Текст книги "Как поцеловать героя"

Глава 6

Лишь надежда на то, что она вряд ли когда-нибудь встретит лорда Брайана Бору, помогла Николь на следующее утро подняться с постели. Ее охватывал жгучий стыд всякий раз, когда она вспоминала обидные слова, брошенные е покалеченному солдату, и как вспыхнуло его лицо, когда она пренебрежительно отозвалась о его мужском достоинстве.

То, что Николь не знала о его несчастье, не оправдывало ее. Она опозорила миссис Тредуэлл своим необдуманным поступком. Какое ей дело, если лорд Брайан Бору чувствует себя удобно в красном бархатном кресле?

Николь была столь непривычно тихой и отрешенной все утро, что Гвен несколько раз осведомилась о ее здоровье. Николь хотела было поделиться с ней своими переживаниями, но потом поняла, что не может этого сделать. Она сидела в мрачном молчании, вновь и вновь перебирая в уме сказанное. Как жаль, что нельзя вернуть обидные слова назад!

За чаем миссис Тредуэлл обратила внимание на необычное поведение своей подопечной и сделала собственные выводы.

– Вы обе прекрасно вели себя вчера вечером, – заверила она Николь и Гвен. – Я уверена, что лишь осведомленность общества в том, что вы еще не вышли в свет, удерживала молодых людей от того, чтобы уделить вам больше внимания. – Николь сникла на стуле. Миссис Тредуэлл бросила на нее недоуменный взгляд: – В чем дело, Николь?

– Ни в чем, – пробормотала девушка, чувствуя, что у нее пропал аппетит и ей не хочется есть сандвич с ветчиной, лежащий у нее на тарелке.

По выражению ее лица миссис Тредуэлл догадалась, что во время приема что-то произошло. Однако вывод она сделала неверный:

– Если тебе приглянулся какой-то молодой человек, Николь…

Девушка резко выпрямилась.

– Разумеется, нет! – заявила она столь запальчиво, что уголки рта миссис Тредуэлл приподнялись в понимающей улыбке.

– Ладно! Мы позволим тебе сохранить свой секрет при себе – пока что. А сейчас я отпускаю вас, леди, поскольку уверена, что вы хотите одеться и подготовиться к нынешнему вечеру.

– К вечеру? – с тревогой спросила Николь.

– Подготовиться к поездке в театр, дорогая. Разве я не говорила об этом? Ванесса предоставила нам сегодня свою ложу.

Гвен встрепенулась:

– В самом деле? Замечательно! А какой будет спектакль?

– Шекспир, я думаю. Дорсетширские актеры играют его просто великолепно. Хочу надеяться, что не будет ничего неприличного и вульгарного.

Николь очень хотелось удостовериться в том, что лорда Брайана Бору на представлении не будет, у нее чесался язык спросить об этом миссис Тредуэлл, однако она так и не решилась. Девушка сделала вид, что у нее болит голова, на что наставница ответила:

– Уверена, что представление пойдет ей на пользу. А теперь идите и переодевайтесь в вечерние платья.

Николь сделала это с тяжелым сердцем. Успокаивало лишь одно: каков шанс встретиться два раза подряд с человеком, которого она до этого никогда в жизни не видела?

В театре царила атмосфера всеобщего возбуждения. У входа толпились изысканно одетые леди и джентльмены, люди попроще атаковали места в партере.

– О, «Гамлет»! – воскликнула Гвендолин, увидев афишу в вестибюле.

– И притом с мистером Бэртоном, – удовлетворенно заметила миссис Тредуэлл. – Я видела его игру несколько раз. Мы сегодня получим огромное удовольствие.

Однако Николь по-настоящему расслабилась лишь тогда, когда она, Гвен и миссис Тредуэлл стали подниматься по длинной узкой лестнице в ложу графини Ярлборо. Лорд Бору со своим разбитым коленом, решила Николь, ни за что не сможет одолеть эту лестницу. Она почувствовала облегчение, когда раздвинула длинные бархатные портьеры и вошла в ложу. Пытаясь приспособиться к тусклому освещению, Николь широко раскрыла глаза и…

О ужас! Девушка увидела знакомую крупную фигуру.

Николь споткнулась и могла бы упасть, если бы ее не поддержала за локоть идущая сзади миссис Тредуэлл.

– Голова закружилась? – обеспокоенно шепотом спросила директриса. – Мы забрались довольно высоко.

Мужчина в кресле повернул вполоборота голову в сторону Николь. Их взгляды встретились. Осознав, что ее худшие опасения оправдались, она поспешно отвела глаза.

– Да ведь это лорд Бору! – радостно воскликнула миссис Тредуэлл. – Какая приятная неожиданность!

– Надеюсь, вы простите меня, что я не встаю, – сурово произнес он.

– Разумеется! Гвендолин, Николь, думаю, вы обе знакомы с нашим компаньоном на сегодняшний вечер? Мисс Карстэрз, лорд Бору, мисс Хейнесуорт.

Гвендолин сделала книксен. Николь, после толчка со стороны наставницы, сделала то же самое.

– Ах, эта негодница Ванесса! – заявила миссис Тредуэлл. – Не удосужилась сказать, что пригласила вас составить нам компанию!

– Меня в эти дни очень многие приглашают воспользоваться своими ложами в театрах, – задумчиво проговорил лорд Бору. – Не говоря уже о боксерских боях, назидательных лекциях, концертах, чтениях и случающихся операх и балетах.

– Ваши друзья знают, что для вас сейчас важно развлечься и отвлечься, – бодрым тоном заявила миссис Тредуэлл.

– Мои друзья, – с горечью возразил лорд Бору, – понятия не имеют, что мне нужно. – Затем, с видимым усилием отогнав грустные мысли, он улыбнулся Гвендолин: – Вы не сядете ко мне поближе, мисс Карстэрз? – Гвен встревожен-но повернулась к миссис Тредуэлл, которая одобрительно ей кивнула. – Вам нравится Шекспир?

– Я… – Что бы там Гвен ни говорила, Николь все равно ничего не слышала, потому что сидела в полном смятении.

Какой поворот судьбы! Так размышляла Николь, вжавшись в кресло, пытаясь сделаться совершенно незаметной. Миссис Тредуэлл с изумлением посмотрела на девушку:

– Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая?

Чувствовала себя Николь ужасно. Однако она сумела кивнуть и даже сказать себе, что ее нынешние мучения являются заслуженным наказанием за идиотское поведение накануне. Газовые лампы замигали и погасли, и в наступившей темноте она услышала, как лорд Бору что-то тихонько говорил Гвен. Она шепотом ответила, и лорд засмеялся. К счастью, тут же началось представление, и Николь погрузилась в переживания принца датского, чьи страдания, кажется, были сродни ее собственным.

После завершения третьего акта огни вновь зажглись. Гамлет метался, узнав о заговоре дяди и вероломстве матери. Его мучил вопрос – быть или не быть. Голова у Николь шла кругом, но кое-что для себя она все-таки поняла: единственное спасение для нее – это честность. Когда миссис Тредуэлл направилась в вестибюль, чтобы поприветствовать своих знакомых, Николь замешкалась. Исполненная душевного трепета, она приблизилась к лорду Бору.

– Милорд… – начала девушка, и слова тут же застряли у нее в горле, так что она вынуждена была начать снова: – Милорд, я должна перед вами извиниться.

Его голова, увенчанная копной рыжевато-золотистых волос, медленно повернулась в ее сторону, на лице его появилось вежливое и одновременно отсутствующее выражение.

– В самом деле? За что же?

Николь сделала глубокий вдох.

– Когда я выговаривала вам накануне вечером, я не имела понятия, что вы… – Она замолчала, глядя на могучие мышцы его шеи, груди и плеч. В этот момент Николь поняла, как великолепна была его фигура до того, как с ним произошло несчастье. Калека… Да она в жизни не сможет произнести это слово! При свете ламп его голубые глаза казались темными, и невозможно было понять, о чем он думает. – Не знала о ваших нынешних… обстоятельствах, – поправилась она.

Лорд Бору вскинул рыжеватую бровь.

– Не понимаю, мисс Хейнесуорт, о каких обстоятельствах вы говорите, – холодно произнес он, затем повернулся к ней спиной, и ей не оставалось ничего другого, как броситься догонять миссис Тредуэлл и Гвен.

Николь с трудом сдерживала слезы, пока наставница представляла их бесконечному потоку своих друзей и знакомых. Гвен с тревогой смотрела на подругу.

– Что-то случилось? – озабоченно спросила она. – Ты же знаешь, что можешь поделиться со мной!

Однако Николь не могла. Лорд Бору отверг ее косноязычные извинения, и от этого ей стало еще хуже.

В ложу Николь возвратилась с большой неохотой. Лорд Бору радостно приветствовал появление Гвен, предложил ей свой полевой бинокль, чтобы она могла получше рассмотреть актеров, а также вина. Словом, он был очарователен.

– Я начинаю верить, что наша Гвендолин уже одержала победу, – шепнула Николь миссис Тредуэлл.

Николь угрюмо смотрела на сцену. Несмотря на испытанное ею унижение, она почувствовала, что ее увлекли представляемые актерами события. Она скорбела по поводу бедной обесчещенной Офелии; всей силой души она разделяла стремления Лаэрта отомстить за свою сестру. Именно так поступил бы и Томми, если бы знал, как лорд Бору обошелся с ней, решила она, но затем снова погрустнела, вспомнив, что его грубость ею заслужена. А в последнем акте был поединок на шпагах. Николь с огромным интересом наблюдала за тем, как сражались Лаэрт и Гамлет и затем оба умерли из-за предательства Клавдия.

Когда снова зажгли лампы, миссис Тредуэлл промокнула глаза носовым платком.

– Шекспир не может не растрогать до глубины души, – проговорила она. – Надеюсь, тебе понравился спектакль?

Николь кивнула:

– О да, язык и содержание изумительны! Но поединок на шпагах в последней сцене поставлен ужасно! Вы обратили внимание, как неуклюже Лаэрт держит клинок? Я так думаю, что этот парень не отличит одного приема от другого. А что касается Гамлета, то кто-то должен научить его выполнять… – Николь замолчала на полуслове, увидев, что миссис Тредуэлл тревожно вскинула брови. Гвен предостерегающе уставилась на подругу. Стало быть, все, что Николь говорила, слышали и окружающие. Леди в соседних ложах чрезвычайно заинтересовались ее словами.

Николь наклонила голову, пытаясь дотянуться до своей накидки и понимая, что допустила еще одну оплошность. Она рванулась к выходу и стала дожидаться миссис Тредуэлл и Гвен, которые обменивались любезностями с лордом Бору.

К своему удивлению, она встретилась взглядом с лордом Бору. Он смотрел на нее почти с уважением.

Глава 7

Всю дорогу от дома графини до академии Николь слушала, как миссис Тредуэлл подтрунивает над Гвен, обсуждая ее общение с лордом Бору в театре. Гвен краснела и как могла оправдывалась.

– Право же, миссис Тредуэлл, он был просто вежлив – не более того!

Однако директриса стояла на своем, и в конце концов Гвен заявила, что она устала. Миссис Тредуэлл подтолкнула Николь.

– Ничто не может поднять Гвендолин в собственных глазах больше, чем подобный вечер! – счастливо пробормотала она, затем вздохнув, выглянула в окошко. – Очень жаль, что он такая неподходящая кандидатура в мужья.

– Разве? – пожалуй, слишком поспешно спросила Николь.

– Ну конечно, ведь он почти не может ходить. Какая девушка отдаст руку и сердце такому мужчине?

– Однако он поднялся по крутой лестнице в ложу, – заметила Николь.

– Да, но с помощью слуги. И думаю, ему, бедняжке, для этого потребовались часы. Ты заметила, что он позаботился прибыть в театр задолго до нашего прихода, и не уходил до тех пор, пока все не ушли.

Николь задумалась, и у нее появилась надежда. Если лорд Бору настолько озабочен тем, как он выглядит в глазах окружающих, вероятно, ей надо перестать себя мучить.

– Должно быть, он очень гордый человек, – предположила она.

– И ему следует быть таким, – уверенно заявила миссис Тредуэлл. – Если бы не зигзаг истории, он мог бы стать королем Шотландии.

– Он шотландец? – удивилась Николь. Это во многом объясняло особенности его внешности и легкий акцент.

– Точнее, ирландец шотландского происхождения. Его предки владели большей частью Стратклайда, Аннандейла и Ольстера еще до Брюса. В прежние времена я часто думала, не этим ли объясняется его безрассудство! Он пытается утвердить себя, выступив против англичан, которые отняли у него право первородства. Он был известен во всей Англии тем, что никогда не отказывался принять вызов. – Лицо миссис Тредуэлл приобрело мечтательное выражение. – Я очень хорошо помню, как он взял верх над Джексоном, когда был еще совсем юнцом.

Гвен встрепенулась:

– Вы посещали матчи боксеров, миссис Тредуэлл?

– Это было импровизированное представление, которое устраивали на пари, – поспешно пояснила наставница. – О, Брайан Бору всегда любил преподносить сюрпризы!

– Должно быть, – с кислым видом проговорила Николь, – его ранение на войне произошло по Причине какой-то сумасшедшей выходки с его стороны?

Миссис Тредуэлл мгновенно посерьезнела.

– Нет. Он был ранен, пытаясь защитить находившихся под его командой солдат. Они попали под обстрел противника, и единственный путь отступления контролировали французские пушки. Лорд Бору поехал вперед и отвлек внимание артиллерии на себя.

– Боже мой! – воскликнула Гвен.

Миссис Тредуэлл улыбнулась девушке:

– Так что теперь ты видишь, моя дорогая, какое великое сердце опутала своими чарами!

Гвен смутилась, а Николь погрузилась в размышления. Солдат, герой, каким всегда она мечтала быть сама. И она назвала его трусом!

– Еще в восемьсот седьмом году, – продолжала миссис Тредуэлл таким же мечтательным тоном, – он играл в вист с лордом Пауэлтоном и лордом Хаммермиллом в течение трех дней подряд, пока, рассказывают, отчаявшийся Хаммермилл не поставил на карту собственную жизнь.

Николь скривила губы:

– Полагаю, лорд Бору согласился.

– Нет, – возразила миссис Тредуэлл. – Он бросил карты и пошел домой.

– Итак, – спросила графиня Д'Оливери, наливая херес своей компаньонке, – как прошел визит в Дорсет?

– Успешно, – ответила миссис Тредуэлл, с благодарностью принимая бокал. – Если не принимать во внимание прогрессирующий идиотизм моей дочери.

Графиня улыбнулась:

– Как вели себя наши воспитанницы?

– Прекрасно. – Миссис Тредуэлл сделала глоток и задумчиво помолчала. – Хотя мне показалось, что Николь кого-то приглядела для себя.

– В самом деле? – удивилась графиня. – И кого же именно?

– Этого я не знаю. А вот малышка Гвендолин, похоже, уже приковала к себе обожателя. Это лорд Брайан Бору.

– Брайан Бору! Боже мой, я не видела его целую вечность! Он все такой же буйный и отчаянный?

– Вряд ли. Его покалечило в Дрездене, ядром раздробило колено.

Графиня Д'Оливери побледнела.

– Боже милостивый! Я не знала об этом.

– Да. Все это очень печально. Он не может даже стоять. Тем не менее это не помешало ему быть исключительно внимательным к Гвен, когда мы находились с ним в одной ложе в театре.

– Лорд Бору – и вдруг калека. Это кажется невозможным. – Графиня снова наполнила бокал.

Миссис Тредуэлл некоторое время молчала, что-то вспоминая, затем ее брови сошлись на переносице.

– Кристиан, – сказала она, – если я не ошибаюсь, леди Чамфорд как-то упоминала, что она встречала тебя и лорда Бору в Париже несколько лет тому назад. Он сопровождал тебя на бал в посольстве.

– Бору и я были одно время очень близки, – призналась графиня.

– Ты имеешь в виду… Боже мой, Кристиан! Ведь он намного моложе тебя!

– Всего на десять лет, – возразила графиня. На лице ее появилось странное выражение. – Ты не знаешь, где он сейчас остановился?

– У лорда и леди Дэлтон, я полагаю. – Миссис Тредуэлл поджала губы. – Надеюсь, ты не собираешься убежать с ним? Одна я ни за что не справлюсь с этими девчонками!

– Как же мало ты мне веришь, дорогая Эвелин, – сказала графиня, направляясь к письменному столу и беря в руки гусиное перо. – Я думала, ты успела понять: я не из тех, кто бросает работу на половине.

Глава 8

Николь, чтобы одолеть гложущее чувство стыда, с каким-то остервенением отдавалась фехтованию. Она фехтовала так успешно, что спустя две недели после возвращения из Ярлборо ее наставница сказала:

– Поздравляю тебя, дорогая! Наконец-то ученик превзошел своего учителя.

– Но это невозможно! Вы сами говорите, что я еще слишком необузданна и сумасбродна, что некоторые мои приемы выглядят не очень грациозными. Нет, вы, без сомнения, фехтуете лучше меня!

Тяжело дыша, мадам подняла защитную маску:

– Нет. Возможно, я более опытная фехтовальщица, но не лучшая. Ты создана для этого вида спорта, Николь. Даже при некоторой неуклюжести, от которой ты пока не избавилась, твоя рапира поет!

Николь вспыхнула, услышав комплимент мадам.

– Как бы там ни было, в этом ваша заслуга.

– Это все было при тебе, я только выявила эти качества… – Мадам задумчиво почесала себе ребра. – Честно говорю тебе, я уже боюсь скрещивать с тобой клинки. Если ты наносишь укол, то делаешь это основательно. Тебе нужен достойный противник.

– Если мне сейчас что-то и нужно, то брать курс на континент.

Мадам внимательно посмотрела на нее:

– Все еще не одумалась?

– Да! – упрямо сказала Николь. – А почему бы и нет? На рождественских приемах я убедилась, что мне не место в цивилизованном обществе.

– Почему?

Николь покраснела. Ей совсем не хотелось рассказывать о неприятном инциденте с лордом Бору.

– Миссис Тредуэлл говорила, что очень довольна тобой и Гвендолин, – не отступала графиня.

«Это свидетельствует лишь о том, что миссис Тредуэлл ничего не знает о происходящем вокруг», – подумала Николь.

Мадам проводила ее до дверей кухни.

– Николь, девочка моя, – мягко сказала она. – Если ты отправишься на континент воевать против Наполеона, то станешь одинокой и несчастной, как, возможно, и все люди.

– Я поступлю в солдаты, – начала было Николь, но графиня покачала головой:

– Ты будешь там чужой! Чужакам… всегда очень трудно.

– Меня поддержит Томми! – запальчиво заявила Николь.

– Серьезно? Ты считаешь, что он обрадуется, увидев тебя возле своей палатки в солдатских сапогах и амуниции? Думаешь, ему легче будет выполнить свой воинский долг, когда придется беспокоиться о тебе?

– Это не имело бы значения для… – Однако Николь замолчала. Она никогда раньше не задумывалась, как повлияет ее решение на судьбу брата. Внезапно девушка поняла, что Томми не одобрит ее намерений. Он горячо любил ее, и у них, как у близнецов, было много общего, но между тем он оставался мужчиной, а она женщиной. Появись она во Франции, и ему пришлось бы выслушивать бесконечные насмешки товарищей. – О Господи, ну почему я родилась женщиной!

К ее удивлению, мадам печально кивнула.

– Я знаю, – сказала она, – жизнь чудовищно несправедлива. Мужчины захватили в ней главные роли. А что остается нам? Рожать и вести хозяйство, следить за тем, не поехала ли петля на чулке и не подгорело ли мясо.

Николь неожиданно для себя захихикала.

– О, вы очень точно выражаетесь, – заметила она.

– Разумеется, ни одна умная женщина не может согласиться с существующим разделением забот и удовольствий, якобы закрепленных по замыслу Божию. – Мадам заставила Николь сесть рядом с собой за стол и, понизив голос, продолжила: – Перемены возможны, но они происходят медленно.

– А вы надеетесь на них? – спросила Николь, затаив дыхание.

– О да!

– А миссис Тредуэлл?

– Ты видела ее дочь? Что ты о ней думаешь?

Николь помолчала, а потом ответила:

– Наверное, любая мать будет рада тому успеху, которого достигла графиня Ярлборо.

– Есть большая разница, – заметила графиня Д'Оливери, – между успехом и счастьем. – Мадам потянулась за сахарницей. – Итак, я думаю, что должна найти тебе нового наставника по фехтованию.

– Не вижу смысла, – пробормотала Николь, – ведь я никогда не пойду воевать с Наполеоном. Видит Бог, ни один мужчина не отнесет умение обращаться с рапирой к числу моих достоинств.

– Мужчины во многом такие же жертвы обстоятельств, как и мы. – Судя по удивленному выражению лица Николь, это заявление вызвало у нее недоверие. – Ты в этом сомневаешься? Что ж, ты еще очень молода. Если бы ты знала, скольких несчастливых мужей я видела! Однако вернемся к нашим делам. Я считаю, что тебе следует продолжать занятия фехтованием. Можно мне позаботиться об этом?

– Если вы так хотите, – ответила Николь. Она была несколько ошеломлена этой беседой. Как мужчины могут быть недовольны своей судьбой? Чушь и вздор!

Тремя днями позже графиня появилась в верхней гостиной, чтобы увести Николь с лекции о том, как следует отбеливать белье.

– Слава Богу! – воскликнула Николь, когда они отошли по коридору на достаточно безопасное расстояние. – Сдались мне эти простыни! Когда сама буду вести хозяйство, закажу только серые простыни и никогда-никогда не буду их отбеливать!

Мадам засмеялась:

– Интересно посмотреть, как ты поведешь свое хозяйство, cherie!

– Они становятся серыми лишь в том случае, когда собаки становятся на них лапами, – будничным тоном объяснила Николь.

– Твоя мама позволяет собакам ложиться на кровать?

– Конечно, нет! Но я всегда ухитрялась провести хотя бы одну к себе в спальню. Так приятно, когда хорошая собака лежит, растянувшись рядом с тобой… а у нас будет урок фехтования? – Николь приняла исходную позу, выставив вперед воображаемую рапиру.

– У тебя будет. Приходи во двор утром на заре.

– Вы нашли мне наставницу? И притом так быстро? Кто же она?

– Он, – поправила ее графиня.

Николь озадаченно уставилась на мадам:

– Но я не могу брать уроки у мужчины! Это неприлично!

– Тебе не следует его бояться. Он намного старше тебя. Я хорошо его знаю, и он всегда ведет себя достойно.

– Но… Но… – Николь тщетно пыталась выразить свои опасения. Одно дело тренироваться во дворе с графиней, которую все девчонки академии, за исключением Кэтрин, обожают, и совсем другое – выполнять требования мужчины.

Графиня с любопытством посмотрела на Николь:

– Только не говори мне, что ты боишься скрестить клинки с мужчиной!

– Конечно же, я не боюсь! – запальчиво воскликнула Николь.

Мадам кивнула:

– Так я и сказала твоему наставнику. Так что будь готова завтра утром показать все, на что ты способна. А теперь – марш к миссис Кэлдберн и серому белью!