Текст книги "Как поцеловать героя"

Сэнди Хингстон
Как поцеловать героя

Пролог

Апрель 1811 года

Кент, Англия

– Хочу заметить, Кристиан, что выглядишь ты просто великолепно, – заявила миссис Тредуэлл, присаживаясь на пододвинутый официантом стул. – Очаровательная шляпка, изумительные перчатки и элегантное платье. У тебя появился европейский лоск.

Графиня подняла голову. Под прозрачным тюлем, украшенным шелковыми розочками, просвечивали вьющиеся каштановые волосы.

– А чего ты ожидала, Эвелин? Последние двадцать с лишним лет я прожила за границей.

– У тебя даже акцент появился! – изумилась миссис Тредуэлл. Официант терпеливо ждал, пока она откроет меню. – Ах, дорогая, я не знаю, что выбрать. Заказывай сама.

– Я, пожалуй, закажу омлет aux fines heroes[1]1
  С зеленью (фр.). – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть], хлеб, зеленый салат и бокал шампанского, – ответила графиня.

Миссис Тредуэлл вскинула брови:

– Шампанское? На завтрак?

– Отметим нашу встречу, Эвелин.

– Ну что ж… Тогда я тоже закажу бокал. И пожалуй, цыпленка, если он, конечно, не пересолен.

– Слушаюсь. – Официант удалился.

Графиня Д'Оливери сняла длинные перчатки, которыми так восхищалась миссис Тредуэлл, и положила их рядом с ножом. Возникла небольшая пауза, миссис Тредуэлл заметно нервничала:

– Я очень удивилась, когда ты написала, что приедешь с визитом в Кент, а не в Лондон.

– Мне нужно было увидеться с тобой, Эвелин. Возможно, ты не захотела бы принимать меня в городе, – невозмутимо пояснила графиня.

– Ты моя давняя подруга, – горячо возразила миссис Тредуэлл, – и я буду счастлива показаться вместе с тобой где угодно. – После короткой паузы она добавила: – Ну почти где угодно.

Графиня рассмеялась и, потянувшись через стол, сжала ей руку.

– Ах, Эвелин! Я так рада, что ты не изменилась! Я очень скучала по тебе!

– Я тоже, – призналась миссис Тредуэлл. – Лучшие моменты моей жизни связаны с тобой. Ты помнишь тот пикник, на который мы отправились вместе с Уэнтуордсами, когда ты свалилась в пруд?

Графиня поморщилась.

– Ты еще затащила туда Роберта Карстона, когда он бросился тебя спасать.

– Скорее, безнаказанно меня потискать. – Миссис Тредуэлл засмеялась.

– На нем были новый сюртук и бриджи. Помню, он пришел в бешенство!

– Роберт был отъявленным шалопаем.

– Ты права. Он женился на девице Кэддлби, если ты помнишь, ее зовут Амабель, затем за рекордный срок спустил все состояние. Мне очень жаль бедняжку. Сейчас она живет в каком-то отдаленном поместье с целым выводком детишек. Ей не с кем общаться. Нет прислуги, чтобы содержать дом, а Роберт не пропускает ни одного соревнования по боксу, околачивается в игорных домах в надежде отыграться… Но я, кажется, отвлеклась! Расскажи лучше о себе.

– Но ты ведь получала мои письма, – резонно заметила графиня.

– Да, но иногда трудно было понять, что ты имеешь в виду. Например, «Maison de Touton» в Париже, где вы так долго жили, – что он из себя представляет? Странное название для отеля.

– Это был игорный дом, – пояснила графиня, поднимая бокал. – Будем здоровы!

– Будем здоровы, – рассеянно ответила миссис Тредуэлл. – Но ты ведь не хочешь сказать… вы снимали там апартаменты?

– Я была его владелицей.

– Понятно, – пробормотала миссис Тредуэлл и пригубила шампанское.

– Дорогая Эвелин, ты шокирована?

– Должна признаться, да… Представить тебя среди этой грубой компании…

– Эта грубая компания приносила мне в среднем тридцать тысяч фунтов в год.

Миссис Тредуэлл поперхнулась шампанским.

– Боже милосердный! – Она торопливо промокнула рот салфеткой. – Неудивительно, что ты так хорошо выглядишь. Ты нашла это… волнующим?

– Скорее угнетающим. Мужчины могут быть такими дураками! Я не верю, что найдется женщина, способная спустить пять тысяч за ночь и все же продолжать игру, веря в то, что фортуна к ней переменится.

– И по этой причине вы переехали в Италию?

– Ах, нет! Я переехала в Италию после того, как Жан-Батист умер.

– Да, помню, ты писала об этом. Он был, кажется, твоим близким другом? Боевой генерал?

– Он был моим любовником более десяти лет. – Графиня прищурила свои красивые темные глаза. – Право же, Эвелин, ты должна была это понять.

– Я… вероятно, поняла. Помню, ты очень трогательно писала о его смерти на войне. Но… прости меня, почему ты не вышла за него замуж?

– Он уже был женат.

– О! – Миссис Тредуэлл с облегчением увидела, что к столику приближается официант с подносом. – Кажется, цыпленок выглядит очень аппетитно!

– Я снова тебя шокировала, Эвелин?

– Нет, отнюдь! Я полагаю, его жена была стара и немощна…

– Она была отъявленной дрянью, женившей его на себе из-за денег.

– Такое в общем-то частенько случается, – беспомощно проговорила миссис Тредуэлл.

Графиня снова засмеялась, и, услышав ее звонкий смех, Эвелин тоже улыбнулась:

– Должно быть, я кажусь тебе безнадежной провинциалкой.

– Нет, Эвелин. Ты воплощение чистоты и справедливости. Это именно то, что я в тебе всегда ценила. Конечно же, я бы предпочла, чтобы Жан-Батист женился на мне. Положение любовницы разительно отличается от положения законной жены.

– Но ты все-таки вышла замуж, – радостно заметила миссис Тредуэлл, – после того как его убили.

– Да, за графа.

– Он был старше тебя?

– Он был ходячей древностью! – откровенно призналась графиня. – И в то же время самым очаровательным и самым богатым из известных мне людей. Я испытала такое облегчение, оказавшись под его защитой.

– К тому же стала добропорядочной женщиной.

– Да, я благодарна ему за это.

– Что ты думаешь об Италии?

Графиня усмехнулась:

– Мне нравится, что ты спрашиваешь об этом так, будто я провела там каникулы. Италия изумительна. Грешно умереть, не повидав ее. – Она откусила кусочек омлета и поморщилась: – Тоже мне зелень! Ничего, кроме петрушки и лука!

– Полагаю, кухня во Франции и Италии была отменной. Однако ты стройна, как и прежде. – Миссис Тредуэлл невольно одернула шелковое платье на своем пышном бюсте.

– Теперь твоя очередь рассказывать о своей жизни, – доброжелательно улыбаясь, сказала графиня. – Я читала в газетах о триумфе Ванессы – граф Ярлборо в первый же сезон. Грандиозный успех!

– Д-да.

Графине показалось, что подруга не разделяет ее восторженности.

– Эвелин, дорогая… Надеюсь, никаких неприятностей…

– Ничего особенного, – с горечью продолжала миссис Тредуэлл, – если не считать появления двух младенцев в течение двух лет и того обстоятельства, что граф любит приволокнуться за женщинами.

– Понятно. – Графиня ковырнула вилкой салат. – Она чувствует себя очень несчастной?

– Нет! – взорвалась миссис Тредуэлл. – Самое досадное то, что эта глупышка не чувствует себя несчастной. Она растит его детей и постоянно извиняется за него!

– Ну, если она его любит…

– Да что эта маленькая дурочка смыслит в любви! – негодующе заметила миссис Тредуэлл. – Я ей постоянно твержу: наберись смелости и не пасуй перед ним! Не позволяй ему обращаться с тобой таким образом. Но она и слушать не желает. «У меня есть все, что я хочу, мама, – вот ее ответ. – У меня каждую неделю – новое платье. У меня столько драгоценностей, что я и сосчитать не смогу». А мне хочется схватить ее, встряхнуть и крикнуть: «У тебя нет ничего, если нет любви!»

Графиня аккуратно перевернула лист салата.

– Должна признаться, я удивлена, что твоя дочь столь безразлично относится к таким жизненно важным вещам.

– В этом я сама виновата. Я не подала ей хорошего примера своим замужеством. Мистер Тредуэлл вел себя так же скверно, как и граф Ярлборо.

Графиня бросила быстрый взгляд на подругу:

– Ты хочешь сказать…

– Да, именно так. Он волочился до самой смерти, а умер в постели леди Судертон.

– О, mon Dien! Ma pauvre petite![2]2
  О Боже! Бедняжка! (фр.)


[Закрыть] Однако в твоих письмах не было даже намека на то, что ты несчастлива.

– Какой смысл сетовать на свои ошибки? Ты была права, Кристиан, когда советовала мне не спешить замуж за Эверли. Но я так боялась, что больше никто не сделает мне предложения.

– Ванесса, кажется, не повторила твоей ошибки.

– Нет, но лучше было бы наоборот. Первое предложение ей сделал юный Эдвин Блессингс. У него не было больших денег и титула, но он по-настоящему любил ее. – Миссис Тредуэлл взялась за цыпленка. – Знаешь, Кристиан, я чувствую себя в ответе за многое. Готовя Ванессу к выходу в свет, я сосредоточила все внимание на чисто внешних моментах, поэтому неудивительно, что бедная девочка так глупа, легкомысленна и безвольна.

– А что бы ты делала, если бы эта проблема встала перед тобой сейчас?

– Я бы стала приобщать Ванессу к книгам, учила бы ее думать и готовить себя к жизни, – убежденно сказала миссис Тредуэлл, – а не быть игрушкой богатого мужчины.

Графиня пригубила шампанское.

– Удивительное совпадение, Эвелин. В последнее время я немало размышляла об этом. Женщины на континенте имеют гораздо больше личной свободы, чем здесь, в Англии. Взять, например, Каролину Лэм – бывшую любовницу лорда Байрона, которую так презирает свет. Во Франции женщину такого таланта, с таким характером оценили бы, более того, ее почитали бы! Кстати, у нее изрядный литературный талант. Позорно, что английское общество подвергает своих женщин остракизму, если они сопротивляются установившемуся порядку.

– Это верно, – печально согласилась миссис Тредуэлл. – Но что тут поделаешь?

Темные глаза графини внезапно сверкнули.

– Знаешь, Эвелин, я верю в то, что мы можем исправить прискорбное положение дел.

– Я собираюсь открыть школу для юных леди.

– Школу? Опомнись, Кристиан, какая мать пошлет свою дочь в школу, чтобы ее воспитывали леди, подобные тебе?

– Вот поэтому мне и требуется твоя помощь. Школа должна носить твое имя, а не мое. Я буду вкладывать деньги, но оставаться за кулисами.

Миссис Тредуэлл с минуту молча размышляла.

– И чему же мы будем их учить? – наконец спросила она.

– Тому, о чем ты только что говорила, – думать, действовать самостоятельно, не становиться побрякушкой для богатого мужчины.

Миссис Тредуэлл прикусила нижнюю губу.

– Если бы Ванесса поучилась в такой школе…

– Она подошла бы к своему браку более ответственно, – закончила за миссис Тредуэлл графиня.

Последовала еще одна довольно продолжительная пауза.

– Должна признаться тебе, Кристиан, что я осталась не у дел, – нарушила молчание миссис Тредуэлл. – Я чувствую, что моей помощи в ведении хозяйства Ванессе не требуется. К тому же мне тяжело наблюдать за тем, как глупо она себя ведет. И все-таки… Светским дамам не пристало работать.

– Видит Бог, существует не так уж много респектабельных занятий для женщины, – согласилась графиня. – Но я не вижу, что могло бы помешать тебе открыть школу. В конце концов, ты мать дочери, успешно вышедшей замуж.

– Вероятно, ты права, – признала миссис Тредуэлл. – Многие матери и сейчас нередко обращаются ко мне за советом. Но то, что предлагаешь ты… учить их самостоятельно думать, делиться собственным опытом, особенно твоим, – это похоже на школу злословия.

– Отличное название! Но только мы будем знать об этом. Для света школа должна называться «Академия миссис Тредуэлл для молодых леди».

Эвелин подняла бокал с шампанским.

– Право, не знаю. Похоже, это станет неприятным сюрпризом для матерей, ожидающих, что их дочерей будут обучать игре на фортепьяно и танцам.

– О, мы будем обучать и игре на фортепьяно, и танцам.

– А чему еще? – с подозрением спросила миссис Тредуэлл.

– Всему, что требуется юным леди, которые нам доверятся, – торжественно пообещала графиня, – чтобы они могли реализовать в жизни свои возможности. Ой, Эвелин, ты только представь! Если нам удастся уберечь хотя бы одну нашу воспитанницу от участи бедняжки Ванессы…

– Или твоей участи, – проницательно заметила миссис Тредуэлл. – Где гарантия, что таким способом не пытаешься отомстить свету за то, что граф так сурово обошелся с тобой?

– Можешь мне не верить, – заявила графиня, – что я не держу зла на своих обидчиков, в действительности они оказали мне неоценимую услугу. Я купалась в золоте, Эвелин. У меня был Жан-Батист. Был Паоло. Были собственные деньги, которые я зарабатывала. Я всегда думала головой, но никогда не забывала о сердце. Умирая, я смогу с полной уверенностью сказать: я была счастливой. Много ли англичанок ты знаешь, которые скажут то же самое?

– Хватит пальцев на одной руке, чтобы сосчитать. – Бокал миссис Тредуэлл был пуст. Графиня жестом подозвала официанта. – Еще два бокала шампанского. Нет, лучше принесите бутылку.

– Ой, Кристиан…

– Твой цыпленок остывает.

– Я не люблю цыплят.

– Зачем же ты в таком случае его заказала?

– Считается, что воспитанная леди, обедающая в одиночестве, должна есть именно цыпленка. – Миссис Тредуэлл захихикала. – Господи, какая же я ханжа!

– Вовсе нет, – заверила ее графиня. – Это как раз те знания, которые юные леди должны усвоить в нашей школе, если они хотят процветать. Я не питаю иллюзий на сей счет. Высшее общество Англии – грозный враг.

Появился официант с бутылкой шампанского. Миссис Тредуэлл подняла было руку, чтобы закрыть ладонью свой бокал, но затем передумала.

– Говоришь, враг?

– Враг, – подтвердила графиня. – Но ты только подумай, Эвелин. Благодаря нашим усилиям выиграют молодые леди, браки станут счастливее и прочнее, они будут основываться на истинной любви. Любви с одной и с другой стороны, прочной и радостной. Это перестанет быть всего лишь данью традициям высшего общества.

– Развить свои возможности и применить их в жизни, – задумчиво пробормотала миссис Тредуэлл. – Не могу представить, какой же должна быть программа обучения.

– Я тоже не могу, – сказала графиня. – Но когда встречу своих учениц – узнаю.

Глава 1

Николь Хейнесуорт привалилась к стенке кареты и скрестила руки на груди. На лице ее застыло упрямое выражение. Мать, сидевшая напротив и занятая вязанием, раздраженно вздохнула:

– Николь, сядь прямо, иначе ты испортишь себе фигуру.

– Ну какое, черт побери, значение имеет моя поза! – буркнула себе под нос Николь.

– Что за выражение! Представляю, что подумает о тебе миссис Тредуэлл!

Николь пробормотала нечто похожее на «к черту миссис Тредуэлл».

Баронесса отложила в сторону вязанье и посмотрела на дочь.

– Ты должна понять, юная леди, что именно твое вызывающее поведение вынудило меня записать тебя в академию миссис Тредуэлл.

Николь, глядя в окно, сделала гримасу, явно передразнивая возмущенную мать.

– Да это просто верх наглости! – не на шутку рассердилась баронесса. – Ты совсем от рук отбилась. А все эта ужасная война! Всякий раз, когда я представляю, что на Томми нацелены ружья этого свирепого сицилийца…

– Наполеон – корсиканец.

– Не будь такой дерзкой. – Баронесса распрямила плечи. – По крайней мере я делаю все, чтобы он не отморозил себе пальцы на ногах. – Она снова взяла вязанье в руки. – Как ты думаешь, этот носок достаточной длины?

– Примерь на меня, – предложила Николь, вытянув ногу. – У нас с Томми один размер обуви.

– Нечем тут хвалиться! – Баронесса с отчаянием посмотрела на свою крупную дочь. – Просто не понимаю, почему ты выросла такой большой! И ведь подумать только – тебе всего шестнадцать!

– Восемнадцать, – поправила Николь.

– Восемнадцать? Да нет, не может быть! Если бы тебе было восемнадцать, Оливеру было бы двадцать пять. И мне тогда…

– Сорок два, – с готовностью подсказала Николь.

– Тише! – оборвала ее баронесса. – Вдруг кучер услышит? И потом, если бы тебе было восемнадцать, ты бы уже вышла в свет.

– Я не хочу выходить в свет, – решительно заявила Николь. – Я хочу остаться дома, ездить верхом, заниматься борьбой и стрелять, как занималась этим всегда.

– Не будь смешной! Подобные занятия не подходят для юной леди твоего возраста.

– Кто-то ведь должен ездить верхом, бороться и стрелять, раз Томми ушел на войну. Счастливчик!

– Николь!

– Что?

– Кажется, я мало занималась твоим воспитанием. Ты только взгляни на себя! У тебя нет ни шарма, ни лоска, и ты снова сутулишься! Неужели ты не понимаешь, что если будешь так себя вести, то никогда не найдешь мужа!

– Да на кой черт он мне сдался?

– Ты ведешь себя просто вызывающе! Остается только надеяться, что миссис Тредуэлл сумеет научить тебя послушанию и смирению, поскольку мне это явно не удалось.

Карета подъехала к затейливым железным воротам. Сердце у Николь упало, когда она прочла надпись: «Академия миссис Тредуэлл для молодых леди».

– Вот мы и приехали, – объявила баронесса. – Где твой ридикюль? У тебя лицо испачкалось, вон там, возле подбородка! Да воспользуйся носовым платком! Пожалуйста, не вываливайся из кареты как мешок, когда будешь выходить. Леди должна двигаться плавно, – напомнила она, грациозно направляясь к крыльцу.

Николь последовала за ней.

В дверях появилась невысокая женщина с каштановыми, слегка тронутыми сединой волосами и приветливо улыбнулась.

– Леди Хейнесуорт! – Она сделала реверанс. Обе женщины обнялись. – Вы, как всегда, выглядите великолепно.

– После такой утомительной поездки в это трудно поверить, – возразила леди Хейнесуорт. Тем не менее комплимент пришелся ей по вкусу.

– А это, должно быть, Николь. – Женщина шагнула к девушке, словно собиралась обнять и ее. Николь испуганно отпрянула, и та, мгновенно почувствовав ее нерасположение, просто протянула ей руку: – Меня зовут миссис Тредуэлл. Вы можете внести чемоданы мисс Хейнесуорт внутрь, – обратилась она к кучеру, – слуги о них позаботятся. Не хотите ли выпить со мной чаю?

– Мы будем рады. – Баронесса подтолкнула дочь вперед.

– Это не похоже ни на одну из школ, которые я видела, – с сомнением проговорила Николь, разглядывая двухэтажное строение из серого камня.

– Это цистерцианский монастырь времен Генриха Второго, – пояснила миссис Тредуэлл, – затем его забросили. Мои помощники немало потрудились, чтобы привести здесь все в порядок.

– Понятно. Я как раз хотела спросить вас, миссис Тредуэлл, в последнем письме вы писали, что еще не до конца укомплектовали штат учителей.

– Рада сообщить вам, что мои мечты сбылись. Обучать девушек рукоделию я пригласила мадам Папийон. А месье Альфонс Альберт будет обучать пансионерок танцам.

– Это потрясающе! Месье Альберт обучал меня в год моего дебюта!

– В таком случае он должен быть безнадежно стар, – не удержалась Николь.

Миссис Тредуэлл повернулась к ней с улыбкой:

– Ваша мама и я, мы обе учились у месье Альберта. Он очень опытный учитель. А преподавать латынь я пригласила…

– Латынь? – с тревогой переспросила баронесса.

– Да, а что? У вас есть какие-то возражения?

– Да нет… Просто я не вижу, какую практическую пользу может принести латынь молодой леди.

– Признаюсь, – сказала миссис Тредуэлл, – у меня есть сомнения на этот счет. Однако профессор Хэллэби так убедительно говорил, что я…

– Неужели вы имеете в виду профессора Огастеса Хэллэби? – Баронесса возбужденно повернулась к дочери. – Боже мой! Я не пропускала ни одного его выступления в Британском музее! Он настоящий гений и блестяще знает терминологию по садоводству!

– Совершенно верно, – подтвердила миссис Тредуэлл.

Николь, обрадовавшаяся было тому, что есть возможность заняться латынью, снова впала в уныние. Терминология по садоводству! Танцы и рукоделие! С ума сойти! Она оглядела помещение, в котором находилась, и в смятении отметила, что окна зарешечены и отчаянно узки. Не приходилось сомневаться, что у монахов часто возникало желание сбежать из этих стен, как и у нее сейчас.

– Ведению домашнего хозяйства обучает миссис Кэлдберн, – продолжала миссис Тредуэлл, жестом приглашая обеих сесть.

– Николь, ты должна особое внимание обратить на ее лекции, – заявила баронесса, опуская в свою чашку два куска сахара. – Нет более трудной задачи для жены, чем правильное ведение хозяйства.

– Мистер Джонас Сэлистон обучает верховой езде. – Николь встрепенулась, услышав эти слова. – На дамском седле естественно, – добавила миссис Тредуэлл, тем самым погасив вспыхнувшие было у девушки надежды.

– Естественно, – кивнула баронесса, принимая пирожное с мармеладом.

Николь нахмурилась, когда перед ней поставили тарелку. Миссис Тредуэлл заметила это и улыбнулась:

– Моя дорогая, вы по крайней мере попробуйте. Если учебная программа окажется вам не по вкусу, вы всегда можете написать об этом своей маме.

– Учебная программа, – безапелляционно заявила леди Хейнесуорт, – содержит все то, что необходимо моей дочери. Сядь прямо, Николь!

Девушка с раздражением забилась в кресло еще глубже. Из-под ресниц она сердито посмотрела на свою новую мучительницу, которая отныне заменит ей мать, обычно проявлявшую к ней мало интереса. И вдруг, к своему удивлению, увидела, что в голубых глазах миссис Тредуэлл блеснули слезы. Кажется, эта женщина смотрит на нее с сочувствием, однако Николь тут же одернула себя.

– Может быть, вам даже понравится здесь, – мягко сказала директриса.

– Я искренне в этом сомневаюсь, – возразила Николь.

– Николь! Как ты можешь! Ах, миссис Тредуэлл, молодые леди, я вам скажу, нынче такие упрямые! В наши дни мы бывали благодарны матерям за то, что они хотят подготовить нас к будущей жизни, не правда ли?

– Да, разумеется. – Николь показалось, что высказывание баронессы вызвало у миссис Тредуэлл некоторое замешательство.

Затем две уже немолодые женщины заговорили о добром старом времени, об общих знакомых, о погоде и войне, о том, какие дебютантки сезона имеют наилучшие шансы. Николь ерзала на стуле и наконец, смертельно устав от нескончаемых разговоров, откровенно зевнула. Баронесса чуть не выронила чашку от ужаса.

– Я сомневаюсь, что моя дочь будет иметь успех в этот или любой другой сезон. Вы могли убедиться, насколько она неотесанна и неуправляема. Николь не умеет вести беседу, а манеры у нее просто ужасные. За это я виню только себя. Вы знаете, что у меня пятеро сыновей, все они старше Николь. Несомненно, я уделяла ей недостаточно внимания. Но молодыми мужчинами следует заниматься в первую очередь, не правда ли? Тем не менее вы обнадежили меня. Вероятно, вы преуспеете там, где я оказалась не на высоте. А теперь я должна ехать, надеюсь добраться до Сент-Питера до захода солнца. Ближе приличной гостиницы не найти.

– Мы живем в глуши, – признала миссис Тредуэлл. – Но может, это даже к лучшему. Позвольте мне удостовериться, что ваша карета готова. – Она встала и вышла из комнаты.

– Николь! – зашипела баронесса, как только за миссис Тредуэлл закрылась дверь. – Заклинаю всеми святыми, выслушай меня! Эта женщина сумела выдать свою дочь замуж за герцога Ярлборо в первый же сезон! А Ванесса Тредуэлл особой красотой не блистала! Не говоря уж о том, что и приданое у нее было не ахти какое. Поэтому делай то, что тебе говорят! Иначе наверняка останешься старой девой! – Николь хищно вонзила зубы в кусок торта. – А я умываю руки, невозможный ты ребенок!

Миссис Тредуэлл снова появилась в дверях:

– Ваши лошади накормлены, леди Хейнесуорт. Как только вы будете готовы…

– Я уже готова.

После недолгого колебания баронесса обняла дочь:

– Николь, прошу, веди себя хорошо! Миссис Тредуэлл может многому научить тебя.

– Я уверена, что она будет умницей, – доброжелательно сказала миссис Тредуэлл. – Не правда ли, дорогая?

Николь икнула.

– Николь!

– Ничего страшного, – успокоила баронессу миссис Тредуэлл. – Обещаю, мы будем очень хорошо заботиться о ней. Желаю вам благополучно доехать.

– Вы, должно быть, волшебница, миссис Тредуэлл, если рассчитываете справиться с таким орешком.

– Я верю в чудеса, – спокойно ответила миссис Тредуэлл.

Карета выехала за ворота. Николь осталась стоять рядом с миссис Тредуэлл на крыльце.

– Как далеко отсюда до Дувра? – спросила она у директрисы.

– Примерно около двадцати миль.

Николь мгновенно воспрянула духом:

– В самом деле?

– У тебя есть друзья в Дувре?

«Время покажет», – подумала Николь, а вслух сказала:

– Нет. Просто это место, где я не бывала.

– Вероятно, мы сможем организовать туда поездку, – задумчиво произнесла миссис Тредуэлл. – Там можно полюбоваться великолепными утесами и скалами. Ну и конечно, это город со славной историей.

– Он расположен к югу отсюда, я полагаю? – с невинным видом поинтересовалась Николь.

– Вероятно, ты никогда не была сильна в географии. – Директриса коснулась руки Николь. – А теперь пойдем, я представлю тебя ученицам старшей группы. Думаю, ты с ними подружишься.

Они вернулись в вестибюль, затем спустились по лестнице и наконец прошли по длинному мрачному коридору.

– В этом крыле находятся девочки младших групп, в возрасте от десяти до двенадцати лет.

Коридор сделал резкий поворот, и Николь через расположенные вверху окна увидела, что здание построено в виде квадрата с двориком посередине. Она сразу же отметила, что окна изнутри не имели ни решеток, ни запоров.

– Здесь располагаются девушки средней группы, – сказала миссис Тредуэлл, кивнув на комнаты, мимо которых они проходили. – А вот и твой новый дом. У нас есть еще три девушки твоего возраста, так что я поместила их вместе. Надеюсь, вы подружитесь. – Она остановилась и постучалась в дверь справа.

– Леди! – звонким голосом позвала миссис Тредуэлл. – Приехала еще одна ученица!

В свете двух масляных ламп к Николь повернулись три лица, два из которых напоминали перепуганных мышек, а третье своей надменностью сделало бы честь испанской королеве. Миссис Тредуэлл представила девушек друг другу.

– Мисс Николь Хейнесуорт. Мисс Гвендолин Карстэрз. – Меньшая из «мышек» сделала нервный книксен. – Мисс Элизабет Боггс. – Вторая «мышка», с копной волнистых рыжих волос, полноватая и невзрачная на вид, поспешила опустить глаза. – И мисс…

– Леди, – поправила третья девушка высокомерным тоном, который был под стать ее надменному взгляду. – Леди Кэтрин Деверо. Добрый день.

– У меня тоже есть титул, – заявила Николь. – Но я не настаиваю на нем.

Холодные голубые глаза «испанской королевы» окинули Николь оценивающим взглядом.

– Странно, ты не похожа на титулованную. Если уж быть откровенной, то ты вообще не похожа на леди.

– Вы все леди, разумеется, – ровным голосом проговорила миссис Тредуэлл. – Но я уже объяснила мисс Деве…

– Леди…

– …то, что здесь мы не делаем различий в зависимости от титулов и званий.

– Очевидно, – не унималась леди Кэтрин, – я вынуждена буду настаивать на том, миссис Тредуэлл, чтобы мне предоставили отдельную комнату. Я уверена, что мои родители – герцог и герцогиня – никогда не записали бы меня сюда, если бы знали, что мне придется жить в общей комнате.

– В самом деле? Ты можешь написать им и рассказать о том, что именно тебя не устраивает. Возможно, они сочтут нужным забрать тебя.

Николь с удивлением посмотрела на миссис Тредуэлл. Разговаривала она вежливо, однако в ее голосе звучал металл.

– Можете не сомневаться, я так и сделаю при первой же возможности, – строптиво заявила леди Кэтрин.

– Меня эта комната вполне устраивает, – сказала маленькая «мышка».

Леди Кэтрин одарила ее испепеляющим взглядом.

– Я заняла эту койку, мисс Хейнесуорт, и оставила для вас вон ту. – Вторая «мышка» указала на кровать у окна. – Но если вы хотите, я готова поменяться.

– Меня эта кровать вполне устроит, мисс… Боггс, я не ошибаюсь?

– Все правильно. – Рыжеволосая девушка захихикала. – Ужасная фамилия, но что поделаешь?

– Выйти замуж и взять другую, – вставила Кэтрин Деверо и, окинув «мышку» презрительным взглядом, добавила: – Хотя тебе это будет довольно трудно сделать.

Миссис Тредуэлл откашлялась.

– Николь, ты можешь устраиваться. Ужин через час. – Она удалилась, негромко хлопнув дверью.

Кэтрин Деверо фыркнула:

– Не понимаю, о чем думали мои родители, определяя меня в эту школу. – Она повернулась спиной к Николь и остальным девушкам и, встав перед единственным в комнате зеркалом, стала поправлять свои красивые золотистые локоны.

Николь скорчила в ее сторону гримасу и подошла к своим чемоданам. Маленькая «мышка» – мисс Карстэрз что-то напевала себе под нос. Николь осмотрела запоры на окнах.

Гвендолин Карстэрз подошла к ней.

– Я уже распаковала свои вещи. Может, тебе чем-нибудь помочь? – вежливо поинтересовалась она.

– Ах, я не намерена распаковывать вещи, – беспечно ответила Николь и высунула голову из окна, надеясь увидеть вьющуюся лозу или еще какую-нибудь опору для ног. Ее ждало разочарование.

– А почему?

– Потому что я здесь не останусь.

– Ну вот, – заявила леди Деверо, – это первые разумные слова, которые я слышу за время пребывания в этой дыре.

– Не понимаю, почему бы здесь не остаться, – возразила мисс Боггс. – Тут может быть очень даже приятно.

– Мне здесь нравится, – тихо сказала мисс Карстэрз, перестав напевать. – Можно отдохнуть от дома.

– Дома, – отчеканила леди Деверо, – у меня было восемь личных слуг и целое крыло имения в моем распоряжении.

– А что, мисс Хейнесуорт, – полюбопытствовала мисс Боггс, – вы скучаете по дому?

– Я? – удивилась Николь. – Вовсе нет.

– Гм… Значит, нет. Я тоже не скучаю, – задумчиво проговорила мисс Карстэрз.

– Я скучаю по своей кошке, – сказала мисс Боггс.

– Ах как трогательно! – съязвила Кэтрин.

– Но если вы не скучаете по дому, – допытывалась Элизабет, – зачем тогда возвращаться туда?

– Я не собираюсь домой. – Николь замолчала. – Надеюсь, вы не донесете миссис Тредуэлл?

«Мышки», сделав удивленные глаза, покачали головами. Леди Деверо фыркнула и сказала:

– Едва ли.

– Ну тогда слушайте. – И Николь торжественно заявила: – Я собираюсь на континент.

– Я там была, – утомленным голосом заявила леди Деверо.

– Чтобы стать солдатом.

Эти слова вынудили элегантную головку леди Деверо повернуться в сторону Николь.

– Какой вздор! Девушки не могут быть солдатами.

– Почему же? – спросила Николь, подбоченившись. – Я могу ездить верхом, стрелять и бороться не хуже Дэниэля и лучше Олли, Спенса и Джоди. Правда, Томми делает это лучше меня… Иногда!

– Кто такие, – округлив глаза, поинтересовалась мисс Боггс, – Дэниэль, Олли, Спенс и Джон?

– Джоди, – поправила ее Николь. – Он и Спенс – двойняшки. Это мои братья.

– Боже мой! – удивилась мисс Карстэрз. – Целых пять братьев? Они старше или младше тебя?

– Старше. Томми и я – близнецы. Хотя он на целых две минуты старше, если уж быть точной.

– И они все солдаты? – спросила мисс Боггс.

– Да, за исключением Спенса. Он священник, но тоже в армии.

– Пять братьев, – пробормотала леди Деверо. – Кто же в таком случае твой отец? Он не может быть герцогом или графом, иначе я знала бы его имя. Он виконт?

– Барон, – коротко ответила Николь.

– Всего лишь барон. Жаль.

– Каково это – быть двойняшками? Если, конечно, ты не возражаешь против моего вопроса, – поспешила извиниться мисс Боггс.

– Это просто чудесно! По крайней мере так было, пока Томми не отправился на войну. А до этого мы всегда все делали вместе. Плавали, охотились, объезжали папиных лошадей…

– Этим и объясняется твое телосложение…

– Что?

– Твоя фигура.

– Я думаю, что у мисс Хейнесуорт замечательная фигура, – не без зависти заметила миниатюрная мисс Карстэрз. – Высокая и сильная!