Текст книги "Сбежавшие сестры"
Автор книги: Сэнди Тейлор
Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава тринадцатая
Дядя Дилан написал епископу и спросил, нельзя ли отложить переезд в Кардифф до Рождества. Мы с тревогой ждали ответа и очень обрадовались, когда получили письмо, в котором говорилось, что до Нового года уезжать не придется. Морганам разрешили отметить Рождество с нами в Гленгарите.
Однажды тетя Бет позвала нас с Олив на кухню и протянула нам деньги.
– Я подумала, что вы, наверное, захотите купить каких-нибудь подарков друзьям и родным, – улыбнулась она.
– Боюсь, мама не хотела бы, чтобы мы брали у вас деньги, тетя Бет, – начала было я.
– Ну что ты, Нелл, она бы не стала возражать, – защебетала Олив, забирая деньги из рук тети Бет. – Спасибо вам огромное-преогромное, тетенька Тетя, мы вам с дяденькой Дядей тоже что-нибудь купим.
– Олив!
– Что?
– Нельзя просто так брать у других людей деньги.
– Тетенька Тетя не «другие люди», Нелл. Она… Ну, она тетенька Тетя.
– Пожалуйста, возьми, Нелл, – добавила тетя Бет.
– Похоже, Олив уже сделала это за меня, – усмехнулась я. – Спасибо вам огромное.
– Девочки, вы нас так радовали все это время, и теперь нам самим хочется сделать вам приятное.
Кроме мясной лавки, пекарни и почты в деревне был еще универсальный магазин, куда мы и отправились за подарками.
– Можно я куплю что-нибудь для Эгги, Нелл?
– Конечно, можно, а я хочу найти подарок Лотти. А тете с дядей подарим что-нибудь от нас двоих.
– А маме с папой, Фредди и Тони?
– Боюсь, на них нам уже не хватит денег, но мы можем отправить им красивую рождественскую открытку.
– Ладно.
Магазин принадлежал вдове по имени миссис Левеллин. Она знала обо всем, что происходило в деревне. Миссис Эванс говорила, что хозяйка магазина узнавала о смерти человека даже раньше, чем он сам. Еще она всегда знала прогноз погоды и как дела у нашей армии на войне – побеждаем мы или проигрываем.
– Как думаешь, она ведьма? – спросила Олив.
– Глупости, конечно, нет, – ответила я.
– А как тогда она может предсказывать погоду?
– А знаешь, что я думаю, Олив?
– Что?
– Что ничего она не может на самом деле.
Олив кивнула и состроила серьезную мордочку.
– Ну, чем бы дитя ни тешилось…
– Вот именно, – ухмыльнулась я.
Мы остановились посреди магазина, рассматривая товары на полках. Здесь было множество всяких рождественских украшений: елочные шары, птички из фетра, бумажные фонарики, но ничего по-настоящему примечательного.
– Могу сказать вам, что понравится жене священника, – раздался голос миссис Левеллин.
«Вот так неожиданность», – подумала я.
– Ей нравятся любовные романы. Чем больше розовых соплей, тем лучше. Чтобы сплошные дрожащие губы и взгляды, брошенные украдкой из-под ресниц. Знаете, там вечно что-то вроде: «Он опустил взгляд, неровное дыхание вырывалось из его губ».
Я не смела посмотреть на Олив.
– А кто его вырывал? – удивилась она. – И зачем вырывать дыхание? Это же не зубы.
– Вырастешь – поймешь, – ответила миссис Левеллин, наклонившись в поисках чего-то под прилавком. – Вот, я как раз дочитала эту книгу. Совсем как новая. Я ее сняла с полки и читала осторожно, даже еду на нее не роняла. Можете взять за полцены, пойдет?
– Думаю, да, – согласилась я.
– А о чем эта книга? – поинтересовалась Олив.
– Ну… – начала миссис Левеллин, облокотившись о прилавок, – это история о том, как красивый лорд влюбился в бедную служанку, но отец не дал ему позволения на ней жениться, поэтому он отказался от наследства и все же женился, и они поселились в скромной хижине на болоте. Но потом оказывается, что девушка вовсе не бедна, ее подменили в младенчестве, и на самом деле она высокородная леди.
– В смысле, высокого роста? – не поняла моя сестренка.
– Нет, она аристократка.
– И что, отец лорда вернул ему наследство? – спросила Олив, которая жадно ловила каждое слово миссис Левеллин.
– Вернул, и они жили долго и счастливо.
– Такое я бы и сама почитала, – вздохнула Олив.
– Тебе такое читать рано, – повторила хозяйка магазина. – В конце там все довольно пикантно.
– Даже не спрашивай, – встряла я, обращаясь к сестре.
– Ну так вот, как я и сказала, она совсем как новая, и там полно дрожащих губ, так что жена священника будет довольна.
– Спасибо, – поблагодарила я и начала осматриваться в поисках подарка для Лотти.
– Что ищешь, Нелл?
– Что-нибудь для моей подруги Лотти, миссис Левеллин.
– Есть у меня одна штучка, – сказала та и скрылась в кладовке.
– Она точно ведьма, – прошептала Олив, – ведьма как есть!
Хозяйка магазина вернулась, держа что-то в руках, и протянула свою находку мне.
– Думаю, твоей подруге понравится.
Это оказался снежный шар. Под стеклом был очаровательный олененок, выходящий из леса. Я встряхнула шар, любуясь снежинками, плавно ложащимися на ушки животного и ветви деревьев. Лотти точно будет в восторге.
– Идеально, – произнесла я.
Миссис Левеллин самодовольно улыбнулась.
– У меня на такие вещи нюх, – заявила она. – Ну а тебе что, Олив?
– Мне нужен подарок для Эгги. Можете и для нее что-нибудь нанюхать?
Я еле сдержала стон.
– Думаю, твоей подружке Эгги пригодится красивая розовая ленточка, чтобы волосы в глаза не лезли. Так хоть можно будет ей в глаза заглянуть. Что скажешь?
– Вы правы, миссис Левеллин, ленточка отлично подойдет. Но только лучше желтую. Эгги любит желтый цвет.
– Что ж, желтую так желтую, – согласилась та.
– А что мы подарим дяденьке Дяде? – вспомнила Олив.
– Пастор большой любитель ирисок из патоки, – объявила хозяйка магазина, – но за ними вам придется сходить в кондитерскую.
Олив с восторгом уставилась на нее.
– Чтоб мне провалиться! Вы просто чудо! – воскликнула моя сестренка.
– Спасибо, Олив, – усмехнулась миссис Левеллин.
У Олив то и дело вырывались бранные словечки – ничего с ней было не поделать, – но меня больше удивляло то, что никто не возмущался. Наверное, если ты такая красивая, как моя сестра, тебе и ругань может сойти с рук. Вероятно, с красивыми людьми обращаются иначе. У меня-то шансов не было.
Хозяйка магазина аккуратно упаковала наши подарки в рождественскую оберточную бумагу, и мы вышли на улицу, довольные покупками.
– Счастливого Рождества, девочки! – сказала миссис Левеллин нам вслед.
– И вам счастливого Рождества! – ответили мы.
Затем мы сходили в кондитерскую за ирисками. Эгги сама их взвесила и пересыпала в бумажный пакетик, а потом вручила по одной нам.
– Хозяйка ничего не скажет, – шепнула девочка. – Она сама так делает, когда к ней приходят особенные покупатели.
– Вот бы и мне работать в кондитерской, – вздохнула Олив, когда мы с ней зашагали по улице.
– Если бы ты там работала, продавать быстро стало бы нечего.
Сестренка задумалась и наконец ответила:
– Думаю, ты права, Нелл.
Последним пунктом нашего маршрута была почта, где мы выбрали для мамы с Тони и Фредди красивую открытку. На ней был изображен особняк, очень похожий на наш дом у церкви. На крыше лежал снег, а в саду стоял снеговик с шарфом на шее и носом-морковкой. Мы подписали открытку прямо в отделении. Олив поцеловала конверт, прежде чем опустить его в ящик.
– С Рождеством, мама, – прошептала я.
В канун Рождества мы с Олив и тетей Бет вышли на улицу и набрали несколько охапок остролиста. Стоял ужасный холод. В поле дул ледяной ветер. У нас замерзли руки и покраснели носы, но мы не жаловались. Олив скакала вприпрыжку впереди всех, и ее прекрасные глаза сияли от радостного волнения.
– А почему с нами не пошел дядя Дилан? – спросила я, потирая ладони друг о друга.
– Он на секретном задании, Нелл.
– И что же за секрет? – спросила я с улыбкой.
– Ну, я бы тебе сказала, но тогда он перестанет быть секретом, верно?
Мы сложили колючий остролист, покрытый красными ягодками, в большую корзину и зашагали к дому.
В тот вечер мы все пошли на службу. Даже Лотти присоединилась к нам, несмотря на то, что она была агностиком и пока не определилась. Часовня сияла огнями. Было так красиво, что сердце у меня просто разрывалось от восторга.
Дядя Дилан напомнил нам историю самого первого Рождества в далекой-далекой стране. Мы помолились за наших солдат и за всех молодых людей, которые оказались втянуты в чужую войну. Помолились за их матерей, жен и сестер, который ждут и надеются.
Потом мы спели «Тихую ночь», «В яслях» и «Первое Рождество». Я сжала в руке медальон, помолилась за маму, Тони и Фредди и попросила Боженьку обнять моего папу и доставить его домой живым и невредимым.
После службы мы подошли к маленькому алтарю в боковом приделе церкви и преклонили колени перед вертепом. Мария склонилась над пустыми яслями, а Иосиф стоял рядом.
– А где Иисус? – спросила Олив. – И где пастухи с ангелами?
– День рождения Христа только завтра – тогда они и появятся.
– Ну вообще-то уже сегодня, – уточнила Лотти, – потому что уже перевалило за полночь.
– Тогда его надо поскорее принести, правда? – сказала Олив.
– Думаю, скоро принесут, – успокоила ее я.
На Рождество Лотти должна была остаться у нас, потому что ужасная женщина Элиза Страт планировала встретить праздник с сестрой, которая, по словам Лотти, была не менее ужасной.
– Я лучше одна просижу все Рождество, чем с этими двумя, – заявила моя подруга.
Когда мы направились к дому, стоял настоящий мороз. Дядя Дилан нес задремавшую Олив на спине. Небо было темным, как чернила, и звезд было так много, что казалось, будто над нами расстелили сверкающее покрывало.
– Я навсегда запомню это Рождество, Нелл, – сказала Лотти.
– И я тоже.
Мы взялись за руки и вошли в дом.
Глава четырнадцатая
Наутро я проснулась раньше остальных. Лотти крепко спала рядом. Ее распущенные темные волосы рассыпались по подушке и закрыли лицо. Одна рука лежала у меня на животе, и от этого меня охватило какое-то теплое, уютное чувство.
Мне не хотелось покидать этот дом, но, по крайней мере, у меня останется Лотти. Я перевела взгляд на Олив, которой сегодня постелили на полу. Она, как обычно, спала на животе, отвернув лицо в другую сторону, периодически издавая звуки, похожие на писк котенка. Я лежала и думала о нашей семье, оставшейся в Рэннли-Корте, и о том, как бы мне хотелось встретить это Рождество с ними. Я знала, что им будет точно так же не хватать нас с Олив, как и нам не хватает их.
Лотти пошевелилась и открыла глаза, а затем улыбнулась.
– С Рождеством, Нелл, – сказала она.
Я заставила себя приподняться.
– С Рождеством, Лотти.
Потом я наклонилась к Олив и аккуратно потрясла ее за плечо.
– Просыпайся, соня, Рождество наступило.
Сестренка со стоном зарылась в одеяло.
– Я спать хочу, Нелл, – пожаловалась она, зевая.
– Понимаю, милая, но ты же не хочешь проспать все Рождество, а?
– Не хочу, но у меня глаза не открываются. Наверное, они еще не проснулись.
– Идем, девочки, мне кажется, из кухни пахнет яичницей с беконом, – объявила я, скидывая с себя одеяло и выбираясь из постели.
Мы быстро оделись и побежали вниз. В камине горел огонь, а в углу стояла красивая елочка, наполнявшая комнату хвойным ароматом. Глаза у Олив стали размером с блюдца.
– Откуда она взялась?
– Дяденька Дядя принес ее вчера, – объяснила тетя Бет.
– Это и было его секретное задание? – улыбнулась я.
Она кивнула:
– Мы хотели сделать вам сюрприз.
Олив подошла ближе и уставилась на деревце, которое доставало почти до потолка, и потрогала ярко-зеленую хвою.
– Я скучаю по маме, – сказала сестренка и принялась громко всхлипывать.
Тетя Бет обняла Олив и села вместе с ней на пол, покачивая ее, пока та не перестала плакать, а потом поцеловала в макушку.
– Уверена, мама тоже по тебе скучает, солнышко.
Я посмотрела на Лотти и увидела, что ее глаза тоже наполнились слезами. Мы были в таком чудесном месте, но мечтали лишь о том, чтобы в этот день оказаться дома, с нашими семьями.
– Вижу, настроение у всех праздничное, – вздохнула я, и все рассмеялись.
После завтрака мы с Лотти пошли погулять по деревне, а Олив осталась помогать тете Бет готовить праздничный обед. Дяденька Дядя ушел в церковь читать проповедь.
Мы договорились встретиться с Герринтом и остальными ребятами возле пекарни.
– Тебе ведь нравится Герринт, да? – сказала я.
Лотти не ответила, но улыбнулась.
– Я угадала?
– Возможно, – ухмыльнулась она.
– Он тебе нравится как парень? Или просто как друг?
– Не уверена, что между этими вариантами есть какая-то разница.
– По-моему, есть, Лотти, хотя я не большой знаток по этой части.
– Как и я. У меня никогда не было ни мальчика-друга, ни парня. Он мне просто нравится, и, поверь мне, Нелл, это уже само по себе чудо.
– У меня тоже никогда не было парня, – призналась я.
– У тебя еще куча времени впереди.
– Я знаю.
– У меня кое-что для него есть, – смущенно сообщила мне Лотти.
– Правда?
Она кивнула и достала из кармана открытку.
– Ты подаришь ему открытку?
– Внутри я написала свой адрес.
– В смысле, адрес старухи Страт?
– Нет, мой адрес в Брайтоне.
– Ого, Лотти, это уже серьезно, почти как предложение руки и сердца, – хихикнула я.
Она шутливо пихнула меня кулаком:
– Помнишь, что говорил мой отец, Нелл?
– Твой отец много чего говорил.
– Что нужно посмотреть в лицо страху и все равно решиться. Поэтому я написала на открытке свой адрес и оставила отпечаток поцелуя внизу.
– Поцелуя?
– Да, и теперь думаю: вдруг это уже слишком?
– Нет, мне кажется, твой отец прав насчет страхов и всего такого прочего. Думаю, Герринту будет очень приятно получить поцелуй в рождественское утро.
– Правда?
– Да. А кто бы не хотел получить поцелуй на Рождество?
– Ну, это смотря от кого, – возразила Лотти.
Пекарня была закрыта, и мальчишки дрожали, стоя на холоде у дверей. Кроме Герринта и Дэвида пришли Риз, Эффан и Элид. Мне эти имена казались очень красивыми. Имена мальчишек в Бермондси не шли с ними ни в какое сравнение. Наш Тони – сокращение от «Энтони» – получил имя в честь святого Антония, которого так любила мама. У Тони были друзья, Дэннис, Джордж и Билли, а братьев Анджелы звали Робби и Стэнли. Я решила, что, если у меня когда-нибудь родится сын, я обязательно дам ему валлийское имя.
Мы поздравили друг друга с праздником и пошли к пруду. Стоял мороз, но мы были молоды и на такие мелочи внимания не обращали: Рождество же! Лотти и Герринт отделились от нас и отошли в сторону, в то время как все остальные уселись на скамейку.
– Может, догнать их? – предложил Элид.
– Думаю, сейчас мы там лишние, – остановил его Дэвид.
Элид посмотрел на него озадаченно:
– Почему?
Дэвид стянул с головы шапку, скомкал ее и бросил в Элида.
На обратном пути к дому начался легкий снегопад.
– Ну? – спросила я.
– Что «ну»? – усмехнулась Лотти.
– Ты подарила ему открытку?
– Да.
– И что?
– Он ответил мне тем же.
– Тоже подарил открытку?
– Нет, он подарил мне поцелуй.
Я поймала ее за руку, заставляя остановиться.
– Настоящий поцелуй? В губы?
– О, Нелл, это было… Это было…
– Прекрасно? – подсказала я.
Лотти покраснела. Ее глаза блестели.
– Идеально, Нелл. Это было идеально.
– Боже!
Лотти сорвалась с места и побежала, а я со смехом кинулась следом.
– Идеально! – закричала она. – Невероятно, безумно и просто идеально!
Похоже, моя подруга влюбилась в валлийского парня по имени Герринт. Вот так новости!
В доме царил дух Рождества. Тетя Бет переоделась в красивое изумрудно-зеленое платье чуть ниже колена. Изысканная шерстяная ткань ниспадала красивыми складками. Она завила волосы – изящные локоны слегка покачивались, доставая до плеч. По-моему, ей все это очень шло. Длинный деревянный стол был уставлен приборами и угощениями, как в книжках с картинками. Красивые хрустальные бокалы сверкали, отражая пламя свечей, освещавших комнату, а рядом с каждой тарелкой лежала яркая бумажная хлопушка.
– Это же не Этель? – спросила Олив, показывая на зажаренную птицу, лежавшую в самом центре стола. – Если это она, я есть не буду.
– Это индейка, – рассмеялся дядя Дилан.
– Ну тогда ладно, – согласилась Олив. – Знакомых индеек у меня нет.
Дядя Дилан произнес молитву. Мы взорвали хлопушки, надели смешные бумажные колпачки, зачитали друг другу нелепые шутки и принялись за пиршество.
После обеда мы помогли тете Бет убраться на кухне, а затем сели возле камина и обменялись подарками. Тете Бет очень понравилась книга.
– Какой чудесный подарок, – сказала она, слегка покраснев. – Как вы догадались?
– Миссис Левеллин помогла, – призналась Олив. – Она знает обо всем на свете.
Тетя Бет улыбнулась:
– Да, похоже на то.
– А еще она сказала, что вам, дяденька Дядя, понравится это, – добавила Олив, протягивая ему пакет с ирисками.
– Мои любимые, – обрадовался он. – Спасибо, девочки!
Тетя Бет подошла к комоду и вручила мне, Олив и Лотти по свертку.
Лотти распаковала свой, и там оказался красивый красный шарф и перчатки.
– Я подумала, что они будут отлично смотреться с твоими темными волосами, – объяснила тетя Бет.
– О, это же просто чудесно! – воскликнула Лотти. – Спасибо огромное!
– Я рада, что тебе нравится, – ответила тетя Бет с улыбкой.
В моем свертке тоже были шарф и перчатки, только сиреневого цвета, и еще книга «Энн из усадьбы Зеленые Крыши».
– Это всегда была моя любимая книга, Нелл, – сказала тетя Бет. – Там рассказана история сиротки, с которой постоянно происходят разные приключения.
– У нас дома никогда не было книг, – призналась я, – но я очень люблю читать. Спасибо вам большое.
– С Рождеством, Нелл.
Мы все повернулись к Олив.
– Ну а ты почему свой не открываешь? – спросила я.
Сестренка медленно и осторожно начала срывать бумагу с коробки. Она подняла крышку, и по щекам у нее покатились слезы.
– Ну что ты, Олив! – Я приобняла ее за плечи. – Почему ты плачешь?
Она повернулась ко мне:
– Это… О, Нелл, это…
Я заглянула в коробку. Внутри, завернутая в мягкую белоснежную бумагу, лежала красивая кукла. У нее было очаровательное личико и золотые локоны, а шляпка, платье и ботиночки были сшиты из нежно-голубой ткани. Я поняла, почему Олив потеряла дар речь. Ни у нее, ни у меня никогда не было куклы. Кукол покупали богатым детям, а не таким, как мы.
– Тебе нравится, Олив? – спросила тетя Бет.
– Это мне? – прошептала сестренка.
– Конечно, тебе!
– Насовсем?
– Разумеется, – улыбнулась тетя Бет.
Олив аккуратно достала куклу из коробки и обняла ее.
– Ты теперь моя, – произнесла она. – И я назову тебя Тетенька Тетя, потому что я люблю тетеньку Тетю и тебя тоже люблю.
– Отличный выбор, Олив, – похвалила Лотти.
Сестренка подошла к тете Бет и обвила ее руками за шею.
– Это самый-пресамый лучший подарок за всю мою жизнь, – сказала она. – Спасибо вам, тетенька Тетя. И вам, дяденька Дядя.
– Пожалуйста, Олив, – отозвался дядя Дилан. – Мы рады, что тебе понравилось.
– Я уже люблю ее и буду любить до самой своей смерти, – с серьезным видом пообещала сестренка.
Лотти тоже приготовила подарки для всех нас. Тете Бет и дяде Дилану она подарила коробку шоколадных конфет «Кэдбери», а Олив получила розовую фетровую сумочку.
Мне Лотти вручила маленькую коробочку.
– А это тебе, Нелл, – сказала она. – С Рождеством.
Внутри лежала голубая стеклянная брошь, которая заблестела на свету. Я приколола ее к кардигану и улыбнулась подруге.
– Она чудесная. Буду носить ее, не снимая, – пообещала я, а потом протянула ей снежный шар.
– С Рождеством, Лотти.
Она взял подарок в руки, и мы все увидели, как игрушечный снег мягко ложится на деревья и олененка.
– Какая красота! – воскликнула Лотти.
В очаге трещал огонь, на елке сверкала серебристая мишура. Я окинула взглядом всю комнату. Тетя Бет и дядя Дилан выбирали, какую конфету съесть первой. Лотти снова и снова переворачивала шар и смотрела, как падает снег, а Олив покачивала куклу на руках. Я почувствовала, как меня переполняет счастье. Нам с сестрой так повезло! Тетя Бет и дядя Дилан могли бы выбрать других детей; Лотти и Эгги могли попасть в эвакуацию совсем в другое место.
Ангел на верхушке елки смотрел на нас сверху вниз, а за окном порхали снежинки. Я знала, что никогда не забуду это особенное Рождество.
Глава пятнадцатая
В ночь на первое января мы все сидели в церкви у дяди Дилана и слушали звон колоколов, знаменующий начало сорок третьего года. Я думала о нашей семье, о папе, пропавшем без вести, и просила Господа защитить его и указать ему путь домой, в Рэннли-Корт, где его ждали мои братья и мама. Затем, уже направляясь обратно к нашему особняку, я задумалась о том, как сильно происходящее здесь отличалось от встречи Нового года в Бермондси. Там народ высыпал на улицы, кто-нибудь вытаскивал на площадь рояль, мужчины вываливались из «Поросенка и свирели», горланя «Старую дружбу». Колокола звонили во всех лондонских церквях, а суда на Темзе давали протяжные гудки. Возможно, на самом деле Новый год должен быть тихим праздником, как здесь. В тишине проще думать о людях, которых любишь. Я невольно обратилась мыслями ко всем семьям, которые разлучила война, к мальчишкам и мужчинам, которым уже не суждено вернуться домой. По дороге домой тетя Бет держала меня за руку, и мне хотелось сказать ей, что я люблю ее и буду скучать. Она сжала мои пальцы, как будто без слов поняла, о чем я думаю.
Грустно было смотреть, как дядя с тетей пакуют вещи в картонные коробки. Их отъезд сразу же перестал казаться чем-то далеким. Я все еще надеялась: вдруг кто-нибудь постучит в дверь и скажет, что они нужны здесь, в деревне, и уезжать не придется. Но этого не произошло.
Мы с Лотти сидели в дальнем углу сада. Со стороны поля дул сильный ветер, и мы обе дрожали.
– Но вы-то останетесь в Гленгарите, правда? – Лотти подышала на замерзшие руки. – Потому что я не смогу тут жить без тебя. Если бы не ты, жить у проклятой Элизы Страт было бы просто невыносимо. И как же я буду обходиться без воскресного обеда? Неужели мне снова придется голодать?
– Ты должна с кем-нибудь поговорить об этом, Лотти, потому что я уверена, она обязана кормить тебя каждый день, в том числе по воскресеньям. С чего она взяла, что по воскресеньям у тебя аппетит должен быть меньше, чем в другие дни?
Лотти вздохнула:
– Ну почему все идет наперекосяк именно тогда, когда только-только стало хорошо? Мой папа говорит, что мы хозяева собственной судьбы, но разве это так? Другие люди решают все за нас, и мы ничего не можем с этим поделать.
– Хоть бы сказали уже, куда нас поселят. Мне надоело, что Олив спрашивает меня об этом каждые пять минут, как будто у меня на все есть ответ.
– Это было бы слишком просто, Нелл. У детей, по их мнению, нет никаких чувств.
– Олив говорит, что заберет с собой кур.
– Я бы посмотрела, как она собирается это сделать.
– Мне было тяжело уезжать из Бермондси, но теперь я не хочу уезжать отсюда!
– Отлично тебя понимаю. Я закатила родителям истерику, когда они сказали, что придется отправить меня в эвакуацию. Меня никто не стал слушать, и я возмутилась, мол, вот тебе и свобода самовыражения. Теперь мне за это стыдно.
– А что они ответили?
– Сказали, что иногда им приходится быть моими родителями, а не друзьями, и сейчас как раз такой случай.
– Пожалуй, они были правы.
– Разумеется, но я не желала сдаваться без боя. Сами виноваты, что научили меня думать своей головой.
– Я тебе никогда не рассказывала, Лотти, но мой брат Тони должен был поехать в эвакуацию вместе с нами. Он даже сел в поезд, но, когда мы уже тронулись, выпрыгнул из вагона и убежал.
– С ума сойти! Он вернулся домой?
Я кивнула.
– И твоя мама ничего не сделала?
– Ну, скажем так, не думаю, что это ее удивило. Я поверить не могла, когда он согласился сесть в поезд.
– Немного похоже на меня.
– Тони – это просто нечто. Никогда не знаешь, что от него ждать. Если честно, я думаю, что без него проще, потому что хотя он мне и брат, хотя я и люблю его, но иногда он бывает редкостным паршивцем.
– Я тоже, – усмехнулась Лотти.
За три дня до переезда к нам пришла сотрудница социальной службы миссис Джонс. Вид у нее был виноватый и встревоженный. Она постоянно обмахивала лицо ладонью, как будто на улице стояла жара, а не мороз. Я сразу поняла, что у миссис Джонс плохие вести.
Мы все уселись за стол, дожидаясь, пока она заговорит. Соцработница глубоко вздохнула и сказала:
– Я обошла всю деревню, но взять девочек просто некому.
– Вы уверены? – спросила тетя Бет. – Они только успели привыкнуть, нашли друзей, и в школе все идет хорошо…
– Ну уж простите, но я не могу чудесным образом наколдовать им свободную комнату, миссис Морган. Поверьте, я пыталась.
– Мы не ставим под сомнения ваши усилия, – возразил дядя Дилан. – Но новый переезд будет для девочек сильным потрясением.
Миссис Джонс пожала плечами:
– Идет война, пастор, мы все делаем что можем, и за такой короткий срок я смогла найти место только на ферме в Понтбрине.
– Это же больше двадцати миль отсюда, – удивился дядя Дилан. – Не может быть, чтобы не нашлось ничего поближе.
Миссис Джонс явно не знала, что ответить. Она раскраснелась и теребила воротник пальто. Следующие слова она произнесла медленно и размеренно, как будто разговаривала с глухими:
– Если бы нашлось что-нибудь поближе, пастор, я бы поселила их там.
Олив жгла даму злобным взглядом, и я опасалась, что сестренка вот-вот ляпнет что-нибудь не то. Поэтому легонько пнула ее под столом. Она нахмурилась, но промолчала.
– Что ж, – улыбнулась тетя Бет, обращаясь к Олив. – Ферма, значит? Звучит интересно. Там, наверное, будут коровы, свинки и куры, может даже лошадь. Ты же любишь лошадок, да?
– У меня и тут есть лошадка, – буркнула Олив. – А коров я не люблю.
– Боюсь, милочка, тебе придется к ним привыкнуть, – заявила миссис Джонс, вставая из-за стола. Она так торопилась удалиться, что даже уронила сумочку. – Послезавтра я заберу их и отвезу на ферму.
– А имя у хозяев фермы есть? – с недовольным видом спросил дядя Дилан.
– Хэкеры, – ответила миссис Джонс, наклоняясь за сумочкой. Затем она поспешила к выходу, но в дверях обернулась. – Если вас это утешит, я тоже не хотела отправлять их туда и, как только в деревне появится место, очень постараюсь вернуть их обратно. Мне, знаете ли, самой неприятно приносить такие новости. Я отвечаю за сотни детей, которых расселила по семьям, и, поверьте, прекрасно знаю, что далеко не всем повезло так, как этим девочкам. Некоторые сбежали обратно домой.
– Вот бы из Гленгарита кто-нибудь сбежал, – сказала Олив.
Дядя Дилан встал и положил руку на плечо миссис Джонс.
– Вы отлично справляетесь, – заверил ее он.
– Спасибо, – произнесла та, шмыгнув носом, и удалилась, оставив нас в ужасном настроении.
– А как же Эгги? – спросила Олив. Ее глаза заблестели от слез.
– Иди ко мне, – позвала тетя Бет. Она усадила Олив на колени и поцеловала ее в макушку.
– Придется нам, как солдатам, выполнять свой долг и верить, что Господь позаботится о вас в новом доме, – вздохнул дядя Дилан.
– Что-то не верится, – угрюмо ответила моя сестренка.
Была суббота, поэтому мы с Олив пошли в деревню. Я отвела ее в кондитерскую попрощаться с Эгги.
– Не забудь взять адрес Эгги в Ковентри, – напомнила я.
– Не забуду.
Мы с Лотти встретились возле пруда, сели на скамейку и уставились на воду.
– Просто отвратительная новость, черт возьми, – сказала Лотти, когда я сообщила, что нам придется уехать из деревни.
– Да уж. Но у тебя хотя бы будет Герринт и все остальные ребята.
– Но тебя-то не будет, Нелл.
– Я не знаю, как все сложится на ферме у этих Хэкеров. Что, если мы им не понравимся? Или они нам?
– Мы будем писать друг другу, Нелл, и ты мне обо всем расскажешь, но я уверена, все будет хорошо. Как вы можете им не понравиться? Вы же совершенно чудесные!
Я улыбнулась:
– Ты тоже довольно-таки чудесная, Лотти Лавджой, и я буду жутко по тебе скучать.
– Я уже всерьез подумываю о том, чтобы написать родителям и попросить за мной приехать. Проклятая Элиза Страт теперь в два раза чаще стала ходить в церковь. Почему бы ей вообще туда не переехать? Вот честно, Нелл, если я задержусь здесь хоть немного, то исхудаю и умру мучительной смертью, а мое тело сожрут псы.
– Какие псы?
– Не перебивай, Нелл, я только разошлась!
– Прости.
– Даже когда она соизволит что-нибудь приготовить, это все равно невозможно есть! – продолжала Лотти. – Каждую пятницу она обязательно готовит рыбу, и на вкус эта рыба такая, будто завалялась с Тайной вечери – я не преувеличиваю!
– Тебе обязательно нужно рассказать об этом даме из соцслужбы.
– Я пыталась.
– И что она ответила?
– Сказала, мол, радуйся, что живешь с такой доброй христианкой, которая так любит Господа и чтит Его заповеди. Жаль, что детей она совсем не любит. Да если бы к ней поселили самого Иисуса, я уверена, Элиза Страт и Его бы голодом заморила. Думаю, она просто хочет, чтобы вся деревня считала ее святой. Ну или она положила глаз на священника.
Я ухмыльнулась:
– Священнику в той церкви, куда она ходит, лет девяносто, наверное!
– А ты думаешь, чертова Элиза Страт моложе?
Я обвила ее руку своей:
– Как же я буду теперь без тебя?
– Может, нам лучше просто сбежать и вместе попроситься к кому-нибудь еще? – вздохнула Лотти. – Желательно, чтобы этот кто-то умел готовить.
– Я буду писать тебе, – пообещала я. – Мы не потеряем друг друга.
– Разумеется! – ответила Лотти. – И однажды, когда закончится эта проклятая война, мы отправимся на побережье, и я покажу тебе море.
Мы с Олив молча сидели на заднем сиденье машины, глядя на Гленгарит, который медленно таял, оставаясь позади. Мы проехали мимо школы, где нам так нравилось. Мимо пруда, возле которого мы с Лотти так часто болтали обо всем на свете, мимо кафе, где бывали с друзьями. Когда мы проезжали кондитерскую, я услышала, как Олив прошептала:
– Пока, Эгги. – Она подняла Тетеньку Тетю, свою куклу, чтобы та тоже попрощалась.
Все это было так несправедливо. Лотти оказалась права: детей никто не слушал. Словно у нас вообще не было голоса. Нас отсылали куда-то против воли, отрывали от дорогих нам людей, и мы ничего не могли с этим поделать. Я понимала, что идет война, что все должны вносить свой вклад и чем-то жертвовать, но мы и так уже покинули родной дом и семью. Почему нам приходится снова проходить через это?
Завтрак прошел печально. Каждый раз, когда я смотрела на тетю Бет и дядю Дилана, мне хотелось расплакаться, но я держалась ради Олив. У тети Бет были красные глаза, как будто одна всю ночь плакала. Никому кусок в горло не лез, даже у Олив не было аппетита.
Дядя Дилан попытался всех подбодрить.
– Курочки расстроятся, если вы откажетесь есть их чудесные яйца, – сказал он.
– А мы ведь не хотим расстраивать курочек, правда? – добавила тетя Бет и попыталась выдавить улыбку, но получилось неубедительно.
Олив слезла со стула и подошла к ней. Тетя Бет усадила ее к себе на колени и обняла, а Олив уткнулась ей в шею и принялась всхлипывать. Все это было просто ужасно. Я даже подумала, что лучше бы треклятая миссис Джонс поскорее приехала и положила конец мучительному прощанию.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?