между неродными по крови людьми. Можно спорить о том, восходят ли истоки дружбы к групповому отбору, или она представляет собой лишь побочный эффект родственного отбора (а может, имеет иной источник происхождения). Но то, что эволюция благоволила развитию глубоких отношений среди родственников – отчасти из-за невероятно длительного периода созревания младенцев и их полной беспомощности при рождении, – не подлежит сомнению. Как родители, мы биологически «настроены» любить наших детей и заботиться о них.

Естественный отбор, действующий на индивидуальном уровне, бесспорно привил нам способность быть эгоистами. Такой была традиционная картина природы, нарисованная эволюцией в представлении дарвинистов. Жизнь изображалась как непрестанная борьба всех против всех, в которой выживали только сильные эгоисты. Люди и правда способны быть огромными эгоистами. И все же любопытно, что природа также наделила нас способностью к безоговорочному альтруизму. В какой-то степени это можно назвать парадоксом, но альтруизм и эгоизм в равной мере свойственны человеку. По-видимому, такие эволюционные механизмы, как родственный отбор, а также прямая и непрямая реципрокность сделали нашу природу отличной от той, что создал отбор, действующий на индивидуальном уровне[208]208
  Так кто же прав? Появились ли наши альтруистические склонности из прямой реципрокности? Или справедлива репутационная гипотеза (непрямая реципрокность)? Или условия для проявления альтруизма в людях создал родственный отбор, а возможно, даже какая-то часть группового отбора? Скорее всего, все эти версии в чем-то истинны. Может быть, различные истоки альтруизма примерно соответствуют разным мотивам и движущим силам, скрытым за нашими поступками, когда мы отдаем или дарим. Как отмечает Кристофер Бём: «Возможно, вы отдаете что-то другому человеку, потому что, сейчас или со временем, ждете чего-то взамен; возможно, вы отдаете, потому что боитесь сплетен или общественного мнения; возможно, вы отдаете, потому что вариант “не дать” по-настоящему неприемлем и может повлечь активное наказание со стороны ваших сверстников; возможно, вы отдаете просто потому, что вы конформист, а именно так поступают люди в вашей культуре, поэтому вы можете жить со спокойной совестью. И, конечно же, возможно, что вы отдаете от чистого сердца, поскольку принимаете чужую боль как свою, а быть полезным – это просто правильно». См.: Boehm, Moral Origins, 55.


[Закрыть]. Эдвард Уилсон отмечал, что эти эволюционные силы порождают внутри человека противоречия и конфликт, разрешение которого становится образом его жизни: «Нет ничего удивительного в том, что человеческий дух пребывает в постоянном смятении»[209]209
  Wilson, Sociobiology, 129.


[Закрыть]. В сущности, эволюция столкнула биологические и социальные движущие силы друг с другом.

К счастью, обсуждая дружбу, альтруизм и то, как именно выражается наше стремление к глубоким и серьезным отношениям, мы смогли убедиться, что из этих двух склонностей альтруизм оказывается сильнее. Тем не менее мы также подвержены эгоизму, угрожающему не только индивидуальному, но и общественному благополучию. Много ли найдется людей, которые не сожалели об эгоистичном поступке, поставившем под угрозу близкие отношения с другом или членом семьи? Внимание, уделяемое обществом экономическому и социальному статусу, иногда склоняет нас целиком посвятить себя карьере (и если мы не проявим осторожность, это может стать исключительно эгоистичным стремлением), часто в ущерб нашим личным и семейным отношениям.

С учетом того, что конфликт эгоизма и альтруизма неотделим от человеческой природы, нашим обществам будет полезно понять, какое окружение, какие ситуации и какие социальные механизмы с большей вероятностью позволяют обратиться к лучшей ее стороне. Поскольку за глубочайшими формами альтруизма стоят эволюционные силы, нашедшие свое проявление в семейных отношениях, те культуры, которые способствуют укреплению эмоциональных связей между родителями и детьми, а также членами расширенной семьи, получат, по всей вероятности, неизмеримые социальные блага[210]210
  Эта тема подробнее раскрывается в главе 10.


[Закрыть].